Кикимор

Глава 4. Те, кто рядом

Несколько дней прошли мирно. Лесн помогал родителям по дому, лишь изредка наведываясь в лес, дабы выгулять на просторе Хвоста, и то кроме Прины да пары охотников никого там к своему счастью не встретил (ягодные места он целенаправленно обходил стороной). Жад, источник большинства неприятностей последних дней, заявился к Кикимору на следующее утро после знаменательной встречи с загрызкой с весьма понурым видом. Лесн почти спокойно выслушал его сбивчивые извинения и принял их. Однако, когда пахарский сын заговорил о новой просьбе матери, полукровка не выдержал и высказался весьма резко насчет этой затеи. В общем, они немного поспорили на повышенных тонах (но не подрались, что уже хорошо) и разошлись, считая друг друга виноватыми. К великой радости Вихра, пришедшего к концу спора.

— Я просто подумал, — смущенно признался он чуть погодя, — если ты с ним сдружишься, то меня забудешь.

— Почему? — удивился Лесн.

— Мы оба сейчас вроде как чужие поселенческим. Я — ничейный, сирота, ты и того хуже. Нам как бы нельзя порознь, только вместе, а то Угелы всякие заклюют. А если ты найдешь других друзей, я опять один останусь.

Полукровке не понравились рассуждения собеседника. Он с Вихром общался вовсе не из жалости или желания иметь ну хоть какого-нибудь друга. Вихр был трусоват, но иногда это отнюдь не мешало ему делать то, чего он боялся. Он говорил неприятные вещи в лицо, был честен даже тогда, когда это могло выйти ему боком. Вот как сейчас. Искренность — редкость в отношениях между разинами, как успел заметить Лесн, так что он друга ценил, а тот? Ходит к нему только потому, что больше никто не зовет, а человеческие инстинкты требуют найти хоть какую-то компанию? Пусть даже и зеленокожую.

Видно, выражение лица выдало мысли полукровки, ибо сирота вдруг нахмурился и сменил тему. Но разговор больше не клеился, и Вихр довольно быстро ушел в поселение под предлогом работы. Лесн, хмурый и недовольный, пошел пропалывать ягодные грядки.

У гостиного дома кружили девчонки во главе с Зеленой, периодически приходящие сюда поглазеть на гостящих в Бровках моров. Вихр с интересом осмотрел пестроюбочную стайку спорящих девиц (полезу — не полезешь, побоишься!) и со вздохом вошел внутрь. В большой комнате с выложенным камнями местом под огонь, сидел один Хил и медленно попивал из кружки перебродивший вишневый сок — бодягу.

— Желаю здравствовать, разин.

— Здравствуйте.

На Валахаре на «вы» обращаются только к особым людям, но моры, живущие в гостином доме, в данном случае были представителями всего своего племени, и Вихр всегда обращался к ним чрезвычайно почтительно.

Мор ткнул вторую кружку так, чтобы она чуть прокатилась по столу вперед и остановилась как раз напротив застывшего рядом со столом парня.

— Присоединяйся, расскажи, что там нового у вас.

Вихр сел и даже чуть отпил кисло-сладкого напитка. Бодяга на вкус напоминала компот, что делала на зиму мать Лесна.

— Да ничего. К кузнецу из города друг приезжал, поговаривают, что дочь сватать, но уехал видать ни с чем. Девчонки к середине луны готовятся, наверно опять какие-нибудь посиделки поздние устроят. Глава с сыном на торжок опять собираются ехать, с ними Красник напросился, и кузнец Прину с телегой посылает. Вот и все.

— Торжок? — Хил покивал головой. — Торжок — это хорошо. А как там наш соплеменник поживает?

— Нормально, — пожал плечами Вихр. — Матери с отцом помогает.

— Ах, да, родители… Родня это всегда прекрасно, — мор пристально посмотрел на подростка. — Одному плохо. Жалко, что Кикимор не хочет найти настоящую родню.

Сирота поерзал.

— А вы можете? Найти настоящую родню?

— Можем.

— Для любого?

— Моры не слуги делать что-то по первому требованию разин! — отрезал Хил и вдруг тут же смягчился. — Но иногда мы платим за услугу услугой.

Вихр затих, обдумывая сказанное. Мор терпеливо ждал.

— А я? Что я могу для вас сделать?

Хил как бы непонимающе посмотрел на парня.

— В смысле? Ты и так делаешь все положенное, за что тебе и платит глава. Как его? Чеброд?

— Чернобород. Нет, я… Я могу что-то сделать именно для вас? Принести что-то, передать, может, вам купить чего надо или подсказать что?

Вихр не знал, чем он может быть полезен таким людям, но не мог не попробовать. Хил в ответ задумчиво посмотрел в окно. Некоторое время он не обращал на юношу внимания, а потом вдруг резко хлопнул по столу смуглой ладонью.

— Есть одно дело. Но я возможно не могу просить тебя об этом… — он с сомнением посмотрел на парня. Сирота обрадовано встрепенулся.

— Можете! Что нужно?

— А что ты хочешь взамен? — проницательно поинтересовался мор.

— Чтобы вы нашли мою родню! Должны же у родителей быть хоть какие-то родственники!

— О! — Хил улыбнулся. — Это можно попробовать сделать.

Сердце Вихра забилось быстро-быстро.

— А я? Что должен сделать я?

Со стороны кладовой что-то загромыхало. Хил недовольно поморщился и ответил:

— Это касается твоего друга, Кикимора. Мы очень скорбим о каждом потерянном соплеменнике и очень хотим его вернуть в нормальную среду. Сам подумай, что ждет его у вас? Презрение, одиночество, отсутствие нормальной жизни. Он хороший мальчик и любит приемных родителей, но слишком упрям и недальновиден в силу возраста. Увы, среди разин он не сможет прижиться никогда. А вот у нас его ждут почет и уважение. Мы разовьем его способности, дадим ему работу, дом, когда-нибудь он женится на хорошей море, которая почтет за честь иметь в мужьях Кикимора.

Вихр нахмурился.

— Почему? Полукровкам на Валахаре нигде не рады. Потому что ему достанется Сила?

Хил нервно улыбнулся.

— Ты умный мальчик, сам все понимаешь. С такими способностями твоего друга ждет большое будущее. Но не среди разин.

— Да, наверное… — неуверенно протянул сирота.

— Вот и тебе это ясно. А Кикимору — нет. Так убеди его не ломать свою жизнь. Никто же не запрещает ему видеться с приемной семьей. Никто не собирается его ограничивать в чем-либо и прочее. Мы просто хотим, чтобы он вернулся в свое племя и жил с нами, жил достойно и полноценно, понимаешь?

Идея звучала заманчиво, и Вихр кивнул.

— Я попробую, — сказал он. Хил благодарно кивнул.

— Ты необычайно умный и добрый юноша, я уверен, ты позаботишься о друге. Но сейчас уже довольно позднее утро, тебе разве не надо в конюшню?

Сирота встрепенулся, поблагодарил мора за все и помчался на улицу. Скоро жена главы придет проверять работу, а он еще так много не сделал! Надо торопиться!

Мор посмотрел вслед юноше и довольно улыбнулся.

Злена, прятавшаяся за огромными корзинами с ягодами, что стояли между кладовкой и кухней, задумчиво закусила губу. Сила, значит? Это что же, Кикимор будет значимее Угела или даже сына Черноброда? Интересненько…

Жад оставил Майку пастись у калитки и поспешил к дому. Солнечный дождь они переждали в конюшне, пока парень чистил лошадь, теперь обоим полагался обед. В доме братья-сестры уже уселись вокруг стола, отец и дядя Бой поели первыми и поспешили на улицу — отдохнуть в тенечке. Мать, бегающая по кухне, встретила Жада улыбкой.

— Отец говорит, из тебя хороший помощник в поле вышел. Хвалит.

Жад выпрямился и выпятил грудь вперед. Похвала отца всегда приятна. Пятилетняя Яниска прыснула со смеху, но тут же получила подзатыльник от Гроша.

— Не к месту хохочешь! — сурово сдвинув брови прошипел десятилетка. Девчонка показала ему язык и пересела подальше, спрятавшись за двенадцатилетнюю сестру Ину, и сейчас что-то сосредоточенно зашивающую, несмотря на обеденное время.

— Молодец-молодец! — словно кто-то с ней спорил, припечатала мать. — Садись, тебе первому наложу. Помощник растет, сразу видно! Руки золотые!

Руки были только что вымытые, а отнюдь не золотые. К тому же именно благодаря им, а точнее магии, которая, как известно, всегда действует через пальцы, животные в доме Пахаря всегда были послушны и выполняли свою работу как положено. Так что обычные рабочие руки.

— Вот только мало вы отходов загрызкиных принесли — ведро всего, да и то неполное! — принялась тут же сетовать женщина. — Марька с торжка отцу говорила, надо закапывать по ложке на каждые двадцать шагов, чтобы урожайность поднять к следующему циклу. А у нас землицы-то обрабатываемой ого-го! Не поленился бы ты, сходил еще на болота.

Жад, уже было нацелившийся ложкой на еду, удивленно и обиженно посмотрел на мать.

— Мам, не пойду я туда больше! Там опасно! И потом, я один нужного места не найду.

— А ты этого своего зеленомордого попроси! — ложка с кашей шмякнулась в следующую тарелку. — Он же ж кикимор наполовину, неужто Тропу не выстроит?

Разговор перестал радовать Жада.

— Не выстроит. Не захочет он туда больше идти, там загрызки в два раза меня длиннее, и клыки у них с мой палец!

— Ой! Змеюки испугался! — всплеснула руками мать семейства, предварительно поставив кастрюлю посреди стола. — Да он сам любой змеи пострашнее! И что это за мода добрых людей отсылать ни с чем! Да он рад радешенек должен быть, что ты вообще с ним заговорил, со смеском этим! Это ему почесть такая — помочь хорошему дому, а он, значит, нос воротит от порядочной семьи! Уже и ногой лень топнуть! Ишь зарвался-то! Вот зря ты его в той драке пожалел! Видишь оно, как добрые дела-то оборачиваются!

Жад пожалел парня, потому что тот знал, что шансов у него нет, а прятаться не стал. И дрался по-честному, хоть и понимал, что силы у них совсем не равны. В общем, удивил тогда Лесн пахарского сына. Те же прихлебатели Угела Кривоноса так и норовят всегда ударить со спины или еще какую подлянку устроить. А полукровка, какие бы слухи о нем не ходили, бесчестно себя еще ни разу не проявил. И в тот день на болотах загрызку за собой увел. А ведь мог не прочь побежать, а к нему, к Жаду, мол, помирать, так вместе. Впрочем, ему-то конечно с когтищами зверю проще противостоять, чем обычному разину. И все же…

— Ишь, тоже мне, птица высокого полета нашлась! — продолжала распаляться мать. — Да ты б ему по кумполу дал бы пару раз, авось смесок этот и перестал нос-то задирать! Посмотри кулачищи-то какие наел!

Стало как-то совсем горько. Жад конечно очень обиделся и даже разозлился, когда после случая на болоте Лесн ему много всякого нехорошего наговорил, но бить его по сути было не за что.

— Не пойду я к нему, — мрачно сообщил он матери, откладывая ложку. Внутри копилось раздражение. Нет, она, конечно, как лучше хочет, и все такое, только зачем она постоянно лезет, куда не просят? И вечные эти советы об урожайности от знатоков с соседнего поселения, которых она и видит-то первый раз! А отец только работой занят, а к причудам матери относится с позиции "чем бы дитя не тешилось, лишь бы не мешало". Вот она и командует даже в тех вопросах, которые ее не касаются между прочим! Пашня — их с отцом и дядей забота!

— Вот! Уже и ты под него проседаешь! Под хлюпика этого юродивого! А сам глянь — статен, могуч, плечи уж с отцовы почти! И не стыдно тебе тощего зеленокожего чудища слушаться?

— Никого я не слушаюсь! Я сам решил: не пойду чужих просить! И не пойду! Ясно?

— Ясно-ясно! — с издевательским видом покивала мать. — Конечно сам! Ты ж все сам! И рубашку тот раз сам вымарал! И в топи сам чуть не сгинул! Ходишь хвостом за полукровкой, как его лис болотный, а мне тут доказываешь свою самость!

Хвостом Жад никогда ни за кем не ходил. Даже за Зленой, от которой глаз трудно отвести. А потому слышать подобные упреки было обидно вдвойне. И подросток не сдержался.

— Не знаешь ничего, мать, — не говори! — сказал он твердо, копируя манеру отца. — Зачем зазря языком мелешь??? Коли у самой голова чужими мыслями богата, то на других напраслину не возводи!

Мама охнула и схватилась за большое полотенце, коим тягала кастрюлю с кашей.

— Ах ты, изверг! — вскрикнула она, замахиваясь влажной от пара тканью. — Зазря языком мелю? Да ты помнишь, с кем разговариваешь? Мать родную унижать вздумал! Понабрался у своего звероподобного дружка! Да я тебя родила, я тебя…

На втором ударе Жад подставил руку и, поймав конец полотенца, намотал его на руку.

— Не надо, мать, мне уже давно не семь.

Изумленная и испуганная, женщина шагнула назад, разжимая пальцы. Жад тоже опустил руку и ткань упала на пол, растекшись между ними темно-розовым пятном на грязном полу. Младшие дети перестали стучать ложками и неподвижно замерли на своих местах. Подросток посмотрел на мать, властвующую в этом доме на протяжении пятнадцати лет, и молча вышел во двор. Разговаривать ни с кем не хотелось, есть тем более.

— Куда глазами косишь? — прозорливо спросила бабушка, прерывая очередной рассказ о гнусностях, творимых соседями. Выса поспешно отвернулась от короба, в которое было запрятано новое платье.

— Мне Злена предложила в Лунный вечер с ними погулять.

— Ишь ты! Еще не выросла, а уже бросает собственную бабку на произвол судьбы! Нашлась красавица, гулять она пойдет! А ужин кто делать будет?

С улицы раздались девичьи голоса, а затем звонкий дружный смех. Выса с тоской посмотрела за окно.

— Я все сделаю заранее. И скотину напою и загоню.

Смеш смотрел на сестру обиженно, словно она сладости без него ела. Жита поморщилась.

— Уже и отговорки на все придумала, шустрая какая! Да иди ты! Иди! Оставляй старуху и ребенка в одиночестве! Злена ее пригласила! Злена вон из какой семьи! Богатой! У отца работников больше чем у главы! Нужна ты ей больно! А мать-то поговаривают…

Выса не выдержала и, собрав посуду, вышла на улицу, оставив брата наедине с ворчливой родственницей. Вымыв все, она оставила деревянные кружки-ложки-тарелки сушиться на кривоногом столике, что был врыт в землю под большим Гигантом, растущим недалеко от крыльца. Девчонка немного осмотрелась, глубоко вдохнула, словно нарушала правила, и выскользнула за калитку. Чем больше она росла здесь, тем больше ее душила домашняя атмосфера. Хотелось на волю. Ну, по крайней мере она вполне может пройтись по деревне, чтобы спокойно обдумать некоторые события.

Выса прошлась по Цветочной улице, свернула на Мясную, потом по Кривой вышла на Деревянную и уже по ней направилась к дому. Прохожие ей встречались редко, основная масса людей в это время ужинали после трудового дня. Пробежали мимо близнецы, мясник разделывал во дворе очередную тушу, ругались шепотом парни из компании Угела, застывшие истуканами при ее появлении, бежала куда-то Нитка с корзинкой ниток… Когда Выса почти дошла до дома, невдалеке неожиданно закричали, запричитали, тут же поднялся шум. Из калитки бодрой поступью вышла Жита, на ходу надевающая поверх платья и жилетки еще и легкую кофту.

— Что произошло? — она тут же вцепилась в высину руку и потащила ее в сторону криков. Темнело. На фоне быстро мрачнеющего неба вдали вдруг показались отблески огня.

Когда они дошли до дома Красины, пожар уже активно тушили. Чуть поодаль, давая место для маневра тушащим, стояли люди и переговаривались, в основном это были дети и старики — мужчины носили воду. У калитки прямо на земле сидела Красина и завывала в голос, ее утешали две сердобольные соседки, сын Отик, парень из компании Кривоноса, стоял рядом и хмуро ковырял кору ближайшего дерева.

— Ой да как же так!!! Ой, да что же это!!! — причитала хозяйка, то обращаясь к утешающим ее женщинам, то к хмурому, не смотрящему на нее сыну. — Да что ж делается!!! Да за что же!!!

На скамейке рядом расположились два кика, которые снимали у Красины дополнительный домик, где раньше жил ее пасынок с женой. Представители болотного племени смотрели на все происходящее с неким интересом, однако без особого беспокойства.

— Да что ж вы сидите!!! — напустилась на них одна из утешительниц. — Какое возмутительное равнодушие!

Кик, который выглядел постарше, задумчиво погладил свои косички, сплетенные из бровей, и спокойно заявил:

— Пожар почти потушен, никто не пострадал. Не вижу причин доя беспокойства. Ну разве что следовало бы найти поджигателя…

— Поджигателя? — встрепенулась Красина. — То есть это кто-то сделал специально?

— Специально или случайно сказать не могу, однако след у огня явно человеческий.

Погорелица встала, выпрямилась и, завидев присевшего на мгновение главу, с ног до головы испачканного в копоти, ринулась к нему. Видимо, добиваться справедливости. Пока хозяйка пострадавшего дома, уперев руки в бока ругалась с главой, высина бабушка подробнейшим образом расспросила утешительниц обо всем произошедшем. Поэтому, когда глава поблагодарил всех за помощь, попросил виновного признаться в течении следующих суток и поделал всем спокойной ночи, Жита покинула собрание без малейшего сожаления. На обратном пути бабушка вдруг вздохнула и сказала — скрипуче, словно через силу:

— Иди ты на свои посиделки. Авось, какие новости интересные принесешь.

Выса кивнула, но радости от разрешения исполнить задуманное не испытала. В конце концов…

Она оглянулась, но в темноте уже невозможно было ничего увидеть, ни наполовину сгоревшую постройку, ни расходящихся по домам людей. Девчонка испуганно вгляделась в окружающие сумерки. Казалось, из них сейчас выпрыгнет злодей и прикажет молчать. Ведь она скорее всего видела того, кто стал причиной пожара.

И не была уверена, что готова об этом рассказать главе.

День начался неудачно. Кикимор зашел к кузнецу с папиной лошадью, которую надо было перековать и встретил там кика. Болотный житель тут же прекратил общение с Молотом и переключился на подростка. После знакомства (мужчину звали Тин) и долгих увещеваний о радости лицезреть родича собственными глазами, кик перешел наконец-то к делу и спросил, не хочет ли Кикимор посмотреть родину? Лесн, которому впервые в этом разговоре предоставили слово, ясно обозначил, что не хочет. После чего ему перечислили все мыслимые и немыслимые достоинства их племени, дали кучу заманчивых обещаний, и напоследок осыпали оскорблениями мор и посоветовали им не доверять. Когда пришла пора уходить, Лесн с ужасом понял, что Тин хочет присоединиться к нему, но к величайшему его облегчению кика перехватила подмигнувшая полукровке Прина и задержала на достаточное количество времени, чтобы Лесн успел свернуть за угол.

Путь кикимора лежал мимо гостиного дома, и парень решил зайти к Вихру. Друга он нашел на заднем дворе, где тот штопал собственную рубаху. Сирота приветственно махнул Лесну, но вид у него был напряженный.

— Что-то случилось? — искренне обеспокоился полукровка.

— Нет! — друг неуверенно улыбнулся. — Садись. Как дела? Как расшифровка задания?

Задание… Лесн совсем забыл о бумаге и высветившейся на ней совершенно непонятной записи: "Победи ложь". Он последнее время и о Силе тоже не думал. Интересно, это хорошо или плохо?

— Да я не смотрел. Как твои дела с Ниткой? Или кого ты там хотел пригласить на День Урожая?

Вихр покраснел и заскрежетал зубами, перегрызая нить.

— Да ерунда все это. Твои дела намного интереснее.

— Мои дела — помогать родителям. И все. — Лесну не нравилось начало разговора и оттого в голосе проскакивали стальные нотки. Сирота в ответ фыркнул.

— Скажешь, не хочешь обрести то, что тебе оставлено какой-то древней старухой? Не поверю. Знаешь, каким ты будешь? Может, самым сильным на Валахаре! Самым значимым!

Ну…это вряд ли. Лесн до сих пор на это наследие смотрел с сомнением. Ну не верилось ему, что можно взять и просто так получить некие важные способности. Хотя, не совсем просто так, ведь есть задания. И все же как-то это все слишком сказочно.

— Может я и не получу ничего.

Вихр посмотрел на него с осуждением.

— Говорить ты можешь, что угодно, только Сила та — твоя, приходи и бери. Но как ты с ней справишься?

— В смысле?

Сирота полюбовался на пришитую с трех сторон заплатку и приступил к четвертой стороне.

— Ты не думал, что тебе нужен помощник? Наставник, так сказать?

Лесн думал. Когда по началу его Тропы приводили вообще не туда, куда надо, когда он плутал рядом с домом, а Тропа не строилась, сколько бы он не топал ногой, а особенно когда не мог убрать внезапно появившиеся когти. Думал, конечно. Сетовал, сердился, и оттого все больше ненавидел бросивших его на произвол судьбы людей.

— Мне никто не нужен, я сам со всем справлюсь!

Вихр помрачнел.

— А вдруг нет? Вдруг поранишь себя или кого-то?

— Если Угела, то, пожалуй, я это переживу! — усмехнулся полукровка, но друг шутку не поддержал. Тогда Кикимор с подозрением спросил:

— И что ты предлагаешь?

Иголка выпала из рук Вихра. Он поспешно подтянул ее за нитку и опять воткнул в ткань — и себе в палец. Ойкнул, слизнул кровь и продолжил шитье.

— Ну…ты можешь попросить кого-то. Вон моров, например.

— А почему не кик? — прищурился Лесн.

— Потому что кики более…агрессивные что ли. И таких, как я, вообще не замечают. А моры всегда доброжелательны, то со стола чем-нибудь угостят, то просто здравствовать пожелают. Добрее они.

— Тебя что, жена главы не кормит?

— Кормит, — вздохнул сирота, — но ясное дело, не так, как их.

Лесну разговор не нравился. Он пришел, чтобы друг его поддержал, они вместе поругали бы навязчивых представителей болотных племен, и полукровка наконец успокоился бы, а Вихр только больше нагнетал обстановку. Вот он друг вообще или как?

— Ни с кем никуда не пойду! — заявил Кикимор однозначно. — Я родителей одних не оставлю!

— Так представь, какой им будет почет, если ты Силой овладеешь! Им, может, до конца жизни можно будет не работать! — сирота мечтательно улыбнулся. Полукровка не был настроен так оптимистично.

— Они занимаются тем, что им нравится. Не думаю, что их надо спасать от работы. И вообще, нам что, больше поговорить не о чем?

Вихр откусил нитку, воткнул иглу в "подушечку" и закрыл плетеную коробку с швейными принадлежностями.

— Я думал, это сейчас тебя больше всего волнует.

— Ты ошибся.

Вихр, недовольно сопя, надел рубашку. Лесн почувствовал, что встреча с другом не улучшила его настроения, а ухудшила, и решительно встал.

— Ладно, пойду я, — он шагнул к лошади и взял ее под уздцы.

— Лесн! — подскочил тут же Вихр. — Ты все-таки подумай! Ты же все равно здесь чужой! А там как сыр в масле кататься будешь! Что ты теряешь?

Сирота посмотрел на друга с надеждой. Может поймет наконец? Они же оба знают, что никому здесь не нужны! Если б такое заманчивое предложение сделали ему, Вихру, он бы согласился, не раздумывая. Уважения, почетная работа, собственная семья… Чего еще может желать человек?

— Теряю, — сказал Кикимор. — И в данный момент друга.

Вихр задохнулся от возмущения.

— Да я как лучше хотел! Да ты…морда неблагодарная!

— Кому лучше? Тебе? Что они тебе пообещали?

— Важно то, что они пообещали тебе! Работа, почет! Невесту тебе найдут хорошую!

Лесн испуганно отступил назад.

— Мне невесту не надо! Мне еще рано жениться!

— Тебя бы всему научили!

— Я и сам справлюсь! Разберусь со всем без помощи предателя!

— Неблагодарная морда!

— Повторяешься!

— Эй-эй! — в их сторону спешил сам глава, зашедший, видно проверить подведомственную ему территорию и увидевший парней, стоявших друг напротив друга с сжатыми кулаками. — Ишь ты, нахохлились, как петухи перед дракой!

Вихр с обидой посмотрел на вышагивающих по двору кур и уток.

— Мы не нахохлились!

— Ишь ты, умный нашелся. А ну, один— брысь отсюда, тебе тут делать нечего! А второй — работать, живо! Бараны малолетние!

Лесн повел лошадь к калитке. Вихр поспешил к сараям. Оба они испытали от состоявшегося разговора обиду и разочарование.

Что ж, так тоже бывает.

Когда Жад зашел в дом, обнаружил, что там царит бардак. Отец с дядькой еще не вернулись с поля, дети скучковались в углу и испуганно смотрели на маму и сына главы поселения, принесшего ей плохую весть. Парень молча кого-то ждал, посматривая в окно, мать причитала, заламывая руки.

— Он не сам! Он не мог! Это его красниковский найденыш подбил! Он же такой мальчик хороший! Руки золотые! Отцу во всем помогает, с животинкой ладит! А как к этому стал ходить, не узнать! Вот вчера…

— Здравствуй, Род.

Парень обернулся. Был он лет на пять старше Жада и уже считался взрослым и самостоятельным мужчиной, помогал в решении поселенческих споров, выполнял отцовы поручения. Как сейчас.

— Здравствуй, Жад. Пойдем, отец с тобой поговорить хочет.

Мать опять запричитала.

— Пойдем, — согласился пахарский сын и первым шагнул к двери. — Что за повод?

— Да есть информация, что тебя видели у дома Красины перед пожаром.

Глупость и вранье. Только вот чем доказать это?

— Врут, — Жад посмотрел на мать, ибо в первую очередь заявление адресовалось ей, но та только визгливо попросила:

— Ты никого не выгораживай только, сыночка!

Стало горько. Не верит, значит. Род коснулся его плеча.

— Отец заждался.

Жад развернулся к матери спиной — понурый, сгорбленный, словно и правда в чем виноват был. Взялся за ручку двери…

Сестра повисла на нем внезапно. Уткнулась в шею, прошептала:

— Мы верим, Жад, верим. Знаем, что ты никого зазря не обидишь ни по глупости, ни по задумке. Знай это, ладно?

Она неуклюже ткнулась губами в его щеку и отпустила его также внезапно, как и обняла. Мать молчала. В тишине скрипнула, открываясь, дверь.

— Молодец у тебя сестра, — заметил Род, подходя к калитке. Жад кивнул. Да, сестра молодчина. Он бросил украдкой взгляд на крыльцо, на матери не увидел, только две кудрявые головы младших братьев высовывались из окна.

Жаль…

Высу поймали у закутка между домом мельника и старой цветочницы. Посреди дороги после ночного дождя образовалась огромная грязная лужа, по которой степенно вышагивали толстые утки. Люди обходили ее по сторонам, прижимаясь к заборам соседей. Однако из-за вечного спора о земле, между сараями цветочницы и амбаром мельника образовалась небольшая темная щель шага в два шириной и шагов шесть длинной, которую глава запретил застраивать обеим сторонам. Туда-то и затащила Высу внезапно возникшая на ее пути рука.

— Видела? — спросил парень зло. — По глазам вижу, что видела! Так вот знай, — ее руку больно сжали. — Заикнешься об этом кому — я тебе вторую ногу переломаю, поняла?

Голос не слушался, и девчонка просто быстро-быстро закивала в ответ.

— Вот и молодец! — злодей довольно улыбнулся и, насвистывая, первым покинул грязный закуток между постройками. Выса подождала, когда чавканье грязи под его сапогами затихнет вдали и тоже шагнула на свет.

— Эй, осторожней! — вскрикнула Тинка, помогая брату выбраться из лужи. — Что ты выпрыгиваешь, как флос из цветка!

Выса смутилась.

— Простите, я не хотела.

— Не хотела она! Жад вон тоже не хотел, может быть, а дом спалил!

— Жад???

Ее удивление, видимо несколько компенсировала близнецам падение одного из них. Тимка загадочно улыбнулся, мол, мы-то больше знаем, чем ты, и стал отряхивать штаны. Тинка схватила хромоножку за локоть и заговорщически зашептала:

— Мы видели, как Род его к отцу вел. Пахарский сын еле ноги передвигал — понурый весь, сгорбленный, точно преступник! Вот отправят его на каменоломню, как пить дать!

— Да не, у нас гор-то нет. — Влез в разговор брат. — Глину добывать поставят в Заречный прииск.

Близнецы начали яростно спорить, что дало Высе возможность незаметно скрыться с их глаз. Она поправила рукав платья, чтобы точно не было видно синяков, оставшихся на руке от грубого захвата, и медленным шагом направилась к Соленой площади.

Медленным — чтобы было время передумать.

Когда Лесн, выполнив все поручения, вернулся домой, отец уже заканчивал приготовление красок, а мама накрыла на стол. Подросток отвел лошадь пастись под присмотром Хвоста, помыл руки и зашел в дом. Мать сидела у окна и перебирала разложенные на лавке и столе вещицы, у ее ног стоял большой плетеный короб со старой или ненужной одеждой. Когда входная дверь бухнула, закрываясь, женщина вздрогнула и посмотрела на вошедшего. Увидев, что это Лесн, она немного отрешенно улыбнулась и протянула к нему руку с зажатой в ней рубахой.

— Помнишь? Я делала ее тебе во время болезни. Счастливая вышивка. Кажется, из нее состоит вся рубашка — так мне хотелось, чтобы ты выздоровел, остался с нами. И ты остался. А вот лоскутное одеяльце. У нас тогда совсем плохо было со знаками, не то что золотых — обыкновенных дома было не найти, а зима выдалась как никогда холодная. Даже снег шел, хотя мы привыкли думать, что снежным могут быть только вершины Белых гор. А укрывать тебя было нечем. Все лоскуты подсобрала, травой, пухом и шерстью набила и ничего, смотри какое интересное вышло одеяльце! Ты, наверно, не помнишь, маленький совсем был… — она прижала одеяло к груди словно великую ценность.

— Помню, — Лесн присел рядом и обнял мать за плечи. — Я помню ту зиму. И как ты сутками сидела у кровати, когда я болел, тоже помню. О чем ты грустишь?

— Да так, перебирала старые вещи, и вдруг нахлынуло… Лесн, ты просто знай, что мы зла тебе никогда не хотели, даже если вдруг были когда-то строги или несправедливы.

Полукровка испуганно сел перед матерью на корточки и заглянул ей в глаза.

— Мам, ты чего? Что-то случилось?

— Нет, что ты! Просто… Просто помни, что мы тебя любим, ладно? И что мы всегда готовы помочь.

— Мама, — он взял ее руки, исколотые иглами, в свои. — Я никуда не собираюсь уходить. По крайней мере ближайшие пять-шесть лет. Я вас люблю, вы — мои родители и других мне не надо. И я в любом случае всегда буду о вас заботиться. Вы не останетесь одни. Никогда. Понятно?

— Да, — она поцеловала его в лоб, как целовала маленького. — Я знаю. Просто никак не могу дождаться, когда они уедут из Бровок, эти нежданные и нежеланные гости.

— Ох, а как я жду! — совершенно искренне воскликнул парень.

— Так, это что тут за нежности, когда обед стынет? — шутливо нахмурился вошедший отец. Он поцеловал жену, потом хлопнул одобрительно сына по плечу и спросил: — Мы есть-то будем?

— На столе уже все! — немного ворчливо отозвалась мать. — Сами не наложите, что ли?

— О! Нет-нет! Какой обед без матери семейства? Брось свои тряпки, потом их разберешь, идем с нами кушать.

Семья вышла на крыльцо.

— Кстати, Лесн, сходи вечером Жада проведай, говорят, он с Угелом серьезно подрался. А вы все-таки последнее время много общались, не хорошо не интересовать здоровьем товарища.

Кикимор промычал в ответ что-то нечленораздельное — благо мать уже заполнила их тарелки и ему было чем занять рот. Ага, общались. То одну дурную идею реализовывали, то другую. А потом еще и поссорились.

Но сходить наверно и вправду надо.

Прежде чем выйти на улицу Выса долго крутилась перед натертым до блеска тазом, который держала Прина.

— Красивая, — вынесла вердикт подруга. Выса нахмурилась. Она знала, что "красивая" — это не про нее, но зачем-то надела новое платье и переплела по-кикски волосы. Хотя ее ждали всего лишь Злена и пара ее подружек.

— Платье? — уточнила она.

— Платье конечно сшито отлично, — серьезно кивнула Прина, — Но ты тоже хороша.

— Да ну, — отмахнулась девчонка, тут же отворачиваясь от таза. — Красивая — это как Злена.

— Глупости! — фыркнула кузнецова дочь. — На самом деле нет никаких эталонов! Одному нравятся блондинки, другому брюнетки, кому-то — статные, кому-то — миниатюрные. Один говорит — хорошо, чтоб была стройная как тростиночка, а другой эту тростиночку назовет ручкой от метлы, ему видите ли по нраву, чтоб и спереди и сзади было, за что подержаться, а доска-плоскодонка ему ни к чему. Так что все это чушь. К тому же Злена твоя тут свеклой натерла, там красникой подкрасила — вот и красавица.

— Не одобряешь, что иду? — догадалась Выса. Прина пожала плечами.

— Иди, не все же тебе ко мне бегать. Только будь поосторожней, Злена эта ох не проста. Себе на уме девка. Самолюбивая больно да хитрая.

— Хитрость не всегда плохо. — Выса с жалостью посмотрела на платье. — Прин, а может и не идти мне к ним?

— Сходи! — подруга мудреным образом завязала ей поясок. — Платье выгуляешь, может подружку-ровесницу заведешь. Тебе со мной небось скучно.

— Нет! С тобой весело! Мне и поговорить-то по душам больше не с кем.

— Ну, раз весело, то хорошо, — кузнецова дочь отошла на шаг назад, посмотрела на стоявшую перед ней девчонку в синем платье и довольно заключила: — Выглядишь очень хорошо! Смеяться им точно будет не над чем!

— А могут? — испугалась Выса.

— Сегодня точно не смогут! — заверила ее Прина и повела к выходу. — Все, тебе пора, солнце ушло к горизонту. Иди и наслаждайся вечером! Когда еще тебя бабка на посиделки отпустит!

Выса обняла подругу на прощание и зашагала к дому Нитки, где собиралась компания Злены.

Все оказалось не так страшно, как она ожидала. И не так хорошо. Злена встретила ее с улыбкой и даже похвалила ее наряд, но Высе показалось, что девчонка ожидала совсем другого — например, что она придет в старом потрепанном платье. Хромоножка отогнала от себя злые, вредные мысли и попыталась, как и советовала ей подруга, насладиться вечером. Но, увы, вскоре поняла, что ей здесь скучно. Злена хвалилась золотой браслеткой, что привез ей отец с Синих полей, Ката рассказала, что сын Красины пригласил ее на танец на День Урожая, Ната жаловалась на мать, которая не дала денег на обновки к празднику… Перемыли косточки некоторым поселенческим кумушкам, посмеялись над Угелом, которому сильно досталось от главы за то, что, попытавшись раскурить украденную у отца сигару, он нечаянно подпалил летний домик Красины, пожалели Жада, на которого свалили поджог поначалу из-за ложного свидетельства одного из парней Кривоноса. И опять вернулись к теме обновок. В какой-то момент от всей этой болтовни у Высы так разболелась голова, что она выскользнула на улицу. Постояла немного на свежем воздухе, поняла, что никто ее не хватился, и решила возвращаться домой. Страшные истории ей бабушка и так рассказывает каждый день, причем вне зависимости от того, хочет ли она слушать.

Смеркалось. Выса неторопливо шла домой, время от времени проводя рукой по мягкой ткани нового платья. Если Прина сказала, что она в нем хороша, значит, так и есть. Приятно иметь новую, красивую вещь.

— Куда топаешь, свистелка? Думаешь, наябедничала и можешь спокойно выхаживать по моей улице?

Выса вздрогнула и подняла глаза на говорившего. Перед ней стоял очень злой и очень грязный Угел Кривонос и улыбался ей разбитыми губами. Очень зло улыбался.

Зря она надела сегодня новое платье…

Лесн почти дошел до дома Жада, когда услышал крик. Звук так быстро затих, что могло показаться, что ничего и не было, если бы не беспокойно озирающийся Хвост. Кикимор немного огляделся, прислушался и шагнул к повороту на узкую тропинку, что шла между старыми наделами, калитки которых давно уже выходили на другую сторону — на большую и просторную Мясницкую улицу. И не прогадал: у заброшенного колодца с полуистлевшей крышей стояли три парня из компании Угела, а сам он прижимал к стене большого курятника девчонку, схватив ее за шею. Присмотревшись, Лесн понял, что учил "уму-разуму" хулиган Высу.

— Нехорошо ябедничать, понимаешь? Неприлично. И для здоровья вредно!

— Эй! — Лесн быстрым шагом приблизился к компании. — Вы что тут делаете?

— Тебя не касается! — Кривонос отпустил девчонку, тут же отступившую назад, и шагнул ему навстречу. — А ты что? Хочешь за компанию по носу получить?

Слова слетели с языка сами.

— Я смотрю, тебе уже нос подправили!

Угел зашипел, один из его прихлебателей насмешливо фыркнул, но тут же замолк. Хромоножка огляделась, но позади нее плотной стеной росли ореховые кусты, через которые незаметно не смог бы пробраться и лис, не то что человек, а по бокам тропинки рядами стояли старые и новые постройки. Хорошее место выбрали, сволочи!

— Я тебе щас морду-то зеленую разрисую! — под одобрительные кивки дружков пообещал Кривонос.

— Кикам ты тоже скажешь, что у них зеленая морда? — Лесн чуть отступил в сторону. Надвигавшийся на него Угел отнюдь не выглядел слабаком, к тому же был старше полукровки, так что драться с ним парню не особенно хотелось.

— Кики — люди. Нормальные, обычные болотные люди. А ты — тварь, что создана из особенностей разных племен. Никому не нужный смесок!

Угел приблизился к нему еще на некоторое расстояние, Лесн опять чуть отступил в бок. Они как бы кружили немного на расстоянии друг от друга. Впрочем, расстояние это сокращалось. А вот свободное пространство между Угелом и курятником — ширилось, и Кикимору хотелось верить, что Выса догадается, что по нему можно выбежать из тупика. Периодически он пытался показать девчонке глазами на этот проход, но та только молча стояла у ореховых кустов, потирая дрожащей рукой пострадавшую шею, и ни на что не реагировала. Когда Угел шагнул в его сторону еще раз, и стало ясно, что в следующий ход он просто начнет драться, Лесн не выдержал и крикнул:

— Беги, дура!

Выса вздрогнула и действительно попыталась сбежать — но тут же была поймана Кривоносом за локоть.

— Ай, как нехорошо мешать воспитательному процессу! — ухмыляясь сказал хулиган и вдруг отвесил девчонке подзатыльник. Выса вскрикнула. Лесн выпустил на одной руке когти и кинулся вперед.

Хромоножка была откинута в сторону. Лис, до сих пор прятавшийся за остатками полусгнившей бочки прыгнул вперед и оскалился, отгораживая трех парней от дерущейся парочки. Лесн получил два удара по лицу, процарапал Угелу бок и плечо и следом расстался с одним зубом, благо не передним. В отместку он укусил Кривоноса за ухо, и тот взвыл, откатываясь в сторону. Лесн, пользуясь случаем, вскочил на ноги и свистнул, подзывая лиса. Хвост тут же оказался рядом. Полукровка схватил Высу за руку, заставляя встать.

— Садись на лиса, быстро!

Хромоножка кое-как взгромоздилась на зверя. Тот тут же подпрыгнул, лягая подкравшегося сзади прихлебателя Угела, и девчонка чуть не свалилась с него — хорошо, что Лесн все еще держал ее за руку. Кто-то из парней достал хорошо наточенный гвоздь.

— Беги!

Лис повиновался и рванул с места. Выса из всех сил вцепилась в длинную шерсть, стараясь не свалиться. Лесн зигзагами бежал следом за ними — Кривонос преследовать их не стал, но некоторое время прицельно кидал в спины убегающим камни.

Они остановились только на краю деревни. С неба светила большая круглая луна, показывающаяся людям только раз в двадцать восемь дней, зато в полном своем величии и блеске. Свет в окнах домов медленно угасал. Выса слезла с лиса, осмотрелась, осмотрела платье и хлюпнула носом.

— Все нормально! — поспешил заверить ее Лесн. — Они сюда не сунуться, не бойся!

В ответ девчонка села на землю, обняла свои колени и разрыдалась.

— У тебя что-то болит? — спросил Лесн, присаживаясь рядом. — Тебе ничего не сломали? — он с ужасом вгляделся в ее фигуру. Хромоножка отрицательно покачала головой, не переставая плакать. Полукровка замер, не зная, что предпринять. Папа маму всегда в таком случае крепко-крепко обнимал, но они же с Высой даже не друзья… Его рука дернулась было к ней, потом легла обратно на собственное колено.

— Что случилось-то? — спросил он обреченно. Выса с бесконечно печальным видом приподняла подол нового платья.

— Я его порвала, — сказала она и опять залилась слезами. Лесн некоторое время переваривал услышанное. У нее синяки на шее и руке, а больше всего она переживает о платье? Ох уж эти женщины! Их логику просто невозможно постичь!

— Да ладно, не реви! Я попрошу, мама тебе новое сошьет, еще лучше!

— Бабушка денег не даст… — сказала Выса шепотом, словно признавалась в страшном грехе. Лесн вздохнул.

— Она просто так сделает, без денег. Как будто мне. Ясно?

Выса кивнула и задумалась. Ну, хоть рыдать перестала.

— Давай я хотя бы вам чем-нибудь помогу? Грядки там прополоть. А то некрасиво получиться. Неправильно.

— Потом договоримся, — отмахнулся полукровка, стараясь закрыть тему. Хвост, вертевшийся вокруг них, именно в этот момент решил проявить дружеские чувства и лизнул в щеку сначала Кикимора, а потом девчонку. Лесн испуганно ждал типичного женского "фу", но Выса только тихо, почти неслышно рассмеялась.

— Хороший он у тебя, — заметила она, поглаживая Хвоста между ушей.

— Хороший, — согласился Лесн. И вдруг предложил: — Я недавно маленького лисенка подобрал раненого, хочешь принесу? Они очень верные.

Глаза девчонки зажглись восторгом.

— Хочу!

Они немного посидели, приводя в порядок одежду, затем Лесн проводил Высу до дома и уже в полной темноте пошел к себе домой.

Мать ждала, сидя на крыльце и поглаживая лежащего у ее ног лисенка.

— Опять поздно, — вздохнула она. — Ну как поговорили?

— Нормально, — неопределенно отозвался нерадивый сын. — Я завтра расскажу, ладно?

Она полила ему на руки и ушла спать. Лесн с лисами опять устроились в травнике, ночи еще были очень теплые. Перед сном подросток отыскал заветную бумажку и при свете луны прочитал: "Задача вторая: побори самого себя". Это что же получается, первое задание он выполнил? А как, интересно? Лесн опять запрятал бумагу в коробочку со всякой ерундой и лег спать. Не зря же старики вечно твердят, что утро вечера мудренее!