Кассандра. Во власти предателя

Глава 10. Шейн. Воспоминание

Черт! Забыл проверить ее телефон. Вдруг она снова беззвучный режим поставила. А я ведь могу сегодня поздно вернуться. Что, если она опять уснет?

Набираю номер Кэс, едва успев выехать на трассу в сторону города. Не отвечает. Звоню еще раз. И еще. Бесполезно. Кажется, мое предположение верно. Придется ехать обратно.

Разворачиваюсь в ближайшем повороте и возвращаюсь. Паркую машину на прежнем месте и иду к дому. Вывернув из-за угла, замечаю какую-то женщину возле озера.

Кто это может быть? Поблизости нет других домов, откуда могли бы прийти непрошеные гости.

Дурные мысли в одну секунду вызывают тревогу, от чего пульс бьет в виски. Бегу обратно к машине и беру из бардачка складной нож. На всякий случай. Убираю оружие в задний карман брюк и спешу обратно.

— Кто вы?! — выкрикиваю я, быстро шагая в сторону неизвестной женщины, а заодно осматриваюсь по сторонам в поисках Кэс.

И тут… Я вижу ее, лежащую на мосту в луже крови.

— Кэс! — с ужасом кричу и бегу к ней. — Кто ты? Что ты с ней сделала?! — переживания за Кассандру оставляют позади мысли о необходимости обороны.

Падаю на колени пред Кэс, окунаясь в лужу ее крови. Чтобы проверить пульс, убираю волосы, закрывающие лицо и шею. И застываю от шока.

Ее горло… Нет ни единого шанса, что она может быть еще жива.

— Шейн, дорогой, прошу тебя, успокойся. Я все объясню, — дрожащим голосом говорит женщина.

Она знает, как меня зовут?!

Резко вздергиваю голову в ее сторону и ужасаюсь еще больше. Лицо со старых фотографий смотрит сейчас на меня.

— Мама?! — не могу поверить своим же глазам.

Нет, это невозможно! Она ведь пропала много лет назад! Может, это галлюцинация от шока? Лицо точь-в-точь, как у нее. Разве что морщин больше, чем на фото из семейного архива.

— Шейн, ты узнал меня? — радостно отзывается женщина и шагает ко мне навстречу.

Но я тут же отшатываюсь назад, разглядев на ее губах следы засохшей крови.

— Не подходи! — выставляю руку вперед, и она послушно замирает на месте. — Это сделала ты! — злость моментально овладевает мной, оставив позади трепет и переживания от встречи с матерью. — Зачем?!

Этот вопрос вырвался на автомате, но сейчас меня это вовсе не волнует. Какая разница зачем, почему? Разве ответы могут вернуть к жизни мою любовь? Да и ответа все равно не последовало.

Трясущимися руками притягиваю к себе бездыханное тело любимой. Новая волна осознания произошедшего накрывает с головой. Сердце сжимается в груди до боли, которая душит и вырывается наружу в виде слез.

Глажу ладонью ее прекрасное лицо, испачканное кровью, и не могу поверить во все это. Не верю, что больше никогда не увижу ее прекрасного любящего взгляда. Не увижу розовых от смущения щек и доброй невинной улыбки. Не услышу нежного трепещущего голоса, произносящего слово «люблю». Лишь волшебный запах ее кожи не оставляет меня, еще больше травмируя и создавая ложную надежду на то, что она не покинула меня.

— Неет! — кричу от боли, пожирающей меня изнутри, и мой крик разносится по всему лесу.

Прижимаю ее крепко к груди.

— Прости меня, — тихо шепчу ей, словно она еще может меня услышать. — Я обещал, что никогда не оставлю тебя, но не выполнил своего обещания. Это я виноват в том, что ты теперь мертва…

Чувство собственной вины делает боль еще более жгучей и удушающей. Погружаюсь в эту боль с головой, отключая остальные чувства.

Не знаю, сколько времени уже прошло. А ее запах все никак не дает мне смириться с ее утратой. Пока я чувствую его, то продолжаю верить, что она жива. Но это невозможно.

В какой-то миг чувствую полное опустошение. Будто часть моей души просто испарилась с осознанием утраты любимой.

Бережно кладу ее тело на прежнее место, словно сейчас это имеет для нее какое-то значение.

Нет. Все же хочу узнать, зачем эта женщина убила Кассандру!

Поднимаюсь с моста и иду к убийце, скрывающейся за обликом моей матери.

— Говори! — требовательно обращаюсь к ней. — Говори, зачем это сделала!

— Шейн, пойми, я сделала это во благо нашего рода! Так было нужно, — умоляющим тоном отвечает она, как будто ожидая моего снисхождения.

— Что ты несешь?! Какого нашего рода?! Тебя не было с нами столько лет! Но ты вдруг решила вернуться, чтобы убить мою девушку якобы во благо нашего рода?! — закипаю от возмущения и злобы.

— Нет, ты не понимаешь. Я говорю не о нашей семье, а о своем роде. И о твоем. Ты думаешь, я по своей воле пропала на двадцать один год?! — ее робость сменяется нервозностью. — Рождение этой девочки привело к исполнению пророчества. Из-за этого я перестала быть человеком и не смогла остаться рядом с тобой!

— Так это ты была той черной пумой?! — пазл в голове, наконец, складывается в целостную картину.

— Да, — кивает она в подтверждение. — Я столько лет ждала этого. Но время пришло лишь тогда, когда она очутилась рядом с тобой. Я не виновата, что все так сложилось.

— Значит, это все-таки моя вина. Это я привел ее к смерти, — тихо говорю сам себе.

— Твоей вины здесь нет. Не важно, была бы она с тобой или нет. Я все равно бы исполнила необходимое.

— Если бы не я, то, возможно, ты бы ее не нашла, — продолжаю винить себя.

— Шейн, сынок, сейчас она уже мертва. Зачем об этом думать? Ты все правильно сделал. Привез ее сюда, и помог мне исполнить предначертанное. Теперь все мы вновь можем жить обычной человеческой жизнью!

Внезапно за спиной раздается какой-то звук, и я оборачиваюсь на него.

— Ты еще поплатишься за ее смерть. Клянусь тебе! — неистово выкрикивает какой-то мужчина, подхвативший тело Кассандры на руки, а через мгновение он просто испаряется.

— Кто это был? И куда он делся? — шокировано спрашиваю я.

— Это был ее отец, — отвечает женщина с обликом моей матери.

— Отец? Так, значит, он жив?

— Конечно, жив, как и ее мать, — отвечает она. — Ее родители нарушили запрет. И поэтому лишились человеческого облика, как и все мы.

— Я не понимаю, причем здесь Кассандра и оплошность ее родителей? Чем она-то заслужила смерть?!

Картина ее бездыханного тела вновь всплывает перед глазами, заставляя ноги подкоситься. Нет больше сил ни стоять, ни кричать. Медленно опускаюсь на землю и кладу на колени голову, тяжелеющую с каждой секундой, словно в нее заливают свинец.

— У нас был запрет на смешение кровей двух кланов, — отвечает мать, — И каждый Нагвал из нашего рода об этом знал. Запрет этот был необходим для того, чтобы как можно на более долгий срок оттянуть свершение пророчества. Но ее родители нарушили этот запрет, и пророчество пришло в действие. И следующим этапом было необходимо убить их дитя, чтобы все Нагвалы вновь могли обернуться в людей…

— Человеческий облик-то ты вернула, — прервал ее я, — А вот человечность навсегда потеряла.

— Шейн, ты не понимаешь, — почти невозмутимо отвечает она, — Ты сейчас думаешь только о себе. Но подумай шире: сотни таких же, как и я, грезили о том дне, когда вновь смогут стать людьми.

— Ты подумала о сотнях каких-то Нагвалов, но даже не задумалась о том, что убила единственную любовь своего сына!

— Шейн, я понимаю, тебе сейчас трудно это воспринимать, но послушай меня. Ты зря переживаешь, ведь она…

— Все, хватит! — вновь прерываю ее. — Не желаю больше тебя слушать. И видеть тоже! — подскакиваю с земли и шагаю прочь, чтобы поскорей уехать подальше от этого места и от нее.

— Прошу тебя, выслушай меня! — кричит в след мать, но я и не думаю продолжать этот бессмысленный разговор.

В голове вдруг что-то щелкает.

— Подожди, — я останавливаюсь и разворачиваюсь к ней, — Если ты, как говоришь, Нагвал, то и я им должен быть, верно? Но ведь я не превращался ни в какого зверя и жил все годы обычной жизнью. Выходит, ты лжешь. И не можешь быть моей матерью!

— Шейн, я твоя мама, поверь мне! Ты лишь наполовину Нагвал, это и позволило тебе остаться человеком.

— Двум кланам запрещено иметь детей, а Нагвалу с человеком, значит, можно? Что за чушь! — злостно усмехаюсь я.

— Можно, — твердо отвечает она. — Таких запретов никогда не было. Не уходи, я докажу тебе…

— Не утруждайся. Я не желаю больше ничего знать, ни о твоих Нагвалах, ни о тебе. Уходи туда, где была все эти годы. И не возвращайся больше, — бросаю напоследок и убегаю.

Она что-то кричит мне вслед, но я больше не слушаю. Мне не нужно знать то, что она хочет сказать. Ведь никакие слова не вернут Кассандру к жизни.