Глава 7


Очнулся я в единый миг от резкой боли в ребрах.

— Ва фтоп фефя семефо флали! — Речь была эмоциональная, но слегка невнятная из-за того, что весь рот был забит какой-то горьковатой хренью.

— Не вздумай выплевывать, — рыкнул на меня Пофиг, с интересом разглядывая коготь наги, только что не очень-то нежно вырванный у меня из бока, — глотай давай, должно помочь.

Я с трудом сглотнул волокнистую массу и в голове слегка просветлело.

— Что это, что это за гадость?

— Это не гадость, это лекарство — жеванные стебли клевера, они слегка помогают заживлению ран. Стоп! Не смей блевать! Не смей, тебе говорю! Я полчаса их жевал, чтобы в нужную массу перетереть!

— Угу, — согласился с ним Калян, — сплевывая на ладонь отвратительного вида комок серо-болотного цвета и с размаху пришлепывая его к моей кровоточащей ране.

— Да вы что, охренели что ли совсем, — вскинувшись и с трудом сглатывая застрявший в горле комок, возмутился я, но лопатообразные руки Добрыни опять прижали меня к земле, и Калян завершил свое чёрное дело, размазав отвратную массу по всему боку.

— А что нам делать? Ты здесь походную алхимическую лабораторию видишь? Я вот тоже нет, приходится выкручиваться.

— Если после этого вашего лечения, при следующей моей встрече с Яринкой у меня вдруг какой-нибудь герпес обнаружиться, вам лучше будет самим повеситься, — предупредил я их, обессилено откидываясь на землю. — А кто там все долбит? Неужели наши дятлы сюда смогли пробиться?

— Не, это Олдриг, отламывает наге когти, вместе с пальцами, хочет кинжалов из них наделать: хоть какое-то оружие. Надо только будет из глины рукояти к когтям приделать и бинтами их обмотать, чтобы после заморозки из рук не выскальзывали.

— Мне тоже нужно нормальное оружие, — я скривился от резкой боли в боку, — что-то ближний бой мне не очень понравился. А так же, — я проверил край когтя на остроту, — мне нужна твоя одежда и мотоцикл.

— Чего? Ты бредишь, что ли?

— Нет, на держи, — я протянул ему коготь назад, — мне твои волосы нужны.

— Чего?

— Чего, чего, сбривай свои патлы, говорю, а ты Калян, принеси мне пяток сороконожек, оружие делать будем. Э,э, какого хрена?! Убери свои грабли с моего лба, нету у меня никакого жара! И я не в бреду! И сам ты чокнутый! Неси сороконожек, говорю, пока они все не оттаяли и по норам не разбежались! А ты на меня, что так смотришь? Брей голову давай, зря что ли ты такие локоны длинные растил? Девушки, а вы берите и веревки из них вейте, три штуки одинаковой длины. На концы по глиняному шару приделаем и будет у вас боло, чтобы всякую шуструю нежить стреноживать. А вот и Калян вернулся. Чего ты мне этими уродинами в лицо тычешь? Да я просил, но давай-ка вспомним, кто у нас такой рукастый, кто в прошлый раз из трех сороконожек целого Змея Горыныча связал? Нет, нового питомца создавать не нужно, просто свяжи их покрепче в одну длинную колбасу и все. Уф! — Бок снова резанула острая боль, — устал я что-то: всё сам, всё сам, ничего-то вы без меня не можете, — укоряюще пробормотал я, откидываясь на травянистый коврик. — Как доделаете, разбудите меня, а я пока покемарю пять минуток.

Никакие сны мне в этот раз не снились, привиделся только старый орк, левитирующий над землей в позе лотоса в середине походного шатра, и меня тут же разбудили.

Калян связал из сороконожек двухметровую колбасу и теперь смотрел на меня вопрошающе. Я с пессимизмом посмотрел на творение его рук, огляделся, отобрал у криво обритого эльфа коготь наги и подошел к Каляну. Колбаса в его руках извивалась, а крайняя, единственная оставшаяся со свободной пастью сороконожка, злобно скалила на меня свои клыки. Я схватил ее за горло и запихал ей в пасть коготь наги острием наружу, до полного выпучивания всех ее девяти глазок, удовлетворенно махнул головой и приказал Каляну:

— А теперь растягиваем в стороны, чтобы в струну все это вытянулось. И смотри, не спали ее своим чудо оружием, а то я вижу, что твоей татуировке сороконожки всякие не нравятся, ревнует, видать, к ним Горыныч.

— Не бойся, в логах сказано, что эта способность только раз в двенадцать часов срабатывает, ты давай тяни сильнее, чтобы заодно узлы потуже затянулись.

Пофиг замахал руками, с пятого раза скастовав волну холода и растянутая нами в стороны колбаса превратилась в узловатый ледяной посох, а вернее в глефу с острием в виде когтя наги.

Я удовлетворенно крутанул ее в руках, сделал пару выпадов.

— Ящур! Кегли! Упал — отжался! — Лезвие глефы с гудением рассекло воздух, и я еще раз удовлетворенно кивнул, — вот это уже по нашему! Теперь можно и повоевать.

Ближайшее ко мне цветное пятно взорвалось фонтаном земли, и я, не дожидаясь того, что должно было произойти дальше, прямым ударом вбил острие глефы в разверзнувшуюся могилу. Обратно глефа вернулась уже с насаженным на остриё черепом дохлого гоблина. Оставшийся без крыши скелет еще пару секунд по инерции пытался выкопаться из могилки, а затем передумал и вновь прилег в приютившую его на долгие столетия землицу.

— Отличненько, — я стряхнул с острия гнилой черепок, — ну что, ты долго еще?

— Нет, — Олдриг отрицательно мотнул изуродованной головой, — последний остался, сейчас доломаю и можно будет развеивать.

Я согласно кивнул и пошёл к другой могилке. В этот раз такого удачного удара не получилось, лезвие прошло мимо, и мертвяк успел выкопаться полностью, правда это не сильно ему помогло:

— Ящур! Кегли! Упал-отжался! — Третий спец удар попал в цель и веер костей разлетелся по всему подземелью. Одновременно с этим раздался очередной хруст и Олдриг обзавелся еще одним когтем наги.

— Всё готово, иди, — позвал он меня и, собрав в охапку веер когтей, потащился к нашей производственной площадке.

Поздравляем! Вы развеяли: пленённая мумия наги.

Получено:

Горловая железа.

Браслет энергии.


Некачественный Браслет Энергии.

Энергия +100.

Ограничение: предмет индивидуальный, привязывается к первому владельцу.


Наконец-то! Предмет, разблокирующий характеристику: Энергия, теперь осталось только решить кому эта прелесть достанется. По идее, сейчас есть два самых достойных кандидата: Добрыня, сейчас ремонтирующий свою поломанную дубину и наш рога, который вместо кинжалов вооружился когтями наги и который, используя свои молниеносные комбо может наносить огромный урон по противникам. Я поразмышлял с минуту, а затем со вздохом сделал трудный выбор нацепив браслет себе на руку. В конце концов, должен же быть в клане какой-никакой начальственный произвол?

Поздравляем! Вы разблокировали основную характеристику — энергия.

Основная характеристика — энергия: эта характеристика определяет доступное вам количество энергии, которую вы можете использовать для совершения различных действий.

Энергия пополняется во время отдыха и сна, при приеме пищи и воды, а также ее можно пополнять и увеличивать ее запас принятием соответствующих эликсиров.

Наконец все характеристики разблокированы. Не знаю, правда, на сколько они у меня хорошо развиты, но теперь, хотя бы, при победе все показатели будут увеличиваться, не пропадая втуне:

Удача — 15,6.

Сопротивляемость — 23.

Энергопоток — 47,1.

Меткость — 14,2.

Энергия — 2336/5643 (+100)

Сила духа — 26,2.


— Ну все, твари держитесь, папка идет!


— Левее! Левее держись! Да не веди ты их к нам, идиот! Мы еще ничего не доделали, какого хрена ты такую толпень сразу поднял!?

— Да я… не хотел… — прохрипел я на ходу, наворачивая уже двадцатый круг, таская за собой два-три десятка мертвяков, в то время как сокланы усиленно довязывали боло, морозили кирпичи, дубины и двухклинковые кинжалы, которые слепил для себя Олдриг. Кроме этого, они мастерили из глины еще что-то громоздкое, но пот, заливающий мне глаза, мешал рассмотреть детали…

Нет, сначала все шло хорошо: я подскочил к выбирающемуся наружу гоблину и всадил острие глефы ему в глазницу, урон прошел гораздо меньший, чем раньше при удачных попаданиях, однако количество промахов сократилось на порядок и разбирать мертвяков на запчасти стало гораздо сподручнее. И даже то, что за это время из соседних могил выбралась еще тройка неугомонных трупов, никак не повлияло на исход поединка. Я оттащил их назад, чтобы не разбудить новых мертвяков и, повалив наземь своим комбо ударом, начал месить их лезвием глефы. Однако, когда от тех остался один только дурно пахнущий фарш, я пошел за новой жертвой, случилось неожиданное: с невидимого в темноте потолка свалился десяток скелетов летучих мышей. Летать, слава богу, в отсутствии у них перепонок на крыльях они не могли, но своим падением, они перебудили штук пятнадцать-двадцать мертвяков, которые выковырявшись из могил, шустро засеменили вслед за мной. А самое плохое во всем этом было то, что один из выкопавшихся, был явно не простым гоблином, и даже не орком. В темноте его трудно было рассмотреть, но тяжелые шаги сзади, угольки его глаз, парящие в двух с половиной метрах от пола и то, что он швырялся в меня дохлыми гоблинами, явственно говорило о том, что товарищ он серьезный. Первый такой бросок я пропустил, кубарем полетев на землю от страшного удара в спину. Слава богам, прилетевший ко мне мертвяк после падения тоже оказался заторможенным, и я успел подняться на ноги, ткнуть ему в затылок глефой и задать стрекоча, ведя мертвяков по кругу на уже очищенном участке пола. Теперь я был на чеку и от последующих бросков успевал уклоняться, на ходу подрубая упавшим летунам ноги и бежал дальше. Вначале это было даже весело, однако на двадцатом круге моя энергия слилась практически в ноль, а в горле было сухо как в пустыне. Я попытался на ходу напиться, вызвав над собой дождь, но результат получился микроскопическим, если хоть одна капля и упала на мой высунутый язык, то я этого не почувствовал. Брошенный моими участливыми сокланами намагиченный кувшин с водой, чуть не пробив мне висок, пролетел в трех миллиметрах от моего носа и разбился где-то там, в темноте, бесполезно расплескав по земле животворящую жидкость. Я только сглотнул пересохшим горлом и побежал дальше.

Наконец, на двадцать втором круге, когда я начал уже догонять отставших от основной массы мертвяков, сокланы вступили в бой.

Первыми полетели копья, которые я сделал в самом начале, только их использовали не так как это обычно делается, а будто играя в городки. Полутораметровые палки летели, кружась над самой землей, ударяя по ногам спешащим за мной дохлым гоблинам и скелетам летучих мышей, валя их на землю. Так как топали они довольно плотной группой, этот процесс приобрёл свойства цепной реакции, где о запнувшихся мертвяков запинались идущие за ними, в свою очередь падая на них. Все это усугубилось, когда вокруг ног здоровенного орка обвилось самодельное боло и он всей тушей свалился на эту мельтешащую кучу костей, основательно придавливая ее к полу.

Эх, туда бы сейчас одну зажигательную бомбу, или хотя бы самодельный коктейль Молотова, знатный бы костер получился. Тонкие сухие кости летучих мышей, да многочисленные бинты на недоделанных мумиях как будто специально были для этого созданы, но ни каких горючих веществ, ни самого огня, кроме того, что летал над лысой башкой эльфа, у нас не было, так что придется делать все своими ручками.

Я резко развернулся и без разбора начал полосовать хаотично шевелящуюся груду мертвяков. Как бы ни были остры когти наги, сравнить их с обычным стальным оружием, а уж тем более с Искрой их было нельзя, поэтому полосовалась куча довольно посредственно, но дополнительный хаос мне привнести в это действо удалось: скоро стали слышны треск и хруст костей летучих мышей, не выдержавших топтания по ним тяжелых ступней разозленного мной орка, который не глядя под ноги пытался добраться до меня, после того, как я острием глефы счистил с его подгнившей рожи остатки носа. Однако первым до меня добрался скелет летучей мыши, обойдя стороной кучу он, странной подпрыгивающей походкой, бросился на меня, устрашающе растопыривая кости крыльев и злобно щеря заполненную мелкими острыми зубами пасть. Устрашаться я не стал, поставленным ударом разместив в ее пасти противовес своей глефы. Диаметр набалдашника слегка не совпал с входным отверстием, и большая часть ее слегка подгнивших зубов оказалась вбита ей в глотку. Приглушенными воплями мышь начала выражать мне свое возмущение не качественно проведенными стоматологическими процедурами, но мне некогда было выслушивать претензии недовольного пациента, ибо топающий в середине строя гигант подцепил с земли очередного гоблина и швырнул им в меня. Я, использовав глефу как рычаг, швырнул насаженную не нее мышь на перехват летящему в меня снаряду. Попал идеально: мышь от удара о гоблина разлетелась фонтаном костяных осколков, заодно его хорошенько замедлив. Офигевший от такого горячего приема гоблин только и успел, что приподняться, ошарашено мотая головой, как тут же лишился ее, обезглавленный одним ударом глефы. Сделав пару неверных шагов, обезглавленный скелет повалился на землю, несколько раз конвульсивно дернув ножкой, и затих уже навсегда. На этом полоса нашей удачи начала заканчиваться. Пока я разминал сведенные холодом ледяного оружия руки, куча начала рассасываться и этому не смог помешать даже дождь обрушившихся на нее ледяных кирпичей. Мертвяки начали расползаться в стороны к тому же агрясь на подошедших слишком близко сокланов. Не давая превратиться бою в схватку один на один, вперед вышли Калян с Добрыней, отгораживаясь от наступающих щитами, сделанными из мороженой глины и костей. Первый же добравшийся до них гоблин моментально согнул о щит свой ржавый кинжал, а затем получил такой удар пудовым сапогом из все того же вездесущего материала между ног, что тело улетело к невидимому потолку, а две ноги остались стоять на земле, нерукотворным памятником, напоминающим о несправедливости жизни, хоть этой, хоть загробной.

Вслед за первым неудачником на них налетел сразу пяток монстров под предводительством здоровенного орка. Наши не стали подпускать их слишком близко: танки припали на одно колено, склонив головы, и из-за их спин в наступающих полетели мороженные кирпичи. Залп, другой, и из пяти монстров, на ногах осталось двое, оружие которых на себя приняли щиты уже поднявшихся воинов. Принятый на орочье запястье ответный удар Добрынинской дубины, прошел и сквозь запястье, и сквозь плечо, и остановился только в центре грудной клетки, остановленный хрустнувшим позвоночником. После такого мертвяк потерял ориентацию в пространстве, начал шататься туда-сюда размахивая руками во все стороны.

Убедившись, что у них все там под контролем, я вернулся к своим баранам. Вернее мертвякам. Не смотря на всю легковесность, скелеты мышей были довольно шустры, а когти на концах их полутораметровых крыльев довольно остры. Пока я отвлекся на сокланов, они пару раз успели хлестнуть ими по моей и так уже в край испорченной шкуре, оставив на ней кровоточащие борозды. Будь на мне хотя бы обычная кожаная куртка, этого можно было легко избежать, но при полном отсутствии доспеха и эти мелкие твари могли заклевать меня до смерти. Хотя… хотя вряд ли они успеют это сделать, огонек Пофига поднялся повыше и я, наконец, смог рассмотреть здоровяка, который все это время не торопясь топал за мной. Высотой с Добрыню, но массивнее, с боками покрытыми костяными пластинами, с таким же костяным гребнем на спине и носом украшенным изогнутым рогом. Если бы не ходьба на двух ногах и не по три здоровенных пальца на передних лапах, это был бы точь-в-точь вставший на дыбы носорог. Дохлый носорог. Это было абсолютно понятно, так как в свете огонька было отчетливо видны проступающие сквозь бинты ребра, покрытые остатками сушеного мяса, а кожаный шлем, напяленный на небольшую относительно тела голову, не скрывал проступающих наружу пожелтевших костей на морде. Хорошо, что он такой неспешный, а то у нас были бы бо-о-ольшие проблемы… такую броню не то, что глиняной дубинкой, а нормальным-то оружием не сразу пробьешь, а уж если он в ответ еще отбрыкиваться будет, то у тебя будут реальные неприятности.

Ходячая неприятность тут же подтвердила мои мысли, схватив обеими лапами бредущего перед ней не слабого орка и отправив его в полет прямо в сплоченную группу моих сокланов. Звук столкновения получился точь-в-точь как при попадании шара для боулинга по кеглям, да и результат получился аналогичным: сокланов разметало во все стороны, на ногах остался только Добрыня, испортив этим носорогу отличный страйк. Добрыню это нисколько не смутило, видимо сказался большой опыт выступления на арене один на один, поудобней перехватив дубину и приподняв повыше щит, он, затоптав по пути пару летучих мышей своими огромными сапогами, понесся прямо на врага. Носорог не стал дожидаться удара дубиной, и резко крутнулся на месте. Оказалось, что сзади у него был ранее мной не замеченный, толстый, короткий хвост с огромным булавообразным наростом. Тот врезался в щит с таким хрустом, что я невольно зажмурился, на это смотреть-то было больно, а не то, что попасть под такой удар…

Когда я приоткрыл один глаз, Добрыня, в обломках расколотого щита, не шевелясь лежал около остальных сокланов. От силы удара у него даже башмаки с ног сорвало, что мне напомнило о происхождении выражения: «Двинуть кони» или «Отбросить коньки» пошедшее от ГАИшников, которые по сорванным с ног ботинкам во время ДТП могли точно сказать, что пострадавший, сбитый машиной, мертв.

Пока эти дурацкие мысли крутились у меня в голове, носорог повернулся в мою сторону. От удара о щит, костяной хвост треснул, шипастый шар отвалился, и это, явно, не предало его отвратительному характеру положительных эмоций, и то, что кроме него на ногах ни одного мертвяка не осталось, нисколько не прибавляло мне уверенности. Однако деваться некуда, я покрепче перехватил глефу, направив ее острие прямо в правый глаз монстра:

— Ну, чего вылупился? — Неуверенно начал я, с каждым словом все больше себя распаляя, — ну, давай тварь! — Я предплечьем стер обильно хлещущую из глубоких порезов на брови кровь, — Иди ко мне, тварь безмозглая! Ну же! Я из тебя живо антрекотов нашинкую! Лучше, сам о стенку убейся, не так больно будет!

В этот самый момент, как оно со мной обычно и бывает: действие заморозки сороконожек закончилось, и моя глефа обвисла в моих руках, в один момент превратившись из смертоносного оружия в длинный кусок холодца. Пасть крайней сороконожки безвольно открылась и зажатое в ней лезвие из когтя наги выпало на землю.

Я пару секунд, онемев, смотрел на это лишенное потенции сооружение, затем аккуратно, стараясь не делать резких движений, положил его на землю, поднял руку в останавливающем жесте и негромко попросил:

— Извините, многоуважаемый сэр, кажется, мы оба слегка погорячились, я на секундочку отойду, а вы подождите меня здесь, пожалуйста.

Кроме грозного рыка, никакого внятного ответа не последовало. Монстр упал на передние конечности, моментально став еще больше похожим на настоящего носорога. На пальцах передних лап со скрипом выдвинулись загнутые когти, и я отчетливо понял, что зря я недавно радовался неторопливости твари, в таком виде мне от него не убежать.

Монстр еще раз взревел и понесся на меня.

Я взвизгнул и бросился прочь от него.

А что такого? Все сокланы лежат в отрубе, почему бы и не повизжать, пока тебя никто не слышит? Тем более долго этим заниматься не придется: носорог разогнался словно локомотив, и он через несколько мгновений раздавит меня в лепёшку.

В отчаянии, уже не зная, что делать, я начал применять все заклинания подряд. На что я надеюсь, не знаю, ни одного боевого заклинания у меня не было, но в тот миг мне было не до рассуждений: миг, и я пробегаю по свежевыращенной травке; еще миг, и мне на голову сыплются пожелтевшие листья; еще один, и меня окатило проливным дождем; следующий миг — стена. Только эта стена вызвана не мной, это стена зала, еле освещенного растущими на ней грибочками. Как я успел отскочить в сторону — не знаю. Страшный удар, в считанных сантиметрах от моего плеча, меня отшвырнуло в сторону, прокатив по бугристой земле, а затем наступила тишина. Ни воплей, ни рыка, ни злобного сипения, только шум моего прерывистого дыхания нарушал полнейшую тишину зиккурата.


Загрузка...