Кассандра. Во власти предателя

Глава 6

Мой неустойчивый шаткий мир вновь был разрушен всего одной встречей с Шейном. Душевный покой, к которому я стремилась на протяжении несколько месяцев, обнулился.

Теперь он знает, что я жива. Значит ли это, что он захочет завершить то, что начал? Возможно, хоть это и не точно. Но нужно быть всегда начеку. И предупредить родителей.

Хотя, зачем? Зачем продолжать прятаться, скрываться от него? Разве стоит бояться смерти, когда я уже и так мертва? Не телом, но духом. Зачем препятствовать неизбежному? Зачем все время прятаться? Я не хочу прожить всю жизнь в страхе. А он не хочет, чтобы жила я.

Я больше не буду сопротивляться, спорить с судьбой. И приму все, что она мне уготовила.

Уткнувшись в подушку лицом, чтобы родители не слышали моих всхлипов, я дала волю слезам. Они душили меня и причиняли боль, но более сдерживаться я была не в силах.

Я отключилась. Не знаю, толи уснула, толи потеряла сознание от очередного эмоционального потрясения…

Открываю глаза. То, чего я так долго опасалась, случилось вновь — я в обличии пумы. Вернее, только сознание. Мое же человеческое тело мирно спит в своей кровати.

Я так и не научилась самостоятельно обращаться в пуму, а уж возвращать себе человеческий облик — тем более. И выход имеется лишь один. Но для этого мне нужен Шейн.

Видимо, все происходит так, как и должно быть. Чтобы освободиться, мне нужно отправиться к нему. И пускай он сделает то, что хочет. Тогда я навсегда избавлюсь от терзающих меня чувств и мыслей. Наступит мой долгожданный покой.

Выбираюсь из дома и бегу. Сейчас я отчетливо чувствую запах Шейна и понимаю, в какую сторону мне нужно направляться. Очень скоро оказываюсь возле знакомого дома — его дома. И здесь ощущаю максимальную концентрацию его аромата.

Вижу Шейна. Стоит неподалеку от дома, прислонившись спиной к автомобилю и нервно потирает лоб.

Что это с ним? Так сильно переживает из-за моего воскрешения? Думает, как вновь избавиться от меня?!

Неподалеку возникает яркий свет и слышится звук колес. К дому подъезжает еще один автомобиль, из которого появляется Нейтан.

— Это твое, — брезгливо бросает он брату куртку, проходя мимо.

— Постой, — останавливает его Шейн на пути к дому. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Да? А разве есть о чем? — язвительно спрашивает Нейтан.

— Есть, — твердо отвечает Шейн, делая шаг ему навстречу.

— И о чем же?

— О Кэс. Почему ты не сказал, что видишься с ней?

— А по какой причине я должен был это делать? — возмущается Нейт. — Она не хочет с тобой больше встречаться. Не желает больше тебя знать. А я сделаю все, чтобы защитить ее.

— Защитить? От меня? — с неподдельным удивлением спрашивает Шейн.

— Именно, от тебя!

— Нашел, от кого защищать, — усмехается он. — Лучше бы защищал ее от тех подонков, что напали на нее на улице, а не бросал одну!

— Я никого не бросал! — злостно рычит Нейтан. — Думаешь, я хотел, чтобы подобное произошло?! Но ведь я не могу быть с ней каждую секунду. Моей вины в произошедшем нет!

— Конечно, убеждай себя в своей невиновности дальше, — язвит Шейн.

— Слушай, серьезно? Это ты мне будешь говорить о том, как ее оберегать?! — Нейт просто закипает от злости. — Ведь ты сам сделал ей что-то такое, из-за чего она больше не желает видеть тебя! Что-то ужасное, о чем даже рассказать боится.

— Я ничего ей не сделал, — тихо отвечает Шейн.

— Что же тогда произошло? Чего она так боится, если не тебя? — не унимается Нейт.

— Я не могу тебе об этом рассказать, — мнется Шейн и отводит взгляд прямо в мою сторону.

От неожиданности пячусь назад и наступаю на ветку, которая со звонким хрустом ломается подо мной.

— Раз не можешь сказать, значит я прав, — отвечает ему Нейт. — И, знаешь, ты озвучил очень правильную мысль. Нужно лучше оберегать Кэс. И в первую очередь — от тебя.

— Нейт, иди в дом, — спокойно отвечает Шейн, не отрывая взгляда от того места, где нахожусь я.

— А мне больше и не о чем с тобой говорить. Не приближайся к ней больше, я тебя предупредил! — бросает напоследок Нейтан и заходит в дом, хлопнув дверью.

Шейн медленно идет в мою сторону. Инстинкт самосохранения твердит мне одно — бежать! Но я с усилием удерживаю себя от побега. Ведь за тем я и пришла — перестать прятаться и убегать.

— Кэс, я знаю, что это ты, — его тихий бархатный голос разливается теплом по телу, вызывая дрожь.

Набираюсь мужества и шагаю вперед, показываясь своему врагу и по совместительству — единственной любви.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты тоже приняла участие в разговоре. Прошу, — он уверенно шагает в мою сторону, но дрожь в голосе выдает его волнение.

Кажется, он не понимает, что я не в силах обратиться в человека по своему желанию, иначе давно бы уже сделала это. Да и вообще не пришла бы сюда.

— Хорошо, я понял. Тогда буду говорить я, — ответил он, не дождавшись смены моего обличия. — Кэсси, послушай, мне было очень тяжело пережить случившееся. И не передать словами, как сильно я сожалею о том, что все так произошло. Понимаю, ты злишься на меня. Злишься, что я не смог тебе помочь. Но то, что ты все же жива — чудо!

Потрясающе! Вот это извинение, ха! «Прости, что убил тебя, я так сожалею». Только это не сожаление, а угрызение совести из-за предательства и убийства! Хотя странно, что у тебя вообще есть совесть!

В мгновение злость закипает, переполняя мою душу. Я бросаюсь вперед, оголив белоснежные зубы. Это не он меня должен убить, а я его…

Перед глазами возникает воспоминание. Стою у лазурного озера и с ужасом гляжу на черную пуму, что через секунду разорвет мое горло. Она больше не человек, даже если сменит свой облик. Хладнокровная убийца.

Разве я такая? Что со мной происходит?

За миг до фатального исхода одумываюсь и закрываю пасть. С глухим ударом Шейн падает на землю, а я приземляюсь на него.

Доля секунды рядом с ним, и голова начинает кружиться, глаза застилает туман. Аромат его кожи заполняет мои легкие и сладко обжигает горло. Не могу остановиться. Не могу надышаться им.

Замираю, словно каменная статуя, и гляжу в его невероятные голубые глаза, в которых хочется утонуть. Чувствую тепло его тела, слышу громкий стук сердца. Смотрю на него и думаю лишь о том, чтобы это мгновение длилось вечно.

Уверена, не будь я сейчас зверем, то абсолютно точно не смогла бы сдержаться и впилась бы в его горячие губы, наплевав на все.

— Если хочешь — убей меня, я не буду сопротивляться, — эхом раздаются его слова в моем затуманенном разуме. — Только хочу, чтобы ты знала…

Подскочила на месте, ошарашенно оглядываясь по сторонам. Все закончилось. Я в своей комнате, в своей постели. Там, где все это время и оставалось мое человеческое тело.

Интересно, а что происходит с пумой в момент потери сознания? Просто исчезает, растворяясь дымкой в воздухе? Телепортируется к моему телу? Я совершенно без понятия. А вот Шейн наверняка это знает.

Да, Шейн. Не помню, что он сказал в конце нашей, скажем так, встречи, но, думаю, это была попытка оправдать свой поступок, чтобы я не прикончила его. Я не до конца уверена, но по его речи я могу судить о том, что в его планы не входит убивать меня второй раз. И это хорошая новость. Но есть и плохое — меня просто до чертиков пугает то, что произошло сегодня со мной.

Нет, не превращение в пуму. К этому я уже привыкла. А вот навязчивая идея отправиться на верную смерть… Вот это было совершенно ненормально. Как оказалось, меня она там и не ждала, но это не отменяет странность моего выбора.

А эта неудержимая агрессия и желание убить Шейна, возникшая в один миг? Слава богу, что вовремя смогла прийти в себя, иначе произошло бы то, с чем не смогла бы жить дальше.

Как бы я ни была зла на Шейна, как бы ни пыталась возненавидеть его, но смерти я ему никогда не желала. Ведь я продолжала любить его всем сердцем.

Но нельзя давать слабину. Даже зная наверняка то, что он больше не будет пытаться убить меня, необходимо держаться от него подальше. Тот, кто предал один раз, безусловно предаст снова. Не важно, чего это будет касаться во второй раз.

К тому же, я могу начать напрасно обнадеживать себя тем, что мы вновь будем вместе. Хоть и сейчас понимаю, что это невозможно. Не только потому, что он может меня вновь предать. Главная причина в том, что это односторонняя любовь.

Всё, что Шейн говорил и делал прежде, не имело никакого отношения к любви с его стороны. Все его действия были направлены на то, чтобы заполучить мое полное доверие для достижения конечного результата — избавления от проклятия.

Я ужасно запуталась. Меня вновь засосало в трясину, из которой я пыталась выбраться долгое время.

До самого рассвета я так и не смогла больше сомкнуть глаз из-за потока мыслей, что безустанно лезли в мою голову. И вновь я почувствовала то разбитое состояние, что испытывала раньше — в те времена, когда считала обращения лишь странными снами.

С кухни доносились аппетитные запахи выпечки, и я решила закончить с пролеживанием боков. Единственное, чего мне сейчас хотелось — спать и есть. Но раз с первым у меня ничего не получилось, то нужно было себя хотя бы едой порадовать. И мамины блюда могли справиться с этой задачей.

Кажется, родители уж очень соскучились по обычной человеческой еде за столько лет, потому что готовили они много и с большим удовольствием. И безусловным плюсом для них было то, что за едой больше не нужно было гоняться по лесу, а достаточно было лишь сходить в ближайший супермаркет.

Одна лишь мысль об охоте вызывала у меня непроизвольное передергивание всего тела. Ведь Нагвалы в первую очередь — люди, которым вообще-то несвойственно перегрызать глотки животным и потом поедать из окровавленные трупы.

Понятно, что из-за проклятия они не могли стать людьми и были вынуждены существовать, как настоящие звери. Но для меня, лишь изредка превращающейся в пуму, это казалось ужасным и совершенно неприемлемым.

Рассуждая об этом, меня неожиданно посетила одна занятная мысль. Очень уж интересным оказалось это проклятие. Оно подействовало на чистокровных Нагвалов. Полукровок, таких, как Шейн, оно не затронуло. Но еще оно не подействовало на меня. Меня!

Что за ерунда? Вроде как я виновница торжества, разве нет? К тому же оба моих родителя — Нагвалы. И это меня нужно было убить, чтобы избавиться от действия проклятия. Так и почему же я вообще родилась человеком, а не пумой? Ух, новые вопросы, на которые невозможно найти ответы.

Я тряхнула головой, отбрасывая мысли в сторону, умылась холодной водой и направилась на кухню.

— Доброе утро! — с улыбкой прощебетала мама. — Скорее садись завтракать, я испекла твой любимый пирог!

— Доброе, — через силу улыбнулась в ответ, присаживаясь за стол.

Мама поставила возле меня тарелку с большим куском яблочного пирога и чашку свежесваренного кофе.

— Спасибо, — я обхватила ладонями чашку и отхлебнула глоток побольше, надеясь на скорейший прилив бодрости.

Мама опустилась на соседний стул и пристально посмотрела на меня:

— Что-то случилось? — ее веселый настрой мгновенно сменился беспокойством.

— А что, по мне так заметно? — усмехнулась я.

— Еще как! Выкладывай.

— Да что тут говорить. Все возвращается. Ночью я уснула и…

Начав свой рассказ, я поймала себя на мысли, что не могу сообщить маме о случившемся. Нет, о возобновившихся обращениях я-то сказать могу. Вот только как объяснить, что я смогла вернуться в свое тело?

Если скажу, что справилась сама, то родители решат, что я, наконец, делаю первые шаги в управлении своей силой. Но ведь это совсем не так. И мне по-прежнему требуется их помощь в этом.

А если расскажу, что ходила к Шейну, после встречи с которым и вернула свой облик… Ну нет, страшно и представить, что тогда будет.

— Ну, так и что было ночью? — в нетерпении спрашивала мама.

— Ну да, — продолжила я, делая новый глоток кофе. — Ночью уснула, но потом очень скоро проснулась. И не смогла уснуть до утра. Вот и разбитая теперь.

— Ты просто переутомилась, — выдохнув, ответила мама. — Подготовка к экзаменам, стресс. Оттого и бессонница. Но не переживай, теперь у тебя каникулы, сможешь отдохнуть, набраться сил. И сон снова наладится. Я тебе сейчас заварю чай с успокаивающими травами, он поможет тебе немного поспать, — мама спешно встала из-за стола и полезла в ящик.

— Нет, не нужно, — прервала ее, но встретила непонимание. — Не сейчас. Лучше завари мне их вечером, а я выпью перед сном.

— Ну, хорошо, как знаешь, — ответила мама, пожав плечами, и продолжила хлопотать на кухне.

Я быстро доела свой завтрак, помыла посуду и убежала в свою комнату на изоляцию от дополнительных расспросов и средств для лечения бессонницы.

Мне было понятно беспокойство мамы и ее желание помочь. Но, к сожалению, ее травы в моем случае никак бы не помогли. Ведь нет такого лекарства, которое могло бы вылечить мое сердце и разум от Шейна…

Последние события мне подсказали, что уехать к папе Даррену на зимние каникулы — очень даже хорошая идея. Не только потому, что смогу провести праздники с самым близким мне человеком, по которому очень соскучилась. Но еще и потому, что это поможет избежать мне ненужных встреч с Шейном. Ведь теперь он знает, что я жива, и при желании найдет меня.

Да да, я снова хочу убежать от проблем. А что мне еще остается делать? Конечно, бегство их никак не решит. Но ведь для них и вовсе нет никакого решения.

Друзья наверняка расстроятся, если я уеду. Особенно Нейтан. Но придется чем-то пожертвовать ради своего же спокойствия, хоть и временного.

Я приняла решение немедленно собираться в дорогу. Но первым делом нужно было предупредить родителей о моем отъезде.

Маму я нашла на привычном месте — на кухне. Она снова ваяла какой-то кулинарный шедевр.

— А где папа? — поинтересовалась я.

— А он уехал за ёлочкой, — радостно сообщила она мне.

— Ой, я и забыла про нее, — удивилась сама себе, ведь всегда трепетно относилась к подготовке перед Рождеством. — В этом году что-то сильно замоталась и забыла обо всем на свете. А вы-то почему так поздно решили поставить ее? Ведь праздник уже завтра!

— Тебе было не до этого, вся в заботах. Не хотели отвлекать тебя во время экзаменов. А теперь можем заняться украшением дома вместе, — улыбнулась мама.

— Да, на счет Рождества, — вяло протянула я.

— Ох, дочка, — торопливо перебила меня мама, — Я так рада, что мы будем встречать это Рождество вместе! Это ведь наш первый семейный праздник! — она отложила свои поварешки в сторону, подошла ко мне и крепко обняла. — Как хорошо, что мы теперь вместе.

— Да, я тоже очень этому рада, — сказала ей в ответ, натянув улыбку.

Видя мамину радость, я не смогла ей сообщить, что собираюсь уехать от них на Рождество. Что ж, придется остаться. Мой план бегства отменяется. И почему я сама не подумала о том, что родители расстроятся из-за моего отъезда? О друзьях вспомнила, а о них — нет.

Видимо, мое подсознание все еще не принимает того, что теперь у меня есть настоящая семья. Родная мама, родной отец. А все потому, что у меня уже есть семья, пусть и состоит лишь из одного приемного отца. Но люблю его определенно больше своих настоящих родителей.

Мне было стыдно за это. Все же не их вина, что они столько лет не могли быть со мной рядом. Но и с собой не могла ничего поделать. Я любила приемного отца, как родного. А кровные родители воспринимались мной, скорее, как тетя Элис — просто близкие люди.

Дверь в дом неожиданно распахнулась, запустив поток свежего морозного воздуха внутрь.

— Ммм, а чем это здесь так вкусно пахнет? — с энтузиазмом спросил отец, протискивающийся в дверной проем вместе с большой пушистой елкой, припорошенной снегом.

— Там что, снег пошел? — радостно воскликнула я и побежала к окну.

— Ооо, еще какой, — протянул папа. — Все дороги засыпало. По таким ужасным пробкам ехал…

— Папа, ну какие пробки! — упрекнула его, торопливо надевая пальто. — Это же снег! Здорово ведь, красиво! А ты нам тут: «Пробки, пробки», — передразнила его, имитируя голос старого ворчуна.

— Ну ладно, ладно, — усмехнулся он и, наконец, затащил елку в дом.

А я натянула ботинки и шмыгнула на улицу через распахнутую дверь.

— Снег, — с улыбкой протянула я, проведя пальцами по пушистым хлопьям из снежинок, покрывающим землю.

Мечтательно прикрыла глаза и задрала голову кверху, позволяя белым крохам покрывать мое лицо и медленно таять на горячих щеках.

Вприпрыжку вернулась в дом и с энтузиазмом спросила:

— Ну что, наряжаем дом?

Папа принес из машины несколько коробок с рождественскими украшениями, которые он тоже купил. Вместе с мамой мы стали их распаковывать, пока отец устанавливал елку.

Вскоре пушистое двухметровое дерево красовалось в углу гостиной, добавляя уюта нашему дому. Ее насыщенный и свежий хвойный аромат быстро наполнил помещение, привнося дух Рождества.

Я всегда любила наряжать елку. Раскладывать игрушки по всему полу, а затем медленно и вдумчиво развешивать одну за другой. Ведь в этом деле торопиться нельзя.

Когда наша красавица была полностью готова, мы развесили и другие украшения в доме, а затем отправились на улицу, чтобы наше жилище выглядело нарядно и празднично не только внутри, но и снаружи.

За этим увлекательным занятием время пролетело невероятно быстро. Хоть и украшение дома уличными гирляндами отняло у нас немало сил, но оно определенно того стоило.

Когда мы закончили, на улице уже было весьма темно. Зато можно было в полной мере оценить проделанную нами работу.

— Как же красиво, — улыбнулась мама, разглядывая наш сверкающий дом, и покрепче закуталась в пуховик.

— Невероятно, — добавила я, — Как в сказке.

— Ну что, девочки, вы довольны? — отец протиснулся между мной и мамой и заключил нас в свои объятия.

— Очень, — ответила ему. — Отличные украшения ты выбрал. У тебя хороший вкус для дедули, ворчащего из-за пробок.

— Ну все, хватит тебе, никакой я не дедуля, — с шуточной обидой ответил он, надув губы.

— Ну что, нагуляли аппетит? — прервала нас мама.

— Еще как! — хором ответили мы с папой и рассмеялись.

За ужином мы бурно обсуждали завтрашние угощения к рождественскому столу, список покупок для выбранных блюд. Шутили и смеялись от души.

Хоть мне все еще и было немного грустно от того, что не смогу увидеться с папой Дарреном на Рождество, но так сильно, как прежде, я уже не расстраивалась. Проведя такой замечательный день с мамой и папой, я начинала ощущать, что мы и впрямь семья.

Не зря Рождество считается семейным праздником. А в сочельник, как оказалось, можно не только провести время с семьей, но и обрести ее.