Китайские палочки времени

ГЛАВА 10

Я нырнул в виртуальный мир, предварительно спрятавшись в реальном за большую бочку с водой. Теперь можно надеяться, что пока я-виртуальный буду разбираться с тварью, мне-реальному никто не помешает.

Эльф выпрямляется, делает шаг навстречу монстру, мечи взлетают вверх. Все это виртуальный персонаж выполняет еще до моего полного погружения в его тело. Конечно, это делает не он сам — какая-то часть меня всегда оставалась здесь, даже в моменты полной концентрации на реальном мире.

Один короткий, но внимательный взгляд на тварь дает понять — этот противник посерьезнее минотавра. К счастью, это не игрок и интеллектом не отличается.

Но отсутствие мыслительных способностей с лихвой возмещается физиологией, как будто специально созданной для боя. Впрочем, почему «как будто»? Тварь действительно создана авторами игры. И уж явно не для украшения виртуальных пейзажей.

Тело массивное, но ловкое, подвижное. Кожа грубая, прочная, покрыта густым и жестким мехом, в котором меч наверняка запутается. Голова небольшая и защищена роговыми пластинами, две из которых нависают над глазами. Обзор это ограничивает, но не сильно. Зато делает практически невозможным попадание в глаз.

Мощные лапы увенчаны угрожающими клинками когтей. Сейчас когти рассекают воздух, монстр уверенно стоит на задних лапах. Но все же заметно, что для передвижения ему более удобно использовать все четыре конечности. Небольшой, но все же плюс. Надо учесть, что монстр не может быстро перейти от преследования к атаке. Оптимальная стратегия — изматывание. С такой массой при активном движении его сил не хватит надолго.

Чудовище опустилось на четвереньки и довольно резво ринулось на меня. Отступать некуда — я зажат в угол. Но к го сказал, что я должен отступать?

Правая нога взлетает, плотно впечатывается в стену. Левая слегка подгибается, но тут же резко распрямляется. Правая отталкивается от стены.

Я перелетаю над чудовищем достаточно высоко, чтобы оно не смогло меня зацепить. Но все же крокодиломедведь попытался — подскочил, замолотил по воздуху лапами. За что и был наказан — едва его морда приблизилась на достаточное расстояние, оба меча скользнули по закованной в броню голове.

Конечно, это не причинило физического вреда монстру — слишком уж хорошо защищен небольшой мозг. Но вред моральный мне тоже на руку.

Удары гулко отозвались в черепе чудовища, наводя меня на мысль, что мозга у него все-таки нет. На несколько мгновений монстр потерял ориентацию, что его сильно разозлило.

Это хорошо — насколько я успел заметить, здесь достаточно четко проработана физиология виртуальных тел. А значит, как и в реальном мире, ярость монстра выпьет его силы еще быстрее, чем физическая активность.

Однако пока эмоциональный всплеск не ослабил чудовище, а спровоцировал взрыв энергии. Ресурсы его организма скоро иссякнут, но это время мне надо продержаться.

Чудовище кинулось на меня. Оно уже тяжело дышит двигается стремительно, но с заметным усилием. Я легко отскочил в сторону.

Дитя порочной любви медведя и аллигатора изумленно завертело головой — я воспользовался своей уникальной способность, растворившись в воздухе.

Обежав монстра, я нанес несколько дразнящих ударов в броню толстого бока и массивного крестца. Последняя атака получилась не слишком удачной — меч не кольнул прочную кожу, а скользнул по ней и по инерции прошел куда-то под хвост. Впрочем, этот удар произвел больший эффект, чем все предыдущие.

Чудовище совсем обезумело от ярости, развернулось в мою сторону... Эффект невидимости уже пропал, и оно видит меня. Все четыре лапы резко спружинили. Огромная туша ринулась в моем направлении.

Чудовище ускорило бег. Сейчас оно на пике физической активности, если мне удастся продержаться несколько долгих секунд, монстр выдохнется.

Однако будет очень непросто пережить ураган могучих ударов передних лап, которые, слившись в единое мельтешение, несутся на меня.

И дело даже не в огромной скорости. Просто мне придется вести защиту на два фронта.

Перед глазами стоят две картинки. Туша, летящая со скоростью паровоза, и два агента, уже направившие на меня парализующие пистолеты.

Так же ясно, как и картинки, в мозгу горит одна мысль. Я могу уклониться от прыжка монстра. Я могу избежать попадания града уже летящих в меня ампул. Но не обеих опасностей сразу.

Мозг и так разогнан до предела, дальнейшее увеличение скорости реакций невозможно. Сознание не может вместить в себя столь многое...

Но подсознание может. В отчаянии я сделал единственно возможное. Будь у меня хоть мгновение, чтобы осмыслить это решение, я никогда бы так не поступил. Но этого мгновения у меня не было.

Перед глазами возникла схема программных модулей чипа. Мешанина красных и синих блоков, базирующихся на зеленой плоскости. Рванулась к моему взору та часть схемы, где четкие геометрические формы резких неоновых цветов переходят в нежные переливы зелени. Та часть программы, которая отвечает за взаимодействие моего мозга и программы чипа.

Сейчас меня интересует только тот блок, который появился лишь несколько дней назад. Тот блок, который запрещает чипу-нейроконтроллеру воспринимать в качестве приказов бессознательные мысли.

Я просто выдрал этот блок из программы, как выдергивают сорняк с грядки. Переплетение блоков и линий заколыхалось, зеленая плоскость, забурлила. Но уже через мгновение все прошло. Яркие прямоугольники сдвинулись, заполняя разрыв. Плоскость, будто гигантская амеба, выпустила отростки, накрепко связавшие пошатнувшиеся блоки.

Казалось, поверхность зеленого океана успокоилась. Но вдруг его глубины осветились, холодный огонь устремился вверх. Мириады ярких лучей вырвались из бездны моего подсознания.

Теперь на схеме нельзя ничего разобрать — четкие контуры программных блоков утонули в жидком огне. Чип и клетки мозга слились в одно целое, поглощая мою личность. Хочется надеяться, что лишь временно.

С тех пор как я изменил базовую программу нейроконтроллера, эта опасность всегда подстерегала меня. Но лишь теоретически. Никогда ранее я не разгонял мозг до запредельных скоростей, никогда ранее инстинкт самосохранения не вопил во мне так громко. И даже когда чип переключался из дежурно-пассивного режима в сторожевой, ему не была предоставлена абсолютная свобода.

Если ранее мой мозг можно было сравнить с древней атомной электростанцией — опасной, но достаточно стабильной, то теперь он скорее похож на не менее древнюю атомную бомбу.

Все эти мысли промелькнули в один момент, и моя личность исчезла. Теперь мной управляет взбесившаяся Нейро-кваркотронная система.

Мое виртуальное тело совершило настолько стремительное движение, что казалось, будто разрывается само виртуальное пространство и сейчас во все стороны разлетятся составлявшие его нули и единицы...

Мое реальное тело выгнулось, нарушая все законы анатомии. Шквал ампул достиг меня, но все они просвистели мимо. Тело нашло единственную позицию между траекториями парализующих игл...

Мечи обрушились на тварь, вспарывая непробиваемый панцирь...

Рука скользнула под куртку, достав бластер... Монстр упал у моих ног, оросив все вокруг горячей кровью...

Заряды бластера прошили воздух, разорвавшись у ног агентов...

Я уже не могу контролировать свои действия, но подсознание помнит запрет на убийство. И хотя инстинкт самосохранения возражает против этого бессмысленного и глупого — с его точки зрения — ограничения, но не подчиниться не может.

Когда мы не владеем собой, нами владеют наши прошлые поступки и решения, те алгоритмы поведения, которые укоренились в глубинах подсознания.

Виртуальное тело срывается с места в поисках новых жертв. В этом мире запрет на убийства не действует, и подсознание хочет отыграться.

Реальное тело тоже бросается прочь. Теперь мой мозг обрабатывает информацию в десятки раз быстрее обычного, и он обладает абсолютной властью над телом, абсолютной концентрацией. И я взметаюсь ввысь, цепляясь за неровности стены, которую всего минуту назад счел бы совсем ровной.

Виртуальное тело несется по темным коридорам яростным порывом стального ветра. Все, что попадает в поле зрения, разбрызгивается кровавой жижей, разорванное безумной пляской пары клинков.

Многие квадратные километры крыш Москвы расстилаются вокруг. Одна сменяется другой, многометровые прыжки переносят меня от одного дома к другому. Ветер ярится, разозленный посягательством на территории, где властвует лишь он. Ветер пытается сбросить меня, бьет в грудь и в лицо. На такой скорости каждый его неожиданный порыв серьезно влияет на направление и дальность прыжков. Пластик крыш проскальзывает под ногами, но я ни разу не упал, даже не покачнулся. В воздухе расплывается запах жженой резины — кроссовки не выдерживают. Но даже мое обоняние, которое сейчас острее собачьего, этого запаха не чувствует — скорость слишком велика.

Происходящее не успевает фиксироваться в мозгу. Остаются лишь жалкие обрывки той картины, которая возникает перед моим сверхъестественным восприятием.

Темные коридоры проносятся передо мной. Мелькают кровавые ошметки тварей, истерзанные тела игроков. Теперь я могу взять столько оружия и брони, сколько мне хочется. Но этого уже не нужно. Даже кольчуги на мне нет — она стесняла мой бег и осталась лежать где-то позади. Я не снял ее — это слишком долго. Я просто разорвал ее. Ничего из происходящего не откладывается в памяти. Мне просто некогда запоминать. Лишь неясные обрывки воспоминаний где-то глубоко в мозгу.

Я не помню, чтобы уровень моего персонажа повышался. Но наверняка это происходило неоднократно. Во всяком случае все новые и новые специальные способности у меня появляются. Теперь я уже выбросил и клинки. Я сжигаю врагов потоками пламени, испепеляю их молниями. Мой взгляд способен отбросить их с такой силой, что они впечатываются в стену. Их доспехи, плотно вбитые в камень, опустошаются, выплескивая свое кровавое содержимое.

Когда запасы магической энергии иссякают, я убиваю врагов голыми руками.

Теперь мне противостоят уже не жалкие зомби. Могучие големы падают на пол, лишенные конечностей, а их увесистые головы я швыряю в других игроков.

Все новые и новые глубины подсознания выпускают свое содержимое на поверхность. Мозг жадно пожирает всю информацию, предоставляемую органами чувств. Но даже двойного набора рецепторов мало, чтобы утолить его голод.

Кваркотронная начинка очков работает на пределе, окружающий мир предстает передо мной десятками картинок, нарисованными всеми физическими полями, отбытыми людьми. С высоты птичьего полета я вижу крыши, вижу свой стремительный бег — это изображение я получаю от пролетающего где-то над головой спутника через Сеть.

Но мой мозг хочет получить столь же большой поток информации и о виртуальном мире. Нескольких секунд хватает, чтобы взломать сайт игры. Теперь я вижу сразу все туннели, вижу каждого игрока, каждого монстра. Даже крысы и тараканы не укрылись от моего внимания.

Я могу вмешаться в работу программы, могу изменить что угодно. Но тогда вмешательство сразу станет заметно.

Поэтому я просто несусь по темным коридорам и ладонями вспарываю доспехи, отрываю головы, ломаю кости.

Однако постепенно ясность восприятия теряется, окружающее подергивается туманом. В глазах темнеет, голова наполняется гудением. И я не могу понять, является ли этот звук галлюцинацией или это шумит кровь, бегущая по сосудам с невероятной скоростью.

Мелькание сырых каменных туннелей и бескрайних крыш сливается воедино. Топот собственных ног громовыми раскатами отдается в мозгу, сливаясь с непонятным гулом.

Все вокруг падает в бездонный колодец, задергивается занавесом тьмы, грохот сменяется тишиной.

Затем пропадает и все это — падение, тьма, тишина. Остается Абсолютное Ничто. Оно растет, ширится, заполняет все мысли...

Я чувствую, как небытие начинает пожирать то, что еще осталось от меня. Фонтан отчаяния тугими струями выплескивает черную безысходность, которая сменяется потоками безразличия.

Затем сознание пробуждается, но это доставляет лишь новые страдания. Сенсорика оживает, пустота сменяется буйством хаотичных ощущений. Но все они порождают лишь боль.