Кассандра

2

После завтрака, когда Леонид уже собирался уходить по своим делам, он вновь вспомнил, что у него нет материала для будущей статьи о художнике Смертолюбове.

— Элла, я очень спешу, но мне нужна его биография и несколько фотографий — и без официоза. Ты рассказывала, что он много путешествовал, было бы неплохо найти его фото, где он запечатлен возле каких-нибудь достопримечательностей: пирамид, храмов, что ли.

— Бака был со странностями, и что касается фотографий, в этом я не смогу помочь — он категорически отказывался фотографироваться. По его мнению, фотография крадет частицу души человека и делает его беззащитным перед вредоносной магией. Поэтому фотографий много, но все без него. Биографию поищу, вроде видела среди его бумаг — для чего-то готовил. — Эльвира приняла озабоченный, деловой вид, который ей очень шел, особенно учитывая, что она была в короткой, почти прозрачной ночнушке, сквозь которую хорошо просматривалось ее загорелое тело.

— Ладно, не захотел он сохранить свой знаменитый лик для потомков — и не надо. Обойдемся. Обыграем в статье эту фобию. Может, так даже лучше — зачем нужна его унылая физия на фоне Эйфелевой башни?

— Во Франции он не был, только в Индии. — Эльвира, гипнотизируя, уставилась на Леонида, манила свежей зеленью глаз, и ему расхотелось куда-либо идти. Ее тело притягивало, словно магнит, обещало наслаждение.

— А как твоего мужа по-настоящему звали? Бака — это ведь сокращение от какого-то имени? — Внутри у Леонида боролись два противоположных желания: уйти и посвятить себя деловому дню или остаться, вернуться в постель с этой рыжеволосой кудесницей, послав на время все дела к черту.

— Нет, не сокращение. После возвращения из Индии он принял это имя и потратил массу нервов и денег, чтобы оно появилось в его паспорте. — Эльвира приблизилась к нему вплотную и, обхватив руками за плечи, прижалась, словно желая поделиться огнем, бушевавшим в ней.

Леонид понял, что еще немного, и он сдастся, но, пересилив себя, решительно от нее отодвинулся.

— Да уж, он был тот еще оригинал. Но этим он мне симпатичен: мы живем во времена стереотипов, и нам нравится, когда что-то выделяется из серой повседневности, при условии, что не мешает жить, — чуть задыхаясь от накатывающего желания, произнес Леонид и стал отступать к входной двери.

— Имя Бака — из «Махабхараты». Это был асур, брат Путаны, воин Кансы, — не без торжественности пояснила Эльвира, раздумывая, как произвести следующую атаку.

— Из того, что ты сейчас сказала, мне понятно лишь слово «путана» — это из тех, которые промышляют на Большой окружной дороге? — Леонид сделал выбор и демонстративно посмотрел на часы, выставив руку, словно возводя преграду между ними.

— Асур, если кратко, — это воин-демон. Путана — тоже демон, женского рода, дочь царя, пыталась умертвить Кришну, кормя его грудью, но тот сам ее засосал до смерти, — произнесла слегка обиженным тоном Эльвира, но тут же взяла себя в руки и успокоилась.

— Древние времена — дикие нравы. Как я понимаю, Канса тоже не был положительной личностью?

— Царь-узурпатор, восстал против своего отца и много бед сотворил, пока его самого не отправили на небеса.

— Короче, компания — лучше не придумаешь! А вот какие были мотивы у твоего мужа, когда принимал это имя? Наверное, была тому причина?

— Возможно, была, но я ее не знаю. Как-то не интересовалась: Бака так Бака.

— А какое у него было настоящее имя?

— Артем.

— По-моему, оно звучит лучше, чем Бака, это что-то из глубокого детства и похоже на слово «бяка». Я убежал по делам, а вечером приду за биографией.

— Ты останешься на ночь?

— Будет видно, но скорее да, чем нет. Если ты пообещаешь обойтись без своих художеств: исполосовала мне всю спину, грудь, как будто я дрался с диким зверем.

— Извини — мне было так хорошо, и я не соображала, что делаю.

— Кстати, от чего умер Бака? Надеюсь не от твоих супружеских ласк?

— Лёнчик, не делай из меня исчадие ада… Бака просто не вернулся.

— Не вернулся? Откуда?

— Оттуда…. Утром он сидел у мольберта перед только что законченной картиной, и глаза у него были открыты. Так часто бывало — через некоторое время он приходил в себя, и я не придала этому значения. Ушла на целый день… Вечером пришла, а он по-прежнему сидит и совершенно холодный… Вызвала «скорую» — врач констатировал смерть и вызвал труповозку.

— А может, он был живой, только в коме? — пофантазировал Леонид. — Или, может, он занимался йогой и вошел в глубокий транс? Где его похоронили?

— Как он хотел: тело сожгли, а пепел я развеяла.

— Кошмар! — Леонида бросило в пот. — А если это в самом деле был транс, и он пришел в себя в гробу, который уже находился в печи крематория? — Он живо себе представил, как в огне корчится, кричит очнувшийся человек, как побелел от ужаса истопник, понимая, что уже ничем не может помочь.

— Делали вскрытие, чтобы установить причину смерти, так что если это был транс, то он умер раньше, на прозекторском столе. — Эльвира была спокойна, лицо безмятежно, словно это ужасное предположение ее совсем не тронуло.

— Какая причина записана в его свидетельстве о смерти?

— Сердечная недостаточность. Пятьдесят лет — в наше время для мужчин это возраст.

— А я думал, что он постарше был. Вечером нужна будет его биография: найди готовую или сама напиши, что вспомнишь.

«Жаль, что нет его фотографий, — было бы любопытно посмотреть на этого чудака со странностями, рисовавшего сюрреалистические картины на индийские мотивы и верившего, что его работы могут кого-то вылечить, — подумал Леонид, проигнорировал лифт и бегом спустился по лестнице с четвертого этажа. — Но ведь паспорт у него был, и фотография в нем была — выходит, все же фотографировался. И заграничный паспорт у него был — без него бы в Индию не попал. Пусть Элла поищет его заграничный паспорт, карточки на документы. Умер он в пятьдесят, а фотографию в паспорт должен был вклеить в сорок пять, не исключено, что они где-то у него валяются».