Капитаны судьбы

Эпилог

— Милая, прости, подожди ещё четверть часика! Мне тут закончить надо! Поставлю задачи нашему квантовому Умнику и пойдём обедать! А он пока всё обсчитает!

— О-о-о! — уважительно протянула Леночка. В своё время Лёшенька объяснил ей, на уровне, доступном для гуманитария, как быстро считают квантовые компьютеры. А тут получается, он ставит задачу, которая будет обсчитываться часа полтора?!

— Что же ты такое делаешь, милый?

— Ничего особенного, родная! Небольшой диверсией занимаюсь! Старательно ухудшаю движок нашего «Сивуча»!

Дальше Алексей объяснять не стал, да и не имел права, коммерческая тайна есть коммерческая тайна! Зацепил его этот визит к китайцам. Они, по образному выражению прадеда, «настойчиво предлагали прогуляться в тупичок»!

Предложенная ими система добычи гелия-3 на Уране была уже неоднократно просчитана в разных вариантах. Корабль-гонец, доставляющий в систему Урана то, что там нельзя произвести. Промышленный модуль, делающий то, что произвести на месте можно. Буксир, подвозящий челнок на низкую полярную орбиту Урана. Челнок, наподобие «Сивуча», способный нырнуть в атмосферу и не сгореть, а потом и подняться обратно. И атмосферная база, добывающая гелий-3 из атмосферы и служащая заодно космодромом для челнока.

Все просто, понятно и страшно напоминает старые многоступенчатые ракеты на химическом топливе. Летать в Космос можно, а вот коммерчески осваивать — нельзя. Не окупается!

Теперь китайцы пообещали взять на себя бо́льшую часть расходов и уговаривали на совместный проект. Разумеется, отказывать им сразу не стали. Само по себе желание сотрудничества — уже ценно. Только вот свернуть его надо туда, где есть перспективы для всех сторон-участниц. Вот Алексея ночью, пока дочитывал очередную тетрадку мемуаров, и посетила идея. Как он надеялся, прорывная.

— Всё, милая, я готов, пошли!

— Да поцелуй меня хотя бы, ирод бесчувственный! — возмутилась невеста.

Немного погодя она его оттолкнула, и тяжело дыша, скомандовала:

— Нет, сначала все же обедать! Сейчас я себя в порядок приведу и пообедаем! А уж потом — всё остальное!

— Как скажешь, зайчонок! — улыбнулся Алексей и подумал, что надо бы потом проводить Леночку домой, а после этого заскочить к деду. Взять последнюю тетрадку мемуаров.

— И как ваши дела в России, мистер Воронтсофф?

Задав вопрос, старик начал торопливо и жадно пить минералку, стакан стремительно пустел.

— Спасибо, мистер Мэйсон, неплохо! — Элайя Мэйсон оказался старым упрямцем. Он единственный, кто, активно работая со мной, не пожелал выучить на русском даже приветствие. Впрочем, я уже давно стал терпимее к чужим недостаткам. Особенно к недостаткам личного представителя Якоба Шиффа.

Поглубже «поварившись» в здешней жизни, я осознал, что это отдельных людей можно уговорить. К примеру, ту же упрямую Оксану Воробьёву вполне себе удалось «перековать» в государственницу. Хотя, как сказать, убедить её выйти за него замуж Артем Рябоконь пока так и не сумел. Хотя скоро уже три года, как пытается. Впрочем, если я не ошибаюсь, скоро всё изменится по естественным причинам. И мне придётся отпустить начальницу моего шифровального отдела в декретный отпуск.

Пока же она упорно реализовывала свою мечту и летом должна была сдать экзамены последнего класса гимназии. Надеюсь, пузико к тому времени ещё не станет выпирать, да и токсикоз не помешает доучиться. Хотя… Ей не помешает! Стальной характер! Да и забеременевшие гимназистки тут, к моему удивлению, хоть и не встречались на каждом углу, но редкостью не были, каждый про них слышал, а многие и сталкивались.

Ну, а в нашем беломорском «заповеднике суфражисток» пусть только какой моралист попробует её упрекнуть! Заклюют! Ничего, выйдет замуж за Артёма, поживут они годик в Москве, пока он последний курс закончит, она тем временем родит и выкормит, а будущим летом оба ко мне вернутся! Дел у меня для обоих — вагон и маленькая тележка! Хотя Артем и в Москве от проектирования и испытаний вездеходов и тракторов не отказывался!

Впрочем, я отвлёкся. Так вот, одного человека или группу людей переубедить можно, хотя и сложно. А вот переагитировать массы… Казалось бы, русско-японская война тут закончилась для России куда как лучше, чем в моем прошлом. И что же? А ничего! Всё то же самое — брюзжат про «позорный мир», дразнят Витте баскаком, графом Полуманчжурским да бароном безкорейским.

А тут речь о большой революции. О системном недовольстве всех слоёв общества. Об истощении долгой войной. А короткой и бескровной Первая Мировая никак не будет. И избежать её нельзя! Так что, судя по всему, Революция и Гражданская война почти неизбежны. А на Шиффа у меня были большие надежды по части «перебраться в Америку самому и перетащить туда всех, кто захочет, хоть бы и пару миллионов человек»! Так что его представителю я тем более прощу многое!

— Мы, помнится, договорились общаться по именам, Элайя?

— Да, Урри, простите!

Ну вот, он и имя моё по-прежнему коверкает! Фред Морган, Эдисон, сам Шифф — все выучились произносить правильно! А тот старый упрямец… Впрочем, ладно!

— У нас снова прибавление в семействе! Очаровательная девчушка прошлым летом родилась. Назвали Женечкой! — при общении на английском это ласковое имя прозвучало неожиданно громоздко и неуклюже. — Ну и революция у нас, кажется, всё-таки закончилась.

Да уж, когда удалось малой кровью притушить революцию в Москве и стачки в в Питере да Подмосковье, я выдохнул облегчённо. И оказалось, что зря! Революция ушла в деревню. И полыхала там с жуткой свирепостью два года. Крестьяне «разбирали» господские усадьбы, с бессмысленной жестокостью расправлялись с господской скотиной. Тех дворян, что пытались сопротивляться, поднимали на вилы или сжигали заживо!

Но и между собой мужики, бывало, схлёстывались до крови и смертоубийства. Одни требовали списания всех остатков выкупных платежей, а также пеней и штрафов. А выкупные платежи, если кто не знает, собирались не дворянами, а государством. Оно же платило и дворянам. Причём никакого паритета не было! В одной деревне мужики могли вообще ничего не платить, но местные дворяне получали от государства огромную сумму. А в другой деревне с мужиков могли с пенями драть вдвое больше, чем получал из казны местный барин.

Да и общие суммы, изначально одинаковые, давно уже не совпадали. Мужикам оставалось выплатить около миллиарда, это если не считать пеней и штрафов. А вот дворяне должны были получить целых два миллиарда! Откуда разница? Да списывали уже многократно, уменьшая сумму причитающегося крестьянам. Так что, получалось, государство им спишет, а вот долги перед дворянами останутся!

Да и другие крестьяне, кто реструктурировал свою задолженность, возмущались. Как же так? Они-то свой долг государству погасили! И теперь должны банкам, которые списывать ничего не станут! Ишь ты, чего захотели! Самые умные, да? В итоге, крови пролили немало, да и военно-полевые суды Столыпин ввёл! Да, именно Столыпин! Его всё-таки повысили! В апреле позапрошлого года сделали министром внутренних дел, и тут я окончательно уверился, что история изменилась, а в летом того же года назначили и премьером. Или точнее — председателем Совета министров[101]! В прошлом году он и здесь произнёс свою знаменитую фразу: «Вам нужны великие потрясения — нам нужна Великая Россия!»

Столыпин, кстати, активно использовал наши наработки и структуры для своего «дробления общины». Впрочем, он, можно сказать, отдарился, агитируя мужиков переселяться в Сибирь с нашей программой кредитования. И мы всё расширяли поставки удобрений и сельскохозяйственных машин и механизмов на внутренний рынок. Весьма неплохой способ превращать наши полезные ископаемы в деньги, как я уже не раз отмечал! А ещё Пётр Аркадьевич наконец-то убрал старую нелепицу и сделал пошлины на ввоз механизмов в несколько раз больше, чем на ввоз стали. Кстати, как и предлагали Менделеев с Черновым, пошлины на ввоз будут постепенно уменьшались, и к 1910 году должны были вообще стать нулевыми. Как по мне — и правильно! Прямая конкуренция мотивирует наших производителей стали к модернизации. А то под защитой ввозных пошлин они склонны были «почивать на лаврах».

И вообще, насколько я знал, тут Столыпинская реформа стала куда глубже. Отмены выкупных платежей крестьяне тут так и не добились, но часть пеней все же была пересмотрена и списана! Но не всем! Напуганные революцией дворяне куда охотнее продавали наделы, так что нам было, что предложить мужикам по части реструктуризации выкупных платежей и остатков пеней. Благо положительных примеров вокруг хватало, так что мужики про них слышали, читали, а при желании могли съездить и посмотреть лично. Меня лично поразило, что при этом многие помещичьи усадьбы так и остались за помещиками. Крестьяне претендовали только на землю и хозяйство. А дом — «пущай стоить, как при дедах стоял!»

— Говорят, вас звали в местный Сенат?

Он снова налил себе стакан минералки и осушил его, пусть и не так торопливо, как первый. Это сколько же он принял на грудь накануне? Объяснять ему, что нынешняя Дума имеет лишь законосовещательный статус, тоже было бессмысленно. Да, в Думе третьего созыва появились прогрессисты. Они вобрали в себя все филиалы «Общества содействия прогрессу и гуманности», с которым я давно и плотно сотрудничал. Так что они активно зазывали меня и в свою партию, и в Думу, но я не менее активно отбояривался, доказывая, что делами покажу все лучше, чем выступлениями на митингах.

— Да, звали. Но у нас Дума — это говорильня, не имеющая никакой реальной власти. Так что я отказался. Не до того мне! У нас наконец-то пошли дела.

Дела и правда пошли! Мне было, что ему рассказать. Канал уже вполне был способен пропускать мореходные некрупные суда, а на порогах Свири, что на верхних, что на нижних, уже построили обводные каналы со шлюзами. Так что груз вполне мог выйти из Архангельска и без перевалок добраться, к примеру, до Риги.

Это сильно удешевило и ускорило перевозки, что позволяло надеяться, что загрузка Канала скоро должна была достигнуть максимума. Железная дорога уже доходила до Воркуты, так что в Столице, да и вообще на Северо-Западе Империи в разы упала цена на уголь. Чернов вообще радовался, как ребёнок! Раньше нас очень сдерживал импорт коксующихся углей. Но теперь-то мы начали быстро наращивать выплавку и обычных сталей. По всем оценкам, к середине будущего десятилетия выйдем на наших предприятиях на полтора миллиона тонн чугуна и стали в год.

Наращивали и выпуск меди. Уже перевалили отметку в сто тысяч тонн в год, так что теперь, даже если все остальные российские производители меди закроются и обанкротятся, внутренний рынок я удовлетворю. Впрочем, останавливаться мы не собирались. Потребление меди в России росло быстро, да и про экспорт не надо забывать!

Нефть с месторождений Ухты уже поступала в Архангельск по трубопроводам, а до Усинска первый нефтепровод должны были дотянуть к лету. Так что с нефтью у нас тоже впервые наступал полный порядок. Можно было обойтись без импорта или поставок из Баку.

Более того, параллельно нефтепроводам шёл трубопровод с жидким пропан-бутаном, добываемым в Вуктыле. Товар дефицитнейший! И на резину он у меня уходил, и на бутанол, но и в обычном виде, расфасованный по баллонам, активно продавался. Потребители быстро оценили удобства газовых плит, так что большая часть сразу шла на экспорт. Прямо там же, в Вуктыле строилась и первая теплоэлектростанция на природном газе[102]. Просто пока никто не умел транспортировать его на более-менее разумные расстояния. Пришлось учиться сжигать на месте.

Со шведами тоже всё шло наилучшим образом. Этой зимой достроили, наконец, мост через реку Турнеэльвен, соединив две части пограничного финского городка Торнио, так что теперь от нас или из Питера в Стокгольм можно доехать поездом вокруг Ботнического залива. Деловые отношения со шведами крепли день ото дня, они даже согласились отдавать нам шлак от определённых домен, чтобы мы могли выделять ванадий для своих нужд.

Нет, сначала они упирались и предлагали покупать у них феррованадий и окись ванадия. Но когда я пригрозил, что тогда просто начну получать ванадий на базе Качканара, пошли на попятный. Согласитесь, лучше продать никому не нужный шлак и иметь хоть что-то, чем сидеть на этом шлаке, не имея ничего! Опять же, шведы были просто отличными покупателями наших легированных электросталей, легирующих присадок к сталям, дюраля, удобрений, клеев, лаков, растворителей и пластиков. Да мы только каучука выпускали уже пять видов — бутадиеновый, бутадиен-стирольный двух модификаций, изопреновый и хлоропрен! И почти дюжину сортов пластиков!

И все их шведы разбирали, как горячие пирожки! Уж не знаю, это ли сказалось или более глубокое обоснование его теории, а может, и то, и другое вместе, но Менделеев в прошлом году получил-таки «нобелевку». Успел! В прошлом году, к моей глубокой печали, он оставил этот мир. Реально, многим его не хватает! Стёпка мой тогда единственный раз в жизни в запой ушёл, напугав беременную жену. Ну да удалось как-то утешить обоих. Жить-то надо дальше!

— А что с вашими ГЭС? — под этот вопрос он налил себе уже четвёртый стакан минералки.

— Просто прекрасно, Элайя! Половину здешних уже достроили, ещё половина строится. Да и на Нивском каскаде первый агрегат надеемся пустить уже этой осенью. С такими темпами лет через семь-восемь вообще все достроим! Даже и не знаю, что дальше делать! Сами знаете, Столыпин объявил строительство ГЭС государственной монополией. Частникам оставил достраивать то, на что уже получено разрешение и всякую мелочёвку. Да ещё и налогом обложил!

Да, мало того, что Пётр Аркадьевич, а вернее, Графтио под его руководством, продолжал строить Каховскую ГЭС, он тут строил ещё и три ДнепроГЭСика. Вот так вот, три мелкие станции вместо одной крупной. Я, узнав об этом, взвился до небес, хоть и не моё дело, и устроил Генриху, на правах коллеги и старого приятеля, форменный разнос! И что с того, что так получается на треть мощнее и на четверть дешевле? Это дилетантам кажется, что так лучше! Воды-то больше не становится! А выработка получается даже меньше — часть перепада высот теряется и КПД гидроагрегатов, пусть и немного, но снижается.

И получается что? А то, что станция даёт полную мощность только в периоды паводка! А в малую воду её мощность снижается! А значит, придётся рядом тепловые электростанции ставить, которые будут в маловодные периоды недостающую мощность поставлять. Так что в сумме затраты выше окажутся, а окупаемость — дольше! Да и электроэнергия будет с более высокой себестоимостью!

Но Графтио нашел встречные аргументы. Большая станция и земель затапливала на порядок больше, чем три мелкие. Так что выкуп земель и перенос зданий ещё миллионов на десять-пятнадцать увеличил бы стоимость проекта. Когда учли и этот эффект, оказалось примерно «так на так». Большая станция все равно окупалась быстрее, но зато требовала больше вложений. А главное — намного больше времени на согласования. В общем, в условиях государственной экономики проще и выгоднее построить одну большую, а вот в условиях частного предпринимательства и рынка выгоднее и быстрее окупались три маленькие.

Опять же, строить их можно было быстрее и меньшим числом рабочих. Заканчивали земляные работы на первой, и переходили на вторую, а их сменяли «бетонщики». Потом все снова сдвигались, а на строющуюся ГЭС приходили третьи, монтирующие оборудование. В итоге суммарно проект окупался дольше, но вот каждая отдельная электростанция — быстрее.

Так вот, все ГЭС, частные и казённые, Столыпин обложил ещё и «водным налогом». По трети копейки с киловатт-часа. Ну не хватало ему на все его реформы, отщипывал, где только мог! Как сторонник реформ и развития, я его понимал, но вот как предприниматель… Мы и так продали и раздали «привилегий» столько, что в прошлые годы на обычные акции дивидендов почти не платилось. А теперь ещё и этот налог!

Всё бы ничего, но мы сами создали на Северо-Западе предложение недорогого и доступного топлива. Так что проекты теплоэлектростанций тут уже вовсю рассматривались. И они были готовы продавать энергию по две с половиной копейки на шинах станций. И налогом не облагались. Поэтому нам в достаточно скором будущем придётся существенно снижать цену. А это значит, что с новых ГЭС мы «привилегий» уже не продадим. Всё уйдёт на оплату дивидендов старым акционерам! Всё, закрылась лавочка!

Ну или почти закрылась, там посмотрим. Были у меня идеи выйти на рынок Столицы. В Питере и на заводах Сестрорецка, к примеру, электричество можно продать и по нашей старой цене — купят и ещё попросят!

— Про мои дела в Америке рассказывать?

— Смешно, Урри! — Он ещё раз набулькал себе минералки. — Я и сам знаю, что вы заваливаете Штаты своими товарами. Взрывчаткой, удобрениями, краской, пластиками, лаком. Ввозите с трёх концов! Из своего Беломорска поставляете на Восточное побережье, Из Манчжурии и с Дальнего востока — на Западное, а с канадских предприятий моего зятя — на оба! Строители Панамского канала ваши поставки взрывчатки всем в пример ставят! Да и курятина… Вот скажите, зачем вам понадобилось строить у нас куриные фермы?

— Простите, Элайя, но скажите, вы всегда так много пьёте?

— За последние три дня я не выпил даже унции виски! — оскорбился Мэйсон.

— Нет, я спрашивал про воду.

— Ну да, жажда часто мучит, а что?

— Подождите, сейчас я кое-кого приглашу. Это может оказаться важным.

К удаче Мэйсона, Боткин как раз был следующим «в очереди на общение». К моей просьбе обследовать больного он отнёсся с некоторым удивлением, но просьбу выполнил.

— Вы были правы в своих подозрениях, Юрий Анатольевич! Diabete maigre[103]! Быстро прогрессирующий. Боюсь, что при таких темпах вашему гостю осталось жить год-другой. А может быть, что и меньше. Мне очень жаль!

— Что он сказал, Юр-рий? Переведите! Я хочу знать! — как-то жалобно-угрожающе потребовал Мэйсон.

И добавил на ломаном русском:

— По-за-лу-ста!

Надо же! Он, оказывается, может и имя моё выговорить почти правильно, и даже русский немного освоил. Просто раньше не считал нужным. Я перевёл ему всё, что сказал Евгений Сергеевич. Лицо Мэйсона можно было использовать, как пособие для актёров. Сначала — недоумение, типа «О чём это они вообще?», потом недоверие, и вдруг, резко, оно посерело и появилось выражение безнадёги.

— О, дьявол! Значит, всё кончено?! — он поднялся, и не тратя усилий на извинения или прощание, двинулся к себе в номер.

— Юрий Анатольевич, ваш приятель зря так убивается! Я как раз хотел вам рассказать! В лабораториях Соболева как раз научились выделять активное вещество, которого не хватает таким больным. Мы пока не понимаем, как определять дозировку, да и обходится оно недёшево, сами понимаете. Но вашему приятелю мы могли бы попытаться помочь!

Обратно мистер Мэйсон выбрался уже после ужина. Виски от него благоухало шагов за пять, да и походка выдавала, чем именно он лечился от стресса и в каких количествах. В зале кафе к этому времени оставались только я и Натали с Мишенькой. Официанты уже ушли, бармен тоже скрылся в подсобке, даже охрана наблюдала издалека, не мешая тихому семейному общению.

Высмотрев нас, он целеустремлённо двинулся в нашу сторону. Натали брезгливо скривила губы и засобиралась. Общаться с пьяным вдрызг американцем она явно не желала! Но у Элайи, как оказалось, были совсем другие планы. Он резко ускорился, а за пару шагов до нас вдруг рухнул на колени.

— Постойте, Натали! Умоляю вас, выслушайте меня! Я знаю, вы благоволите к моему зятю! Спа-си-те его!

При этих словах моя супруга резко остановилась, затем посадила Мишку на стул, освободив руки, и обошла стул, так, чтобы одновременно видеть Мэйсона и наблюдать за сыном.

— Что вы имеете в виду, мистер Мэйсон? — тон её был резок и властен. — Мне не до шуток и загадок!

Но пьяница всё твердил о своём.

— Дочка! Внуки!! Шифф мерза-авец! Меня уже не спасти, спасите хотя бы их! И себя!!! Умо-ля-ю вас!

— Говорите толком, Элайя! При чем тут Шифф и мистер Морган?

— Шифф! Он ведь меня чем купил? Пообещал зятя разорить! Когда Морган разорится, я смогу снова видеть свою Мэри и внуков! Так я ду-умал! Дур-рак! Кретин самонадеянный! — тут он пьяно икнул, но продолжил, размазывая пьяные слёзы. — А теперь я умру! И внуков так и не увижу! А Шифф Моргана все равно разорит! И Мэри с детьми окажутся на улице! Понимаете!! Это я сам, своими руками помогал выкинуть мою Мэри и моих внуков на улицу! Болван старый!

Мы с Натали потрясённо глянули друг на друга. Но Мэйсон вдруг продолжил почти трезвым голосом, как иногда бывает у сильно пьяных людей.

— Только я не совсем дурак! Не до конца! Я всё-ё-о понимаю! Шифф воюет не с Фредди! Он воюет с Романовыми! Воюет давно и свирепо! Но корень всего, Натали, в вас с мужем! Если удастся разорить вас, это ударит и по многим Романовым, и по моему ненавистному зятю! Потому и прошу вас, Натали. Вы ведь всё равно будете думать, в чём ловушка Шиффа и как вам спастись. Прошу вас, придумайте, как спасти и моего непутёвого зятя. Да, я его ненавижу! Но Мэри и внуков я люблю куда сильнее! Я всё вам расскажу про Шиффа, что знаю. Но прошу вас, не оставьте их!

— Де-да! Дед! Ты посмотри, что у меня получилось!

Даже не разувшись, прямо в прихожей Алексей запустил показ анимационного ролика и протянул деду электронный планшет. Тут разглашения коммерческой тайны не было, дед был членом Совета директоров и имел такие допуски, которые самому Алексею пока не светили.

— Хм, разувайся и пошли в кабинет! — проворчал тот, останавливая показ. — Там чаю нальём, станем пить, да я и посмотрю.

Алексею пришлось подчиниться. Чай у деда всегда был великолепный, редких сборов, да и карельского бальзама он плеснул ровно так, как любил внук. Но сейчас его Лёше было не до чая. Он и вкуса-то, наверное, не чувствовал!

— Ладно, давай посмотрим.

На ролике то демонстрировалась компьютерная анимация, не сильно уступающая настоящей, то шли диаграммы и надписи. Вот какой-то челнок, похожий на странный гибрид «Сивуча» и атмосферного шаттла, испытания которого были назначены на сентябрь, взлетал прямо со специальной полосы Пулковского аэродрома. Набирал высоту, выходил на орбиту, дозаправлялся и начинал свой путь. Сначала выбирался из гравитационной ямы Земли, а потом вдруг менял режим двигателя, начинал выбрасывать совсем немного рабочего тела, но с гигантской скоростью. Обычный режим дальнего рейдера. Судя по пунктиру на схеме, этот шёл к Урану.

Алексей смотрел за реакцией деда. Вчера он не обманывал невесту, говоря, что ухудшал свой двигатель и «Сивуч». Любой универсал всегда хуже специализированных машин. Тяжелее, менее эффективен, имеет бо́льшие размеры и дороже стоит. В этом уродце двигатель и реактор заняли весь фюзеляж, не оставив места даже для топливных баков, их пришлось убрать в крылья. И как отреагирует дед?

— Хм, любопытно! Универсал, значит, и зачем? Нет, не отвечай, сам увижу!

Челнок дозаправлялся кислородом, выработанным на лунах Урана и подвезённых заправщиками на высокую орбиту, потом снова менял режим двигателя и спускался на низкую орбиту над экватором Урана. Так, а дальше стандартно! В смысле, уже не раз обкатывалось в разных вариантах. Челнок снова сменил режим двигателя и нырнул в атмосферу Урана.

Первая космическая Урана — пятнадцать с половиной километров в секунду, экваториальная скорость вращения — около двух и шести десятых, минусуем, получаем тринадцать. Проверено, термозащита выдерживает. При такой посадке челноку затормозиться в атмосфере до обычной самолётной скорости ничего не стоит, нырнуть до слоёв, где плотность атмосферы примерно равна земной — тоже! А сила тяжести на экваторе даже меньше, чем на Земле. А это что? Зачем он снова меняет режим двигателя, почему увеличивает мощность? Для атмосферного полёта это вовсе не нужно! Дед приник к изображению, потом остановил его, вник, а потом восхищённо посмотрел на внука.

— Ай да Лёшка! Ай да сукин сын! Нет, не ошибся в тебе папа! Это же гениально!

Двигатель переходил в режим магнитной сепарации, разделяя элементы и изотопы. Водород, составляющий бо́льшую часть атмосферы Урана, гелий-4 и прочее отсеивались и выбрасывались назад в виде струи плазмы, обеспечивая тягу. А вот гелий-3 отфильтровывался, тормозился и охлаждался. Потом сжижался, как и небольшая часть атмосферного водорода. Через несколько месяцев, набрав пару тонн гелия-3 и достаточный запас водорода, шаттл снова выходил на низкую орбиту. Там он дозаправлялся и отправлялся к промышленной базе возле Корделии, самого близкого к Урану спутника. На спутнике оставлял драгоценный гелий-3, а автоматика проверяла состояние термозащитного покрытия на корпусе и в движках, подлатывала его, челнок дозаправлялся и снова нырял!

Хм, а ведь это должно стать окупаемым! Не быстро, от идеи до массового воплощения пройдёт лет пятнадцать-двадцать, но это и хорошо! Задел на будущее! Теперь ясно, что человечество не упрется в энергетический кризис, даже ободрав реголит Луны и Меркурия. И Лёшику, то есть тогда уже — Алексею Николаевичу будет, чем заниматься и на чём расти!

Поздним вечером, уже после того, как они всё обсудили, и даже не по разу, а потом и отметили, Алексей уходил, сжимая в руках не только свой электронный планшет, но и последнюю тетрадку с мемуарами Американца, он вдруг сказал:

— А знаешь, что, дедушка? Неважно это, что Американец сам мало что открыл и изобрёл! Пусть даже оно и так! Но он не только жизни и время стране сберёг! Он же, считай, Вторую Мировую предотвратил! Но главное другое, главное — что для науки куча его потомков работала! Ты вот — физическую модель Солнца разработал, дядя — экономическую модель межпланетной экономики. А я — двигатель свой, вот эту идею с освоением Урана! Да и не только в прямых потомках дело! Внук Стёпки Горобца, его ученика и воспитанника, считай — духовного сына, открыл синтез Менделеева-Горобца. А это не просто научное открытие, а способ получения глюкозы из воды и углекислоты прямым электролизом. Считай, это открытие лежит в основе всей нынешней системы дешёвых и доступных продуктов! В основе! И ладно, что сам Стёпка и настоял, чтобы фамилия у потомков двойная была! Но это и его потомок! А значит — без Американца его не было бы! А Рябоконь, создатель квантового компьютера? Его дед с бабкой из крестьян в «Капитаны» попали! Так что зря Американец мучился и стеснялся! Его научное наследие — «велико и обильно»! Каждому бы такое!