Клан Когтей

Глава 25

Первое, что бросается в глаза, когда приближаешься к станции Фучу — две громадные параболические антенны ржаво-красного цвета. Антенны ориентированы на север и, как я слышал, могут отправлять сигналы в Сёндай. Подобных объектов на архипелаге штук семь, они образуют цепочку от Хоккайдо до Окинавы. Что же касается Сёгуната в целом, то в империи восходящего солнца сотни таких станций, многие заброшены еще в середине прошлого века.

В этой реальности, как и в моей, не было Второй мировой войны. Причина простая — отсутствие СССР и Рейха. Экономические и стратегические устремления Империума не предполагали конфликта с японцами. Европейские же государства были слишком слабыми, чтобы их геополитические интересы учитывались. Так что база никогда не принадлежала американцам или еще кому-нибудь извне. Консервация произошла из-за технологической эволюции.

Я поднимался на холм, где расположились антенны. Оттуда открывается вид на Токийский залив, деловые кварталы и набережную. Центр приема зарос вьюнком — его можно было узнать лишь по угловатым очертаниям стен, нетипичным для природы. Дверь оказалась выломанной. Внутри — остатки высокочастотного оборудования, осыпавшаяся штукатурка, предупреждающие об опасности и высоком напряжении надписи. Обвисшие плети проводов, мертвые датчики, ржавеющие рычаги и тумблеры. Электрощитовые, металлические таблички с иероглифами, закрепленные на стенах отвертки и плоскогубцы. Валяющаяся на полу манга, истрепанная и пожелтевшая.

Упадок.

Сами тарелки кажутся неохватными, созданными руками великанов. Мифических атлантов с затопленного тысячелетия назад континента. Я представляю, как эти штуковины прислушиваются к звездам, улавливая сигналы неведомых космических цивилизаций…

Для поединка я выбрал пространство у подножия холмов. Относительно ровный участок, застроенный складами, офисными и жилыми помещениями. Тут же находился вычислительный центр. По периметру тянулись трубопроводные коммуникации, чуть поодаль высилась водонапорная башня.

В декабре окрестности станции представляли собой унылое зрелище. Листья вьюнка опали и частично пожелтели, обнажив неприглядную действительность. Трава пожухла.

Мы с Сыроежкиным прибыли на место за час до начала дуэли. Не потому, что хотели осмотреться. Я успел побывать здесь дважды. Плюс путешествия с сенсеем в режиме «подхвата». Так что в моей памяти отложились все кусты, пригорки, здания и опоры ЛЭП. Просто не хочется, чтобы подручные оппонента нагородили тут всяких артефактов. Учитель за нами присматривает, но всё же.

Травяное море волновалось.

Порывы ветра шелестели в поросли, оплетавшей стены складов и некогда обитаемых домов. Стоя на узкой тропинке, я видел, как через заклиненные откатные ворота некогда охраняемой территории въезжает черный джип Виктора Друцкого. Машина, как я полагаю арендованная, но высоким классом веет за километр. Сам я прибыл на метро, а остаток пути проделал пешком. Несолидно, но безопасно. Камерами-то я умею манипулировать.

От машины отделились две человеческих фигурки и двинулись в нашу сторону. Первым прибывшим, вне всякого сомнения, был Виктор Друцкий, мой дядя и несостоявшийся убийца. Палач Клана Когтей. Стильные черные брюки, удобные ботинки, застегнутое на два ряда пуговиц полупальто с поднятым воротом. Тоже черное. Вязаная шапка с козырьком, уши прикрыты от ветра. Виктор Константинович не удостоил меня даже мимолетным взглядом. Демонстративно не поздоровался. Встал на некотором отдалении и начал с деланным интересом рассматривать параболическую антенну.

Я кивнул Сыроежкину.

Секунданты сошлись в центре небольшого пустыря, обменялись парой сухих фраз, после чего Виталик вернулся ко мне за пистолетами, а секундант Друцкого двинулся к машине. Мне этот тип сразу не понравился. Армейская выправка, взгляд исподлобья, экономные движения, атлетическое сложение. По ощущениям — стихийник в ранге Мастера. Раньше я этого мужика не видел. Значит, он не из подчиненных Кротова.

— Мириться не хочет, — коротко отрапортовал Виталик. — Оскорбление считает смертельным. Так что смело пали в голову и сердце.

— А куда он поперся?

— За раскладным столиком. Для пистолетов и патронов.

Логично. Я об этом не подумал.

Когда столик был установлен с подветренной стороны заброшенного одноэтажного здания на склоне холма, секунданты разложили однотипные контейнеры и коробки с патронами, зарядили все четыре ствола и бросили жребий. Мне выпало стреляться с оружием мастера Фэна.

Подходим к столику.

— Количество зарядов не ограничено, — озвучил второй секундант условия, признанные окончательными. — Бой ведется до смерти одного из противников или физической невозможности продолжать поединок. Стреляйтесь на сближение. Никаких барьеров. Список разрешенных техник вам известен. От услуг целителя оба дуэлянта отказались. Честно говоря, условия жестче, чем я предполагал изначально. В последний раз спрашиваю: готовы ли вы к примирению?

Виктор Друцкий не ответил.

Я отрицательно покачал головой.

— Напоминаю, что оружейные контейнеры снабжены контрольной артефакторикой, — вступил в разговор Виталик. — Это гарантия честности поединка. Любые техники, не входящие в официальный перечень, будут фиксироваться. Другие артефакты — тоже.

— Ты владеешь четырьмя стихиями, — впервые за всё время подготовки Виктор обратился ко мне напрямую, — и должен понимать, что ограничен воздухом.

Мои глаза сузились:

— Хочется верить, что вы не притащили на хвосте толпу шиноби, Виктор. Хватит болтать. Займемся делом.

На лице второго секунданта отразился шок. Никто не позволял себе так общаться с его другом в прежние времена.

— Расходитесь, — приказал Сыроежкин.

Мы с Виктором отошли в центр пустыря, повернулись спинами друг к другу и двинулись в противоположных направлениях, считая шаги. В мирах без магии такая дуэль выглядела бы абсурдом. Барьеры нужны для того, чтобы противники не имели возможности сблизиться на дистанцию, с которой невозможно промахнуться. Победителя определяет уровень подготовки — он должен хорошо стрелять и быстро перемещаться. В магической реальности на первый план выходят техники. Мастерство волшебника — путь к успеху. И на дуэльном Кодексе это не могло не отразиться.

На пятнадцатом шаге я резко развернулся, врубил «дополнительное ускорение» и метнулся вправо. Я был уверен, что если сделаю ставку на прямолинейное сокращение дистанции, то умру. И оказался прав. Грянул выстрел, а вслед за ним через поле устремилась мощнейшая волна «незримого удара». Я вывернулся из прыжка в трех метрах от противника и нажал на спуск, закачав в пулю целую прорву эфира. Добавил немного «ускорения», но снабдить заряд «пробиванием» банально не успел.

Пуля не причинила Друцкому ни малейшего вреда.

Ощущение такое, что невидимая рука изменила траекторию.

Боги, с трех метров промахнуться невозможно. А «уплотнение» — не тот щит, который способен сместить заряд. Это же не водяная техника. Пуля застревает в такой броне, словно муха, угодившая в кисель. Выглядит эффектно, но высокоранговые бойцы такие оболочки пробивают без труда.

Смотрим друг на друга.

Во взгляде оппонента — легкая насмешка.

Скотина, подключил таки шиноби. Я почти уверен, что здесь не обошлось без «мёрфологии». Можно подать протест и прекратить дуэль, но у меня тоже рыльце в пушку. А секундант, похоже, не заметил, что пуля зарядилась не взвесью. Главное — соблюсти регламент по техникам.

Виталик подает мне второй пистолет и забирает разряженный.

Секундант Друцкого делает то же самое.

Отходим на тридцать шагов. Пока я иду, с подчеркнутым безразличием глядя перед собой, меня окутывают энергетические и кинетические ауры. На развороте активирую «пресс», единственную из разршенных площадных способностей, и ухожу на «ускорении» влево. Так и есть — ублюдок чуть не достал меня высокоуровневой «плетью». Стреляю с тридцати шагов, максимально накачав пулю эфиром, отбрасываю пистолет и, не дожидаясь результата, сближаюсь с противником на «ускорении». В два прыжка. Звук ответного выстрела я пропустил — вероятно, пуля двигалась на сверхзвуке. Выныриваю в полуметре от оппонента и осыпаю его градом ударов. Двойки и тройки в корпус, голову, живот, кадык, солнечное сплетение. Все атаки — «незримые удары».

Друцкий отступил на «ускорении».

Передо мной вырос «земляной щит».

Раздался голос второго секунданта:

— Стоять!

— Протест? — удивился Сыроежкин.

Я перевел взгляд на представителя Виктора. Адепт земли. Мощный и, судя по всему, заинтересованный в сохранении жизни своего клиента. Теперь я не сомневался, что передо мной — наемник-бодигард. На астральном и ментальном планах вскипела борьба. Два корректировщика невиданной силы схлестнулись, перекраивая вероятности.

Это не дуэль.

Друцкий пришел на войну.

— Рукопашный бой не оговаривался, — сказал бодигард, продолжая отыгрывать свою роль. — Только пистолеты.

— Чушь, — хмыкнул Виталик. — Все техники, примененные моим подопечным, разрешены. Желаете отказаться от дуэли? Это вам…

Вместо ответа бодигард выхватил из подмышечной кобуры свой пистолет и выстрелил Сыроежкину в голову. Не знаю, чем он палил, но вдоль линии атаки протянулся инверсионный след.

Маски сброшены.

Я на долю секунды активировал «телезрение» и нарушил причинно-следственные связи в радиусе двадцати метров. Пуля, выпущенная бодигардом, перестала существовать до вылета из дула. В реальности инверсионный след пожрал сам себя, схлопнувшись в точку. Выпав в обычный режим, я сместился с линии огня. Вовремя, потому что Друцкий выхватил собственное оружие и открыл по мне огонь, накачивая пули воздухом. Оба противника пользовались пистолетами-пулеметами «Горюнов». Насколько мне известно, эти штуки применяются спецназом, клановцы не имеют прав на их хранение и использование.

Виталик толком не успел понять, что произошло. Я прикрыл его кинетическим щитом, а сам ушел в очередной бросок. Ввинтился под руку «секунданту» и вогнал ему в ребра «красный кулак». Простенькая огненная техника, десятикратно усиленная эфиром. Кулак пробил выставленную бодигардом «каменную броню» и сломал ему два ребра. Закрепляя успех, я ударил ребром ладони по правой кисти оппонента, выбивая пистолет. Рука мнимого секунданта тут же посерела, меняя защитные ауры. Я рубанул говнюку локтем в челюсть.

Чувство опасности.

Выхожу из клинча, смещаюсь влево и успеваю заметить, что голова бывшего противника разлетается кровавыми брызгами. Пытаясь достать меня из «Горюнова», Виктор пожертвовал собственным телохранителем.

Я упал на одно колено, вытащил из кобуры на лодыжке «Танатос-П» и, не выпрямляясь, из нижней стойки выпустил по ускорившемуся противнику три пули. Стрелял веером, по траектории движения оппонента. И всё равно промахнулся. Пули замедлились, начали выписывать причудливые зигзаги. Я заметил в астрале странную активность вокруг зарядов и понял, что над вероятностями работают корректировщики. Параллельно с нашей дуэлью в пространстве-времени развернулась дуэль двух Абсолютов.

Одна из выпущенных пуль вернулась в ствол, заново срослась с гильзой в полноценный патрон и втянула внутрь заложенную мной разрушительную силу. Второй снаряд резко ускорился и устремился к моей голове, затем вильнул в сторону и вырвал кусок штукатурки из складской стены. Третья пуля перестала существовать. Мой выстрел был отменен, его вероятность стала нулевой.

Закладываю вираж на «ускорении», бью чакрой по горизонтали, но вероятность атаки становится ничтожной и гасится внешним воздействием. Так, похоже неведомый противник Рэйдена/Такеши засек и нивелировал способность, о которой не имел ни малейшего представления. Мощно.

Сыроежкин попытался выстрелить в Друцкого из дуэльного пистолета.

Осечка.

— Вали отсюда! — рявкнул я.

Виктор выпустил две пули из «Горюнова». Я нырнул в «раскладку», развернул замороженные в пространстве снаряды и оказался на расстоянии удара от своего оппонента. Не выходя из прыжка, активировал «телезрение», ударил по пистолету врага «причинами и следствиями», накачав технику эфиром под завязку. Мне повезло. Пока Рэйден и неведомый Абсолют оперировали выстрелами, я отменил саму вероятность существования оружия в руке Друцкого. Палец моего противника нажал на невидимый спусковой крючок. Ничего не произошло.

Я тут же наградил оппонента ударом локтя в переносицу. Накачка «карающей длани» эфиром позволила пробить «уплотнение». Из правой ноздри Друцкого потекла кровь. Практически в тот же миг руку моего врага оснастили боевым ножом, вероятность существования которого резко повысилась. Я блокировал удар левой рукой, усилив кинетику и «полыхающий щит». Попытался достать Виктора головой, но вероятности сработали не в мою пользу. Да что ж такое…

Коленом в бедро.

Левой — в живот.

Правой с выдвинутой костяшкой среднего пальца — двойку в печень. И тут же апперкот левой — в челюсть. Удивительно, но своей цели достиг именно последний удар. Голова Друцкого дернулась, но концентрации он не утратил и попытался всадить нож мне в горло. Лезвие почти достигло цели и перестало существовать. Спасибо, Такеши.

Вгоняю чакру по вертикали.

Виктор исчезает и проявляется за моей спиной. Уклоняюсь от «электрической плети», смещаюсь вправо и бью через плечо «прессом». Друцкого на прежнем месте нет — сработала «мёрфология». Вижу, как он выкручивается из воздуха рядом с раскладным столиком. Хочет, скотина такая, заполучить последний заряженный ствол. Включаю «телезрение» и отменяю патрон в стволе. Виктор стреляет, не целясь. Сухой щелчок. Прыгаю в «ускорение» и вижу, как на месте моей груди распускается огненный цветок. Вражеский Абсолют вернул пулю в реальность и сменил воздушный заряд на огненный.

Хватит этих игр.

Обрушиваю на противника «пылевой смерч», затем «оледенение» и «вихреворот». Первую атаку Виктор развеивает техникой, которую я прежде не видел. «Оледенение» при полном нарушении законов термодинамики превращается в поток теплого ветра — спасибо наемнику-шиноби. «Вихреворот», вопреки здравому смыслу, закручивается в противоположную сторону и сходит на нет.

Замираю.

Между нами — пара дюжин шагов.

Виктор Друцкий потрепан боем, лицо в крови, но всё еще держится на ногах. Вокруг на трех планах кипят изменения. Реальность течет, плавится, превратившись в жидкую неопределенность. Абсолюты высокого класса атакуют и отменяют действия друг друга, ежесекундно перекраивают ткань пространства-времени. Я вижу кирпичи, выламывающиеся из стен заброшенных домов, летящие в нашу с Виктором сторону и мгновенно исчезающие в вихре несбыточного. Вижу гнущиеся опоры ЛЭП, отрывающиеся и срастающиеся провода, электрические искры, гудящие от напряжения антенны. Передо мной пролетел кусок арматуры и тут же рассыпался в пыль.

— Ты сдохнешь, — говорит Друцкий.

На его губах пузырится кровь.

Я молча сажусь на землю, скрещиваю ноги и врубаю «телезрение». А затем начинаю редактировать окружающее. Виктор не понимает, что творится. Ухмыляясь, он поднимает руку, в ней конструируется дуэльный пистолет. Вылетевшая пуля тут же возвращается в небытие.

На моем лице — отрешенность.

Разум видит изнанку мироздания, спокойно делает то, чему меня научил сильнейший на планете шиноби. Виктор Друцкий начинает исчезать. По частям, словно улыбка Чеширского кота. Очертания моего врага делаются зыбкими, сквозь наследника древнего рода просвечивают руины тропосферной станции, тропинка, голые ветви деревьев, склоны холмов. Руки и ноги дуэлянта растворяются в воздухе. Рот открывается в беззвучном крике, черты лица сглаживаются и стираются.

Передо мной — контуры человека.

Он уже мертв, но я продолжаю зачищать следы присутствия Друцкого в Токио. Испаряются пистолеты, коробки с патронами, гильзы, раскладной столик. Проваливается в ничто черный джип. Врастают в кладку выломанные кирпичи, распрямляется примятая трава.

Я расширяю сферу своего влияния.

В международных базах стираются сведения о человеке по имени Виктор Друцкий. Прокатная контора не подписывала с ним договор. Самолет с двумя пассажирами в салоне бизнес-класса не садился в аэропорту. Виктор Друцкий не вступал в Совет Директоров «Ижевских роботов». Не учился, не женился, не рождался на свет. Друзья, родственники, однокурсники начисто забыли о его существовании. Слуги и подчиненные выбросили моего врага из памяти. Очистилась память систем наблюдения в разных городах. Вызова на дуэль не было. Онлайн-конференции не было. Жесткие диски освободились от всего лишнего. Распались на атомы паспорт, водительские права, кредитные карты, личные вещи. Нет костюмов, галстуков, нижнего белья, дорогих украшений и гаджетов. Всё, чем владел Виктор Константинович, исчезло.

Жаль, что я не могу отменить уничтожение Клана Когтей.

Даже «чистый лист» не всесилен.