Картинка в волшебном фонаре

Глава пятая

Четвертого октября все городские газеты сообщили о создании спецгруппы расследования, поскольку окончательно утвердилась версия об убийстве художника Нитты, проживавшего в квартале Сакасита. Крупным шрифтом были набраны доклад помощника инспектора Кинуи о ходе расследования, а также информация о том, что предполагаемым убийцей является мужчина средних лет в пиджаке мышиного цвета, с которым столкнулась служащая лавки певчих птиц Мидори поблизости от места происшествия.

Таким образом, началось открытое следствие по делу об убийстве Нитты.

Информация, помещенная в газетах, обязывала их отныне ежедневно сообщать читателям о ходе расследования. О том, успешно ли оно развивается, можно догадаться по величине шрифта, а заинтересованность самой газеты обычно определяется количеством строк, которые посвящены событию.

Обыватели нарасхват покупали газеты: сообщение об убийстве художника интересовало их больше, чем приевшиеся сообщения о начальниках отделов или депутатах, скрывшихся, присвоив крупную сумму денег.

Когда дело заходит в тупик, открытое расследование считается более эффективным, поскольку в этом случае можно рассчитывать на содействие населения. Это подтвердил, в частности, инцидент с убийством школьницы в Коива, когда, наряду с полицией, в расследование включались газеты, а также местное население, и преступника удалось обнаружить в короткий срок.

Для общего руководства группой по расследованию убийства Нитты из Полицейского управления был направлен инспектор Мамия, и Кинуи перешел к нему в подчинение.

Штаб группы обосновался на втором этаже полицейского отделения Оцука, в той самой комнате, которую несколькими днями ранее занимала группа расследования убийства молодой женщины в Дзосигая. Отсюда, из окна на втором этаже, виднелась роща храма Гококудзи.

Вечером во время ужина с Кинуи его начальник Мамия, отложив в сторону вечерний выпуск газеты, сказал:

— Послушай, все газеты до мельчайших подробностей публикуют твою информацию о расследовании и лишь одно обходят молчанием.

— Что же это?

— Типографию в Сэтагая и ее владельца.

— Ага, я специально не говорил об этом.

— Почему?

— Прежде всего, у владельца типографии и его жены Такако — алиби. Кроме того, я сам пришел к выводу, что к убийству они не причастны. Ядовитые химикалии, взятые Митой на предприятии "Такэда сэйхан" для экспертизы, оказались по составу иными, чем яд, которым был отравлен художник. Что касается Такако, то я убежден: она приходила к своему бывшему мужу из чистых побуждений. А ее нынешний муж, владелец типографии, вполне добропорядочный человек, я бы сказал, джентльмен. Скоро мы получим полную информацию от Миты, но, по моим предположениям, эта супружеская пара не замешана в убийстве. С другой стороны, судя по материалам вечерней газеты, мы вскоре столкнемся с новым поворотом событий, связанных с именем Нонаки. Думаю, он должен вот-вот объявиться, если не замешан в убийстве Нитты.

— Вы имеете в виду статью о нарушении закона о нравах?

— Да, раз об этом заговорили в газетах, он выйдет из своего убежища. И тогда мы получим новые сведения о его контактах с Ниттой.

Кинуи вспомнил слова детектива Миты о том, что Нонаку и Нитту может связывать некий общий секрет.

Сейчас Мита был занят выяснением алиби владельца типографии, утверждавшего, будто второго октября в часы, когда совершалось убийство, он находился в питейном заведении в Сибуя. Другой детектив, Тани, разыскивал Нонаку.

Группа расследования была увеличена до десяти человек.

Пятого октября около восьми тридцати утра служащий Тэраи шел через рощу парка Сатоми, что в районе Кокуфу-дай. Он направлялся из общежития в северной части парка в магазин оптовой торговли бумагой "Цукада". Парк раскинулся в километре к северу от плотины, перегородившей реку Эдогава, которая протекала как раз на границе между Токийской префектурой и префектурой Тиба.

Здесь находились развалины древнего замка Сатоми, окруженные густым лесом из дубов, дзелькв и литокарпусов. Среди леса попадались большие ямы — следы раскопок древних могильников, — в которые легко мог свалиться путник, мало знакомый с этой местностью. Должно быть, поэтому в сумерки люди старались обходить лес стороной. Вплотную к парку примыкали жилые дома, в одном из которых оптовый торговец Цукада устроил общежитие для молодых служащих.

Обычно Тэраи шел на работу вдоль шоссе, по которому ходил автобус, но в то утро почему-то решил пересечь парк — наверно, чтобы сократить путь.

В начале парка был небольшой чайный павильон, где гуляющая публика могла закусить и отдохнуть. Обычно он работал по воскресеньям и в праздники, но в тот день был закрыт.

Миновав чайный па вильон, Тэра и углубился в дубовую рощу, которую пересекала едва заметная тропинка. Он пошел в сторону видневшейся издалека огромной дзельквы, но, не дойдя метров десять, остановился: у самого ствола лежал человек, по-видимому, он спал. Подойдя поближе, Тэраи вскрикнул от ужаса. Лицом кверху, на выступавших из земли огромных корнях лежал страшно изуродованный труп мужчины. Его лицо представляло собой кровавое месиво — должно быть, его долго и жестоко избивали. Левый глаз был приоткрыт, изо рта к горлу и груди протянулась струйка крови, которая кое-где запеклась, приобретя черно-бурый цвет. Одежда изорвана в клочья. На труп было страшно глядеть.

Едва не теряя сознание, Тэраи кинулся прочь, пересек дубовую рощу в обратном направлении, выскочил на шоссе и остановился лишь у полицейского поста второго квартала Кокуфудай.

Дежурный полицейский тут же информировал начальство, и около девяти тридцати на место происшествия прибыли сотрудники полицейского отделения в Итикава и представитель местной прокуратуры.

Вокруг уже собрались любопытные. Попросив их удалиться, на приличном расстоянии от трупа натянули веревку и приступили к тщательному исследованию окружающей местности. Сотрудник полицейского отделения отозвал Тз-раи в сторону и стал подробно расспрашивать, как он обнаружил труп, одновременно записывая его показания.

Тем временем прибыл эксперт, который занялся обследованием трупа. Возраст убитого — лет тридцать семь-тридцать восемь. На лице и затылке, поближе к уху, — .две глубокие раны, нанесенные дубинкой или иным тяжелым предметом. Судя по обширности ран и их глубине, убийца обладал недюжинной силой. После того, как пострадавший свалился от первых ударов, его, по-видимому, продолжали долго и жестоко избивать, пока он не скончался.

— Похоже, со времени убийства прошло много времени, — пробормотал один из полицейских.

— Убийство совершено прошлым вечером часов в восемь или девять, — подтвердил эксперт.

Вскрыв скальпелем некротические пятна и места подкожных кровоизлияний, возникших в результате повреждения таза и ключицы, и тщательно исследовав их, эксперт пришел к следующим выводам:

1. Преступление совершено одним или двумя лицами; смерть наступила накануне, часов в шесть-семь вечера от нанесенных пострадавшему ран; убит ли пострадавший здесь или в другом месте — окончательно определить невозможно; скорее всего, убийство совершено там, где обнаружили труп, иначе на траве остались бы следы крови, когда его сюда тащили; с другой стороны, убийство совершено около шести часов, когда еще только начинает смеркаться, поэтому сомнительно, чтобы преступники пошли на такой риск в парке, где можно встретить гуляющую публику.

2. Возраст убитого — тридцать шесть-тридцать семь лет; рост — сто шестьдесят пять сантиметров; похож на служащего или чиновника; крупный нос; в заднем кармане брюк обнаружен кожаный бумажник коричневого цвета и две тысячи триста иен; визитных карточек, записной книжки и других вещей, подтверждающих личность погибшего, не обнаружено; на трупе шерстяной костюм серого цвета, один или два раза сдававшийся в чистку — на внутренней стороне воротника имеется пришитая красными нитками метка "Тоно"; на коленях брюк обнаружены две дырочки, прожженные табаком сигареты.

Сотрудники полицейского отделения Итикава немедленно приступили к выяснению личности убитого и к розыску преступников. Одновременно они запросили помощь в отделениях Кацусика и Комацукава, а также информировали о случившемся Полицейское управление.

В одиннадцать часов в штабе группы, расследовавшей убийство художника Нитты, раздался звонок. Инспектор Мамия взял трубку.

— Беспокоит начальник первого сыскного отдела Полицейского управления. Кажется, у тебя там проходит мужчина в пиджаке мышиного цвета. Какой его возраст?

Узнав, что у телефона сам начальник первого отдела, Мамия подтянулся и даже оправил пиджак.

— Так точно, проходит! Его видела одна девушка. Показала, что ему лет тридцать семь-тридцать восемь.

— Утром из полицейского отделения Итикава сообщили об убийстве мужчины в сером костюме. Убийство зверское, нанесено более десяти ран, лицо изуродовано до неузнаваемости.

— Минуточку, господин начальник, сейчас передам трубку помощнику инспектора Кинуи.

Кинуи, не отводивший взгляд от телефона, схватил трубку.

— Кинуи слушает…

— Сегодня около восьми тридцати утра в Итикавском парке Сатоми обнаружен зверски убитый мужчина, — повторил начальник. — По данным экспертизы, со времени убийства прошло десять часов, возраст примерно тридцать семь лет, по-видимому, служащий. Отличительная особенность — крупный нос. В настоящее время сотрудник Мацуми вместе с полицейским из Итикавы занимается выяснением личности убитого. Информация от Мацуми еще непоступала. Но я вдруг вспомнил, чтау вас под подозрением похожий мужчина…

— В сером костюме? С большим носом? — возбужденно повторил Кинуи. — Господин начальник, а при нем найдены какие-нибудь вещи?

— Только кожаный бумажник коричневого цвета, а в нем две тысячи триста иен.

— Очень похоже, что он и наш подозреваемый — одно и то же лицо, — возбужденно воскликнул Кинуи. — Во всяком случае я немедленно выезжаю в Итикаву.

— Труп находится в третьем хирургическом отделении районной больницы. Вскрытие еще не производилось… Кстати, кто эта девушка, которая видела подозреваемого?

— Она служит в лавке певчих птиц, зовут Мидори.

— Захвати ее с собой для опознания трупа, я предупрежу об этом начальника итикавского отделения.

— Слушаюсь. — Кинуи положил трубку и, обернувшись к Мамия, сказал: — Предполагаю, что убит наш подозреваемый. Сообщив о господине в пиджаке мышиного цвета, газеты оказали нам медвежью услугу. С вашего разрешения, я прямо сейчас поеду в Итикаву, по дороге захвачу Мидори. — Он пошел было к двери, потом вернулся. — Господин Мамия, если убийца Нитты и труп, найденный в парке Сатоми, одно и то же лицо, дело становится серьезнее, чем нам показалось сначала. Не исключено, что ниточки могут далеко протянуться.

— Понимаю, — многозначительно произнес Мамия. — Кстати, захвати с собой и Миту.

Мита тут же вскочил со стула и, сверкая глазами, вытянулся перед Кинуи, словно овчарка, которую поманили куском мяса.

Когда они подъехали к лавке певчих птиц, Мидори стояла на пороге и занималась чисткой клеток, в которых содержались бентамки. Дома был и хозяин лавки Исаку. Кратко объяснив, зачем им понадобилась 'Мидори, Кинуи усадил ее в машину.

— Я боюсь, господин полицейский, — всхлипывая, прошептала Мидори.

— Ничего не поделаешь, — уговаривал ее Кинуи. — Ведь никто, кроме тебя, не сможет опознать этого человека.

"А если она не опознает, — с беспокойством подумал он, — ну что же, попытаемся сделать все, что возможно".

Миновав районы Касуга, Мацуи, Ивамото, машина выскочила на подвесной мост в Комацукава. Прошло всего полчаса с тех пор, как начальник первого сыскного отдела позвонил Кинуи.

— Мидори, ты, кажется, говорила, что у Нитты был бумажник? — спросил Кинуи.

— Да.

— Расскажи, как он выглядел.

— Кожаный бумажник коричневого цвета. Сравнительно новый.

— Господин помощник инспектора, — вмешался в разговор Мита. — А ведь если на том бумажнике, который найден в заднем кармане трупа, обнаружат отпечатки пальцев Нитты, личность убийцы будет доказана.

— Безусловно, — подтвердил Кинуи, стараясь не выдать охватившего его волнения.

Тем временем машина миновала мост Итикава. Впереди показалась заправочная станция. Шофер сразу за ней резко повернул, направо и вскоре остановился у старых военных казарм, в которых теперь размещалась районная больница. Разглядывая три параллельно друг другу стоявшие корпуса, Кинуи вспомнил, что однажды уже побывал в этой больнице, но запамятовал, по какому случаю.

Пройдя по пропахшему хлоркой длинному коридору третьего хирургического отделения, Кинуи, сопровождаемый Митой и Мидори, открыл дверь в мертвецкую, на которую указала ему проходившая мимо сестра.

Там уже собрались сотрудники полицейского отделения в Итикаве и местной прокуратуры.

— Привет, старина! Давненько мы не встречались. — К Кинуи подошел человек небольшого роста с красным, лит цом — помощник инспектора Мацуми, присланный из Полицейского управления. — А это та девушка, о которой говорил начальник отдела?

— Она самая.

— Проходи сюда, поближе, — обратился он к Мидори, нерешительно переступавшей с ноги на ногу.

Мужчина в белом халате, по-видимому, врач, отогнул белую простыню, приоткрыв лицо трупа, лежавшего на железной кровати. Мидори замерла, с ужасом глядя на изуродованное лицо.

— Этого ли человека ты встретила в день убийства господина Нитты? — мягко спросил Кинуи.

— Н…не знаю, — содрогаясь всем телом, произнесла Мидори. — Ведь у него так разбито лицо.

Стоявшие рядом полицейские переглянулись. В самом деле, чего можно требовать от девушки, которая лишь мельком видела человека три дня тому назад, да еще в сумерки.

К тому же ей показали не лицо, а окровавленную лепешку. Но Кинуи не терял надежды.

— Мидори, а тебе не кажется знакомой эта одежда? — спросил он, указывая на серый шерстяной костюм с пятнами крови, лежавший сбоку от трупа.

— Да, на том господине был именно такой костюм, — прошептала девушка.

— Ну, а что ты скажешь об этом бумажнике? — спросил один из полицейских, развернув на ладони носовой платок. — Не было ли у господина Нитты такого же?

— Был-был, — оживилась Мидори. — В точности такой же кожаный бумажник коричневого цвета.

Все облегченно вздохнули. Свидетельство Мидори имело важное значение для опознания преступника.

— Ну-ка, отправь бумажник на экспертизу и пусть выяснят, нет ли на нем отпечатков пальцев Нитты. — Старший по званию полицейский подозвал молодого сотрудника и передал ему завернутый в платок бумажник. Тот взял его и поспешно выбежал из мертвецкой.

— Личность убитого выяснили? — спросил Кинуи, подойдя к Мацуми.

— Нет еще. — Мацуми устало поглядел на него. — Химчистку нашли. Владелец подтвердил, что костюм сдавал человек солидный, лет тридцати семи-восьми, не чета нынешней сопливой молодежи. Думаю, в скором времени узнаем, кто он был и откуда родом.

— Если считать, что этот человек убил Нитту, то почему расправились с ним? Чего-то не поделили? Но уж слишком жестоко с ним обошлись — так изуродовать можно из мести… — сказал Кинуи.

— Перед твоим приходом мы как раз говорили об этом и пришли к выводу: тут замешан не один человек, а целая группа. По какой-то, пока нам не известной причине они пробрались к Нитте в мастерскую, расправившись с ним, забрали бумажник и успокоились, решив, что не оставили никаких следов. Потом узнали из вечернего выпуска газеты о человеке в пиджаке мышиного цвета, с которым близ места происшествия случайно столкнулась Мидори. Тогда они, опасаясь разоблачения, убили его. А чтобы его не узнали, изуродовали ему лицо. Правда, они не подумали насчет отпечатков пальцев, и в этом их ошибка… А наш начальник отдела оказался молодцом. Его план удался на славу. Остальное дело времени.

Слушая объяснения Мацуми, Кинуи молча глядел на труп, потом сказал:

— И вы считаете, что убийство совершено в парке Сатоми?

— По всей вероятности так, хотя, с другой стороны, никто из опрошенных не смог с уверенностью утверждать, будто видел, как входили в парк подозрительные лица, а также человек, внешностью похожий на убитого.

В самом деле: несмотря на проведенный полицейскими итикавского отделения тщательный опрос местных жителей, никто из них не заметил в парке подозрительных лиц; Выше уже отмечалось, что место, где было совершено убийство, находилось в роще, в отдаленной части парка Сатоми. Чтобы пройти в парк, обычно пользовались асфальтированным шоссе, по которому ходил автобус. Причем по обе стороны шоссе почти впритык друг к другу стояли жилые дома. В шесть-семь вечера, когда предположительно убийцы появились в парке, люди само собой еще не спали, и кто-нибудь должен бы обязательно их заметить либо услышать стук ботинок на шоссе или чьи-то голоса. Тем не менее тщательный опрос местных жителей ничего не дал. В домах, расположенных вдоль шоссе, проживали большей частью служащие. Автобус здесь курсировал до одиннадцати вечера. Полиция опросила всех, кто возвращался автобусом домой и выходил на этой остановке. Ответ был однозначный: ни одного человека подозрительной внешности не заметили. Может быть, преступники проникли в парк с другой стороны? Была еще одна тропинка, которая пересекала парк с севера, где находилось общежитие служащих оптового магазина "Цукада", и вела она к чайному павильону. Но о ней знали лишь здешние жители и воспользоваться ею могли лишь те, кто прекрасно ориентировался в этой местности.

Кинуи и Мита проводили Мидори до автобусной остановки, а сами решили прогуляться по парку Сатоми. Они пересекли шоссе и пошли по аллее, которая вела к парку. Миновав кафе и китайский ресторанчик, они двинулись вдоль домов, пока не уперлись в больничную ограду. Здесь был перекресток, от которого дорога расходилась в трех направлениях.

— Парк от нас справа, а куда же ведет эта? — пробормотал Мита, глядя на дорогу, довольно круто спускавшуюся вниз.

Он остановил шедшую им навстречу молодую женщину с корзинкой продуктов и спросил:

— Не скажете ли, куда ведет эта дорога?

— Прямо к реке Эдогава.

— Благодарю. — Мита поклонился. — Значит, в парк можно попасть и с этой стороны, — сказал он Кинуи.

Они повернули направо и пошли в сторону парка. Минут через десять они приблизились к воротам небольшого храма.

— Ясно, через эти ворота можно пройти в парк, — сказал Мита.

Миновав храмовый двор с чайным павильоном и площадкой для прогулок, они вышли к холму, по которому вилась узкая тропинка. Над ней, словно шатер, нависали заросли бамбука. Далее тропинка углублялась в рощу из падубов и дзелькв.

— Господин помощник инспектора, — заговорил Мита, — если будет доказано, что убийца Нитты и убитый в этом парке — одно и то же лицо, каким образом можно увязать эти два происшествия?

— Я и сам сейчас об этом думаю, — пробормотал Кинуи.

Тропинка забирала в гору. Роща кончилась, и они вышли на площадку, откуда открывался чудесный вид на окрестности. Площадка там и сям была изрыта ямами — судя по всему, здесь вели раскопки старых захоронений. В ямах играли дети.

— Там, внизу, должно быть, река Эдогава, а место, где найден труп, чуть поодаль в лесу, — сказал Мита.

— Погляжу на реку. — Кинуи закурил и подошел к изгороди, отделявшей, площадку от крутого спуска к реке," заросшего мелколесьем. Река плавной дугой огибала холм, почти вплотную приближаясь к парку. Вдалеке виднелся маленький городок Коива, а ближе сюда — дамба и пологий берег, поросший травой.

Итак, Токио и Итикава — две префектуры, граница между которыми проходит по реке Эдогава. "Не исключено, что ниточка, связывающая убийство в Сакасита и парке Сатоми, тянется через эту реку", — подумал Кинуи, закуривая сигарету. Он долго еще глядел в сторону Токио, потом перевел взгляд на "зеленую траву, которой заросли пологие берега реки.

А в это время детектив Сакатани из полицейского отделения Итикава пытался отыскать нужного ему таксиста. К счастью, в городе действовали лишь два таксопарка с правом обслуживания пассажиров в районе станции "Итикава такси" и "Эдогава дзидося". Было уже одиннадцать, когда Сакатани зашел в контору "Эдогава дзидося", помещавшуюся в одноэтажном здании барачного типа. Изложив цель своего визита, он с надеждой поглядел на водителей, которые, разложив принесенную из дома снедь, собирались приступить к позднему завтраку. Он даже не поверил, когда к нему обратился таксист с квадратным лицом.

— Помнится, одного пассажира я как раз высадил примерно в шесть тридцать недалеко от станции Кёдзе в Коку-фудай. Развернувшись, я поглядел вслед пассажиру — он шел вдоль реки Симма в сторону Эдогавы.

— В сторону Эдогавы? Вы не ошиблись?

— Нет-нет! Я еще удивился: с чего этот человек, на ночь глядя, идет к эдогавской плотине — там и людей в это время нет, а ведь спешил, видно, по делу, иначе зачем бы ему брать такси на такое короткое расстояние. В той стороне — шлюз, а если по дороге и встречаются редкие дома, то к реке они все стоят задворками.

— Какого он возраста — не обратили внимания? — спросил Сакатани, глядя, как таксист наливает себе чай.

— Года двадцать два-двадцать три… Еще запомнил, что на нем был темный пиджак.

— А в руках он нес что-нибудь?

— Вроде бы под мышкой у него был портфель.

— Портфель?

— Да, черный портфель.

— А этот пассажир с вами о чем-нибудь говорил?

— Нет. Когда садился в такси, только сказал: "В Кокуфудай", а дальше за всю дорогу — ни слова. Я обратил внимание на его длинное лицо и чуть визгливый голос.

— Когда он пошел в сторону реки Эдогава, вы ничего особенно не заметили?

— Нет, уже стемнело. Помню, он шел быстро, чуть приподняв плечи, будто сердился на кого-то. — Таксист умолк, с любопытством разглядывая детектива.

— Благодарю.

Сакатани бегом вылетел из конторы, сообщил по телефону начальству о разговоре с таксистом и направился в управление пожарной охраны. Среди сослуживцев он пользовался репутацией сообразительного и скорого на решения работника. Поэтому немудрено, что он сразу обратил внимание на пожарную каланчу, возвышавшуюся у моста через реку Симма.

"Неисключено, что дежурный на каланче видел, в каком направлении шел тот мужчина", — подумал он.

Войдя в контору, он поинтересовался, здесь ли пожарник, дежуривший накануне с шести вечера.

— Здесь. Он как раз сменяется в семь часов. Значит, и вчера дежурил до семи.

— Нельзя ли с ним повидаться?

— Сейчас вызовем. — Сотрудник управления снял телефонную трубку.

— Мне бы хотелось самому подняться на каланчу — ни разу не был, — остановил его Сакатани.

Сотрудник улыбнулся и сообщил по телефону дежурному пожарнику, что сейчас к нему поднимается гость.

— С той стороны есть винтовая лестница, — объяснил он детективу.

Сакатани вышел наружу и стал взбираться по винтовой лестнице. Высота каланчи была метров пятьдесят. Около сорока метров над землей, на специально оборудованной застекленной площадке дежурил пожарник — мужчина лет сорока, краснолицый, плотного сложения. Он осматривал местность с узкой — всего в шаг шириной — галереи, опоясывающей площадку..

С трудом переведя дыхание, Сакатани спросил:

— Извините, что беспокою вас во время работы. Меня интересует, вы случайно не заметили вчера вечером мужчину лет тридцати в темном пиджаке, направляющегося в сторону плотины?

— В котором часу?

— В половине седьмого — так сказал таксист, который его привез.

— Ага, он был среди тех молодчиков. — Пожарный подвел его к стороне галереи, откуда была видна река Эдога-ва. — Взгляните, там шлюз, а дальше — плотина. За плотиной к северу виднеется дом с красной черепичной крышей, позади него — лодочная станция.

— Ага, вижу. — Сакатани поглядел вниз. С этой точки открывался широкий обзор от итикавского берега реки Эдогава, до подвесного моста, по которому ходили электрички. Все было отчетливо, но мелко, как на картине, наблюдаемой с птичьего полета. Однако в эту минуту Сакатани не привлекал прекрасный вид, открывшийся перед его глазами. Его заинтересовали слова пожарника, сказавшего "те молодчики".

— Этот мужчина с кем-то встретился на плотине?

— Он ли или кто другой — не знаю. Только эта троица вела себя странно.

— Их было трое?! — Сакатани глядел на пожарника так внимательно, словно собирался просверлить дыры на его лице.

— Я обратил на них внимание, наверное, после шести. Время запомнил потому, что готовился сдавать смену, — начал свой рассказ пожарник. — Не знаю, откуда они пришли, но вижу — двое поднимаются с берега на плотину. Оба в белых куртках, а у одного — еще ибелый колпак на голове. Видите, в той стороне труба — там хлебозавод компании

Ямасина. Я и решил: не иначе, эти ребята с хлебозавода. Так вот, они вдвоем тащили здоровенный мешок. Знаете, такие бывают с пшеничной мукой — должно быть, мешок был тяжелый — они с трудом управлялись. А когда добрались до плотины, отсюда, со стороны шлюза, появился мужчина в темном пиджаке и стал размахивать портфелем — подавал знак. К тому времени уже стемнело — даже вода в Эдогаве стала серой. Они встретились на плотине, стали вокруг мешка, и все глядели в сторону реки. Меня это не особенно удивило: хлебозавод рядом, а они в белых куртках — значит, оттуда. Спустя минут двадцать, со стороны итикавского моста к ним подошел еще один мужчина — тоже в пиджаке. Их стало уже четверо. Моя обязанность — вовремя заметить пожар, а в остальном: мое дело — сторона. Но все же меня разобрало любопытство: куда они тащат мешок — может, своровали и решили продать на черном рынке? И я продолжал еще некоторое время наблюдать за ними. — Пожарник умолк.

— И что было дальше? — Нетерпеливо спросил Сакатани.

— Ну, дальше пришло время сдавать в семь часов смену. Спускаясь вниз, я еще раз взглянул на плотину — там уже никого не было.

— А в какую сторону они пошли — не заметили?

— Наверное, к хлебозаводу. Уже совсем стемнело и даже тех, в белых куртках, было не разглядеть.

Страшная догадка мелькнула в голове у Сакатани: кто поручится, что в мешке из-под муки они не прятали труп?. Наверное, они некоторое время тащили его вдоль Эдогавы и проникли в парк со стороны реки, а может, хватаясь за корни кустарника, взобрались вверх по склону к площадке на холме, а оттуда — к роще, где был найден труп. Вряд ли кто-либо из гуляющей публики оставался в тот вечерний час на плотине — темно и к тому же холодно. А эти молодчики как раз и дожидались там, на плотине, пока стемнеет. Потом сняли с себя белые куртки — и кто их разглядит в темноте. Территория хлебозавода граничит с рекой, и к тому же она недалеко от парка. Они оказались сообразительными, вырядившись рабочими пекарни.

Простившись с пожарником, Сакатани буквально скатился вниз по крутым ступенькам винтовой лестницы, пересек железнодорожную линию близ станции Кёдзё и помчался к хлебозаводу.

Войдя в контору, он рассказал о людях в белых куртках, тащивших по плотине мешок.

— Странно, — удивился конторский служащий. — Вчера этого не могло быть, потому что весь персонал хлебозавода — и я в том числе — выезжали на коллективный отдых к храму Сюндзэндзи.

— Выезжали на отдых? — растерянно переспросил детектив.

— Да, у нас принято дважды в год — весной и осенью — устраивать для рабочих пикник на деньги, собранные сотрудниками компании. Нынче отправились чуть раньше, чем обычно. Мужчины поехали все до единого, а из женщин только двое остались дома. Что до мешка с мукой, то воровство здесь исключено. У нас есть свой склад, и кладовщик выдает муку только по специальным квитанциям. Вы говорите, будто двое тащили мешок на плотину. Уверяю вас — это не с нашего хлебозавода. Он, правда, выходит задворками к реке, но там такая высокая ограда, что перелезть через нее выше человеческих сил. Можете сами удостовериться.

Полученная информация не вполне устраивала Сакатани. Но, с другой стороны, кто кроме самих сотрудников хлебозавода мог знать о коллективной поездке на отдых? Да и всегда в таких случаях в пекарне могли оставить одного-двух рабочих. Так что появление в этот день бандитов в белых куртках не показалось бы подозрительным, встреть их кто-нибудь на дороге. Тот факт, что настоящие рабочие не могли появиться с мешком муки в день, когда все уехали на пикник, укрепил подозрение Сакатани: в мешке был труп.

Толкнув ногой дверь конторы, он вышел наружу и помчался докладывать начальству. Все полицейские, кроме помощника инспектора Мацуми, были в разгоне.

Мацуми с интересом выслушал Сакатани, потом сказал:

— И все же странно: как около шести тридцати труп оказался в мешке? По времени не получается. Результаты вскрытия есть?

— Пока еще нет, но при предварительном осмотре на месте, где был найден труп, эксперты пришли к выводу, что убийство было совершено между пятью и шестью часами.

— Вот как? Ну что же, посмотрим, что покажет вскрытие.

Сомнительным казался и тот факт, что никто, кроме дежурного на пожарной каланче, не видел четверых мужчин на плотине. Тем более, что двое из них были в приметных белых куртках, а один — даже в белом колпаке. Непонятно, как такое могло случиться. Чтобы уяснить это, Сакатани решил тщательнейшим образом обследовать местность.

Дорога через плотину реки Эдогава от моста Итикава до холмов позади Кокуфудай не слишком оживленная. Правда, невдалеке есть жилые дома, но все они расположены фасадами в противоположную сторону, к тому же участки вокруг домов огорожены высокими сплошными заборами. На самой плотине лишь в летнее время можно встретить гуляющую публику, вышедшую насладиться вечерней прохладой, но в октябре с реки поднимается пронизывающий ветер и тогда уже не до прогулок. А в последние дни настолько похолодало, что владелец лодочной станции был вынужден закрыть ее — желающих кататься на лодках не стало. Отсюда можно предположить, что в тот вечерний час, когда на плотине появились четверо мужчин, там никого не было. Из ближайших домов их тоже нельзя было увидеть, поскольку дома располагались в низине. С отдаленного противоположного берега, со стороны Коива, люди на плотине казались не более крупных бобов. Теперь Сакатани стало Понятно, почему эту четверку смог заметить лишь дежурный пожарник с каланчи.

Тем не менее он обошел все окрестные дома, но безрезультатно. Никто не видел четверых мужчин, из которых двое были в белых куртках.

Сакатани вернулся в полицейское отделение, едва волоча одеревеневшие ноги.

— Я слышал, что на хлебозаводе никого не было — все отправились на пикник, — обратился к нему Мита.

— Это так, но пожарник с каланчи не мог все это придумать. Он видел их.

— Что-то за этим кроется — так по крайней мере считают Мацуми и Кинуи, — понизив голос и оглядываясь на курившего одну сигарету за другой начальника, сказал Мита. — Я согласен с тобой: такую деталь, как белый колпак, пожарник придумать не мог. Кстати, какой величины был мешок, который несли эти люди, не имеющие, по-видимому, никакого отношения к хлебозаводу?

— Пожарник говорил о мешке с пшеничной мукой. Их бывает три вида — большие, средние и малые. Кроме того, есть еще мешки с импортной мукой — они другого размера. Как я выяснил, в пекарни обычно завозится мука в больших мешках. Правда, трудно утверждать, будто этот мешок был из-под пшеничной муки. Это пожарник так посчитал, поскольку его несли люди в белых куртках, которых он принял за рабочих пекарни. Но меня интересует другое: почему они остановились на плотине и довольно долго там оставались, поглядывая на противоположный берег реки?

— Наверное, им нужно было выиграть время. Ну и что же насчет мешка?

— Я снова побывал на хлебозаводе компании Ямасина и попросил показать мне мешки, в которых им завозят муку. Большие — туда вполне можно запихнуть человека. Пожалуй, они его прикончили, а потом затолкали в мешок, — сказал Сакатани. — Но загвоздка в том, когда было совершено убийство. Эксперты еще не сообщили результатов вскрытия? Если придерживаться версии насчет трупа в мешке, то мужчину в сером костюме должны были убить не позднее пяти часов.

— Пока никаких сведений от экспертов не поступало. Мацуми не выдержал и Сам отправился в больницу.

В этот момент на крайнем столе резко зазвонил телефон. Пожилой полицейский, прислушивавшийся к их разговору взял трубку.

— Слушаю. Вам нужен господин Мацуми? Его нет — он как раз к вам пошел… Господин Кинуи? Он здесь, сейчас передам трубку.

— Экспертиза? — спросил Кинуи, крепко прижимая трубку к уху.

— Да, можете радоваться, отпечатки пальцев на бутылке с соком в мастерской художника совпадают с отпечатками убитого, найденного в парке. Странно, что на бутылке очень четко отпечатались все пять пальцев… Кстати, вскрытие показало, что убийство совершено примерно в четыре часа. Это несколько отличается от первоначального предположения. Обнаружен также след давнего перелома локтевого сустава. По-видимому, покойник в юности занимался спортом и получил травму. Теперь, думаю, вам легче будет выяснить личность убитого.

"Ну, наконец, кое-что проясняется!" — обрадовался Кинуи.

— Мита, — Кинуи весело хлопнул его по плечу. — Все в порядке, этот человек убил художника Нитту. Я сейчас побегу докладывать инспектору Мамия. А ты оставайся здесь, на связи. Сакатани! Продолжай розыск, теперь время убийства известно, и оно не противоречит времени появления на плотине этих молодчиков с мешком. Не исключено, что будет объявлен совместный поиск, а наш штаб перенесут в Полицейское управление.

Отдав приказания, Кинуи, чуть ли не пританцовывая, обогнул стол и выскочил наружу.

В штабе розыска его уже ждал Мамия, получивший из управления последние сведения.

— Ну и что теперь получается? — спросил он, собрав вокруг своих, слегка навыкате, глаз множество мелких морщинок.

— Главное — мы выяснили, что убийца художника Нитты был ликвидирован, поскольку шайка оказалась под угрозой разоблачения. Я в этом не сомневаюсь. Кто они и чем занимаются — нам пока неизвестно. Во всяком случае, первой их жертвой стал Нитта, а потом они убрали и исполнителя. В парке, где нашли труп, орудия убийства не обнаружено. Вокруг мы не заметили также каких-либо следов борьбы или сопротивления — ни смятой травы, ни сломанных кустов. В связи с этим люди из Итикавского отделения склоняются к версии, что убийство совершено в другом месте, после чего труп-был доставлен в парк Сатоми.

— Значит, с ним расправились где-то в Токио?

— По-видимому. Но возникает вопрос: почему первой жертвой был избран Нитта? И еще: Нитта был отравлен неизвестным химическим веществом циановой группы, а лицо его убийцы так изуродовали, что родная мать не узнает. Зачем?

— Неужели так изуродовали?

— Глядеть страшно! — Кинуи вспомнил, как вместе с Митой они привезли Мидори в мертвецкую для опознания, и даже переменился в лице.

— Так. — Мамия со свистом втянул в себя воздух. — А ведь этот Нитта, изготовлявший картинки в своем волшебном фонаре, был художником, человеком искусства. Странно, где могли пересечься пути его и преступников?

— Я тоже думал об этом, но так ни к чему и не пришел… Скажите, а вы видели странную картинку, которая осталась в мастерской художника?

— Нет.

— Она чем-то напоминает то ли логово зверя, то ли гнездо птицы. Там в беспорядке рассыпаны птичьи перья и приклеена купюра в тысячу иен.

— В самом деле, странная картинка!

— Безусловно, несведущим людям трудно понять, какой замысел вкладывал художник в эту картинку, но меня заинтересовало другое: по чьему заказу он ее изготовил? Должно быть, некто намеревался ее использовать в своих целях. А может, все это связано как раз с теми, кто его прикончил?

— Ты так считаешь?

— Эта мысль только сейчас мне пришла в голову. И кажется, Хамото прав: надо поглубже копнуть связи, которые были у Нитты. Кроме того, мы постараемся как можно быстрее выяснить личность человека, труп которого найден в парке Сатоми, — Кинуи внимательно поглядел в глаза Мамия, ища одобрения.

— Что до Нонаки, то, на мой взгляд, не следует прекращать розыск, поскольку, мол, убийца Нитты найден. Тани выяснил что-нибудь новенькое о его местонахождении?

— Как раз перед твоим приходом поступили сведения, что Нонака скрывается где-то в Асакусе. Тани пытается его разыскать через распространителей порнографических фото.

"Навряд ли оба убийства — дело рук этих жалких торгашей порнографией — такие не пойдут на мокрое дело. Скорее, тут замешана более серьезная группа преступников, которая и Нонаку использует в своих целях", — подумал Кинуи. Он плюхнулся в кресло и почувствовал, как страшная усталость охватывает все тело. Внезапно перед его глазами всплыло лицо Хамото…