Калашников

Глава 1

– Признаю, что лет десять назад пару раз пересекался с Джозефом Кони и его людьми… – признался Роман Баланегра, возвращая документ. Затем, внимательно оглядев своих посетителей, добавил: – Но не понимаю, к чему это; я уже давно расплатился по всем счетам перед законом.

– В этом нет ни малейших сомнений… – поспешил возразить Сонго Гумба, поднимая руку, словно возвращаясь в те времена, когда он был всего лишь дорожным инспектором. – За исключением того небольшого инцидента с слоновой костью, который, к счастью, предан забвению, мы всегда считали вас образцовым гражданином.

– Тогда…? К чему всё это?

Африканец пожал плечами, указав на своего спутника – рыжеволосого мужчину с редкими волосами и неухоженной бородой, который не сводил глаз с возвращенного ему доклада Европейского парламента.

– Миссия, порученная мне лично президентом, заключается в том, чтобы сопроводить этого господина до его дома и заодно гарантировать вам, что наше правительство поддерживает предложение, которое вам собираются сделать, но при этом останется в стороне и будет отрицать любую причастность к делу. – Его голос звучал услужливо и вкрадчиво, как у чиновников средней руки Республики. – И на этом я считаю свою работу завершенной. Желаю вам хорошего и продуктивного дня!

Он встал, пожал руки обоим спутникам, почтительно поклонился в японском стиле и покинул комнату с видом человека, которого только что известили, что у него горит дом.

«Господин, о котором идет речь», и Роман Баланегра несколько секунд молча изучали друг друга, словно оценивая, с кем имеют дело. Затем рыжеволосый шумно выдохнул и, явно желая разрядить обстановку, спросил:

– Ваше настоящее имя действительно Баланегра?

– Так указано в моих документах.

– Но это не похоже на подлинную фамилию.

– Фамилия, зарегистрированная в центральном реестре, всегда более подлинная, чем та, которой нет нигде. Особенно если учесть, что подавляющее большинство рожденных в Центральноафриканской Республике не имеют ни свидетельства о рождении, ни крещения.

– Не знаю почему, но я думал, что вы родились не здесь.

– Насколько мне известно, родился… – с легкой иронией ответил тот. – Прямо в этом доме. И я не единственный белый, родившийся в Мобайе, не единственный, кто не был зарегистрирован при рождении, и не единственный, кого не крестили.

– Понимаю… Значит, когда пришло время регистрироваться, вы сами выбрали себе фамилию?

– Примерно так.

– И почему именно эту?

– Потому что у моего деда, поляка по происхождению, была почти непроизносимая фамилия – Корженёвский. К тому же на местном диалекте она означала что-то вроде «Жрущий п…ду». Поэтому его почти сразу стали называть «Человек с Черной Пулей», а моего отца, соответственно, «Сын Человека с Черной Пулей». Годы спустя, когда тот сумасшедший Жан-Бедель Бокасса провозгласил себя «Императором Нового и Славного Центральноафриканского Империи» и издал нелепые законы, согласно которым мне грозила депортация из собственной страны за иностранную и оскорбительную фамилию, я решил зарегистрироваться под той, которая напоминала всем, что мои корни уходят в этот край уже почти на век.

– Баланегра… – повторил рыжеволосый, явно заинтригованный этим словом. – Очень подходящее имя для лучшего охотника континента.

– Я никогда не претендовал на звание лучшего охотника континента, – быстро возразил Роман, явно начиная терять терпение. – Моим отцом он был, а я – нет.

– Но именно так о вас говорят все, кто вас знает, – заметил собеседник, доставая из кармана белоснежного пиджака носовой платок и промакивая пот с лба легкими похлопываниями. – Мне сказали, что вы убили больше слонов, чем кто-либо из ныне живущих.

– Возможно… – признал хозяин дома, которому становилось все более неуютно. – Я их не считал, потому что это просто работа, которую я старался выполнять наилучшим образом. – Он слегка прокашлялся и добавил: – Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы узнать, с кем имею дело и какое отношение имею к распоряжению Европарламента о поимке этого ублюдка Джозефа Кони.

Рыжеволосый бережно сложил носовой платок, убрал его обратно в карман и, понизив голос до почти шепота, сказал:

– Меня выбрали для передачи очень конфиденциальных сведений и заключения некоторых весьма «щекотливых» соглашений, так что, раз уж в этой стране можно свободно выбирать имя, пусть меня зовут Гермес.

– Как греческий бог?

– Именно!

– Что ж, мне без разницы, Гермес вы, Юпитер, Аполлон или кто угодно, но вот что мне действительно интересно – так это какое отношение я имею ко всему этому?

– Вы поймете, если я скажу, что время и обстоятельства доказали: нет никакой возможности доставить Джозефа Кони к правосудию.

– Ну, открытие века! – презрительно фыркнул Роман. – Этот грязный хорек подтирается всеми «ввиду того, что ввиду» кучки галстучных болванов, которые в жизни не ступали на африканскую землю. Если власти ЕС не смогли даже поймать сербских и хорватских преступников у себя под носом, как, черт побери, они собираются схватить человека, выросшего в самой дикой, малонаселенной и непроходимой джунглевой глуши на планете? Бред какой-то!

– Полностью согласен! – кивнул Гермес. – А тот факт, что недавно он приказал убить шестьсот человек в Конго и похитить сто шестьдесят детей, привел нас к выводу, что закон в его случае абсолютно бесполезен.

– Вот же открытие! Кони действительно основал «Армию сопротивления Господа», но местные называют его Хорьком или Сайтаном, потому что считают его дьяволом, создателем «Легионов адского сопротивления». Говорят, что он любит есть альбиносов и пигмеев, хотя доказательств у меня нет. Но вот в том, что никто не убил, не изнасиловал и не искалечил больше невинных людей собственными руками, чем этот ублюдок, я уверен.

– Что делает его самым страшным преступником в истории человечества.

– Чтобы удостоиться такой «чести», ему придется потягаться с немалым количеством кандидатов, но одно несомненно: он – один из немногих, кто все еще жив. И свободен.

– Верно! – согласился Гермес, снова вытирая пот. – Именно поэтому мы решили, что он должен быть либо «заперт, либо зарыт». Зверей нужно приручать, а если это невозможно – истреблять.

– И как же вы собираетесь его «запереть или зарыть»?

– Десять миллионов евро. Это цена за его голову. И еще миллион за каждого его главаря.

Роман Корженёвский, он же Роман Баланегра, присвистнул, затем неспешно поднялся, подошел к перилам веранды и принялся созерцать пейзаж, знакомый ему с самого детства.

– Когда об этом объявят официально?

– Никогда.

– И почему?

–Потому что мы вынуждены признать, что это было бы незаконно, аморально и, прежде всего, глупо, – быстро ответил Гермес, который подошел и встал рядом, чтобы так же созерцать пейзаж. – Мы рискуем тем, что, убедившись в отсутствии надежды на спасение, он устроит еще более кровавую бойню, как, говорят, делают загнанные звери. А еще мы не хотим, чтобы эти джунгли превратились в охотничий угодье, куда сбегутся сотни сумасшедших, мечтающих получить многомиллионное вознаграждение.

– Значит, им придется хорошенько постараться, чтобы сохранить эту историю в тайне, потому что у Кони есть союзники и шпионы повсюду. Насколько я слышал, суммы, вращающиеся вокруг его проклятой армии, исчисляются миллионами.

– Пытаются выяснить, кто поддерживает и снабжает его из-за границы, но это непросто.

– Понимаю. И если верно, что Кони и его люди пересекли реку два месяца назад и теперь скрываются где-то в джунглях Верхнего Котто, которые не только являются самым непроходимым болотом, но и граничат с Суданом, его никогда не поймают, – заметил хозяин дома. – Я провел большую часть жизни, охотясь на слонов в тех местах, и могу вас заверить, что ни один чужак не выживет там и недели. Чтобы вы поняли, скажу лишь, что плотность населения там – меньше одного жителя на квадратный километр, то есть, по сути, там никто не живет. – Он сделал короткую паузу, а затем заключил: – Особенно если ему придется столкнуться с убийцами Кони.

– Мы знаем. И мы также знаем, что ни армия этой страны, ни армии Уганды, Конго и даже все силы ООН вместе не смогли его поймать за все эти годы. Исходя из этого, мы больше не рассматриваем вариант продолжать охоту, вынуждать его к бегству или заставлять сдаться; мы пришли к выводу, что лучший выход – просто пристрелить его.

– Звучит логично, резко, жестоко, неэтично и, откровенно говоря, незаконно.

– Безусловно, но время дипломатии и терпения прошло. Джозеф Кони – это хищник, а хищников нужно истреблять.

Роман Баланегра задумчиво кивнул, давая понять, что согласен с услышанным. В действительности, так оно и было.

Через некоторое время он спросил:

– Именно поэтому вы пришли ко мне?

– Конечно! Наши информаторы утверждают, что вы охотились на сотни слонов в Верхнем Котто с тех пор, как еще мальчишкой начали сопровождать отца на облавы. И они же говорят, что вы способны прострелить голову филину с пятисот метров.

– Филины обычно сидят очень неподвижно. Да и к тому же… это было давно.

– Есть вещи, которые не забываются. А суть в том, чтобы подстрелить добычу, за которую вам заплатят десять миллионов евро.

– Согласен.

Его собеседник не смог скрыть удивления:

– Согласны?

– Именно так я и сказал.

– Вот так просто? Вы рискуете жизнью.

– Всегда этим занимался… – ответил он без малейшей тени бахвальства. – В этих болотах стадо слонов во главе со старым самцом может быть куда опаснее всех людей Кони вместе взятых, но никто и никогда не предлагал мне даже тысячной доли этой суммы за их отстрел.

– Я ожидал от вас хоть какой-то нерешительности.

– С чего бы? – удивился его собеседник. – Чтобы пококетничать? Какая глупость! Я всегда считал этот регион своим задним двором, и меня бесит, что его оккупировала банда убийц и насильников детей. Если хотите знать правду, я бы согласился и за десятую часть суммы, но раз уж предлагают столько денег, отказываться не собираюсь.

– Я приехал сюда не для того, чтобы торговаться.

– Рад это слышать, потому что единственное, что мне нужно, – это аванс, чтобы всё организовать так, чтобы выполнить работу и вернуться живым. Условия простые: если я принесу вам голову Джозефа Кони, вы платите; если провалюсь, вы теряете аванс.

Светловолосый мужчина с редкими волосами тут же кивнул.

– По-моему, справедливо. Когда вы планируете отправиться?

– Через три-четыре дня, если правительство Банги согласится сотрудничать.

– Они согласятся. У меня достаточно денег, чтобы убедить сомневающихся, и я точно знаю, в чьи руки они должны попасть.

– Это уже ваша задача. Но повторю еще раз: будьте осторожны, потому что «союзники» Кони очень могущественны, как здесь, так и за границей.