Кандзявые эссе

6.1. ФАНТАЗИИ КРИВЫХ ЗЕРКАЛ

Осталось ли ещё хоть что-нибудь в мире китайско-японских иероглифов, что могло бы удивить придирчивого читателя? Вопрос настолько неосторожный и легкомысленный, что отвечать на него нет никакого смысла. Тогда какой же сюрприз нас ожидает сегодня?

Для начала вспомним кандзи 富[135], используемый для записи названия священной Фудзисан (富士山), и посмотрим еще раз, из каких элементов он состоит:

宀 + 一 + 口 + 田 → 富

Любопытно, что все «первоэлементы» (кроме «крышечки») являются абсолютными копиями более простых кандзи: 田 (ДЭН_та) - поле, 口 (КО:_кути) - рот, 一 (ИТИ_хитоцу) - один. Однако нередки случаи, когда те или иные элементарные иероглифы, выступая в качестве составных частей более сложных иероглифов, претерпевают существенные графические изменения и трансформации.

Яркой иллюстрацией к сказанному может послужить иероглиф «Искать», в составе которого даже при не очень внимательном рассмотрении можно выделить три основных компонента. Самый верхний очень похож на элемент 穴 иероглифа 空, входящего в состав 空手道 (каратэдо:). Он олицетворяет какую-нибудь пустоту: пещеру, яму или что-нибудь подобное[136]. Нижнии элемент (木) угадывается сразу - здесь совсем не надо обладать выдающейся фантазией, чтобы увидеть в нём ствол и ветви самого обычного дерева. Что же касается левого знака, то как ни странно, та самая хорошо знакомая нам «рука» (手), разве что слегка видоизменённая.

Один иероглиф сумел вместить в себя три других. При этом, чтобы соответствовать довольно жёстким требованиям (оставаться в рамках мысленного квадрата), ему пришлось довольно заметно сплюснуть «руку». Частный случай? Совсем даже нет. Эта самая деформированная рука (扌), ко всему прочему ещё и потерявшая верхний палец, в качестве самостоятельного иероглифа не употребляется, но пользуется огромной популярностью при конструировании более сложных иероглифов.

Итак, «искать» - 探す (сагасу). Более точную игру образов трудно себе представить: взять в руки (扌) дерево или какую-нибудь деревянную палку и прощупывать какое-то пустое пространство (яму или пещеру).

[探 - Искать ТАН_сагасу 11 (扌, 手 (64) рука)]

Запомнить онное (ТАН) и одно из кунных чтении (сагасу) кандзи 探 может помочь следующий короткий диалог:

-А где искать?

- Да ТАМ, в САрГАСсовом море.

Скажете, что это до наивности нелепо и «притянуто за уши»? Да, нелепо и притянуто, зато работает! Сами можете убедиться, насколько сложнее будет запомнить другой глагол, являющийся фактически синонимом 探す: 探る (сагуру) - искать, шарить (ощупью), выведывать, разведывать, исследовать.

Приведем ради демонстрации несколько наиболее простых примеров, в которых в качестве иероглифообразуюшего материала активно используется элемент 扌 (рука):

打つ (уцу) - бить, ударять. Замысел создателей более чем очевиден: берёшь в руку (扌) то ли гвоздь, то ли какой-то похожий на молоток инструмент (丁) и бьёшь (打つ) по нему (или им) изо всех сил.

押す (осу) - давить, нажимать. Рука (扌), нажимающая на некоторое подобие кнопки, тумблера или педальки (甲[137]).

払う (харау) - платить (рука + своё).

6.2. СИНЕЕ МОРЕ МОЁ

«Рука» - не единственный иероглиф, у которого есть свой непохожий «двойник». Если у иероглифа 探 заменить «руку» на «воду», то в результате получится иероглиф 深 (глубокий). Его правая часть нам уже хорошо известна, а вот левая - это и есть сплюснутый до неузнаваемости иероглиф «Вода». В целом знак 深 можно воспринимать как пространство, до верхушек деревьев заполненное водой. Если такая трактовка покажется вам удобной для запоминания данного иероглифа, тогда используйте её, но прежде сделаем небольшое историческое уточнение. Всё дело в том, что «дерево» в составе иероглифа может означать не только дерево само по себе, но и любой деревянный предмет вроде палки или шеста. Таким образом, 深 - зафиксированный средствами символьной графики процесс измерения глубины с помощью шеста, палки или любого другого деревянного предмета.

[深 - Глубокий СИН_фукай 11 (氵, 水 (85) вода)]

水深 (суйсин) - глубина воды.

深める (фукамэру) - углублять.

深まる (фукамару) - углубляться.[138]

Прилагательное «фукай» и способы его применения в японском языке на удивление идентичны его русскому аналогу - прилагательному «глубокий». Очевидно, что поскольку в состав кандзи 深 входит знак «вода», то в первую очередь это прилагательное можно употребить по отношению к разного рода водоёмам, в том числе и к морю: 深い海 (фукай уми) - глубокое море.

В предложении это будет выглядеть так:

海が深いです (уми га фукай дэс) - Море (есть) глубокое.

Глубокими ещё могут быть снег (深い雪)[139], ночь (深夜)[140], сон (深い眠り)[141], и, конечно же, глубоко в горах может располагаться богом забытый населенный пункт. Из этой «глубинки», приезжают учиться в большие города молодые ребята и девчонки, которые заметно выделяются на фоне общей «цивилизованной» среды. Но это уже совсем другая история.

Что же касается запоминания, то для русского слуха в японском слове «фукай» довольно трудно найти какие-либо опорные точки, но это и не важно, поскольку замечено, что кунные чтения тех или иных кандзи обычно запоминаются значительно легче, чем онные. Основная причина этого кроется в большом разнообразии исконно японских слов и, как следствие, их редкой фонетической повторяемости. Большинство же ОНов - это короткие в два-три звука слова, которые из-за своей некоторой «скудности» образуют большое количество трудно запоминаемых омонимов[142]. Таким образом, иногда бывает полезно сконцентрировать свое внимание на ОНе того или иного кандзи, в то время как его КУНы частенько запоминаются сами по себе. С оном кандзи 深 (глубокий), к счастью, нам повезло: СИН - СИНий - глубокое море всегда СИНее и чем глубже оно, тем СИНее.

[海 - Море КАЙ_уми 9 (氵, 水 (85) вода)]

Японское «море» - уми. УМИротворяющая сила морского пейзажа. Разложим кажущийся сложным иероглиф «Море» на составляющие, чтобы поразиться очевидной простоте его графики и глубине наполняющего его смысла:

海 (море) → 氵 (вода) + 毎 (каждый, всё);

毎 (каждый, всё) → 人 (человек) + 母 (мама).

Нам остаётся только закрепить в памяти ОН японского «моря», который широко известен благодаря самому большому из северных островов Японии - острову 北海道 (хоккайдо:). Если учесть, что первый кандзи - это «Север», то нетрудно догадаться, что вместе все эти три иероглифа обозначают «северный морской путь».

Неизвестно из каких соображений, но опять же благодаря острову 北海道 (хоккайдо:) практически все словари наделяют иероглиф «Путь» дополнительным значением «область», при этом, однако, обязательно приписывают: «только применительно к о.Хоккайдо». Возможно, составителей словарей слегка смущает то обстоятельство, что огромный остров в переводе с Японского называется дорогой, но мы-то с вами на иероглифе 道 (путь) уже «собаку съели», поэтому пусть хотя бы для нас 北海道 останется не «областью северных морей», а «северным морским путём» - звучит сурово и романтично, совсем как 北風 (китакадзэ) - северный ветер.

[北 - Север ХОКУ_кита 5 (ヒ (21) «хи»)]

Самое древнее значение символа - конфликт, что совершенно не противоречит его графике: два человека, сидящие спиной друг к другу. В более узком смысле этот иероглиф обозначал сторону света, к которой поворачиваются спиной. Это значение окончательно закрепилось за кандзи 北, который сегодня в любых своих проявлениях и сочетаниях обозначает только «север»[143].

6.3. ДЕРЕВЯННЫЙ ЛЕС

В этом эссе много уже говорилось о дереве, но до сих пор его кандзи не был представлен в виде таблички-досье. Исправим эту ошибку:

[木 - Дерево МОКУ, БОКУ_ки 4 (木 (75) дерево)]

[林 - Лес РИН_ хаяси 8 (木 (75) дерево)]

[森 - Роща СИН_ мори 12 (木 (75) дерево)]

Подкупает своей незатейливостью подход, выбранный для описания лесных массивов разной степени «лесистости»: один знак - одно дерево, два дерева – лес, три дерева - роща,

«Хаяси» - слово приятное и доброе, как лесной воздух, дающий человеку ощущение бодрости и свежести, поэтому оно запоминается раз и навсегда без каких-либо дополнительных усилий. ОН и КУН кандзи «Роща» тоже можно легко запомнить - достаточно только вспомнить песню, в которой «под крылом самолёта о чём-то поёт зеленое море тайги»: мори - море, а море - значит, синее. Для того же, чтобы более уверенно ориентироваться в онах этих трёх кандзи, следует крепко-накрепко запомнить слово, обобщающее собой понятие «лес». Это слово - 森林 (синрин), что в переводе означает лес в широком смысле слова (лес, леса).

При прорисовке кандзи «Лес» и «Роща» необходимо учитывать следующее правило: когда два «дерева» вписываются в один иероглиф (林), то правая веточка первого деревца рисуется чуть короче, чем обычно. Это крайне существенный момент, поскольку, нарисовав первое деревце, сразу же придётся рисовать второе, и нам необходимо заблаговременно позаботиться о месте для него.

Иероглифообразующие способности элемента 木 выше всяких похвал. Даже при самом поверхностном знакомстве с любым из доступных словарей поражает то количество иероглифов, которые основываются на «дереве». Познакомимся с некоторыми из них (все примеры подобраны не по какой-либо важности и не по частоте встречаемости, а только по лёгкости их восприятия и узнавания):

1. 桜 (О:_сакура) - сакура; 松 (СЁ:_мацу) - сосна; 松林 (мацубаяси) - сосновый лес; 楓 (ФУ:_каэдэ/момидзи) - клён; 梅 (БАЙ_умэ) - слива; 桃 (ТО:_момо) - персик;

2. 枯 (КО_карэру - засыхать, вянуть)[144] + 枝 (СИ_эда - ветка, ветвь) → 枯枝 (карээда) - сухая ветка;

3. 析 (СЭКИ)[145] - разделять, расчленять, разрезать;

4. 机 (цукуэ) - стол; 杯 (ХАЙ_сакадзуки) - рюмка, бокал, чашечка для сакэ[146]; 板 (ХАН_ита) - доска, плита, лист; 棺 (КАН_хицуги) - гроб; 棚 (ХО:_тана) - полка; 橋 (КЁ:_хаси) - мост.

Да что там лес! При желании японское дерево можно увидеть даже в обыкновенном зёрнышке. Здесь, естественно, речь идёт не о миниатюрности японских деревьев и не о какой-то там свойственной японскому мировоззрению особенной проницательности. Впрочем, обо всём по порядку. Вот, например, японская «Осень». Этот кандзи нельзя обойти стороной хотя бы по той причине, что осень для японцев - это не просто очередное время года, а желанная прохлада после летнего зноя и духоты, багряно-жёлтое буйство покрытых густыми лесами гор, праздник урожая и многое-многое другое.

[秋 - Осень СЮ:_аки 9 (禾 (115) колос, зерно)]

В ключе (禾) иероглифа «Осень» (秋) хорошо просматривается дерево (木), на верхушке которого сидит птичка, высматривающая в поле наполненные спелыми зёрнышками колоски (禾) - хоть и сплошная аллегория, но вот вам и дерево в зёрнышке. Осень в разгаре, колоски спеют, зёрнышки наливаются золотом, горят огнём в лучах заходящего солнца. Но не поэтому рядом с зёрнышком расположен «огонь» - просто собранный урожай зерна надо ещё просушить, без чего он обречён на гниение и гибель. Иначе говоря, сплошная горячая уборочная страда и битва за урожай, а слегка шипящее «СЮ:» - напоминание об осеннем шелесте падающих на землю листьев.

Впрочем, никто не мешает нам придумать любую другую ассоциацию, вроде той, что приведена выше. Подход может быть разный[147], а результат будет один, и какой бы мы образ ни придумали, иероглиф из памяти уже не вычеркнуть ни при каких обстоятельствах.

6.4. КНИГА - ИСТОЧНИК НЕ ТОЛЬКО ЗНАНИЙ

Если к иероглифу 木 (дерево) добавить снизу горизонтальную черточку (本), то этим самым мы акцентируем внимание на корне дерева - его начале, источнике силы и роста. Именно в такой роли (начало, источник, происхождение) обычно выступает данный кандзи, когда в сочетании с другими иероглифами образует какое-нибудь слово. Когда же 本 используется независимо от других иероглифов, то чаще всего он наделяется значением «Книга». Почему «обычно» и почему «чаще»? Да потому, что имеем дело не с чем-нибудь, а с японским языком, и здесь неприемлемы утверждения и заявления, произносимые со стопроцентной уверенностью, и если написано, что в сочетании с другими кандзи иероглиф 本 несёт значение «начало», то стопроцентно уверенным можно быть только в том, что на данное утверждение найдётся множество исключений, например, вот это: 欠本 (кэппон) - недостающий том[148].

[本 - Книга ХОН_хон 5 (木 (75) дерево)]

[本 - Источник ХОН_ мото^* 5 (木 (75) дерево)]

^*) Сегодня в качестве «мото» вместо 本 чаще употребляется кандзи 元 (ГЭН_мото) - начало, источник, основа. Что же касается именно 本 (мото), то он нередко встречается в японских фамилиях: 山本 (Ямамото).

Мы уже почти привыкли, что когда какое-то слово записывается одним-единственным кандзи, то это слово, как правило, является кунным чтением данного кандзи. Здесь же мы сталкиваемся с тем имеющим место в японском языке явлением, когда не предмет передаёт своё японское название иероглифу, а иероглиф передаёт своё заморское чтение записываемому им предмету. В результате книга на японский язык переводится как «хон», а мы имеем дело с фактом превращения она в кун, что ещё раз говорит о некоторой условности тех определений, которые мы дали онам и кунам в самых первых эссе.[149] Но здесь особый интерес представляет философская подоплёка, ибо, познакомившись с японской «Книгой», невольно призадумаешься о том, с какого же века и из какой страны пошла традиция называть книгу источником знаний (хон - источник - книга)?

Сочетание «Источника» с «Солнцем» (日本) даёт нам «Страну восходящего солнца» (нихон) - то «поэтическое» название Японии, которое во многих из нас пробуждает какие-то не поддающиеся анализу положительные чувства. Иногда слово 日本 может читаться японцами как «ниппон». Данное чтение сохраняется ещё с тех далёких времён, когда японцы вместо «х» произносили «п».[150] Однако по окончании Второй мировой войны с названием Ниппон больше ассоциировалась милитаристская Япония, которую японцы после известных событий стараются если не забыть, то, по крайней мере, не упоминать всуе. Поэтому называть Японию словом «Ниппон» сегодня не очень-то и принято, как не принято в любом здоровом и сытом обществе ворошить своё тяжелое прошлое. Сегодняшняя Япония - это Нихон, ну, может быть, ещё にっぽにあ (ниппониа), как это, например, следует из названия одноимённого известного журнала, выпускаемого издательством Heibonsha Ltd на нескольких языках мира, в том числе и на русском[151].

[日 - Солнце, день НИТИ_хи 4 (日 (72) солнце)]

Но если Япония - это Нихон или Ниппон (или Ниппония), то откуда в таком случае произошло название Japan? Ответ достаточно прост: есть все основания полагать, что первые упоминания о Японии пришли в Европу из Китая, а в древнем Китае иероглиф 日 начинался со звука «j»[152].

6.5. ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ

Японские прилагательные - чрезвычайно «хитрый» и очень тонкий инструмент. Прежде всего необходимо отметить, что в японском языке прилагательные бывают нескольких типов. Мы начнём наше знакомство с тех прилагательных, которые с лёгкой подачи лингвистов называются или предикативными, или истинно японскими. Предикативные прилагательные в полной мере оправдывают оба своих названия: практически все они не заимствованы откуда-либо, а имеют исключительно японское происхождение (истинно японские), с другой же стороны, они, завершая собой предложение, могут брать на себя роль сказуемого (предикативные)[153], что обычно в языках является прерогативой глаголов.

海が深い (уми га фукай) - Море глубокое.

木が古い (ки га фуруй) - Дерево старое.

Чтобы придать предложению чуть более вежливый оттенок, можно после завершающего прилагательного употребить глагол-связку «дэс».

海が深いです (уми га фукай дэс) - Море глубокое.

木が古いです (ки га фуруй дэс) - Дерево старое.

Но на этом сходство прилагательного с глаголом не заканчивается. В отличие от русских прилагательных, японские, подобно глаголам, способны выражать время: море может быть глубоким, но, вполне возможно, оно когда-то было глубоким.

海が深かった (уми га фукакатта) - Море было глубоким.

木が古かった（ки га фурукатта) - Дерево было старым.

Или то же самое:

海が深かったです (уми га фукакатта дэс) - Море было глубоким.

木が古かったです (ки га фурукатта дэс) - Дерево было старым.

Как видно из примеров, чтобы прилагательное оказалось в прошедшем времени, завершающее い (и) необходимо заменить на かった (катта): фука(й) + катта → фукакатта.

Прилагательное в прошедшем времени может занимать место и перед существительным, определяя его:

深い侮 (фукай уми) - глубокое море.

深かった海 (фукакатта уми) - море, которое было глубоким.

古い木 (фуруй ки) - старое дерево.

古かった木 (фурукатта ки) - дерево, которое было старым[154].

深い (фука-й) - глубокий.

深かった (фука-катта) - был глубоким.

深くない (фука-ку-на-й) - неглубокий.

深くなかった (фука-ку-на-катта) - был неглубоким.

Однако это не всё. Японские прилагательные довольно легко превращаются в существительные, для чего достаточно заменить завершающее «и» на «са»: фука(й) + са → фукаса (深さ - глубина). Видно, что это самое завершающее «и» у предикативных прилагательных настолько легкомысленно и переменчиво в своих настроениях, что его иногда без какой-либо потери смысла можно даже отбросить: 深秋 (фука(й) + аки) → фукааки (поздняя осень); 古本 (фурухон) - старая (антикварная или подержанная) книга; 古手 (фурутэ) - старьё, бывшая в употреблении вещь.

[古 - Старый КО_фуруй 5 (口 (30) рот)]

古風 (кофу:) - старомодный.[155]

Здесь необходимо сделать одно опережающее события замечание: предикативные (истинные) японские прилагательные, как уже упоминалось в начале этой главы, не являются единственным видом прилагательных - кроме них существуют ещё и так называемые полупредикативиые прилагательные[156]. Пока достаточно лишь отметить, что характерной чертой предикативных прилагательных можно считать то, что они обычно заканчиваются на «и», хотя (ох уж это традиционное для японского языка «хотя») это совсем не значит, что все прилагательные, которые заканчиваются на «и», являются предикативными прилагательными[157].

Вряд ли символика иероглифа «Старый» вызовет у кого-нибудь какие-либо сомнения, но тем не менее попробуем вырваться из крестово-погребальных ассоциаций, навеваемых этим знаком. Пока десять (十) ртов (口) накормишь - сам прежде времени состаришься: 古びる (фурубиру) - стареть, ветшать, изнашиваться.

6.6. ЧЕЛОВЕК ПРИПЛЮСНУТЫЙ или НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВЕЖЛИВОСТИ

人 (человек) - яркий по своей значимости знак, и было бы наивно полагать, что он наряду с другими такими же простыми иероглифами не станет принимать активного участия в создании более сложных иероглифов. Правда, для выполнения этой миссии ему приходится немножечко преобразиться. Познакомимся ещё с одной его формой на примере кандзи изображающего прислонившегося к дереву человека.

[休 - Отдыхать КЮ:_ясуму 6 (亻, 人 (9) человек)]

休み (ясуми) - отдых.

秋休み (акиясуми) - осенние каникулы[158].

休む (ясуму) - отдыхать, пропускать занятия, простаивать (о производстве).

休みます (ясумимас) - чуть более вежливая (нейтрально-вежливая) форма[159] глагола «ясуму».

Отсюда легко и просто получить пожелание «спокойной ночи»: お休みなさい (о-ясуминасай). Для образования этой фразы используется сразу несколько грамматических приёмов. Во-первых, это применение префикса «о-», который выражает уважительное отношение и является атрибутом вежливой речи[160]. Во-вторых, мы отбросили от глагола «ясумимас» суффикс «-мас» и вместо него употребили «насай» - сокращённую форму от «насару» (вежливого синонима глагола «делать»). Это очень распространённая и часто применяемая грамматическая конструкция, выражающая мягкое повеление или приказ: お入りなさい (о-хаиринасай) - входите, проходите; お休みなさい (о-ясуминасай) - отдыхайте. Также характерен пример извинения за что-нибудь: «гомэннасай» - извините.

Здесь необходимо сделать некоторые важные пояснения. В японском языке, изобилующем разного рода градациями вежливости и почтения, существует довольно много повелительных форм - от грубого приказа до самой что ни на есть утончённейшей просьбы[161]. В этом плане фраза «о-хаиринасай» (входите) имеет достаточно узкую сферу применения: она может быть употреблена либо в кругу своих близких и хорошо знакомых людей, либо старшими (по возрасту или положению) по отношению к младшим. Но можно сказать и чуть менее вежливо («менее вежливо» не значит «более грубо»): «о-хаири» (входи). А можно значительно более вежливо: «о-хаирикудасай» (входите, пожалуйста)[162].

«О-хаирикудасай» - наиболее распространённая форма предложения войти в офис, дом или квартиру европейского типа, но существует также особое приглашение для входа в дом японского типа: お上がりください (о-агарикудасай). Интересно, что здесь используется глагол «агару» (подниматься)[163], который записывается с помощью иероглифа 上 (верх)[164]. В дословном переводе получается что-то вроде «поднимайтесь, пожалуйста», что, в общем-то, не противоречит здравому смыслу, особенно если вспомнить некоторые архитектурные особенности приподнятого на сваях классического японского домика.

6.7. КСТАТИ, О... ЛЯГУШКАХ

В качестве эпиграфа к данному эссе вынесена чрезвычайно поучительная пословица:

Прежде всего обратим внимание на иероглиф 蛙 (кавадзу), представляющий собой большое насекомое 虫, окружённое двумя самурайчиками 士 - крайне точный образ обыкновенной лягушки: многочисленное воинство, борющееся с полчищами насекомых. Насекомые и лягушки - звенья одной цепочки, и поэтому само собой напрашивается...

Однако, стоп! Секундочку! Как бы ни хотелось видеть в этом иероглифе то, что хочется видеть, но мы здесь можем впасть в опасное заблуждение. Есть два очень похожих иероглифа: Воин (士) и Земля (土), «Воин» - это, как нам уже известно, благородный муж, знающий от «одного» (一) до «десяти» (十), в то время как «Земля» больше похожа на произрастающее над поверхностью земли хрупкое растение (土)[165]. Впрочем, самой «Лягушке» от этого хуже не становится, ибо земноводное оно и есть земноводное (в том смысле, что повсеместно на земле водится и насекомыми питается, и пусть простят нас языки русский и японский и зоология еже с ними за столь вольное обращение с ними). Благодаря биологическому определению земноводного (на земле и в воде) также легко можно запомнить и само слово «кавадзу», тоже в каком-то смысле содержащее в себе «воду», поскольку «кава» по-японски - «река».

К кавдзи «Лягушка» мы еще вернёмся в 9-ом эссе, сейчас же пойдём дальше и рассмотрим кандзи, очень похожий на колодезный сруб (井). Впрочем, что про него говорить - колодец он и есть колодец.

[井 - Колодец СЭЙ_и^* 4 (ニ (7) два)]

^*) Сегодня колодец чаще называют «идо» (井戸 → колодец + дверь).

并の中の蛙 (и но нака но кавадзу) - лягушка внутри колодца.

В этой фразе крайне немаловажную роль дважды играет великолепная японская притяжательная частица の (но). Лягушка чему принадлежит? Нутру. Нутру чего? Нутру колодца. В самом простом смысле она указывает на принадлежность чего-либо (кого-либо) чему-либо (кому-либо). Проясним ситуацию на более простом примере. Мы уже сталкивались с образованием национальной принадлежности: ロシア人 (росиадзин) - русский. Но то, что приемлемо для самих себя, а также для наших друзей и земляков, совершенно не годится для употребления по отношению к гражданам из других стран. Их будет более вежливым назвать несколько иначе, например, フランスの人 (фурансу но хито) - то же самое, что и フランス人 (фурансудзин), но только более уважительно, а если дословно, то получается не столько «француз», сколько «человек Франции»[166].

Использование притяжательной частицы の до такой степени распространено в японском языке и в неё вложен такой глубокий смысл, что должно пройти некоторое время, прежде чем тот, кто изучает японский язык, сможет за внешней простотой этой формы увидеть её колоссальное смысловое наполнение. Видеть в этой частице просто формальную деталь - значит низводить многоплановость японского языка в одномерное пространство западных представлений[167]. Вот несколько примеров, которые могут наглядно продемонстрировать самое простое назначение частицы «но»:

木は山の上にあります (ки ва яма но уэ ни аримас)[168] - Дерево расположено на горе.

山の上の木は古いです (яма но уэ но ки ва фуруй дэс) - Дерево на горе старое.

本はテ一ブルの上にあります (хон ва тэ:буру[169] но уэ ни аримас) - Книга лежит на столе.

本がテ一ブルの上にあります (хон га тэ:буру но уэ ни аримас) - На столе лежит книга.

山本さんのテーブル (ямамото сан но тэ:буру) - Стол Ямамото. 日本の山 (нихон но яма) - Горы Японии.

秋の森 (аки но мори) - Осенний лес (роща).

Бросается в глаза и заставляет удивиться поразительное совпадение в использовании признака притяжательности «но» в японском и в русском языках: Мити-но поле, Алёши-но горе, Василиси-но окно и так далее.

Итак, 井の中の蛙大海を知らず - лягушка, живущая в колодце, большое море... Что это за сирадзу (知らず) такое она делает с этим самым большим морем (大海, тайкай)?

知る (сиру) - знать, знаю, буду знать. 知ります (сиримас) - знаю, буду знать. 知らない (сиранай) - отрицательная форма глагола «знать» (не знать, не знаю, не буду знать). Однако в литературе, в пословицах, в поговорках часто встречается отрицательная форма глаголов с заменой суффикса «-най» на «-дзу». В итоге получается следующее: «Лягушка, живущая в колодце, (большого) моря не знает»[170].

В завершение остаётся только чуть более внимательно рассмотреть кандзи «Знать», ибо поскольку «знание - сила»[171], то нам без него никак не обойтись.

[知 - Знать ТИ_сиру 8 (矢 (111) стрела)]

Иероглиф 知 (знать) состоит из двух элементов: 口 (рот) и 矢 (стрела). Здесь очевидное многовековое предвосхищение великих слов Френсиса Бэкона, ибо слова, подкреплённые знанием, подобны стрелам, поражающим цель.

6.8. НОВЫЕ ИЕРОГЛИФЫ

[探 - Искать TAN_sagasu 11 (扌, 手 (64) рука)]

[深 - Глубокий SHIN_fukai 11 (氵, 水 (85) вода)]

[木 - Дерево MOKU,BOKU_ki 4 (木 (75) дерево)]

[林 - Лес RIN_hayashi 8 (木 (75) дерево)]

[森 - Роща SHIN_mori 12 (木 (75) дерево)]

[休 - Отдыхать KYUU_yasumu 6 (ィ, 人 (9) человек)]

[秋 - Осень SHUU_aki 9 (禾 (115) колос, зерно)]

[海 - Море KAI_umi 9 (氵, 水 (85) вода)]

[北 - Север HOKU_kita 5 (ヒ (21) «ХИ»)]

[本 - Книга HON_hon 5 (木 (75) дерево)]

[本 - Источник HON_moto 5 (木 (75) дерево)]

[日 - Солнце,день NICHI_hi 4 (日 (72) солнце)]

[古 - Старый КО_furui 5 (口 (30) рот)]

[井 - Колодец SEI_i 4 (ニ (7) два)]

[上 - Верх JOU_ue 3 (一(1)один)]

[知 - Знать CHI_shiru 8 (矢 (111) стрела)]

6.9. НОВЫЕ СЛОВА

探す - искать (sagasu)

探る - выведывать (saguru)

深い - глубокий (fukai)

水深 - глубина воды (suishin)

木 - дерево (ki)

林 - лес (hayashi)

森 - роща (mori)

森林 - леса (shinrin)

休む - отдыхать (yasumu)

休み - отдых (yasumi)

秋 - осень (aki)

秋休み - осенние каникулы (akiyasumi)

バカンス - каникулы (bakansu)

海 - море (umi)

北 - север (kita)

北風 - северный ветер (kitakaze)

北海道 - о.Хоккайдо (hokkaidou)

山本 - Ямамото (vamamoto)

古い - старый (furui)

深秋 - поздняя осень (fukaaki)

古本 - старая книга (furuhon)

古びる - ветшать (furubiru)

古風 - старомодный (kofuu)

古手 - старьё (furute)

深める - углублять (fukameru)

知る - знать (shiru)

上 - верх (ue)

上がる - подниматься (agaru)

蛙 - лягушка (kawazu)

并 - колодец (i)

机 - стол (tsukue)

テーブル - стол (tēburu)

古木 - старое дерево (koboku)

ПРИЛОЖЕНИЕ

Отрывок из книги

КРАСОТОЙ ЯПОНИИ РОЖДЁННЫЙ[172]

...А вдохновила меня на статью Нобелевская речь Кавабата[173] «Красотой Японии рождённый»[174].

Понять смысл этого своеобразного признания в любви к родной культуре не так просто, начиная с заголовка, переведенного американцем Эдвардом Зейденстикером «Япония, прекрасная, и я». Звучит, мягко говоря, не по-японски, тем более, так не скажет традиционно настроенный писатель. Собственно, сам Кавабата перечеркнул первоначальный вариант заголовка - «Красота Японии и я», опасаясь, что иностранцы неправильно его поймут, и заменил на «Красотой Японии рождённый». Писатель хотел сказать: я постольку существую, поскольку существует японская культура. Нобелевскую премию я отношу не за свой счёт, а за счёт того духа Красоты, который живёт в японцах и перешел к нам от предков и который, как ни модернизируется или ни американизируется Япония, будет составлять её суть. Всем я обязан тому духу национальной культуры, который называется Красотой Японии - и о нём я веду речь.

Американец, человек иного склада, унаследовавший иные культурные традиции, понял это так, как только и мог понять: «Япония, прекрасная, и я». И не ясно, что важнее, наверно, все-таки Я, которое любуется прекрасной Японией. В результате исчезает главная мысль Кавабата: я таков потому, что такова Япония. У переводчика же чисто американский размах: «Я и Япония». Но Будда «постоянно учил, что такого самостоятельного я нет, что нет и обособленного от него мира, нет самостоятельных предметов», нет обособленной жизни; всё это неразрывные корреляты, отделимые друг от друга только в абстракции».

В 1973 году я получила, к своей радости, несколько номеров журнала «Восток» с переводом моей статьи и откликами японских профессоров... Японские учёные согласились, что английский перевод «Япония, прекрасная, и я» не отражает того, что хотел сказать Кавабата. Не отражает именно потому, что в английском переводе опущена сакраментальная частица но. («Уцукусий Нихон-но ватакуси»: Уцукусий - красивый, Нихон - Япония, Ватакуси - я)[175]. Но - не просто частица родительного падежа, а свидетель всеобщей связи, «одного во всем и всего в одном». Этот иероглиф похож на виток спирали и выполняет особую функцию в языке, соединяя между собой все возможные пары не по принципу «и то, и то» или «сначала это, потом то», а по принципу «это есть то». Тип связи, олицетворяемый частицей но, позволяет не распасться множеству, соединяя всё на всех уровнях микро- и макромира, в соответствии с голографической структурой или многомерным мышлением. Поэтому невозможным оказался однозначный союз и (and), и я прибегла к инверсии - «Красотой Японии рождённый».

А вот мнение профессора Кобаяси Итиро:

«Не подлежит сомнению, что эссе «Красотой Японии рожденный», чему посвящена статья, не просто вольные рассуждения Кавабата о литературе, оно отражает мировоззрение японцев. Можно согласиться, что перевод Зейденстикера «Japan, The Beautiful, and Myself» неудачен, в чем я вполне согласен с автором статьи. Толкование, данное в переводе Тани-дзёси[176]: «Я постольку и существую, поскольку существует японская культура» - вернее всего передает дух подлинника.

Когда в Стокгольме (на церемонии вручения Нобелевской премии) обозреватель Сираи задал вопрос о частице но, Кавабата ответил: «Поистине, это сложное и чудесное слово. Да, если говорить о Японии - всё здесь моё, близкое. Вот какой смысл я в него вкладывал». (Кстати, об этом я не знала и благодарна за упоминание. - Т.Г.) Хотелось бы также отметить, что но, которое использует Кавабата, включает также все те значения, которыми оно обладало в старояпонском языке: показателя «принадлежности», «места и времени существования», «однородности», «подобия», «относительного местоимения» и т. п. Возможно, сказанное Кавабата о «сложном и чудесном слове» отражало его самые сокровенные чувства. Да, то был Кавабата, постигший и превзошедший все тонкости японского языка.