Киви

УТРОМ РАНО У ВАЯПУ

ПЛЫВИ, КАНОЭ!

КАРО Песня с пой

ХАЭРЕ РА Песня расставания

КАК МАУИ ПОЙМАЛ РЫБУ-ЗЕМЛЮ[13]

У Мауи было несколько имен. Таков был обычай. Называли его и Мауи потики, что значит Мауи-младший, и Мауи нукарау — Мауи-обманщик, и Мауи атаман — Мауи-хитрец, и Мауи тоа — Мауи-смельчак, и еще имел он много разных имен.

Мауи любил подшутить над своими четырьмя братьями и часто ссорился с ними. Братьев особенно раздражало то, что ему всегда удавалось поймать больше рыбы, чем им. Они не знали, что Мауи догадался сделать на своем рыболовном крючке острые зазубрины, чтобы рыба с него не срывалась.

Братья завидовали Мауи и, уходя на рыбную ловлю, под разными предлогами старались оставить его дома.

Однажды, когда установилась хорошая погода, братья Мауи с вечера подготовили свое каноэ к выходу в море. Мауи понял, что они опять не собираются брать его с собой. Ночью он прокрался к каноэ и спрятался под настилом на его дне.

С рассветом братья взялись за весла и пустились в путь. Они были уже далеко от берега, когда перед ними неожиданно предстал Мауи.

Увидев его, братья хотели повернуть назад, но Мауи не дал им этого сделать. Он взял и отодвинул берег подальше. Это не составило для него большого труда: ведь он с детства обладал волшебной силой.

— Вот увидите, я вам еще пригожусь, — сказал Мауи, обращаясь к братьям.

Он схватил резной деревянный ковш и стал вычерпывать им воду из каноэ.

Делать было нечего, и братья молча заработали веслами.

Они добрались до того места, где обычно ловили рыбу, и один из них поднял камень, служивший якорем, чтобы бросить его за борт.

— Постой! Не надо! — крикнул Мауи. — Здесь рыбы мало. Поплывем дальше.

Братья вновь взялись за весла. Они направили каноэ в открытый океан, туда, куда они заплывали в тех редких случаях, когда ближе к берегу им ничего не удавалось поймать. Через некоторое время они достигли нужного места, но Мауи вновь помешал им бросить якорь.

— Послушайте меня, братья! — воскликнул он. — Я покажу вам место, где вы наловите полное каноэ рыбы.

И снова братья послушались Мауи. Они все гребли и гребли, пока земля не скрылась из виду.

— Ну, а теперь бросайте якорь и насаживайте наживку на крючки! — скомандовал Мауи.

Только братья закинули крючки, как рыба сразу начала клевать. Скоро каноэ стало оседать под тяжестью улова.

— Пора возвращаться. Каноэ полно рыбы, — сказали братья.

— Э, нет! — возразил Мауи. — Ведь я еще своего крючка не закинул.

По тону Мауи братья поняли, чт® он опять что-то затеял.

— Ну ладно, попытай свое счастье, — проворчали они, — хоть рыбы у нас и без того довольно. Того и гляди пойдем ко дну.

И они принялись вычерпывать воду из каноэ.

Не ответив ни слова, Мауи достал спрятанный под набедренной повязкой крючок. Это был особенный крючок. Он был сделан из кости и украшен раковиной пауа и пучком волос из собачьего хвоста. Мауи привязал крючок к льняной бечеве, лежавшей на дне каноэ.

— Дайте мне наживки, — попросил он у братьев.

Но братья, которым Мауи порядочно надоел, молча отвернулись от него. Тогда Мауи ударил себя кулаком по носу и вымазал крючок брызнувшей из ноздрей кровью. Потом он небрежно закинул свою снасть в воду. При этом он произнес каракиа — заклинание:

Братья в изумлении смотрели на Мауи.

Но вот бечева натянулась, и Мауи весь напрягся, почувствовав, что на крючке большая рыба. Каноэ накренилось и зачерпнуло бортом воду.

— Что ты делаешь, Мауи? Ты нас потопишь! — крикнули братья в ужасе.

Но Мауи ответил им словами, которым суждено было стать пословицей: «То, что попало Мауи в руки, из них не уйдет!»

И несмотря на то, что волны захлестывали каноэ и что братья едва успевали вычерпывать из него воду, Мауи не выпускал бечевы из рук.

Он знал, что рыба, которая схватила его крючок, была не просто рыба, а рыба-земля, земля, принадлежащая Тонпануи, внуку Тангароа, Повелителя Океана. Вот почему он изо всех сил тянул бечеву, помогая себе еще одним заклинанием:

Но рыба-земля не хотела сдаваться. На мгновение она поднялась на поверхность, но потом снова нырнула до самого дна.

Казалось, океан обезумел. Волны вздымались и пенились. Фонтаны брызг взлетали до самого неба.

Братья Мауи сгрудились на дне каноэ и дрожали от страха. Но Мауи не выпускал бечевы.

Громко, стараясь перекричать рев океана, он произносил слова каракиа, которое придает силы и делает тяжелое легким.

Рыба-земля уступила Мауи. Она всплыла на поверхность, и братья Мауи увидели, что на ее спине растут деревья, стоят дома, горят костры, живут люди. Они едва могли прийти в себя от удивления. Так вот какую рыбу выудил Мауи — рыбу-землю!

Мауи хотел отблагодарить богов за удачу, которую они ему послали. Он покинул братьев, предупредив их, чтобы они в его отсутствии не трогали рыбу.

— Я вернусь, и тогда мы разделим ее, — сказал он. — Лучшие куски нужно отдать Тангароа и другим богам.

Но как только Мауи оставил их одних, братья вынули ножи и принялись чистить и разделывать рыбу. Боги разгневались на них, и рыба-земля стала прыгать и биться в их руках, как самая обычная рыба. На ее до этого гладкой спине возникли горы и холмы, а, когда солнце поднялось высоко над горизонтом, рыба Мауи затвердела, и уже ничто потом не могло сделать ее вновь гладкой и ровной.

Маори помнят о том, как Мауи выудил рыбу-землю. Вот почему они называют Северный остров, который и впрямь похож на рыбу, Те-Ика-а-Мауи (Рыбой Мауи). Южный же остров некоторые из них считают каноэ, с которого Мауи поймал чудесную рыбу, и потому называют его Те-Вака-а-Мауи (Каноэ Мауи).

ХАТУПАТУ, ЕГО БРАТЬЯ И ЖЕНЩИНА-ПТИЦА

Хатупату, его мать, отец и три его старших брата жили на острове Мокоиа, что лежит посредине озера Роторуа.

Однажды летом, в то время, когда созревают ягоды пурири и лесные голуби кереру так наедаются ими, что едва могут летать, братья Хатупату отправились на ловлю этих птиц и взяли его с собой.

В густом лесу между озерами Роторуа и Таупо они соорудили шалаш и каждый день, захватив силки и копья, отправлялись в глубь леса. Хатупату они всегда оставляли на стоянке; он должен был ходить за водой и следить за тем, чтобы не потух костер, а вечером, когда они возвращались, нагруженные добычей, ощипывать принесенных ими птиц.

Птиц братья коптили и укладывали в сосуды из высушенной тыквы и в корзины, сплетенные из коры тотары. После этого они готовили вкусный ужин и, наевшись доотвала, ложились спать. Хатупату же братья ничего не давали, и ему приходилось довольствоваться жалкими остатками их ужина.

Хатупату долго терпел и наконец не выдержал. Как-то раз, когда братья ушли в лес, он забрался в построенную ими вата (кладовую) и набросился на еду. Он был так голоден, что съел почти все запасы. Зная, что ему не поздоровится, Хатупату решил устроить так, чтобы братья подумали, будто на их стоянку напали воины враждебного племени.

Он сломал шалаш, затоптал костер, разбросал в беспорядке пустые корзины и сосуды из тыкв и даже расцарапал себе лицо копьем* Перед приходом братьев он улегся на землю, притворившись, что ему очень плохо.

Увидев разоренную стоянку и лежавшего с окровавленным лицом Хатупату, братья и впрямь поверили, что стоянка разграблена врагами. Но Хатупату они не пожалели и продолжали обращаться с ним так же, как и раньше.

Хатупату было очень горько и обидно, и он решил снова обмануть братьев.

Через несколько дней, вернувшись из леса, они опять застали ту же картину — разоренную стоянку и «израненного» Хатупату. Но на этот раз братья только сделали вид, что поверили ему.

На следующий день, вместо того чтобы пойти в лес, они спрятались за кустами неподалеку от стоянки.

Хатупату не стал долго ждать и сразу же полез в кладовую. Тогда братья выскочили из-за кустов и набросились на него, а один из них в ярости нанес ему смертельный удар копьем. Опомнившись, они страшно испугались и поспешили закопать тело Хатупату под кучей перьев, ощипанных им птиц.

Чтобы скрыть то, что они сделали, братья продолжали охотиться, и только тогда, когда их корзины и сосуды наполнились копченой дичью, они вернулись домой на остров Мокоиа.

— А где же Хатупату? — спросила мать, выйдя им навстречу и не увидев младшего сына.

— Разве его нет здесь?! — воскликнули братья. — Он от нас убежал. Мы думали, что он уже дома.

Мать пристально посмотрела на них.

— Что вы сделали с Хатупату? — спросила она вновь. — Я чувствую, что с ним что-то неладно.

Но братья не признавались и продолжали настаивать, что ничего о нем не знают.

Тогда мать и отец решили послать на поиски Хатупату маленького лесного духа в образе простой мухи по имени Тамуму-ки-те-ранги, или Тот-кто-жужжит-в-небесах.

Тамуму-ки-те-ранги замахал крыльями и быстро-быстро полетел в лес, туда, где стоял построенный братьями шалаш. Влетев внутрь, он стал кружиться над кучей перьев и вскоре нашел тело Хатупату.

С громким жужжанием Тамуму-ки-те-ранги уселся над головой Хатупату и произнес заклинание, которое должно было оживить юношу.

Через несколько мгновений Хатупату тяжело вздохнул, приподнялся, стряхнул с себя перья, отогнал Та-муму-Ии-те-ранги, которого принял за обыкновенную муху, и, выйдя из шалаша, направился домой.

Но путь через лес был долгим, Хатупату проголодался и, увидев сидящего на дереве кереру, занес копье, чтобы сбить им птицу.

Ему не повезло. Этого же кереру выследил другой охотник — женщина-птица Куру нгаитуку. Говорят, что, когда маори впервые высадились на Аотеароа, они нашли там много людей-птиц, подобных Куру нгаитуку. Эти люди-птицы жили в горах и, несмотря на свой огромный рост и крылья, боялись людей и прятались от них.

Убив кереру ударом длинных и острых когтей, Куру нгаитуку наклонилась, чтобы поднять птицу, и увидела Хатупату. Он показался ей очень смешным и маленьким. По сравнению с ней он и в самом деле был страшно мал. Ведь Куру нгаитуку была ростом с дерево пурири.

Забыв об убитом кереру, женщина-птица схватила Хатупату.

— Я возьму тебя к себе домой, ты останешься у меня навсегда, — сказала она.

И она отнесла Хату пату в свою пещеру. Там на жердочках сидело множество прирученных ею птиц, а по углам прятались ящерицы, тоже ручные.

Хатупату пришлось остаться у Куру нгаитуку. Женщина-птица обращалась с ним хорошо и кормила его гораздо лучше, чем его собственные братья. Она давала ему мясо кереру, попугая кака, туи и других птиц, а иногда приносила ему убитых ею крыс и пекапека — маленьких летучих мышей. Но увы, все это было сырым! Куру нгаитуку не варила и не жарила своей пищи. Бедный Хатупату давился и ничего не мог есть. Только тогда, когда Куру нгаитуку уходила на охоту в лес, ему удавалось сварить кое-что из того, что она ему давала, и утолить мучивший его голод.

Шел день за днем, и Хатупату все чаще стал подумывать о том, как бы сбежать от Куру нгаитуку и вернуться домой к отцу и матери.

Однажды утром, отправляясь на охоту, Куру нгаитуку спросила Хатупату, чем бы он хотел полакомиться.

— Принеси мне птиц, что живут вон за тем хребтом, они очень вкусные, — попросил Хатупату и указал на самый дальний из горных хребтов, маячивший далеко на горизонте.

Не подозревая, что Хатупату хитрит и что он задумал сбежать от нее, Куру нгаитуку согласилась сделать так, как он попросил.

Как только она скрылась из виду, Хатупату достал висевшие в пещере плащи Куру нгаитуку — ярко-красный парадный плащ из перьев кака, плащ из собачьей шкуры и льняной плащ с черными кисточками — и скатал их все вместе. Затем, разорвав льняную циновку, он заделал в пещере все щели, чтобы ни одна из птиц и ящериц не смогла выбраться оттуда и предупредить Куру нгаитуку о его побеге, взял под мышку сверток с плащами и, захватив таиаху — боевую палицу Куру нгаитуку, покинул пещеру и быстро зашагал в сторону озера Роторуа.

Однако второпях он проглядел одну-единственную щелочку в стене, и рирориро, маленькая серая певунья, самая маленькая из всех птиц, живших в пещере, выбралась через эту щель на волю и полетела туда, где охотилась Куру нгаитуку.

— Куру нгаитуку! Куру нгаитуку! — закричала она. — Иди скорей! Хатупату сбежал!

Услышав рирориро, Куру нгаитуку побежала к пещере.

— Ноги мои, станьте длинней! — приказала она.

Ее и без того длинные ноги вытянулись, и, сделав всего несколько шагов, она очутилась у входа в пещеру.

В пещере поднялся ужасный шум.

— Хатупату убежал! Он унес твои плащи и твою таиаху! — кричали птицы на все голоса.

Вне себя от гнева Куру нгаитуку бросилась вдогонку за Хатупату.

— Ноги мои, станьте длинней! — вновь повторила она.

Ноги послушались и понесли ее так быстро, что уже через несколько минут в скалистом ущелье между горами она увидела впереди себя его маленькую фигурку со свертком под мышкой.

Оглянувшись, Хатупату заметил женщину-птицу. Но он не растерялся. Он знал волшебные слова, которые могли его спасти.

— Те коуату ней, э, матити, матата! — воскликнул он, что означало — «Раздвиньтесь, скалы! Прими меня, гора!»

Скалы раздвинулись, и Хатупату юркнул в отверстие, которое тут же закрылось за ним перед самым носом Куру нгаитуку.

Сначала женщина-птица оторопела, а потом в ярости стала царапать скалы своими огромными острыми когтями. Следы от ее когтей на склоне хоры и сейчас может видеть каждый, кто проводит по дороге, ведущей от Таупо к Роторуа.

Через некоторое время, решив, что Куру нгаитуку потеряла его след, Хатупату вышел из горы.

Но от взгляда Куру нгаитуку никто не мог укрыться. Она сразу же заметила Хатупату и бросилась к нему.

— Раздвиньтесь, скалы! Прими меня, гора! — воскликнул Хатупату и снова исчез в глубине горы.

И так повторялось много раз, пока наконец Хатупату и преследовавшая его женщина-птица не оказались среди кипящих грязевых озер на берегу Роторуа.

Хатупату хорошо знал это место и, спасаясь от Куру нгаитуку, скачками понесся вдоль одного из кипящих озер.

Женщина-птица, забыв, что она намного тяжелей Хатупату, кинулась за ним. Тонкий слой затвердевшей грязи на берегу не выдержал, и Куру нгаитуку провалилась в кипящее озеро. С тех пор ее никто больше не видел.

Избавившись от погони, Хатупату передохнул на берегу озера Роторуа, а затем пустился вплавь к острову Мокоиа.

Дома он застал только мать и отца. Они страшно ему обрадовались, но, когда он рассказал, как с ним поступили братья, они стали громко плакать и сетовать.

Узнав, что братья скоро вернутся, Хатупату спрятался в яме, где хранилась кумара. К приходу братьев он успел облачиться в самый богатый из плащей Куру нгаитуку — в плащ из ярко-красных перьев кака, воткнуть в затянутые в пучок волосы черно-белое перо из хвоста птицы уиа и вдеть в мочки ушей белые шарики из пуха альбатросов.

Сжимая в руке таиаху, острие которой в виде высунутого языка также было украшено красными перьями кака, он вышел навстречу братьям.

Братья едва узнали Хатупату. Перед ними стоял гордый и сильный воин, а по его одежде они поняли, что это вождь. Его глаза метали молнии, он не боялся их больше, он глядел на них гневно и смело.

Все, кто был в па, сбежались, чтобы посмотреть на Хатупату. Они не меньше, чем братья, были поражены его видом.

Братья топнули ногами. Хатупату принял их вызов. Все четверо подняли свои таиахи высоко над головой. Они высунули языки, их лица исказились гримасой ярости. Короткими быстрыми прыжками они устремились друг к другу.

Потом они замерли, держа таиахи острием вниз на расстоянии вытянутой руки от груди.

Отец, мать и все жители па молча наблюдали за началом поединка.

Хатупату, продолжая таращить глаза, быстрым движением прижал таиаху к уху, как бы прислушиваясь к тому, что нашептывали ему вырезанные на конце палицы четыре человеческих лица.

Братья повторили его движение, но все увидели, что; Хатупату более ловок и владеет оружием гораздо лучше. Продолжая бить о землю ногами, братья настороженно следили за ним.

Хатупату перешел в наступление. Большим прыжком он преодолел расстояние, еще отделявшее его от братьев. При этом он с такой легкостью орудовал таиахой, что палица казалась перышком в его руках.

Старший брат подскочил к Хатупату, собираясь нанести ему удар в живот. Но Хатупату с легкостью отбил этот удар и, повернув таиаху острием к брату, ранил его в плечо.

Старший брат упал, но сейчас же второй брат бросился на Хатупату. Через мгновение он тоже лежал на земле, сраженный его таиахой.

Теперь перед Хатупату оставался один противник. С ним он расправился так же быстро и ловко.

Хотя братья Хатупату были смелыми воинами, они поняли, что не в силах справиться с Хатупату, и признали себя побежденными.

— Послушайте меня, воины, — сказал отец, обращаясь к своим четырем сыновьям, — вы умеете сражаться, но я хочу, чтобы вы умели и жить в мире между собой. А если вам доведется воевать, то не воюйте друг с другом и с другими мужчинами вашего племени, обратите ваши таиахи против врага.

Хатупату и его братья молча выслушали эти слова. С тех пор они никогда больше не поднимали таиахи друг на друга.

КАУРИ И КИТ

Самый большой житель океана — Кит. Самый большой житель земли — Каури. Кит плавает по волнам, а Каури стоит неподвижно, и только, когда дует ветер, он машет своими огромными ветвями.

Нет ничего удивительного, что гигант океана и гигант суши подружились. Кит часто навещал своего друга, заплывая в залив, вдававшийся глубоко в сушу.

— Плывем со мной! — сказал он однажды, обращаясь к Каури, который гордо возвышался на крутом берегу залива. — Если ты останешься здесь, придут люди и срубят тебя, чтобы выдолбить из твоего ствола каноэ.

Каури покачал большой зеленой головой.

— Мне ли бояться этих ничтожных людишек, — усмехнулся он. — Что они мне могут сделать!

— Ты их не знаешь, — сказал Кит. — Хотя они малы, едва заметны, но их надо остерегаться. Они вонзят свои острые каменные топоры в твое тело, а твои внутренности выжгут огнем. Плывем со мной пока не поздно.

— Нет, друг, спасибо, — ответил Каури. — Представь себе, если бы я предложил тебе жить на суше. Ты бы беспомощно распластался на земле, придавленный собственной тяжестью, и был бы не в силах пошевельнуться. А если я последую за тобой, то волны завладеют мной и будут кидать меня из стороны в сторону. Они сорвут мои листья, обломают ветви, и в конце концов океан поглотит меня, и я окажусь на дне, в мире безмолвия, где царствует Тангароа. Я никогда не увижу больше солнца, не почувствую нежного прикосновения дождя, не буду сражаться с ветром, крепко держась корнями за родную землю.

Кит задумался.

— Ты прав, — согласился он. — Но ты мне друг, и я хочу что-то сделать для тебя, хочу, чтобы ты не забывал меня. Я отдам тебе свою кожу, а ты отдай мне свою, и тогда мы всегда будем помнить друг о друге.

— Хорошо, — ответил Каури. — Будь по-твоему.

И он отдал свою шершавую кору Киту, а сам оделся в его гладкую серую кожу.

После этого они расстались и встречаются редко. Но люди говорят, что они не забывают друг друга.

ПОНГА И ПУХИОЯ

Племя Таинуи с горы Маунгауау и племя Ауиту с побережья залива Манукау долго воевали друг с другом, но потом наступил долгожданный мир, и люди племени Таинуи пришли с дарами к людям племени Ауиту.

Много красивых девушек было и в том и в другом племени, но ни одна из них не могла сравниться с Пухиоей, дочерью вождя племени Таинуи. Все юноши Ауиту обратили на нее внимание, а Понга, самый ловкий и смелый среди них, влюбился в нее.

Через некоторое время люди Ауиту пришли к людям Таинуи с ответными дарами. Юноши принесли девушкам подарки. Они собрали душистые травы и спелые плоды миро и приготовили из них ароматные масла.

Все собрались на марае па Таинуи, на склоне горы Маунгауау. Юноши Таинуи приветствовали гостей какой дружбы. Затем к ним присоединились девушки их племени.

Пухиоя выбежала вперед. Она таращила глаза и строила страшные гримасы. Ее сильное тело извивалось в танце. Никто не танцевал так хорошо, как она. Понга не отрывал от нее взгляда.

А когда в ответной хаке поднялись юноши Ауиту, их вел Понга, он был главным, и теперь уже Пухиоя не могла отвести от него глаз.

Празднество длилось целый день до поздней ночи.

Когда закончились танцы и игры, Понга с друзьями отправился ночевать в дом, отведенный для гостей. Но уснуть он не мог. Он думал о Пухиое, он мечтал о ней, он видел ее перед собой.

— Если только ты согласна, Пухиоя, я увезу тебя с собой, — повторял он про себя.

Посреди ночи он встал, вышел на марае и, подойдя к дому, где жила Пухиоя, громко произнес:

— Понга хочет пить. Он умирает от жажды. Где ему взять воды?

Пухиоя, которой тоже не спалось, сразу же узнала его голос.

Захватив длинный сосуд из тыквы, она выбежала из дома, не побоявшись даже злых духов, которых, как известно, ночью в па так же много, как травы в лесу.

Пухиоя пошла к ручью, и Понга пошел за ней. Гам, у ручья, когда она набирала воду в сосуд, он сказал:

— Не жажда томит меня, Пухиоя, а любовь к тебе.

— Я тоже люблю тебя, Понга, — ответила девушка. — Я уеду с тобой. Сломай весла наших гребцов. Тогда они не смогут нагнать твое каноэ.

Наутро люди племени Ауиту собрались в обратный путь и, обменявшись с людьми племени Таинуи подарками в знак мира и дружбы, направились к своим каноэ. Девушки и юноши Таинуи пошли проводить их. Пухиоя шла рядом с Понгой и улыбалась ему. А когда они подошли к самому берегу, она легко прыгнула вслед за Понгой в его каноэ.

Люди племени Таинуи ахнули от изумления.

_ Что ты делаешь, Пухиоя? Куда ты? Вернись! — закричали они.

И они бросились к своим каноэ, чтобы нагнать Понгу и Пухиою. Но их весла оказались сломанными, и они ничего не могли поделать.

Соплеменники Понги были недовольны его поступком.

— Зачем ты увез прекраснейшую из девушек Таинуи, Понга? — говорили они. — Поступив так, ты нарушил мир. Таинуи будут мстить, они поднимут против нас оружие. И нам придется воевать, не то они истребят нас, как некогда были истреблены моа.

Понга молчал.

Но когда они прибыли домой в Ауиту и вождь племени потребовал, чтобы Понга вернул Пухиою отцу, заговорила Пухиоя.

— Послушайте Пухиою, о люди Ауиту! — воскликнула она. — Послушайте Пухиою и не вините Понгу. Не силой увез он ее. Она сама бежала с ним, потому что хотела этого. Он строен и красив, он смел и ловок, и она любит его!

Эти слова тронули сердце старого вождя.

— Я верю тебе, Пухиоя, — ответил он. — Но не все в моем па верят тебе. Расскажи им, как все это было, убеди их в том, что Понга не виновен, и ты останешься у нас.

Пухиоя, все еще сидевшая рядом с Понгой в каноэ, вышла на берег и, протянув руки навстречу собравшимся там людям, сказала:

— Люди Ауиту, в том, что я здесь, виноват не Понга, о нет, виноваты вы. Ведь это вы позволили ему приехать в па моего отца. Благодаря вам я увидела его и полюбила. Так позвольте же мне остаться с ним. Разве я первая женщина, последовавшая за тем, кого она любит? Лучше смерть, чем разлука с любимым.

В ответ послышались голоса:

— Пусть Пухиоя остается. Она прекрасна, как самая яркая из птиц Тане, она будет украшением нашего па. Мы защитим Пухиою, если люди племени Таинуи захотят отнять ее у нас!

Прошла ночь. Утром часовой, стоявший на одной из вышек па, крикнул:

— Я вижу каноэ!

Все высыпали на марае. Боевое каноэ Таинуи причалило к берегу, один из сидевших в нем вождей встал и громким голосом потребовал, чтобы Пухиоя немедленно вернулась к своему, племени.

Молчание было ему ответом. Но потом толпа расступилась, и Пухиоя шагнула вперед.

— Я остаюсь с тем, кого люблю, — сказала она твердо. — Передайте всем: пусть приезжают на свадебный пир Понги и Пухиои!

Посланцы вернулись ни с чем. Весь день до самой ночи люди Таинуи спорили о том, как им следует поступить. Были среди них такие, которые считали, что против Ауиту нужно идти войной, а Понгу и Пухиою предать смерти. Были и другие, высказывавшиеся за то, чтобы принять приглашение Пухиои и прибыть с миром на свадебный пир.

Последней попросила слова мать Пухиои. Она обратилась с призывом к женщинам племени снарядить боевое каноэ, отправиться самим, без мужчин, к Ауиту и силой вернуть Пухиою.

На ее призыв откликнулось шестьдесят женщин. Одевшись так, как одеваются воины, украсив волосы перьями, они снарядили каноэ и поплыли в залив Манукау.

Скоро они пристали к берегу у па Ауиту, и мать Пухиои крикнула:

— Люди Ауиту, беритесь за оружие! Мы пришли к вам с войной!

Пухиоя узнала голос матери. Стоя рядом с Понгой на вершине нависшей над берегом горы, она сказала ему:

— Все гребцы — женщины. Но может быть, мужчины прячутся на дне каноэ. Я не позволю им взять меня живой. Уж лучше броситься вниз с этого обрыва и разбиться о камни.

— Эй, люди Ауиту! — вновь крикнула мать Пухиои. — Зачем вы украли мою дочь, мое сокровище? Выходите! Мы померяемся с вами силой.

Пухиоя сбежала вниз по пологому склону горы и, став у ев подножия так, что мать могла ее хорошо видеть, отвечала:

— Пухиоя принимает твой вызов! Если я погибну, можешь забирать мое тело. Живой я отсюда не уйду.

Несколько женщин из тех, что сидели в каноэ, прыгнули в воду и поплыли к берегу. Пухиоя, крепко держа в руке таиаху, спокойно ждала их.

Женщины вышли на берег и бегом направились к Пухиое. Одна из них занесла над ее головой палицу из китовой кости. Но, прежде чем она успела нанести удар, Пухиоя выбила оружие из ее рук.

В это время подоспела вторая женщина. Размахивая коротким копьем, она бросилась на Пухиою. Пухиоя ловко увернулась и, ударив противницу таиахой по плечу, повергла ее на землю.

Третья женщина встретилась с Пухиоей лицом к лицу. Их таиахи скрестились. Но Пухиоя оказалась сильней. Ударом в живот она сбила противницу с ног.

Одна за другой женщины устремлялись к Пухиое, и одну за другой она их побеждала.

Наконец, мать Пухиои поднялась со своего места в каноэ и крикнула:

— Хватит! Ты победила моих воинов, Пухиоя. А теперь вернемся со мной к отцу!

— Вернется ли Пухиоя? — презрительно ответила девушка. Ее ответ означал, что она ни за что этого не сделает.

Матери пришлось покориться.

— Хорошо, — сказала она. — Оставайся. Я приеду на свадебный пир.

Пир состоялся через три дня, когда на небо взошла полная луна.

Готовилось к нему все племя Ауиту. Мужчины ловили акул и охотились на лесных голубей кереру. Женщины выкапывали из земли корни папоротников и грудами раскладывали их возле домов. Они же собирали пауа и других моллюсков, варили их на пару и вялили на солнце.

На пир прибыло все племя Таинуи. Их встретили танцами и приветственными речами. Старый вождь Ауиту подвел отца и мать Пухиои к сложенным на марае подаркам. Здесь были перья альбатросов и птицы уиа, одежда из крашеного льна, куски нефрита.

— Все это мы дарим вам, — торжественно заявил он.

Но и гости не остались в долгу. Из каноэ на берег они вынесли боевые таиахи и копья, юбки из стеблей льна, угрей, макрель, собак, копченых крыс и попугаев кака, сушеных моллюсков, лепешки из ягод хинау и пыльцы камыша.

Отец Пухиои обратился с речью к ней и ко всем жителям па Ауиту.

— О дочь моя! О люди Ауиту! — сказал он. — Эти дары мы привезли для вас. Ты оставляешь меня, Пухиоя, и я скорблю о тебе. Но ты не мертва, ты жива и следуешь велению сердца. Да будет так! Помните все, как помню я, что мы ведем начало от одного каноэ.

Решительность и бесстрашие прекрасной Пухиои были вознаграждены. Она стала женой Понги, и они прожили счастливо многие, многие годы.