Казус белли или цейтнот резидента

ГЛАВА 8

Белборода плавно вошел в поворот и увеличил скорость. Он ехал к месту гибели друзей, чтобы, как того требовало предписание, найти и уничтожить остатки их снаряжения. Судя по мощности взрыва, они исчезли с лица земли, как и сама машина, но он был обязан удостовериться в этом лично. Французская контрразведка многое бы отдала за то, чтобы все это оказалось в ее руках. Вполне возможно, что место взрыва после бандитов уже было осмотрено полицией, однако оставался шанс, что этого еще не произошло, и Иван спешил им воспользоваться. В конце концов прогремевший взрыв могли принять за очень сильный удар грома. В любом случае он без труда сможет определить по отпечаткам ног на сырой земле, побывали на месте трагедии жандармы или нет. Покончив с поисками, полковник горел нестерпимым желанием отправиться в Жютен и свернуть Ковалеву шею.

Добравшись, наконец, до знакомого места, он отогнал пикап под сень раскидистого дерева и с болью в сердце приблизился к останкам разметанного мощным взрывом автомобиля. Он осмотрел землю вокруг места трагедии и сделал вывод, что полицией здесь и не пахло.

Иван дотронулся рукой до искореженного железа. Его переполняли горестные мысли, что он не смог уберечь друзей от гибели. Перебирая в памяти допущенные ошибки, приведшие к трагедии, он приступил к поиску их снаряжения.

Иван тщательно обследовал выжженную взрывом землю, пока не удостоверился в тщетности своих поисков. Как и его подчиненные, все их снаряжение бесследно испарилось в огненном смерче.

Вытерев руки о траву, Белборода посмотрел на часы: близилось утро. Оставаться здесь было крайне опасно. Пора было ехать в Жютен.

Надеясь, что прежняя хозяйка пикапа уже далеко, он ощутил от этого некоторое успокоение.

Звук полицейской сирены, неожиданно разорвавшей окрестности, вернул его к реальности. Полковник бросился к дереву и упал в высокую траву, наблюдая за дорогой. До его слуха донесся гул многосильных двигателей, перешедший затем в урчание.

— Останавливаются.

Белборода был заинтригован.

Он продолжал лежать в мокрой траве, всматриваясь в темные сумерки, когда воздух внезапно разорвала длинная автоматная очередь, перекрывая вой полицейского сигнала. Интуитивно разведчик вжался сильнее в землю, и его рука дернулась к четырехствольному пистолету.

— Бандиты!

Он узнал характерный стрекот «узи» и вскочил на ноги. Он пожалел, что находится далеко от места стычки и не сможет перестрелять их всех, как бешеных собак.

Тем временем автомат в руках убийцы замолк. Потом раздался удаляющийся рев машины, и на землю опустилась мертвая тишина.

Иван насторожился.

До него дошло, что бандиты выпустили в полицейский экипаж всю обойму из своего автомата и скрылись.

— Ах вы, крысы!

Он бросился к оставленному за деревом пикапу, и в этот момент округа потонула в страшном по силе грохоте разрыва.

— Бак!.. Взорвался бак!

Разведчик впрыгнул в машину и включил передачу. Выехав на шоссе, он понесся к взметнувшемуся высоко вверх огненному столбу, заигравшему на мокром асфальте яркими бликами.

Вблизи картина пожара выглядела еще более устрашающе. Гудящий сноп огня жадно лизал искореженный автомобиль. Левая сторона машины была вспорота автоматной очередью, будто кто-то вскрыл ее гигантским консервным ножом.

Зрелище было жуткое.

Полковник был уверен, что бандиты уже где-то на полпути к Жютену, но, как видно, здорово ошибался. Внезапно он подумал о Римме, однако пахнувший в лицо нестерпимый жар оборвал его мысли.

С опаленными волосами он отпрянул от ревущего огня. В нос ему ударил приторно-сладкий запах паленого человеческого мяса, и он почувствовал тяжесть в желудке. Отскочив от искореженного автомобиля еще дальше, он обнаружил на обочине лежащего без сознания пожилого мужчину.

Судя по рабочему замасленному комбинезону, это был не бандит.

Разведчик подхватил его под мышки, оттащил ко рву с водой и стал быстро приводить в чувство. Довольно скоро тот открыл глаза и мутным взором ощупал фигуру своего спасителя.

Их взгляды встретились.

Иван плеснул в залитое запекшейся кровью лицо еще несколько пригоршней дождевой воды и несильно похлопал его по щекам.

Взгляд мужчины принял осмысленное выражение.

— Считайте, что родились в рубашке, — французский язык полковника был безупречен.

Он ощупал тело пострадавшего.

— Все кости целы, на теле ни единой царапины или ожога, разве что шишка на затылке, но это не в счет… Не знаю, откуда на вас кровь…

Он вытер выпачканной рукой со лба пот и продолжил разыгрывать из себя случайного проезжего.

Вижо, а это был он, с трудом раскрыл рот, все еще находясь в шоке:

— Вы… врач? — безжизненным голосом спросил он.

— В некотором роде — да, — согласился Иван. — Давайте подниматься.

Кряхтя и постанывая, Мартен с помощью полковника поднялся на неокрепшие ноги и уселся на ближайший валун.

— Что со мной произошло? — спросил он, наморщив лоб.

— Не знаю. Я только подъехал. Видимо, машина на полном ходу перевернулась, и вас выбросило через распахнувшуюся дверцу за мгновение до того, как взорвался бак. Ударной волной отбросило на обочину и… благодаря этому вы и остались живы. Верно?

— Не помню, — покачал головой заправщик!

— Но вы хоть помните, сколько вас было в полиц… в автомобиле? Куда направлялись? Вы были одни?

Он указал на пылающие металлические останки.

— Постойте! Я вспомнил!.. — возбужденно закричал Мартен, но затем неожиданно осекся.

«Кто этот незнакомец, что я ему собираюсь довериться? Может, он заодно с бандитами?»

От этой мысли его затрясло. Он пристальнее вгляделся в встревоженные глаза Белбороды, и страх его отпустил. «Нет, — решил он, — это не преступник». Потом сглотнул слюну и сбивчего поведал Ивану все с самого начала.

Слушая возбужденного рассказчика, полковник почувствовал, что ему становится жарко — он распознал в описании похищенной женщины Римму. Недоумевая, почему она не бросила «БМВ», как договорились, он удрученно потер подбородок.

Между тем Мартен, всхлипывая, продолжал:

— Едва мы остановились, как они расстреляли нас!.. Большую часть пуль принял на себя капрал… молоденький такой… Я еще его предупреждал…

Он умолк, давясь рыданиями. Затем вытер рукавом слезы, и нашел в себе силы закончить:

— Ему бы еще жить да жить…

— Как вела себя женщина? — хмурясь, перебил его разведчик.

Вижо задумался.

— По-моему, не паниковала. Я бы ничего не заподозрил, если бы не разглядел в руках тощего волосатого типа оружие, приставленное к ее голове. Только тогда до меня дошло, что это похищение.

— Ясно. Чем я могу вам помочь? Только учтите, что я очень спешу!

Ивана охватило злобное возбуждение. Ему не терпелось добраться до бандитов и расправиться с ними.

— Надо как можно быстрее попасть в жандармский участок Луссона. Чем скорее мы известим их о случившемся, тем быстрее они поймают этих подонков. Понимаете?.. Медлить нельзя!

Зрачки разведчика сузились. Плевать, когда их поймают власти. Главное, чтобы он добрался до их глоток первым!

Полковник принял решение.

— Хорошо. Я отвезу вас в Луссон. Садитесь в машину. Личные дела могут обождать, когда на дорогах творится такое… — проговорил он вслух. — Не будем терять время… Скорее же!

Иван выжал сцепление и рванул пикап с места, едва заправщик вскарабкался на сиденье. В зеркале он разглядел остановившуюся у пылающего автомобиля легковую машину. Из нее выскочил ошарашенный водитель и, охая, стал бегать вокруг огня, от изумления хлопая руками по бедрам.

В Белбороде все клокотало от ярости, и в первую очередь на самого себя. Это была его вина, что бандиты схватили связную. Надо было спешить, пока они с ней не расправились. Иначе до конца дней своих он не простит себе гибель этой умной красивой женщины…

Без сомнения, он здорово рисковал, собираясь заявиться в самое логово спецгруппы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, однако они были все же не так опасны, как контрразведка, а потому риск был оправдан. Только там, как он надеялся, он мог узнать о точном местонахождении преступников и попытаться вырвать пленницу из их рук.

— Сейчас на минуту остановимся у гостиницы «Приют кабана», чтобы сообщить по телефону о нападении, и потом поедем в Луссон.

— Хорошо, — согласился заправщик. Его плечи продолжали сотрясаться в рыданиях.

Свесившись над столом, Эдуард Фелибер, полковник «Сюрте», воткнул острие циркуля в отмеченную на крупномасштабной карте центральную площадь Луссона и прочертил по бумаге круг большого диаметра. Затем ровно обвел его красным цветом.

— Это наша зона действия.

Он затушил тлеющую сигарету в переполненной пепельнице и несколько раз мигнул опухшими покрасневшими веками.

— На всех дорогах, согласно моему распоряжению, расставлены посты местного подразделения контрразведки, фиксирующие каждого въезжающего в эту зону, — он указал на очерченный красным круг. — Назад, естественно, никого не выпускают… — Он прервался. — Да откройте же наконец это проклятое окно… Мюрье! Здесь нечем уже дышать!

— Конечно, если все будут дымить как паровозы, откуда же в кабинете возьмется свежий воздух?

Рене с неприязнью посмотрел на нового командира оперативной группы, на его тонкое холеное лицо с плохо вылепленным подбородком, распахнул окно и жадно глотнул свежего утреннего воздуха. Вернулся к окутанному табачным дымом длинному столу и опустился на прежнее место.

Фелибер молча проводил его тяжелым взглядом, поправил на тонком костистом носу затемненные очки в тонкой золотой оправе и вновь обратился к карте.

Он знал, как тяжело работается в сводной оперативной группе, тем более, когда участники представляли разные ведомства, но для улучшения взаимоотношений ничего предложить не мог, да, если откровенно, и не хотел. Он полагал, что это все лишнее. Самым важным для него сейчас была поимка русского диверсанта. Он намеревался арестовать его в самый кратчайший срок.

Несмотря на то, что не спал уже сутки, усталости он не чувствовал. Да и какая могла быть усталость, когда его просил об одолжении сам шеф Управления!

Его вызвали в кабинет начальника ровно в полночь. Старик, как звали его за глаза в Управлении, по-отечески взял его за локоть и, проведя через громадный кабинет с огромным овальным столом посередине, запросто ввел в свою комнату отдыха — в святая святых!

По Управлению ходили упорные слухи, что в этой комнате не раз бывал сам президент, а по четвергам патрон здесь имел долгие беседы с премьер-министром. Эдуард верил этому, и потому высоко оценил выказанное ему расположение.

Роскошная обстановка лучше всяких слов говорила о всесилии ее хозяина. Пройдя по толстому ворсу ковра ручной выделки, Фелибер огляделся. На стенах висело несколько полотен всемирно известных живописцев, место которым, по совести, было в Лувре. На полу у самого входа на ажурном бронзовом треножнике с широкой подставкой стояла выточенная из глыбы горного хрусталя потрясающе красивая ваза. Вся обстановка была выполнена в спокойных умиротворяющих тонах.

Приняв приглашение сесть в кожаное кресло, в котором не раз восседали высокие гости, он отрывисто кивнул и утонул в мягких подушках.

Шеф устроился напротив него за чайным столиком, протянул коробку с сигарами.

— Курите.

Сам он вытянул одну их них, обрезал кончик золотыми щипцами и, прикурив от массивной настольной зажигалки, выпустил вверх клуб дыма.

— Месье Фелибер, — начал он, покручивая в пальцах дымящуюся сигару. — Я вас попросил заглянуть ко мне вот по какому поводу… — он затянулся. — Вам, как заместителю начальника оперативного отдела, думаю, должно быть известно не хуже моего, что наше Управление переживает сейчас не самые лучшие времена, не так ли?

На лице Эдуарда остановились колючие глаза хозяина кабинета. Он кивнул, не понимая, куда тот клонит. Удовлетворенно хмыкнув, Старик продолжил:

— Наша последняя неудачная операция по задержанию предателя, завербованного русской разведкой, поставила нас, — я имею в виду всю нашу службу, — в очень щекотливое положение. Поясню. Из года в год премьер-министр увеличивает ассигнования на наши нужды, с трудом добиваясь выделения огромных средств из бюджета, а мы его подвели, не сумев оправдать доверие. Налогоплательщик вправе задуматься, а стоит ли содержать такую армию агентов безопасности, если она недееспособна? Верно?

Он затянулся и сквозь дым пристально посмотрел на Фелибера, как бы приглашая высказаться.

— Не совсем, — проговорил Эдуард. — Этот злосчастный провал еще не означает, что мы не способны как следует исполнять свою миссию.

— Ну и… — хозяин кабинета ободряюще улыбнулся. От волнения сжав руки в кулаки, Фелибер продолжил:

— Исход операции зависит от многих составляющих, и потому не всегда, как это не парадоксально звучит, в наших силах повлиять на него…

Он посмотрел прямо в сощуренные глаза шефа.

— Как я информирован, швейцарские власти достаточно долго рассматривали просьбу правительства о допуске наших агентов на свою территорию, через которую в конечном итоге и скрылся предатель. Вся помощь, оказанная потом ими, извините, пошла коту под хвост: охотиться за призраками труднее всего.

— Вы правильно информированы, — усмехнулся шеф, но глазки его оставались все так же холодны и пронизывающи. — Не пойму только откуда… А впрочем, не в этом дело. Вы вправе иметь собственные источники информации. Дело в ином. Все то, что вы мне сейчас рассказали, для налогоплательщика китайская азбука. Он этого не поймет и проявит бурное недовольство нашей работой, едва узнает о нашем провале. Разумеется, если его об этом проинформируют.

Он устало потер переносицу.

— Как мне стало известно, «Фигаро» давно готовит разгромную статью о нас. Вся эта история станет для них лакомым куском. Рано или поздно, они до нее все-таки доберутся…

Старик разжег потухшую сигару. Фелибер напряженно следил за его действиями.

— Недавно я разговаривал с хозяином газеты. Он обещал разобраться, но вы же знаете этих пройдох… — Он хмыкнул. — Они родную мать выставят на посмешище, если только это поднимет тираж. Не стоит обольщаться, что газетчики оставят нас в покое. Недавний побег предателя, которому удалось удрать буквально из-под нашего носа, они постараются раздуть до сенсации мирового масштаба, щедро сдобренной шпионскими страстями. Можете не сомневаться, эту тему тут же подхватят другие издания…

Он глубоко вздохнул.

— К несчастью, специфика нашей службы такова, что у нас слишком много врагов. Да… Но такова жизнь. Единственный способ реабилитироваться для нас заключается в том, чтобы с блеском провести следующую операцию, пока недоброжелатели только планируют шумиху о нашем недавнем провале, верно?

Фелибер согласно кивнул, сообразив, наконец, чего от него хотят.

— Я здесь на досуге полистал личные дела некоторых перспективных сотрудников. Кстати, там было и ваше дело… И пришел к небезынтересному выводу. Знаете какому?

Фелибер отрицательно покачал головой. Шеф продолжил:

— Что некоторые из них вполне созрели для повышения.

Он выразительно поглядел на Эдуарда.

— Мы заинтересованы в продвижении молодых сотрудников на руководящие посты, а не то, знаете ли, эти старые пердуны… — его лицо покрылось сеткой морщин, — спят и видят, как бы покрепче ухватиться за свое кресло и покинуть его исключительно ногами вперед… От таких «специалистов» в ближайшее время мы будем избавляться.

Он фыркнул.

— Без обиняков скажу вам, что вас я бы хотел видеть начальником оперативного отдела. Что вы на это скажете? Такая перспектива вас не путает?

— Нет, — твердо произнес Эдуард. Он уже примеривал на себя эту должность, и без излишней скромности констатировал, что с обязанностями начальника справился 6ы без особого труда. Как он хорошо знал на личном опыте, всю работу за того делали его заместители.

— Отлично, — кивнул шеф. — Другого ответа от вас я и не ожидал.

Он улыбнулся.

— Теперь ближе к делу. Как вы, надеюсь, уже поняли, соответствие этой высокой должности вам придется еще доказать…

— Без сомнения.

— … делом. В этой папке, — он передал ему пластиковую папку черного цвета, — вы найдете все, касательно нового задания. Прошу вас отнестись к нему очень серьезно, и доказать, что я в вас не ошибся. Согласно моему распоряжению, вы облекаетесь чрезвычайными полномочиями.

— Понял. Разрешите идти?

Фелибер вскочил на ноги.

— Ну, что же, ваше рвение и привычка не терять время мне импонирует… — выкарабкавшись из мягкого кожаного кресла, похвалил шеф. — Чего попусту трепаться со стариком, когда ждет неотложная работа, верно? — довольно проговорил он, заметив облачко смущения на лице подчиненного.

В следующее мгновение он вновь стал самим собой — жестким руководителем могущественного ведомства. Фелиберу показалось, что его колючие глаза просвечивают его насквозь, словно рентген.

— Скажу больше: от вашего успеха или неудачи зависит не только ваша карьера, но и без малейшего преувеличения — будущее Управления!

Шеф дружески похлопал его по груди. К своему удивлению Эдуард понял, что этот маленький, сухонький на вид человечек еще полон сил.

— Изучите документы в вертолете. Он уже ждет вас на вертолетной площадке на крыше здания. О родных можете не беспокоиться — я дал указание сообщить, что вы по делам службы улетаете в командировку. Дипломат с личными вещами, переданный женой, получите там же, из рук моего помощника, — он поднял вверх указательный палец. — На площадке встретитесь с двумя толковыми людьми из моего резерва, тоже летящих с вами. Я лично подобрал их для вас…

Фелибер напрягся. Он понял, что за свое новое назначение придется изрядно попотеть. Раз Старик задействовал людей из своего резерва, о которых по Управлению ходили легенды, значит, дело того стоило.

— Уверен, — вы в них не разочаруетесь… И последнее. Если возникнет необходимость связаться по радиосвязи с другими службами, скажите об этом одному из них, Шавуру. Он держит в голове все секретные коды и позывные и соединит напрямую хоть с самим президентом, ясно?

Старик еще раз внимательнейшим образом оглядел полковника и затем произнес:

— Я распорядился, чтобы вам в помощь на место вылетело несколько спецгрупп. Они уже на месте. Можете на них полностью положиться. Это профессионалы. Если понадобятся еще люди, не стесняйтесь — все Управление к вашим услугам.

Он помолчал.

— Ну, вроде бы все… Удачи!

Шеф крепко пожал ему руку и проводил до дверей кабинета.

Уже в воздухе, обстоятельно ознакомившись с содержимым пластиковой папки, Эдуард понял, что его ожидает непростое дело. Тщательно обдумав комплекс необходимых мероприятий по аресту русского диверсанта, он связался из вертолета по радиопередатчику с местным отделением контрразведки, и разработанный им план «Мышеловка» был приведен в исполнение.

Мюрье посмотрел в серые холодные глаза Фелибера, и на его лице отразилось недовольство. Полковник, раскинувшись в кресле, втолковывал его людям детали предстоящей операции.

Рене поскреб гладко выбритый подбородок и крепко стиснул под столом руки. С момента прибытия контрразведчики вели себя так, будто являлись здесь полноправными хозяевами и относились к его группе, как к скопищу тупиц. Ему это не нравилось, как не нравился и их план «Мышеловка».

Он вновь поднял глаза, посмотрел на двух молчащих угрюмого вида помощников Фелибера, выглядевших словно братъя-близнецы в одинаковых фланелевых костюмах. Потом он встретился с равнодушным взглядом Эдуарда, изучающим его, будто какую-то музейную редкость. Этот взгляд вывел его из терпения. Кашлянув, он раздраженно возразил:

— Я не уверен, что нам было необходимо такое количество исполнителей. Чем больше людей задействовано в операции, тем вероятнее утечка информации…

— Вы не сторонник масштабных действий? — вежливо осведомился Фелибер. Оказавшись вне стен Управления, он ощущал поначалу некоторое беспокойство, но потом полностью освоился и чувствовал себя превосходно.

Он холодно улыбнулся. Его ледяная учтивость действовала Мюрье на нервы.

— Я сторонник здравого смысла, если вас это еще интересует, — раздраженно ответил он. — Чем дольше держится в тайне планируемая операция, тем вероятнее ее положительный исход. Но когда о ней знает несколько десятков рядовых исполнителей, пардон, это уже не секретная миссия, а черт знает что такое!..

— Неужели? — невозмутимость Фелибера вывела бы из себя и каменную статую. — Я бы на вашем месте не спешил с выводами.

— Это я-то спешу?! Ну, знаете ли… — На скулах Рене заиграли желваки. Чувствуя молчаливую поддержу подчиненных, он продолжил: — Я думаю, что помимо непосредственно поимки шпиона, нам еще надо установить покупателя, которому он везет наркотики, и цепочку их распространения. Вы же ведете себя, как слон в посудной лавке. Вы спугнете преступников, и в вашей мышеловке окажутся не они, а мы с вами, когда будем потеть перед высоким начальством.

Фелибер вздернул голову.

— Меня абсолютно не интересует, что нужно вам. Группа работает в первую очередь над выявлением и задержанием русского шпиона. Запомните это хорошенько!

Полковник пристально посмотрел на раскрасневшегося Мюрье.

— Не нравится, пишите рапорт.

Давая понять, что тема исчерпана, он перевел взгляд на одного из его помощников.

— Зачитайте дорожную сводку.

Тот нехотя придвинул к себе стопку донесений с дорожных постов и стал зачитывать проверенные через центральный полицейский компьютер номерные знаки автомобилей, въехавших в зону проводимой операции, и имена их владельцев.

Пока Дуалье как автомат механически диктовал отмеченные в сводках данные, Фелибер медленно перебирал приложенные к ним фотоснимки. Каждый автомобиль, пересекший невидимую границу, фиксировался специальной скрытой камерой большой разрешающей способности. Здесь им на руку сыграла погода: фотовспышки установленных камер очень удачно маскировались вспышками зарниц и молний, в изобилии освещавших округу.

Продолжая медленно просматривать снимки, Фелибер вдруг весь подобрался. Отделив от стопки заинтересовавшую его фотографию, он выхватил из стола начальника жандармерии массивную лупу и несколько минут скрупулезно изучал изображение. Все затихли.

— Ну, что же, кажется, это она! — наконец проговорил Фелибер, отрываясь от снимка. Он был взбударажен.

Он живо посмотрел на обороте фотографии номер донесения, к которому она прилагалась:

— Дайте мне рапорт за номером двадцать семь.

Луи, немного покопавшись в бумажной стопке, подтолкнул ему бумагу с нужным сообщением.

— Так, марка… номер… Вот: «…пикап въехал в зону района поиска в 2.10 со стороны г. Редон».

Фелибер быстро отметил на карте дорогу, по которой проехал пикап Морозовой.

— Зону машина покинуть не пыталась?

— Нет. Иначе это было бы отражено в докладе.

— Очень хорошо!

По интонации его голоса Рене сделал вывод, что он не на шутку взволнован.

— И кто же это, по-вашему? — Шапюи позволил себе проявить некоторое любопытство и с интересом разглядывал четкую качественную фотографию. — Какая-нибудь «крестная мать» русской мафии? — саркастически спросил он. — Впрочем, с такой симпатичной курочкой я бы не прочь покувыркаться в постели! — хохотнул он.

— Не рекомендую. — голос Фелибера прозвучал на удивление глухо.

— От чего же? — усмехаясь, проговорил Шапюи. Рошот поднял голову.

— Это, как было установлено перед самым нашим вылетом из Парижа — один из руководителей отдела русской военной разведки во Франции, Римма Морозова.

Фелибер сделал паузу. Пьер в изумлении присвистнул.

— Умна необыкновенно, и везуча, как дьявол… Но теперь эта стерва от нас никуда не денется! — он убрал снимок в черную папку. — Сгноить ее в тюрьме, мы, конечно, не в силах, но вот наглотаться под завязку дерьма перед высылкой из страны я заставлю ее!

Полковник откинулся в кресле и обвел оперативную группу пронизывающим взглядом, задерживаясь на Мюрье. Все затихли.

— Работы у нас будет по горло, — резким голосом проговорил он. — Но обещаю, что забыт не будет никто. При удачном исходе операции на наши погоны обрушится звездопад!

Об обещанном ему повышении он умолчал.

Мюрье привстал, склонился над топографической картой и взглянул на пометки Фелибера. Затем взял линейку и провел прямой отрезок до указанной на карте развилки дорог.

— Морозова могла доехать либо до Ле-Можа, либо, свернув на север, добраться до Этампа или Шартра, — сказал он. — Все эти города входят в очерченную зону.

— Либо организовать встречу с диверсантом в каком-нибудь тихом укромном местечке вдали от населенных пунктов. — Фелибер склонил голову набок. — Не забывайте, это профессионал! Ей не составило бы труда уничтожить машину, добраться до вокзала и улизнуть от нас своим ходом, если бы не…

Он не договорил и обернулся к исполнительному Жаку Лапэ.

— Попрошу вас размножить к 7.30 как можно больше фото под номером двадцать семь и обеспечить ими каждую оперативную группу во всех городах подконтрольной зоны. В первую очередь те, которые несут дежурство на авто— и железнодорожных вокзалах. При опознании Морозову арестовать и срочно доставить сюда. Приказ продиктуете от моего имени. Надеюсь, все ясно?

Кивнув, Жак выскочил из кабинета, словно ошпаренный. Рошот с презрением посмотрел ему вслед.

Раздался гудок телефона спецсвязи. Мюрье по привычке дернулся к нему, но, посмотрев на нового руководителя, остался на месте. Соскочив со стола, Фелибер подошел к аппарату и снял трубку.

— Полковник Фелибер.

— Ну, здравствуй, здравствуй.

Услышав голос шефа, он непроизвольно подобрался.

— Жалуются здесь на тебя транспортные компании, — посмеиваясь, без предисловий начал тот. — Говорят, совсем работать не даешь. Ха-ха… Запретил со вчерашнего дня все междугородние рейсы во всем районе и вроде бы хочешь так оставить аж до вечера, а?

Эдуард на его удочку не попался. Отеческий, чуть дребезжащий тон шефа еще ни о чем не говорил.

— Никак нет! Для обеспечения проводимых мероприятий был вынужден пойти на эту крайнюю меру. Сейчас 5.50 утра, а движение общественного транспорта возобновится в 9.00. На этот счет уже отданы необходимые указания…

— Понятно, — усмехнулся Старик. — Как обстановка?

Фелибер расслышал в трубке чей-то тихий голос и остолбенел. В нем он узнал голос самого премьер-министра!

Полковник на мгновение потерял дар речи. Значит, глава кабинета министров знал о его существовании и лично интересовался делом!

— Планируем завершить операцию в самое ближайшее время, — запоздало ответил он деревянным голосом. — Все предпосылки для этого имеются.

— Ну-ну, хотелось бы верить, — проворчал Шеф. — Только больше никого не обижай, договорились?

— Так точно.

— Вот и хорошо. Как там мои люди?

Откровенно говоря, Эдуард так и не понял, какого хрена этот лысый черт приставил к нему своих людей. Они все время молчали и не проявляли никакого интереса к оперативной работе. Он был разочарован. Циркулирующие по Управлению слухи оказались лишь вымыслом. Лучше бы он взял с собой кого-нибудь из отдела, — толку было бы больше во сто крат!

С бодрыми интонациями в голосе он заверил:

— Я польщен, что работаю с ними.

— Ну-ну, — прыснул Старик и без предупреждения отключился.

Фелибер постоял немного с трубкой в руке, потом осторожно положил ее на рычаг и уселся на место.

В кабинет быстрым шагом вошел дежурный жандарм и положил перед Фелибером папку со сводкой последних происшествий. Шавур повернул свою бычью шею и смерил его колючим пронизывающим взглядом. Так же быстро жандарм выпорхнул в коридор.

Эдуард хмуро поглядел на папку, раскрыл ее и, вынув два листка плотной бумаги, прочитал две короткие докладные записки, переданные по телефону старшиной Девюжем и дежурным соседнего от него участка.

Помассировав виски, он перечитал их еще раз и надолго задумался. Взглянув затем на карту, он взял карандаш и с помощью линейки соединил длинной прямой чертой оба места происшествия. Проведенная линия под острым углом пересеклась с отмеченным Мюрье отрезком, и образованный двумя линиями угол уперся точно в Ле-Мож.

Фелибер хмыкнул. Что это — перст судьбы?

Группа углубилась в работу. Некоторое время они уточняли отдельные моменты разработанной Фелибером операции, как дверь распахнулась, и в кабинет ввалился взмыленный жандарм.

В холодных глазах Эдуарда застыло раздражение.

— Господин полковник!.. — запинаясь, проговорил тот, утирая со лба испарину. — Там такое!..

Он подскочил к Фелиберу и стал что-то взволновано нашептывать на ухо. Его форменная фуражка съехала набок. Настроение жандарма, казалось, передалось Эдуарду. Какое-то мгновение он выглядел растерянным.

— Убийство в гостинице?.. Вооруженное нападение?.. Вы ничего не напутали?

Жандарм, заикаясь, пробормотал:

— Н-нет.

Полковник вскочил на ноги и вышел из-за стола.

— Где он?

Жандарм указал на дверь:

— В соседнем кабинете.

— О'кей, идемте.

Эдуард убрал в сейф черную пластиковую папку и быстро вышел за жандармом. Его помощники повскакивали со стульев и двинулись следом. Остальные потянулись за ними.

В маленькой комнатушке на стуле перед жандармами сидел ополоумевший Мартен Вижо и, чуть не плача, сбиваясь, пересказывал подробности кровавой расправы на дороге.

— Для того, чтобы быстрее сообщить вам о нападении, — продолжал он, — мы завернули в гостиницу «Приют кабана» позвонить в жандармерию. Дверь гостиницы оказалась не заперта, и мы прошли внутрь. За стойкой мы натолкнулись на огромную кровавую лужу…

Мартен закрыл глаза, не в силах продолжить. Справившись с душившими горло спазмами, он отпил из стакана воды, поданного одним из жандармов, и нашел в себе силы закончить:

— В подсобке водитель обнаружил изрубленный на куски труп мужчины…

Жестокое зрелище вновь встало у него перед глазами. Он не удержался, и его вырвало.

— Направьте в гостиницу наряд, — отдал приказ Эдуард.

Он заметил в холле этого водителя, устроившегося на стуле. Но все его мысли были заняты тревожной новостью, и он не обратил на него внимания. Только заметил, что он белый, как лунь, и держит руки сложенными на груди.

— Номера и марки автомобилей вы, конечно, не запомнили? — вежливо спросил Мюрье, когда Мартен успокоился.

— Почему же, — оскорбившись, обиженным тоном проговорил тот. — За кого вы меня принимаете? Номеров, врать не буду, цифру к цифре не разобрал, поскольку было темно, но сами машины помню прекрасно. Я сказал это и дежурному по жандармерии… У меня вообще, знаете ли, отличная память. Я вспоминаю своих клиентов спустя многие годы, стоит им заправиться у меня хотя бы раз! И когда они снова, бывает, заглядывают ко мне на заправку, я обращаюсь к ним по имени. Они бывают этим очень довольны…

Рене, записав марки автомобилей в блокнот, удовлетворенно кивнул.

Фелибер подозвал его к себе и приказал оповестить о случившемся все полицейские участки в районе. Он посмотрел, как Мюрье вышел и, о чем-то ненадолго задумавшись, вызвал из лаборатории Лапэ.

— Вам знакома эта женщина? — спросил он, подавая Вижо захваченный Жаком снимок, на котором была запечатлена Морозова. — Посмотрите.

Эдуард протянул ему увеличительное стекло.

Мартену хватило лишь одного взгляда, чтобы опять не на шутку разволноваться.

— Вы знаете… по-моему, это та самая женщина, которую похитили бандиты! — воскликнул он, рассмотрев хорошенько сквозь лупу склонившуюся за рулем Римму. — Точно!..

— Вглядитесь внимательнее. Это очень важно!

Мартен, близоруко прищурясь, поднес бумагу с лупой к самым глазам и с минуту молча изучал фото.

— Ошибаться я не могу, — наконец произнес заправщик. — Это она!

— Что ж, кое-что прояснилось, — усмешка заиграла на тонких губах полковника. — Рад, что у вас такая хорошая память. Попрошу вас собраться с мыслями и как можно более полно восстановить в памяти обстоятельства ее похищения. После этого я запротоколирую ваши показания. Я сейчас вернусь.

Эдуард быстро вышел из кабинета, направляясь за своей черной папкой. Допрос заправщика по поводу похищения Морозовой он намеревался провести лично.

Следом за ним, как тени, двинулись его молчаливые помощники.

Выйдя в коридор, Фелибер с нескрываемым интересом уставился на Ивана, сидящего у двери на стуле. Его невозмутимость в сравнении с истерикой заправщика для контрразведчика была удивительна.

Белборода продолжал сидеть со скрещенными на груди руками и, казалось, спал, но из-под его полуопущенных век блестели цепкие пронизывающие глаза.

Он посмотрел на Фелибера, задержавшегося перед ним и, старательно избегая его откровенно изучающего взгляда, проговорил:

— Страшное дело!

Контрразведчик ничего не ответил, придирчиво осматривая говорящего.

Дежурный жандарм, выскочивший в коридор вместе с Эдуардом, желая угодить высокому гостю, щелкнул выключателем, и коридор залил яркий свет. Белборода, не мигая, продолжал смотреть на туфли Фелибера.

— Вам придется задержаться, месье, — наконец открыл рот контрразведчик. — Необходимо уточнить некоторые детали разыгравшейся на дороге трагедии. Надолго мы вас не задержим. Обождите немного, я сейчас вернусь и распоряжусь, чтобы вами занялись немедленно.

Вместе с помощниками он прошел к себе в кабинет, ощущая спиной острый, пытливый взор седовласого водителя.

Прикрыв дверь, Эдуард сделал несколько шагов к сейфу, где лежала черная папка, как вдруг остановился. Идущий следом Тубон ткнулся в него плечом и едва не опрокинул на пол.

Фелибер продолжал стоять, и мысли вихрем кружились у него в голове. У него крепко засели в памяти невозмутимость водителя и его настороженный, немигающий взгляд.

Эдуард судорожно вздохнул, и внезапно на него снизошло озарение…

Неловко ударившись о косяк двери, он выхватил из наплечной кобуры пистолет и опрометью выскочил в коридор.