Кикимор

Глава 3. Победи ложь

Лист лежал перед ними во всей красе: желтый, чуть надорванный с одного края, абсолютно чистый. Вихр с опаской коснулся его пальцем, но ничего не произошло.

— А ты писать пробовал?

— Пробовал, — кивнул Лесн. — Всеми отцовыми красками. И водой, и соком травяным капал, и даже пытался материной иглой проткнуть.

Глаза друга блестели от любопытства.

— И как?

— Ничего. Все тут же исчезает-зарастает.

— Но кому-то же его удалось надорвать!

— Это явно был не я!

Они покрутили находку в руках, затем провели ряд экспериментов: намочили лист в воде, в молоке, в болотной тине, посмотрели через него на заходящее солнце, а через пару оборотов — на звезды. Однако тайные послания не проявились ни от одного из их действий.

— Очень странно! — сообщил Вихр, пытаясь надорвать тоненький лист. Лесн смотрел на потуги друга с некоторым превосходством: он сам еще с утра опытным путем выяснил, что бумага останется целой в любом случае. Сирота тоже вскоре это признал и, напоследок попробовав находку на зуб, с грустью отложил ее в сторону.

— Скоро День урожая, — совсем не к месту проговорил он, гладя лежащего между ними лиса. Хвост недовольно фыркнул и развернулся к гостю спиной. Зато раненый лисенок наоборот осторожно приблизился к ногам подростка и с любопытством их понюхал. Вихр погладил дружелюбного зверя.

— И что? — Не понял Лесн.

— Ну…наведут же костры парных танцев…как думаешь, Злена хоть разочек со мной потанцует?

Лесн, озабоченный в последнее время совсем другими вопросами, всерьез задумался над ответом.

— Э…ну, она очень красивая, — осторожно начал он.

— Красивая, — со вздохом повторил Вихр и просунул палец в дырку на подоле рубахи. — Да, точно. И на отца ее десяток батраков работают. А Нитка?

Лесн, только что стащивший из отцовой корзины ягоду, поперхнулся. Откашлявшись, он просипел:

— Эээ…ну, ты попробуй…

Вихр подскочил.

— Да! Да! Попробовать!

Однако энтузиазм его иссяк на третьем слове, и он опять сел на пол, скрестив ноги.

— Ну…а если откажет? А вдруг еще и посмеется? Тогда хоть из поселения уходи! До конца жизни позора хватит! Слушай, Кикимор, а у Красника с Плетуньей случайно нет где-нибудь родственников? Далеко-далеко? Я за еду и крышу работать буду, я способный!

Лесн нахмурился.

— Почему Кикимором зовешь? — спросил он с недобрым прищуром. — У меня имя есть!

Друг стушевался.

— Ну так тебя теперь все так зовут…

— Кто это все???

— Да вот кики. И моры. А с их подачи и поселенские тоже. Ты не сердись, а? Прижилось уже.

Легко сказать, не сердись! Кикимор, кикимора — это всегда были слова-ругательства. Мол, кикимора ты болотная, змея подколодная и т. д. И хоть зародилось оно как отражение чудовищности смешения крови кик и мор, а значит, в общем-то, в отношении Лесна могло быть употреблено с чистой совестью, все равно неприятно, когда твоим вторым именем становиться хулительное слово. Вот отец Красник-Художник, мать Плетунья-Ниточница, а он, получается, будет Лесн-Кикимор? Все равно, что Вихр-Дурак, например! Полукровка вспомнил, что друга давно кличут Сирота, и немного остыл.

— Вот сволочи! — эмоционально охарактеризовал он гостей.

— Кто?

— Все! Кики! Моры! Разница не велика.

Вихр промолчал. Для него разница была: мор Хил всегда с ним приветливо разговаривал и даже пару раз бросил по красному знаку за усердие. На эти деньги парень хотел справить новую рубаху — как раз к Дню Урожая.

Полукровка повертел опять пустой лист, порезался об него и выругался.

— Тысяча проклятий!

Вихр задумчиво смотрел, как бумага впитывает кровь.

— Лесн…а ты не хотел бы найти настоящих родителей?

— Нет! — однозначно высказался подросток, сунув пострадавший палец в рот. Друг опустил глаза вниз — и увидел, что на листе появилась запись.

— Смотри!!!

Полукровка взял бумагу.

— "Желаю здравствовать, Кикимор". — Прочитал он и скривился. — Ну, здравствуй, дряхлая бумаженция! И что тебе от меня надо?

Как не странно, бумага ответила — предыдущие строки исчезли, зато появились новые.

"Не мне, а тебе! Сила! Но обретешь ты ее только после того, как выполнишь три загадки-поручения! Такова воля Альхииры."

— Ишь ты! Поручения! А может, мне и не нужна ваша Сила!

"Нужна. Твоя кровь жаждет перемен, жаждет власти и новых способностей! Или ты боишься?"

Лесн торопливо повернул лист так, чтобы Вихр не видел написанного. Друг читал кое-как и то только потому, что его научил Лесн, но все таки…

— Что там? — Сирота как назло придвинулся ближе.

— Да так. Говорят, надо пройти испытания.

— Ух ты! — восхитился парень. — А какие?

"Победи ложь."

— Что написано?

На этот раз Лесн развернул лист к другу.

— Победи ложь, — прочитал он. — Бред какой-то.

Полукровка повертел в руках тут же опустевший лист, посмотрел на заходящее солнце и спросил:

— Тебе в гостиный дом надо?

Вихр понуро кивнул.

— Но как Чернобород отпустит, я к тебе сразу же зайду! — пообещал Сирота.

На том и распрощались.

Жад переминался с ноги на ногу — стыдливо краснеющий и от этого выглядящий весьма глупо. Этакий четырнадцатилетний плечистый амбал с нежным румянцем на щеках.

— Что-что нужно? — переспросил Лесн, не поверивший своим ушам.

— Эээ…помет загрызки…

Подростки одновременно покосились на ведро, стоявшее у ног пахарского сына и совковую лопату в его руке.

— Маме сказали, что разведенный с водой в определенной пропорции он служит хорошим удобрением и увеличивает урожай в три-четыре раза!

Было видно, что парень сам не верит в то, что говорит, однако деваться ему некуда. Лесну хотелось ответить, что матери однопоселенца нужно сказать, чтоб она глупостями маялась поменьше да не слушала всяких дураков, но это в общем-то было не его дело, и полукровка только спросил:

— А я-то тут при чем?

— Так ты же все леса-болота исходил! К кому же еще идти? К тому же все знают, что кик дорогу к дому всегда проложит. А ты же Кикимор.

Слово неприятно резануло слух, но Лесн сдержался, промолчал. Кажется, ему это обращение теперь слышать в свой адрес до конца жизни.

— Я заплачу! — поспешил добавить Жад и раскрыл ладонь, на которой одиноко блестел золотой знак. Заработать, принести хоть какой-то доход в семью — это было бы очень приятно, но Лесн знал, что у парня еще три сестры и два брата дома, и буркнул:

— Не надо. Я все равно собирался на болота.

Жад просиял и поторопился спрятать знак то ли за пазуху, то ли в потайной карман.

— Пойдем после обеда! — сообщил полукровка, поглядывая на небо. Собеседник понятливо кивнул.

Они вышли через полоборота после солнечного дождя. Жад, получив согласие Лесна помочь, явно расслабился. Кикимор же наоборот был очень сосредоточен и внимателен. Несмотря на то, что болотные Тропы выходили у него даже легче обычных земных, он всегда напрягался, идя по болотам. Места гиблые, нестабильные, хищников: и травяных, и животных — хватает, да еще на лазутчика мор или кик можно наткнуться. В общем, ухо следовало держать в остро. Одно хорошо — Хвост всегда чуял опасность издалека, что не раз помогало Лесну в его походах.

Лис появлялся и исчезал, весело помахивая хвостом. Жад шел следом за полукровкой, изредка что-то спрашивая. Беспечность, с которой спутник доверился Кикимору, последнего несколько озадачила. Если в лесу они могли быть на равных (не считая комплекции, конечно), то на болотах Лесн обладал явным преимуществом. И все-таки человек, с которым он относительно недавно подрался, доверчиво шел за ним следом. Почему?

Чтобы как-то заглушить бесконечное множество кружащих в голове мыслей, полукровка завел разговор.

— Загрызки из своего помета строят специальные хранилища для тех яиц, из которых в будущем появятся их детеныши. Так как яйца они откладывают по весне, сейчас эти норки как раз должны быть пусты, а их обитатели скорее всего уже снуют по тине, учась охотиться. С этой стороны, нам, можно сказать, повезло.

Жад неопределенно угукнул. Кажется, полученная информация его не вдохновляла.

— Загрызки живут под корнями таких болотных деревьев как плакун или перьевик, но для яиц норки мастерят на одиноких, хорошо прогреваемых солнцем кочках. При этом кочки эти должны находится недалеко от семейного гнездышка самих загрызков. Так что мы сейчас возьмем чуть правее, чтобы приблизиться к болотцам-озеркам, которые соседствуют с зарослями плакуна. Очень подходящее место.

— Наверное, — совсем невесело согласился Жад, поворачивая за Лесном направо. Они прошли еще немного, затем стали двигаться гораздо медленнее, внимательно осматривая каждую попадающуюся на пути кочку. В конце концов им улыбнулась удача: восьмая, десятая и тринадцатая кочки действительно совсем недавно являлись домиком для молодых загрызков. Жад быстро наполнил ведро больше чем на половину, нагружая его пометом вперемешку с остатками скорлупы. На последнем месте, когда казалось, что дело почти сделано, под лопатой вдруг что-то хрустнуло. Юноши заглянули в развалины искусственной норки — и увидели треснутое зеленовато-серое яйцо.

— Нам хана? — спросил пахарский сын, тревожно оглядываясь. Лесн огляделся. Болото казалось сонным и неподвижным.

— Отойди-ка!

Жад послушно перебрался на соседнюю кочку, потом подумал и отошел по едва видной тропинке еще чуть дальше. Лесн наклонился к яйцу, пытаясь определить размер ущерба. Трещинка небольшая, но не видно, повреждена ли внутренняя защитная пленка…

Его обрызгало тиной внезапно — казалось, вот, тишина да гладь на болоте — и вдруг в одно мгновение из-под болотной жижи появляется огромная змея, а затем падает обратно, обдавая грязью все в районе десяти шагов. Ритуал устрашения. Лесн за одно мгновение проникся и сначала резко встал, а потом поспешно сел, беспомощно оглядываясь. Прятаться было негде, бежать — некуда, загрызка начала плавать вокруг островка твердой земли, выискивая жертву, причем ее размеры позволяли хвосту и голове соприкасаться. В какой-то момент змея резко вползла на кочку, и Лесн в ужасе отпрыгнул назад. Хвост, беспокойно крутившийся на соседнем островке твердой земли, завыл, Жад испуганно вскрикнул. Змея качнула головой, выискивая источник звуков, полукровка отступил еще на шаг назад и посмотрел под ноги, пытаясь отыскать пути отхода — тропа-то, что вела к кочке, была как раз в той стороне, где качалась голова змеи. И то, что он увидел, его изрядно напугало: оказалось, он уже стоял на болотной жиже. Лесн конечно слышал байки, что кики могут строить на болотах Тропы прямо по топи, но считал это сказками. Загрызка зашипела и повернула голову к подростку. Думать было некогда, и Кикимор шагнул назад — и не провалился. Обрадованный, он крикнул лису:

— Хвост, выведи его! — и, развернувшись спиной к змее, зигзагами помчался к заболоченному лесу. Сзади раздалось шипение и плеск. Сердце громко стучало в груди, босые ноги каждым волоском чувствовали, что в них вот-вот вцепятся ядовитые клыки. Заметив, что с левого бока по воде прошла рябь, юноша отпрыгнул в право — и промахнулся. Хвост загрызки больно ударил по плечу, Лесн почти упал в болото, но в последний момент выпустил когти и впился ими в ствол ближайшего дерева. Пока змея разворачивалась для нового удара (все-таки такой вес значительно влиял на ее скорость) Кикимор спрыгнул вниз, топнул, прокладывая Тропу к обычному лесу, а не к мари, и помчался по ней со всех ног. Болотная тварь ушла под воду и ринулась следом.

Тропа на то и Тропа, что она не просто ведет кика куда-то, она строит кратчайшую из возможных дорог, сшивая разные точки пространства в одну линию. Кикимор понадеялся, что загрызка отстанет на время, достаточное для того, чтобы след Тропы исчез, однако змея время от времени шипела позади него. Поэтому даже когда он добрался до обычного леса, стоявшего на твердой земле, он пробежал еще какое-то расстояние прежде чем остановился отдышаться. Чувствовал себя Кикимор ужасно. Мышцы болели, горло пересохло, а каждый вдох, казалось, разрывал легкие. Руки, которыми он оперся о колени, дрожали. Ноги подгибались, и подросток сдался — упал на колени, пытаясь дать отдых телу и восстановить дыхание.

— Желтый день! — выругался он, хмуро оглядываясь. До дома еще идти и идти, а сил нет даже на то, чтобы встать. Ну нет, чтобы он хоть раз еще помог Жаду в осуществлении безумных затей его мамаши! Ни за какие деньги!

Шорох. Так шуршит трава, если по ней что-то тащишь волоком. Ну или если ползет змея.

На мгновение Лесн замер, сосредотачиваясь, а потом резко стал на ноги и побежал. За спиной раздалось шипение. Юноша перепрыгнул через ручей и помчался к реке. Может, вода поможет ему затеряться? От лис, например, можно уйти по реке. Хотя, учитывая, что змея и на болотах-то от него не отстала, надеяться на это не приходилось.

По земле болотная загрызка двигалась медленнее, однако и Кикимор уже выдохся. И все же, не смотря на боль в груди, он очень надеялся обыграть змею в этой гонке и даже счел это в теперешних условиях реальным. Если бы все зависело только от него. Если бы прямо по курсу вдруг не обнаружилась глупая девица с корзиной ягод.

— Беги!!!

Лесн хотел повернуть в бок, дабы змея кинулась следом за ним, но он не мог точно знать, что ползучая гадина не польстится на новую жертву. Девушка же, как назло, двигалась очень медленно: вздрогнула, встала, оглянулась. И замерла. Кикимор тоже чуть ли не встал, как вкопанный. Выса. Хромоножка. Хуже и представить нельзя!

Когда он добежал до нее, она все еще стояла вполоборота к опасности, с ужасом взирая на огромную толстую болотную змеюку, медленно, но упорно, надвигающуюся на нее. Лесн схватил ее за руку и прошипел:

— Беги!

Она побежала. И конечно, спустя несколько шагов, споткнулась и покатилась кубарем до ближайшего ствола, о который ударилась животом. Кикимор, державший ее за руку, повторил нехитрый маневр. Когда они поднялись, змея уже добралась до них и прицеливалась для удара, мерзко шипя. Лесн стал перед девчонкой, загораживая ее собой, и выпустил когти. Змея бросилась вперед…

И отлетела назад, сбитая каким-то круглым черным предметом. Загрызка было подняла голову для нового удара, но тут на нее посыпался град камней и, шипя, гадина поползла в сторону болота. Лесн, не сводивший с противника глаз, теперь позволил себе оглянуться. За их спиной стояла избушка. Обычная такая маленькая деревянная изба…с четырьмя лапами. Изба победно пританцовывала, перед ее косой дверью стояла молодая женщина в цветастом платье, с весьма растрепанными, хоть и ухоженными на первый взгляд, волосами. Над ее головой кружили фейные бабочки, что собирали с цветов пыльцу, а иногда могли и перерабатывать ее в пыльцу магическую. Лесну растрепанная особа, гуляющая по лесу с четырехлапым домом, доверия не внушала, и он, обогнув испуганную девчонку, стал так, чтобы Выса оказалась у него за спиной. Когти парень тоже убирать на всякий случай не стал.

— Кто такая?

Женщина улыбнулась — спокойно и светло.

— А поздороваться?

— Желаем здравствовать, — Выса высунула нос из-за его плеча, и Лесн уже начал открывать рот, дабы ее отругать, но девушка для подстраховки вцепился тонкими пальцами в его локоть, и он тут же передумал.

— И вам не хворать. Может, зайдете, настоя травяного попьете, синяки лекарством намажете?

— Мы лучше до дома потерпим.

Изба недовольно стукнула входной дверью и присела на лапах так, чтобы в нее можно было войти с земли. Женщина приглашающе махнула рукой.

— Заходите. Хотела бы зло вам сделать, давно бы сделала. Неужели, Кикимор, ты заставишь девочку с подвернутой ногой идти до поселения пешком? А я бы вас до опушки подбросила.

Лесн посмотрел на Высу и понял, что та в самом деле опирается на одну ногу. Заметив его интерес, девчонка поспешно распределила вес на обе и тут же ойкнула от боли. Полукровка осознал, что вдвоем они действительно отсюда далеко не уйдут, и нехотя согласился.

— Хорошо.

Они медленными шажками дошли до дома и кое-как поднялись по кривым ступенькам к приоткрытой двери. Следом шла незнакомка.

Домик был маленьким, но как ни странно уютным. Даже с учетом того, что вся мебель была прибита к полу. Лавки здесь одновременно являлись крышками ящиков, в которых хранились, судя по всему, вещи хозяев, полки имели выемки под посуду и всяческие крючки и держатели, дабы оная не разбилась. В одном углу лежала свернутая в рулон и перевязанная плетеной веревкой лежанка, к ближайшей стене был прибит черный ящик, наподобие тех, на которых кики готовили еду. Лесну даже захотелось подойти и рассмотреть его поближе: червей-огневиков он никогда вживую не видел, их добывали далеко-далеко в самом сердце болот и только для личного пользования болотных племен. Подросток с обидой покосился за окно. Если бы его не бросили, он мог бы быть частью этого болотного мира… А теперь не будет! Никогда! Ни за что! Ему вообще тут лучше! В смысле там, дома!

Перед присевшими за стол гостями поставили две деревянные кружки с ягодно-терпким запахом. Выса, сидевшая совсем рядом с Лесном, первой потянулась к кружке.

— Спасибо!

— Пей на здоровье.

Полукровка смотрел на напиток с сомнением. Женщина села на лавку в противоположном углу и разложила перед собой склянки.

— Коли пить не хочешь, иди сюда, синяк замажу.

Плечо действительно болело. Лесн подошел к спасительнице и присел рядом, высвободив из рукава одну руку. Его болячки молча протерли тряпкой, смоченной в теплой воле, и намазали чем-то вонючим.

— Вот и все. Заживет скоро, не волнуйся. Молодая загрызка была, неопытная, а то лежать бы тебе, дураку, сейчас на болотах.

Выса поперхнулась и закашляла. Женщина спокойно подошла, постучала ее по спине.

— Ты зачем змею-то трогал? — поинтересовалась хозяйка. Полукровка поерзал на лавке.

— Знакомый помочь попросил, — ответил он честно.

— Значит, оба дураки, — Вынесла вердикт незнакомка и обратилась уже к девчонке: — Вытягивай ногу, лечить будем.

Выса послушно положила пострадавшую конечность на лавку и, ожидая боли, закусила губу. Ее лодыжку осторожно осмотрели, затем намазали бурым составом и крепко накрепко перемотали длинной сетчатой полупрозрачной тряпкой.

— Не волнуйся, до Дня Урожая пройдет. Еще напляшешься.

Выса только украдкой горестно вздохнула. Лесн посмотрел на смущенную девчонку удивленно. Неужели она думает, что ее и на танец-то никто не пригласит? Может, подсказать Вихру позвать с собой к кострам хромоножку? Идея была неплохой, но полукровке почему-то она по душе не пришлась.

— Рытник поработал? — спросила женщина, задирая подол до колена и рассматривая голень, на которой белели шрамы. — Куда только твои родители смотрели! И что? Боишься до сих пор зверья?

Выса вцепилась пальцами в платье.

— Боюсь, — едва слышно прошептала она. — Я много кого боюсь. Особенно зеленокожих.

Лесн сделал вид, что не услышал, что она там бормочет. На ладони запеклась кровь от ссадины, и он начал сосредоточенно отковыривать засохшую корку. Ему как бы вообще до их разговора дела нет!

— Ну-ну! — незнакомка подлила гостье травяного отвара. — Маленькая еще, глупая. Ну, ничего, подрастешь, авось и свои мысли появятся.

Выса ничего не ответила. Наверно, потому что привыкла к такому отношению: бабка их с братом всегда звала дурачьем, бестолочами и глупцами.

— Что ж, держитесь крепче, пора вас домой доставлять. Хиж, давай к опушке!

Дом оторвал пузо, то есть пол, от земли, выпрямил лапы и неторопливым шагом направился в сторону поселения. Выса вцепилась руками в стол с таким рвением, что ее не отцепил бы и кузнец своими огромными ручищами. Лесн держался за лавку, на которой сидел и с удивлением наблюдал, как их спасительница, едва придерживаясь одной рукой за крючок в стене, с улыбкой попивает настой из его кружки. Подросток тут же ощутил сухость в горле и скрип песка на зубах. И почему он отказался от угощения? Вот всегда так: сделаешь что-нибудь умное, а окажешься в дураках! А сделаешь глупое — вообще себя умалишенным почувствуешь…

— Как тебя зовут?

Женщина над его вопросом задумалась.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — ответила она с некоторой грустью. — Как меня только не звали.

— Но имя-то у тебя есть?

Незнакомка отвернулась к окну. Выса округлила глаза, подавая Лесну какой-то знак, но полукровка ничего не понял.

— Нет.

Подростки удивленно переглянулись. Деликатная Выська молчала, Кикимору же не давал покоя один очень важный момент:

— Так не бывает. На Валахаре у всех есть имя. Здесь нельзя выжить без имени.

— А у меня нет.

Их спасительница вдруг озорно улыбнулась — но было в этой улыбке что-то печальное. Невольно Кикимору подумалось: может и она полукровка? Но где тогда ее чужеродные "неразинские" признаки?

— Зовите меня Эйка. — Она с интересом посмотрела на Лесна. — Хочешь еще что-то узнать, любопытный мальчик?

— Я не мальчик! — тут же разъярился полукровка, но посмотрел на улыбнувшуюся Высу и сразу же остыл. Пусть над другими смеются! Он не ребенок, чтобы вестись на их уловки! — Хочу! Как ты здесь оказалась? И прямо в самое нужное мгновение!

Выса незаметно кивнула в ответ на его вопрос. Видно, она тоже задумывалась над таким удачным стечением обстоятельств.

— Хиж идет только туда, где он нужен, — поведала Эйка, поглаживая стену дома. — Муж строит для него Тропы, а я выполняю то, что завещала своему крову предыдущая его хозяйка — помогаю тем, кто в этом нуждается.

Выса вздохнула и тоже провела рукой по стене — осторожно, едва касаясь ее пальцами, словно не была уверена, что ее поведение одобрят.

— Так жить очень…хорошо. — Девчонка пыталась говорить без энтузиазма, но глаза ее блестели.

— У любого знака есть две стороны и ребро в придачу, — мудро ответила Эйка, вставая. — Хорошее и плохое порой ходят рука об руку. Что ж, мы пришли. Вам пора.

Пока Выса благодарила хозяйку за помощь и порывалась вымыть за собой кружку, Лесн успел потыкать пальцем в болячки и определить, что они действительно болеть стали меньше. Ну, если не считать ссадины на ладонях, которые он расковырял.

— А какая у тебя магия? — поинтересовался он напоследок. Может, все-таки полукровка? — Лечебная?

Эйка немного подумала, прежде чем ответить. Затем открыла один из ящиков и показала запрятанные в нем цветки, пучки, веточки и прочее.

— Лечит не моя сила, а сила трав. А у меня нет магии.

Выса в ужасе закрыла рот ладонью. Лесн вздрогнул. Валахар пропитан магией. Магия течет вместе с водой по земле, вместе с соком по растениям, вместе с кровью по организмам животных. Она с рождения и до смерти циркулирует по жилам людей, кем бы они не были флосом, киком, разином, мором, беляном… На Валахаре нет людей без магии…

Хлопнула дверь, намекая, что пора покидать временное пристанище. Лесн взял Высу за руку и потянул к выходу.

— Спасибо за помощь, — искренне, но немного скомкано поблагодарил он. Эйка проводила их до двери.

— Что ж, желаю здравствовать.

Они спустились на землю, и Выса на прощание обернулась.

— И вам, — девчонка потупилась, — здравствовать!

Эйка щелкнула пальцами и дом разогнул лапы, готовясь в путь.

— Не бойся, храбрая трусишка, я умирать еще долго не собираюсь. Прощайте.

Женщина махнула им рукой и закрыла за собой дверь. Дом шагнул в сторону "дикого" — мало исхоженного — леса раз, два и вскоре исчез с глаз. Но ни Лесн, ни Выса не тронулись с места. Полукровка не знал, о чем думала девчонка, но самого его посетило множество различных мыслей, часть из которых сводились к вопросу-ответу "А может, у меня все еще не так уж и плохо?" Какое-то время они простояли, смотря вслед необычному четвероногому дому, которого уже и след простыл, потом вдали загремело и подростки наконец обратили внимание на небо, затянутое тучами.

— Гроза идет! — немного испуганно сказала Выса.

— О! — чужой голос раздался рядом так неожиданно, что Лесн рефлекторно выпустил когти. Хорошо еще, что только на одной руке — правой, левой он все еще держал ладонь Высы. Вот был бы кошмар, если бы он ее поцарапал своими когтищами!!! Ужас! Полукровка поспешил отпустить чужую ладошку, к тому же хромоножка поторопилась сделать тоже самое. Очнувшиеся от задумчивости, они отступили на шаг друг от друга и посмотрели на нечаянно встреченного на опушке человека. Злена. Красавица рассматривала сверстников с жалостливым презрением.

— Ох! Ну и парочка! — она неприязненно поморщилась и немного отошла назад, с беспокойством посматривая на трансформированную руку полукровки. — Кикимор, ты бы убрал когтищи-то, перед тобой девушка все-таки, а не зверь лесной!

Злена немного нервно улыбнулась, отчего стала выглядеть еще красивее. Лесн смутился и втянул когти в пазухи.

— Молодец! — похвалила девчонка с улыбкой, но в ее одобрении полукровке почудилась нотка иронии. Она смотрела на него как… как на необъезженную лошадь. Немного страшно, но подойти и протянуть милостиво яблоко все равно хочется.

— Эээ… — он уже хотел сказать "у меня много дел, я пойду", как красавица обратила внимание на Выську и, перебивая его невнятное бормотание, спросила ее:

— Как Жита? Выполнила обещание? Справила тебе новое платье? А то она матери все уши прожужжала, сколько потратила на твою обновку! А ведь могла и…

— Бабушка не врет! — воскликнула Выса, поднимая голову. Злена от радости подпрыгнула и захлопала в ладоши.

— Ах, как прекрасно! Значит, ты придешь на посиделки у Нитки в новом платье! Будет на что полюбоваться!

Выса покраснела.

— Я не дум…

— Брось! — Злена изящно махнула ладошкой. — Все девчонки будут! Это же Ночь Луны! Луна же один раз всего показывается за время своей трансформации! Будем петь, плести покровы, рассказывать страшные истории! До следующего такого вечера двадцать с лишним дней ждать придется!

Выса в нерешительности мяла подол платья. Злена улыбалась — то Лесну, то Выське. Полукровка в ответ только сильнее хмурился. В улыбке красавицы ему все еще чудилась насмешка.

— О, конечно придешь! — по-своему расшифровала Злена смущение знакомой. — Ну и молодец!

— Бабушка… — тихо начала говорить Выса, но ее опять перебили:

— Будет очень рада, что тебя покормят вне дома! — отрезала Злена. — А что это вы такие потрепанные? Охота не удалась? — она с интересом посмотрела на Лесна и немного похлопала ресницами. А затем мелодично рассмеялась, показывая, что это такая дружеская шутка. Полукровка напрягся. Ему не нравился юмор подобного рода.

— Меня Смеш ждет, — Заметила тихо Выса. — Желаю здравствовать.

И она торопливо похромала в сторону поселения.

— Ах, бедная! — Вздохнула Злена, смотря ей вслед. — Еще и хромоножка! Да и юбка у нее порвана.

У Кикимора рубаха тоже была с заплатой, да и сам он в результате забега по болотам выглядел не чище рытника или загрызки, живущих в иле. Зато красавица, стоящая рядом, блестела отполированными бусами-сережками и подкрашенными свеклой губами. Лесн мысленно вздохнул и развернулся к ней спиной.

— Ты куда???

— Домой, — сообщил парень и действительно отправился к границе с болотами, напугав мрачным видом попавшихся ему по пути Кату и Нитку.

Лис уже был дома и, унюхав двуногого друга тут же выбежал ему навстречу с радостным тявканьем. Следом показалась мать, шедшая от болотного "огорода" с водорослями.

— О, Валахар! Да что же это такое! Да я на тебя рубах не напасусь! Красник, иди глянь на сына!

Из травника вышел отец, на ходу отряхивающий с рук синюю пыль.

— О! Кажется, ему стоит сходить на реку! — заключил он. — Дай парню сменное, да пусть прогуляется, пока не стемнело.

— Сменное! — забурчала мать, подходя к веревке с сушившимся после стирки бельем. — На вас сменного не нашьешься!

— Кстати, — отец, сполоснув руки из бочки с водой (одновременно и цветы полил!), пригладил мокрой рукой волосы и присел на ступеньку крыльца. — К тебе Жад приходил. Волновался о тебе очень. Сдружились что ли?

В ответ на заинтересованный вопрос отца, Кикимор только поморщился. Да уж, друзья! За змеиными какашками вместе ходили! Фу! Ну хоть додумался родителям ничего не говорить, и на том спасибо!

— Да нет, бать, просто помог чуть.

С родителями Лесн всегда пытался быть откровенным. Ну, насколько это возможно без вреда для их психики.

— На, чумазое чудо, иди мойся!

Полукровка взял чистые штаны с рубахой, благодарно поцеловал мать в щеку и направился к речке. Подальше, к месту, где у берега росли колючки и летали большие комары. Чтобы точно никого-никого не увидеть у реки. Вот стоит расчесаться, одеть рубашку с вышивкой — и никого не встретишь в лесу даже в самых ягодно-грибных местах, а вот если по дури в грязи извозился, да штаны порвал — обязательно наткнешься на какую-нибудь ехидную красотку типа Злены или тихую от всего шарахающуюся Высу. Нет в жизни справедливости!

Лесн философски вздохнул и полез в остывающую воду мыться. Лис наблюдал за ним с безопасного расстояния. Плавать Хвост умел, но не любил, что всячески подчеркивал своим поведением. Солнце пряталось за горизонтом, сумасшедший день, к счастью, медленно, но верно подходил к концу. И полукровка был этому несказанно рад. Хватит с него приключений!