Камни Древних Богов 1

Глава 17

Хельсинки, Финляндия, планета Земля

Методично осмотрев весь кабинет, я понял, что он практически пуст. Тут не было ни корзины для бумаг со скомканными записками, ни стеллажа с книгами, в которых в качестве закладок могли использовать важную корреспонденцию, ни ноутбука с папками на рабочем столе…

Единственным интересным предметом оказался тот самый ежедневник, лежащий в ящике стола. Быстро пролистав его от начала до конца, я определил, что все страницы по 11 ноября включительно были испещрены малопонятными буквами и цифрами. Это точно не шифр. Просто Зубин каждый день записывал имена или фамилии с разными пометками. То ли выплаты, то ли — наоборот — суммы, которые владелец корпорации с них получал.

После 11 ноября все листки были чистые.

Пролистав на всякий случай ещё раз эти записи, я обратил внимание на один листок, датированный 21 августа. Он тоже был чистый. Все дни с 1 января до 11 ноября заполнены, а этот нет. Странно…

Случайно проведя по этому листку пальцем, я вдруг ощутил еле заметные неровности. Создавалось впечатление, что на нём написан текст, но в ручке кончились чернила.

Если бы я находился в обычном здании, то легко бы заметил подобную тайнопись, ведь свет из окна всегда боковой, а именно такое освещение позволяет выявить любые неровности. В этом здании нет окон и свет рассеянный, нет одного яркого источника, а ежедневник прочно закреплён на деревянной основе. Таким образом, вероятность обнаружить эту запись, используя естественный свет, равна нулю. Конечно, имеются и другие методы узнать, что здесь записано. У криминалистов есть много разных способов для чтения таких записей и я решил воспользоваться самым простым. Взяв один из карандашей, приложил его к верхней части листа так, чтобы он лишь слегка касался бумаги и начал методично заштриховывать весь лист, держа его почти параллельно к поверхности. Совсем скоро на нём проявились какие-то странные закорючки. Тут-то мне и пригодилось лежавшее в нижнем ящике зеркало. Приложив его к бумаге, в появившемся отражении я прочитал вот такую странную надпись: «Срочно купить два старых дисковых телефона. Один отправить Брюсу».

В принципе, если бы я прочитал эту запись без таких сложностей, то особо и не обратил на неё внимания. Человек получил указание и записал, чтобы выполнить как можно быстрее, но раз Зубин приложил столько усилий для маскировки обычного напоминания от посторонних глаз, значит для него оно особенное. Отсюда можно сделать вывод, что тут кроется какой-то секрет, и его нужно разгадать.

Пожалев, что мой фотоаппарат остался у сотрудника на входе, да ещё и не в этом мире, мне пришлось аккуратно вырвать листок и спрятать его в карман.

Похоже, больше ничего интересного я тут не найду, а значит, настало время отправляться на встречу с самим господином Зубиным.

Портал за это время не исчез, так что мне не пришлось нервничать и бродить по зданию в поисках прохода. Я просто сделал шаг вперёд и вернулся в свой мир.

Уже знакомый стул опять стоял справа от двери. Я пересёк комнату и сел на него. Однако, долго отдыхать мне не дали. Сначала распахнулась та дверь, через которую я минуту назад выходил в параллельный мир. Теперь оттуда вышел секретарь и, подойдя к другой двери, рядом с которой я сидел, вежливо предложил мне войти.

Заглянув в уже знакомый мне кабинет, в этот раз я увидел там Зубина, сидевшего в кресле за столом. Как только дверь за моей спиной закрылась, он встал и протянул мне руку, но в отличие от предыдущей нашей встречи, представляться не стал. Ведь это я сам отказался от ста тысяч евро в обмен на беседу с этим человеком. Трудно представить, что я не узнал его или не в курсе, как выглядит глава корпорации Snear.

А выглядел он не очень…

Поздоровавшись, Зубин снова сел в своё кресло и теперь внимательно смотрел на меня, ожидая, что я ему скажу. А я молчал и думал. Ведь нужно с чего-то начинать, но в голову не приходит ничего подходящего, поэтому мне пришлось высказать первое, что пришло на ум:

— Брюс просил поблагодарить за телефон, он ему очень сильно помог.

Едва сказав это, я вспомнил, что телефон помог не Брюсу, а мне, да и произошло всё в том параллельном мире, где убили Апостола.

К моему огромному удивлению, эти слова произвели на Зубина странное действие. Он на глазах словно помолодел и, быстро встав из-за стола, практически подбежал ко мне.

— Вы давно его видели? — говоря это, он снова взял меня за руку и долго тряс, выражая тем самым свои чувства.

Вот что я должен на это ответить? Что видел его вчера в Таганроге? Ведь в этом мире я последний раз говорил с Брюсом за пару минут до того, как он убил себя… В смысле, не сам себя, а себя, но из другого мира, который он сам же и создал.

Моё молчание становилось уже неприлично долгим. Наконец я собрался с мыслями и заявил:

— Недавно. Он поручил мне одно дело. Связанное… В общем, мне надо поговорить с Апостолом.

Зубин опять изменился в лице и с подозрением посмотрел мне в глаза. Похоже, фраза про встречу с Апостолом всё испортила. Надо было как-то исправлять ситуацию.

Пока я пытался сообразить, о чём ещё можно спросить Зубина, тот сам заговорил:

— Я бы с удовольствием проводил вас к Петру Алексеевичу, но не знаю, где он сейчас находится.

Вот это новость! В смысле, теперь я знаю, как зовут Апостола, но не знаю, где он. А если Зубин врёт? Надо это выяснить. Похоже, для этого придётся и самому немного приврать…

— Наши люди прикрывали вас от ворот Резиденции до границы, а потом передали приметы вашего Rolls-Royce местным специалистам. Так что мы в курсе, что Апостол в этом здании.

На удивление, услышанное не произвело на Зубина никакого впечатления. Он лишь поднял трубку своего антикварного телефона и сказал несколько слов на финском. Через пару минут в кабинет вошёл секретарь, а за ним следом… Апостол. Приглядевшись к нему повнимательней, я заметил странные отличия.

Во-первых, вошедший был примерно одного роста с моим старым знакомым, выше двух метров, но было одно отличие: если Апостол всегда удивлял военной выправкой, то сейчас я подметил сильную сутулость. Лица я рассмотреть не мог, так как его скрывал капюшон. Опять же, в этом не было ничего такого, Апостол тоже любил его надевать, но при входе в помещение всегда снимал.

Во-вторых, ноги. Посмотрев на них, я сразу вспомнил, что спрятал найденный мной ботинок под сиденье, а теперь автомобиль в пристройке и мне туда не попасть… Так вот, тот ботинок был примерно тридцать восьмого размера, а на ногах вошедшего я заметил зимние сапоги размера на четыре побольше.

Ну и, в-третьих, Апостол был худощав, а тут под одеждой просматривалась приличная мускулатура.

Одним словом, метров с десяти-пятнадцати человек, не настолько близко знакомый с Апостолом, мог легко принять стоявшего передо мной за него.

Все эти мысли промелькнули в моей голове за пару секунд, а потом я повернулся к Зубину и, придав своему голосу пренебрежительный оттенок, поинтересовался:

— Кто это?

По словам Зубина, в свой последний визит в Резиденцию, самого Апостола он не видел, а Брюс познакомил его с этим человеком. Может быть в шутку, а может всерьёз, но шеф сам всегда называл Апостола прозвищем, которым много лет назад его наградил, а теперь Зубину приказал называть так и двойника. Что характерно, этот приказ был сделан без объяснения причин. Впрочем, это не удивительно, ведь Брюс очень редко что-либо кому-то объяснял.

Мне же очень хотелось выяснить эту причину, но Зубин заявил, что это невозможно, так как двойник говорит лишь на каком-то местном наречии, финский понимает, но ответить на вопросы не сможет. Проблема…

Решив подловить главу корпорации Snear на обмане, я поинтересовался, кто из них закрывал ворота Резиденции. Зубин честно ответил, что давно подозревал о слежке и для подстраховки передал ключ двойнику, чтобы тот засветился, закрывая ворота. Сам ключ ему дал Брюс. Похоже, крики шефа в открытое окно тоже были на публику, а сам он давно решил остаться в Резиденции.

Теперь стала понятна причина использования дипломатического прикрытия. Rolls-Royce финского посла не подлежит досмотру, поэтому даже огромные возможности Сашкиной конторы оказались бессильны перед хитростью Брюса. Все были уверены, что в машине едет Апостол.

Так где же он тогда скрывается? По указанию Зубина секретарь увёл двойника, а я в это время спешно пытался придумать, о чём ещё спросить хозяина кабинета. Любой мой вопрос мог усилить уже появившиеся подозрения, что я прибыл не по поручению Брюса. Для начала нужно попробовать убрать эти подозрения:

— Брюс по телефону поручил мне как можно быстрее разыскать Апостола, а когда я вернулся в Воронеж, то не смог найти шефа. Он уже давно поручил моей фирме контроль Резиденции, а также наблюдение за всеми, кто приезжает и уезжает. Мои люди сообщили мне, что Апостол покинул Резиденцию, сев в Rolls-Royce незадолго до моего возвращения и отследили маршрут, по которому двигался автомобиль. По этой причине я прибыл сюда. Для того, чтобы встретиться с вами, мне пришлось воспользоваться информацией, случайно полученной от шефа. Можно даже сказать, что он не в курсе, что сообщил мне её…

Похоже, мои сумбурные объяснения всё же развеяли возникшие у Зубина подозрения. Он покивал, выслушивая их, и теперь ждал, что я ещё скажу. Я же решил вернуться к поискам Апостола:

— Скажите, у вас есть какие-нибудь предположения по поводу такого странного исчезновения. Ведь, насколько я знаю, последние лет двадцать Апостол постоянно был рядом с Брюсом.

— Я знаком с ними намного дольше, но тоже не припомню, чтобы Пётр Алексеевич уезжал куда-то без Якова Вадимыча, — ответил Зубин.

Так. Теперь было бы неплохо уточнить их фамилии, но подобный вопрос мог показать мою полную неосведомлённость об этих людях, а это сразу переводило наш наметившийся диалог в допрос. В таком случае я из соратника по тайным делам становился бы шпионом, пытающимся выведать чужие секреты. Мне не хотелось так сильно рисковать.

— Может быть вы знаете их общих друзей? — поинтересовался я без особой надежды. На этот вопрос Зубин дал мне весьма интересный ответ.

— Раньше знал, — он закрыл глаза и откинулся в кресле. Было заметно, что разговор на эту тему доставляет ему удовольствие, — сейчас почти все они мертвы.

— Возраст или образ жизни? — попробовал уточнить я.

— Возраст? — со смехом переспросил Зубин, — да нет, возраст тут не причём. Скорее, тут может подойти такая знаменитая фраза: «он слишком много знал…».

Из дальнейшей беседы мне стало ясно, что попасть в число друзей Брюса было неимоверно трудно, а вот покинуть этот круг можно было по совершенно пустяковому поводу. Люди исчезали просто потому, что начинали задавать слишком много вопросов.

Здесь возникает сомнение, на самом ли деле Зубин решил поделиться со мной своими наблюдениями, или таким способом он намекает на смертельную опасность моего любопытства?

Потратив почти час своего времени, я смог выяснить лишь одну интересную деталь. Когда-то в круг друзей Брюса входила одна женщина и судя по намёкам Зубина, у неё с Апостолом возникли романтические отношения. Потом она исчезла. Зубин был уверен, что её убили, ведь до этого случая все исчезновения происходили именно по этой причине.

В прошлом году Зубин по делам корпорации Snear ездил в Санкт-Петербург и там, в одном из парков, вдруг увидел Гигиду, кормящую стаю голубей. Она постарела и располнела, но в том, что это была именно она, Зубин уверен на сто процентов. Как только женщина заметила его, сразу перестала бросать хлеб подлетающим птицам и быстро ушла. Догонять и расспрашивать её он побоялся, так как подобное любопытство могло стоить ему жизни.

— А почему у неё такое странное имя, — поинтересовался я, — она что, цыганка или испанка?

Зубин рассмеялся и объяснил, что настоящего её имени никто не знает, просто Брюс однажды, то ли в шутку, то ли всерьёз, назвал её Große Gefährliche Dame. По моей просьбе Зубин перевёл это как «очень опасная женщина», а затем уточнил, что в то время была мода на сокращения, вот и сократили до первых трёх букв. Получилось новое оригинальное имя — Гигида. Очень ей подошло…

Загадочный человек этот Зубин. Я до сих пор не мог понять: он действительно настолько простой, или же, напротив, очень хитрый и умный. Вот и сейчас, как бы между делом, обмолвился, что «в то время была мода сокращать слова». Если вспомнить, то у нас в стране подобное происходило только один раз за всю историю. НКВД, ВДНХ, МХАТ, ГТО, ВЛКСМ — такие аббревиатуры появились после революции, почти сто лет назад. Это он специально намекает на их возраст или случайно проговорился?

— Не могли бы вы припомнить все обстоятельства её исчезновения, — попросил я Зубина, — были у неё недоброжелатели, а может, с кем-то поссорилась или обидела?

На этот раз Зубин смог меня удивить!

Отвечая на мой вопрос, он умудрился так запрятать в ответ новую информацию, что я вновь остался в недоумении: простой или хитрый… Но сама информация оказалась абсолютно неожиданной!

— Мы же обычно друг с другом не пересекаемся, — начал он, — только если формулировка Совета подразумевает взаимодействие…

Меня привлекло слово «Совет». Зубин интонацией настолько его выделил, что стало понятно — это не та обычная ситуация, когда Брюс помогает советом людям своего круга. Прямо спросить об этом я не мог, чтобы не показать свою… как бы это помягче назвать… крайне низкую информированность в их делах. Одно было понятно: вся их организация для меня — «тёмный лес» и что там конкретно происходило, тоже.

Конечно, на будущее, я для себя отметил, при случае выяснить, что это за «Совет», и кто его даёт, а главное, почему формулировка может что-то подразумевать? Ведь советы дают, чтобы помочь, и они должны быть максимально понятны, а если, получив совет, пытаешься понять, что подразумевает его формулировка… то это уже напоминает мне визит к Дельфийскому оракулу. Там пифия произносила бессвязные речи, а жрецы толковали их на своё усмотрение.

— Лет сорок назад — продолжил Зубин, — я из разговоров со слугами Брюса сделал вывод, что Гигида приняла ухаживания Петра Алексеича, но потом Камень выдал все варианты без неё, что однозначно говорило о необходимости устранения…

Так, ещё один загадочный момент… Возможно, этот странный «Камень», выдающий варианты, как-то связан с тем самым «Советом», формулировки которого что-то там подразумевают. Надо будет при случае и это тоже выяснить.

— Насколько я помню, — Зубин на секунду задумался, — примерно тогда Брюс и решил перенести свою Резиденцию в Воронеж, а вот насколько эти события связаны…

Вот и ещё одна зацепка. Теперь надо выяснить, откуда он её перенёс.

— А до этого где… — начал я, но Зубин решил не дожидаться, пока я произнесу всю фразу. Похоже, ему нравилось, что наконец появился человек, с которым можно поговорить о том, о чём до этого он был вынужден молчать.

— Да прямо тут, — сквозь смех проговорил мой собеседник, — раньше это была окраина Гельсингфорса. Уже позже, когда Брюс решил переезжать, Камень дал мне Совет, и я построил тут свою цитадель.

Тут я сразу вспомнил, как Сашка этим словом называл столицу Финляндии. Теперь уже ясно, что не только Брюс отличается долгожительством.

Например, я тоже, одну из остановок в нашем районе до сих пор называю «Дружба», хотя там давно вместо кинотеатра с таким названием находится супермаркет «Лента». О чём это говорит? Да о том, что я жил в то время и ходил туда смотреть фильмы. Отсюда вытекает очевидный вывод, что Зубин, используя старое название Хельсинки, невольно подтверждает нашу с Сашкой версию о тайном клане, члены которого живут намного дольше нас.

Осталось выяснить, что это за люди. Да и люди ли это…