Кандагарский излом

ГЛАВА 5

— Поплачь вслух, — предложил с нескрываемым сарказмом киллер.

— Что?.. — не поняла я.

— Ты третий час молчишь и вздыхаешь. Это действует мне на нервы.

Слабенькие же у него нервы. Издержки профессии? Бывает…

Нет, ну надо же, как мало, оказывается, занимают времени воспоминания о моей жизни. Тридцать восемь лет уместились в три часа. А речь над гробом займет три минуты? «Славно же я пожила…» — усмехнулась я и напомнила мужчине:

— Вы не любите болтливых.

— Болтливых — разглагольствующих не по существу, — уточнил он.

— A-а. Но вот вопрос: что для вас «по существу», а что нет? Я ведь совсем не знаю вас и могу невольно от разговора перейти к праздной болтовне.

— Уже.

— Вот видите. А между тем я хотела узнать, что вас интересует.

— Ты.

— Я? — В каком смысле? Как женщина, как человек или как жертва, которую везут на заклание? Ах, есть еще один аспект: — Вас интересует психология жертвы. Что она чувствует, о чем думает. Хотите защитить диссертацию на эту тему? Это повысит ваш гонорар или статус? Киллер — доктор науки умерщвления.

— Пытаешься меня оскорбить?

— И в мыслях не было! Просто пытаюсь понять, насколько просела в современном обществе планка морали. Если даже убийца везет жертву на убой и спрашивает, как она себя чувствует. Остается достать ноутбук, датчики и зафиксировать малейшие изменения в моем организме… Позвольте спросить, вы уникум или норма?

— А ты?

— У меня складывается впечатление, что я недалека от истины в плане кандидатской диссертации. Хорошо, спрашивайте. Что вам нужно, материал из какой области? Психология? Что именно? Что я думаю, чувствую?..

— Положим.

Я б тебе положила… Или на тебя.

И вздохнула, напомнив себе — Лялька.

— Чувствую я себя прекрасно, отрицательных эмоций не выявлено. Пульс, сердцебиение в норме. Нервных припадков не намечается, сбоя в психике тоже. Душить вас не буду. Драться, ругаться, выпрыгивать из машины, подавать сигналы SOS — не собираюсь.

— Мне уже верить?

— А какой смысл мне лгать?

— Миллион причин.

— Назовите хоть одну.

— Ты женщина.

— Понятно. Вы женоненавистник.

— А ты наоборот.

— Неправда. Мне очень нравятся мужчины. А такой героической профессии, как ваша — особенно.

— Не сомневаюсь. Особенно мертвые. Далила?

— Я? Неужели похожа? Я скорей сама о нож порежусь, чем кого-то зарежу. Да и вообще, была бы супергероем, давно бы нашла выход из положения — покрошила вас на рагу и убежала. Но, увы, я слабая женщина и понимаю, что вы и обстоятельства выше меня.

— Ты не слабая — ты умная. Просчитала заранее варианты и выбрала наилучший.

— У меня такое ощущение, что вы действительно принимаете меня за законспирированную агентессу империалистической разведки. Причем настолько законспирированную, что и сама об этом не подозреваю. А наилучший вариант, по-вашему, — спокойно лечь под скальпель и одарить своими органами какого-нибудь дегенерата, продлив ему жизнь за счет своей?.. Не находите гипотезу бредовой?

— Тогда почему не сопротивляешься?

— А вы хотите? Или обескуражены моей реакцией? Веду себя не так, как все предыдущие ваши жертвы?

— Ты слишком холоднокровна.

Я мертва, мальчик, только и всего. Есть ли смысл трупу бояться смерти?

— Я разумна.

— Фальшива, — скривился он.

— Опять обвиняете во лжи? Ваши фантазии — производные вашего мозга?

— Хорошо, тест. Сколько тебе лет?

— Тридцать восемь.

— Где родилась?

— В городе-герое Ленинграде.

— Что ж переехала? — продолжал он тянуть жилы.

— Ребенок. Смерть ее отца. Подкосила. Хотела смены обстановки, тихой, размеренной жизни в захолустном городе.

— Что закончила?

— Техникум. Технолог ткацкого производства.

— Как же в музее оказалась?

— Потянуло к прекрасному. Выучилась на реставратора.

— Нравится работа?

— Очень.

Он искоса на меня взглянул:

— Как с личной жизнью?

— Положительно. В этом тоже будете копаться? Как киллер или как психолог?

— Как без пяти минут муж. — Он произнес это весьма серьезно. — Или ты уже забыла, что сделала мне предложение?

— Что вы, сутки уже жду ответа.

— Еще надеешься?

— Да.

— А ничего, что я киллер? — Он даже не попробовал улыбнуться.

— Привыкну, — вздохнула я. — У каждого свои недостатки.

— Минус, мадам, по всем фронтам. На десять вопросов десять неверных ответов. Так чья фантазия воспалена?

— Слушайте, что вам надо? — всерьез озадачилась я.

— Сама ответишь?

— Вы экспериментируете? — я начала по-настоящему заводиться. — Я вам что, подопытная мышь?.. Вам не органы нужны, вам интересна психика? Проявление и модели поведения человека в экстремальной ситуации?

— А в чем экстрим для тебя?

Я украдкой огляделась: нет ли в салоне камер слежения, дисплеев, глазков видеокамер? Жучков, на худой конец?.. Может, он действительно какой-нибудь психопат-миллионер, который сдвинулся на психиатрии и проводит эксперименты на живых людях? А может, снимает фильм из серии подпольных порнушек, но стриптиз предполагает сугубо в области психологии и души?

— А вы считаете, что поездка с киллером в неизвестность и ежеминутная угроза смерти — это норма жизни? Простите, но я нет.

— Боишься?

— Смерти? Да. Как любое нормальное существо.

Мужчина кивнул и повернул руль влево, выезжая на встречную полосу, по которой на всех парах шел рефрижератор, и нажал на газ. Машины пошли на таран.

Я замерла, расширенными от ужаса глазами следя за приближением махины. Рефрижератор оглушительно загудел, и были уже видны малиновые кисточки занавески, свисающие над лобовым стеклом в салоне, усатое лицо водителя, клетчатая рубаха.

В тот миг, когда я поверила, что мы умрем, и вспомнила Павла Шлыкова, уходящего на боевое задание в предрассветную дымку кандагарского утра, киллер резко повернул рулевое колесо вправо.

Водитель махины погрозил кулаком и, гудя, пронесся мимо. Мы начали сбавлять скорость и съехали на обочину.

Я потрогала лоб и вытерла испарину:

— Вы шикарно блефуете, — заметила я, не скрывая разочарования.

— А ты изощренно лжешь. Девяносто девять женщин из ста в подобной ситуации оглушили бы меня визгом, а половина бы вдобавок попыталась отобрать руль или выпрыгнуть. А ты даже не пошевелилась. Опять будешь утверждать, что боишься смерти?

— Я не успела испугаться.

— Я так и подумал, — усмехнулся криво. — Твоему самообладанию готов позавидовать даже я. Ценные кадры живут в глубинке… И с подобными талантами работают в музеях?

— Чем плохо?

— Абсолютно ничем. Мелочь смущает: ты слишком невозмутима для обывателя. Сестра?

Я выгнула бровь, услышав двусмысленный вопрос. Прошлое опять зашевелилось в недрах памяти. «Афганец», «брат»? Сколько их от безысходности подалось на ниву отстрела, к браткам. Сыграть на этом? Освободить прошлое и, прикрывшись афганским братством, выхлопотать себе жизнь?

Нет, вольнонаемная Олеся Казакова мертва вместе с лейтенантом Павлом Шлыковым. Не стоит тревожить прах усопших, предавать их повторно.

— Я всегда была за идею дружбы народов.

Мужчина с минуту рассматривал меня как диковинную птицу. Потом достал заветную баночку с лекарством, термос с чаем и подал мне. Я молча проглотила пилюлю, запила и вернула ему банку.

— Я, между прочим, и поесть не отказалась бы.

Он молча вынул мой мобильник из кармана своей куртки:

— После звонка дочери.

— Что сказать?

— Что влюбилась без памяти в очень богатого, влиятельного человека, и он умчал тебя на Мальдивы.

— Лучше в Египет.

— Почему?

— Всегда мечтала посмотреть пирамиды, — бросила, набирая Лялин номер.

Разговор с дочерью занял минут десять. Мне с трудом удалось убедить Лялю в своем благополучии и прямо-таки неземном блаженстве. Еще я поведала о великой, внезапно нагрянувшей любви и посулила подарки после своего возвращения. Я играла максимально правдоподобно, и дочь сдалась, поверила и даже заявила, что счастлива, что я наконец-то занялась своей личной жизнью и тем избавила ее от комплекса должницы.

На том и расстались.

— Вам не пора оповестить своих помощников, что незачем пасти мою дочь? — спросила я, возвращая телефон.

Мужчина молча завел мотор и выехал на трассу.

— Нам далеко еще ехать?

Молчание.

— Такое чувство, что мы направляемся на Камчатку.

— В Японию.

— Зачем?

— Они заказали глаза. Мечта любого японца — такие прекрасные, большие глазки, как у тебя. Пришьют какой-нибудь гейше, будет сводить с ума мандаринов…

— Самураев, — поправила автоматически.

И нахмурилась: по тону мужчины невозможно было понять, шутит он или говорит правду. Отделить же зерна от плевел я не могла в силу некомпетентности в области достижений хирургии. Терпеть не могу смотреть, новости и потому не знаю, до чего дошел прогресс. Слышала, что органы имплантируют, пластику делают на уровне фантастики, кардиологические чудеса в виде всяческих искусственных клапанов стали нормой, но возможно ли имплантировать глаза?

— Многих с ума свела?

— Немерено, — заявила я, продолжая думать о достижениях медицины и вероятности трансплантации глаза. Да нет же, он просто шутит, юмор у него такой, плоский…

— Любовники?

— Море!

— И какие?

— Влиятельные.

— А какой тип мужчин нравится?

— Ваш.

Черт, неужели ему действительно нужны мои глаза? Бред!

И как я буду жить с пустыми глазницами? Да лучше б пристрелил тогда!

А, может, и пристрелят…

— И как в постели?..

— Мягко.

Киллер хохотнул. Я же приметила приближающуюся точку, сильно напоминающую пост ДПС.

— А что умеешь?

— Все. — Точно — дорожно-патрульная служба! — Продемонстрировать?..

— Сейчас?

— А вы стесняетесь?

До поста оставалось метров двести.

— Я ведь могу остановиться.

— Только о том и мечтаю, — качнулась к нему и погладила бедро.

Мужчина нажал на тормоз в ста метрах от поста. Черт…

Я сморщилась и застонала.

— Что? — Он выгнул бровь, с насмешкой меня разглядывая.

— Радикулит. Спина затекла и, пардон, ягодицы. Старость — не радость… Может, разрешите выйти и размять затекшие члены?

Мужчина прищурился. Ох, как мне не понравилось, как он смотрел! И безмерно раздражало сходство с Павлом. Издевается надо мной Господь!

— Иди, — разрешил мой страж, и я поспешно вывалилась наружу. Встала, делая вид, что разминаю спину, крутясь влево, вправо, а сама поглядывала на постовых. Подойдут? Заинтересуются, что за недоумки у них под носом остановились?

Нет, бродят около будки. Служаки-пофигисты!

А я успею до них добежать?

Шаг, еще…

Киллер вылез из машины и облокотился на дверцу, поглядывая на меня с нескрываемой иронией. Глазами Павла!

Вот сволочь!

Я наклонилась и сгребла рукой снег, сделав еще пару шагов в сторону, выпрямилась, повернувшись к мужчине. Улыбнулась, превращая руками рыхлый снег в шар.

— Люблю снег.

— Не удивительно. Ты тоже заморозок.

«Зато не отморозок», — посмотрела на него.

— Нет, снег не холодный. Он заледенелый от скорби. Он скорбь неба.

— Дождь.

— Дождь всего лишь слезы. Облегчение, обновление, а снег — напоминание и назидание. Поиграем в снежки? — улыбнулась и запустила в киллера комом. Мужчина даже не пошевелился. Паразит! Правильно рассчитал траекторию полета — перелет с полуметровым креном вправо.

Зато, размахиваясь, я привлекла внимание постового и краем глаза заметила, что он направился к нам.

Я вновь нагнулась и сгребла снег, сделав еще шаг от машины, и заметила номера, поняла, что можно не резвиться, изображая девочку на прогулке. Номера машины были федеральные. Приплыли. Кажется, я основательно влипла. Как муха в паутину.

— Нам еще долго ехать? — откинула снег, отряхнула руки. Можно не надеяться на благополучный исход встречи с постовым. Наверняка у этого гада-киллера есть документ прикрытия — поддельное удостоверение какой-нибудь силовой структуры вроде ФСБ.

— Ты уже спрашивала.

— Я к тому, что и вам размяться не мешало бы. Устали, наверное. А сколько еще ехать? Тяжело без отдыха за рулем.

— Ты сядешь?

— Водить не умею.

— «Нисан»?

— Машину.

— Армейский ГАЗик?

Та-ак, а это уже интересно…

Я подошла и встала со стороны своей дверцы, погладила черную полировку крыши.

Федеральные номера, наглость в моем захвате, сопровождении, явное личное пристрастие ко мне и армейский ГАЗик сложились воедино и натолкнули на мысль, что это все-таки счеты. С Изабеллой. Как он тогда сказал? «Изабелла Валерьевна Томас» — и ударение сделал на последний слог.

Искали ее, заказали ее. Личный счет? Столько лет лежал неоплаченным?

— Вы задаете странные вопросы. Я о машинах знаю в общих чертах.

— А о дорогах? Эта, например, куда ведет?

Он издевается или что-то заподозрил?

— Я никогда здесь не была.

А сама уже мысленно сложила название указателей в населенные пункты и, вспомнив атлас автомобильных дорог, что листала от скуки в ту поездку со Славой и ее другом, с полученными данными. Получалось, что прямо по трассе еще довольно много городов, поселков и прочей населенной прелести, если ехать к океану. И хорошо б так — время у меня есть. Но если он свернет налево — конец. Трасса уходит в глубь тайги, и населенных пунктов там меньше, чем медведей.

— Старший лейтенант Шарапов, — взял под козырек подошедший наконец постовой. — У вас все в порядке?

Киллер выжидательно посмотрел на меня, я пожала плечами и мило улыбнулась служаке:

— Да, все великолепно.

— Ваши документы… — обратился он к моему сопровождающему, и тот вытащил корочки ФСБ, в чем я ни грамма не сомневалась.

Мило, очень мило… Чекисты на службе криминальных структур. Вот и не верь после этого прессе.

Старлей внимательно посмотрел документы, подал обратно и взял под козырек:

— Извините, товарищ подполковник.

Киллер кивнул и уставился на меня.

Я села в машину и закрыла глаза. Безнадежная ситуация.

Вечерело. Время катилось быстро.

Мы заправили машину и пошли заправлять желудки.

Придорожное кафе фактически было клоном того, где мы завтракали, разве что здесь было намного больше народу. Не удивительно — дальше развилка, и на трассе долго не будет ни заправок, ни кафе. Если мы свернем. Чего мне очень не хотелось.

Вместе с ужином на двоих моему сопровождающему выдали довольно объемный пакет, жаль, не прозрачный. Пришлось уронить салфетку, чтоб заглянуть в него: так и есть — сухпаек. Скверно, значит, точно свернем. Шоссейка идет до поселка, а дальше дороги такие, что даже на «ниссане» не проедешь. Сменит его на снегоход? Не слишком ли сложно? А впрочем, говорят, где-то там, за заповедником, есть закрытая зона по типу закрытых городков военного и стратегического значения, которые существовали в Союзе.

Места там глухие, безлюдные. Если заниматься подпольным криминалом, это самое удобное место для организации пункта «выемки» донорских органов. Да чего угодно. А может, этот киллер подрабатывает сторожем на дачах ФСБ, которые легко могли вырасти в том районе? И везет меня туда, чтобы скрасить длинные дни и ночи в садистских утехах? Хорошо, если так — тогда бы я ушла без проблем, и опасение за Лялю не связывало меня.

Жаль, что ничего путного я так и не узнала, потому что если действовать, то по уму.

Я осторожно огляделась: рано ужинали или поздно обедали одни мужчины. И довольно крепкие. Скорее всего, это дальнобойщики — вся стоянка забита рефрижераторами. А кто еще забредет сюда под Новый год?

У дальнобойщиков наверняка есть монтировки, а возможно, и обрезы с пугачами, да и сами они «по жизни» ребята не из пугливых. Но не рыцари в сияющих латах, чтобы спасать всех попавших в беду. И не джентльмены, чтобы подставлять свою голову за незнакомую бабу. На лицах — усталость от прозы жизни, во взглядах — тишина чувств и низменность интересов.

Двое внушительной комплекции мужчин, которые уселись за соседним столиком слева от нас, то и дело косились на меня.

В ответ я бесцеремонно разглядывала их, прикидывая, можно ли использовать этих здоровяков в своих целях?

Киллер следил за мной из-под опущенных ресниц и меланхолично жевал ростбиф.

Я принялась за чай, впихнув наконец в себя порцию, и посмотрела на водителей. Черненький, усатый в ответ призывно улыбнулся. Ясно, дяденька, что вам надо, жуйте дальше. «Отбой», — оскалилась улыбкой неандертальца.

— Нравится? — лениво спросил киллер.

— Кто?

— Кожаный слева.

— Ничего, симпатичный… — пожала плечами.

— Хочешь ближе познакомиться? — лицо стало жестким, взгляд суровым.

Я насторожилась:

— Не хочу.

— А он — да. Ты глазки строила, мечтая о неприятностях для него или для себя? Или в совокупности?

— Вы ревнуете? — удивилась я искренне. А как еще назвать столь бурную реакцию на пару в принципе невинных взглядов и одну улыбку?

— Интересно, сколько он даст за тебя?

Мы в упор уставились друг на друга, и я не стала скрывать, что думаю о нем, предостерегла взглядом: не балуй, малыш.

— Есть грань, за которую не стоит заходить ни вам, ни кому-либо другому.

— Мне пугаться?

— Да.

— И что сделаешь?

— Убью.

Я не шутила, и он, видно, это понял.

Киллер прищурился, изучая меня. Странный он все-таки, будто ненастоящий — мимика лица нулевая, а глаза живые.

Живое на мертвом…

Мертвый среди живых…

Я задумчиво качнула стакан с чаем, разглядывая жидкость, и тряхнула челкой: осталось в мистику удариться. Эту тему мы еще не развивали.

— Допинг капсулами предвидится?..

Мужчина молча допил кофе и встал, кивнув мне: на выход.

На улице нас нагнал тот усатый и что-то зашептал моему палачу на ухо. Мужчина смотрел на меня равнодушно-отстраненно и слушал водителя. Спокойно поправил перчатки и отрицательно качнул головой. Усатый показал три пальца, потом четыре.

Я заскучала, осторожно оглядываясь в поисках подручных средств, доблестной милиции или героев-одиночек. Норма жизни — никого и ничего. А снегом сутенера не образумишь.

Н-да-а… Улыбалась? Вот и результат. О, уже пятьсот предлагает. Интересно рублей или долларов, и уж совсем хорошо, если евро. Значит, еще не так плохо выгляжу.

Я усмехнулась: а вот любопытно, продаст ли меня киллер и за сколько?

Ставлю свою жизнь на кон — не продаст ни за пятьсот, ни за тысячу, а больше у водил нет. Да и не настолько они одичали и на спермотоксикоз изошли, чтоб выкидывать за меня столько долларов, когда на трассе профсоюз «ночных бабочек» работает и значительно дешевле обходится.

Выиграла. Моя женская честь осталась при мне — не сошлись мужчины в цене. Собственно, я и не сомневалась, а вот в том, что мордобоя не будет, — очень. Слишком уж вид у киллера равнодушный — зол мальчик. Что ж, в принципе ситуация мне на руку. Сейчас я ему выкажу единомыслие и лояльность, а он станет мягче, доверчивее.

Еще б поверить в это самой…

Ничего не случилось — мужчины мирно разошлись.

Огорчительно. Потому что понятно, что о долларах речи не было — о рублях. Что заставляет задуматься — на кого я похожа?

— Мне передумать? — увидел мою постную физиономию киллер. Я молча развернулась и села в машину. Получила знакомую капсулу, выпила, и «ниссан» тронулся с места.