Капля красивого яда

— Твой парень чертовски странный, — говорит она, входя в комнату, ее глаза сосредоточены на телефоне. — Он не позволил мне войти в парадную дверь. Настоял, чтобы я зашла сзади и сразу поднялась наверх по какому-то поводу — Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и замирает. — Ты в свадебном платье.

Я ухмыляюсь. — Ничто не проходит мимо тебя, не так ли?

В этот момент она видит мою маму, сидящую в кресле, тоже нарядную, и ее глаза расширяются, когда она снова смотрит на меня. — Т-ты выходишь замуж? Например, сегодня? Прямо сейчас?

— Да, — медленно произношу я. — И, если ты будешь моей подружкой невесты, твое платье висит в ванной.

Она идет в ванную и хватает платье, затем возвращается, все еще глядя на меня как на сумасшедшего. — Как давно ты беременна?

— Она не такая, — говорит ей моя мама, сопровождая это воздушными цитатами.

Иисус Христос. — Мам, правда. Я не беременна.

Но она только вздыхает, как будто она знает о том, беременна я или нет, больше, чем я сама. — Все в порядке, милая. Я понимаю, как важно подождать, пока не пройдут три месяца, чтобы рассказать людям.

О, ради всего святого.

Мои глаза встречаются с глазами Мали, и она, должно быть, в состоянии видеть, что мы с ней не в ладах по этому поводу, потому что она прижимает кулак ко рту, чтобы удержаться от смеха, затем отвлекается на одевание.

Я никогда не понимала всей этой традиции «что-то старое, что-то новое». Кто решил, что куча случайных вещей необходима для того, чтобы иметь хороший брак? Опрашивали ли они тех, у кого не было всего этого, и сколько из них развелось? Черт возьми, половина пар, вступающих в брак в наши дни, разводятся. Наверное, не хватило «чего-то синего».

Тем не менее, когда моя мама проверяет, все ли у меня есть, я не пытаюсь ее остановить. Такие мелочи делают ее счастливой. Хотя, когда она кладет руку мне на низ живота, и говорит: «что-то новое», для меня это уже слишком.

— Мама! — Я отталкиваю ее руку. — Опять же, я не беременна.

Она улыбается. — Конечно, милая.

Мои глаза закатываются, когда она хватает мой букет и вручает его мне, показывая синий цветок в центре — тот, о котором у меня не хватает духу сказать ей, что на самом деле он бирюзовый. Но это нормально. Мали незаметно достает из сумочки синюю заколку для волос и прикрепляет ее сбоку к букету.

— Хорошо, — говорит мама, еще раз оглядывая меня и обмахивая глаза, когда она снова начинает плакать. — Увидимся внизу. Я так сильно тебя люблю.

Я не могу удержаться от улыбки. — Я тоже люблю тебя, мама.

В ту же секунду, как она выходит из комнаты, Мали смотрит на меня прищуренными глазами. — Серьезно, ты даже немного не беременна?

— Нет.

Она весело напевает. — Ха. Через несколько месяцев твоя мама будет ужасно разочарована. — Я улыбаюсь как раз перед тем, как она, наконец, произносит то, чего жаждала с тех пор, как вошла. — Но если ты не беременна, не могла бы ты рассказать мне, что, черт возьми, происходит? С каких это пор ты выходишь замуж?

— Уже как несколько ночей назад, — признаюсь я. — Помнишь тот наш с тобой разговор за ужином в субботу вечером? Да, я пришла к нему в тот вечер, и он попросил меня выйти за него замуж.

— Срань господня. Это была идея Хейса?

— Да, — выдыхаю я. — И я пыталась сказать ему, что ему не нужно этого делать. Я дала ему выход. Но он практически убедил меня в этом. Не то чтобы я не согласилась бы немедленно, если бы знала, что он был серьезен.

Мали выглядит совершенно шокированной, пытаясь разобраться в этом. — Черт возьми, детка. У тебя волшебная киска?

Я смеюсь, как раз в тот момент, когда мой папа дважды стучит и открывает дверь. В тот момент, когда его взгляд останавливается на мне, его глаза начинают увлажняться. Я привыкла к тому, что моя мама плачет. Однажды я не торопилась загадывать желания на свечах в день рождения, и она плакала, потому что я так много думала об этом. Но до сих пор я никогда не видела, чтобы мой отец пролил хоть одну слезинку, и это мгновенно трогает меня.

— Вау, — выдыхает он. — Я представлял этот момент со дня твоего рождения. Ты намного моложе, чем я думал, но ты такая же красивая. Хейс - очень счастливый парень.

Сжимая губы в тонкую линию, чтобы попытаться удержаться от слез, я подхожу к своему отцу и обнимаю его. Он легонько целует меня в щеку, а затем перемещает свой рот прямо к моему уху.

— И если он когда-нибудь причинит тебе боль, он будет очень мертвым парнем.

Из меня вырывается смех. — Спасибо, папа.

Он гладит меня по спине и смотрит на Мали. — Ты хорошо выглядишь, Мэл.

— Спасибо тебе, папочка Би, — говорит она, затем съеживается. — Мм, нет. Больше не могу тебя так называть. Переспи с парнем, у которого проблемы с отцом, один раз, и все изменится...

Мой папа подавился воздухом. — Я вижу, все еще не хватает фильтра.

Как будто она только что осознала, что сказала, ее глаза закрываются, и она сжимает переносицу. — Да. Конечно.

Тем временем я смеюсь так сильно, что у меня болит живот, потому что, какого хрена она только что сказала моему отцу. Она выглядит совершенно подавленной, как и мой папа, если уж на то пошло. К счастью, Кэм заглядывает в дверь.

— Ребята, вы готовы? — Но когда он видит меня, он улыбается. — Посмотри на себя.

— Как он? — Нервно спрашиваю я. — Он все еще будет там, когда я спущусь вниз?

Кэм закатывает глаза. — Ты шутишь? Как ты думаешь, почему я здесь? Он готов затащить пастора Тодда сюда и жениться на тебе в спальне.

Что ж, это сэкономило бы нам время позже. Но, в отличие от Мали, у меня есть фильтр, так что эта мысль остается спрятанной в моем мозгу.

— Ладно, хорошо, — говорю я с облегчением. — Да, мы готовы.

Кэм кивает и, прежде чем уйти, подходит, чтобы обнять меня. — Я рад за тебя, сестренка, даже если ты крадешь моего лучшего друга.

— Пожалуйста. Вы вместе открываете бар, — говорю я ему. — У тебя будет с ним больше времени, чем у меня.

— Это справедливо. Он был у меня первым.

Я показываю ему язык, и он ухмыляется, прежде чем покинуть комнату.

Когда я слышу, как внизу начинает играть музыка, я понимаю, что пора. Мой папа, Мали и я подходим к лестнице. Через несколько минут я стану миссис Лейкин Уайлдер. И, о Боже, это меня просто поразило.

Мали спускается на одну ступеньку, а затем оборачивается. — Ты уверена насчет этого? Потому что мы можем выйти через черный ход – будем на Бора-Бора завтра к полудню. Никто нас не найдет.

Я улыбаюсь предложению, когда мой папа наклоняет голову в мою сторону. — Я слышал, там красиво в это время года.

— Вы оба невозможны, — говорю я со вздохом, а затем киваю Мали. — Я уверена. Иди.

— Хорошо, — скептически говорит она. — Пойдем, повесим тебе ошейник с цепью на шею.

Я смотрю, как она осторожно спускается по лестнице и поворачивается, подмигивая мне, прежде чем скрыться из виду. Держась за руку моего отца, я делаю глубокий вдох, когда мы вместе спускаемся вниз. Все, что я могу сделать, это сосредоточиться на том, чтобы не скатиться с лестницы, но как только мы спускаемся и поворачиваем к гостиной, я поднимаю глаза, и мой взгляд встречается с Хейсом.

Все нервы, которые у меня были, немедленно рассеиваются. Просто так, больше ничего не имеет значения. Я люблю его и хочу провести с ним остаток своей жизни. Люди могут подумать, что я сумасшедшая, или предположить, что я, должно быть, залетела. Мне все равно. Потому что, если бы у них было то, что есть у нас, они приняли бы точно такое же решение.

Он смотрит на меня в ответ с широчайшей улыбкой на лице и слезами в глазах, и у меня нет ни единого шанса сдержаться сейчас. Я поджимаю губы, пытаясь не заплакать. Он опускает голову, смеясь, и вытирает случайную слезу.

Кажется, что спустя целую вечность мы наконец добираемся до него. Он делает шаг вперед и пожимает руку моего отца.

— Если ты когда-нибудь причинишь ей боль, я убью тебя, — говорит ему мой отец.

Хейс смотрит на меня с одним лишь восхищением в глазах, но его слова предназначены моему отцу. — Если это когда-нибудь случится, я позволю тебе.

Кажется, ему нравится этот ответ, потому что он целует меня в щеку и передает Хейсу – официально отдает меня. Наклоняясь вперед, Хейс приближает губы к моему уху.

— От тебя захватывает дух.

Бабочки вспыхивают у меня в животе, и я вручаю Мали свой букет, когда подхожу к пастору, который наблюдал, как мы с Кэмом растем. Мали стоит позади меня, в то время как Кэм стоит за Хейсом. Остальная часть комнаты заполнена моими родителями, мамой Хейса и Девин.

Возможно, это не традиционная свадьба, проходящая посреди нашей гостиной, но она наша. И все цветы, и украшения, которые наши мамы расставили по комнате, показывают, как нас поддерживают. Большинство людей, которых мы знаем, могут подумать, что мы сумасшедшие, но те, кто имеет значение, прямо здесь — наблюдают, как мы обещаем друг другу себя на всю оставшуюся жизнь.

Пастор Тодд начинает говорить, произнося речь перед обетом о том, почему мы все собрались здесь сегодня — как будто люди могли подумать, что это что-то другое. Но большая часть того, что он говорит, исчезает вдали, когда я теряюсь в глазах Хейса. Мужчина, стоящий передо мной, - это все, чего я когда-либо хотела, и даже больше. Я не смогла бы выдумать его, даже если бы попыталась. И все то, через что мы прошли, что привело нас сюда, это показали нам, что действительно важно. Я благодарна за это.

Я благодарна за него.

— Пара подготовила свои собственные клятвы, которые они сейчас прочтут, — объявляет пастор. — Хейс, не хочешь ли ты начать первым?

Он улыбается, кивает и достает из заднего кармана сложенный листок бумаги. — Лейкин. Я не знаю, как мне выразить словами свои чувства к тебе, но ты хотела, чтобы мы написали наши собственные клятвы, так что я собираюсь попробовать.

Останавливаясь, чтобы посмотреть на меня, он сглатывает, комкает бумагу и отбрасывает ее в сторону.

— Да, ничто в этом не отдало бы тебе должного. Нет слов, чтобы выразить, как сильно я люблю тебя, потому что, боже, у меня от этого кружится голова. Ты - причина, по которой я встаю по утрам. Первый человек, к которому я хочу пойти, когда у меня плохой день, и когда у меня хороший день. Возможно, мы начинали не так, как любая другая пара, но я думаю, что это только делает нас сильнее. Ты была самым большим риском, на который я когда-либо шел, и ты была лучшим риском, на который я когда-либо шел.

— Нет никого другого, кто любил бы так, как любишь ты, - так беззаветно и без всяких угрызений совести. И знать, что я смогу сидеть под твоим светом и любоваться тобой до конца своих дней, - это все, о чем я могу просить. Поэтому я обещаю любить тебя, быть рядом с тобой и поддерживать тебя всем, что у меня есть, пока мир не взорвется, а возможно, и тогда. Спасибо тебе не только за то, что любишь меня, но и за то, что никогда не отказываешься от меня.

Мое сердце похоже на лужу воды, оно едва бьется, потому что он забрал его - украл его прямо из моей груди. Слезы текут по моим щекам, когда я беззвучно говорю ему: «Я люблю тебя». Но единственным звуком, который мы слышим, является всхлипывание позади меня. Хейс наклоняется в сторону и смотрит на Мали.

— Правда, Мэл? — спрашивает он.

Она издает влажный смешок. — Заткнись. Моя лучшая подруга выходит замуж, а она даже не предупредила меня, чтобы я могла привыкнуть к этой мысли.

Все смеются, и я на мгновение отвлекаюсь от Хейса, чтобы обнять свою лучшую подругу. Оглядываясь назад, я должна была сказать ей, особенно теперь, когда я знаю, что она не собиралась пытаться отговорить меня от этого. Но последние несколько дней были таким ураганом в самом лучшем виде. И, кроме того, ее реакция была фантастической.

— Он крадет тебя у меня, — громко шепчет она.

Я хихикаю и глажу ее по голове. — Никто никогда не сможет украсть меня у тебя.

Она поднимает глаза и сердито смотрит на Хейса. — Слышал это? Никто.

К счастью, Мали - единственный человек, с которым он не испытывает ко мне собственнических чувств. Я имею в виду, это, вероятно, потому, что он знает, что она ударила бы его по голове так сильно, что он даже не вспомнил бы, кто я, но все же.

Хейс ухмыляется, когда я отпускаю Мали и снова поворачиваюсь к нему лицом.

— Лейкин, — говорит пастор Тодд, кивая мне, чтобы я продолжала.

Я делаю глубокий вдох.

Я справлюсь.

— Хейс. Я стою здесь, перед тобой и нашими семьями, и мне поручено объяснить, как много ты для меня значишь, но ты был прав. Это невозможно, как сфотографировать луну - результат никогда не будет таким же хорошим, как на самом деле.

— Три года назад я влюбилась в мальчика, который настаивал на том, чтобы во время игры в хоккей носить кепку задом наперед, а не шлем. С тех пор мои чувства к тебе только растут и не ослабевают. Ты тот, с кем я хочу делить свои хорошие дни, и тот, кто будет поддерживать меня в плохие.

— Я обещаю, что всю оставшуюся жизнь буду верить в тебя и поддерживать твои мечты. Я обещаю болеть за тебя на играх и всегда надевать только твою джерси. И я обещаю всегда ставить тебя на место, как тебе это нравится.

Он усмехается, и я не могу не улыбнуться при этом звуке.

— То, что я буду вечно любить тебя, для меня не новость. Я знаю это уже много лет. Но то, что я смогу делать это, нося твою фамилию, - это мечта, о которой я никогда не думала, что она сбудется. Для меня всегда был только ты, Эйч. И это никогда не изменится.

Взгляд в его глаза, то, как он вытирает слезу, как только она вытекает, показывает мне, насколько я важна для него. Ту уязвимость, которую он пытается скрыть от мира, пытаясь защитить себя, он показывает мне. Я единственная, кто может видеть его настоящего, неприкрытого и уязвимого, и тот факт, что он доверяет мне настолько, что это значит для меня все.

— Прекрасно сказано, — говорит нам обоим пастор Тодд. — У вас будет прекрасная совместная жизнь.

— Таков план, — шутит Хейс.

Он смеется вместе со всеми, а затем возвращается к делу. — Хейс. Берешь ли ты Лейкин Роуз Бланшар в жены? Чтобы любить и беречь, в болезни и здравии, в богатстве и в бедности, храня себя ей до тех пор, пока вы оба будете живы?

Брови Хейса хмурятся, когда он вытягивает шею, чтобы заглянуть в книгу, которую держит пастор Тодд. — У тебя там есть что-нибудь длиннее этого?

Боже, я люблю этого мужчину.

Пастор улыбается. — Боюсь, что нет.

— Тогда ладно. — Хейс смотрит мне в глаза. — Я буду любить тебя, даже после того, как мы оба умрем.

— Лейкин, берешь ли ты в мужья Хейса Беккета Уайлдера? Чтобы любить и беречь, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, сохраняя себя для него до тех пор, пока вы оба будете живы?

— Да, — уверенно говорю я.

Не думаю, что когда-либо в моей жизни два слова имели большее значение. Я снова потерянно смотрю на него, осознавая, насколько он несправедливо великолепен, когда он говорит ему, что можно обойтись без колец, потому что у нас их нет. У нас была другая идея на этот счет, и поверьте мне...

Я только за.

Пастор Тодд улыбается. — Тогда властью, данной мне штатом Северная Каролина, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.

Хейс ухмыляется, хватает меня за шею и притягивает к себе, словно ждал этого целую вечность. Его рот накрывает мой, и, придерживая меня рукой, он прижимает меня к себе. И когда мы целуемся в первый раз в качестве мистера и миссис Хейс Уайлдер, меня осеняет.

Я проведу остаток своей жизни, занимаясь этим.

19

Голова Лейкин прижимается к моей груди, когда мы покачиваемся под песню «Take My Name» группы Parmalee. Медленное звучание свадебной версии идеально, а слова песни настолько точны, что можно подумать, что она была написана о нас. Может быть, наша свадьба и была, по сути, забегом к алтарю, но это единственное, что я бы не стал откладывать.

Держать ее в объятиях, танцевать под песню, которая наиболее точно отражает мои чувства к ней, - ничто не может превзойти этого. Ее клятва повторяется в моей голове, и часть меня думает о том, чтобы вытатуировать каждое слово на своей груди. Прямо над сердцем, которое никогда не будет принадлежать никому другому.

— Я люблю тебя, миссис Уайлдер, — тихо говорю я ей.

Она поднимает голову и смотрит на меня с улыбкой. — Я тоже тебя люблю.

Прежде всего, хочу сказать, что я люблю свою семью. Люди в этом доме, которые смотрели и поддерживали нас, когда мы женились, - это лучшая семья, о которой я мог бы попросить. Но они должны убраться отсюда.

Видите ли, с той секунды, как Лейкин спустилась по лестнице в этом платье, единственное, о чем я мог думать, - это о том, чтобы остаться с ней наедине. А после того, как я провел последние несколько часов, празднуя наше торжество, все, чего я хочу, - это любить ее так, как я умею.

— Я выгляжу беременной или что-то в этом роде? — раздражается Лейкин.

Я чешу затылок и прищуриваюсь. — Это похоже на ловушку.

Она смотрит на меня, а Мали смеется. — Спокойно. Ты должна дождаться момента, когда брак будет зарегистрирован в суде, прежде чем убить его. Иначе ты просто невеста-убийца.

Моя голова наклоняется набок, когда я смотрю на Мали. — Ты часто размышляешь о моем убийстве?

— Ты что, шутишь? Это же моя лучшая подруга, — насмехается она. — Я продумала все до мелочей. Сделай ей больно, и все подумают, что ты обкурился кокса в Вегасе с парой проституток.

— Это то, что я бы сделал?

Она ухмыляется и подмигивает мне, в то время как Лейкин закатывает глаза.

— Вы двое можете сосредоточиться? Пастор Тодд только что сказал мне, чтобы я обязательно связалась с ним, когда мы будем готовы крестить ребенка!

Вау. Ее мама действительно помешана на этой истории с беременностью. — Расслабься, детка. В конце концов, все поймут, что ты не беременна.

— Отлично. А пока они все думают, что я жду ребенка.

Иметь собственную семью никогда не было тем, что я представлял в своем будущем. В конце концов, для этого нужно быть с кем-то дольше, чем пара ночей. Но впервые эта мысль не пугает меня до чертиков.

Я обвиваю руками талию Лейкин и притягиваю ее к себе. — Заставь всех этих людей уйти, пока я не потащил тебя наверх и не трахнул.

— Мой папа и Кэм буквально убили бы тебя, — протяжно произносит она.

Прижимаясь легким поцелуем к задней части ее плеча, я напеваю. — Полагаю, тогда ты станешь вдовой.

Она откидывается назад и поворачивает голову, чтобы улыбнуться мне, целуя меня в лоб. Это такой простой ход, о котором она, вероятно, дважды не подумала, но он зажигает меня. Потому что это то, чем она занимается. Все, чем я являюсь, и все, чем я хочу быть, вращается вокруг нее.

Мы стоим у входной двери, я обнимаю Лейкин, когда прощаемся. Как только машина скрывается из виду, я поворачиваюсь и прижимаю ее к дверному проему, накрывая ее рот своим. Поцелуя, который мы разделили, когда сказали «да», и каждого из последующих было недостаточно.

Ее руки перебираются на мою спину, и она проводит ногтями по ней, задыхаясь. — Это ты крадешь мою добродетель?

Схватив ее за задницу, я притягиваю ее к себе и прижимаюсь к ней. — Это я заставляю тебя чувствовать себя так хорошо, что соседям понадобятся затычки для ушей.

— Да, пожалуйста, — говорит она, снова целуя меня.

Я стону ей в рот. — Это моя хорошая девочка.

Она визжит, когда я наклоняюсь и поднимаю ее в свадебном стиле. Я несу ее вверх по лестнице в нашу спальню. Но когда я иду, чтобы уложить ее на кровать, она останавливает меня.

— У меня для тебя сюрприз, — говорит она.

Я сбит с толку легкой ноткой нервозности в ее голосе, но она не дает мне шанса задать вопрос, прежде чем уходит в ванную и закрывает дверь. Пока я жду, я снимаю рубашку и бросаю ее в корзину для белья.

Лежа на кровати, я прокручиваю в голове события сегодняшнего дня. Если бы кто-нибудь сказал мне в начале этого лета, что к концу его я женюсь, я бы попросил немного из того, что они принимают. Но теперь, когда я здесь, я бы не променял это ни на что на свете. Я влюбился в нее так чертовски быстро, что у меня кружится голова. Или, может быть, чувства, которые, как я клялся, у меня не было много лет назад, на самом деле никогда не исчезали — вместо этого они росли на заднем плане.

Почти забавно думать, что я действительно пытался сохранить между нами непринужденность. Я должен был знать, что у меня никогда не было шансов на это.

— Каков мой сюрприз? — спрашиваю я.

Она приоткрывает дверь и высовывает голову. — Не будь нетерпеливым.

— Знай, за кого ты вышла замуж. Во мне не хватает терпения, когда дело доходит до того, что ты оказываешься подо мной.

Ее глаза закатываются. — Хорошо, хорошо. Еще одна минута.

Я хватаю свой телефон и отвечаю на сообщение от моей мамы, в котором говорится, как она счастлива за нас с Лейкин. Как только я нажимаю отправить, дверь ванной снова открывается.

— Хорошо, — бормочет Лейкин.

Отрываю взгляд от телефона, и широчайшая ухмылка немедленно расплывается на моем лице, когда я вижу ее. Она прислонилась к дверному проему, одетая в гребаный тренч. Это наша шутка с той ночи, когда я, наконец, перестал бороться с этим, и, окидывая ее взглядом, я понимаю, что нет ничего, в чем она не выглядела бы грешной.

— Пожалуйста, скажи мне, что на тебе ничего нет под этим, — умоляю я.

Она прикусывает нижнюю губу. — Почему бы тебе не подойти и не узнать?

Мне определенно не нужно повторять дважды. Встав, я подхожу к ней, не сводя с нее взгляда. Оказавшись достаточно близко, я медленно расстегиваю пальто и снимаю его с ее плеч, но в тот момент, когда я это делаю, я, блядь, теряю дар речи.

На ней белое кружевное белье. Похоже, она воспользовалась фантазией, о существовании которой я даже не подозревал, и в совершенстве воспроизвела ее. Боди облегает ее во всех нужных местах. И когда я провожу руками по мягкому материалу, она выгибается навстречу моему прикосновению.

— Тебе нравится? — спрашивает она, глядя на меня из-под опущенных ресниц.

Я выдыхаю, даже не в состоянии пошутить прямо сейчас. — Мне это нравится. Боже, ты потрясающий. Притянув ее ближе к себе, я прижимаюсь губами к раковине ее уха. — Я буду поклоняться каждому дюйму твоего тела.

— Это все твое.

Черт. — Чертовски верно.

Сначала мои губы встречаются с кожей между ее шеей и плечом, нежно целуя ее. Я имел в виду то, что сказал — я собираюсь не торопиться с ней сегодня вечером. Она выдыхает и выгибает шею, чтобы дать мне больше пространства, в то время как я провожу кончиками пальцев вверх по внутренней стороне ее бедра.

Чем хороши эти боди, так это тем, что их так просто убрать с дороги. И когда мои пальцы касаются ее клитора, она выглядит более чем довольной своим решением. Она прислоняется спиной к дверному проему ванной, и я приподнимаю ее правую ногу ровно настолько, чтобы получить правильный угол обзора.

Чертовски жарко видеть ее такой, которая мгновенно начинает разваливаться у меня на пальцах. Но чего она не знает, так это того, что я не планирую останавливаться, пока она не начнет умолять меня. Ее голова откидывается назад, когда она дарит мне первый оргазм за ночь, и она закусывает губу, но ей больше никогда не нужно молчать. Не здесь. Не со мной.

— Не-а, — говорю я ей. — Ты дашь мне все это услышать. Я хочу, чтобы ты кричала до тех пор, пока у тебя не пересохнет горло.

Опускаясь на колени, я перекидываю ее ногу так, чтобы она перекинулась через мое плечо. Она наблюдает за тем, как я ухмыляюсь ей и принимаюсь за что-то гораздо более вкусное, чем свадебный торт, которым она меня угощала ранее. Хриплый стон срывается с ее губ, когда я посасываю ее клитор и просовываю два пальца внутрь.

— О Боже мой, — задыхается она. — Твой рот должен быть запрещен.

Я ухмыляюсь в ее киску. Это единственное, что мне в ней нравится — она всегда так чертовски отзывчива. Достаточно одного щелчка моего языка, чтобы она завелась, и она даже не осознает, как сильно это меня заводит.

— Мали может достать тебе еще одну из этих штук, верно? — Спрашиваю я, имея в виду боди.

Она кивает, и это все, что мне нужно знать, прежде чем я разорву его пополам, полностью отдавая ее мне.

— Так-то лучше.

Тихий смех слетает с ее губ, но в ту секунду, когда я снова оказываюсь на ней, он превращается в стон. Ее пальцы опускаются, чтобы запутаться в моих волосах, и она выгибает бедра, чтобы потереться о мое лицо. Ее вкус настолько затягивает, что я не могу подойти достаточно близко. Я хочу, блядь, задохнуться от нее.

Обхватив ее за талию, я приподнимаю ее. Другая ее нога перекидывается через мое плечо, я переношу ее на кровать и ложусь на нее к ней лицом. Она тут же пытается зависнуть, но когда я хватаю ее и тяну вниз, она понимает, что к чему.

— Черт, — выдыхает она. — Хейс.

Вот и все, детка.

Ее бедра начинают двигаться, когда она трется о мое лицо, пока она во второй раз отчаянно не достигает собственного кайфа. И когда она отпускает, ее звук наполняет комнату, когда мой рот проводит ее через это, все ее тело дрожит от ощущения.

— Посмотри на себя. Как же ты, блядь, хороша для меня.

Она слезает с меня и начинает расстегивать мои брюки. — Всегда хороша для тебя.

— Так и есть, детка, — говорю я ей. — Ты всегда идеальна для меня. Такое совершенство.

Одним движением снимаю штаны и боксеры, и мой член высвобождается. Она обхватывает ладонью основание и опускается, чтобы поцеловать кончик. Ее рот слегка приоткрывается, когда она слизывает преякулят и мурлычет. Это не должно быть так горячо, как есть, но все в ней чертовски сексуально.

— Боже, Лей. Ты невероятна. — Мои глаза остаются сосредоточенными на ней, пока она целует и посасывает мой ствол. — Такой хорошенький ротик на моем члене.

Ее язык скользит по нижней части, прежде чем она полностью берет меня в рот. Я чувствую, как попадаю в ее горло, и она давится моим членом, только чтобы отстраниться и сделать это снова. Это так интенсивно, то, как она обхватывает меня губами, что я вжимаюсь головой в подушку.

А когда она берет мою руку и кладет ее себе на голову - безмолвное послание трахнуть ее рот, - я в полном восторге от нее.

Я хватаю ее за волосы и выгибаю бедра, притягивая ее к себе и чувствуя, как она задыхается. Ее глаза находят мои, и она выглядит такой же возбужденной, как и я в данный момент. Потому что так уж мы устроены - не только наше собственное удовольствие доставляет нам наслаждение, но и удовольствие другого.

Когда я насаживаюсь на ее рот, я не свожу с нее взгляда. Она такая охренительно горячая, со слезами на глазах от рвотных позывов, когда я проникаю глубоко в ее горло. Но если я продолжу, то уже не смогу остановиться, а я еще не закончил с ней.

Я отстраняю ее от себя и собираюсь отодвинуться, но она кладет руку мне на грудь и толкает меня обратно вниз. Перекинув одну ногу через меня, она обхватывает мой член и опускается на меня. И, черт возьми, как же глубоко я вхожу в нее.

Она начинает подпрыгивать на моем члене, все еще в нижнем белье, но это мешает моему обзору. Мои руки скользят по ее бокам, тянут его за собой, пока она не снимает его и не бросает на пол.

— Ты такая красивая, — говорю я ей, пощипывая пальцами один сосок. Затем я сажусь и беру второй в рот. — Такая чертовски великолепная.

Ее голова откидывается назад, и она начинает двигать бедрами по кругу. То, что ее киска принимает меня целиком, и то, что я оказался в ней голым, делает это еще более интенсивным. Я не могу дождаться того дня, когда смогу опустошить себя внутри нее. Кончить вместе с ней, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, пока мой член пульсирует. Именно так я представляю себе рай.

Опустившись на кровать, я наблюдаю за тем, как она так искусно скачет на мне. И самое интересное, что она даже не пытается заставить меня кончить - она делает это для себя. Я хватаю ее за бедра, притягивая к себе чуть сильнее, когда вхожу в нее. Она так близко, и ее ногти впиваются в кожу на моей груди. Ее волосы падают перед ней, очерчивая ее лицо и закрывая все остальное от взгляда.

— Сделай это, детка, — приказываю я ей. — Кончай на мой член, как хорошая девочка. Тебе так хорошо вот так. Могу только представить, что ты почувствуешь, когда кончишь.

Ее движения становятся небрежными, когда мои слова подталкивают ее намного ближе к краю. Она отчаянно раскачивается взад-вперед, пока, наконец, не взрывается, падая вперед на меня, когда я чувствую, как ее киска сжимается вокруг меня, и я трахаю ее еще сильнее.

Она совсем потеряла силы, изнемогая от трех оргазмов, но я хочу большего. Я хочу получить все до последней унции удовольствия, которое она получит сегодня.

Оторвав себя от меня, она перекатывается на спину. Я переворачиваюсь и наклоняюсь, чтобы попробовать ее еще немного. Чувствительность настолько ошеломляющая, что она вскрикивает, когда я посасываю ее клитор.

— Я не могу, — говорит она, тяжело дыша. — Это слишком.

Я выпрямляюсь и беру свой член, потираясь им о нее. — Ты можешь.

Похоже, что она хочет бороться с этим, но большая часть ее взволнована идеей кончить снова. Позволить мне взять все, что она может дать.

Когда я снова проскальзываю в нее, она закрывает глаза и блаженно вздыхает. Именно здесь наше место, вот так.

Опуская руку вниз, я прижимаю большой палец к ее клитору и начинаю потирать его круговыми движениями. И когда я наклоняюсь вперед, используя свое тело для усиления давления, ее глаза распахиваются, и я знаю, что попал в нужное место. Мой член трется о ее точку G, в то время как мой большой палец ласкает ее клитор, и этого достаточно, чтобы она громко закричала.

Я трахаюсь с ней, наблюдая, как она кончает снова и снова. Каждый раз, когда я думаю, что она закончила, еще один разрывает ее. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видел раньше, но она всегда удивляла меня на каждом шагу.

— Черт, черт, черт! — кричит она.

Я знаю, что если я не выйду из игры в ближайшее время, я собираюсь наполнить ее, но, видя ее такой, я не хочу останавливаться. Я не могу остановиться. Моя челюсть сжимается, когда я сдерживаюсь и чувствую, как она переживает седьмой оргазм за ночь. И когда она наконец убирает мою руку с себя, я вырываюсь в последнюю секунду и покрываю ее живот своей спермой.

Ее грудь поднимается и опускается, когда она пытается отдышаться, и я падаю на кровать рядом с ней. Я никогда не понимал, почему парней так возбуждает, когда девушка вся в сперме — до сих пор. Видя, как я покрываю ее, я снова начинаю хотеть ее, но я думаю, что она может кастрировать меня, если я попытаюсь.

— Святое дерьмо, — выдыхает она, ее голова склоняется набок, чтобы посмотреть на меня. — Срань господня.

Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку, полностью довольный собой, и целую кончик ее носа, прежде чем пойти принести ей теплое полотенце, что помыть ее.

И они говорят, что супружеская жизнь - это когда секс прекращается.

Что-то подсказывает мне, что у нас не будет этой проблемы.

Иглы многократно прокалывают мою кожу, проникая чернилами под нее. Слышен только звук двух татуировочных пистолетов, работающих одновременно. Типичные пары, возможно, решат пойти традиционным путем, используя кольца, чтобы показать, что они женаты, но я не заинтересован ни в чем из того, что можно снять.

— Я все еще не могу поверить, что ты сейчас женат, — говорит мне Зак. Он единственный, кому я когда-либо позволял делать себе татуировки. — Я даже не знал, что ты с кем-то встречаешься.

Посмотрев на Лейкин, она улыбнулась и подмигнула мне.

Тот факт, что на безымянном пальце у нее сейчас красуется буква «Х», говорит о моей собственнической стороне. О том, что я хочу вырубить парня только за то, что он слишком долго на нее смотрит. Она навсегда останется с моими инициалами, как и я - с буквой «Л» на безымянном пальце.

— Меня это тоже удивило, — признаюсь я. — Но, черт возьми, чувак. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

Он ухмыляется. — Я могу сказать. С ней ты другой.

Я слышу это не в первый раз и уверен, что не в последний, потому что с ней я другой. Она заставляет меня хотеть стать лучше. Кто-то, достойный ее. Кто-то, с кем стоит провести жизнь. И я не знаю, смогу ли я когда-нибудь достичь этого в полной мере, но я точно знаю, что никогда не перестану пытаться.

— У тебя все в порядке? — кричу я ей через всю комнату.

Лейкин кивает. — Да, но ты можешь не быть таким, когда Мали увидит, что ты заклеймил меня.

Да, возможно, мне следовало подумать об этом заранее.

Теоретически, я должен быть сейчас где-нибудь в тропиках. С Лейкин на коленях и с напитком в руке, живя полной жизнью медового месяца. Но когда ты в процессе превращения бывшего магазина для серфинга в бар, и ты почти бежишь к алтарю, времени на это не остается.

Тем не менее, заведение наконец-то начинает обживаться. Мы нашли человека, который может построить бар именно так, как я хочу, и хотя это обошлось мне дороже, чем хотелось бы, оно того стоит. У нас с Кэмом одинаковое видение этого места, и мы не хотим жертвовать этим из-за более высокой цены.

Мы перебираем сорта пива, которые хотим взять с собой, когда в зал врывается Лейкин, явно расстроенная. Она бросает сумку на пол и скрещивает руки, глядя на Кэма.

— Чувак, что ты натворил? — спрашиваю я его.

Он такой же невежественный, как и я. — Черт возьми, если я знаю.

Она ничего не говорит, но выглядит взбешенной. Даже в ярости. Как будто она готова сжечь весь мир дотла. Между тем, ни один из нас, похоже, не хочет дразнить медведя.

— Спроси у нее, — говорю я, подталкивая его локтем.

Он качает головой. — К черту это. Она твоя жена.

Черт возьми, да, она такая, но я предпочитаю спокойную и счастливую Лейкин — эту демоническую версию он может сохранить себе. — Она убивает взглядом не меня. — Она смотрит на меня, и я вздрагиваю. — Или, по крайней мере, это было не так.

Кэм вздыхает и сдается, прежде чем покрасить стены в красный цвет. — Что с тобой не так?

— Твоя мать - сумасшедший человек, вот что, — огрызается она.

Он поджимает губы, выглядя еще более смущенным. — Это забавно. Я всегда думал, что у нас одна мать.

— Не-а. Нет. — Она качает головой. — Я не собираюсь брать на себя ответственность за эту женщину.

Забирая у нас ноутбук, она нажимает пальцами на несколько клавиш, а затем разворачивает его обратно. Кэм пытается не рассмеяться, когда фотография его мамы стоит над множеством детских снимков.

— У нее целая доска объявлений на Pinterest! И это публично! — визжит она. — На протяжении всех сегодняшних уроков родители поздравляли меня с мылышом. Один даже сказал мне, что в моем состоянии мне не следует кататься на коньках.

Кэм фыркает, возвращаясь к выбору пива, пока я обхожу стол. Я нежно кладу руки ей на талию, и она тает во мне. Надувшись, она кладет голову мне на грудь.

— Мне пришлось выбежать оттуда, когда миссис Тиммонс начала рассказывать мне, как ее влагалище разорвалось до самой задницы.

На мгновение я замираю. Это... тревожит. Мои пальцы запутались в ее волосах, когда я целую ее в макушку, и снова мысль о том, что она такая большая и беременна моим ребенком, не вызывает у меня желания бежать куда глаза глядят. Черт возьми, идея иметь семью даже немного привлекательна.

— Это действительно было бы худшей идеей? — тихо спрашиваю я. — Ждать нашего ребенка?

Она отступает и поднимает на меня брови. — Ты что, не слышал меня? Ее влагалище разорвалось до задницы. Какая часть этого не звучит как худшая идея всех времен?

Посмеиваясь, я пожимаю плечами. — Не знаю. Мне даже нравится идея, что ты такая миленькая и беременная моим ребенком.

Я подхожу ближе и кладу руку ей на живот, и она оставляет ее там на секунду, пока не убирает. — Ты не хочешь ребенка.

— Почему бы и нет?

— Потому что ты слишком эгоистичен, чтобы делиться мной, — просто говорит она. — А ребенок - это почти постоянная помеха.

Черт. Да, определенно я об этом не подумал. Я оглядываюсь, нахожу свои ключи на стойке и беру их, прежде чем направиться к двери.

— Куда ты идешь? — спрашивает она.

— Нам нужно больше презервативов.

Именно тогда, когда вы думаете, что все идет идеально, все идет не так. Это практически закон. Мы должны были знать, что это произойдет с баром. Но сейчас, когда мы с Кэмом стоим здесь и смотрим на плесень, которую инспектор обнаружил в одной из стен наверху, никто из нас этого предвидел.

— Нам придется вырвать всю гипсокартонную стену здесь, — говорит Кэм. — Мы все здесь уберем, а потом попросим кого-нибудь прийти и позаботиться о плесени.

— Может быть, стоит изолировать это после, — добавляю я.

Он кивает. — Это займет некоторое время, но ты прав. Это поможет сохранить тепло зимой.

Вздыхая, я достаю телефон и отправляю сообщение Лейкин. Мы планировали сходить куда-нибудь позже, но, похоже, я собираюсь пробыть здесь до конца дня. И каждый день на этой неделе, если уж на, то пошло.

Приятного обеда с Мали, детка. Похоже, я застряну в баре. Мы должны сорвать стены наверху. Не стесняйтесь присоединиться к нам, если хотите. 😉

Так хочется уже поскорее закончить с этим местом.

20

Все меняется. Каким-то образом за одно лето я прошла путь от влюбленности в лучшего друга моего брата до свадьбы с ним. Я бы ни за что на свете не променяла свою жизнь. Все, что я когда-либо хотела, упало мне прямо в руки. Но все же приятно, что есть одна вещь, которая никак не изменилась, - это моя дружба с Мали.

Я люблю Хейса всем сердцем и искренне верю, что мне суждено провести с ним всю оставшуюся жизнь. Но Мали - моя вторая половинка. Она - тот единственный человек, который поддержит меня, что бы ни случилось и как бы сильно я ни облажалась. Она - мой вечный друг. Она всегда поражает меня своей силой и стойкостью. Хотя, признаюсь, я все еще волнуюсь за нее. Она самый сильный человек из всех, кого я знаю, но даже у бриллиантов есть слабые места.

Подъезжая к ее подъездной дорожке, я замечаю машину Монти. Должно быть, он вернулся из Аспена. Очевидно, у его семьи там дом, и они всегда ездят туда в это время года. Я удивлена, что он не связался со мной, когда вернулся домой, но, выйдя из машины и заметив цветы в руках Мали, я начинаю понимать, почему.

— Привет, детка, — говорит мне Мали.

— Привет. Мы все еще собираемся пообедать?

Она кивает. — Позволь мне просто сходить за своей сумочкой.

— Хорошо, — говорю я ей, и она оставляет меня снаружи с Монти. — Как прошла твоя поездка?

— Это было действительно хорошо, — отвечает он. — Взглянул на многое в перспективе. В горах есть способ сделать это.

Что бы это ни означало. — Это здорово! Я рада, что тебе понравилось. Ты заслуживаешь хороших вещей.

Его ухмылка становится шире. — Я заслуживаю, не так ли?

Всего секунду спустя выходит Мали и улыбается мне. — Готова идти?

— Ага, — отвечаю я, затем смотрю на Монти. — Ты идешь с нами?

Он качает головой. — Мне нужно позаботиться о нескольких вещах. Распаковка и все такое.

Это странно. Он только что вернулся и сразу направился сюда? Но когда мы собираемся уходить, он быстро обнимает меня, а затем целует Мали прямо в губы.

Что. За. Черт.

Мои глаза расширились, и Мали незаметно отмахнулась от меня. Будучи ее лучшей подругой с тех пор, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы понимать, что такое настоящая дружба, я не раз видела, как она с кем-то встречается. И я могу сказать, что это не то, что ей нравится. Но она соглашается, заставляя себя улыбнуться, когда он отстраняется.

— Увидимся позже, детка, — говорит он ей.

Мои губы сжимаются, когда я пытаюсь удержаться от смеха и паники одновременно. Мы с ним машем друг другу, и он еще раз улыбается Мали, прежде чем сесть в свой Range Rover и уехать. В ту секунду, когда он уходит, я поворачиваюсь к ней.

— Ладно, что, черт возьми, это было?

Честно говоря, в течение последнего месяца я думала, что она питает тайные чувства к моему брату. Как только все в баре утихнет, я собиралась спросить ее об этом. Но это бросает вызов всему этому.

Она вздыхает, подходит к моей машине с пассажирской стороны и забирается внутрь. — Я не знаю. Он написал мне и сказал, что ему нужно со мной кое о чем поговорить, а когда я вышла на улицу, он вручил мне букет цветов и пригласил на свидание.

— И ты сказал «да»? — спрашиваю я.

Она вскидывает руки вверх. — Ну, что я должна была сказать? Кэм чуть не попал в тюрьму из-за меня. И не начинай нести чушь про то, что ты ни в чем не виновата. Единственная причина, по которой он сейчас не в тюрьме, это то, что Монти спас его задницу.

Ладно, значит, она жалеет, что встречается с ним, но это все равно на нее не похоже. —Значит, ты собираешься встречаться с ним в качестве чего? В качестве оплаты за его услуги?

Она пожимает плечами. — Я обязана дать ему хотя бы шанс. Кроме того, он хороший парень.

Ее слова говорят об одном, но скрытый смысл последнего предложения становится совершенно ясным. Она сказала «да», потому что он безопасен. Он не будет пытаться принуждать ее к чему-то, чего она не хочет делать, и никто не будет приставать к ней, когда она встречается с Роллинзом.

Если это поможет ей, если это поможет ей почувствовать себя лучше после всего, что произошло, то пусть так и будет.

Я проглатываю все, что еще собиралась сказать, и даю задний ход. — Не могу поверить, что ты встречаешься с Монти.

Она напевает. — Честно говоря, я всегда думала, что ты ему нравишься.

Не позволяй Хейсу услышать это. — Я думала, что он гей.

Мы обе смотрим друг на друга, одновременно пожимаем плечами, затем разражаемся смехом.

Вот тебе и конец со всем этим громким стуком в баре. По крайней мере, с этим видом стука, и по крайней мере пока. Никаких обещаний по поводу других видов стука, как только это место откроется, не будет. Мы входим в дверь и видим, что Хейс разговаривает с Грантом, парнем, которого они наняли для проектирования и строительства стойки.

— Привет, детка. — Я выгибаюсь и целую его. — Как дела?

Он зажмуривает глаза и стонет. — Это кошмар. Мы не сможем пройти проверку, пока не переделаем стены наверху. И поскольку нам все равно придется это делать, мы собираемся добавить изоляцию, как мы сделали здесь. Возможно, это к лучшему, но прямо сейчас это просто расстраивает. Я думал, мы будем готовы открыться к моему дню рождения.

Моя нижняя губа выпячивается. — Это отстой. Мне жаль.

— Все в порядке. — Он обнимает меня. — Теперь, когда ты здесь, я чувствую себя лучше.

Мали издает звук отвращения. — Брак сделал вас двоих еще более тошнотворными.

Я хихикаю, поворачиваясь в его объятиях. — О, не волнуйся, Мэл. Я уверена, что твой новый парень будет с тобой милым. Черт возьми, он мог бы даже купить тебе машину в любой случайный вторник.

Мали смотрит на меня, в то время как Хейс выглядит смущенным. — Подожди, какой новый парень?

— Я ненавижу тебя, — говорит она мне. — Как будто действительно, искренне ненавижу тебя.

Я морщу нос. — Ты не можешь. Кроме того, теперь мы можем ходить на двойные свидания.

Она фыркает. — Да, хорошо. Я знаю, как это будет. Ты хочешь, чтобы Хейс забанил меня пожизненно.

— Что происходит? — говорит Кэм, подходя, чтобы взять еще кое-какие инструменты.

Хейс бросает на него взгляд. — Это то, что я пытаюсь выяснить.

Мали закатывает глаза. — Это не так уж и важно.

— Хорошо, тогда скажи им.

Не поймите меня неправильно, я полностью понимаю, почему она это делает, но это не значит, что приятно наблюдать, как она избавляется от страха. Мали - величайший человек, которого я знаю, и мне нравится Монти, но он ее не заслуживает - и я не думаю, что он смог бы с ней справиться, если честно. Он просто не тот парень, который ей нужен.

— Прекрасно, — бормочет она, сосредоточив свое внимание на земле. — Я встречаюсь с Монти.

Кэм стоит к нам спиной, поэтому я не вижу его лица, но то, как он неподвижен, заставляет меня думать, что ему это не нравится. Тем временем брови Хейса приподнимаются.

— Мне жаль, — говорит он сквозь смех. — Должно быть, весь этот стук повредил мой слух, потому что это звучало так, как будто ты сказала, что встречаешься с Монти. — Когда никто из нас ничего не говорит, до него доходит. — Боже мой, ты встречаешься с Монти.

— Мы можем не делать этого? — умоляет она.

Но Хейс не собирается так просто сдаваться. — Как мы можем этого не делать? Это Монти. Ты встречаешься с Монтгомери Роллинзом.

Она издевается. — Спасибо тебе за эту информацию. Я думала, что встречаюсь с Монти Пайтоном.

— Да? — спрашиваю я, но она только отмахивается от меня.

Мали смотрит на Кэма с серьезным выражением лица. — Кэм?

Он, наконец, оборачивается. — А?

— Ты тихий, — бормочет она.

Мой брат выдавил из себя смех. — Извините, я пытался сообразить, какой молоток я хочу использовать. Это здорово, Мэл. — Он подходит и обнимает ее. — Я действительно рад за тебя.

Ее глаза закрываются, когда она обнимает его, и когда он отстраняется, она проводит пальцами по волосам. — Спасибо.

Схватив со стола молоток, он возвращается наверх. На мгновение становится тихо, напряжение в воздухе слишком густое, чтобы говорить, а затем мы слышим это — звук, с которым Кэм с силой ударяет молотком в стену. Он всегда был таким осторожным, и когда Хейс попал в трубу, он часами читал ему лекцию о том, почему пользоваться молотком - плохая идея, пока они чинили ее. Он взбешен, это ясно, но чего я не могу понять, так это того, что если он хотел Мали, почему он никогда не приглашал ее на свидание?

За этим следует звук чего-то трескающегося, и Кэм во все горло кричит: «Ублюдок!». Мы все съеживаемся.

— Я должен... — Начинает Хейс, но Мали останавливает его.

— Нет, — говорит она. — Позволь мне.

Глубоко вздохнув, она направляется в заднюю комнату и поднимается наверх, в то время как Хейс кивает на дверь. — Нам нужно пойти прогуляться.

Он открывает для меня дверь и переплетает мои пальцы со своими. Температура начинает опускаться, но это к лучшему. Уже не так жарко и влажно, как месяц назад. Наоборот, это идеальная температура.

Волны разбиваются, поднимая воду на пляж. Она почти доходит до нас, но мы обходим ее стороной.

— Я все еще не могу поверить, что она встречается с Монти, — говорю я ему.

Мне трудно это осознать. Мали может любить деньги, но она не из тех девушек, которые соглашаются на это, потому что у парня их много. В ней много достоинств, но «охотница за деньгами» - не одно из них.

— Об этом. — Он на секунду замолкает. — Ты думаешь, он с ней по правильным причинам?

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю. Ты не думаешь, что он просто использует ее, потому что знает, что она бы это сделала? Пользуется ли он этой возможностью?

Я отпускаю его руку. — Ты что, издеваешься? Ты все еще держишь против него это дерьмо?

Он смотрит на меня так, словно я сошла с ума. — Э-э, да, и это немного расстраивает, что ты не такая. Он нас разлучил.

— Нет, — поправляю я его. — Ты нас разлучил. Он просто дал тебе повод для этого.

— Он угрожал рассказать Кэму о нас.

— Потому что ты не собирался! — Я скрещиваю руки на груди. — Тебе это может не понравиться, но если бы не то, что он сделал, мы бы все еще встречались тайком, и я бы все еще цеплялась за те части тебя, которые ты был готов отдать мне в то время.

Он раздражается. — Что мне не нравится, так это он. То, как он смотрит на тебя? Я говорю тебе, Лейкин. У меня плохое предчувствие на счет этого парня.

Я на секунду отвожу взгляд, бормоча, что это чушь собачья. — У тебя плохое предчувствие о любом парне, который приближается ко мне на расстояние десяти футов. И да, иногда бывает жарко, когда ты ведешь себя как пещерный человек, но прямо сейчас это просто раздражает. Я вышла за тебя замуж. Буквально поменяла мою фамилию на твою. Я не знаю, как еще показать тебе, что другого парня больше не существует на моем радаре.

Его плечи опускаются, и он пытается дотянуться до меня. — Я не хочу с тобой ссориться. Не из-за него. Этот придурок больше не сможет разлучить нас.

Но его слова не заставляют меня чувствовать себя лучше. — Могу я напомнить тебе, что этот придурок - тот, кто спас моего брата от тюрьмы? Твоего лучшего друга?

— О, так это просто делает его хорошим парнем? Ты серьезно защищаешь его прямо сейчас после того, что он сделал?

— Я думала, он загладил вину после того, как помог нам, когда в этом не было необходимости. — Но прежде чем я скажу что-нибудь еще, я останавливаюсь и делаю шаг назад, сухо усмехаясь и качая головой. — Нет. Знаешь, что? Я не собираюсь делать это прямо сейчас. Приходи домой после того, как разберешься со своим дерьмом, и поймешь, что одна ошибка не определяет человека. Ты, как никто другой, должен быть благодарен за это.

Я разворачиваюсь и оставляю его стоять там.

Вот тебе и счастье молодоженов.

21

Почему каждый раз, когда мы с Лейкин по-настоящему счастливы, этот ублюдок приходит и все портит? У него достаточно денег, чтобы встречаться с чертовой супермоделью, а он выбирает лучшую подругу моей жены? Я, блядь, на это не куплюсь. Он что-то задумал и использует для этого Мали. Другого объяснения нет.

Лейкин протискивается мимо меня, когда они с Мали уходят. Я не пытаюсь ее остановить. Сейчас она злится. Она знает обо всем, что он сделал, и да, он, возможно, помог Кэму, но если то, что сказал Оуэн, было правдой, и он дружит с Айзеком, кто может утверждать, что он не приложил руку к тому, что произошло вначале?

Я поднимаюсь наверх и вижу Кэма, прислонившегося к стене. Он расстроен - возможно, на себя, или на Мали за то, что она не отказала Монти. Кто знает? Но я слишком зол, чтобы сейчас обращаться с ним как с маленьким.

— Тебе просто нужно было быть таким чувствительным и беспокоиться о том, подходишь ты ей или нет, не так ли? Да, я знаю. Я гребаный лицемер. — Неужели ты не мог просто подойти к ней, когда я тебе сказал?

— Отвали, Уайлдер, — рычит он.

— Почему? Потому что ты знаешь, что я прав? — усмехаюсь я. — Если бы ты вырастил пару яиц и пригласил ее на свидание, она бы не встречалась с мистером Толстосумом.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — рявкает он, бросая молоток на пол. — Ты думаешь, я не надираю себе задницу за это? Но что, черт возьми, я должен делать? Я даже не могу злиться из-за этого, потому что парень может быть придурком, но я обязан ему своей свободой.

Я усмехаюсь, вскидывая руки в воздух. — Какого хрена вы, Бланшары, считаете этого урода рыцарем в сияющих доспехах? Из-за такого дерьма у него и появился этот чертов «комплекс Бога».

Кэм хмурит брови. — Почему ты вообще так злишься из-за этого? Я знаю, почему он мне не нравится, но я не могу понять, почему он тебе не нравится.

— Потому что он хочет Лейкин. Вот почему он угрожал мне и сказал, чтобы я порвал с ней, иначе он собирался рассказать о нас тебе.

— Хорошо. Конечно, это дерзкий ход с его стороны. Но это привело к тому, что ты рассказал мне, и теперь вы двое, блядь, женаты. Вы все еще друзья с Лукасом, а он открыто хочет ее. Так почему ты так чертовски сильно ненавидишь Монти?

Я зажимаю переносицу, тяжело выдыхая. Правда о секс-записи вертится у меня на кончике языка, но я сдерживаюсь. Ничего хорошего не выйдет, если он узнает об этом. Особенно сразу после того, как узнал, что Мали встречается с ним сейчас.

Он убил бы его, а мы пытаемся уберечь его от тюрьмы, а не ищем причины, чтобы посадить его туда.

— Ты прав. — Это не так, но я притворяюсь, что сдаюсь, чтобы положить конец этому дерьмовому шоу. — Я должен просто забыть об этом.

Кэм напевает. — Ты должен. По крайней мере, ты победил... в отличие от меня.

— В любом случае, ты всегда мог бы пойти за ней, — предлагаю я. — Будь честен с ней.

Он качает головой. — Не-а. Он лучший парень для нее, даже если он мудак. Он сделает ее счастливой.

Это чушь собачья, и мы оба это знаем. Сегодня это было написано на их лицах. Она не выглядела ни в малейшей степени довольной своим новым статусом в отношениях, и если бы у нее не было чувств к Кэму, она бы не обратилась к нему за одобрением.

Часть ее хотела, чтобы он боролся за нее.

Сказал ей, чтобы она была с ним вместо этого.

Сказал ей что угодно, кроме того, что он сделал.

Но прямо сейчас до него не достучаться. Не тогда, когда рана все еще свежа. Кроме того, Мали - умная девушка. Что бы Монти ни задумал, она разберется в этом и бросит его задницу, когда это произойдет.

Я просто надеюсь, что это произойдет скорее раньше, чем позже.

Необходимость просить прощения за то, что я ненавижу парня, который, если бы ему представился шанс, покончил бы с моим браком, очень похожа на жестокую пытку. Меня до сих пор раздражает, что Лейкин защищала его передо мной после того, что он сделал. Но, опять же, она не знает всей истории.

И я не могу ей рассказать.

Монти опасен. Это ясно. Невозможно точно сказать, как далеко этот псих готов зайти и что мне нужно сделать, чтобы обеспечить ее безопасность. Если что-то пойдет не так, я не могу допустить, чтобы она попала под перекрестный огонь.

Подъезжая к дому, я вижу, что ее машина стоит на подъездной дорожке, а внизу горит свет. Я чувствую облегчение, когда понимаю, что она дома. Не то чтобы я думал, что ее не будет, но сегодняшний день выбил меня из колеи.

Я отпираю дверь и вхожу внутрь. Лейкин сидит на диване, читает книгу и смотрит на меня, когда я вхожу. Тот факт, что она не выглядит счастливой, увидев меня, задевает, не буду врать. Я никогда не переносил, когда она злится на меня, и, похоже, в ближайшее время это не изменится. Поэтому, вместо того чтобы тянуть время, я подхожу к ней и сажусь на пол рядом с диваном, кладу голову ей на живот и вздыхаю.

— Мне жаль, — говорю я ей. — Я знаю, что иногда я бываю слишком упрямым, но мысль о том, чтобы потерять тебя, пугает меня до чертиков.

Она откладывает книгу и проводит пальцами по моим волосам. — Мне тоже жаль, но тебе нужно усвоить, что я никуда не собираюсь. Твой инициал на моем безымянном пальце и свидетельство о браке, которое ты повесил на стену в рамке, как чертово свидетельство о собственности, являются доказательством этого.

Я ухмыляюсь. — Это не свидетельство о праве собственности. Мне просто нравится смотреть на это и знать, что это был не сон. Что ты действительно вышла за меня замуж.

— Конечно, я это сделала, — отвечает она. — Я люблю тебя, даже когда ты заноза в заднице.

Утыкаясь носом в ее живот, я вдыхаю ее аромат. Это помогает мне за считанные секунды перейти от крайности к спокойствию. Просто еще одна волшебная вещь, которую она делает. Господь знает, что их много.

— Я тоже тебя люблю. Боже, ссориться с тобой - это хуже всего.

Она хмыкает. — Ну, я придумала, как мы можем сделать так, чтобы Монти не был проблемой между нами, но ты должен оставаться непредвзятым.

О Боже. Это должно быть хорошо. — Я слушаю.

— Я хочу, чтобы мы сходили на двойное свидание с ним и Мали.

Отлично, она хочет соблазнить меня возможностью надрать ему задницу. — Это обязательно?

— Ну, нет, — печально говорит она. — Мы не обязаны что-либо делать, но я бы хотела. Я думаю, вы с Монти начали не с той ноги.

— Ты имеешь в виду ногу, которой он угрожал убить нас, если я не расстанусь с тобой. Эта нога?

Ее глаза сужаются. — Все, что я говорю, я думаю, ты должен дать ему еще один шанс. Он встречается с Мали. Он хочет не меня.

Почему-то я сомневаюсь в этом. Она ослеплена его версией, которая помогла ее брату, и я ненавижу это. С того момента, как он добился прекращения дела Кэма, я знал, что это дерьмо будет висеть у меня над головой. Она может сказать, что нам не обязательно идти, но я знаю, что если я откажусь, она снова на меня разозлится. И мы совсем недавно вступили в этот брак, чтобы одному из нас сегодня спать на диване.

— Хорошо, — неохотно соглашаюсь я. — Ради тебя я пойду.

На ее лице расплывается улыбка - такая, ради которой я готов на все. Наглядный пример. Ее рука перемещается на мою шею, и она притягивает меня к себе, вдыхая в меня жизнь поцелуем. Я не могу не вздохнуть в ответ.

— Спасибо тебе, — говорит она мне. — Я знаю, он тебе не нравится, но я ценю, что ты даешь ему еще один шанс.

Как будто у меня был другой выбор. — Шансы на то, что я изменю свое мнение о нем, невелики.

— Я понимаю это, но я все равно ценю это.

— Да? — Я приподнимаю брови. — Как сильно?

Знаешь, что говорят, секс после ссоры - лучший секс.

Она прикусывает нижнюю губу, и все понеслось. Я собираюсь сделать так, чтобы Толстосум не приходил ей в голову до конца ночи.

Кофе - необходимое зло. Я ненавижу его вкус, но когда накануне ты не спал допоздна, вычеркивая позы из Камасутры, словно это твой личный список достижений, это единственное, что может спасти меня от необходимости таскать весь день свою задницу. Между дополнительным ремонтом, необходимым в баре, и исследованием, которое я сейчас провожу в отношении Монти, я не могу позволить себе устать.

Я сижу на острове и просматриваю свой ноутбук. Должно быть, есть и другое мошенническое дерьмо, которое ему сходит с рук. Он сделал так, что видео с дракой Кэма с Айзеком исчезло, как будто ничего не было. Видеозапись, которая была не только на компьютере адвоката, но и на серверах прокурора и полицейского управления. А потом оно исчезло, не оставив ни малейшего следа, что оно вообще существовало. Даже Крейг не смог найти его на своем телефоне. Как будто ничего и не было.

Ублюдок хорошо заметает следы, потому что я ни черта не могу на него найти. Даже его имени в школьном альбоме нет. Все статьи ссылаются на то, что он сын сенатора Роллинза. Не удивлюсь, если Монтгомери Роллинз - это даже не настоящее имя. Если Лейкин не была лично знакома с его отцом, я бы подумал, не врет ли он и об этом.

— Боже, как мне нравится эта насадка для душа, — говорит Лейкин, входя на кухню.

Нажатием одной кнопки все окна исчезают, оставляя только выбор пива, который мы с Кэмом все еще выбираем. Она подходит и целует меня, прежде чем взять себе чашку кофе.

— Это потому, что, когда я переехал, я просверлил в нем дыру, чтобы он не регулировал давление воды, — объясняю я.

Она улыбается. — Ну, ты гений. Если бы только она была ручной.

— О, мне жаль. Тебе было недостаточно трех оргазмов прошлой ночью, принцесса?

— Я никогда не смогу насытиться тобой или тем, что ты со мной делаешь.

Я ухмыляюсь. — Наша брачная ночь доказывает обратное.

Она откидывает голову назад, смеясь. — Ладно, прекрасно. Но в свою защиту скажу, что если бы ты продолжал, то не смог бы вовремя остановиться.

— Принимай противозачаточные, и мне вообще не придется останавливаться, — возражаю я.

— Именно поэтому я назначила встречу, чтобы сделать укол, — говорит она мне. — Но это не раньше, чем через месяц. По-видимому, у них действительно все расписано. Хорошее состояние влагалища, должно быть, в моде в наши дни.

От одной мысли о том, что я могу постоянно обладать ею таким образом, у меня наполовину встает в джинсах. Видеть, как моя сперма вытекает из ее киски — чертовски охренительно. Я встряхиваюсь и смотрю, как Лейкин ухмыляется, точно зная, что она только что со мной сделала.

— О, кстати. Монти забронировал столик на сегодняшний вечер.

И весь мой стояк проходит. — Это был твой план? Заставить меня думать о сексе, чтобы меня не раздражало, когда ты упоминаешь его?

— Это зависит от того, сработало ли это?

Я хватаю ее за талию и притягиваю к себе, ставя ее кружку на стойку. — Ты играешь нечестно.

Она улыбается. — Я никогда не говорила, что делаю это. — Поцеловав меня на мгновение, она отходит. — Но серьезно. Мы собираемся в какое-нибудь пятизвездочное заведение для гурманов в получасе езды отсюда. Он сказал, что все забронировано обычно на шесть месяцев вперед, но он знает владельца.

Конечно, черт возьми, он знает. — Звучит заманчиво, детка. Однако мне пора идти. Марк зайдет в бар этим утром, чтобы посмотреть, как все продвигается.

Она кивает, а затем подходит, чтобы поцеловать меня еще раз. — Хорошего дня. Я люблю тебя.

— Я люблю тебя больше.

И когда я выхожу за дверь, мне интересно, имеет ли она хоть малейшее представление о том, насколько. Что если этот ублюдок попытается снова встать между нами, я без колебаний позабочусь о том, чтобы он больше никогда не показывался здесь. Потому что я не потеряю ее.

Я не могу.

Не думаю, что я бы это пережил.

За все время, что я знаю Марка, мне кажется, я никогда не нервничал рядом с ним. До сих пор. Но, опять же, я никогда не был его деловым партнером. Я был просто его проблемным сотрудником. Что-то вроде благотворительной организации. Сейчас я наблюдаю за тем, как он осматривает бар, и затаил дыхание в ожидании его критики.

— Хорошо, — стону я. — Избавь меня от страданий, пожалуйста.

Он усмехается и поджимает губы. — Это выглядит потрясающе.

Спасибо, черт возьми. — Серьезно?

— Да, серьезно. Я действительно впечатлен. Вы, ребята, действительно воплотили здесь свое видение в жизнь. Я вижу все мелкие детали, которые вы объясняли, и они, наконец, обретают смысл для меня.

Поворачиваясь к Кэму, мы стукаемся кулаками.

— Неудачная проверка была немного обременительной, — говорит он Марку. — Но мы должны закончить с этим к завтрашнему полудню, а инспектор собирается вернуться послезавтра.

Марк понимающе кивает. — Я уверен, это расстраивает, но хорошо, что они это уловили. В противном случае это распространилось бы и лишило вас бизнеса, пока вы снова разбирали бы заведение, просто чтобы избавиться от него.

— Я не думал об этом, — говорю я. — Нет худа без добра.

Марк оценивает ручную работу на новой стене, которую мы установили. — Мне действительно нравится эта закулисная комната.

Кэм гордо улыбается. — Да. Ящики с пивом тяжелые. Мы не хотели носить их вверх и вниз по лестнице, поэтому сделали кладовку.

— Умная мысль, — отвечает он. — Итак, как ты думаешь, что ты в конечном итоге будешь делать с верхним этажом?

— Мы действительно еще не разобрались в этом, — признаю я. — Впрочем, он достаточно велик, чтобы стать чертовой квартирой, так что возможности безграничны.

Кэм хихикает. — Может быть, я перееду туда. Уберусь нахрен из дома моих родителей.

Это неплохая идея, честно говоря. Расположение идеальное, и его дорога на работу состояла бы из спуска по лестнице. Есть только одна проблема.

— У нас нет кухни, дружище. И ты ешь больше, чем кто-либо из моих знакомых.

Он выглядит разочарованным, но только на секунду. — Эх, значит, я буду питаться едой навынос. Ты делаешь это.

— Больше нет, — поправляю я его. — Теперь я женатый мужчина. Стал домашним и завел себе жену.

— Что за черт, — кричит Марк. — Ты женился?

Я провожу большим пальцем по букве «Л», которая навсегда запечатлена чернилами на моей коже. — Да. Попросил Лейкин выйти за меня замуж, и мы провели крошечную церемонию в нашей гостиной несколько дней спустя.

Он усмехается. — Ты ее обрюхатил или что-то в этом роде?

Кэм съеживается. — Не спрашивай ее об этом. Она тут же оторвет тебе голову.

Он не лжет. — Не-а. Просто знал, чего хочу, и пошел на это. Жизнь коротка и все такое дерьмо.

— Да, верно. — Кэм закатывает глаза. — Это было нечто среднее между его склонностью становиться пещерным человеком, когда дело касается ее, и желанием быть моим шурином, настолько сильно, что он был готов продать душу дьяволу, чтобы это произошло.

Я фыркаю. — Ты только что намекнул, что твоя сестра - дьявол?

— Абсолютно. Я люблю ее, но она безжалостна. — Он кладет руку мне на плечо. — Удачи тебе. Пожалуйста, знай, возврата нет. Все продажи окончательные.

Марк прислоняется к стене и скрещивает руки на груди. — Будет забавно увидеть, как вы двое управляете этим заведением вместе. Тебе следует подавать попкорн.

Но все, что я могу думать, это то, что если он думает, что мы забавные, подожди, пока он не увидит Лейкин и Мали вместе. Это заслуживает попкорна.

Единственное, что может быть хуже, чем двойное свидание, - это необходимость надевать на него костюм. Я не люблю формальную одежду. Черт, я даже не надел полный костюм на нашу свадьбу, и это не потому, что она проходила в нашем доме. Может, сейчас и сентябрь, но это не значит, что на улице не чертовски жарко. Никто не хочет надевать пиджак в такую погоду. Но в месте, которое выбрал Монти, есть дресс-код, который мы должны соблюдать.

Костюм Монти выглядит так, будто стоит дороже моего дома, а бриллиантовое колье на шее Мали говорит о том, что он думает, будто ее привязанность выставлена на продажу, и он собирается предложить самую высокую цену. По мере того как мы с Лейкин сближались, Мали стала одной из моих самых близких друзей. Я забочусь не только о Лейкин.

О ней тоже.

Хостес ведет нас к нашему столику в VIP-секции. В самом деле, он не мог бы выпендриться еще больше, если бы попытался. Мы все садимся, и я едва успеваю взглянуть на меню, как к нам подходит мужчина, чтобы поздороваться.

— Монтгомери Роллинз, — приветствует он его. — Приятно видеть тебя снова. Как поживает твой отец?

Монти улыбается ему. — Он великолепен. Вносит значительные изменения в политический мир.

— Я заметил. Это фантастика. — Он оглядывает стол. — Итак, кто эти замечательные люди, которые с тобой сегодня вечером?

Он обнимает Мали. — Это моя девушка Мали, моя подруга Лейкин и ее парень Хейс.

Его слова удивляют меня. Либо он сделал это нарочно, чтобы подорвать наши отношения, либо он не знает. И, судя по тому, как Лейкин не пытается его поправить, я предполагаю, что это последнее.

— Вообще-то, я ее муж, — говорю я, протягивая руку. — Приятно познакомиться с вами, мистер...

— Август, — добавляет он и качает головой. — Мне это доставляет удовольствие.

Они с Монти обмениваются любезностями, после чего он сообщает нам, что к нашему столу приставлен лучший официант и шеф-повар, и чтобы мы сообщили ему, если что-то не будет доведено до совершенства. Мы все благодарим его, и как только он уходит, Монти поднимает брови.

— Итак, вы двое поженились? — спрашивает он, делая глоток воды.

Я киваю, беру руку Лейкин в свою и кладу их на стол. — Около недели назад. Я удивлен, что ни одна из них не упомянула об этом.

Ухмылка на его лице далека от искренней. — Я немного обижен, что меня не пригласили.

— На самом деле никто не был, — отвечает Лейкин. — Только семья.

— Я предполагаю, что Мали была там.

— Как она и сказала, семья, — повторяю я. — Мали - это семья.

У этого парня много нервов, он думает, что, поскольку он сыграл определенную роль в спасении Кэма — что, как я заключил, было больше благодаря связям его отца, чем принадлежало ему, — он заслуживает того, чтобы его включили в такой интимный момент. Если даже парни из команды не были приглашены, то он уж точно не был бы приглашен.

— Что ж, это отличные новости, — выдыхает он. Поднимая свой бокал, он кивает нам. — Выпьем за счастливую пару.

Я ухмыляюсь, чокаясь своим бокалом с его. Лейкин выглядит смущенной, когда я незаметно опускаю ее руку, но она не должна быть такой. Она рассказала всем, кто был готов слушать, что мы поженились. Даже кассирша в продуктовом магазине все об этом слышала. Но так уж случилось, что ее единственный друг, который сыграл свою роль в нашем расставании, нет?

Попробуй еще раз.

Но сейчас я пью воду из бокала для шампанского, как будто мое место в этой прославленной забегаловке.

Дерьмо, облитое золотом и по завышенной цене, все равно остается дерьмом.

Я стою у перил, выходящих на танцплощадку, и наблюдаю за тем, как Лейкин и Мали проводят время в свое удовольствие. Они двигаются в такт и кружатся вокруг друг друга с широкими улыбками на лицах. Нет ничего более приятного, чем видеть Лей именно такой - когда она так счастлива, что это заразительно.

— Она великолепна, не так ли? — говорит Монти, подходя ко мне.

— Я не знаю, чувак. Я никогда не смотрел на Мали с такой точки зрения.

Он делает глоток своего пива. — Я говорил не о Мали.

Сукин сын. — Не смотри, блядь, на мою жену.

— Или что? — усмехается он. — Ты натравишь на меня старшего брата? Ты не хочешь этого делать. В исправительном учреждении Нойз все еще есть камера с его именем на ней.

— Ты думаешь, я не захочу сам сделать грязную работу? Что мне не доставит удовольствия разбить твое лицо о бордюр? Не только у тебя есть связи, Роллинз. Я задушу тебя, и все будет выглядеть так, будто ты свалил куда-то на остров с человеком по имени Рамон.

Ухмыляясь, он не выглядит ни капельки испуганным. — Осторожно, Эйч. Посмотри на нее. Она счастлива. Ты же не хочешь быть тем, кто это разрушит?

Я насмехаюсь. — Отвали. Ты ведешь себя так, будто ты большой и сильный, но ты всего лишь маленький мальчик, у которого проблемы с привязанностью, потому что твои родители не уделяли тебе достаточно внимания в детстве. — Я поворачиваюсь к нему лицом, глядя вниз из-за разницы в росте. — Я знаю, что ты дружишь с Айзеком, или, по крайней мере, дружил. Оуэн рассказал мне. Это забавно, потому что ты ни разу не упомянул, что знаешь его, пока мы занимались делом Кэма.

— Я встретил его на вечеринке по случаю дня рождения Лейкин и Мали, — просто говорит он.

Хорошая попытка, Толстосум. — Айзека не было на вечеринке по случаю дня рождения Лейкин. Возможно, стоит еще немного поработать над репетицией этой лжи. Не хотелось бы, чтобы ты попала впросак в самый ответственный момент.

Его уверенное поведение ускользает. — Что это должно означать?

— Это значит, что я приду за тобой, — говорю я ему. — Я собираюсь выяснить о тебе все, что только можно узнать. Твои секреты. Твою ложь. Твои проступки. И если я узнаю, что ты портишь жизнь людям, которые мне дороги, я сделаю уничтожение тебя своим главным приоритетом. Даже дорогой папочка не сможет спасти тебя от меня.

Он все еще пытается сохранить свое дерзкое отношение, но я замечаю, как он резко сглатывает. — Ты уверен, что хочешь это сделать? Я не лучший вариант для того, чтобы иметь такого врага.

— Ты начал это в тот момент, когда решил попытаться украсть ее у меня. Поместил свое имя прямо вверху моего списка дерьма и подчеркнул его красным. Ты можешь быть сыном сенатора, но никто не смеет шутить с моей семьей. Что ты думаешь? Что Айзек просто решил уйти?

Я ухмыляюсь, подмигиваю ему и отступаю назад.

— А теперь, если ты меня извинишь. Я собираюсь пойти потанцевать со своей женой. Я пойду потанцую с женой. Она так возбуждается, когда прижимается ко мне задницей.

С этими словами я ухожу и оставляю его стоять там и смотреть, как у меня есть то, чего у него никогда не будет.

22

Он в ярости. Почему? Понятия не имею. Но он ходит здесь как будто постоянно на взводе. Сначала я подумала, что это как-то связано с двойным свиданием, но Мали помогла мне понять, что в ту ночь он был в порядке. Только на следующее утро он начал вести себя странно. И каждый раз, когда я спрашиваю его об этом, он отвечает, что все в порядке.

Короче говоря, мой муж превратился в подростка, страдающего ПМС.

Я стою в ванной, завиваю волосы, когда он заходит в спальню. Он останавливается и окидывает меня взглядом, но та часть меня, которая надеется, что ему это нравится, рушится, когда он хмыкает и качает головой.

— В чем твоя проблема в последнее время? — спрашиваю я, наконец-то насытившись его отношением.

Он прислоняется к дверному проему. — Я не знаю, Лей. Почему бы тебе не сказать мне, где ты взяла это платье?

О, это должно быть весело. — Это было доставлено.

— Толстосум теперь покупает тебе дерьмо?

— Нет, — говорю я строго. — Это от дизайнера, и оно вернется к ним после сегодняшнего гала-концерта. По сути, я ходячий рекламный щит. Я упомянула в нашем групповом чате, что мне нечего надеть, и Монти связал меня с человеком, который организует показы мод для этих мероприятий.

Он издевается. — Ты в групповом чате со своей лучшей подругой и ее парнем? И ты не находишь это странным?

— Может быть, если бы я познакомилась с ним, потому что она с ним встречается, но это было создано задолго до того, как они стали чем-то.

С ним явно не поспоришь, когда он разворачивается и идет прилечь на нашу кровать — хотя называть это так прямо сейчас, возможно, было бы немного натяжкой. В последнее время он избегает меня, работая в баре допоздна, что к тому времени, как он возвращается домой, я уже сплю.

Мои брови хмурятся, когда я смотрю на время, отмечая, что нам нужно уходить через тридцать минут, а он еще даже не принял душ.

— Ты не собираешься собираться? — спрашиваю я.

Он не отрывает взгляда от своего телефона. — Нет, потому что я не пойду.

У меня отвисает челюсть. — Серьезно?

— Не делай вид, что ты удивлена, — говорит он мне. — Ты всю неделю знала, что я не собираюсь в конечном итоге идти на эту высокопарную ерунду.

— Нет, я этого не делала, потому что ты не разговаривал со мной несколько дней. — Я чувствую, что нахожусь на грани срыва. — Почему ты не идешь?

— Потому что это не мой мир! И это тоже не твой, как бы сильно ты этого ни хотела.

— Что, черт возьми, это должно означать?

Он бросает свой телефон на кровать. — О, не прикидывайся дурочкой. Ты точно знаешь, о чем я говорю.

— Я не знаю! — кричу я.

— Ты не знаешь. — Он саркастично повторяет. — Правда? Это уморительно, потому что ты, казалось, не могла перестать говорить о том факте, что мы поженились, но, как по волшебству, единственным человеком во всем Колдер-Бэй, который не знал, был Монти .

Этого не может быть. Если бы я знала, что он взбесится из-за того, кто знает о нашей свадьбе, а кто нет, я бы закричала об этом с крыш. Даже если бы это было написано на чертовом небе. Но я никогда не думала, что он такой человек, чтобы беспокоиться об этом — не после того, как он держал меня в секрете первые пару месяцев.

Нельзя даже сказать, что я намеренно не рассказала Монти. Единственный раз, когда я была рядом с ним после нашей свадьбы, был в тот день, когда я узнала о нем и Мали. Излишне говорить, что это немного отвлекало. Но прежде чем я успеваю сказать ему это, он ухмыляется так, словно его следующие слова призваны причинить боль.

И они делают.

— Почему ты не сказала ему, Лей? — нажимает он. — Хотела оставить свои варианты открытыми?

Такое чувство, что он только что со всей силы ударил меня кулаком в живот. С другой стороны, это, вероятно, было бы предпочтительнее. Это было бы не так больно. Слезы наворачиваются на мои глаза. Я не знаю, кто парень, стоящий передо мной, но это не тот Хейс, за которого я вышла замуж.

— Пошел ты, — шиплю я.

Если он все еще думает, что он не единственный парень, которого я, по сути, когда-либо хотела, это его проблема. Я не собираюсь стоять здесь и позволять ему ругать меня за это. Я разворачиваюсь и направляюсь к двери.

— Куда ты идешь? — зовет он.

— На праздник, — отвечаю я. — Без тебя.

Спускаясь по лестнице, я слышу его проклятия, сопровождаемые звуком его шагов по потолку надо мной. — Детка, подожди.

Но я не хочу это слышать. Не прямо сейчас. Последние несколько дней он почти не разговаривал со мной, и после того дерьма, которое он только что наговорил, он может несколько часов пробовать свое собственное лекарство.

Должна признаться, я не хочу здесь находиться. Все выглядят такими счастливыми, танцуют вокруг, как будто их мир так идеален. Возможно, так оно и есть. Эти люди - люди из «старых денег». Им никогда в жизни не приходилось ни о чем беспокоиться. Большинство из них даже не работают. Они просто приходят на подобные мероприятия и швыряются деньгами, как будто их происхождение - это повод для гордости.

Возможно, Хейс и был прав - это не наш мир. Но он ошибся, когда предположил, что я хочу, чтобы он был таким. Как будто любой другой мир, кроме того, в котором есть он, - это то, о чем я могу даже подумать. Это заставляет меня чувствовать, что я не должна была приезжать без него.

Часть меня просто хочет уйти. Вернуться домой и разобраться с этим дерьмом. Мы женаты. Мы дали клятвы. И быть сейчас здесь, а не дома с ним - это неправильно. Но это неплохая идея - дать нам обоим успокоиться. Если мы все еще будем злиться, когда попытаемся поговорить, это только усугубит ситуацию.

Так что я остаюсь, но это не значит, что я хорошо провожу время.

Монти держит руку на спине Мали, как будто ему нужно что-то доказать. И я не могу не заметить, как Кэм постоянно смотрит на него. Как только он понял, что Хейс не придет, я поняла, что он хочет уйти. Но уже слишком поздно. Он уже здесь.

— Не могу поверить, что лето закончилось, — говорит Мали, оглядывая вечеринку.

Кэм не согласен. — Сейчас у местных жителей лето.

— Да, но это длится всего несколько недель. По сути, все закончилось.

Я вздыхаю, думая о том, что приближается двадцать первый день рождения Хейса. Наш первоначальный план состоял в том, чтобы бар был готов, чтобы мы могли отпраздновать там, но, похоже, этого пока не произойдет. Однако это ни в коем случае не означает, что мы оставим это событие без внимания.

— У Эйча скоро день рождения, — указываю я.

Кэм ахает, изображая шок. — Правда? Вау. Я понятия не имел. Слава Богу, что ты вышла за него замуж, чтобы я мог узнать эту полезную информацию.

Я отмахиваюсь от него. — Я думала устроить ему вечеринку-сюрприз. Ты знаешь, поскольку бар не будет готов вовремя.

— Вау, — говорит Мали. — Злишься на него и все еще планируешь для него что-то приятное? Какая ты взрослая. Я так горжусь тобой.

Монти цепляется только за одну часть этого. — Злишься на него? Есть ли проблемы в «Раю Уайлдеров»?

У меня в животе поселяется яма. Идея поговорить с Монти о наших проблемах, когда я знаю, что он не нравится Хейсу, — мне не нравится. Вот почему я рассказала об этом Мали, только когда мы были одни. Я бы не хотела, чтобы Хейс говорил с девушкой о слабых местах нашего брака. Так что, это правильно, что я отношусь к нему с таким же уважением.

— Нет, у нас все хорошо. Просто «опусти сиденье унитаза, ты здесь не один живешь» - разногласия. — Я отмахиваюсь от темы. — Хотя, серьезно. Его день рождения. Должны ли мы сделать это в доме? На катке?

Кэм не в восторге от этой идеи. — Не-а. Он не из тех, кто любит вечеринки-сюрпризы. Ты хочешь сделать его счастливым? Все, чего он хочет, это напиться с несколькими своими друзьями.

Я поджимаю губы. В его словах есть смысл. Это действительно все, чего Хейс когда-либо хотел. Я знаю, что его мама планирует приготовить для него торт. На днях она обязательно упомянула об этом на случай, если я что-то планирую. Но оставить это и пойти куда-нибудь, где мы могли бы просто выпить и повеселиться, звучит как довольно хорошая идея.

— Если народу не слишком много, мы могли бы воспользоваться моей лодкой, — предлагает Монти.

Мали фыркает, но в тот момент, когда она собирается открыть рот, я обрываю ее. — Я подумаю об этом. Спасибо, Монти.

Она уже наполнила шампанским четыре бокала. Последнее, что мне нужно, это чтобы она подробно описала неприязнь Хейса к Монти. По крайней мере, Хейс притворяется милым с виду. И Монти не знает его лучше, чтобы заметить, что это подделка.

— Мне нужно еще одно пиво, — говорит мой брат, затем бормочет «или семь» себе под нос.

Монти кивает направо. — Бар бесплатный, мой друг. Нокаутируй себя.

— Спасибо, — ворчит он, уходя.

Взгляд Мали, кажется, задерживается на нем, и на ее лице появляется намек на грусть, но когда Монти целует ее в щеку, она отводит от него взгляд и улыбается. Хотя до ее глаз это не доходит.

С ним этого никогда не происходит.

Начинают звучать вступительные ноты «Take My Name», и у меня сводит желудок. Наша свадебная песня. В последний раз, когда я слушала ее, я была на седьмом небе от счастья, танцуя по своей гостиной, как будто это было самое романтичное место в мире. Ничто другое не имело значения, потому что я была в его объятиях. И теперь его здесь нет, чтобы поделиться этим со мной.

Что я делаю?

Я не должна быть здесь — не тогда, когда мой брак в беде. Он не зря расстраивается. Если бы я думала, что он намеренно скрывает нашу свадьбу от людей, я бы тоже так думала. И чем дольше я здесь нахожусь, тем хуже может получиться.

— Мне нужно идти, — говорю я в спешке.

Но когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, я нахожу Хейса, стоящего там, только что принявшего душ, выбритого и одетого в костюм, в котором он выглядит так охренительно хорошо.

— Могу я пригласить тебя на танец?

Звук его голоса словно возвращает меня домой. Он протягивает руку, и я беру ее. Возможно, нам еще есть, о чем поговорить, но прямо сейчас мне нужно быть в его объятиях, как дышать.

— Я должен был сказать тебе, как ты прекрасно выглядишь, прежде чем ты ушла, — тихо шепчет он мне на ухо.

Я вздыхаю и расслабляюсь в его объятиях. — Мне жаль. — Я должна была сказать ему. — Дело не в том, что я стыжусь нас или хочу кого-то другого, кроме тебя. Честно говоря, у меня просто еще не было шанса, за исключением того момента, когда я узнала, что он и Мали встречаются, и это сбило меня с толку. Но, клянусь своей жизнью, я не прятала тебя. Я люблю быть замужем за тобой больше всего на свете.

Он приподнимает мой подбородок и целует меня. Невозможно объяснить чувство облегчения, которое охватывает меня. И когда он отстраняется, он смотрит мне в глаза.

— Мне тоже жаль, — искренне говорит он. — То, что я сказал тебе сегодня, было неуместно. Я не горжусь тем, как вел себя последние несколько дней. Честно говоря, я все еще не до конца верю, что заслуживаю тебя, и я позволяю этой неуверенности взять верх надо мной. Но смотреть, как ты сегодня выходишь за дверь, было опустошающе. Я бы никогда не простил себя, если бы позволил тебе уйти.

Боже, я люблю этого мужчину.

Я снова целую его, на этот раз немного медленнее. — На днях я собираюсь заставить тебя осознать, что тебе не о чем беспокоиться. Я твоя, Эйч. Навсегда.

— Просто не отказывайся от меня, — умоляет он, в его голосе слышится уязвимость.

— Никогда, —обещаю я. — И ты тоже не можешь от меня отказаться. Ты не единственный, кто иногда ошибается.

— О, я знаю, — поддразнивает он. — Я могу только представить, что меня ждет.

Я смеюсь, и моя голова снова ложится ему на грудь, когда мы раскачиваемся под музыку. Он тихо подпевает, а я запоминаю звук, потому что нет ничего лучше, чем слышать нашу свадебную песню его голосом и знать, что он подразумевает каждое слово.

Я выхожу из машины, захлопываю за собой дверь, и Хейс делает то же самое. Все было хорошо. Мы все прекрасно проводили время, пили и смеялись. Но я обещала быть назначенным Кэмом водителем, поэтому оставалась трезвой, пока Хейс пользовался открытым баром. И чем больше он набирался смелости, тем большим засранцем становился.

— Я не понимаю, в чем, черт возьми, проблема, — спорит он. — Ты знаешь, что он мне не нравится.

Я вскидываю руки в воздух, разворачиваясь. — Он не обязательно должен тебе нравиться, но и ты не обязан быть мудаком!

— Я не был мудаком. Я просто вел себя не по-хорошему.

— Хейс, он просто хотел рукопожатия, а ты просто смотрел на это и смеялся. — Он этого не понимает. — Это было чертовски грубо!

Он издевается. — Нет, что грубо, так это то, что он хочет мою гребаную жену и знает, что я знаю, но ведет себя мило, чтобы сохранить лицо перед тобой!

— О Боже мой, — стону я. — Только не это дерьмо снова. Он! Встречаться! С! Мали!

— Да, чтобы он мог оставаться рядом с тобой!

Глядя на небо, я не могу поверить, что мы снова ссоримся. Мы буквально только что покончили с этим несколько часов назад. Я испытала свою изрядную долю упрямства. Я выросла с Кэмом, и, черт возьми, он может затаить обиду, когда захочет. Но это другой уровень.

— Ты бредишь. — говорю я ему. — Ты вообще слышишь себя?

— О, да ладно тебе, — рычит он. — Между этими двумя столько же химии, сколько между миссис Гаррисон и жирафом.

Его слова застают меня врасплох, и мне приходится сдержать смех. Мысленные образы милой цветочницы, проносящиеся в моей голове, тревожат, но в то же время веселят. И когда я ухмыляюсь ему, я чувствую, что мой гнев утихает.

— Все дело в языке, не так ли? — дразню я.

Его плечи опускаются, и он пытается скрыть улыбку. — Это несправедливо.

— Я знаю! — соглашаюсь я. — У жирафов языки длиной в восемнадцать дюймов!

Я вижу, как темнеют его глаза, когда он подходит ближе, глядя на меня сверху вниз. — Ты думаешь, это значит, что это было бы лучше, чем со мной?

Склонив голову набок, я отвожу взгляд, чтобы сохранить серьезное выражение лица. — Ну...

Прежде чем я успеваю закончить это предложение, он берет меня на руки и несет в дом. Я взвизгиваю от внезапного движения, но когда его губы встречаются с моей шеей, это быстро переходит в стон.

Это.

Прямо здесь.

Это то, что нам нужно — потеряться друг в друге и забыть о существовании остального мира. У нас не было секса несколько дней, и хотя кому-то это может показаться разумным, для нас это ненормально. Мы постоянно занимаемся сексом, когда остаемся наедине. Я бы списала это на то, что мы молодожены, но я не могу. Просто мы такие, какие есть.

Физическое прикосновение - это наш язык любви, и в этом нет ничего плохого.

Закрывая за нами дверь, он прижимает меня к ней. Его язык переплетается с моим, и наши стоны смешиваются, когда он прижимается ко мне. Это так необходимо. Так отчаянно. Руки повсюду, и поцелуи достаточно грубые, чтобы оставить синяки. Он спускается к моей ключице и жестко оставляет метку на моей коже. Мне больно, но так приятно, когда его руки сжимают мою грудь.

— Ты приводишь в бешенство, — рычит он. — Такая чертовски невыносимая и такая чертовски моя. — Его рука поднимается и сжимает мое горло, когда он смотрит мне в глаза. — Скажи это. Скажи, кому ты принадлежишь.

— Тебе, — выдыхаю я. — Я твоя.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке. — Вот моя хорошая девочка.

Черт. Вот что он делает. Он заставляет меня хотеть его так сильно, что я не могу мыслить здраво. Это так мощно, что ослепляет меня. Превращает меня в ту версию себя, которая хочет угодить только ему.

Обхватив пальцами бретельки платья, он осторожно снимает его с моих плеч и оставляет на полу. Наверное, мне стоит его поднять. В конце концов, оно не мое. Оно должно вернуться к дизайнеру. Но, глядя на то, как он облизывает губы, разглядывая меня, я не решаюсь пошевелиться.

Он хмыкает, проводя костяшками пальцев по центру моей груди. — Ты - произведение искусства. Нет никого прекраснее тебя.

В обычной ситуации я бы почувствовала себя незащищенной. Стоя здесь в одних трусиках и на каблуках, я чувствую себя неуютно. Но он умеет заставить меня почувствовать себя сексуальной. Он видит меня такой, какой я себя никогда не видела.

Взяв меня за задницу, он приподнимает меня. Я обхватываю его ногами за талию и глубоко целую. Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем его. Мне нужно это. Нужен он.

Когда мы поднимаемся наверх, я ожидаю, что он сразу же отправится в постель, но вместо этого он приводит нас в ванную. Его губы прижимаются к моим, когда он проводит рукой по стене, чтобы включить свет. Затем он осторожно опускает меня на пол и разрывает поцелуй, поворачивая меня лицом к огромному зеркалу.

— Посмотри на себя, — говорит он, и когда я пытаюсь отвести взгляд, он хватает меня за подбородок и переводит мой взгляд туда, куда он хочет. — Чертовски безупречна.

Я наблюдаю в отражении, как он покрывает легкими поцелуями мое плечо и шею. Его кончики пальцев скользят по моим бокам, пока он не начинает спускать трусики вниз по ногам. Когда они доходят мне до колен, он останавливается и расстегивает ремень.

Мое дыхание учащается, когда он вытаскивает свой член и трется им о мою киску. Он действительно собирается это сделать. Он собирается трахнуть меня и заставить смотреть, как он это делает. И, черт возьми, это горячо.

Он надавливает тыльной стороной ладони мне между лопаток и наклоняет меня вперед. Мои руки лежат на столешнице, и его глаза встречаются с моими через зеркало, когда он входит в меня. Его голова откидывается назад, когда он стонет от удовольствия.

— Ты моя, Лейкин, — рычит он, как будто мне нужно об этом напомнить. — Вся, блядь, моя. Каждый дюйм тебя.

Я издаю неразбериху из стонов, наблюдая, как он сжимает мои бедра, вводя и выводя свой член из меня. И тогда у меня появляется идея.

Если он хочет, чтобы я наблюдала за ним, будет только справедливо, если я заставлю его наблюдать за мной.

В тот момент, когда он поднимает голову и его взгляд встречается с моим, я ухмыляюсь. Моя рука скользит вниз передо мной, и я прижимаю два пальца к своему клитору. Это и близко не так приятно, как когда он это делает, но то, как он глубже проникает в меня, делает это более чем стоящим.

— Тебе приятно, детка? — бормочет он. — Тебе нравится трогать себя, не так ли?

Я прикусываю губу. — Мне нравится представлять, что это ты. Никто не делает это так, как ты.

Мои слова напрямую касаются его собственнической стороны. Он обхватывает рукой мое горло и тянет меня вверх, прижимаясь грудью к моей спине. Это меняет ракурс, но по тому, как он покачивает бедрами, я чувствую каждый его дюйм внутри себя. Другой рукой он сжимает одну из моих сисек и покусывает мою шею, наблюдая, как я играю сама с собой.

— Посмотри на себя. Такая маленькая грешная соблазнительница.

Он щиплет мой сосок, и я задыхаюсь, откидывая голову назад. Мои ноги чувствуют слабость, когда начинают дрожать, но когда они начинают поддаваться, это лишь еще немного опускает меня на его член.

Я смотрю, как его рука медленно скользит вниз, пока не накрывает мою. Утро в моей спальне повторяется, только на этот раз лучше.

На этот раз он внутри меня.

На этот раз он мой.

— Боже, детка, — стонет он, дразня мочку моего уха. — Ты такая тугая. Это так приятно.

Я не могу долго сдерживаться. То, как я чувствую его член у себя в районе живота, - это, блядь, самая горячая вещь. Он отдает мне все, что у него есть, а я такая жадная. Я хочу его всего. Я хочу его везде.

— Кончай в меня, — говорю я, затаив дыхание.

Он ухмыляется, его глаза встречаются с моими. — Поверь мне, детка. Я ничего так не хочу, как этого. Но ты сама сказала, что я слишком жаден до твоего внимания, для ребенка.

Я хнычу, двигая бедрами напротив его, чтобы доставить ему удовольствие. — Мне все равно. Мне это нужно.

Похоже, он обдумывает это, и я цепляюсь за каждую секунду. Я хочу кончить, когда он кончит. Но вместо этого он скользит рукой немного ниже, просовывая два пальца в мою киску рядом со своим членом. Это становится намного интенсивнее, когда я растягиваюсь вокруг него.

— Дай мне это, Лейкин, — требует он. — Смочи мой член и мои пальцы своим удовольствием.

Нет такой части меня, которая могла бы отказать ему, когда мой оргазм пронзает меня, сжимаясь вокруг него. Комнату наполняют громкие стоны, исходящие от нас обоих. Я падаю вперед, когда он убирает хватку с моей шеи, и рука Хейса заменяет мою собственную, чтобы потереть мой клитор, пока все мое тело дрожит. Но дальше происходит то, чего я не ожидала.

Он убирает свои пальцы изнутри меня, и его взгляд остается прикованным к моему, пока они дразнят единственное отверстие, которое он не пробовал. Я прикусываю нижнюю губу, но не осмеливаюсь сказать ему «нет». У меня как будто есть прямой доступ к его мыслям, и я хочу того, что он делает.

Один палец скользит в мою задницу, смазанный моим удовольствием. Поначалу напряженно, но через минуту становится лучше. Он двигает бедрами, чтобы поразить мою точку G, отвлекая меня, когда вводит второй палец. Как будто он точно знает, что делать, как именно работает мое тело, и когда его пальцы начинают разрезать меня ножницами, я начинаю отчаянно нуждаться в этом.

— Ты позволишь мне трахнуть тебя в задницу, детка? — он тихо спрашивает. — Будешь хорошей девочкой и примешь всю мою сперму?

Черт возьми. Это будет больно. Мали уже предупреждала меня о том, насколько это неудобно, а Хейс большой. Но знание того, что он сможет кончить внутри меня, наполняя меня каждой каплей своей спермы, заглушает голос беспокойства.

Любовь и боль - это одно и то же, верно?

— Пожалуйста, — умоляю я. — Я хочу этого. Я хочу, чтобы ты кончил мне в задницу.

Он на секунду закрывает глаза. — Это моя хорошая девочка. Всегда так добра ко мне, дает мне все, что я хочу.

Его пальцы еще немного приоткрывают мою дырочку, прежде чем он вытаскивает свой член из моей киски и направляется к моей заднице. Он слегка нажимает, и я шиплю от напряжения. Такое чувство, что меня разрывают на части. Но он наклоняется вперед и целует мою спину.

— Расслабься, — воркует он. — Тебе станет легче, если ты расслабишься.

Я делаю несколько глубоких вдохов, успокаивая себя, и он проскальзывает еще немного. Он медленно двигается, пока полностью не оказывается в моей заднице. Мали был права, это чертовски больно, но пока он ждет, пока боль утихнет, его пальцы потирают мой клитор, и давление в моей сердцевине начинает нарастать — сначала маскируя боль, а затем работая с ней, чтобы возбудить меня.

— Сделай это, — говорю я ему. — Трахни меня в задницу.

Он облизывает губы и стонет, когда начинает двигаться. Сначала это медленно, едва заметно, но с каждым толчком его движения ускоряются.

— Я чувствую себя внутри тебя потрясающе, — стонет он. — Ведешь себя со мной как хорошая маленькая принцесса.

Чем больше он растворяется в чувствах ко мне, тем больше это заводит меня. Я смотрю, как он гоняется за собственным кайфом, трахая меня в задницу, как будто это нужно ему для выживания. Я откидываюсь на него, чтобы встретить каждый толчок. И когда он, наконец, проникает глубоко в меня и высвобождает все, что у него есть, он подводит меня прямо к краю вместе с ним.

Его член пульсирует в моей заднице, когда мой второй оргазм уничтожает меня — пощады не будет. Я наблюдаю, как напрягаются его мышцы, и чувствую, как он опустошает себя внутри меня. Капелька пота стекает с его лба, и он смотрит вниз, восхищаясь тем, как он растягивает мою задницу.

— Мы так хорошо подходим друг другу, — говорит он. Его большой палец проводит по краю моей дырочки, чтобы почувствовать меня рядом с ним. — Ты была создана только для меня.

Он медленно отстраняется, и я не отвожу взгляда от зеркала, когда его брови хмурятся. Он прикусывает губу и стонет при виде вытекающей из меня его спермы. Затем он использует свой член, чтобы размазать ее по моей киске.

— Черт, — стонет он. — Это самая горячая вещь, которую я когда-либо видел.

Он любуется этим еще немного, затем подходит, чтобы включить душ. Комнату заполняет пар, и я выпрямляюсь, восстанавливая контроль над своим дыханием и чувствуя его повсюду. Он подходит и встает передо мной, и когда я поднимаю на него взгляд, я все еще вижу тот дразнящий взгляд в его глазах.

— Никуда не уходи. Я еще далеко не закончил с тобой.

Я лежу с головой на его груди, мы оба голые и бездыханные после третьего раунда. Я даже не могу сосчитать, сколько раз он заставил меня кончить сегодня, но моя киска все еще покалывает. И я не думаю, что это прекратится в ближайшее время. Но какой-то голос в глубине моей головы напоминает мне о нашей ссоре.

Тот, который говорит, что мы не можем продолжать трахаться только для того, чтобы не говорить об этом.

Все было прекрасно с того момента, как мы снова стали вместе, но теперь мне кажется, что мы постоянно ссоримся. Как будто дерьмо с Монти зажгло фитиль, который мы не можем потушить. И если быть до конца откровенной, меня это пугает. Мы никогда не были такими. Даже когда мы расставались, мы были несчастны, но мы не ссорились.

— У нас все будет хорошо? — спрашиваю я, нарушая тишину, и нет никакой возможности скрыть нотку страха в моем голосе.

Он вздыхает и целует мои волосы. — Всегда. Пока весь мир знает, что ты моя.

— О, я сохранила тебя в секрете, и тебе это не понравилось? — Я поддразниваю его, напоминая о времени, которое было не так давно. — Мм-хм. Расскажите мне больше.

Его пальцы впиваются в мой бок, когда он щекочет меня, и комната наполняется смехом, пока я умоляю его остановиться.

Да. У нас все будет хорошо.

23

Пора менять тактику. Услышав вчера вечером тон голоса Лейкин, как будто она искренне не была уверена, что у нас все будет хорошо, я понял, что действовал неправильно. Невозможно показать ей, какой он на самом деле, если он изо всех сил старается скрыть от нее эту свою сторону. А то, что я настаиваю на этом, только усугубляет наш брак.

Но я не могу сделать это в одиночку. Сила в количестве, но, насколько я понимаю, мне для этого нужен только один человек.

Еще рано, едва рассвело, когда я вхожу в спортзал. Раньше Кэм приходил сюда в три часа утра, чтобы позаниматься перед работой. Но теперь, когда мы отремонтировали бар, он может приходить чуть позже. Но все равно рано, как черт.

— Привет, — приветствует меня женщина. — Я тебя здесь не видела. Ты новенький?

Я не упускаю то, как она выпячивает грудь и облизывает губы, чтобы они засияли, но если бы она увидела, кто сейчас спит в моей постели, она бы поняла, что у нее нет шансов.

— Нет. Просто ищу Кэма Бланшара.

Она ухмыляется. — О, так ты друг Кэма, да?

Отлично. Мы играем в игру «скажи мне, что ты трахала моего лучшего друга, не говоря мне, что ты трахала моего лучшего друга».

— Да, я также женат на его сестре, так что можешь убрать свои сиськи. Спасибо.

Может быть, это грубо. По словам Лейкин, у меня есть склонность быть таким. Но в данном случае, я не думаю, что она была бы против. Улыбка женщины исчезает с ее лица, и она выглядит немного обиженной, но это не моя проблема.

Я обхожу стойку и иду дальше в спортзал, обнаруживая Кэма у гантелей. Его глаза расширяются, когда он видит меня.

— Черт, я никогда не думал, что доживу до этого дня, — говорит он.

Я ухмыляюсь. — Да, не привыкай к этому. Я предпочитаю тренироваться другими способами.

Он откладывает гантели и съеживается. — Отвратительно. Это можно было сказать только тогда, когда ты имел в виду не мою сестру.

— Справедливое замечание. Забудь, что я это сказал.

— Я бы хотел, чтобы я мог. — Он подходит к тренажеру и устанавливает вес. — Итак, если ты здесь не для того, чтобы потренироваться, что заставило тебя проснуться на рассвете?

Честно говоря, я еще не спал. Я некоторое время лежал там, прислушиваясь к дыханию Лейкин, но, как бы я ни старался, я не мог задремать. Мой разум находится в бесконечном цикле. Услышав страх в голосе Лейкин, я понял, что если я не придумаю другой способ справиться с этим, есть шанс, что я могу потерять ее.

И это, блядь, не вариант для меня.

— Тебе нужно украсть Мали у Монти, — говорю я ему.

Он позволяет весу упасть и захлопнуться внутри машины. — Нет.

— Просто выслушай меня.

Но он даже не собирается. — Я не буду этого делать, чувак. Ты видел его дом. Он может буквально дать ей все, чего она когда-либо хотела. Я не могу конкурировать с этим, и я не собираюсь пытаться.

— Чушь собачья, — усмехаюсь я. — Она хочет тебя. Она всегда чертовски хотела тебя. Ты просто слишком упрям, чтобы позволить себе увидеть это. Но меня беспокоит даже не это. Нам просто нужно увести ее нахрен подальше от этого придурка.

Он вздыхает, хватает полотенце и вытирает им лоб. — Я думал, ты позволил этому дерьму уйти.

— Я пытался, но не могу.

Другого пути нет. Я не могу сказать ему ничего, что заставило бы его понять мою ненависть к Монти, кроме правды. И он единственный, кто может помочь мне избавиться от этого ублюдка раз и навсегда.

— Я собираюсь тебе кое-что сказать, но мне нужно, чтобы ты пообещал, что не будешь освобождать своего внутреннего «преступника», — говорю я серьезно. — Твоя задница должна держаться подальше от тюрьмы, так что не нарушай свой испытательный срок. Мы собираемся сделать это дерьмо правильным образом. Или, по крайней мере, незаметным способом.

Это привлекает его внимание. — Что это?

— Кэм, — нажимаю я.

Его глаза закатываются. — Да, да. Никого не бить. Понял. Что это?

Я делаю глубокий вдох, и когда я выдыхаю, вместе с ним раскрывается секрет, который я хранил. — У него есть секс-видео с Лейкин.

— Что? — возмущается он. — Что, блядь, ты имеешь в виду, что у него есть запись секса с Лейкин? Он прикасался к моей сестре?

Тряхнув головой, я убираю волосы с лица. — Нет. На ней мы с Лейкин. Пока мы шныряли по окрестностям, Монти позволил нам позаимствовать его лодку. Я должен был догадаться, что он что-то задумал, но я был слишком поглощен всем этим, чтобы осознать это. Оказывается, он установил на ней скрытую камеру и записал все это. Это доказательство того, что он угрожал мне.

Колено Кэма дергается, и я могу сказать, что он сдерживает желание разорвать его в клочья. — И я предполагаю, что она не знает об этом?

— Я не сказал ей, — признаю я. — Теперь я понимаю, что должен был. Она бы никогда больше не заговорила с ним, если бы знала, но для этого слишком поздно. Если я сейчас об этом заговорю, она просто подумает, что я все выдумываю, потому что он мне не нравится. Не говоря уже о том, что я скрывал это от нее.

Он издает смешок и смотрит на меня. — Ты не лажаешь по мелочам, не так ли?

— А я когда-нибудь делал иначе? — шучу я. — Хотя, честно говоря, наверное, лучше, чтобы она не знала, на случай, если все станет плохо. Невиновность по незнанию.

— Нет, ты прав. — Его голова опускается, и он замирает на секунду, затем он швыряет свою бутылку с водой через комнату. — Этот гребаный придурок. Он сделал это дерьмо, а потом имеет наглость вести себя так, как будто мы все друзья?

Мне нужно обуздать его, прежде чем он сделает что-то, о чем я пожалею, рассказав ему в первую очередь. Не поймите меня неправильно, я бы ничего так не хотел, как избавиться от этого куска дерьма, но не ценой потери моего лучшего друга.

— Мы должны относиться к этому с умом, — говорю я ему. — Он может быть просто титулованным богатым ребенком с проблемами личных границ, но это не значит, что у него нет связей.

— Однако ему это дерьмо с рук не сойдет.

— Этого не будет. Мы собираемся придумать способ заставить его заплатить за это, но это должно быть так, чтобы не подвергать опасности никого из нас — особенно Мали. Я не знаю, что она делает или насколько он ей нравится, но она в опасном положении.

Впервые с начала этого разговора Кэм выглядит менее взбешенным и более обеспокоенным. Он довольно хорошо сдерживает себя, когда дело касается ее, но это не значит, что она не одна из тех, о ком он заботится больше всего. Если бы мне пришлось гадать, после того, что произошло той ночью с Айзеком, я бы сказал, что она сравнялась с Лейкин за первое место.

— Если он что-нибудь с ней сделает, правила, о которых мы только что договорились, вылетят в окно. — В том, как он говорит со мной, нет никакого блефа. Каждое слово, слетающее с его губ, означает, что он говорит искренне. — Мне все равно, если я проведу остаток своей жизни, гния в тюремной камере.

Я тяжело вздыхаю. — Никто не сядет в тюрьму, и она не пострадает. Нам просто нужно найти правильный способ справиться с этим.

Он кивает. — Нет, я знаю. Ты прав. Но прежде чем мы что-либо предпримем, нам нужно найти способ стереть это видео. Таким образом, он не сможет выпустить это и нанести побочный ущерб Лейкин.

— Я пытался. Буквально перепробовал все возможное в Интернете.

— Что это за час самодеятельности? — Он тянется вперед и выхватывает телефон у меня из рук. — Нам нужен настоящий хакер. Кто-то, кто знает, что делает. И Монти - не единственный человек, у которого есть связи.

Он поднимает мой телефон, показывая мне контакт Марка. Я действительно не хотела втягивать его в это. Не тогда, когда так много поставлено на карту. Ему есть что терять, больше, чем любому из нас. Но Кэм прав. Нам нужен кто-то с навыками, которых нет у нас, и если кто-то и знает кого-то, кому мы можем доверять, то это был бы он.

Черт. Я действительно надеюсь, что это дерьмо не обернется неприятными последствиями.

Я вхожу в дверь, чувствуя себя лучше, чем за последнюю неделю - что удивительно, учитывая, что я до сих пор не спал. Возможно, все дело в сексе, которым мы занимались прошлой ночью. Клянусь, мы просто не могли насытиться друг другом. Но я думаю, что дело скорее в том, что Кэм теперь на моей стороне. Что я не один в своей войне против Монти.

Мы доведем этого ублюдка до белого каления.

Как мы и думали, Марк точно знал, с кем связаться. Он не хотел знать ничего, кроме того, что нам нужен хакер, и я его не виню. Мне так больше нравится. Теперь мы просто ждем время и место для встречи с этим парнем.

Я нахожу Лейкин сидящей на острове и пьющей чашку кофе, и она улыбается, когда видит меня.

— Привет. Куда ты убежал? Твоя записка была довольно загадочной.

Пожав плечами, я поцеловал ее в лоб. — Просто пошел в спортзал, чтобы поговорить с Кэмом о некоторых вещах. Извини, если ты волновалась.

Она качает головой, нахмурив брови. — Нет, просто... ты сегодня какой-то другой.

— Я чувствую себя по-другому. — Я подхожу ближе и обнимаю ее. — Я хочу, чтобы ты знала, что Монти больше не будет проблемой.

Она кладет руку мне на грудь и немного отодвигает меня от себя, и по выражению ее лица я вижу, что она думает о самом худшем. Это заставляет меня усмехнуться.

— Не волнуйся. Я ничего ему не сделал. — Пока. — Я просто не собираюсь больше позволять ему доставать меня. Он мне по-прежнему не нравится, и я ему не доверяю, но я доверяю тебе. И это единственное, что имеет значение.

Улыбка, которая растягивается на ее лице, показывает ее облегчение. — Спасибо. — Встав, она крепко обнимает меня, а затем целует. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

В самый неподходящий момент зевок прорывается наружу и заставляет меня прервать поцелуй. Лейкин хихикает, когда я надуваю губы. Я хочу поцеловать свою жену, черт возьми.

— Ты в порядке? — удивленно спрашивает она.

Я киваю, закатываю глаза и снова зеваю. — Я в порядке. Я просто плохо сплю после нашей ссоры.

— Я понимаю это. Я тоже. — Она берет свой телефон с острова и что-то набирает на нем, затем кладет его. — Что ты скажешь, если мы пойдем обниматься в постель и посмотрим фильм? Ты можешь попытаться вздремнуть.

— Разве тебе не на работу через несколько часов?

Ее телефон звонит, и она улыбается, взглянув на него. — Нет. Только что попросила Блейка заменить меня.

Спасибо тебе, Блейк.

Моя ухмылка расширяется, когда я беру ее за запястье и тяну к лестнице, поскольку нести ее на руках сейчас, вероятно, не в интересах каждого из нас. Но день, проведенный в постели с моей девочкой, должен с лихвой исправить это.

И когда я лежу, обхватив ее руками, я понимаю, что нет в этом мире вещи, которую я бы не сделал, чтобы защитить ее. Даже если она сама не верит, что нуждается в защите.

Мне кажется, что я снимаюсь в каком-то малобюджетном фильме про «секретную службу». В таком, где ты переодеваешься и отправляешься в секретное место. Когда Кэм получил ответ от хакера, он позвонил мне и притворился, что ему нужна моя помощь с чем-то в баре. Я ненавижу врать Лейкин, но мне пришлось. Если бы она узнала, что мы на самом деле затеяли, она бы вышла из себя.

И я, скорее всего, потеряю ее.

Кэм следует инструкциям в сообщении, стучит дважды, потом трижды, потом один раз. Проходит минута или около того, но дверь наконец открывается. Парень, стоящий по ту сторону, совсем не такой, каким я его себе представлял. Всегда представляешь себе хакеров как компьютерных ботаников. Но только не этот.

Он выглядит как обычный студент колледжа, в клетчатых пижамных штанах и с прической в стиле «я только встал с постели». Единственное, что говорит мне о том, что мы находимся в правильном месте, - это массивная компьютерная установка, которую я вижу из дверного проема.

— Вы друзья Марка? — спрашивает он.

Кэм кивает. — Да. Я так понимаю, ты...

Но он не может закончить предложение, потому что парень немедленно шикает на него и жестом приглашает нас зайти внутрь. Когда он закрывает дверь, кажется, что мы только что вошли в какую-то комнату страха. Он запирает по меньшей мере шесть засовов и три цепочки.

— Простите, — бормочет он. — Когда ты делаешь то, что делаю я, ты, как правило, наживаешь себе врагов.

И снова малобюджетные фильмы.

— Все в порядке, чувак, — говорит ему Кэм. — У меня будут проблемы, когда ты начнешь запирать вещи, которые мы не можем открыть.

Парень выдавил из себя смех. — Да, ничего из этого.

Становится тихо, и это никак нельзя назвать комфортным. Но, к счастью, он хлопает в ладоши и направляется к своему компьютеру.

— Так, так. — Он садится и начинает печатать. — Я скажу, что мне не нравится, что ты настоял на том, чтобы быть здесь, когда я это делаю. Или тот факт, что этот парень - сын сенатора.

Что за черт? — Ну и что? Ты заставил нас проделать весь этот путь, чтобы сказать, что не собираешься этого делать?

Оборачиваясь, он смотрит на меня без эмоций на лице. — Да. Я выдал свое секретное местоположение, хотя мог бы сказать все через текстовое сообщение.

Когда он закатывает глаза и возвращается к тому, что делал, Кэм посмеивается. — Мне нравится этот парень.