Клан Дятлов 8

Глава 18

Отправив идиотов чистить по три ведра картошки, я задумался о вечном: о своей нелегкой миссии в этой игре, которая год назад стала моей жизнью, о борьбе добра и зла, с точки зрения обывателя, и моем месте во всем этом… хотя… да кого я обманываю? Естественно, я думал не об этом, а мечтал я об упомянутой идиотами вечеринке, а вернее о том, как остаться с Яринкой один на один. В этом нет ничего странного, ведь я думал об этом девяносто девять процентов свободного времени и примерно девяносто восемь всего остального. Присутствие рядом принцессы и невозможность остаться с ней в одиночестве, приносило мне уже вполне физическую боль. Дошло до того, что я стал задумываться о том, как избавиться от всех окружающих нас людей, эльфов и питомцев. Когда мечты дошли до заложенной в костер царь-бомбы с предварительным уничтожением переносного камня возрождения, чтобы сокланы не смогли возродиться рядом, я понял, что ненавижу эту игру и решил, что мне пора как-то отвлечься от своих несбыточных грёз, пока они не довели до беды. Для этого я отправился к собравшейся вместе группке сокланов, которые что-то бурно обсуждали, интенсивно жестикулируя руками. Оказалось, что они обсуждают донесение вернувшихся с разведки эльфов. Те сообщили, что в озеро втекает одна река, а вытекает десяток мелких речушек, чьи берега так же густо заросли джунглями, как и остальная часть озера; три из них достаточно широки, чтобы там протиснулся наш Драккар, и теперь надо было решить, куда именно мы будем двигаться.

Я сделал задумчивое лицо, будто мучительно раздумываю, куда нам направиться, а потом махнул рукой в ту сторону, куда указывала стрелка на моей карте. Все сделали вид что поражены моей мудростью и решительностью, хотя, подозреваю, что стрелка на карте была не у одного меня и все уже знали, куда мы полетим. В голову опять начали лезть мысли о бурной ночи с принцессой, пришлось метнуться к следующей группе, возглавляемой Олдригом, которая возвращалась из развалин, в которых мы нашли яйцо трицератопса. Руки его были заняты какой-то поклажей, значит сходили они туда не зря.

— Ну, что там? Нашли что-то интересное?

— Ага, там небольшой тайничок был, я его вскрыл и гляди, что мы там нашли.

Он протянул мне хреновину, похожую на седло, которая, как ни странно, оказалась именно седлом. Почти. Такого описания предмета я еще не встречал, поэтому не совсем было понятно, что же именно это такое.

Седло-трансформер. Часть доспеха ездового питомца. Прочность 5000/5000.

Класс: раритетный.

Привязывается к определенному питомцу. Трансформируется по мере роста питомца.

Первая трансформация: пять мест для передвижения сидя.

Вторая трансформация: в центре добавляется площадка для переноски грузов.

Третья трансформация: площадка может быть трансформирована под установку осадного орудия.

Четвертая трансформация: появляются еще четыре площадки по бокам от основной, где могут быть установлены легкие осадные орудия.

Пятая трансформация:???

Защита спины питомца 50 %.

Особенности: самовосстанавливающееся.

Первоначальное требование: ездовой питомец десятого уровня.

— Здорово, и для кого такая красо…

Договорить я не успел, ответ пришел раньше, чем я закончил вопрос. Сзади раздалось пьяное похихикивание, команда: «Гаврюша фас!» вслед за которым последовало жалобное блеяние, смешанное с мычанием, затем послышался дробный стук копыт и что-то зверски врезалось мне в ягодицы, швыряя высоко в воздух. Благодаря невероятно раскаченной ловкости, я сумел удачно сгруппироваться в воздухе и виртуозно приземлился на голову. Это слегка вывело меня из себя, я оглушено замычал, пытаясь достать из-за спины глефу, но в этот момент, кто-то провел по моему лицу слюнявым рашпилем. Да-да, вот такой вот диссонанс, как у разработчиков получилось создать такое сочетание обдирающий кожу шершавости, при покрывающей его слизи, я не знаю. Знаю только, что это сочетание очень хорошо выводит из предобморочного состояния. Хорошо, но не моментально. Напавшее на меня чудовище успело еще два раза лизнуть мое лицо, наверняка лишив его всех выступающих частей и превратив в идеально ровную, заляпанную слюнями полусферу. Мне повезло, что слюна была не вонючая и пахла свежескошенной травой, а то я ко всему прочему избавился бы не только от носа, но и от с таким наслаждением поглощенной яичницы. В конце концов, я пришел в себя на столько, что смог отползти от чудища в сторону. Оно еще раз ткнуло мне в ягодицы детскими закругленными рожками и вопросительно замычало, косясь фиолетовыми глазами на так и не выпущенное мной из рук седло.

— Чего тебе скотина?! Ты откуда взялась вообще?!

Осознал ответ я, еще не доспросив, и бросил изничтожающий взгляд в эльфов старперов. Те сделали вид, что заняты разливанием и поглощением вина. Только обломки огромного золотистого яйца, которые наш алхимик тщательно упаковывал себе в сумку, указывали на виновников происшествия. Малыш трицератопс (хотя какой, на хрен, малыш, когда в нем тонна веса?) еще раз жалобно замычал и ткнулся рогом в седло в моих руках.

Младенец королевского трицератопса. Уровень 1. (Питомец Гаврюша).

Я похлопал ящера по бронированному лбу и показал на заросли сочных папоротников:

— Рано тебе еще такие вещички таскать, не по уровню они тебе, иди пожуй, может так получится подрасти, а то, боюсь с твоими хозяевами-алкашами быстрой прокачки у тебя не получится.

— Тут не только седло для него есть, — встрял Олдриг, — мы там полный набор снаряги нашли. Там и попона, с нашитыми на нее металлическими бляшками, для защиты тела есть, и насадки на рога и даже что-то типа металлических ботинок на лапы со встроенными когтями. И все такое же трансформирующееся и масштабирующееся. Этот пузан в таком обвесе уже на десятом уровне в живой танк превратится.

Олдриг попытался отодвинуть голову Гаврюши с любопытством обнюхивающего снарягу в его руках, но отъехал в сторону сам. Не смотря на первый уровень, изначально заложенной силушки в него явно было заложено гораздо больше, чем в обычных питомцев. Не зря яйцо имело раритетный класс. На миг я даже пожалел, что мы не можем взять такого питомца в свой клан, но я был уверен, что никто из наших бы не отказался от своего пета в пользу любого другого, будь это раритетный питомец или даже божественного происхождения. А для Яры он тоже не подходит. Если она и дальше собирается таскаться с нами, то такой громоздкий пет ни в один данж не пролезет, для нее надо найти что-то поменьше, побыстрее и попроворнее. Например, как вот эти ящеры, что шустро гоняются за еще не вставшими на крыло птерами. Те в ответ долбят ящеров своими длинными клювами по черепу, но получив чувствительный щипок пока беззубым ртом за мягкое место, продолжают убегать от них странной ковыляющей походкой.

Я аккуратно перешагнул через пару сцепившихся между собой спинозавров и оглянулся вокруг. Эльфы не стали тянуть резину в долгий ящик и повылупляли своих новоприобретенных петов, в единый миг превратив небольшой уютный остров в сумасшедший балаган, где каждый нападал на каждого стараясь откусить от противника кусок поувесистей. На моих глазах, один спинозавр удачным ударом лапы рассек другому бок, второй вцепился первому в ляжку и оба одновременно осветились призрачным светом, сигнализирующим о получении нового уровня. Аналогичные вспышки замелькали и в других местах, значит зверушки не зря устроили эти дуэли, и в них есть практическая польза. Может нам стоит задержаться на этом безопасном острове до утра, давая петам немного развиться? Достигнув десятого уровня многие из них получат свои первые умения и станут гораздо мобильнее. По крайней мере тогда нам не придется тащить весь этот зверинец на Драккаре, который и так до предела перегружен. Пожалуй, так и сделаем.

— Вуди, Зигзаг, собирайте своих и за дело. Ваша задача собрать по округе всю не слишком агрессивную живность и притащить ее сюда. Тащить исключительно живой, только выбирайте тварей послабее, можно притащить рыбу, она на берегу не больно шустрой становится, даже эти малыши смогут с ней справиться. Ну, что вы на меня так глаза пучите? Задача ясна? Тогда полетели!

Петы дружно взмахнули крыльями и разлетелись в разные стороны, и уже через пару минут на землю стали валиться первые твари и тварюшки. Самыми первыми прилетели здоровенные жирные личинки, добытые самым естественным для дятлов способом, из ствола подгнившей поваленной пальмы. Это лакомство вызвало необычайный интерес у подрастающего динозаврового поколения. Те с воплями и визгом набросились на желанную добычу, раздирая ее на части и забрызгивая все вокруг белесой жижей из их тел. Вспышки, повествующие о получении новых уровней посыпались одни за другими.

Вслед за личинками с небес посыпались мелкие ящерицы и рыбешки: когда мне на голову чуть не свалилась ядовитая змея, я решил отойти подальше от этого устроенного дятлами бедлама. Змея, не успев даже зашипеть на взбесившихся ящеров, была разорвана и съедена парой спинозавров, явно за последние полчаса прибавивших по двадцать сантиметров в холке. А жертвы продолжали и продолжали сыпаться с небес, превратив наш лагерь в орущий птичий базар. Так продолжалось до тех пор, пока на эту мешанину тел не свалилась здоровенная кистеперая рыбина. Та зашипела как рассерженный кот и так громко клацнула зубами, что все петы в испуге шарахнулись в стороны, а отбитая на всю голову рыбина, довольно шустро перебирая ластами направилась к воде. Притихшие петы попытались, подкравшись сзади цапнуть ее за хвост, но та, молниеносно развернувшись, чуть не откусила голову одному из них, и петы испуганно прыснули в разные стороны.

— Гаврюша, фас, — снова донеслась до меня пьяная команда Эля и земля затряслась.

Похожий на гигантский мячик трицератопс, тысячекилограммовой тушкой пронесся мимо меня, на ходу втаптывая улепетывающую рыбину в песок. Не успела она выкопаться из него, как тот пронесся обратно, трехпалое копыто вошло точно в разинутую пасть и что-то громко хрустнуло. Трицератопс испуганно заскакал на одном месте, пока выпучившая глаза рыбина, наконец, не повисла на его ноге безжизненным чулком. Тело трицератопса раз пять подряд вспыхнуло и на глазах начало изменяться. Детские округлые рожки осыпались чешуйками, открывая спрятанные под ними острые внушительные рога, шкура пошла морщинами, намечая места, где в будущем начнут образовываться броневые пластины. Само тело подросло, потеряв точное соответствие шару, голос перестал быть блеющим, и в нем стали слышны отголоски будущей грозной мощи.

— Отлично, еще пара рыбин, и десятый уровень будет наш. Эй, вы, — я махнул рукой дятлам, — повторите! Два двойных, пожалуйста.

Я огляделся про себя удивляясь, почему эльфы не участвуют во всем этом безобразии с их, между прочем, питомцами, а потом увидел, что они все как один сидят и вырезают из мягкой пальмовой древесины фигурки животных.

— Это тотем, пояснил один из них, — когда я высказал ему свое недоумение, — он предназначен, чтобы связать наши души. С помощью него я смогу возвращать погибшего в бою питомца. Не сразу, конечно, но каждую полночь это можно будет сделать.

Эльф вырезал на фигурке последнюю деталь и пронзительно свистнул. Из свалки, образовавшейся на месте кача, выбрался помятый спинозавр и шустро просеменил к хозяину. Мелькнуло острие кинжала, прочерчивая тонкую полосу на боку зверя, и на вырезанную фигурку упала капля крови, вторая упала с рассечённого пальца самого эльфа, бесследно впитываясь в древесину, как и первая. Фигурку окутало розовым туманом и на этом привязка закончилась. Животина рванула назад, с головой зарываясь в бурлящую живую кучу-малу. Из той, время от времени выбирался то один, то другой питомец, несся к своему хозяину, а затем, расставшись с каплей своей крови, возвращался назад. В очередной раз полыхнуло и из кучи-малы выбрался стремительно возмужавший трицератопс и потрусил к Элю с Ромом и ткнувшись рогом в сваленное у их ног снаряжение, заревел требовательным басом. Престарелые эльфы, наконец, соблаговолили отодвинуть в сторону амфору с вином и поднялись на ноги, ласково похлопывая животину по затвердевшим от начавшей появляться брони бокам. Первой на них легла попона, тихо позвякивающая нашитыми на нее пластинами. На нее установили седло, закрепив его кожаными ремнями, протянутыми под необъятным пузом трицератопса. Затем на голову легла мифриловая маска, с торчащими из нее двумя острейшими рогами. Те налезли на рога ящера как влитые, защитив глаза и верхнюю часть черепа от возможных ударов противника. Следующим шел непонятный веер, предназначение которого я никак не мог понять, пока Эль не нацепил его на защищающий шею костяной воротник трицератопса. Тот тоже покрылся мифрилом, а по краям во все стороны стали торчать даже на вид опасные шипы. Последними стали металлические стопы, которые с громким щелчком сомкнулись на ногах Гаврюши, облачая их в непробиваемую броню. За минуту защищенность пета увеличилась многократно. Он, видимо, это тоже почувствовал, потому что властно заревел, подзывая к себе остальных питомцев, и не обращая внимания на удивленные взгляды эльфов, повел весь отряд к дальнему пляжу, по которому продолжали ползать не добитые нами ящеры.

Понятненько, он взял кач в свои руки, вернее лапы, и нам можно передохнуть. Я махнул дятлам рукой и те попадали на песок, от усталости повываливав пересохшие языки.

— Отдыхаем, — я тоже повалился на песок, блаженно щурясь на заходящее солнце, и как-то не заметно уснул.

Крош с трудом разогнул гудящую спину и поглядел на покрытые кровоточащими мозолями ладони: огромное, тяжеленое весло изодрало далеко не изнеженные руки орка в кровь уже через час после отплытия корабля. Пришлось замотать их обрывками одежды, но это не сильно помогло, но Крош налегал на весло изо всех сил, ибо ему вовсе не хотелось снова испытать воздействие хлыста надсмотрщика на своей спине. Одного раза ему вполне хватило, и эту раздирающую плоть и сознание боль ему уже не забыть никогда.

Глаза давно привыкли к полумраку, царившему внутри корабля, но Крош старался как можно меньше смотреть по сторонам, чтобы не лишиться остатков духа, которого и так оставалось на самом донышке. Сидящие рядом на скамьях разумные выглядели ужасно: истощенные тела, торчащие ребра, иссеченные загнивающими шрамами спины, давно не мытые сальные волосы спадали на покрытые липким потом плечи. А надсмотрщик вообще был не на что не похож: тяжело шагающая меж рядов лавок безголовая глыба плоти с хаотично торчащими из нее щупальцами, в которых были зажаты пускающие яркие искры тонкие хлысты. Его безжизненный голос, казалось, раздавался прямо в голове, то подгоняя ворочающих весла гребцов, то притормаживая, и вот, наконец, последовал приказ сушить весла. Весла были затащены внутрь, и все гребцы как подрубленные повалились на те же скамьи, на которых они сидели.

— Кто ты. Как здесь оказался?

Крош приподнял голову и уставился на сидящего рядом с ним орка. Он был так же молод, как и Крош, но также истощен, как и остальные гребцы. Меток рода на лице у него не было, значит он тоже не прошёл инициацию.

Крош покачал головой:

— Я не знаю, мы были на ритуальной охоте и меня там порвал дикий фрог, когда я очнулся, мы были уже на острове в клетке, мой друг назвал это место Еванделией, но это же миф…

— Шустрый.

— Что?

— Имя мое, Шустрый. Из рода северных волков. Наш род живет… жил у подножия Великих гор.

— Шустрый?

Да, имя детское, мы не успели пройти инициацию. До нее оставался месяц, когда около нашего лагеря появились эти… Почти все взрослые были на охоте, не знаю, может они еще живы, в лагере живых они не оставили, только нас да пару подростков на год младше… Я был учеником шамана и в тот раз находился в его вигваме. Он обучал меня изготовлению курительных смесей и перемещению в тонкие миры, когда вигвам буквально смело порывом ветра, а нашего шамана подняло в воздух и разорвало на части. Меня буквально залило его кровью. Затем подняло и меня. Я уже приготовился умереть, но мне не повезло, вспыхнул яркий свет, и мы оказались на каменной площадке, испещренной непонятными письменами. Нас загнали в клеть и притащили на этот корабль. Мы не понимали, что происходит, но разъяснили нам все очень быстро. Мы здесь рабы, до самой смерти, прикованы к этим веслам и нам только и остается, что молить предков, о том, чтобы умереть поскорее. Двоим из наших повезло, они уже ушли на новый круг жизни…

Загремели цепи и меж рядов потащили ведра с питьевой водой.

Крош еле дождался, когда очередь дойдет до него, вцепился в помятую оловянную кружку и припал к протухшей воде, будто это был божественный нектар. Восстанавливающийся организм требовал массу воды и еды, но напоили их только второй раз за весь этот изнурительный день, еды же еще не давали ни разу. Однако вода оказала живительное воздействие, и Крош уверенно заявил:

— Держись, не сдавайся, мы обязательно отсюда выберемся.