Глава 10 флеш № 2

Началось всё с того, что пришла моя очередь становиться на толкатель. Что это за зверь такой, спросите вы? И я, подавив в душе невидимые слёзы, отвечу — агрегат это на рельсах, которые с противоположной стороны от нашего цеха. Да, на границе с формовочным. Ребятишки из этого смежного цеха подбрасывают нам тележки с сырым кирпичом, а задача толкательного работника (я сразу в уме окрестил его пуш-мэном) задвинуть эти тележки в сушилку и протолкнуть на пяток метров вглубь. Для этого пуш-мэн подгоняет толкатель к нужной секции (всего их по 25 в каждой половине, называемой почему-то здесь полублоком) и жмет кнопочку «Пуск». Из толкателя гидравлическим приводом выдвигается штанга, этакий фаллический символ всего кирпичного производства, и проталкивает всю колбасу, содержащуюся в сушилке, на несколько метров дальше. Всё, один цикл закончен, едем к следующему отверстию. И так всю смену.

Работа не сказать, чтобы утомительная, но чертовски нудная и монотонная, а если это в ночную смену происходит, то ещё и спать смертельно хочется. Меня поставили на правый полублок, Мишу на левый, и мы начали производственный процесс.



Это вот современный толкатель, а у нас был весь старый и ржавый

Формовка, как ни странно, работала без остановок — так-то у неё постоянно что-то ломалось, и тогда можно было посидеть и покурить, а тут нет, толкай и толкай эти несчастные телеги. Путь до границы цеха и назад с толкателем на привязи занимал примерно 40–45 минут, таким образом, мы с Мишей встречались в центре зала с частотой раз в школьный урок. До обеда… хотя какой обед ночью-то — до перерыва… я как-то продержался на остатках выпитого перед уходом кофе. Столовая, естественно, закрыта была в это время, так что перекусывали мы чем бог послал. В смысле жёны собрали, ну или матери, у кого жён не было. Я ещё и бутылочку Пепси-колы по дороге прикупил, это один из немногих товаров, которые сейчас свободно лежали в продаже — консервы из морской капусты, турецкий незаваривающийся чай в жёлтеньких упаковках да вот эта сине-белая Пепси… а нет, хлеб ещё.

— Йээх, жисть моя жестянка, — сказал, приступая к приёму пищу, весёлый Витька.

— На болото намекаешь? — спросил его я.

— Ага, — ответил Витёк, — в болоте мы сидим, бойцы, по уши, и как оттуда выбраться, хер его знает.

— Надо сделать миллион кирпичей, — вступил в разговор Роберт, еще один наш молчаливый напарник, — тогда всё будет чики-пуки.

Ну да, как же, невесело усмехнулся я про себя, будет просто пуки, без чики. Но вслух ничего не высказал, ну его. А после обеда по неписанному керамзитовому закону мастер (сегодня это был Сидоров) дал нам поспать примерно час. Миша меня предупредил, что это засада — лучше не спать, а походить туда-сюда, но я не внял его предупреждениям и завалился на лежанку возле печки, подстелив фуфайку под голову.

Вот после того, как Сидоров растолкал нас, оно всё и началось… спать хотелось смертельно, а надо было ходить за толкателем и загонять тележки в сушилку. Хорошо понял жертв тридцать седьмого года — их же там в НКВД тоже бессонницей пытали. Чтобы не свалиться и не уснуть прямо под толкателем, начал сочинять в уме разные стишата про Керамзит и всё окружающее. А когда в очередной раз встретил Мишу в пролёте между двух полублоков, выдал ему сочинённое по мотивам песни Исаковского:

Снова вымерло все до рассвета,

Цех не вздрогнет, не крикнет Ильич (это отчество нашего мастера Сидорова),

Только слышно, как садчики где-то

Одиноко пыряют кирпич (слово «пырять» здесь почему-то употреблялось вместо «класть»).

Миша удивлённо это выслушал, ничего не сказал, но при следующей встрече ответил мне вполне достойной лермонтовской строфой:

Выхожу один я к полублоку,

Ночь тиха, кирпичный след блестит,

Кнопка «Пуск» сияет где-то сбоку

И толкатель с прессом говорит.

Спать как-то резко расхотелось, и я сочинил ещё и переделку, на этот раз маршаковского стиха:

Роберт-Боберт-воробей

Скушал 40 кирпичей,

Съел вагонку и снижатель,

И закинул в рот толкатель,

А потом и говорит

У меня живот болит.

Ну тут Миша ждать нового толкательного цикла не стал и тут же ответил мне словами известной песенки:

В час, когда мне бесконечно одиноко,

Я пойду почищу пару полублоков.

И накаркал — прибежал мастер Сидоров с криками, что в сушилке завал случился, стоп-машина, будем разбираться с этим делом… вы никогда не лазили внутрь кирпичной сушилки? Подозреваю, что нет, а мне вот пришлось. Сушка в ней, для справки, производится не просто горячим воздухом, а горячим воздухом с разными добавками, аргона в частности и ещё чего-то. Всё абсолютно безвредно для здоровья, уверил нас Сидоров и сам первым нырнул в зияющую дыру…

Разобрали мы завал примерно за час, надышался я там всякого и твёрдо для себя решил, что эта неделя для меня последняя на Керамзите. Если райкомовский секретарь ничего не родит, просто свалю отсюда — здоровье дороже.

Утром с большим трудом добрался до своего дивана и, не отвечая на многочисленные вопросы Ирочки, рухнул туда и отрубился.


Флешфорвард 2. 15 августа, где между Слокой и Талси в Латвии

Итак, на часах у нас половина двенадцатого, Витя должен въехать в автобус через… через сорок-пятьдесят минут. Ловить его на неведомых озёрах это не вариант. Во-первых, их здесь явно не одно, которое с рыбой, а во-вторых, он уже сматывает удочки и назад собирается, можно разминуться на грунтовках, которых тут наверняка тоже много. Значит что, с натугой начала соображать моя голова…. а то, Саня-Лётчик, что место встречи, как сказал Владимир Семёныч, изменить нельзя. Это тридцать пятый километр шоссе от Слоки до Талси, да-да, оно самое, где я сейчас еду. Что это за километровый столбик промелькнул справа? Ага, номер тридцать два.

Значит будем работать с Икарусом. Я добрался и до нужного километра шоссе, вокруг шумел сосновый лес, пахло хвоей и какой-то сыростью. В другое время я порадовался бы такому целебному воздуху, но сейчас не до этого было. Итак, что мы имеем в условиях задачи, спросил я сам себя? А имеем мы вот эту речушку с хлипким мостиком, именно на этом мосту и должно произойти столкновение. Да это даже и не мост никакой, просто бетонная труба, в которую речку убрали, а сверху по паре столбиков стоит, чисто для обозначения водной преграды.



Вот, собственно, оно, это место

Икарус, надо понимать, поедет оттуда же, откуда и я приехал — он же из аэропорта будет возвращаться, а аэропорт у меня сзади остался. Вот мы его и притормозим, созрел у меня в голове такой план. Что же ты замолчала, голова — давай уже вываливай и детали плана. Голова напряглась и выдала примерно следующее.

Звать шофёра Янисом Фибигсом, ему 45 лет, утром он получил автобус после ремонта, отвёз туристов из Юрмалы в аэропорт и сейчас возвращается на свою базу в Талси. Пустой совсем идёт. Цой вылетит вон из-за того поворота… не очень крутой, надо признать, поворотик, но стоящий на обочине дом заслоняет обзор, так что вперёд видно максимум на пятьдесят метров.

Что там случится у Вити на этом крутом повороте, хер его знает, товарищ майор, но в Икарус он влетит на скорости больше сотни. Так, спросил я у головы — а почему не затормозить его самого, Витю с его синим Москвичом? Зачем автобус?

А я тебе отвечу, сказала голова, немного подумав — у Вити сейчас толпа поклонников и поклонниц, готовых разорвать его на сувениры, он может подумать, что это один из этой толпы домогается до него и не остановится. С Икарусом надёжнее. Тем более, что ехал водитель всю дорогу один, скучно, а тут какое-то развлечение.

Хорошо, утвердил план я, как будем тормозить автобус? Просто рукой помахаем? Нет, отвечала голова, это ненадёжно, надо что-то более существенное придумать. Ну думай. Думай сам, грубо ответила голова, а я переутомилась и пошла отдыхать.

И так всегда, вздохнул я… ну чего, тогда имитируем дорожно-транспортное происшествие что ли — уж по такому-то поводу любой остановится, а не только Янис Фибигс. Я отъехал от мостика метров триста, нашёл на обочине подходящую ямку и закатил туда свой мопед рулём вниз, так что заднее колесо повисло в воздухе. Чего-то не хватает, подумал я… а потом подцепил рукой грязь, налипшую на цепь, и размазал её у себя на лбу. Кровь бы ещё имитировать, но как? Ага, так у меня же ножичек в кармане есть — аккуратно надрезал кожу на левой руке и вымазал одну щёку в красный цвет. Теперь годится, ждём Икаруса, а пока спрячемся за сосну, чтобы не среагировали те, кому не нужно реагировать.

Автубус я издалека заметил — это был, естественно, не тот жёлтый вариант, который городской был и по всем городам Союза катался, а туристический, красный. Я сымитировал тяжёлое душевное расстройство, вылез из-за дерева, встал на одно колено и замахал рукой в вертикальной плоскости. Икарус затормозил и остановился, немного прокатив вперёд.

— Кас нотика? — спросил меня шофёр, спрыгнув на землю. — Палидзетс?

Я мысленно перевёл это с латышского — что случилось, помочь надо?

— Не понимаю латышский, — тихо сказал я, — вынесло на обочину, вон мотоцикл торчит.

— Не повезло тебе, парень, — перешёл он на русский. — У меня аптечка есть, сейчас перевяжем и я тебя в больницу отвезу.

Он полез обратно в кабину, но в этот самый момент из-за крутого поворота вылетел на всех газах синий Москвич, его занесло вправо, но он сумел выровняться. А далее его юзом понесло на тот самый мостик, он сшиб один столбик и рухнул в речку.

— Бежим, — крикнул я Янису, — человека спасать надо!

Загрузка...