Кандзявые эссе

9.1. МИФ, БЛЕФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Снова и снова во время изучения японского языка и в особенности его иероглифов возникает вопрос о корректности различных трактовок как самих иероглифов, так и их составляющих. Обратим внимание на группу таких вроде бы незатейливых с виду иероглифов:

人 入 火 大[270]

На первый взгляд все эти кандзи основаны на элементе 人 (человек). Факт сам по себе отрадный, поскольку вроде бы имеет место некая логически обоснованная система, которая весьма эффективно способствует запоминанию этих и других подобных им иероглифов: 人 - человек и его ноги (прямоходящее существо); 入 - человек, склонивший голову при входе в помещение; 火 - человек, в ужасе размахивающий руками: «Огонь! Пожар! Горим!»; 大 - совсем как человек, демонстрирующий руками, какая большая рыба сорвалась у него с удочки.

Но на самом деле ни во втором, ни в третьем, ни в четвёртом кандзи «человек» вообще не присутствует. Более того, в конечном счёте каждый из этих иероглифов сам по себе и сам для себя является ключом, то есть неким конечным смыслообразующим элементом: 人 (ключ №9) - «человек», 入 (ключ №11) - «входить», 火 (ключ №86) - «огонь», 大 (ключ №37) - «большой». Получается, что во всех случаях кроме первого конечным смысловым элементом является всё что угодно («входить», «огонь», «большой»), но только не «человек». Действительно, если для иероглифа «Человек» в качестве прообраза выступает двуногое вертикально ходящее существо, то для иероглифа 入 (входить) основой послужило изображение реки и её притока, взаимоотношения которых для доисторического человека[271], по всей видимости, наиболее образно символизировали процесс вхождения чего-либо куда-либо. С этой тонки зрения 火 (огонь) - это либо пляшущие языки пламени, либо изрыгаемые действующим вулканом столбы огня[272].

При этом важно отметить, что фиксация того или иного иероглифа в таблице ключей с присвоением ему определённого значения не является пожизненным приговором, требующим однозначного восприятия смысла этого иероглифа (или ключа). Мало кто сомневается в том, что «большой» 大 (и кандзи, и ключ) берет своё начало от изображения человека, стоящего с широко расставленными руками. Тем не менее ни у кого не возникает вопрос, почему при этом в качестве ключа данного кандзи не выступает ни сам «человек» 人, ни даже его руки[273]. Всё это наводит на мысль о существенной размытости границ между символьно-образным наполнением иероглифов и собственно техникой их изображения. Графическая стилизация природных явлений и последующее подчинение её законам каллиграфии делают своё неумолимое дело, создавая совершенно новую уникальную реальность. Спрашивается, а нужно ли человеку, целью которого является практическое освоение языка, а не теоретизирование на окололингвистические темы, скрупулёзно исследовать все тонкости происхождения тех или иных лингвистических единиц, графических элементов и грамматических правил? Не следует ли вместо этого, где это только возможно, просто наслаждаться лаконичностью объекта нашего с вами исследования, формируя в процессе знакомства с ним своё интуитивно-образное решение периодически возникающих иероглифических проблем?

Именно так, например, мы поступили в своё время, дав трактовку происхождения левого элемента кандзи «Осень» 秋 (СЮ:_аки) и «Я» 私 (СИ_ватаси). В основе обоих иероглифов лежит ключ (колос), но поскольку сам он внутри себя содержит элемент 木 (дерево), мы определили черточку над ним как сидящую на дереве птичку, высматривающую зёрна на поспевающих колосьях.

В то же время большинство литературных источников данному элементу дают более естественную трактовку, определяя его как перевязанный пучок рисовых стебельков (木 - то, что нами было принято за «дерево»), а «птичку» наверху - как склонившийся под тяжестью зёрен колосок. Зачем же кандзявые эссе пошли по пути некоторого усложнения трактовки? Дело в том, что ни одна из приведённых версий не является идеальной. Пользуясь официальным подходом, мы, видя перед собой элемент «дерево» (木 в 禾), вынуждены отказаться от очевидного факта и воспринимать его как пучок колосьев. Не каждому это может прийтись по душе, ибо неустойчивость и недостаточная определённость возводимой собственными силами иероглифической системы может помешать более лёгкому и естественному восприятию материала.

Точно так же в восьмом эссе мы, совершенно не заботясь о соответствии историческим реалиям, сравнили изображение иероглифа «Останавливать» со стоящими на дороге людьми: высоким (взрослым) и низким (ребёнком). Яркость и простота этого образа настолько очевидны, что нам даже не пришло в голову упомянуть менее ясную, но исторически более верную версию происхождения данного иероглифа, согласно которой в основе знака 止 (останавливаться) лежит схематизированное изображение человеческой стопы, с отчётливо различимой передней частью (горизонтальная линия) и пальцами на ней (один из пальцев (большой) смотрит чуть в сторону).

Всё-таки следует отметить, что для нас главное - цель, и какой мы выберем для её достижения путь - это уже наше личное дело[274]. К тому же, чей путь более правильный с исторической точки зрения, а чей нет - никому и никогда уже доказать не удастся. Японский язык - живой развивающийся язык, динамика развития которого обеспечивается сочетанием и непрерывным взаимодействием яркой образности и предельно чёткой схематичности, и нет причин, запрещающих многочисленным поклонникам японской письменности пополнять её строгую красоту чередой ярких образов, хотя бы исключительно для личного пользования.[275]

9.2. ЗУБЫ СЛОВНО РИСИНКИ

Ещё один интереснейший пример на заданную тему. Мы, когда знакомились с «Насекомым», уже сталкивались с кандзи «Зуб»: 虫歯 (мусиба) - гнилой зуб. Сверху иероглифа 歯 расположен знак, имеющий стопроцентное сходство с известным нам по предыдущему эссе кандзи 止 (СИ): 止まる (томару) - останавливаться, 止める (томэру) - останавливать. Внизу - некий открытый ящичек (или кастрюлька?), внутри которого виден «рис», но только «рис», который уже больше напоминает пучок рисовых стебельков 米, туго перетянутых посередине. В таком «рисе» тоже просматривается элемент «дерево», однако стиль его исполнения и внутренняя завершенность уже позволяют со значительно большей степенью однозначности воспринимать его именно как «рис».

Какая же первоначальная идея была заложена в этот сложный символ, за которым скрывается такая вроде бы элементарная вещь как зуб: ёмкость, удерживающая, останавливающая, накапливающая (止) рис, или то, ради чего можно совершить остановку (止) и приготовить кушанье? Может быть так, а, может быть, и эдак, но что-то внутри нас не позволяет принять столь сложные и откровенно надуманные толкования.

Здесь ещё важно то, что раньше иероглиф 歯 выглядел совсем по-другому: нижняя (квадратная) часть олицетворяла собой открытый рот, а внутри вместо знака «рис» в виде решётки изображались два ряда белоснежных (как рисинки) зубов. Со временем решётка была заменена на два ряда маленьких человечков 人 (齒), которые, в свою очередь, в ходе осуществления (行い, оконаи) ряда реформ упростились до знака 米.

Как теперь понимать этот знак? И причём тут «останавливать»? Совершенно ни при чем, так как наверху не столько «останавливать», сколько попытка, не выходя за рамки устоявшейся символьной системы, изобразить подобие нашего с вами носа со впадинкой над верхней губой. Так что здесь уже не просто набор символов, а та самая первобытная пиктограмма со своим значением, которая в силу ряда причин, описанных в предыдущих эссе, стала выражаться неким готовым набором стилистически однотипных элементов. Поэтому увидим ли мы в этом рисунке то, что когда-то в нём было, подгоним ли под него какую-то свою смысловую базу (например, «то, что останавливает и перемалывает во рту рис») - это ни научного, ни какого-либо другого значения вообще не имеет. Не исключено, что для повышения эффективности запоминания было бы более правильно пытаться отходить от первоначально заложенных в иероглифы образов и видеть в них только набор привычных архитектурных первоэлементов[276].

[歯 - Зуб СИ^*_ха 12 (歯 (211) зуб)]

^*) Крайне полезно закрепить в памяти, что именно кандзи 止 (СИ_томэру_останавливать) передает иероглифу «Зуб» свой он «СИ».

歯ブラシ (хабураси) - зубная щётка. Интересно, что для образования этого слова использована «смешанная» письменность: 歯 - зуб, записанный китайским иероглифом, и ブラシ - щётка (от английского brush - щётка), записанная знаками азбуки Катакана[277].

Кстати, «останавливающий зуб» 歯止め (хадомэ) - это обычный тормоз, а вот «зуб знаний» 知歯 (тиси) - не что иное как зуб мудрости[278]; 入れ歯 (ирэба) - вставной зуб, а 入れ歯する (ирэбасуру[279]) - вставлять зуб.

В связи с последним примером есть смысл подчеркнуть роль иероглифа 入 в тех словообразовательных случаях, когда он несёт в себе значение 入れる (ирэру) - вкладывать, вставлять:

入れ歯 (ирэба) - вставной (искусственный) зуб.

入れ毛 (ирэгэ) - накладные (вставные) волосы, шиньон.

入れ目 (ирэмэ) - искусственный (вставной) глаз.

入れ物 (ирэмоно) - вместилище, сосуд, посуда.

Нередки случаи, когда происхождение некоторых иероглифов и их толкование, в отличие от примера с «Зубом», удивляет своей конкретикой. Вспомним хотя бы кандзи 私 (СИ_ватаси) - я и 云う (УН_иу) - говорить. Ранее мы уже договорились воспринимать элемент, подобный знаку азбуки Катакана ム (му), как символ чего-то частного, своего, при этом мы не утруждали себя анализом его происхождения, который может оказаться достаточно элементарным, ведь стоит только посмотреть на лицо человека в профиль (сбоку), чтобы увидеть этот знак в линии носа. «Совать свой нос не в свои дела» - очевидная межнациональная и вполне конкретная общеэтническая связь носа и понятия «личный», «частный», «я». Отсюда 私 - через «колосья» и «частное» к «я», и 云 - когда встречаются минимум двое (二 два ム носа) им ничего не остаётся, как начать говорить (с глазу на глаз, нос к носу).

Ответить на вопрос, почему форма носа легла в основу знака «частный», не сложно, поскольку известно, что, когда китайцы и японцы говорят «я», они, в отличие от европейцев, указывают себе не на грудь, а на нос. Но нос ли был «прототипом» создания символа ム？ Если это так, то почему иероглифом «Нос» стал не ム, а 鼻 (БИ_хана)? Отнесём этот вопрос к разряду риторических (по крайней мере, пока), поскольку ответ на него в задачи Кандзявых эссе, в общем-то, и не входит, хотя задуматься об этом не мешает каждому.

9.3. РИС - ВСЕМУ ГОЛОВА

Раз уж мы коснулись столь важной для японской кулинарии, для самих японцев и для всей Японии рисовой темы, то остановимся на рисе подробнее.

[米 - Рис БЭЙ, МАЙ_комэ 6 (米 (119) рис)]

Запомнить кун кандзи «Рис» чрезвычайно просто, поскольку в японской кухне основой многих блюд являются комочки (колобки и прочие округлые образования) из риса. Кроме того, в памяти можно закрепить комки как характерный признак неумело сваренной каши: комок → ком → комэ.

А вот с ОНами кандзи «Рис» дело обстоит сложнее. Необходимо отметить, что когда мы пишем 米, то прежде всего имеем в виду рис в виде зерна, а не в какой-либо другой его ипостаси. Возможно, в своё время, когда американцы стали частыми гостями в азиатском регионе, их зубы, начищенные жевательной смолой до белизны очищенного белого риса, покорили воображение возделывателей рисовых плантаций, и Америка стала напрямую ассоциироваться с рисом. Не зря ведь издавна повелось кроме слова アメリカ обозначать Америку ещё и знаком 米: 米国 (бэйкоку) - Америка (США), 米人 (бэйдзин) - американец, американка, 北米 (хокубэй) - Северная Америка[280].

Есть у «Риса» ещё одна особенность - им можно записывать метры. Конечно, чаще «метр» записывают азбукой Катакана: メートル (мэ:тору), но можно это делать и с помощью иероглифа 米, хотя звучание при этом не изменится (мэ:тору).

Небезынтересно будет уменьшить метр в тысячу раз (возможно, так и соотносится ширина рисинки с толщиной волоса), получив в результате миллиметр: 粍 (рис-волос), ミリ (мири), ミリメートノレ (миримэ:-тору).

9.4. ОТ ОТДЕЛЬНЫХ КАНДЗИ ДО ЦЕЛЫХ СЛОВ

К сожалению (или к счастью), смысловая, образная, фонетическая неопределенность, свойственная многим иероглифам, также характерна и для многих японских слов. И хоть это для нас давно уже не новость, тем не менее рассмотрим ещё несколько интересных примеров.

人道 (дзиндо:) - пешеходная дорожка или тротуар (человек + дорога). Но это лишь в том случае, когда иероглиф 道 символизирует дорогу, а вот когда под этим сочетанием подразумевается не «дорожка для человека», а «Путь человека», то это уже «гуманность». Не всегда бывает понятно, как относиться к такой многоплановости одних и тех же комбинаций иероглифов и как их надо переводить в зависимости от той или иной ситуации. Где указано, какой смысл и в каких случаях надо вкладывать в, казалось бы, один и тот же знак или в одно и то же слово? Как это ни странно будет звучать, но ответ прост до тривиальности: о том, что означает тот или иной иероглиф или сочетание иероглифов, порой можно догадаться только из контекста.

Всё же как замечательно, что кроме описанных выше заковыристых примеров, есть такие «обыкновенные» и «простые» для восприятия слова, как, скажем, 国歌 (кокка → КОКУ_куни_страна + КА_ута песня) - государственный гимн или 国土 (кокудо → КОКУ_куни_страна + ТО/ДО_цути_земля) - государственная территория.

Ещё один «забавный» пример: казалось бы, что может означать сочетание дороги и креста (辻)? Конечно же, перекрёсток. По-японски он озвучивается как «цудзи»[281]. Данная символика вполне конкретна и, в общем-то, многозначности не допускает[282]. Но есть в ней что-то неестественно-прямолинейное или, как бы это поточнее сказать, неисторическое. Самое интересное, что так оно, оказывается, и есть. У кандзи 辻 есть только КУН (цудзи) и нет ОНа. Следовательно, этот иероглиф, действительно, имеет искусственно-некитайское происхождение, поскольку был изобретён в самой Японии, а, значит, словом «кандзи», в общем-то, называться не имеет права, поскольку «кандзи» на русский язык можно перевести как «китайский знак». Что же касается иероглифических знаков, созданных непосредственно в Японии, то все они называются «кокудзи»[283].

辻 - Перекрёсток (-)_цудзи 5 (辶 (162) дорога)]

Но что может символизировать «крест» на «дороге» для совсем уж не в меру пытливого и неугомонного ума? Крест как символ пересечения чего-либо (дорог, например)? Или, может быть, это «десятка»[284]? А, может, знак «крест» - это символ растения, как в иероглифе 土 (ДО_цути) - земля? Или это некий подсознательный символ, встречающихся во многих языческих и христианских культурах, в значении которого мало кто из читающих данное эссе сомневается? Каждый сам должен решить, как относиться к подобной категории «изысков», и стараться следовать только своим путём, который, как известно, всё равно должен привести в Рим (или, как в нашем конкретном случае, в Японию, а через неё в Китай).

9.5. КСТАТИ, О ПТИЧКАХ

Вернёмся к миру пернатых, а именно к теме, начатой в предыдущем эссе знаменитым хайку Мацуо Басё: 枯枝に烏の止まりたるや秋の夕暮 (карээда ни карасу но томаритару я аки но югурэ).

Приятно иметь дело с такими «правильными» иероглифами, как «Ворона». Мало того, что картинка и впрямь похожа на птицу, так ещё при этом и эффектно стилизована, да и трактуется, что для нас немаловажно, без каких-либо подвохов - не какая-то там птица, а конкретный вид из семейства пернатых.

Дорисуем чёрточку в голове «вороны» и получим иероглиф 鳥. Сравните оба иероглифа и обратите особое внимание на разницу между ними. Значение нового иероглифа - «птица». Просто птица. Любая птица. Птица вообще. А чёрточка в голове - это глаз. По-японски птица - «тори». Запомнить «тори» очень легко благодаря замечательному мультфильму (не японскому) о маленькой птичке Тари, которая чистила зубы крокодилу. Ключ к запоминанию: тари - тори.

[烏 - Ворона У_карасу 10 (灬 (86) огонь)]

[鳥 - Птица ТЁ:_тори 11 (鳥 (196) птица)]

Мы «ворону» и «птицу» специально разместили в спаренной таблице, наглядно иллюстрируя размышления о картинках, ключах и прочем. Хорошо видно, что, несмотря на явное сходство и символьно-образную взаимосвязь обоих иероглифов, применена совершенно неожиданная их классификация. В основу «Вороны» положен ключ «огонь», не имеющий абсолютно никакого отношения ни к птице в целом, ни к вороне в часности[285]. «Птица» же сама для себя выступает в роли ключа.

Основное различие между иероглифами «Ворона» и «Птица» заключается в отсутствии глаз. Дело в том, что японские вороны, как мы уже знаем по предыдущему эссе, в отличие от большинства своих зарубежных сородичей абсолютно чёрные. В результате их такие же чёрные глаза практически невидимы на фоне чёрной головы, что и нашло своё отражение в «безглазой» символике иероглифа 烏. Здесь будет крайне к месту отмечено, что чернота вороны активно используется японцами для обозначения чего-либо очень тёмного: 烏木 (убоку) - эбеновое (чёрное) дерево[286], 烏衣 (уи) - черное кимоно и так далее.[287] Очевидно, что такого рода образные слова и выражения не имеют обширного применения и вероятность найти их в обычных словарях достаточно невелика хотя бы потому, что для обозначения чёрного цвета существует специальный иероглиф.

9.6. ЧЕРНЫМ ЧЁРНОЕ ПОЛЕ

Иероглиф 黒 (чёрный) состоит из элементов, графически совпадающих со следующими кандзи: 田 (ДЭН_та) - поле, 土 (ДО_цуги) - земля и 火 (КА_хи) - огонь (только несколько деформированный[288]). Получается что-то вроде «черного поля выжженной земли»[289].

[黒 - Чёрный КОКУ_курой 11 (黒 (203) чёрный)]

Кандзи «Чёрный» участвует в образовании практически всех частей речи: 黒い (курой) - чёрный (прилагательное), 黒める (куромэру) - чернить (глагол), 黒 (куро) - чернота, чёрный цвет и так далее.

Прилагательное 黒い (курой) ведёт себя так, как и положено вести себя истинному (предикативному) японскому прилагательному[290]:

烏は黒い (карасу ва курой) - ворона чёрная.

山は黒かった (яма ва курокатта) - гора была чёрная.

蛙は黒くない (кавадзу ва курокунай) - лягушка не чёрная.

この木は黒くなかった (коно ки ва курокунакатта) - это дерево не было чёрным.[291]

Также кандзи 黒 в сочетании с другими иероглифами принимает активное участие в образовании новых слов:

黒衣 (кокуи) - чёрная одежда.

黒人 (кокудзин) - негр (чёрный человек).

黒米 (курогомэ) - неочищенный рис.

黒目 (куромэ) - зрачок, черный глаз.

黒パン (куропан) - чёрный хлеб[292].

黒ビール (куроби:ру) - тёмное пиво[293].

黒山のような人 (курояма но ё:на хито) - огромная толпа[294].

Не ищите среди этих примеров любимый «русский» напиток - если уж на то пошло, то привычный нам байховый чай в Японии, если перевести на русский, называется не черным, а ярко-красным[295].

И в завершение главы фамилия знаменитого японского режиссёра: 黒沢[296] (куросава)[297].

9.7. 日本は島国です (нихон ва симагуни дэс)

Элемент, соответствующий иероглифу 鳥 (птица), весьма активен при образовании более сложных иероглифов. Например, когда посреди океана над находящемся в долгом плавании кораблем вдруг пролетает птица - это верный признак того, что судно приближается к какому-то острову, а любой остров - это, по сути своей, гора в океане, на которой гнездятся пернатые. Вся эта мореходная романтика исключительно красиво воплощена в иероглифе «Остров», в основу которого лёг образ парящей над горой 山 (или сидящей на горе) птицы 鳥. Хорошо видно, что в угоду каллиграфической лаконичности «птица» лишилась своего «огненного оперения» (灬), место которого заняла «гора» (山).

[島 - Остров ТО:_сима 10 (山 (46) гора)]

Следует отметить, что японцы очень гордятся своим островным происхождением, и для них понятие 島国 («симагуни» - островное государство) и всё, что с ним связано, - совсем не пустой звук.

Если к «острову» добавить знак 半 (половина), то получится 半島 (ханто:) - полуостров. Здесь самое главное не перепутать 半 (половину) с «овцой» 羊 (Ё:_хицудзи), с «коровой» 牛 (ГЮ:_уси) или с состоянием ровной горизонтальности 平 (ХЭЙ_хира) - плоскость[298]. Все эти четыре схожих иероглифа (牛, 羊, 平, 半) желательно запомнить вместе, предварительно сделав акценты на их принципиальных различиях. Так, у крупных парнокопытных (牛) черты «лица» покрупнее, а также хорошо видно, что у «коровы» в знак повышенной бодливости сломан один «рог», а у овцы морда маленькая и черты (органы чувств) на ней расположены более скучено (羊). Горизонтального состояния обычно добиваются у весов, что нашло своё отражение в знаке 平, а вот у «половинки» 半 всё пополам и поровну. Кстати, «пополам» по-японски будет 半々に (ханбан ни)[299] - совсем как по-русски: «половина на половину».

[平 - Половина ХАН_накаба 5 (十 (24) десять)]

半ばから (накаба кара) - с полпути.

半ばで (накаба дэ) - на полпути, на середине.

二月半ばに (нигацу накаба ни) - в половине февраля.

Соединив иероглифы «Большой» и «Остров», получим «большой остров» (大島). Вот только прочесть это вслух нам будет несколько непривычно. Всё дело в том, что «большой остров» образуется кунами обоих кандзи, а «чистый» кун кандзи «Большой» состоит всего из двух «о» (大きい, оокий). Таким образом, большой остров - «оодзима».

9.8. ТАК ПТИЦЫ КРИЧАТ В ПОДНЕБЕСНОЙ

Ещё один интересный пример использования «птицы» в качестве компонента другого иероглифа: если соединить вместе ロ (рот) и 鳥 (птицу), получим кандзи 鳴 (кричать), «кричать» в том смысле, в котором кричат (лают, чирикают, ухают, воют, поют и плачут) всевозможные представители животного мира.

[鳴 - Кричать МЭЙ_наку 14 (鳥 (196) птица)]

烏が鳴く (карасу га наку) - ворона каркает.[300]

蛙が鳴く (кавадзу га наку / каэру га наку) - лягушка квакает.

虫が鳴く (муси га наку) - насекомое стрекочет.

牛が鳴く (уси га наку) - корова (бык) мычит.

羊が鳴く (хицудзи га наку) - овца (баран) блеет.

山羊が鳴く (яги га наку) - коза (козёл) блеет.[301]

После знакомства с этими примерами может сложиться впечатление, будто язык японских животных значительно проще языка представителей «русской» фауны. Воздержимся от преждевременного ликования, возможно, вызванного возникшим у кого-то чувством превосходства. Нам ведь уже не раз приходилось охлаждать свой пыл при встрече с тем или иным подвохом таившимся за внешней простотой японского языка, и здесь ситуация не легче. Допустим, в каком-нибудь тексте глагол 鳴く (наку) окажется записанным не иероглифом, а только знаками каны (なく). Как тогда, например, перевести на русский сочетание なく鳥 (наку тори)? Мы уже знаем, что глагол «наку» можно записать как 鳴く (наку) - кричать, щебетать, реветь, а можно как 泣く (наку) - плакать[302]. И кто же теперь, спрашивается, перед нами: птица ли, плачущая слезами, или поющая (чирикающая, свистящая, каркающая, ухающая) птица? Вообще-то, если рассуждать логически, второй вариант более правильный, ведь с точки зрения японца животные плакать могут. Но, с другой стороны, «плачущее животное» может быть сильной и яркой аллегорией, которая очень даже сгодится, например, либо для сказки (почему бы сказочному животному для усиления эффекта повествования и не заплакать?), либо в повседневной жизни, чтобы подчеркнуть то или иное свойство человека, например, плаксивость: 泣虫 (накиамуси) - плакса.

До чего тонок японский язык: стоит только записать слово не иероглифом, а каной (なく鳥), и читатель сразу же становится соучастником автора литературного произведения, его сотворцом - теперь только от него зависит в каких иероглифах он захочет мысленно «увидеть» это слово (鳴く 鳥 или 泣く 鳥), а от этого уже будет зависеть, плачет ли пострадавшая от когтей коршуна или стрелы охотника бедная птичка или попросту по-птичьи щебечет. Автор всего лишь избежал конкретики, хотя и не допустил неточности, но как-то вдруг всё вышло за рамки авторской художественной воли. Вот вам и волшебная сила искусства, вот вам и якобы «примитивный» японский язык.

Здесь следует отметить, что кун «наку» (кричать по-звериному) - не единственный кун и не единственное значение иероглифа 鳴: 鳴く (наку) - чирикать, щебетать, реветь и так далее, 鳴る (нару) - звучать, раздаваться; 鳴らす (нарасу) - заставлять звучать. А в случае, когда японцам требуется соблюсти максимальную точность при передаче информации, им на помощь приходят ономатопоэтизмы (слова, созданные по принципу подражания естественным звукам):

があがあ鳴く (гаагаа наку) - квакать, крякать, гоготать. ぎりぎり歯を鳴らす (гиригири ха о нарасу) - скрежетать зубами.

かんかん鳴る / がんがん鳴る (канкан нару / ганган нару) - звенеть, лязгать.

ちりんちりん鳴る (тиринтирин нару) - звенеть, побрякивать.

В ономатопоэтическом плане интересно и полезно знать, как именно «говорят» некоторые животные в Японии:

烏はかあかあと鳴く (карасу ва каакаа то наку) - Ворона каркает: «Кар-кар».

鳥はちゅんちゅんと鳴く (тори ва тюнтюн то наку) - Птицы щебечут: «Чик-чирик».

牛はもおと鳴く (уси ва моо то наку) - Корова мычит: «Му-у».

蛙はけろけろと鳴く (каэру ва кэрокэро то наку) - Лягушки квакают: «Ква-ква».

羊はめえと鳴く (хицудзи ва мээ то наку) - Овцы блеют: «Ме-е-е».

Всё это шумное квакающе-мычащее разнообразие вызывает некоторые вопросы. Прежде всего мы прекрасно помним, что в пословице 并の中の蛙、大海を知らず[303] лягушка звучит как «кавадзу», а здесь мы лягушку называем то «кавадзу», то «каэру». Дело в том, что в старой Японии лягушка, действительно, называлась «кавадзу». Такое название лягушки сегодня можно встретить разве что в памятниках литературы (например, в хайку эпохи Мацуо Басё) или в старинных пословицах. Современная же лягушка - это обычно «каэру».

[蛙 - Лягушка А_каэру, кавадзу 12 (虫 (142) насекомое)]

Похоже, что именно от вышеупомянутой пословицы происходит образное название очень ограниченного человека: 并蛙 (сэйа) - лягушка в колодце. Что же касается «каэру», то в роли лягушки запомнить его очень просто. В японском языке есть глагол 帰る (каэру) - возвращаться. Возможно, между японским названием лягушки (каэру) и глаголом (каэру) и нет никакой связи, но очень уж бросается в глаза намёк на извечный лягушачий цикл: из воды выходя, в воду всю жизнь возвращаться.

Второй вопрос - это уже насчёт вставочки «то» в выражении «каа-каа то наку». «То» в данном случае выступает в качестве аналога прямой и косвенной речи в русском языке, только прямая речь в японском языке выделяется кавычками несколько необычной для нас формы:

私は烏も鳥だと云いました (ватаси ва карасу мо[304] тори да[305] то иимасита[306]) - Я сказал, что ворона - тоже птица.

私は「烏も鳥です」と云いました (ватаси ва «карасу мо тори дэс» то иимасита) - Я сказал: «Ворона - тоже птица»

9.9. 鳥居 или СВЯЩЕННЫЕ «НАСЕСТЫ» ЯПОНИИ

Каждому из нас хотя бы на картинках доводилось видеть знаменитые японские священные ворота, своей П-образной формой напоминающие насесты. Это так называемые 鳥居 (тории), которые обычно стоят при входе в синтоистские храмы. В слове 鳥居 первый кандзи нам уже известен - это «Птица», а вот с помощью кандзи 居 (КЁ_иру) обычно записывается глагол 居る (иру)[307] - быть, существовать.

- 山田さん、この林に鳥が居ませんか (ямада сан, коно хаяси ни тори га имасэн ка) - Господин Ямада, в этом лесу птицы не водятся?

- はい、居ません / いいえ、居ます (хай, имасэн / ииэ, имас) - Да, не водятся / Нет, водятся.

Характерной особенностью глагола «иру» является то, что место существования, по отношению к которому употреблен этот глагол, всегда сопровождается частицей に (ни):

山本さんはここに居ますか (ямамото сан ва коко[308] ни имас ка) - Господин Ямамото здесь?[309]

[居 - Быть, иметься КЁ_иру 8 (尸 (44) труп)]

Естественным образом напрашивается вопрос: 鳥居 если (тории) - это не насест, а священные ворота, то как тогда по-японски будет звучать и записываться насест в прямом смысле этого слова? А так и будет: 止まり木 (томариги) - деревяшка для сидения (птиц).

9.10. ЖИВОЙ ТРУП

Проанализируем графические составляющие кандзи 居. С первого же взгляда в нём просматривается иероглиф 古 (КО_фуруй) - старый. Остаётся только разгадать загадку «сидящего» на нём символа 尸. Этот знак в качестве отдельного кандзи трактуется как «труп». В качестве ключа этот же знак нередко обозначается так же, что уже не совсем понятно, поскольку в большинстве иероглифов, опирающихся в своей графике на данный ключ, «трупный» запах уловить очень трудно. Там если и ощущается какой-либо душок, то совсем другой направленности. Остановимся на этом факте подробнее.

Во-первых: рисунок 尸 сильно смахивает на нижшою половину сидящего человека.

Во-вторых: уж больно жизнеутверждающее значение у иероглифа 居 - жить, существовать, находиться, быть. Откуда здесь труп? А вот факт сидения «голым попом» 尸 на нажитом непосильным трудом старье 古 - налицо.

В-третьих: есть такой кандзи «Хвост» - 尾 (БИ_о). Но если это хвост, то каким же это боком и с какой это стати понадобилось волосы или шерсть 毛 (МО:_кэ) приделывать к трупу? Вот к «заднему месту» - это ещё куда ни шло. Кстати, 尾行 (бико:) - слежка (идущий хвостом)[310].

В-четвёртых: 尿 - «сидящий» зад 尸, под которым плещется или журчит водичка 水. Эта игра образов может восприниматься исключительно как «моча»: 尿 (НЁ:_юбари). Соответственно, мочеиспускательный канал будет выглядеть как 尿道 (нё:до:).

И это далеко ещё не полный список интересных и убедительных примеров, подтверждающих предположение о «нетрупном» происхождении символа 尸. Но противоречия здесь никакого нет: иероглиф 尸 по своей форме, действительно, изображает сидящего человека или человека, подобравшего ноги к животу. Именно в такой позе в древнем Китае хоронили усопших, и именно поэтому одно из возможных значений данного знака - труп. Но никто не может нам запретить видеть в этом знаке не труп, а зад. Это особенно важно в тех случаях, когда данная трактовка хоть как-то содействует пониманию и запоминанию создаваемых с помощью элемента 尸 иероглифов. Нужны примеры? Да хотя бы кандзи 遅, в котором хорошо просматривается человек, сидящий на плетущейся по дороге овце. Графическая композиция этого кандзи полностью определяет его значение.

[遅 - Опаздывать, отставать ти_окурэру 12 (辶 (162) дорога)]

遅れる (окурэру) - опаздывать.

遅い (осой) - поздний.

И в заключение ещё несколько слов по поводу хвоста. Хотя существуют устойчивые выражения, такие как 尾をする (о о суpy) - вилять хвостом (хвост делать) или 尾を垂れる (о о тарэру) - поджать хвост, струсить (хвост свесить)[311], тем не менее сегодня для обозначения хвоста животных кандзи 尾 отдельно практически не применяется, ну, может быть, в редких случаях и за редким исключением. Хвост же у животных обычно называется 尻尾 (сиппо), но это уже совсем другая история. Самое же интересное, что в Японии есть старинный город, который называется 尾遅 (ономити) - Дорога хвостов[312].

9.11. НОВЫЕ КАНДЗИ

[歯 - Зуб SHI_ha 12 (歯 (211) зуб)]

[米 - Рис BEI, МАI_kome 6 (米（119) рис)]

[粍 - Миллиметр (-)_mirime:toru 10 (米 (119) рис)]

[辻 - Перекрёсток (-)_tsuji 5 (辶 (162) дорога)]

[烏 - Ворона U_karasu 10 (灬 (86) огонь)]

[鳥 - Птица CHOU_tori 11 (鳥 (196) птица)]

[島 - Остров TOU_shima 10 (山 (46) гора)]

[黒 - Чёрный KOKU_kuroi 11 (黒 (203) чёрный)]

[半 - Половина HAN_nakaba 5 (十 (24) десять)]

[鳴 - Кричать MEI_naku 14 (鳥 (196) птица)]

[蛙 - Лягушка А_kaeru, kawazu 12 (虫 (142) насекомое)]

[居 - Быть, иметься KYO_iru 8 (尸 (44) труп)]

[遅 - Опаздывать, отставать CHI_okureru 12 (辶 (162) дорога)]

[尾 - Хвост BI_o 7 (尸 (44) труп)]

[尿 - Моча NYOU_nyou 7 (尸 (44) труп)]

9.12. НОВЫЕ СЛОВА

歯 - зуб (ha)

歯ブラシ - зубная щётка (haburashi)

虫歯 - гнилой зуб (mushiba)

歯止め - тормоз (hadome)

知歯 - зуб мудрости (chishi)

入れ歯 - вставной зуб (ireba)

入れ毛 - шиньон (irege)

入れ目 - искусственный глаз (ireme)

入れ物 - сосуд (iremono)

辻 - перекрёсток (tsuji)

四辻 - перекрёсток (yotsutsuji)

烏木 - эбеновое дерево (uboku)

烏衣 - чёрное кимоно (ui)

鳥 - птица (tori)

蛙 - лягушка (kaeru)

井蛙 - крайне ограниченный человек (seia)

人道 - гуманность, тротуар (jindou)

島 - остров (shima)

半島 - полуостров (hantou)

居る - быть, находиться (iru)

半々に - пополам (hamban ni)

大島 - большой остров (oojima)

鳴く - рычать, чирикать (naku)

鳴る - звучать (naru)

鳴らす - заставлять звучать (narasu)

米 - рис (kome)

米国 - Америка (beikoku)

北米 - Северная Америка (hokubei)

米人 - американец (beijin)

米 - метр (me:toru)

粍 - миллиметр (mirime:toru)

黒い - чёрный (kuroi)

黒める - чернить (kuromeru)

黒衣 - черная одежда (kokui)

黒人 - негр (kokujin)

黒米 - неочищенный рис (kurogome)

黒目 - зрачок (kurome)

黒パン - чёрный хлеб (kuropan)

黒ビール - тёмное пиво (kurobi:ru)

鳥居 - тории (torii)

島国 - островное государство (shimaguni)

国歌 - гимн (kokka)

尾 - хвост (о)

尾行 - слежка (bikou)

尿道 - мочеиспускательный канал (nyoudou)

尿 - моча (nyou, yubari)

止まり木 - насест (tomarigi)

遅れる - опаздывать (okureru)

遅い - поздний (osoi)

尾道 - г. Ономити (onomichi)

ПРИЛОЖЕНИЕ

ТОРИИ

Когда-то давным-давно, как гласит легенда, богиня солнца Аматэрасу обиделась на своего брата[313] и заперлась в пещере, погрузив мир во тьму. После долгих и безуспешных попыток уговорить Аматэрасу покинуть своё убежище небесные божества догадались построить перед пещерой высокий насест (тории), на котором вскоре разместилась птичья стая (утверждают, что это были петухи). От пения птиц сердце Аматэрасу смягчилось, и она вышла на поверхность. Так в мир вернулись солнце и свет[314].

Сегодня тории - обязательная принадлежность синтоистского святилища. Каждый синтоистский храм располагает, как правило, несколькими священными воротами. Современные тории могут быть изготовлены практически из любого материала: от дерева до бетона. Их цвет и размеры также могут меняться в зависимости от места расположения, его окружения и задач, возложенных на то или иное сооружение.

Самые поражающие воображение тории находятся неподалеку от Хиросимы на маленьком островке Миядзима, где более 800 лет назад было создано красивейшее святилище Ицукусима[315]. Огромные (высота сооружения составляет 16 метров) красного цвета тории располагаются прямо в воде на расстоянии 300 метров от берега и полностью выходят из воды только во время отлива.