Как я влиял на Севку

Глава восьмая

И вот наступил день, когда я вышел на лёд на своих коньках, со своей клюшкой.

Мне казалось, весь мир будет потрясён этим событием. Ничего подобного.

— Порядок! — только и сказал капитан.

А Севка покрутил в руках мою клюшку и хмыкнул:

— Что это?

— Разве не видишь? — сказал я. — Клюшка.

Севка хлопнул себя по лбу.

— Верно! Как я сразу не догадался. Из музея?

— Да, — сказал я, — ею ещё доисторические люди играли, в каменном веке.

— Ценная вещь для науки, — сказал Севка. — Ты её береги.

— Ладно, — пообещал я, — постараюсь.

Часа через два я возвращался, домой. Настроение у меня было хуже некуда.

Рядом вышагивал Севка и философствовал:

— Думаешь, сделал клюшку, надел ботинки с коньками и всё в порядке — готов хоккеист мирового класса? He-eт! Тут попотеть надо. Меня, например, в какую хочешь команду возьмут. А почему? Очень просто! Утром встал — клюшку в руки и на каток. Из школы пришёл — опять на каток. Понял? И так каждый день!

Я ничего не сказал Севке. Но про себя твёрдо решил: в лепёшку расшибусь, а научусь играть в хоккей. И не как-нибудь — хорошо. Лучше Севки. Лучше самого Лёши.

На уроках в этот день я разрабатывал планы тренировок и общей физической подготовки, без которой, как известно, не может обойтись ни один серьёзный спортсмен.

Вовка Краснопёров принялся было рассказывать про свой карманный радиоприёмник, но его голос доносился до меня словно из-за тридевяти земель. Вовка заметил, что я не слушаю, и сказал:

— Ты сегодня какой-то чудной. Рассеянный.

— Что ты понимаешь, — ответил я. — Вот про знаменитого учёного Ньютона тоже говорили рассеянный. Раз приходят к нему — он себе завтрак готовит. Яйцо держит в руках, а в кастрюльке часы варятся. Так думаешь, потому что рассеянный? Наоборот. Он очень сосредоточенный был. Думал о чём-нибудь очень важном.

— И ты тоже сейчас думал? — спросил Вовка.

— Угу, — сказал я.

— А про что, не скажешь?

— Скажу. Потом. Чего раньше времени болтать?

Вечером после школы я быстро поужинал и проговорил, словно раздумывая вслух:

— Пожалуй, не вредно перед сном проветриться на свежем воздухе!

— Только не долго, — сказала мама.

— Ладно, — сказал я, надел в передней ботинки с коньками и, стараясь не стучать, выбрался на лестницу.

На другой день даже папа удивлённо крякнул. Когда он проснулся, я под весёлую бодрую музыку делал утреннюю зарядку.

Я тренировался, как Севка, два раза в день: утром и вечером.

Одно плохо — у нас не было своего катка. Мы всегда ходили на чужие площадки. А это, известное дело: пришли хозяева — сматывай удочки. Ищи другую площадку или путайся в ногах у прохожих на улице.

Насчёт катка придумал Лёша-капитан.

И мы все удивились: как это не пришло никому в голову раньше.

Летом посередине нашего двора — волейбольная площадка. А зимой — по пояс снежные сугробы.

— Чего проще, — предложил Лёша, — расчистим снег и зальём каток.

— А кишка? — спросил Серёжка Блохин. — Где возьмём кишку?

— У нас есть шланг, — сказал Федя. — Им папа летом цветы поливает. Вон, между прочим, и кран…

— Братцы! Это ж здорово! Сейчас раскидаем снег, напустим воды и вечером, пожалте, — у нас свой каток! — Севка выбил чечётку и завопил во всю глотку: — Эге-ге-ге! Ого-го-го!

— Фёдор, за шлангом! — приказал капитан. — Остальные за лопатами!

— А у нас нет, — сказал я. — Нет лопат.

— И у нас нет, — вздохнул Борис.

— Не беда, — сказал Лёша, — будем работать по очереди.

Из-за первой очереди мы чуть не подрались. Каждому хотелось первому покидать снег. А на семерых оказалось всего три лопаты.

— Будем тянуть жребий! — сказал Лёша.

— Ещё чего?! — фыркнул Севка. — Я принёс лопату, а кидать будет дядя?! Нашли дурака!

— Слушай, умник, — нахмурился Лёша. — Забирай свою лопату и чтоб духу твоего здесь не было. Понял? А у нас ровно шесть человек останется, как раз полная команда. Понял?

— А я что? — пробормотал Севка. — Я ничего…

Лёша достал семь спичек, у трёх отломал головки, зажал спички в руке, так, что виден был ровный заборчик, и предложил мне:

— Тяни!

Я немного подумал и вытянул среднюю спичку. Без головки.

— Теперь я, — сказал Севка. — Моя очередь!

Лёша опять нахмурился.

— Ладно, пусть тянет, — сказал Эдик.

Севка долго примерялся. Глядел на спички и так, и этак. Взялся было за одну, глянул на Лёшу и отдёрнул руку, точно его ударило электрическим током.

— Хитрый! Думаешь, я не вижу?!

— А если видишь, — закричал сердито Лёша, — тяни, не морочь голову!

Севка торопливо выдернул крайнюю спичку и с досады плюнул:

— Выбрать даже не дадут. Вот люди!

Вторая спичка без головки досталась Эдику.

Третья — Лёше.

Мы поплевали на ладоши и дружно взялись за лопаты.

Мне всегда нравилось смотреть, как дворники разгребают снег. Только что перед тобой был сугроб, а теперь, пожалуйста, — чистенькая дорожка…

И работа казалась мне весёлой и лёгкой. Покидывай себе снежок — одно удовольствие!

Я и раньше замечал, со стороны часто так — подумаешь, что особенного? А возьмёшься сам…

Очень скоро мы взмокли, как мыши, от нас валил пар, а снега убавилось совсем немножко.

Первым сдался Эдик. Он воткнул лопату в снег и хрипло сказал:

— Следующий!

— Слабаки! — засмеялся Севка. — Тоже мне работнички. Учитесь, пока жив!

Лопата в Севкиных руках замелькала быстро-быстро.

— Жарко! — сказал Севка минут через пять и покосился на нас. — В общем, если кто хочет, могу уступить лопату…

Мы стояли и молча улыбались.

Севка вытер шапкой мокрое лицо и жалобно протянул:

— Кто бы мог подумать, что в такой маленький двор может влезть такая прорвища снега?!

Целую неделю мы работали как каторжные.

Зато каток получился, какого не было ни в одном соседнем дворе.

Отец Феди помог сколотить хоккейные ворота. А старший брат Эдика провёл над площадкой электричество.

В воскресенье мы устроили торжественное открытие катка.

Главным распорядителем был Севка. Повязав на руку красную повязку, он носился по двору, как метеор и всеми командовал.

Взрослые хвалили нас:

— Давно бы так!

— Молодцы, ребята!

— Когда человек делом занят, на него приятно посмотреть!

А мать Эдика сказала моей бабушке:

— Хоть на глазах будут. Всё спокойнее…

Гвоздём дня была показательная хоккейная встреча. Нашими соперниками были ребята с соседней улицы.

Мы договорились играть вежливо.

Получился не хоккей, а балет на льду.

Один раз Севка было сцепился с мальчишкой в клетчатом свитере. Но тут подоспел судья, а за ним оба капитана и противники разъехались.

Все остались очень довольны встречей, игроки и зрители.

Вечером за ужином мама сказала:

— Надеюсь, теперь, когда каток построен, мы будем чаще, чем последние дни, видеть тебя дома?

Мы все — бабушка, папа и я, точно по команде, повернули головы.

Мама пожала плечами:

— Что вы на меня вдруг уставились?

— Странно, — сказал папа, — до сих пор тебя беспокоило, что Константин мало бывает на улице.

— Да, — сказала мама, — но для всего существуют разумные границы…

— Тебе кажется, что Константин их преступил?

— Нет, но…

— Мама, — сказал я, — положи, пожалуйста, если можно, ещё одну котлету. Проголодался что-то.

Мама пристально поглядела на меня и погрозила пальцем.

— Честное слово! — сказал я, — у меня последнее время прямо-таки волчий аппетит!

— Тьфу, тьфу, не сглазить бы, — сказала бабушка, — и вправду, точно подменили ребёнка. Бывало, ковыряется, ковыряется в тарелке, а теперь под метёлку подбирает…

— Ничего удивительного, — сказал я. — Здоровый образ жизни. Свежий воздух! Физические упражнения.

— Всё это очень хорошо, — сказала мама, — а всё-таки…

— Не понимаю тебя, Вера, — сказал папа. — Вечно у себя страхи и опасения…

Папа хотел, как видно, сказать ещё что-то. Но мама показала глазами в мою сторону и он взялся за газету.

А я понимал, что хотела сказать мама. Очень даже хорошо понимал.

Моряки говорят, будто чайки заранее знают о приближении бури. У них для этого есть какое-то шестое или седьмое чувство. Наверно, такое чувство было и у моей мамы. В моей жизни уже давно было не всё благополучно, а надвигалась — я в этом скоро убедился — самая настоящая буря.

По правде сказать, из-за хоккея и катка у меня уже давным-давно не хватало времени не только на книжки про шпионов…

«Стоит ли волноваться, — думал я, — закончим с катком и тогда всё пойдёт как надо».

Я ошибся.

А тут ещё у нас появился новый капитан.

Получилось так.

Мы собрались на тренировку и ждали Лёшу. Он опаздывал.

— Семеро одного не ждут, — ворчал Севка. — Будь он хоть сто раз капитаном. Дисциплина для всех одинаковая.

Мы уже погоняли шайбу и собирались расходиться, когда прибежал капитан. Без коньков и клюшки. И сияет, как ясное солнышко.

— Ребята, можете поздравить!

— С чем это?

— Нам квартиру дали. Трёхкомнатную. В новом доме. Лифт есть, мусоропровод, балкон и вода горячая и холодная.

— Здорово! — сказал я. — Прими и прочее! — и пожал капитану руку.

Вслед за мной Лёшу поздравили остальные.

— Так, — сказал Федя, — значит, скоро переезжаете?

— Завтра, — сказал Лёша. — Или послезавтра. Батя говорит: чего тянуть?

— Так… — ещё раз сказал Федя. — Значит, в понедельник играем без тебя.

Лёша помрачнел.

— Почему без него? — сказал Эдик. — Приедет и будет играть. Чего тут особенного? Думаешь, игроки «Спартака» или «Динамо» в одном дворе живут?

— Нет, — сказал Лёша. — Не выйдет. Один или два раза я могу сыграть. А потом? Через всю Москву не будешь каждый день ездить. Так что лучше сразу…

Мы провожали капитана всей командой. Помогали таскать вещи. Федя даже ухватился вместе с взрослыми за буфет, но его прогнал Лёшин отец.

А когда машину погрузили, около крыльца собрались чуть не все жильцы дома. Какие-то старушки в чёрных платках утирали слёзы.

Лёшина мать со всеми по очереди целовалась и улыбалась, и плакала сразу.

— Шутка сказать, всю жизнь здесь прожила и вот тебе…

— Оставайтесь! — крикнул кто-то.

— Нет уж, — сказала Лёшина мама, — это вы к нам переезжайте!

— Обязательно переедем! — пообещал я за всех.

Лёшин отец взъерошил мне волосы:

— Молодцы, ребята! Спасибо за помощь. Мы бы без вас так быстро не управились.

Лёша тоже попрощался со всеми по очереди. Потом достал из кармана что-то маленькое и блестящее и протянул Эдику:

— Для будущего капитана. Когда выберете.

Я заглянул в Лёшину ладонь. На ладони лежал его значок: серебряные коньки и клюшка.

— Зачем?! — сказал я. — Не надо!

— На память, — сказал Лёша. — Я себе ещё выточу.

— Алексей! — крикнул Лёшин отец. — Тебя одного ждём.

Лёша забрался в кузов грузовика.

Машина отъехала.

Лёша вместе с матерью и сестрёнкой сидел на диване и махал нам рукой.

Мы махали ему.

— Вот и всё, — сказал Севка, когда машина скрылась за углом. — Надо выбирать нового капитана.

— Может, потом? — предложил Эдик. — Завтра.

— Нет уж, — сказал Севка. — Забыл, что Лёша говорил: лучше сразу.

Ясно было, куда клонит Севка.

— А чего выбирать? — Серёжка Блохин сплюнул через зубы и попал себе на рукав. — Ты и будешь капитаном.

— Я могу, — быстро согласился Севка. — Если остальные не возражают…

Мы не возражали.

Мы, конечно, знали, что у Севки есть недостатки. Но из нас он играл в хоккей лучше всех.

Севка очень уж любил командовать и Федя сказал:

— Только чтоб нос не задирал!

— И не орал на поле, — продолжил Эдик.

— И…

Мы высказали свои пожелания новому капитану. Но Севка их не слышал. Он смотрел на кулак Эдика, в котором был Лёшин значок, ставший теперь капитанским значком нашей команды.

— Ладно, — сказал Севка, когда мы кончили, — на всё согласен! — и протянул руку к Эдику: — Давай!

Серебряные коньки и клюшка вспыхнули на Севкиной груди.

Севка стал нашим капитаном.