Карточный домик Путина

Кремлевские сидельцы

Нравится ли вам якобинский террор? Скорее всего эта страница в истории Франции не вызывает у вас большого восторга. А каково ваше мнение о Великой Французской революции?

Это событие, которое определило на сто с лишним лет историю Европы, породив героический миф, без которого современная Франция немыслима. Да что, Франция? Италия, Латинская Америка, Россия, все испытали на себе влияние французского революционного мифа, впитали его в свою историю, культуру, в свои представления о республиканских политических институтах.

Вы можете сочувствовать участи Марии-Антуанетты и другим аристократам, отправленным на гильотину революционными трибуналами, но даже авторы трогательных семейных биографий последних французских королей не решатся предложить народу республики отменить праздник 14 июля, дату неразрывно связанную с историей революции.

Российская власть пошла именно таким путем. Она пытается отменить историю, выкорчевать из массового сознания мифы, порожденные революцией 1917 года, чтобы забить опустевшее пространство чем-то новым, более пригодным для решения её текущих задач.

Например, идеологией государственного патриотизма, имперской ностальгией, тщательно очищенной от всякой примеси революционного мессианства и классового сознания. Метод замещения далеко не нов. Христиане строили свои храмы на месте языческих капищ, а свои празднования назначали примерно на то же время, что и языческие фестивали.

Большевикам удалось успешно заместить Рождество праздником Нового Года, который вобрал в себя почти все рождественские ритуалы, лишив их религиозно-символического содержания (впрочем, ещё вопрос, насколько это содержание сознается на Западе, где Рождество превратилось в настоящую оргию покупок). Заботу кремлевского начальства о наших мозгах можно понять. Ведь если не внушить народу, что нынешний порядок вещей является единственно возможным, люди, чего доброго, захотят его изменить. Но у российских чиновников есть одна, принципиально неразрешимая проблема.

Для создания нового героического мифа нужны новые подвиги. И герои, совершившие подвиги не на экранах телевизора, а в реальности, на глазах миллионов соотечественников. Вернее, нужны миллионы героев, совершающих миллионы реальных подвигов на глазах друг у друга — из них-то и складываются собирательные образы святых, богатырей и великих революционеров. У сегодняшней России побед нет. Потому и не может быть собственных праздников. Что нам, в самом деле, праздновать?

Очередную годовщину бомбардировки грозненского рынка ракетами «воздух — земля»? Или священный для каждого россиянина день, когда мировая цена на нефть достигла 60 долларов за баррель? Вот и приходится властям копаться в прошлом, выискивая даты, которыми можно было бы «заместить» революционные праздники.

7 ноября отменить, а на его место поставить что-то новое, примерно в то же время, но обязательно пораньше, иначе народ непременно по инерции отпразднует сперва старый праздник. Ведь появление новой священной даты могут, с похмелья, и не заметить! Тут уж в полной мере дала себя знать извечная русская стихия бюрократического идиотизма. Дату искали как попало, не слишком вникая в содержание собственной истории (у меня давно возникло подозрение, что отечественные державные патриоты историю родной страны не только не знают, но и не слишком ей интересуются).

В общем, с днем национального единства вышла накладка. Назначили праздновать 4 ноября, в честь освобождения Москвы от польских интервентов в 1612 году. А в 1612 году в этот день, как назло, никакого освобождения Москвы не было. Просто день был как день. В Китай-городе постреливали, поляки сидели в Кремле, Минин занимался кассой, а князь Пожарский следил за дисциплиной в своем дворянском ополчении. Участники похода на Москву, наверное, сильно удивились бы, если бы узнали, что именно этот, ничем не примечательный день, был выбран потомками из всей их богатой событиями эпохи для национального праздника.

Дата 4 ноября не возбуждает воображение, а организуемые властями помпезные празднования лишь усугубляют общее осеннее уныние. Заранее ясно, что людей, которые празднуют 7 ноября, будет больше, сколько бы денег ни потратили на официальные мероприятия, сколькими бы автобусами ни свозили массовку в центр столицы. Официальный праздник отмечать будут только по приказу и только за деньги.

7 ноября будут отмечать, потому что это действительно великий день истории, нравится это кому-то или нет. Для тех, кто ненавидит большевиков, есть возможность 7-го ноября ничего не праздновать. Но даже для самого ярого антикоммуниста дата 4 ноября не имеет позитивного смысла: праздновать нечего. Идеологический бой с тенью Русской революции режим Путина проигрывает. И чувствует это.

Именно потому власти, говоря бытовым языком, «срываются на хамство»: коммунистам и другим представителям «красной оппозиции», которые по традиции проводят 7 ноября свои мероприятия, шествие обещают запретить. Новый государственный праздник приходится защищать с помощью полицейской дубинки.

Обитатели современного Кремля, похоже, чувствуют себя примерно так же как польские «кремлевские сидельцы», прекрасно сознавшие, что вся их власть опирается только на силу, и на страх перед ней. Но власть, которая ничем кроме грубой силы не может аргументировать свои действия, добиться может только одного: она провоцирует насилие.

2005 г.

Почему Россия не Панама

Удивительно, как по-разному формируется в разных странах общественное мнение. Стоило в международной прессе появиться данным об офшорных счетах премьер-министра Исландии, как на острове разразился правительственный кризис. Толпы возмущенных граждан вышли на улицы, а телевидение показало беспомощно оправдывающегося главу кабинета, который что-то лепетал, путая исландский язык с английским, а несколькими часами позже подал в отставку.

Американцы пока что успокаивают себя тем, что в «панамских документах» не упомянуто ни одного гражданина США, но это, похоже, не надолго. Готовится к выходу новая серия разоблачительных материалов, которые специально адресуются американской публике. Лондонская «The Independent» предположила, что эти разоблачения могут принести Берни Сандерсу ключи от Белого Дома. Даже если Хиллари Клинтон и её семья там не будут упомянуты, ничего хорошего им это не обещает: ведь бывшая первая леди лоббировала торгово-инвестиционное соглашение с Панамой, превратившее это небольшое латиноамериканское государство в идеальный офшор, куда можно прятать деньги политиков и бизнесменов, уклоняющихся от налогов в более крупных странах.

Западная пресса просто захлебывается от сенсационного восторга — коррупция вообще любимая тема либеральной публики. На неё можно всегда списывать системные пороки капитализма, находя конкретного крайнего. Другое дело, что и читающая публика не лыком шита. Она тайно догадывается, что насквозь коррумпирована сама система. А потому прогноз английской газеты насчет Сандерса может оказаться не таким уж ошибочным. Дело не в том, что говорила мадам Клинтон про Панаму, а в том, какие принципы кандидат защищает.

Иное дело у нас в России или на Украине. Никто особенно не возмущается и не переживает. Разоблачения, которые кажутся страшным откровением на Западе, для нас — давно общее место. Все это знают, все много раз слышали. И ждут куда худшего.

Ну, да, нашли офшорные счета друзей Путина. Какой-то музыкант с виолончелью. И пресс-секретарь Дмитрий Песков, тот самый что справлял шикарную свадьбу на роскошной средиземноморской яхте и щеголял какими-то смешными часами за сотню тысяч евро. А вы что, хоть на минуту сомневались, что у нашего президента есть друзья и у этих друзей есть офшорные счета? Нет, конечно!

Ну, воруют. Все воруют, снизу доверху. Ну, вывозят из страны деньги. Открыли Америку! Все это знают, всем это известно. И ни сторонников, ни противников действующей власти это всерьез не волнует, потому что и те и другие понимают, что это и есть норма российского капитализма.

Пожалуй, было бы в России сенсацией, если бы у людей из президентского окружения в Панаме счетов не обнаружили. Но и это бы говорило только об одном — наши предпочитают другое место и другие банки. По соображениям климата, транспортной доступности или просто эстетики.

Некоторую пикантность панамской истории, конечно, придает сочетание украинских и российских фамилий.

Выходит, что Дмитрий Песков и правитель Украины Петр Порошенко обслуживались в одной и той же финансовой компании. Но опять же, о том, что у кремлевских и киевских элит никогда не прекращался — несмотря на любую «геополитику» — общий бизнес, писали уже неоднократно.

Может быть это европейцев шокирует, но не нас. По большому счету, разве это такая уже беда — вместе отмывать неизвестно откуда взявшиеся деньги и общими усилиями уходить от налогов? Поставки из России военного оборудования и запчастей для украинской армии в разгар военных действий в Новороссии — это куда более серьезное дело. Но ведь и это не вызвало особого потрясения. Патриоты погрустили, либералы позлорадствовали и все остались при своем.

Нет, Россия не только не Панама, но и не Исландия. Это у них там, на острове нет ни истории, ни культуры, нет даже ни одного достойного сатирика. Нашему народу, который дал миру Гоголя и Салтыкова-Щедрина, остается только смеяться. Бедные, наивные скандинавы! Как серьезно они всё это принимают, как близко к сердцу! Они не знали, что власть только для того и существует, чтобы «пилить бабки». У нас же это знает каждый школьник. И именно потому политический порядок в стране пока стабилен. Такими мелочами, как скандалы и разоблачения его не пошатнешь. Вся российская власть вместе с оппозицией это просто один большой скандал.

Если бы в России нашелся хотя бы один влиятельный политик любого окраса, который бы интересовался именно властью как таковой, видя в ней инструмент для реализации каких-либо (пусть и сомнительных) целей или амбиций, а не способ присосаться к кормушке, то этот деятель уже давно совершил бы успешный государственный переворот или устранил бы своих соперников каким-либо иным, более мирным путем. Но в том-то и дело, что среди российской элиты, по крайней мере, в её московско-питерском составе ни одного такого человека нет. Нет у них воли к власти, есть только жадность к деньгам. Что, может быть, и к лучшему. Ведь автор подобного переворота совершенно не обязательно оказался бы гуманистом, патриотом и прогрессистом.

Что касается низов общества, то они по-настоящему возмутятся лишь в том случае, если власть начнет обижать котов. Даже собаки, если судить по общественному мнению, не могут мобилизовать подобного сочувствия. Только котики! И непременно пушистые. Потому что коты, не обладающие достаточно степенью пушистости, в России тоже уважения не вызывают, это я могу утверждать с полной уверенностью.

Нет, народное восстание в современной России возможно лишь при одном обстоятельстве — если президентский кортеж на полном ходу врежется в переходящих улицу пушистых котов.

В этом случае я власти не завидую. Народный гнев будет страшен. И тут уже никакая национальная гвардия не поможет.

Тем более, что национальные гвардейцы у нас тоже любят котов.

2016 г.

Боги жаждут

Программа реновации в Москве предполагает выселение из своих домов почти полутора миллионов человек. Последний раз нечто подобное предпринимал Пол Пот в Кампучии. Хотя Собянин, конечно, не Пол Пот. Он не жил во Франции, не увлекался Руссо и не ходил в семинар к Самиру Амину...

Многие журналисты уже заметили, что если бы кто-то специально поставил перед собой задачу создать в нынешней и без того накаленной социальной обстановке условия для развития протестного движения с разветвленными структурами, объединяющими людей по месту жительства, то ничего лучше, чем попытку массового одновременного сноса пятиэтажек, всё равно бы не придумали. Создаются почти идеальные условия для массовой мобилизации. Обещаниям власти никто не верит, поскольку все знают, как эти обещания постоянно нарушают. А главное, сами чиновники постоянно путаются в показаниях, поправляют себя, явно что-то скрывают и регулярно попадаются на вранье.

Критическими статьями, анализирующими проект реновации, уже пестрит интернет, так что подробно останавливаться на этом нет необходимости. Списки, публикованные мэрией, говорят сами за себя.

«Развалюх», которые давно ждут сноса, в этом списке не оказалось. Зато туда угодили здания, считающиеся выдающимися с архитектурной точки зрения, дореволюционные дома и добротные постройки сталинской эпохи, дома, созданные по индивидуальным проектам.

«Чтобы не понести убытки, — отмечают специалисты, — девелоперам нужно будет построить в полтора-три раза больше жилья на месте сносимого. Таким образом, в срединном поясе Москвы поселится до трех миллионов новых жителей, а попавшие под реконструкцию кварталы надолго превратятся в зону большой стройки. Если новая застройка будет высотной, облик города может полностью измениться, а все исторические панорамы Москвы будут окончательно искажены. Внешний вид новых домов тоже вызывает у экспертов вопросы, так как правительство разрешило массово использовать экономичные типовые проекты».

Про качество новых квартир говорить не приходится. Вопреки рекламе, современные здания строятся не слишком основательно, а по многим параметрам уступают даже сооружениям хрущевской эпохи.

Даже если бы мы поверили в полную и безупречную искренность начальства, пришлось бы признать, что многие обещания, сделанные чиновниками, технически невыполнимы — по крайней мере в те сроки, которые ими названы. Можно теоретически переселить всех граждан, теряющих своё жилье, в новые квартиры, которые будут не хуже ни по качеству зданий, ни по размерам, ни по местоположению. Подобное переселение, основанное на неукоснительном соблюдении всех интересов и прав граждан, может быть и пошло бы на пользу городу, только сроки для этого потребовались бы совершенно иные.

Приходилось бы двигаться очень медленно, расчищая площадку за площадкой, переселяя дом за домом, учитывая все обстоятельства, создавая новые парки, детские площадки, реорганизуя транспортную инфраструктуру, строя новые станции метро, обустраивая помещения для мелкого бизнеса, формируя новую экономическую и культурную среду для города. Закончить подобную программу удалось бы примерно к середине текущего века к всеобщей радости будущих поколений.

Но в данном случае речь идет о чем-то совершенно ином. И здесь главное — освоить неимоверно большие деньги в неимоверно короткие сроки.

Такими темпами и по таким правилам можно устроить только разгром. Столичные власти в собственном городе действуют как вандалы в захваченном Риме — схватить и утащить всё, что можно, разрушив и испортив по ходу дела всё, что мешает. Фактически нашествие варваров.

Ясно, что в основе всего проекта лежит безудержная жажда наживы, пересиливающая любые рациональные соображения, включая даже политические. Жадность оказывается сильнее чувства самосохранения. Огромная сумма в три с половиной триллиона рублей, в которую оценивают проект специалисты, буквально застит глаза. Это же почти в 100 раз больше, чем «Зенит-Арена», это по меньшей мере дюжина мостов в Крым... И Москва здесь уже ни при чем. Ни один город, даже самый богатый, покрыть такие расходы не в состоянии, так что заплатить за банкет должна будет вся страна.

Всё тут ясно и просто кроме одного. Почему сейчас?

Рассуждения о том, что аппетит приходит во время еды, а люди наглеют постепенно, по мере того как обнаруживается безнаказанность их действий, конечно, верны. Но это не объясняет качественный скачок в масштабах происходящего. Если вчера спокойно воровали на дорожном строительстве или на расширении тротуаров, не выходя за рамки привычной рутины, то на сей раз резко меняются и ставки, и правила игры. Что произошло?

Разворачивающуюся перед нашими глазами драму невозможно понять, если не учитывать общую логику системного кризиса. Говорят, что когда боги хотят кого-то погубить, они лишают его разума. Но если всё же поискать более рациональное объяснение, то становится ясно: внезапный приступ политического и экономического безумия у правящего класса вызван тем, что обычные условия воспроизводства нарушены.

Те правила, по которым система жила и благополучно поддерживала себя в течение многих лет, больше не работают. Критически не хватает ресурсов, решительно не получается действовать привычными методами. Надо что-то менять.

Начинаются отчаянные импровизации, выдающие отсутствие психологической готовности к переменам и отсутствие моральных принципов, позволяющих уловить границы допустимого и недопустимого. Именно в тот самый момент, когда народ беднеет, власти в каком-то приступе агрессивного безумия пытаются отнять последнее. Не потому, что они ненавидят своих сограждан, а потому, что самим не хватает.

Политэкономия текущего кризиса сводится к тому, что для поддержания экономического и социального равновесия (в том числе и внутри правящего класса) требовался постоянный избыток ресурсов, обеспеченный постоянно растущими ценами на нефть. Как только цены перестали расти и стабилизировались на не самом низком, но явно недостаточном для данной системы уровне, началось постепенное разложение. Не только экономическое, но и морально-политическое.

Демонстрируя неспособность системы продолжать игру по правилам, кризис подталкивает различные группы элиты к тому, чтобы наспех пересмотреть правила и воспользоваться происходящим, пытаясь не только компенсировать свои потери, но и урвать что-то новое. И непременно побыстрее. Ведь кризис — это неминуемо ускоряющийся процесс, когда важно не упустить свой момент. Вопрос о быстроте решений и действий становится не менее важен, чем вопрос о выгоде. Правда, принимаемые впопыхах решения то и дело оказываются контрпродуктивными и даже идиотскими. Но это уже не важно. Как в известном анекдоте: «Зачем думать? Прыгать надо!»

Однако непременно допрыгаются. Боги свою часть работы сделали. Правящие круги явно утратили остатки здравого смысла и способность учитывать последствия своих решений. Не только долгосрочные и среднесрочные, но даже и немедленные. Они сами своими действиями создают ситуацию необратимого хаоса.

2017 г.

Ф

Медведев и Аль Капоне

Знаете ли вы, на чем погорел знаменитый американский гангстер Аль Капоне? Это почти все знают — на налогах. Власти не могли его поймать много лет, пока не подловили на неуплате налогов, после чего главарь преступного мира Чикаго сел всерьез и надолго в тюрьму Алькатрас.

Однако в действительности речь шла не о налогах. Речь шла о недвижимости. Чикагский гангстер деньги, нажитые своим преступным трудом, вкладывал в различные объекты по всему городу, которые он записывал на третьих лиц. Формально ему ничего не принадлежало. И тем не менее никому из тех многочисленных людей, на которых имущество было записано, не пришло бы в голову отжать в свою пользу данную собственность. Всякий, кто рискнул бы на такую попытку, неминуемо закончил бы свою жизнь на дне Великих Озер. Так что Аль Капоне не имел основания сомневаться в лояльности своих доверенных лиц.

Винить в собственных неприятностях он мог только самого себя. Когда в одном из купленных им зданий вспыхнул пожар, он бросился собирать народ тушить огонь, крича, что горит его собственность.

Слышали это десятки людей, так что у полиции проблем с поиском свидетелей не было. И Аль Капоне сел за неуплату налогов с принадлежавшей ему недвижимости.

А какое всё это имеет отношение к нашему премьер-министру Дмитрию Анатольевичу Медведеву?

Может быть и никакого.

Но вот беда, Фонд борьбы с коррупцией, возглавляемый Алексеем Навальным, утверждает, что огромная собственность, записанная на бизнесмена Илью Елисеева и возглавляемые им фонды, принадлежит в действительности премьер-министру. Глава правительства сперва молчит, потом как-то неуклюже оправдывается, не отрицая сказанного напрямую, а затем на сцену выходит сам Елисеев, который в интервью газете «КоммерсантЪ» заявляет, что вся собственность и в самом деле его, ну, или принадлежит контролируемым им фондам. И поместье в Мансурово, и особняк в Плесе и даже вилла в Тоскане, по которой, если верить интервью, бродят привидения эпохи позднего Ренессанса...

И Елисеев не только говорит об этом журналистам. Он подает в суд на Алексея Навального. Так что очень скоро, надо думать, заручится официальным судебным решением, подтверждающим его права.

В общем, если Дмитрий Анатольевич и имел когда-то какое-то отношение к этой собственности, то сейчас он может с ней раз и навсегда попрощаться.

Елисеева за его действия и заявления не только никто не накажет, но наоборот похвалят. И сам премьер должен будет его поддерживать. Ведь бизнесмен спасает репутацию главы кабинета министров. И даже самого правительства. А репутация, как известно, стоит дорого!

Забавно, что Алексей Навальный, вдохновляемый либеральными идеями, несмотря на весь свой обличительный пафос, на частную собственность покуситься не решился. И слово «конфискация» так и не произнес. Слово это для него слишком страшное, слишком якобинское и даже, в некотором смысле, напоминает про революционные события столетней давности, о которых благонамеренные российские оппозиционеры не могут вспоминать без ужаса.

А между тем, похоже, конфискации начались сами собой и уже идут полным ходом. Ни один чиновник, записавший свои добросовестно наворованные миллионы, здания и предприятия на подставное лицо, уже не может быть уверен, что дотянется до этого имущества после того, как потеряет должность или окажется под огнем общественной критики. И даже в том случае, если владельцем всего этого богатства является собственная любимая жена, все может обернуться не самым лучшим образом. Потому что женская любовь переменчива, а развода у нас в стране никто ещё не отменял.

Аль Капоне не нужен был формальный статус, чтобы его боялись. В отличие от него российские чиновники вряд ли кого-то смогут напугать и наказать после того, как утратят свои правительственные и административные позиции. Собственность будет отжата окончательно и бесповоротно. Боятся у нас государства. А отдельный чиновник, сколь угодно злобный и жадный, никому у нас не страшен.

Рано или поздно историки выяснят, насколько полными и справедливыми были обвинения Навального в адрес премьера. Что касается суда, то в его решении не заинтересован сейчас, по большому счету, ни Медведев, ни Навальный. Выиграет лишь один человек — Илья Елисеев, чьи права теперь будут надежно защищены законом.

И как бы потом ни складывалась дальнейшая судьба Дмитрия Медведева, не видать ему больше ни домика с уточкой, ни замка с привидениями.

Итак, процесс конфискации собственности коррупционеров уже начался. Только, к несчастью, переходит это конфискованное имущество не к народу, не к государству, а из из рук чиновников в частные руки «удачливых бизнесменов». Либеральных оппозиционеров это несомненно должно радовать.

Что же касается других граждан, настроенных менее либерально, то для нас очевидно, что серьезная борьба с коррупцией должна предполагать в качестве главного, принципиального и основного требования именно конфискацию собственности, нажитой незаконным путем, вне зависимости от того, какими юридическими схемами все эти операции прикрываются и кто становится итоговым выгодоприобретателем на конце коррупционной цепочки.

2017 г.

Тролли, боты, идиоты

Обнаружив, что общество на дух не принимает повышение пенсионного возраста, власть взялась за обработку общественного мнения. Не знаю, сколько денег на это было выделено, какие пиар-команды сформированы, но результаты пока не впечатляют. Людей убедить не удается просто потому, что всё говоримое правительственными пропагандистами явно, очевидно и наглядно противоречит не только собственному жизненному опыту любого человека, живущего в России, но элементарной логике.

Главный аргумент, приводимый правительственными чиновниками, состоит в том, что, повысив пенсионный возраст, они дают людям возможность трудиться дольше. Лощеные господа с откормленными мордами и ухоженные дамочки с телеэкранов пытаются, запинаясь и путаясь, объяснить пользу труда рабочим, врачам, учителям или фермерам. Элегантная госпожа жалуется в эфир, что ей стыдно показывать пенсионное удостоверение в 55 лет. Мадам, вас никто не принуждает! Не показывайте. Говорите, что вам хоть 35, хоть 15 лет. И если уж на то пошло: не хотите оформлять пенсию — не оформляйте. Закон не принуждает. Он лишь дает право выйти на пенсию тем, кто в ней нуждается.

Да, господа пропагандисты! Помогите Пенсионному фонду первыми. Подпишитесь под обязательством о добровольном отказе от пенсии. Будьте первыми, подайте пример шахтерам, грузчикам, водителям грузовиков!

Однако дело даже не в том, у кого какой труд. Говорящие головы старательно делают вид, будто забыли, что в среднем россияне и так работают до 65-67 лет! Если вы хотите и можете трудиться (а в большинстве случаев у вас всё равно нет иного выхода), вы будете это делать. Никто не препятствует. Пусть топ-менеджер «Роснефти» Михаил Леонтьев не переживает. Даже при сохранении нынешнего законодательства его никто не сможет уволить, когда он оформит пенсию. Если, конечно, более высокое начальство не решит почему-либо от него избавиться. В этом случае всё равно уволят. Независимо от возраста и заслуг.

Всё просто. Россияне работают столько, сколько физически могут. Но при нынешнем законодательстве им после 55 или 60 лет соответственно дают небольшое денежное пособие, называемое у нас «пенсией по возрасту», и некоторые льготы (субсидии по жилищно-коммунальным платежам, бесплатный проезд в транспорте). Сейчас эти деньги и льготы хотят отобрать. Сначала у тех, кто ещё не успел. Потом доберутся уже и до работающих пенсионеров. Об этом уже договорились.

Проблема пенсии в России — это не проблема возраста. И не проблема людей, которые не могут либо не хотят работать. Это проблема тех, кто работает.

Из людей, получающих пенсии, у нас легально трудится не менее 40% (неофициально — гораздо больше). Эти люди продолжают формировать поступления в Пенсионный фонд. При этом мы имеем Фонд национального благосостояния, который по уставу должен финансировать дефицит Пенсионного Фонда. Там больше четырёх триллионов рублей. Этих денег хватит на оплату существующих дефицитов в течение 15-20 лет! А ещё нам что-то плетут про профицит бюджета (1 - 1,3 триллиона рублей). Денег нет? Да если при таком (уникальном в Европе) положении дел власть не может обеспечить достаточный для жизни уровень выплат оставшимся примерно 20 миллионам пожилых людей, ответ один — деньги куда-то делись. Куда?

Вы же сами их украли, господа!

И именно поэтому никакого примирения не будет, не будет никакого компромисса.

Вопрос о пенсионной реформе — вопрос классовый, ибо он определяет жесткое и непримиримое противостояние тех, кто трудится и тех, кто крадет наши деньги, паразитирует на нашем труде.

Вы можете, господа, выпустить на просторы интернета и в телевизионный эфир любые полчища троллей и ботов, это вам не поможет.

Россияне добродушны, терпимы и политически пассивны. Но они, по крайней мере, в большинстве своём — не идиоты. Люди умеют считать не только до трех, но и до шестидесяти.

2018 г.

Тень Суркова

Политологи (и все кому не лень) обсуждают статью Владислава Суркова, опубликованную в «Независимой газете». Смеялись весело и от души. В самом деле: текст помощника президента, изобилующий высокопарными выражениями и странными словосочетаниями, явственно говорил об отсутствии у человека какого-либо контакта с реальностью и свидетельствовал о том, что представления его о стране, где он живет и даже некоторое время стоял у руля, являются, по меньшей мере, весьма смутными, почерпнутыми в основном из реакционных философских трактатов двухсотлетней давности.

Однако причины подобной неадекватности как раз и представляют интерес. Недостаточно констатировать, что страной управляют люди, ничего о ней не знающие и не желающие знать. Куда важнее понять, как и почему подобная публика умудряется сохранять свою власть.

Будучи постмодернистом (и в этом смысле типичным продуктом поверхностного отечественного западничества), Сурков считает себя специалистом по «конструированию смыслов». Данная деятельность, к несчастью, находится в прямом противоречии с логикой русского языка, согласно которому смысл существует только в единственном числе. И не случайно. В наших словах и делах смысл либо есть, либо его нет. А конструировать и выдумывать его задним числом (вместо того, чтобы понять, анализируя происходящее), это и есть характерная постмодернистская игра, устраняющая из политики реальное содержание.

Вместо содержательного обсуждения проблем (пенсионная реформа, потеря управляемости, массовое недовольство, деградация промышленности и т. д.) помощник президента философствует на тему особого русского пути, который, впрочем, и не особый вовсе, а является предметом подражания и зависти всего остального мира. Особенность этого пути, по Суркову, в том, что не только демократия, но и работающие государственные институты и даже уважение поданных к власти нам не требуются, поскольку есть религиозное по своей сути доверие и мистическое непосредственное взаимодействие между президентом (которым всегда будет Путин, даже если ныне существующий Путин умрет) и неким «глубинным народом».

К этой категории — «глубинный народ» — надо присмотреться немного внимательнее. Как и все смыслы, сконструированные отечественными постмодернистами, эта категория в основе своей заимствованная, но одновременно вывернутая наизнанку. В основе её лежит понятие «глубинного государства» (deep state), используемое американскими публицистами, склонными к конспирологии. Глубинное государство, по их мнению, представляет собой сеть неформальных связей между спецслужбами, профессиональной правительственной бюрократией и корпоративными элитами. Эта система связей обеспечивает неофициальный и непубличный, но совершенно реальный процесс принятия решений, которые потом тем или иным способом навязываются публичной выборной власти.

Совершенно очевидно, что роль «глубинного государства» в подобных интерпретациях сильно преувеличена и как часто бывает с конспирологией, поиски «тайной власти» как раз помогают замутнить и скрыть из виду весьма неприглядные стороны власти реальной, причем лежащие совершенно на поверхности. А именно прямое лоббирование и подкуп политиков или чиновников крупнейшими корпорациями. Информация об этом лоббировании, о внесенных суммах и договоренностях совершено открыта, доступна и легко отслеживается, но именно о данной стороне дела нам предпочитают не рассказывать.

Тем не менее мы хотя бы знаем из кого состоит глубинное государство, его можно локализовать и оно реально существует, хотя значение его существенно преувеличивается. Напротив, «глубинный народ» Суркова локализовать невозможно. Это не описание какой-то определенной социальной группы, у него нет никаких профессиональных, демографических или локальных характеристик, а есть только характеристики культурные, причем опять же заимствованные из текстов монархических публицистов середины XIX века. Именно эти авторы формировали образ малограмотного, но мудрого русского мужика, консервативного и патриотичного, преданного монархии, терпеливого, покорного и нетребовательного. Реальные русские крестьяне, правда, периодически «выходили из образа» и начинали то усадьбы помещичьи жечь, то чиновников убивать, то и вовсе уходить в разбой или в революцию. Тем не менее эту систему патриархальных ценностей удавалось раз за разом восстанавливать с помощью армейских подразделений, карательных экспедиций, расстрелов или отдельных попыток гуманного управления, пока система не дала основательный сбой в 1905 и не рухнула окончательно в 1917 году. Тем не менее патриархальный крестьянский мир, описываемый монархической публицистикой в сильно идеализированном виде, всё таки реально существовал. А вот «глубинный народ», спрятан где-то так далеко и так глубоко, что его никто никогда не видел.

И не случайно. Этого «глубинного народа», обладающего в XXI веке теми же социально-культурными характеристиками, что и в XVII-XVIII веках, просто не существует.

Даже сильно деградировавшая по сравнению с позднесоветскими временами сегодняшняя Россия представляет собой урбанизированное общество, где пользователей интернета на душу населения едва ли не больше чем в некоторых странах Запада, где потребление давно уже стало (нравится нам или нет) важным поведенческим стимулом, а высшее образование перестало быть роскошью для избранных. Жители больших и средних городов, составляющие огромное большинство нашего населения, — служащие, рабочие, мелкие предприниматели, научные работники, богатые и бедные, мужчины и женщины, интеллектуалы и маргиналы — все эти люди составляют в совокупности весьма разношерстную массу, сложную и пеструю социальную мозаику, нередко приводящую в ступор сторонников упрощенной версии классового анализа. Но единственное, что объединяет данную массу, это то, что никто из её представителей не имеет ничего общего с тем патриархальным «глубинным народом», который существует в воображении идеологов.

Как же тогда быть с официальной пропагандой, которая не просто ретранслирует архаично-патриархальные ценности, но и делает это во всё более агрессивном виде, пытаясь некоторые меры проводить уже на практике (от попыток загнать женщин назад в семью до законов об ограничении свободы интернета)? Вот тут-то мы и подходим к самому интересному. До недавнего времени сила пропаганды состояла как раз в том, что она никак не была связана с реальностью.

Как мы относимся к героям и сюжетам волшебных сказок? Они могут нам быть симпатичны или безразличны. Но в любом случае они не могут вызвать у нас отторжения, ненависти, протеста, просто потому, что не являются частью нашей реальности. Эта фантасмагорическая реальность, сконструированная Владиславом Сурковым и его политтехнологами в начале нынешнего века, остается источником идеологического вдохновения для всех последующих призывов президентской администрации. И хотя самого Суркова на прежнем месте давно уже нет, тень его по-прежнему накрывает виртуальное пространство в котором живут кремлевские обитатели.

На фоне относительного успеха России в 2000-е годы идеологический шум из телевизора воспринимался массами людей с благожелательным равнодушием. Он не только не мешал их жизни, которая выстраивалась по собственной параллельной логике массовой (и на первых порах успешной) адаптации к последствиям рыночных реформ 1990-х, но и воспринимался как своего рода рефрен, контрапункт повседневности. Люди, занятые карьерой и повседневным бытом, с удовольствием слушали с экрана льстивые рассуждения о том, что на самом деле они все как один — патриоты и высоко духовные личности. Индивидуализм рядового потребителя компенсировался рассказами о соборности. Это ни от кого ничего не требовало и ничему не мешало.

Либералы воображали себе битву «холодильника и телевизора», но и это было не более, чем мифом. Холодильник и телевизор существовали в двух параллельных плоскостях, в параллельных реальностях.

Власть видела, что дела идут неплохо, но не понимала — почему. Кремлевские начальники искренне принимали равнодушие и безразличие за поддержку и одобрение. Что, впрочем, было ошибкой лишь отчасти. Ведь безразличие до поры и вправду было добродушным и нетребовательным.

Вторая половина 2010-х резко изменила ситуацию. Ухудшающаяся экономическая обстановка заставила людей взглянуть на происходящее не столько более критически, сколько более внимательно. Социологам, проводящим опросы для ФОМа, ВЦИОМа или Левада-Центра, кажется, будто политические взгляды у людей меняются. На самом деле они появляются. Жители России не переосмыслили свою отношение к власти, у них просто появилось к власти некоторое осмысленное отношение. Точнее, начинает появляться.

И вполне понятно, что это именно такое отношение, которого нынешняя власть заслуживает.

Вот тут-то и случается самое страшное. Не понимая причины происходящего, не осознавая, что пропаганда и раньше работала вхолостую, правящие круги начинают судорожно искать источники своих внезапных идеологических неудач. Поскольку нельзя ни обвинить самих себя, ни признать, что есть объективные, непреодолимые обстоятельства, исправить которые власть не может, не изменив (вернее, не отменив) свои же порядки, они направляют гнев на идейных противников или на безобидные электронные устройства, с помощью которых передается неугодная для начальников информация. Бороться начинают с интернетом.

Если бы наши чиновники и депутаты были людьми хоть немного более грамотными, они бы знали, что и Бастилию, и Зимний Дворец взяли люди, не умевшие ещё пользоваться фейсбуком. Но сегодняшние поклонники Бурбонов и Романовых, похоже, искренне считают, будто нынешние Бастилии будут стоять вечно, если только удастся отключить социальные сети.

Действуя таким образом они достигают обратного эффекта. Пытаясь блокировать мессенджеры, залезая в частную жизнь граждан, принимая всё новые и новые репрессивные законы и произнося лозунги, адресованные воображаемому «глубинному народу», они провоцируют раздражение и политизацию народа реального. Жители России разобщены, не привыкли к самоорганизации и борьбе за свои права. Но провокации власти их пробуждают и потенциально сплачивают.

Однако, есть ещё нечто в самом деле «глубинное», что пока что работает на стабилизацию существующего порядка. Это глубинный страх российского обывателя — не перед репрессивными органами, не перед ФСБ, Росгвардией и полицией, а перед самим собой. Зная собственный опыт и помня хоть немного национальную историю, среднестатистический обыватель не без оснований опасается. что сорвавшись, выйдя за рамки привычного бытового поведения, он может натворить такое, о чем потом сам пожалеет. События на соседней Украине подталкивают к такому же выводу. Формула «нам не нужен Майдан» заменяет сегодня привычную советскую присказку «лишь бы не было войны».

И всё же у страха есть такие же границы, как у терпения. Постоянные и многосторонние провокации власть имущих рано или поздно создадут ситуацию, когда возмущение и презрение станут сильнее любых, даже обоснованных, страхов. Формула «так дальше нельзя» отнюдь не подразумевает, будто потом будет лучше. Она просто констатирует невыносимость текущего состояния.

Собственно это и есть психологическая основа революционной ситуации.

2019 г.

«Открытое правительство» закрыли

Каждый раз, когда заводят уголовное дело на какого-нибудь чиновника, пусть даже и бывшего, Интернет наполняется политологическими версиями. Охранители-оптимисты в очередной, сто первый раз обещают, что начинается война с коррупцией, на этот-то раз уж точно всерьез. Популярные политологи рассуждают на тему извечной борьбы силовиков с либералами, борьбы, в которой силовики всегда побеждают, а либералы всё равно сохраняют все ключевые посты, определяя экономический и социальный курс государства. А более продвинутые и изощренные политологи-кремлинологи составляют сложные схемы, объясняющие, какая группировка во власти усилилась, а какая ослабела.

В итоге все остаются на прежних местах. Коррупционеры — при власти и при кормушке, силовики при оружии, либералы при деньгах, а кремлевские кланы при своих интересах. Выбывают из игры две-три фигуры, которые тут же заменяются новыми (как заменили Алексея Улюкаева на Максима Орешкина) и игра продолжается как будто с прежнего уровня.

Вот и на сей раз в связи с арестом Михаила Абызова и Виктора Ишаева сеть буквально взорвали комментарии. Мы же помним как Дмитрий Медведев поручал Абызову создавать «открытое правительство». А теперь вот и открытого правительства нет, и самого Абызова закрыли. Удар по премьеру Медведеву и либералам? Но как же быть с бывшим губернатором Хабаровского края Ишаевым? Он вроде бы к либеральной клике не относится. Может быть дело в его сотрудничестве с новым губернатором края Сергеем Фургалом? Ведь действующего главу избрали, пользуясь терминологией сотрудников администрации президента, «случайно» (иными словами, без их ведома). Но вроде бы власть не заинтересована дестабилизировать стратегически важный регион, да и сам Фургал не похож на человека, создающего для Кремля особые проблемы.

Разумеется, в условиях, когда все решения принимаются тайно, когда публичная дискуссия не имеет никакого отношения к вопросам, реально обсуждаемым в коридорах власти, очень трудно давать достоверные оценки происходящего. И всё же есть достаточные основания утверждать, что нынешние аресты, как и аналогичные предыдущие акции, не являются актом политической борьбы. Это даже не способ успокоить раздраженное и «жаждущее крови» население. Скорее это симптом болезни, которая время от времени прорывается наружу.

Серьезная антикоррупционная зачистка при сегодняшнем уровне воровства и безответственности в российских верхах привела бы к репрессиям, сопоставимым по масштабам с арестами 1937 года. Другое дело, что успешная борьба с коррупцией не может сводиться к посадкам чиновников. Нужно менять систему, что, как мы прекрасно понимаем, невозможно сделать, пока существует нынешний режим.

Да, в верхах развивается склока, даже драка. Да, есть пострадавшие. Но эта потасовка похожа на борьбу за власть не больше, чем куча-мала в детской песочнице на битву при Фермопилах. Пострадать, кстати, можно и в песочнице из-за неосторожного обращения с совком и кубиком. А тут в ход идут инструменты потяжелее. Оценивая аресты Ишаева и Абызова, колумнист «Новой газеты» Кирилл Мартынов заметил, что «закон и правоохранительные органы используются для сведения счетов на любом уровне, вплоть до самого высшего. Это уголовная война всех против всех».

Оценка совершенно верная. Но в том-то и дело, что подобные стихийные и бессмысленные разборки порождены не противостоянием организованных групп или фракций внутри власти, не их претензиями на конкретные ресурсы, а личными счетами и обидами на фоне общего распада и дезорганизации системы управления снизу доверху.

Перед нами стохастический процесс, не имеющий никакого политического смысла и содержания, агрессивно-хаотичная толкотня, похожая на общение пауков в банке. Нечто такое, что может сопутствовать политике, но само по себе ещё никак не является политикой в понимании Аристотеля, Макиавелли или Гоббса. Не борьба за власть, а просто злобная стычка людей, оказавшихся рядом с властью. Без цели, без правил, без какого-либо сюжета, а потому и без развития.

Кто-то ударил первым, кто-то дал сдачи, кто-то случайно подвернулся под руку. Как у Михаила Зощенко: «А кухонька, знаете, узкая. Драться неспособно. Тесно. Кругом кастрюли и примуса. Повернуться негде. А тут двенадцать человек впёрлось. Хочешь, например, одного по харе смазать — троих кроешь».

Кремлевская политическая кухонька тоже маленькая. И похоже, в последнее время даже ещё больше сокращается в размерах.

Не удивительно, что в итоге всё остается по-старому, ничего содержательно не меняется. Однако не нужно думать, будто наблюдаемый нами процесс останется без результатов. Даже если в поступках людей нет никакого рационального смысла, у них всё равно будут последствия. В данном случае единственным очевидным и долгосрочным последствием является ещё более усиливающаяся дезорганизация системы управления и нарастающая дезориентация чиновников всех уровней. Причастность к власти оказывается сопряжена с риском, а как риск этот уменьшить — непонятно.

Рано или поздно нарастающий кризис верхов обрушит всю административную пирамиду. Но прежде чем это произойдет, хаотические действия представителей правящей элиты сделают положение трудящихся ещё более мрачным. Так что злорадствовать по поводу репрессий, которым подвергаются опальные чиновники, пока нет особого смысла. Что бы они ни натворили, расплачиваться за это всё равно будем мы.

2019 г.

Голосовать и веселиться

Говорят, если боги хотят кого-то наказать, то они лишают его разума. Судя по тому, как в последнее время ведут себя Владимир Путин и люди из его ближайшего окружения, окончательное решение по ним на Олимпе уже принято.

Нужно обладать какой-то удивительно изощренной фантазией или восходить к высокой степени безумства, чтобы предложить на 24 июня совмещение парада со всенародным голосованием на фоне тяжелейшей эпидемии и в разгар тяжелейшего экономического кризиса, когда значительная часть наших сограждан оказалась на грани голода. Да, разумеется, кое-что от щедрот начальства разоренным и оскорбленным россиянам выдают. И по мере приближения роковой даты, на которую, судя по вытекающей из администрации сведениям, назначены празднично-политические мероприятия, обнищавшим согражданам, надо думать, кинут ещё какие-нибудь подачки. При этом чиновники искренне полагают, что в первые дни лета все, кто получит по 10-20 тысяч рублей, сразу же не только закроют все свои долги, но и забудут все унижения, которым они подвергались на протяжении прошедших месяцев. Мысль о том, что у людей имеется память, а их эмоции устроены немного сложнее, чем реакции амебы, не приходит в голову господам из Кремля.

Впрочем, даже если бы эти расчеты были верны, есть большое сомнение, что задуманное получится. Получить у отечественного государства что-либо в полном объеме и вовремя оказывается крайне трудно. И сам этот процесс неминуемо сопряжен с новой порцией унижений, без которых общение граждан с аппаратом власти, похоже, не получается. Позорный провал попыток выдать медикам поощрительные доплаты в мае свидетельствует о том, что чиновники просто не в состоянии в срок и в полном объеме выполнять указания Кремля, а Кремль не в состоянии организовать сколько-нибудь внятную работу собственного аппарата. Об этом очень точно написал бывший губернатор Иркутской области Сергей Левченко, заметивший, что «выплата заработной платы и различных надбавок, это одна из основных и давно отработанных функций бюджета. На уровне регионов выплата зарплаты бюджетникам составляет около половины расходов, иногда чуть меньше. Иными словами, тут процедура, отработанная не просто годами, а десятилетиями, она должна работать автоматически. Почему же в системе здравоохранения появились столь многочисленные сбои? Это говорит о том, что система не только не готова к таким испытаниям, как пандемия, но не справляется уже и с задачами, которые решаются в более или менее штатном режиме».

Недееспособная бюрократия изо всех сил старается сделать хоть что-то, но не знает как. Московская мэрия спекулирует масками, губернаторы копируют столичные указания, не задумываясь об их смысле, а представитель информационного штаба по борьбе с коронавирусом Александр Мясников успокаивает телезрителей, обещая, что «кому положено умереть — всё равно помрут». Оптимистический смысл высказывания доктора состоит в том, что те, кому, по мнению власти, помирать пока не положено, обязаны сами как-то постараться выжить.

Очередную порцию идиотских и бестактных высказываний чиновников мы сегодня получаем ежедневно. И если год назад можно было затевать конкурс на премию имени Марии-Антуанетты, то сегодня делать это уже бессмысленно — слишком много претендентов на первое место.

Неужели они все так быстро и разом поглупели? Вряд ли. Скорее всего находятся в состоянии полной дезориентации, переходящей в панику. Но как известно, многие отчаянные поступки делаются именно в таком состоянии. Агрессия и страх далеко не исключают друг друга. Напротив, они очень часто идут вместе.

Агрессивно-паническое поведение «президентской вертикали» усугубляется необходимостью выполнять договоренности, заключенные в совершенно иных условиях. В том числе — по распилу денег, выделенных на празднование юбилея Победы и проведение всенародного голосования (с соответствующими увеселительными мероприятиями). Да, обстоятельства изменились и выполнение всех этих планов, даже с переносом на два-три месяца, Выглядит абсурдом, но подобные взаимные соглашения между «серьезными людьми» нельзя обнулить без крайне неприятных последствий для всех участников сделки. Обнулять в России можно президентские сроки, а не суммы откатов.

Отчаянная попытка вскочить в последний вагон поезда, который уже сорвался с рельсов и летит под откос, окончится соответственно.

Не сумев справиться ни с экономическим кризисом, ни с параличом бюрократической машины, ни с эпидемией, Кремль предлагает нам 24 июня голосовать и веселиться. Идея восхитительна.

Единственное, что меня во всём этом смущает — я не понимаю, как обстоят дела в психиатрическом отделении кремлевской больницы. Как там с койко-местами после оптимизации?

2020 г.

Голосовать и веселиться

После 13 сентября бессмысленно задавать вопрос «почему Россия не Туркмения», поскольку различия в основном сводятся к более холодному климату. Региональные выборы не просто продемонстрировали новый уровень наглости чиновников, соревнующихся в том, кто припишет себе более высокие результаты, но и завершили ликвидацию умеренно-авторитарной политической системы, существовавшей у нас на протяжении прошедших двух десятилетий. На сей раз фальсификаторы радостно превзошли даже тот уровень беспредела, которым характеризовалось голосование по поправкам к конституции. Губернаторы дружно приписали себе по 80 с лишним процентов, вообще не интересуясь мнением избирателей. Самые скромные приписали себе всего 70%. И лишь Иркутская область остается оазисом демократии с губернатором, вынужденным мириться с унизительным результатом — всего 60% голосов.

Можно, конечно, иронизировать по поводу того, что чем ниже популярность власти, тем выше её показатели на выборах. Но факт очевиден — система радикально изменилась, закрыв все каналы для участия в политике даже для умеренной и системной оппозиции. Выборы в Государственную Думу, запланированные по нынешней схеме, дадут уже предсказуемо «туркменский» результат, при котором говорить о политической борьбе или соревновании нет никакого смысла. Выборы убиты, а мирная протестная активность принципиально игнорируется. Опыт Хабаровска и Белоруссии более чем показателен. Власть уже не заботится ни о легитимности, ни о том, чтобы демонстрировать хотя бы видимость интереса к мнению общества.

Если бы в России сохранялись хотя бы некоторые рудиментарные остатки правового государства, Элла Памфилова и её подельники из ЦИК давно должны были бы сидеть за решеткой за свои деяния. Но пока под арест отправляют не фальсификаторов, а тех, кто дерзнул указать на совершаемые преступления.

В новой политической (точнее псевдо-политической) реальности утрачивают смысл существования и партии системной оппозиции. До недавнего времени они, при всех их очевидных пороках, выполняли определенную общественную функцию, давая жителям России канал для выражения недовольства или для легального участия в политической жизни страны, пусть и на условиях, определенных властью и в рамках поставленных ею правовых ограничений. Но теперь права в обычном смысле слова не существует, государство не считает себя связанным не только собственными юридическими законами, но даже законами логики, природы и здравого смысла. И дело не в том, являются ли попытки использовать оставленные нам легальные каналы оправданными с моральной, идеологической или хотя бы с тактической точки зрения. К сожалению, этих каналов уже не существует. И даже если на холсте нарисована дверь, остающаяся как будто бы открытой, пройти в неё нет никакой возможности, ибо она не только не скрывает глухую стену, но напротив, является издевательским напоминаем о том, что никакого прохода, никакого пути здесь нет.

Фальсификация была не просто наглой и открытой, она была демонстративной и показательной. Её цель — продемонстрировать обществу в целом и отдельным его членам бесполезность попыток легальными и мирными средствами защищать свои интересы. Участие в политике становится невозможным. Строго говоря, даже лояльное поведение и поддержка власти (искренняя или вынужденная) становятся бессмысленными, ибо власть четко дала нам понять, что в нашей поддержке не нуждается. Даже если вы искренне пришли проголосовать за «Единую Россию», этот поступок не имеет никакой ценности, поскольку ваш бюллетень будет выкинут в мусор вместе со всеми остальными, а вместо него нарисуют новые, пусть и с той же самой картинкой.

Системные политические партии поставлены перед выбором — либо перестать быть системными, за счет хотя бы робких попыток выйти за флажки, либо перестать быть. Их тени, конечно, будут востребованы на выборах в Государственную Думу, но не их участие. Нет даже нужды в оппортунистическом согласии со своей участью жертв электорального ограбления (что делает их самих соучастниками преступных деяний власти). Итог уже нарисован и даже объявлен заранее: «Единая Россия» вернет себе конституционное большинство, оппозиционным партиям от широкой души будет предоставлена номинальная возможность присутствия. Впрочем, последнее тоже не очевидно: могут вместо «устаревших» старых партий посадить в Думе новые фракции, благо технически это уже обеспечено итогами прошедших выборов, давших фейковым конструкциям кремлевских политтехнологов «официальный» статус. Эти «новые партии» не претендуют даже на формальную оппозиционность. Они вообще ни на что не претендуют.

Итак, оппозиция должна «выйти за флажки». Но она этого не может сделать, не отказавшись от своей нынешней природы, образа мысли и образа деятельности. А значит, не может сделать в принципе. Отдельные её представители при благоприятном стечении обстоятельств имеют шанс продлить своё политическое существование, но не системная оппозиция как явление.

В России нет больше не только выборов, но и легальной умеренной оппозиции, достойной этого названия. Нет никакого смысла и в пресловутом «умном голосовании» Алексея Навального. Наши споры о тактике заканчиваются там, где заканчивается пространство для маневра. Пока Алексей Навальный в немецкой клинике приходит в себя после отравления, которое никто в России не будет расследовать, его соратники радостно сообщают нам про полторы дюжины успешных историй своих кандидатов на фоне полутора тысяч случаев, когда результаты голосования просто выброшены в урну — и отнюдь не в урну для голосования.

Внесистемная (и как бы радикальная) оппозиция пыталась использовать деятельность оппозиции системной в рамках своей тактики. Хороша или плоха была подобная тактика сама по себе, сейчас уже не важно. Ситуация изменилась и окно возможностей тщательно заколочено.

Разумеется, у нас остается право ругать власть в социальных сетях. Это право возможно сохранится за нами на некоторое время, поскольку господствующие круги осознали — в наших условиях Интернет не только не стал (в отличие от некоторых других стран) инструментом мобилизации, но напротив, зачастую выполняет противоположную функцию, демобилизуя и деморализуя протестное сообщество.

Вопрос о том, есть ли будущее у протеста в России сейчас, увы, должен быть заменен иным: а есть ли у России в принципе будущее? Разумеется, если оно и есть, то связано с сопротивлением. Но формы политической борьбы после 13 сентября придется придумать и выстрадать заново.

2020 г.

Больные люди у руля государства

В Государственной Думе явное оживление. Казалось бы, в условиях пандемии, когда почти половина депутатов болеет или переболела ковидом, можно было бы вести себя поспокойнее и немного повременить с изданием новых законов. Но всё получается совершенно наоборот. Новые законодательные инициативы явно свидетельствуют о том, что их авторы пребывают в состоянии среднем между истерикой и паникой. В стране, где легально организовать уличные протесты и так уже почти невозможно, предлагается ещё больше ужесточить правила проведения пикетов, даже одиночных. В дополнение к поправкам к конституции, которые со скандалом протащили летом, вносится законопроект о продлении сроков президентства Путина до 2036 года, но одновременно готовят и закон про гарантии уходящему президенту, давая повод многочисленным слухам о том, что здоровье первого лица явно не в порядке.

Список законопроектов дополняет инициатива о признании физических лиц иностранными агентами. Само понятие «агента» не предполагает уже даже получения денег из иностранного государства и даже связи с ним, достаточно иметь связь с кем-то, кто имеет связь с кем-то, кто имел или имеет какие-то отношения с кем-то за границей. Хотя статус иностранного агента присваивает Министерство Юстиции, не обращаясь для этого в суд, жертвы новых правил должны будут автоматически лишаться права выдвигаться на выборах.

Иными словами, речь идет об очевидном нарушении даже нынешней изувеченной конституции, предполагающей наличие равных избирательных прав для всех граждан кроме осужденных судом и отбывающих тюремный срок. Если в прежних законах речь шла о лишении избирательных прав в качестве наказания за преступления, то теперь власть получает возможность устранять неугодных кандидатов на основании административного решения, которое к тому же невозможно оспаривать.

Вообще-то выдвинуть кандидатов сейчас даже для официальных политических партий дело крайне трудное (если это, конечно, не «Единая Россия»). А трехдневное голосование дает стопроцентную гарантию фальсификации и избрания заранее запланированного кандидата. Но даже нынешнего уровня барьеров почему-то оказывается недостаточно. При внимательном чтении данного проекта возникает подозрение, что написан он ради одного единственного человека — Алексея Навального, на случай если «берлинский пациент» задумает вернуться в Россию и выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах, которые ещё не только не назначены, но даже официально не обсуждаются.

Ещё одна законодательная инициатива — запрет любой учебной и просветительской деятельности, кроме как по программам, утвержденным министерством. Ясно, что у этого законопроекта тоже есть конкретный адресат — Свободный университет, созданный оппозиционными преподавателями (по большей части либералами), вытесненными из Высшей школы экономики. Но парадокс в том, что закон всегда пишется расширительно, так что при желании с его помощью можно будет разгромить и уничтожить вообще любое учебное заведение, хоть бы и государственное, где имеются спецкурсы, дополнительные программы или организованы курсы повышения квалификации.

Учитывая уже имеющийся в России массив репрессивно-запретительного законодательства, все эти инициативы являются совершенно избыточными. Но именно это и заставляет задуматься о мотивах их авторов.

Разумеется, можно предположить, что люди, пишущие подобные тексты, просто ненавидят весь мир и больны какой-то формой паранойи. Но даже если мы примем подобное психиатрическое объяснение, остается вопрос, почему инициативы больных людей получают ход и даже могут стать законами. Если рулить начинают больные люди, значит больна уже система.

Избыточная реакция на реальные или мнимые внешние вызовы является очевидным симптомом истерики или психоза. И неминуемо встает вопрос о том, чем данный психоз спровоцирован.

Во многом содержание и даже тон официальных документов напоминает то, что публиковалось в Советском Союзе в последние месяцы жизни Сталина. Разумеется, болезненное состояние вождя было глубокой тайной для обычных граждан, да и для его ближайшего окружения (как мы теперь знаем) масштабы проблемы не были очевидны. И тем не менее это болезненное состояние распространялось в системе и в обществе, провоцируя неадекватное поведение. С другой стороны, паника в верхах — типичный симптом объективно назревшего, но никак не начинающегося «транзита власти».

После смерти Сталина отмену инициатив, запущенных в последние месяцы его жизни, осуществили те же самые люди, которые составляли костяк политической элиты. Безумное дело о «врачах-отравителях» не только было прекращено, но и следователь, занимавшийся им, был арестован, а затем расстрелян. Этот урок нелишне было бы помнить сегодня тем, кто сейчас надеется сделать карьеру, участвуя в разгоне политической истерии и пытаясь «бежать впереди паровоза».

Политически больная система склонна к саморазрушению. И то, что мы наблюдаем вокруг, является прямым тому доказательством. Вопрос лишь в том, насколько опасной является болезнь политической элиты для страны в целом.

2020 г.

Охота на Солнцеликого

Разговоры о здоровье, о неспособности Путина справляться с президентскими обязанностями и его предстоящем уходе начались уже некоторое время назад, но сейчас из сферы маргинальных слухов эта тема буквально на глазах перемещается в мейнстрим. И дело не только в том, что утечки публикуются иностранными изданиями со ссылкой на недавно созданный и стремительно набравший популярность телеграм-канал «Генерал СВР», но и в том, что желтая пресса, ранее никогда не решавшаяся задевать президента лично, ныне безо всякого стеснения полощет его интимную жизнь, рассказывает про то, как морской спецназ охраняет яхту бывшей питерской любовницы правителя, а пресс-секретарь президента ещё и публично оправдывается, делая двусмысленные заявления о низком качестве опубликованного расследования. В России желтая пресса — самый точный барометр конъюнктуры. Коль скоро начали задевать первое лицо государства, значит это стало не просто безопасно, но и выгодно.

Если верить разоблачениям последнего времени, то картина складывается более или менее логичная. Разговоры о болезнях Верховного правителя шли давно, и не были беспочвенными. Но именно в начале 2020 года его состояние резко ухудшилось. Этим объясняется вдруг начавшаяся суета вокруг Кремля, странные, неподготовленные и наспех составленные в январе законодательные инициативы, явно направленные на подготовку «транзита власти» (внезапная смена премьер-министра, укрепление Государственного Совета, где несомненно готовилось место для Путина после его отставки, корректировка отношений Думы, президента и правительства, предполагавшая перераспределение власти в рамках коллегиального руководства, всегда возникающего на первом этапе подобных процессов). Но затем, в феврале сценарий был внезапно сломан выступлением Валентины Терешковой, призвавшей «обнулить» сроки правления Путина, обеспечив ему фактически пожизненное президентство. Причем ещё утром 15 февраля об этом плане не знали ни в президентской администрации, ни в Госдуме, так что решение явно отражало мнение одного конкретного человека — самого же главного начальника.

Противоречивость и непоследовательность действий власти создавала впечатление бессмысленных метаний, но публикации «Генерала СВР» позволяют расставить всё по местам и понять реальную логику событий. Просочившаяся в январе информация о предстоящей медицинской операции, для которой привозили врачей из Израиля, была, очевидно, верна. Однако операция, которую собирались проводить (с длительным периодом восстановления) после парада 9 мая, состоялась уже в феврале. Что логично и с медицинской точки зрения, поскольку считается, что зимой послеоперационное восстановление идет легче.

Придя в себя после успешной операции, Солнцеликий явно решил блокировать планы транзита. И не потому, что надеялся прожить все 16 лет, на которые его правление продлевалось поправкой Терешковой, а потому, что в принципе не собирался ни искать преемника, ни передавать власть. Формула «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России», отчеканеная спикером Госдумы Володиным, похоже, очень точно передает психологию как самого президента, так и его ближайшего окружения. Вопрос о том, что будет с Россией без них и после них, совершенно этих людей не интересует. Поэтому вместо того, чтобы готовить транзит и выращивать новых лидеров, высшая власть делает всё возможное, чтобы не возникло даже потенциальной возможности появления у правителя наследников. Ибо с того момента, как наследник (хотя бы потенциальный) появился, возникает мысль о том, что национального лидера можно кем-то заменить, а его правление не будет продолжаться вечно.

Вполне вероятно, что Путин на самом деле подумывал о корректном уходе от власти. Но было это в 2007-2008 годах, когда сам президент был ещё сравнительно молод и здоров, а следовательно мог иметь какое-то будущее за пределами Кремля. После 2016 года ситуация радикально изменилась. Ведь чем хуже здоровье правителя, чем менее он дееспособен, чем менее справляется со своими обязанностями, тем страшнее уходить, и тем крепче он вцепляется в своё кресло. Если будущего нет у главного начальника, то не должно быть будущего и у подчиненной ему страны. Во всяком случае, такое будущее ни вообразить, ни тем более готовить нет никакого смысла. В традиционной монархии смена суверена готовится системой институтов и четко запрограммирована логикой семейного воспроизводства. В условиях личной диктатуры, загримированной под республику, смена правителя каждый раз превращается в кризис.

Однако если Путин, независимо от того, сколько ему осталось жить на белом свете, никакого будущего ни для себя, ни для России без своего присутствия на посту президента не видит, то прочие люди во власти думают иначе. И для них жизненно важно, чтобы пресловутый транзит состоялся как можно раньше и прошел как можно более гладко. Таким образом, блокируя транзит, Путин из гаранта «стабильности» превращается в угрозу для своего окружения. А потому начинаются новые попытки оживить процесс передачи власти и принудить Солнцеликого согласиться на уход по состоянию здоровья. Мало того, что утечки о реальном положении дел становятся частыми, подробными и достоверными, явно поступая с самого верха, они ещё и рассчитываются таким образом, чтобы провоцировать президента и его близкий круг на совершение действий, которые усугубляют положение.

В прежние времена заговорщики прибегали к яду и кинжалу, на худой конец можно было удавить царя подушками (как Петра III) или ударить табакеркой по голове (как Павла I). В наше время для той же цели используется информация. А конкретным инструментом расправы были избраны бывший профессор МГИМО Валерий Соловей и созданный в конце сентября канал «Генерал СВР», через которых нужными дозами и в нужное время сливаются провоцирующие сведения. Стоит в Интернете появиться сообщениям о том, что Путин не может выйти из бункера, как пациенту вкалывают лошадиную дозу препаратов, позволяющую ему с бодрым видом сделать перед телекамерами несколько шагов по улице. Появляется сообщение, что у президента не двигается правая рука — вкалывают новые препараты, рука начинает двигаться, но правитель становится, вялым, апатичным и злобно-депрессивным. Каждая такая процедура неминуемо ухудшает и без того подорванное здоровье пациента и приближает его конец.

Разумеется, задача в данном случае состоит не в том, чтобы заморить президента до смерти — по крайней мере в ближайшие месяцы, а в том, чтобы довести его физически и эмоционально до такого состояния, когда он всё-таки вынужден будет согласиться на транзит и назвать в качестве преемника представленную ему фигуру. Параллельно в Госдуме срочно принимается закон о гарантиях для уходящего правителя и готовятся репрессивные законы, с помощью которых надеются в процессе передачи власти удержать контроль над всё более раздраженным обществом.

Насколько этот план удастся, мы узнаем в ближайшее время. Но одно можно утверждать с полной уверенностью: политический кризис неизбежен. Он предопределен не только разложением правящей элиты, но и общемировыми социально-экономическими процессами, исчерпанностью возможностей развития для неолиберальной модели капитализма. Затянувшаяся путинская стабильность грозит обернуться серьезными потрясениями и радикальными переменами.

2020 г.

Логика бюрократической стабильности

В очередном посте «Генерала СВР» рассказывается про тайные планы Путина, а затем автор (или авторы) уверенно заявляют, что теперь планы придется менять, поскольку их разоблачили.

Для тех, кто не читает этот канал и не сидит в Телеграме, привожу цитату целиком. «Силуанова и Решетникова на выход, уже на этой неделе, чтобы на пресс-конференции рассказать, что проблемы были, но уже решены. Патрушева младшего в ссылку в “Роснефть”. После нового года обращаешься к Федеральному Собранию и отправляешь в отставку кабмин, назначаешь премьером Кудрина, как кризис менеджера, а заодно пудришь мозги западу и Байдену, что идёт “оттепель”, будут реформы, перезагрузка, ну ты же считаешь их “слабаками” и “наивными идиотами”, значит “схавают”. Вдогонку, отправляешь в отставку Бортникова, меняешь Колокольцева и Лаврова, не потому, что они старые, усталые от бремени службы и не способные к новым вызовам люди, а якобы “потепление” и “обновление”. Да, и на место Лаврова поставь идиота Нарышкина. Патрушев младший пусть управляет “Роснефтью”, а Сечина вводишь в кабмин и придумываешь должность вице-премьер над силовым блоком, в противовес Кудрину, ну для баланса. А Набиуллину выкинешь в марте, когда она доллар по 120 р. сделает, чтобы упорядочить бюджет. Так, что ещё? С выборами в Думу на апрель надо определиться. Володин уже наигрался, его в госсовет. Кого спикером? Подумай, может Кириенко. Вместо Матвиенко поставь Медведева. Ах да, и дочку в госсовет введи, ну так, с прикидом на сентябрьские досрочные президентские».

Не исключаю, что планы перестановок и в самом деле в ближнем окружении Путина обсуждались (больше того, некоторые отголоски этих слухов и до меня доходили). Вопрос о переносе сроков выборов в ГосДуму обсуждался ещё ранней весной, а разговоры о досрочных выборах главы государства связаны как с ухудшающимся здоровьем главного пациента, так и с необходимостью искать ему сменщика, равно удобного и для отечественной олигархии, как и для лидеров Запада. Но масштабные кадровые перестановки совершенно точно реализованы они не будут. И отнюдь не потому, что их разоблачил оппозиционный телеграм-канал.

Планы такого рода долго обсуждаются (отсюда и расползающиеся слухи), но никогда не осуществляются по той простой причине, что любые серьезные перестановки во власти сегодня чреваты полным развалом системы управления. В России всё держится не на формальных правилах, а на неформальных, тайных и межличностных договоренностях.

Коррупция это и есть та смазка, благодаря которой ещё как-то двигаются ржавые шестеренки нашей государственной машины. Причем речь идет не просто о воровстве и взяточничестве, а о сложной системе негласных взаимных обязательств, позволяющих двигать и перераспределять финансовые потоки, суммарно сопоставимые с официальным бюджетом страны (а может быть и превышающие его).

Ясно, что если вынуть из системы одну или несколько ключевых фигур, наступит хаос, чреватый реальным параличом всего процесса принятия решений. Некомпетентность министров не имеет никакого значения, поскольку важен не успех вверенной чиновнику отрасли, а четкое перемещение финансовых потоков по согласованным и отлаженным маршрутам. Если чиновник эти задачи решает успешно, то любые провалы по другим направлениям сойдут ему с рук.

Правда, картина несколько меняется в случае с губернаторами. Однако надо помнить, что система власти в России предельно централизована. И все главные решения всё равно принимаются в Москве. Здесь же совершаются взаимозачеты между региональными и федеральными начальниками. Потому не так важен губернатор, как тот, кто в центре курирует область либо находящиеся на её территории самые доходные предприятия.

Именно поэтому никого из федеральной верхушки не увольняют и даже не перемещают без крайней необходимости. Даже в начале текущего года, когда в силу политических раскладов, вызванных, скорее всего, состоянием здоровья главного пациента страны, понадобилось в срочном порядке удалить с поста премьера (и автоматического наследника) Дмитрия Медведева, почти всё остальное правительство осталось на своих местах.

С политической точки зрения это полный абсурд: зачем менять премьера, не меняя ни политику, ни состав правительства? Но с точки зрения аппаратно-коррупционной логики и борьбы за власть в Кремле всё логично. В случае чего слабый (пока ещё) Мишустин не будет претендовать на слишком многое.

Однако вопрос о политических переменах всё равно назрел. И далеко не только по причинам медицинским. На фоне санкций осложнился вывод денег за рубеж. Именно тихие гавани солидных западных банков (а не временные пристани офшорных островов) являются конечной точкой всех финансовых потоков РФ. И для того, чтобы такая система работала гладко несмотря на конфликт с США и Евросоюзом, приходится прибегать к возросшему числу посредников, что тоже оборачивается многомиллионными потерями. Надо договариваться с западными партнерами, а те уже не смогут отыграть назад свою политику в отношении Кремля, пока там не сменится хозяин.

В такой системе единственный способ как-то навести порядок, это заменить именно первое лицо, а потом постепенно перенастраивать коррупционный механизм. Есть, конечно, ещё один способ — слом старого государственного аппарата и создание нового, построенного по другим принципам и отвечающего перед другими интересами. Но это уже революция по Ленину.

2020 г.

Камни российской политики

Парадокс российской политики 2020-21 годов состоит в том, что существующий режим полностью исчерпал ресурсы, благодаря которым был возможно его существование, но одновременно полностью блокировал все каналы вертикальной мобильности и все механизмы реализации политических, социальных и даже кадровых изменений. В результате неизбежные перемены могут наступить лишь в форме катаклизмов, которых на самом деле не хочет никто. Неопределенность торжествует и сверху и снизу. А как следствие — общество застыло в эмоциональном параличе.

Тем не менее внешние и внутренние факторы ускоряют процесс распада политической системы. Переворачивая знаменитое высказывание Александра II про крепостное право, можно сказать: если не свергнут снизу, то отменят сверху. Вернее начнут процесс, неминуемо ведущий власть к крушению.

Логическая ловушка: если не начать необходимых действий, всё рухнет. Если начать, то всё рухнет, но по-другому. Ответ Путина и ближайшего окружения логичен: мы не будем делать ничего, а если всё рухнет после нас, то какая разница? Это так же правильно, как и формула Людовика XV: после нас хоть потоп. Кстати, перевод неточен. Слова «Après nous le déluge» означают: потоп будет после нас. Никакого сомнения в его неизбежности нет, главное, что это случится уже при следующем правителе.

Но так может думать лишь очень узкая группа людей с очень краткосрочными перспективами политической и физической жизни. Тем более, что волны потопа уже поднимаются. Значительная часть элиты, мечтающая пережить Путина и его режим, мучительно ищет решения. И пока не находит его.

Когда-то очень давно афинский политик и полководец Фемистокл, организуя сопротивление персидскому нашествию, поставил на берегу вдоль пути движения персидского флота камни, где призывал греков из Малой Азии, корабли которых входили во флот персидского царя, переходить на сторону своих соотечественников. Когда кто-то из соратников Фемистокла спросил, вправду ли он надеется, что эта агитация сработает, он ответил: «Конечно, нет. Но теперь персы перестанут доверять служащим у них грекам». Как показало морское сражение при Салемине, расчет его оказался верен. Персы сделали ставку на одних лишь финикийцев, не введя вовремя в бой греческие суда. И потерпели поражение.

Похоже, что угроза санкций, как и многочисленные разоблачения, публикуемые в российском Интернете и активно воспроизводимые иностранной прессой, играют во внутрикремлевской политике роль таких же точно фемистокловых камней. Неважно, делается это сознательно или нет. Важен результат. С одной стороны, понятно, что делая Путина и его окружение предельно токсичными на Западе, эти публикации провоцируют отечественную элиту на то, чтобы попытаться, избавившись от нынешнего президента, восстановить себе если не репутацию, то хотя бы формальный статус «приличных людей», достойных находиться в составе мирового правящего класса.

С другой стороны, совершенно не очевидно, что подобные расчеты могут спровоцировать реальный переворот в Кремле. Но вот что случится обязательно (а скорее всего — уже случилось), это кризис доверия. Мало того, что Путин перестает в такой ситуации доверять кому-либо, кроме 2-3 самых близких и тотально от него зависящих людей, но и все остальные царедворцы перестают доверять друг другу.

А дом, разделенный внутри себя, обречен пасть.

2021 г.