Клеопатра. Последняя Из Птолемеев

Глава 1. ОТЕЦ ЦАРИЦЫ

К тому времени, когда родилась Клеопатра (в 70-м или начале 69 г, до н.э.), Египет был влиятельной державой, которой сначала около трех тысяч лет правили фараоны, а со времени кончины Александра Македонского, с 323 года до н.э. – эллинистическая династия Птолемеев, к которой царица принадлежала. Что касается Рима, то эта огромная средиземноморская держава вступила в указанное время в бурную фазу поздней Республики. Оратору Цицерону, который в дальнейшем относился к Клеопатре с выраженной антипатией, тогда было тридцать семь, Цезарю, который не разделял его взглядов, – тридцать, а Марку Антонию – всего тринадцать лет.

Отцом царицы был Птолемей XII, странный человек со сложным характером. Мы располагаем также сведениями о дополнительных титулах всех Птолемеев. Птолемей XII именовался Теос, Филопатор, Филадельф, Неос Дионис, иначе говоря – Божественный, Возлюбленный отца, Возлюбленный сестры (или брата), Новый Дионис. Однако жители Александрии, любившие давать своим монархам пренебрежительные клички, прозвали его также Незаконнорожденным и Дудочником.

У этого царя было шестеро детей. Старшую дочь тоже звали Клеопатрой, и она недолго (в 58 – 57 гг. до н.э.) являлась царицей Клеопатрой VI. Следующей дочерью царя была Береника IV, а следующей за ней – Клеопатра, будущая царица Клеопатра VII, которой и посвящена эта книга. Ее младшей сестрой была царевна Арсиноя, и последними, в 61-м и 59 годах до н.э. родились два мальчика. Оба они стали позднее соправителями Клеопатры (Птолемеем ХIII и Птолемеем XIV), но ни один из них так и не достиг взрослого возраста.

Нам неизвестно точно, кто была мать Клеопатры, что довольно странно, принимая во внимание славу дочери. Мать Клеопатры VI и Береники известна – это Клеопатра V Трифена, сестра и жена царя (об этих кровнородственных браках разговор отдельный). Матерью обоих царевичей была вторая жена царя, чье имя неизвестно. Первая царица скончалась (или, во всяком случае, исчезла) в начале 68 года до н.э. Поскольку Клеопатра VII была зачата не позднее весны 70 года до н.э. то вполне резонно предположить, что именно Клеопатра V и была ее матерью.

Предположение, что у Птолемея XII могло быть две жены одновременно, следует отклонить, поскольку у Птолемеев всегда существовало единобрачие, а если отец Клеопатры и был исключением, то об этом сохранилась бы какая-то информация. Поэтому, хотя в одной из египетских храмовых надписей и сказано, что этот царь посетил древнюю столицу Мемфис «со своими женами», это – либо механически повторенный архаизм, относившийся к фараонам, либо эти слова на языке жрецов могли означать «с царицей и придворными дамами». Греческий историк и географ Страбон писал, будто у Птолемея XII «была единственная законная дочь, а именно его старшая дочь» (автор не правильно указывает, что у этого царя было три дочери). Однако маловероятно, чтобы все остальные дочери Птолемея, включая Клеопатру, были незаконными. Клеопатра VII подвергалась такому количеству враждебных нападок еще в древности, что, если бы были хоть какие-то реальные сведения о незаконности ее рождения, враждебные ей римские авторы обязательно сообщили бы об этом. Однако в действительности таких сведений не сохранилось, если не считать этого случайного упоминания Страбона. Едва ли Клеопатра могла быть дочерью царя от его второй жены. Ведь тогда будущая царица все равно считалась бы незаконнорожденной. И ее римские враги не упустили бы из виду этого обстоятельства. Таким образом, основательнее всего предположить, что Клеопатра V Трифена и была матерью нашей героини.

Исследование расового происхождения знаменитых исторических лиц не имеет особого смысла. В случае с Клеопатрой VII мы можем лишь определенно утверждать, что она была смуглой и не была блондинкой. Ее македонские предки были смешанного этнического происхождения, поскольку в основе македонского народа лежало несколько разных этнических элементов (фракийский, иллирийский, эллинский и др.). Известно, правда, что один из предков Клеопатры, Птолемей II Филадельф (282 – 246 гг. до н.э.), был блондином; но ее прапрадед, Птолемей V Эпифан (203 – 180 гг. до н.э.), был женат на царевне из рода Селевкидов, а у этой селевкидской царевны, Клеопатры I, были предки персы. Бабушка Клеопатры с отцовской стороны была, по всей вероятности, сирийкой (хотя, возможно, с примесью греческой крови). Конечно, египтянкой она не была (известен лишь один случай, когда египтянка действительно была любовницей одного из Птолемеев, притом много раньше; случаи же, чтобы кто-то из Птолемеев был женат на египтянке, вообще неизвестны). Поэтому, когда Роберт Грин в 1589 году писал о Клеопатре как о «темнокожей египтянке», то второе было не правдой, а первое – преувеличением. Смуглой же Клеопатра, очевидно, действительно была, и поэтому, видимо, один из шекспировских персонажей в пьесе «Ромео и Джульетта» именует ее «цыганкой».

Сама же Клеопатра считала себя гречанкой. Как и ее предки, она говорила на одном из наречий греческого языка; эллинскими были ее образование и культура. Все образованные люди эллинистического мира, как принято называть эпоху, начавшуюся со времени Александра Македонского, восхищались классической Элладой. Не меньшее восхищение вызывал у них сам Александр, с деятельностью которого связывались те великие изменения в античном мире, которые ознаменовали переход от классической Греции к эллинистической. Одним из главных признаков новой эпохи была огромная географическая экспансия, в результате чего эллинизм, прежде ограниченный территорией Греции, теперь расширился вплоть до Афганистана и Индии. Греческая культура и образ жизни быстро распространялись как среди варваров, так и в регионах более древних восточных культур, которые, в свою очередь, обогащали и греческую культуру, поскольку эллинизм этой новой эпохи оказался очень терпимым и восприимчивым. Произошло великое смешение элементов греческой культуры с элементами сирийской, персидской, иудейской, египетской и других культур. Но, как ни парадоксально, греки очень ясно осознавали свой эллинизм и гордились тем, что отражали нападения врагов эллинистического мира, таких, как кельты, вторгшиеся в Малую Азию в III веке до н.э. кельты были побеждены в ряде больших сражений, но в целом одним из преимуществ эллинистического периода было уменьшение общего количества войн. В классической Греции каждый из регионов находился в более или менее постоянных войнах со своими соседями. В III и II веках до н.э. на огромных пространствах эллинистического мира где-то происходили военные баталии (как и в современном мире), но на большей части территорий царил мир, что было значительным прогрессом по сравнению с предыдущим периодом анархии. В эллинистическом мире работало немало выдающихся ученых, художников и писателей. Хотя мир классической Эллады был разрушен постоянной борьбой между греческими полисами, но греки эллинистической эпохи смогли создать на его основе новую культурную и политическую целостность.

Лишь в последнее время (и то только частично) мы стали понимать величие эллинистического мира. В этом отчасти виноваты римляне. Они восхищались культурой классической Эллады, но современную им эллинистическую культуру они рассматривали как нечто второсортное. К тому же такой взгляд во многом разделяли и греки того времени. Но Клеопатра VII, знавшая традиции своих предшественников, не совершила этой ошибки. Правда, ее, как и ее современников (I в. до н.э.), занимал вопрос: а возможно ли вообще существование какого-то эллинистического мира в эпоху наступающего римского господства? Из всего, что нам известно о Клеопатре, можно заключить, что для нее эпоха греческой культуры вовсе не закончилась и она всеми силами старалась продлить ее влияние.

Причина, по которой эллинистический мир обеспечил себе гораздо более мирную жизнь, чем в предшествующую эпоху, состояла в том, что множество малых стран-полисов были заменены несколькими большими государствами. Вернее, ряд прежних городов-государств формально продолжали существовать, но военные конфликты между ними стали практически невозможны благодаря господству и могуществу новых эллинистических держав, тех государств-преемников, которые разделили между собой наследие Александра Великого после его кончины. Конечно, у них у всех были определенные территориальные претензии друг к другу, и конфигурация границ могла меняться, но в целом Македония оставалась ядром державы Антигонидов, значительная часть Западной Азии – ядром царства Селевкидов, а Египет – основой державы Птолемеев.

Эти державы известны по наименованиям правящих династий, потому что формой их правления была монархия. Различные формы олигархии и демократии, характерные для старых полисов, созданные ими, теперь утратили всякую силу. Новые державы восприняли не эти формы правления, а созданную Александром монархическую форму. Она с той поры превратилась в привычную форму государственного строя и оставалась таковой на протяжении двух тысячелетий вплоть до нашего века.

Клеопатра правила в традициях абсолютной монархической власти, идущей от эпохи Александра Македонского, когда монарх является генератором законов в своем государстве, а государство рассматривается как своего рода частная собственность государя (эта концепция восходит к так называемому «завещанию Александра Македонского», подлинный автор которого неизвестен). Она считалась царицей вообще, а не просто царицей Египта, как именовали ее Шекспир и многие другие. И она, конечно, не согласилась бы с тем, что власть Птолемеев ограничена только территорией Египта, так же, как не согласился бы с этим ее предок, у которого она училась, Птолемей I, один из полководцев Александра, основатель династии. Птолемей был сыном малоизвестного человека, некоего Лага, по имени которого и вся династия именовалась Лагидами. Однако Птолемей I был единственным из окружения Александра Великого, кто мог претендовать на родство с ним (мать Птолемея Арсиноя была троюродной сестрой Филиппа II, отца Александра). Эмблемой Птолемея I Сотера (Спасителя) был орел, который в дальнейшем превратился в герб дома Птолемеев.

Но Птолемей I вовсе не собирался ограничить свои владения землей Египта, так же, как не намеревались это делать прежние египетские владыки – фараоны, издревле совершавшие походы на запад и северо-восток от границ своей страны. Агрессивных правителей, таких, как Тутмос III или Рамзес II, изображали сокрушающими орды азиатов и других иностранцев. Птолемей I правил в русле тех же традиций и мало считался с существовавшими границами. Он завоевал Киренаику, восточную часть современной Ливии, и Южную Сирию, которая оставалась спорной территорией в борьбе между Птолемеями и Селевкидами.

Он также захватил Кипр, который около двух с половиной столетий затем находился под властью династии Птолемеев. Располагали они свои гарнизоны и в греческих городах. Птолемей распространил свое влияние вплоть до крымского Боспора.

На таких примерах с юности была воспитана и сама Клеопатра. Птолемей I в своих экспансионистских устремлениях превзошел фараонов. И даже его сын Птолемей II Филадедьф, отличавшийся более миролюбивым складом характера и увлекавшийся науками и женщинами, также совершал военные походы ради захвата новых земель. И последующие поколения, вплоть до времен Клеопатры, ассоциировали расширение территории с расцветом державы. Недаром александрийский поэт Калл им ах прославлял великодержавные устремления Египта, и ряд художников воспевали морскую державу Птолемеев, обеспечивавшую благосостояние народа. Это время было периодом расцвета эллинистической культуры.

Знаменитый Фаросский маяк. Александрийский мусейон и Александрийская библиотека прославились на весь мир. Мусейон и библиотека превратились в научный центр Средиземноморья, где ученые жили и работали за счет государства, получая заказы от царей, которые и сами были людьми образованными. Как писал исследователь Э. М. Фостер в книге «Александрия», «оды в честь побед, поминальные „плачи“, свадебные гимны, медицинские предписания, карты, военные орудия, механические игрушки – все это можно было получить из мусейона по запросам из дворца». Правда, он проявляет односторонность, забывая, что эти центры сыграли огромную роль в сохранении и развитии эллинской культуры, ставшей достоянием современного мира.

Птолемей III Эвергет (Благодетель) (246 – 221 гг. до н.э.) еще более расширил пределы царства, временно завоевав всю Сирию – собственность Селевкидов – в ходе большого военного похода, когда его войска дошли почти до границ Индии, снискав своему царю титул «Покоритель мира». Сын его, Птолемей IV Филопатор (221 – 205 гг. до н.э.), считался человеком жалким, пьяницей и развратником, однако он все же сумел отразить неизбежное контрнаступление Селевкидов, хотя Верхнему Египту, южным провинциям страны, был нанесен большой ущерб. А следующий царь, Птолемей V Эпифан (Знамение Божье) (205 – 180 гг. до н.э.), еще в юности потерял большую часть владений династии за пределами Египта. Началась откатная волна. Самым важным фактором этого времени было появление на сцене Рима, победившего Карфаген и претендовавшего на роль ведущей державы Средиземноморья. Еще Птолемей II заключил союз с римлянами, а в 200 году до н.э. (по крайней мере, в это верили сами римляне) они послали в Египет представителя сенатского сословия, назначенного сенатом в качестве опекуна малолетнего Птолемея V. Это был один из мифов, однако известно, что вскоре Египет стал, по сути, одним из марионеточных государств, управляемых Римом. В 168 году до н.э. римляне совершили прямую интервенцию в Египет, чтобы «защитить» Птолемея VI от вторгшегося в эту страну селевкидского царя Антиоха Эпифана. С царствования Птолемея VI началось правление ряда наиболее жестоких и коварных царей этой династии. Особой жестокостью отличался Птолемей VIII Эвергет по прозвищу Толстяк (146 – 116 гг. до н.э.). Однако же ему удалось добиться внутреннего мира в стране, хотя он дважды обращался к римлянам за помощью против своих мятежных родственников. Египет еще формально оставался независимым государством, но только в том смысле, в каком таковыми и сегодня считаются многие страны, на самом деле в своей внешней политике зависимые от тех или иных великих держав. Мы хорошо можем себе представить визит в Египет в 112 году до н.э. римского сенатора, например Луция Меммия, по описанию в сохранившемся от того времени папирусе, когда глава египетского правительства предписывает провинциальному чиновнику принять гостя с почетом и показать ему священных крокодилов во время их трапезы.

Однако практика обращения к Риму была небезопасной. Уже с начала I века до н.э. монархи полунезависимых стран вдоль границ империи обнаружили, что, если римляне помогают кому-то из «союзников», то они требуют за это вознаграждения. В борьбе против деда Клеопатры Птолемея IX Сотера ее двоюродный дед Птолемей X Александр I занял крупную сумму у римских финансистов, чтобы собрать флот и вернуть трон (в 88 г, до н.э.). Сразу после этого он завещал (так, по крайней мере, считается, а истина нам неизвестна) свое царство римскому народу.

Если завещание и существовало, это не первый случай, когда восточный монарх поступал подобным образом. Однако Египет был самым богатым «наследством», которое римляне могли получить подобным образом, даже с учетом того, что их стране было завещано в 133 году до н.э. малоазийское Пергамское царство, ставшее римской провинцией в Азии. Тот же Птолемей Эвергет уже завещал Риму Киренаику. Эта затея ничем не кончилась, но его незаконный сын в 96 году до н.э. повторил эту попытку. Однако римляне снова не приняли этого подарка. И вот снова, в 88 году до н.э. римский сенат не утвердил аннексии Египта, несмотря на завещание (по крайней мере, предполагаемое) царя Птолемея X Александра I. На это у сенаторов были свои причины. Во-первых, в случае аннексии наместник приобрел бы слишком уж большие богатства и власть, а провинциальные наместники в Риме в этот период часто были людьми нечестными. Во-вторых, завещание Птолемея X едва ли имело значение, поскольку его брат Птолемей IX не допускал его возвращения в Египет. Поэтому римляне предоставили ему возможность править, собирая с него деньги, которые он, по их мнению, им задолжал.

Однако в 81 году до н.э. после кончины Птолемея IX, Луций Корнелий Сулла, диктатор Рима, активно вмешался в египетские дела и посадил на трон нового царя, Птолемея XI Александра II, который был сыном Птолемея X Александра I. Сулла при этом заставил Птолемея XI жениться на его мачехе, которая была правительницей. Однако примерно через три недели новый «царь» убил ее, после чего народ Александрии, исходя из древнего македонского права участвовать в смене царей, сверг с престола и убил его самого.

Тогда-то и взошел на трон отец Клеопатры, Птолемей XII Дудочник. Его второе прозвище, Незаконнорожденный, отвечало действительности, поскольку он был незаконным сыном Птолемея IX. Поспешность, с которой его (когда он был, скорее всего, не старше двадцати лет) провозгласили царем, связана была с тем, что жители Александрии опасались, как бы Сулла, разгневанный убийством своего ставленника, не захватил Египет под предлогом наступившего там безвластия. Чтобы несколько усилить свое сомнительное положение (он не обладал законным правом на престол и имел основание опасаться гнева Суллы), Птолемей XII прибавил к своей титулатуре прозвание Филопатор, чтобы подчеркнуть преданность отцу.

Однако Сулла отрекся от власти и вскоре умер, а республиканское правительство, восстановленное в Риме, решило пока предоставить Египет его собственной судьбе. В 75 году до н.э. в Рим прибыли два египетских царевича в изгнании, сыновья тетки Птолемея XII, чтобы заявить о своих притязаниях на трон Птолемеев. Однако римский сенат ничего не предпринял, чтобы помочь царевичам в их борьбе за престол. Более того, возвращаясь в Сирию, они были ограблены римским наместником Сицилии.

Через шесть лет после этих событий родилась Клеопатра. Когда она была еще ребенком, Египет превратился в передний край римской политики. Для честолюбивых римских политиков возникло почти непреодолимое искушение покорить эту страну. Она была не просто очень богатой, она еще была завещана римскому народу (по крайней мере, по мнению самих римлян). Правда, римский сенат, где имел большой успех оратор Цицерон, по-прежнему был против аннексии Египта (известны речи Цицерона на эту тему, такие, как «О царях Александрии» или «Об аграрном законе»). Однако популярные политики – сенаторы и другие, оппозиционные руководству сената и опиравшиеся на Народное собрание, очень приветствовали идею аннексии. Влиятельные лидеры этой группировки, Красс и Помпей (а по слухам, также и молодой Юлий Цезарь), сами были готовы воплотить в жизнь эти замыслы, сулившие огромные выгоды и преимущества как государству, так и им самим.

Для Помпея такая возможность стала реальной после того, как он, разгромив старого врага римлян Митридата Понтийского в Малой Азии, совершил поход в Левант и завоевал пришедшее в упадок царство Селевкидов, превратив его в римскую провинцию Сирия (63 г, до н.э.). Это должно было стать грозным предупреждением для последнего эллинистического монарха, царя Птолемея XII. Он, возможно, теперь даже сожалел о том, что Птолемеи подогревали и использовали в своих целях внутренние противоречия в соседнем царстве.

Помпей же занялся делами Иудейского царства. До 200 года до н.э. это государство входило в состав царства Птолемеев, а затем перешло к Селевкидам; однако во II веке до н.э. иудеи, во главе с династией Маккавеев, добились освобождения. Теперь же Помпей превратил Иудею фактически в римское владение. Таким образом, Римская держава теперь имела общие границы с Египтом. Желая задобрить могущественного соседа, Птолемей дал роскошный пир в честь Помпея и даже послал воинов на службу в пограничную кавалерию Помпея (см. Плиний Старший. Естественная история). Эти жесты помогли царю сохранить трон, но отнюдь не прибавили ему популярности среди его подданных, которые помнили, что соседняя Иудея была когда-то владением Птолемеев. К римлянам отношение в народе в это время было очень отрицательным, и один из них, убивший в Александрии кошку, которая считалась священным животным, едва избег самосуда со стороны толпы (об этом упоминает Диодор Сицилийский). Подобные происшествия не могли не произвести впечатления на девятилетнюю девочку, какой тогда была Клеопатра. Во всяком случае, она не могла не почувствовать силы антиримских настроений в своей стране, вызванных беспрецедентной жестокостью, коварством, некомпетентностью, продажностью, которые были свойственны римским политикам последних лет Республики (насколько вообще можно считать политикой эту беспощадную борьбу преимущественно за личные интересы, замаскированную лицемерными фразами).

Когда Клеопатра подросла настолько, чтобы составить себе представление о международных делах, взаимоотношения между Римом и Египтом обострились, что привело к новым унижениям для египтян. В 60 году до н.э. Помпей, Цезарь и Красс составили первый триумвират, который фактически управлял Римом, а в следующем году Помпей и Цезарь решили поддержать Птолемея XII против мятежников, чьи силы к этому времени возросли. Однако Птолемей должен был заплатить за поддержку очень высокую цену. Цезарь, бывший тогда консулом, согласился провести закон о том, что Птолемей является «другом и союзником римского народа», но последний должен передать Цезарю и Помпею 6 тысяч талантов, сумму, приблизительно равную 7 миллионам фунтов, или 17 миллионам долларов. Она составляла примерный доход птолемеевского Египта за полгода. При этом Цезарь и Помпей требовали денег немедленно.

Птолемей, однако, опасался сразу собирать такие деньги со своих подданных, а потому решил занять всю сумму у опытного в таких делах римского ростовщика, финансиста Гая Рабирия Постума. Сделав это, царь решил подготовить общественное мнение своей страны к необходимости сбора средств, чтобы отдать долг и проценты. Для начала он объявил общую амнистию, ожидая, что это благоприятно подействует на общественное мнение.

В это время над владениями Птолемеев (на этот раз над Кипром) нависла новая угроза. Этот остров был тогда собственностью династии, но правил там не Птолемей XII, а его брат и тезка. Молодой римский политик Клодий, народный трибун, провел закон о бесплатной раздаче хлеба городскому плебсу. Эта небывалая мера создала огромные проблемы для римской казны, и, чтобы пополнить ее, Клодий решил захватить Кипр, тем более что его правитель, в отличие от брата, не пытался откупиться от Рима и представлял собой удобный объект для нападения. Он был обвинен (возможно, безосновательно) в сговоре со старыми врагами Рима, средиземноморскими пиратами, а потому его владения должны были перейти к Риму (при этом Клодий и другие политики опять ссылались на будто бы существовавшее завещание Птолемея X, который все свои владения (а значит, и Кипр) передавал Риму. Завоевание острова Клодий решил поручить своему врагу, консерватору Катону, чтобы убрать его с дороги. Катон совершил экспедицию на Кипр, царь которого, отвергнув предложенную ему должность главного жреца Афродиты, предпочел совершить самоубийство.

Таким образом, Клеопатра, которой было всего одиннадцать лет, уже знала о том, что жестокие и циничные завоеватели – римляне – стали причиной унижения и гибели ее дяди. Она начала понимать и унижение и деградацию собственного отца. Летом того же, 58 года до н.э. Птолемею стало ясно, что престола ему не удержать. Народ был возмущен как необходимостью выплачивать долг римлянам (что невозможно без новых налогов), так и тем, что их царь никак не помог своему брату на Кипре. Когда начались беспорядки, Птолемей XII решил бежать именно в Рим. На Родосе он застал Катона, но римлянин не проявил особого уважения к царю и отказался посетить Птолемея, заявив, что тот, как слабейший, сам должен прийти к Катону. Когда Птолемей явился к Катону, тот, не вставая с места, заявил, что царю не имеет смысла ехать в Италию, ибо если он действительно хочет помощи от первых людей Рима, то ему не хватит всех богатств Египта, чтобы расплатиться с ними. Однако Птолемей вовсе не собирался возвращаться в Египет. А вместо этого отправился в Рим, куда вскоре после этого Катон доставил сокровища Птолемея Кипрского (см. Плутарх. Катон Младший; Дион Кассий).

Египтяне же, избавившись от Птолемея, передали трон его дочери, старшей сестре Клеопатры – Клеопатре VI. Однако единства в стране не было, как и единого взгляда на законность престолонаследия. Надпись из Аполлинополя от 5 декабря 57 года до н.э. показывает, что местный жрец считал Клеопатру VI и ее отца соправителями. Жрецы Верхнего Египта, имевшие много выгод от Птолемея, не желали считать его низложенным. Кроме того, в Египте была еще одна совершеннолетняя дочь царя, Береника IV, и в отдельных регионах Египта именно ее, а не Клеопатру VI, рассматривали как царицу, что видно из письма от 23 октября 57 года до н.э. отправленного одним из чиновников в Теадельфию, город в Среднем Египте.

Возможно, однако, что Клеопатра VII сопровождала отца в его поездке за пределы Египта. Об этом можно судить на основании эпитафии, составленной в Афинах ливийской царевной в честь ее придворных дам, которые скончались там. Термин «ливийский» греки использовали вольно для обозначения выходцев из Северной Африки, и, возможно, Птолемей решил не оставлять всех своих дочерей в Египте. Если это толкование верно, то надпись относится ко времени краткого пребывания Птолемея и его дочери в Афинах по пути в Рим. Но, сопровождала ли Клеопатра отца или нет, эти годы принесли ей тяжелый политический опыт. Едва ли она была похожа на беспечную девочку, которую изобразил Бернард Шоу в пьесе «Цезарь и Клеопатра».

Птолемея в Италии приняли хорошо. Помпей даже устроил пир в его честь у себя на вилле. Ростовщик Постум, у которого царь в свое время занимал деньги для Помпея и Цезаря, недвусмысленно дал понять последним, что нужно восстановить Птолемея на троне, чтобы он, Постум, мог получить назад свои деньги. Между тем враги царя отправили из Александрии посольство примерно в 100 человек, чтобы выставить Птолемея перед римлянами виновной стороной. Однако значительная часть их сразу после прибытия в Италию была убита, явно при участии Птолемея. Ходили слухи, что в этом деле замешаны и влиятельные римляне, включая Помпея, но, очевидно, египетский царь был главным зачинщиком убийств. Оставшиеся в живых посланники теперь вовсе не жаждали давать показания против него. В конце 57 года до н.э. раздав крупные взятки римским политикам, царь удалился в Эфес, в святилище Артемиды, и стал ожидать восстановления на троне.

Наконец, после всякого рода интриг в Риме, за это дело взялся Габиний, один из людей Помпея и наместник новой провинции Сирия. Однако от Птолемея снова потребовалось передать этому Габинию и другим, включая тех же Помпея и Цезаря, Огромную сумму в 10 тысяч талантов (почти вдвое превосходившую ту, которую царь уже позаимствовал у Постума три года назад). Неизвестно, каким образом Птолемей рассчитывал собрать столько денег; возможно, он думал, что этим займется сам Габиний, когда прибудет в Египет с войском. Вместе с тем царь не очень жалел о таком огромном долге – ведь теперь римские богачи были заинтересованы в восстановлении его власти. Постум даже отправился в Египет вместе с Габинием, видимо озабоченный судьбой денег, которые ему предстояло взыскать. Римские сенаторы не были сторонниками военной экспедиции в Египет, но Габиний, жаждавший добычи, убедил их организовать ее, под сомнительным предлогом, будто Египет-де угрожает восточным римским провинциям.

В действительности в Египте в то время воцарился хаос, и эта страна едва ли могла представлять для кого-то угрозу. Начались распри между двумя старшими дочерьми Птолемея, Клеопатрой VI и Береникой IV. Вскоре Клеопатра VI была убита (или бежала), и Береника на время стала победительницей. Однако царицы из рода Птолемеев не могли править единолично, а потому необходимо было подобрать ей мужа. Один из двух селевкидских царевичей к этому времени скончался, а второй был отвергнут Габинием, который тогда еще скрывал свое намерение низложить Беренику и восстановить власть ее отца. Третий кандидат, некий Селевк (возможно, незаконнорожденный отпрыск Селевкидов), оказался самодуром, и Береника сразу же настолько возненавидела его, что через несколько дней он был задушен по ее приказу. Потом, в 55 году до н.э. на второй год своего правления, она, без разрешения Габиния, вышла замуж за некоего Архелая из Понта (возможно, незаконного сына бывшего царя Понта Митридата). Так как Архелай стал царем без санкции римлян, Габиний организовал вторжение в Египет. Начальником конницы у него был храбрый римский воин Марк Антоний, которому тогда было лет двадцать пять. С помощью военного отряда сторонников законного царя Габинию удалось восстановить власть Птолемея. Архелай пал в сражении, и, хотя Птолемей был против, Антоний устроил своему побежденному врагу пышное погребение, так как в свое время пользовался его гостеприимством в Сирии. Это обстоятельство, как и то, что он защищал египтян-военнопленных от мести сторонников Птолемея, сделали Антония популярным в Александрии. Однако Береника IV была казнена по приказу отца. Как восприняла казнь сестры четырнадцатилетняя Клеопатра VII, неизвестно, однако позднее она давала понять, что неодобрительно отнеслась к узурпации Береникой отцовской власти. Теперь Клеопатра стала законной наследницей престола. В это время она могла впервые познакомиться с Антонием, только что одержавшим военную победу.

После этого Габиний и Постум вытянули из Египта все деньги, которые только могли. Постум даже стал высоким государственным лицом в правительстве этой страны – если не главой правительства, то, во всяком случае, главой финансового ведомства. Он отправил в Италию целый флот, груженный тканями, одеждой и изделиями из стекла (см. Цицерон. В защиту Рабирия Постума). Лихоимство этого римлянина вызвало такое недовольство в стране, что ему пришлось бежать из Александрии. Когда же они с Габинием в 54 году до н.э. вернулись в Италию, им обоим предъявили обвинения в финансовых махинациях. Цицерон (который ранее именовал Габиния «коварным, жуликоватым, женоподобным мальчишкой») на этот раз согласился защищать их обоих. Габиний, несмотря на то что щедро раздавал взятки, был осужден (со второй попытки) и отправился в изгнание. Но Постуму удалось выкрутиться. Он утверждал (конечно, это было ложью), будто стал бедняком, так как не смог получить долг с Птолемея. И тут Цезарь вдруг согласился взять на себя возмещение части «не полученных» Постумом денег. В свое время Цезарь получил от Птолемея столько денег, что мог возместить Постуму часть долга. Хотя не исключено, что Постум сам заплатил Цезарю, лишь бы тот публично принял на себя такое обязательство. То обстоятельство, что Цезарь согласился на это, сыграло важную роль в жизни Клеопатры.

События этого смутного времени имели и другие последствия для Египта, так как Габиний оставил в Египте войско (так называемых «габинианцев»), которое рассматривалось не как оккупационная армия, поскольку страна еще считалась независимой, а как наемная военная сила, служившая египетской короне. Птолемеи еще с III века до н.э. часто пользовались услугами иностранных наемников, считая местное население не вполне надежным; однако и наемные отряды не всегда было легко контролировать, и они могли выйти из повиновения, а к тому же существовали противоречия между ними и другими частями царской гвардии. Однако Габиний создал новое, отборное наемное войско в Египте, так что впоследствии о нем даже упомянул Цезарь в «Записках о гражданской войне».

«Люди Габиния, – писал Цезарь, – привыкли к вольной жизни в Александрии. Они позабыли о римских правилах дисциплины и даже перестали считать себя римлянами. Они женились на местных уроженках, и многие имели от них детей. Сверх того, в их войско вербовали разбойников и пиратов из Сирии, Киликии и соседних областей; они принимали многих осужденных на каторгу и изгнание. Наши беглые рабы находили убежище и получали надежное содержание, если становились там солдатами. Если хозяева пытались задержать кого-то из беглых, их товарищи объединялись и противодействовали этому силой, поскольку сами они находились в сходном положении. Эти люди нередко требовали казни царских фаворитов, грабили богатых, осаждали дворец, требуя повышения платы, низвергали с престола одних и возводили на него других, следуя какой-то древней традиции александрийской армии» (Записки о гражданской войне).

Для Птолемея XII было большим достижением то, что он смог дисциплинарными мерами и уступками превратить это воинство в свою опору, пусть и не совсем надежную, так что и после его смерти оно продолжало играть значительную роль в жизни страны. Цезарь даже заметил, будто габинианцы однажды «воевали и с самими египтянами». Возможно, он имел в виду раздоры после кончины Птолемея, а может быть, и напряженную внутреннюю борьбу времен его реставрации. Беспорядки в то время были не только в Александрии, но также в Гераклсополе, Фаюме и Оксиринхе. Крестьяне требовали защиты от произвола ростовщика Постума и угрожали, в противном случае, перестать проводить ирригационные работы; правительство же требовало от провинциальных начальников усилить меры против подстрекателей к бунтам.

И все же после мучительной борьбы Птолемей, до известной степени, снова стал хозяином в собственном доме. Хотя многие смотрели на него просто как на римскую марионетку, то обстоятельство, что он превратил габинианцев в боеспособную силу, говорит об упрощенности такого подхода. Птолемей также вел экспансионистскую политику на южных границах своего государства, и недаром он заставил свою дочь, Клеопатру VII, изучить не один африканский язык. По портретам этого царя на монетах (особенно – 53 г, до н.э.) можно судить о том, что именно от него Клеопатра унаследовала нос с горбинкой. Благодаря этим портретам возможно идентифицировать бронзовую статуэтку из Александрии, изображающую угрюмого, разочарованного человека, как скульптурный портрет Птолемея XII.

Несмотря на свою жестокость, проявляемую в тех случаях, когда он считал это необходимым, он был хитрый, искусный политик. При всех его слабостях и пороках он сумел сохранить наследие Птолемеев.

Одним из его пороков, несмотря на то что у него было несколько детей, являлись, видимо, гомосексуальные склонности. В одной надписи с нильского острова Филы упоминается о двух или трех мужчинах, которые будто бы были пассивными гомосексуальными партнерами царя (см. Бек. Корпус греческих надписей). Впрочем, следует заметить, что термин «кинайдос», употребляемый авторами надписи, означал не только такого партнера, но и исполнителя непристойных танцев, что не раз случалось при дворе Птолемеев. Рассказывают, что философ-платоник Деметрий сам был принужден исполнять подобный танец при дворе Птолемея XII. Последний вообще интересовался танцами, но также и музыкой. Сам он любил аккомпанировать хористам во время празднеств на инструменте, родственном нынешним кларнету или гобою, отсюда одно из прозвищ этого царя – Дудочник. В Новое время Вольтер, превознося искусство Фридриха Великого, игравшего на духовых инструментах, утверждал, что сам Птолемей Дудочник не решился бы больше играть, если бы мог услышать игру прусского короля. Однако в древние времена к таким занятиям со стороны государственных мужей относились с известным неодобрением (особенно этим отличались римляне). И самого Птолемея в его время иногда именовали «не мужем, но дудочником и чародеем» (Атеней). Элемент модного тогда мистицизма усматривали даже в организуемых им концертах, и что-то от этого духа проявилось в одной из александрийских статуэток того времени, изображающей человека, играющего на дудке.

Однако римляне считали, что человек не станет плясать, если он не пьян.

И надо сказать, что были основания ставить в один ряд оба эти состояния. Танцы, как и винопитие, составляли не только часть развлечений при дворе Птолемеев, но и часть их, если так можно выразиться, официальных религиозных ритуалов, связанных с обожествлением правителей. Эта доктрина играла важнейшую роль в политике Птолемея, как и его дочери Клеопатры VII.

В эту греко-римскую эпоху люди страстно увлекались всякого рода мистическими культами, посвящениями, очищениями, верой в воздаяние в этом и в ином мире. Наряду с этим очень распространено было и обожествление правителей. Еще с давних пор эллины расценивали высшие способности как нечто сверхъестественное, а определенных людей считали гениями, сверхчеловеческими существами. Так, известно, что существовал посмертный культ поэта Софокла. Когда же на смену греческим полисам на первый план вышли эллинистические царства, идея обожествления новых правителей – царей, обладавших огромной властью казнить и миловать, стала очень популярной. В дальнейшем их стали именовать Эпифанами («Знамениями богов», «Новыми богами»), Сотерами («Спасителями»), Эвергетами («Благодетелями»). Все эти титулы относились в первую очередь к Птолемеям, которые показывали пример остальному эллинистическому миру в смысле форм обожествления царей. В Египте эта традиция была очень древней и шла еще от эпохи фараонов. Со времен Птолемеев этот институт наполнился новым содержанием и широко распространился на территориях эллинистических государств.

Началось с обожествления Александра Великого, чьи останки Птолемей I привез в Египет, где они хранились в древнем Мемфисе (именно там Александр впервые официально был признан египетским царем); впоследствии же была сооружена великолепная усыпальница в новой столице Египта, Александрии, городе, который и был основан Александром Македонским. Следующим этапом было обожествление самого Птолемея I и его сводной сестры и жены Береники I, которых провозгласили «богами и спасителями». Птолемей был первым, кого провозгласили Спасителем. (Начали это родосцы, которым он оказал большую помощь, а их примеру последовали и другие эллины.) Еще во время Птолемея XII и Клеопатры портрет Птолемея I продолжали чеканить на египетских монетах. Что касается Птолемея II и его жены (и сестры) Арсинои, то они сделали заключительный шаг в создании культа царей, позволив обожествить себя еще при жизни. В дальнейшем такое прижизненное обожествление Птолемеев стало традицией. Даже дочери и сыновья Птолемея XII считались богинями и богами еще при его собственной жизни. И александрийцы именовали царя и его детей «наши Владыки и Великие боги» (надпись 52 г, до н.э.). Таким образом, Клеопатра считалась богиней еще до того, как стала царицей. Тем, кто придерживается только современных представлений, все эти ритуалы кажутся пустой лестью. Однако это была осмысленная политика, создававшая возможность для воспитания и выражения чувств преданности государству и патриотизма.

Пожалуй, лучше всего можно понять обожествление правителей при Птолемее XII исходя из его титула «Новый Дионис». Ой претендовал на то, чтобы являться воплощением этого божества (римского Вакха), символом власти которого был жезл, увитый плющом, с сосновой шишкой на верхушке. Идея отождествления с этим богом не была новостью, однако его культ, соединенный с культом правителей, приобрел новое значение при Птолемеях, включая Птолемея XII и его дочь Клеопатру, так что без учета этого культа трудно понять их политику.

В европейской литературе распространен ошибочный взгляд на Диониса как просто на бога вина и веселья. Однако достаточно внимательно прочесть «Вакха» Еврипида, чтобы понять, каким вселенским могуществом обладал этот бог в глазах древних. Он был источником мощного чувства религиозного экстаза, которое многократно проявлялось в жизни Древней Греции. Дионисийские ритуалы включали ряд мистических посвящений, вследствие которых человек становился все ближе к своему божеству, а заканчивались они мистическим ритуалом воссоединения с богом. Этот культ особенно расцвел в эллинистическую эпоху, охватив миллионы последователей, стремившихся выйти за пределы обычных человеческих возможностей и освободиться от пут повседневной жизни. Более же всего в культе Диониса привлекало людей его обещание вознаграждения и спасения не только в этой, но и в будущей, загробной жизни. Подобные обещания вечного блаженства были вообще характерны для эллинских мистерий, но наиболее яркое выражение эта идея получила именно в культе Диониса, который в ту эпоху почти затмил остальные старинные олимпийские культы. Дионис считался победителем даже над смертью, а, потому мог, согласно вере его последователей, даровать такую же победу и им самим. Но и в этом мире он считался могущественнейшим, победоносным божеством, которое (в прямом или переносном смысле) могло покорить весь обитаемый мир. Уже в «Вакхе» – Еврипида Дионис, скорее благодаря волшебной, чем военной силе, становился повелителем всех земель Азии, и эта идея получила новое развитие в эпоху Александра Великого, чье отождествление с этим божеством породило много новых легенд о триумфальном шествии Диониса по землям Востока. Кроме того, культ Диониса, отождествляемого со многими местными божествами, преемникам Александра казался хорошим средством установления взаимопонимания с местным населением. Поэтому многие эллинистические правители стремились связать себя с культом Диониса. Помимо контроля над дионисийскими мистериями (которые могли быть потенциально деструктивными) это давало возможность приписать себе дионисийские добродетели, такие, как благожелательность, щедрость, а также – покровительство искусствам.

Селевкидские монархи были также последователями культа Диониса, и опять-таки тон здесь задавали Птолемеи, правившие в Александрии. Уже Птолемей I Сотер претендовал на происхождение от Диониса. Начиная со времени Птолемея II этому культу были посвящены грандиозные празднества, проводившиеся не только в Египте, но и в других частях греческого мира, которые включали в себя торжественную процессию, возглавляемую поэтом, игравшим роль жреца Диониса. Культ Диониса со всеми его атрибутами был доминирующим в официальной религии Птолемеев на протяжении всей истории этой династии. Птолемей II, помимо указанных празднеств, устраивал еще зимний праздник в честь Диониса-Вакха. Его жена Арсиноя II также была последовательницей этого культа. Птолемей IV Филопатор также считал это божество своим предком и устраивал дионисийские мистерии у себя во дворце, стремясь превратить культ этого бога в фактор, объединяющий империю, а самого Диониса хотел бы видеть небесным покровителем дома Птолемеев.

Поэтому, когда философ Деметрий первоначально отказался пить и плясать при дворе Птолемея XII, это было не просто проявление пренебрежения к царским развлечениям. Это означало неприятие официальной религии Птолемеев. И недаром в разных районах страны существовали поддерживаемые Птолемеями Дионисийские союзы со своими традициями, книгами ритуалов, гильдиями актеров и музыкантов.

В те времена люди все больше склонялись к мысли, что существует только одно, а не много божеств, или, по крайней мере, нет особых различий между разными олимпийскими божествами. Тот же Дионис в тот период легко ассоциировался, например, с Паном (лучшим из танцоров) или даже с верховным Зевсом (как судья в делах войны и мира). Более того, было возможно его «слияние» не только с греческими божествами, но и богами коренного негреческого населения в великих эллинистических державах. Самой древней и почитаемой из этих религий была тогда признана религия Египта. И египетские божества в то время уже достаточно легко отождествлялись с греческими. Еще в V веке до н.э. историк Геродот старался найти аналогии греческим богам среди египетских, а в дальнейшем этот процесс продолжался. До нас дошел календарь праздников, отмечавшихся в одном из районов Египта (ок. 300 г, до н.э.), где имена египетских и греческих богов написаны друг против друга, что указывает на принятие жрецами подобных сопоставлений.

Дионис, соответственно, отождествлялся с египетским богом Осирисом. Это началось еще со времен Геродота и было подробно развито историком Диодором Сицилийским, современником Птолемея и Клеопатры, в первой книге «Исторической библиотеки». Конечно, эта идентификация касалась и культа правителей, и Птолемей XII, как Новый Дионис, был одновременно и Новым Осирисом. Осирис же (само слово означало «престол» и «око») ассоциировался в Египте с фараоном, который считался земным воплощением этого божества. Сам Осирис, согласно преданию, некогда играл роль земного царя, повелителя и возделывателя земли, подателя благ культуры. Ему даровано было бессмертие, и Осирис стал богом вечного обновления природы. Его смерть повторялась ежегодно, и, ежегодно в честь его воскресения устраивали пышные празднества, приуроченные к разливам Нила и началу полевых работ. Культ бога Осириса восходил к глубокой древности, но получил особое значение в период, предшествующий христианству. Из всех египетских богов только Осирис пользовался всеобщим почитанием людей по всему Египту, как отмечал еще Геродот. И Птолемеи, конечно, уделяли большое внимание культу этого божества, тем более что сами они, в глазах народа, являлись его земным воплощением.

Если царь ассоциировался с Осирисом, то царица – с его супругой, богиней Исидой. Клеопатра всегда охотно отождествляла себя с Исидой. Сверх того, эти небесные прототипы царя и царицы служили теологическим оправданием самого, казалось бы, странного обычая династии Птолемеев – кровнородственных браков. Ведь Исида и Осирис были не только супругами, но также братом и сестрой, детьми бога земли и богини неба. Это предание об Исиде и Осирисе послужило основанием для того, чтобы многие фараоны, отождествлявшие себя с этим богом, женились на своих родных или единокровных сестрах, чтобы предохранить свою божественную кровь от «порчи», а заодно отрезать дорогу некоторым потенциальным претендентам.

Браки между родными братьями и сестрами, не чуждые некоторым культурам, были, однако, совершенно не приняты у греков (можно в связи с этим вспомнить «Андромаху» Еврипида). В этом отношении (и по тем же политическим причинам) Птолемеи следовали египетским, а не эллинским обычаям. Около 276 года до н.э. Птолемей II Филадельф («Возлюбленный сестры») женился на своей сестре Арсиное II Филадельфе («Возлюбленной брата»), после чего их стали именовать «Божественными братом и сестрой». Однако поэт Сотад выразил присущее грекам неприятие подобных вещей в такой резкой форме, что он был наказан (возможно, даже казнен). Зато придворные поэты изобретали теологические объяснения и оправдания подобным бракам, особенно часто вспоминая при этом брак Зевса и его сестры Геры.

В дальнейшем в истории Птолемеев было немало таких браков между братьями и сестрами, и очевидно, что Клеопатра VII, при всем своем уме и одаренности, была плодом ряда поколений кровнородственных браков.

Возможно, некоторые черты характера Клеопатры, такие, как полное отсутствие морального чувства и тенденция к братоубийству, явились следствием постоянных кровосмесительных супружеств в этом роду.

Клеопатра также в дальнейшем дважды заключала браки со своими неполнородными братьями (воспринимая себя как Исиду, а каждого из них – как Осириса); однако до того, как она стала царицей, Осирисом был ее отец Птолемей. Это отождествление с Дионисом-Осирисом не всегда помогало царю идти верным путем в его земной жизни, но, может быть, благодаря подобным верованиям египтян в не меньшей степени, чем благодаря помощи римлян, он снова возвратил свой престол, на котором и пребывал после этого до конца жизни.

В конце пятидесятых годов до н.э. Птолемею XII было около пятидесяти лет, однако такая бурная жизнь, очевидно, не могла не отразиться на его здоровье. В связи с этим, а также исходя из опыта недавнего прошлого, он решил подумать о дальнейшей судьбе своих детей. Видимо, поэтому в одной из надписей 52 года до н.э. дети его именуются «Божественными», а также Филадельфами (то есть «Возлюбленными братьев и сестер»), согласно старой традиции Птолемеев.

Детей оставалось четверо: Клеопатра, ее единокровная сестра Арсиноя IV и братья Арсинои, будущие Птолемей XIII и Птолемей XIV. К сожалению, полученный ими титул – Филадельфы – не оправдал себя, если принять во внимание их будущие взаимоотношения. Однако со стороны их отца введение этого, традиционного для Птолемеев, титула было, очевидно, призывом к семейной солидарности и стремлением заверить подданных, что все идет благополучно. Птолемей составил и завещание, согласно которому наследниками трона назначались старшая дочь, восемнадцатилетняя Клеопатра, и старший сын, будущий Птолемей XIII, которому тогда было десять лет. Хотя Арсиноя была старше брата, она не упоминалась в завещании, однако едва ли в этом была причина будущих плохих взаимоотношений между сестрами. Известно, что, по обычаям Птолемеев, царица могла править лишь вместе с царем, и, конечно, Клеопатра должна была иметь соправителя, которым и был провозглашен старший из ее единокровных братьев; учитывая традиции этого рода, в дальнейшем он мог бы стать ее мужем.

По установившейся к тому времени традиции царь Египта передал один экземпляр завещания на хранение своим союзникам и покровителям в Рим. Однако в конце пятидесятых годов до н.э. Рим и сам переживал глубокий кризис. Цезарь, победоносно завершивший войну в Галлии, теперь готовился к столкновению с фактическим соправителем Помпеем, который тогда господствовал в столице. Вспоминая о судьбе завещания Птолемея, Цезарь писал впоследствии: «Один экземпляр его завещания был доставлен его посланцами в Рим для хранения в казначействе. Однако из-за гражданских смут исполнить волю Птолемея оказалось невозможным, и завещание оказалось у Помпея. Вторая копия оставалась на хранении в Александрии». По словам Цезаря, в этом документе Птолемей заклинал римский народ во имя всех богов и во имя союза двух стран помочь обеспечить его точное исполнение.

Египтология предоставляет мало надежных данных по интересующему нас вопросу, однако сохранились некоторые папирусы 51 года до н.э. где говорится: «Тридцатый год (правления) Птолемея XII и первый год правления Клеопатры». Это позволяет сделать предположение о том, что Клеопатра, старшая наследница, получила уже в это время статус соправительницы отца. Такая практика в Египте вовсе не была новостью, и возвращение к ней объяснялось, скорее всего, резким ухудшением состояния здоровья Птолемея XII. В любом случае его правление быстро приближалось к концу.

Глава 2. КЛЕОПАТРА ВОСХОДИТ НА ПРЕСТОЛ И ТЕРЯЕТ ЕГО

Хотя 51 год до н.э. и считался годом совместного правления Птолемея XII и Клеопатры, но продолжалось оно всего несколько месяцев или даже недель.

Птолемей скончался не позднее мая этого же года. Однако последние папирусы, где речь идет о его «совместном» с Клеопатрой правлении, относятся к июлю того же года, и это, возможно, свидетельствует о том, что Клеопатра (как и некоторые из ее предков) какое-то время скрывала кончину отца, чтобы укрепить свою власть. Однако вскоре после этого официально началось совместное правление Клеопатры и ее брата Птолемея XIII, римляне же узнали о том, что Птолемей XII скончался, только в начале августа (см. Цицерон. Письма к друзьям).

Система дат Птолемеев не очень удобна для современных исследователей, поскольку датировка в тот период велась по царствованиям, так как считалось, что новое царствование означает и новую эпоху. Клеопатра VII и Птолемей ХIII пришедшие к власти в 51 году до н.э. не только сохраняли титулы Филадельфов, пожалованные отцом, но и добавили к ним титулы Филопаторов – «Возлюбленных (или возлюбивших) отца». Такой титул взял себе и Птолемей, которому, как незаконнорожденному сыну, хотелось подчеркнуть близость к отцу; встречался он у Птолемеев и прежде.

Клеопатра же, принимая этот титул, хотела выразить уважение к памяти отца, рядом с которым она была в самые трудные для него времена. Он, со своей стороны, сделал ее своей старшей наследницей (ведь его старший сын был еще слишком юным). В то время как старшие сестры Клеопатры предали отца, захватив власть, пока он был в изгнании, Клеопатра хотела подчеркнуть свою преданность ему (словно оправдывая собственное имя, означающее дословно «слава отца»). Несколько лет спустя после ее воцарения в финикийском городе Берите (Бейруте) была выпущена монета, посвященная не только Клеопатре (это было обычным делом), но и ее отцу, которого давно уже не было в живых (обычно подобных вещей не делалось). Конечно, и это был знак особого почтения Клеопатры к памяти ее отца. Она разделяла также его идеи и никогда не забывала его печального опыта правления своей страной, как и общения с римлянами.

Доминирующим этническим элементом в Египте, со времени его завоевания Александром, постепенно стали эллины и эллинизированное население. В отличие от своей прародины они не жили в городах-государствах, а селились в привилегированных кварталах среди коренного населения. Однако четыре египетских города представляли своеобразное исключение – здесь жили практически только эллины и эллинизированные. Старейшим из них был Навкратис в западной части дельты Нила, основанный греческими купцами еще в VII веке до н.э. а самым новым – Птолемаида в Верхнем Египте, основанная Птолемеем I Сотером. Основателем двух остальных городов – Парэтония и Александрии – был Александр Македонский.

Основанная в 332 году до н.э. Александрия стала крупным торговым центром, и именно к ней перешла роль ведущего центра средиземноморской торговли после поражения Карфагена в 1-й и 2-й Пунических войнах в III веке до н.э.

В эту эпоху Александрия стала величайшим городом Средиземноморья, и только возвышение Рима затмило этот египетский город. Он был возведен почти на границе западной пустыни, рядом с дельтой Нила, на узкой полосе земли между морем и лагуной, именовавшейся Мареотидским озером. Климат здесь был благоприятным, запасы питьевой воды обширными, и Александрия быстро превратилась в центр культуры и искусств всего греко-римского мира. Поэты прославляли этот город, а в одном из папирусов того времени утверждалось, что «Александрия – это весь мир».

Огромный многоязычный город Александрия не имел представительного совета, как обычные греческие города, а если таковой когда-то и существовал, то ко времени Клеопатры он уже давно исчез. Но город этот стал блестящей столицей царства Птолемеев, какой не имели другие эллинистические монархи. Правда, он, как и другие греческие города и поселки, был скорее продолжением Эллады, чем частью страны. Египет, по сути, начинался с Саиса, расположенного в нескольких милях к востоку от Александрии. Судя по сохранившимся папирусам, люди тогда говорили о поездках из Александрии в Египет, а римские хозяева, пришедшие на смену Клеопатре, своего наместника именовали «префектом Александрии и Египта».

Александрия была возведена в единственном месте на Средиземноморском побережье Египта, где можно было построить город-порт благодаря менее илистой, чем обычно, почве. Город был защищен от северных ветров и открытого моря грядой рифов и островом Фарос (длиной три мили). Этот остров соединялся с материком дамбой, благодаря чему образовались две гавани по обеим сторонам дамбы. Восточная, Большая гавань, была природной, но дополнительно ее защищали два огромных искусственных волнореза. Восточная гавань являлась полностью искусственной. Обе они могли вместить в себя до 1200 кораблей одновременно. Путь кораблям освещал знаменитый Фаросский маяк, признанный одним из «семи чудес света». Движение судов по южной лагуне и Нилу, с которым ее соединяли каналы, было, пожалуй, еще более интенсивным, чем в морском порту. Динократ, зодчий, строивший Александрию, следуя стилю V века до н.э. спланировал ее в форме, близкой к прямоугольнику, с прямыми улицами, в отличие от извилистых улиц Рима.

К северу от главной, Канопской, улицы, соединявшей восточные и западные ворота, располагался обособленный дворцовый квартал, располагающийся по берегу восточной гавани.

Александрийцы были людьми беспокойными, однако это не мешало им хорошо работать. Умелые мастера и торговцы, они подняли уровень экономики в этом районе до масштабов, прежде здесь неизвестных. Одним из главных предметов их экспорта были папирусы, которые использовались для письма и многих других целей. В этом отношении Египет был монополистом. Вывозили оттуда также ткани, слоновую кость, многие виды камня, используемого для строительства и ваяния, изумруды и другие драгоценные камни, а кроме того – знаменитую металлическую (особенно серебряную) посуду местного производства. Производили в Александрии на экспорт и стеклянные вазы, и шерстяные ткани, в том числе производившиеся и в придворных мастерских (которыми одно время управлял римлянин Квинт Овиний (см. Орозий). Славился Египет и своими коврами. Правительство Птолемеев продавало также дешевые ткани, стекло и другие недорогие товары своим африканским соседям, эфиопам и жителям сомалийского побережья. Царица Клеопатра знала эфиопский язык и язык трогодитов, народности, жившей на побережье Красного моря к югу от Верхнего Египта.

Очевидно, отец ее строил далеко идущие планы, связанные с этим регионом, так как назначил своим наместником в Верхнем Египте некоего Каллимаха, поручив ему «надзор за областью Красного моря и Индийского океана»; этот сановник должен был следить за растущим Имьяратским царством в Южной Аравии, которое могло перехватить торговлю с сомалийским побережьем (откуда вывозили пряности) у египетских правителей. Пытался он завязать морские торговые связи даже с Индией.

Люди Птолемея III Эвергета проникли даже в Гиндукуш. Однако только с конца II века до н.э. Красное море и Индийский океан стали играть важную роль в политике и торговле Египта. Тогда прадед Клеопатры Птолемей VIII поручил греческому путешественнику разведать морской путь от Адена до Индии. Выполнить эту задачу полностью удалось лишь много позже, в римский период, однако уже при Птолемеях была налажена морская торговля за пределами Аравийского полуострова, и египтяне контролировали пролив, соединявший Красное море с Индийским океаном. Они колонизировали остров Сокотра, вероятно, еще в правление отца Клеопатры. Правда, остров этот удержать не удалось, он был захвачен арабами, и этот торговый путь в дальнейшем не вполне контролировался Птолемеями, но позиции их здесь оставались более или менее прочными.

Насколько нам известно, Клеопатра не продолжала политики отца в этом отношении. До самого конца ее внимание поглощал римский Запад.

Клеопатра возглавляла одно из самых жестко централизованных правительств в истории. Птолемеи через своих министров и агентов контролировали практически все доходы страны или на монопольной основе, или на основе долевого участия. Их целью было накопление максимального богатства с минимальным риском и переменами. Этой цели способствовала вся административная организация Египта, включавшего в свой состав три большие провинции – Нижний Египет, Средний Египет и Верхний Египет. К счастью для египетских чиновников (а также для нас), эта страна обладала монополией на папирус, который представлял собой писчий материал для многочисленных тогдашних протоколов, писем и других документов. В отличие от должностных лиц, например, Римской республики, здесь чиновники всегда получали жалованье, за исключением ряда высших администраторов, которые имели такие возможности получать доходы, что сами должны были платить царям за свои посты.

Многие документы того времени относятся к системе сбора налогов, которая в Египте имела особое значение и была хорошо продумана. Налоги натурой собирали государственные чиновники, сбор же денежных налогов, как это часто бывало в Древнем мире, брали на откуп частные лица (покупая это право на ежегодных аукционах). Первоначально в птолемеевском Египте бюрократическая система была несложной, и чиновники рассматривались как придворные и личные агенты царей. Однако к середине II века до н.э. бюрократия ужасно разрослась. К примеру, в папирусе, где перечисляются формальности, необходимые, чтобы получить государственную должность, говорится об огромном количестве переписки и бумаг, с которыми бегают по инстанциям просители, что было вообще характерно для птолемеевского Египта. Бюрократические придирки стали почти невыносимыми, и один эдикт 118 года до н.э. рисует мрачную картину хищений и злоупотреблений, с которыми следовало бороться. Папирусы того времени показывают, что и центральное правительство уже понимало, что многочисленные государственные чиновники недисциплинированны, нечестны, склонны к произволу и насилию.

У Птолемеев было два основных источника доходов: контроль над земледелием в плодородной долине Нила и контроль над всеми важными направлениями торговли. Египет в то время славился обильными урожаями. Этому, помимо природных условий, способствовала и политика самих Птолемеев, которые акклиматизировали здесь сирийскую и другие сорта греческой пшеницы, а также внесли ряд улучшений в агротехнику и систему ирригации. Постепенно Египет превратился в крупнейшего производителя зерна в Средиземноморье. Когда римляне захватили эту страну, они стали вывозить оттуда такое количество зерна, которого хватало на обеспечение всего города в течение четырех месяцев в году (см. И. Флавий. Иудейская война).

Теоретически Птолемеи были собственниками всех сельскохозяйственных земель, а на практике они сдавали землю в аренду мелкими участками царским крестьянам, без права покидать свой участок до тех пор, пока не закончена уборка урожая. Крестьянам, которые вели индивидуальное хозяйство, выдавали ссуду семенами из царских житниц, за уплату четверти урожая. Покупка и продажа зерна регулировались жесткими правилами.

Режим Птолемеев установил также торгово-промышленную монополию. Почти все изделия повседневного обихода производились или в царских мастерских, или по царским лицензиям, которые устанавливали принудительные цены. Эта монополия распространялась на папирус, шерсть, ткани, соль, пряности и масло, которое употребляли в пищу, а также применяли для умащения тела и для освещения. В Египте в меньшей мере, чем в других средиземноморских державах, употребляли оливковое масло. Гораздо большее распространение имели другие виды растительного масла, производившегося на государственных маслобойнях, где рабочим также запрещались всякие переезды до окончания производственного сезона. Право продажи масла передавалось определенным торговцам, для которых тоже были установлены фиксированные цены. Царская прибыль от продажи разных видов растительного масла колебалась от 70 до 300 процентов. Только храмам разрешалось для культовых целей держать собственные маслодельни два месяца в год (в остальное время они должны были оставаться закрытыми). Храмам также разрешалось шить одежду для священников при условии выплаты царю натурального налога – передачи определенного количества тканей.

Банки в Египте также были централизованы и находились под контролем правительства, что было новостью для средиземноморского мира. Имелись там и частные банки, но лишь второстепенные, Да и они действовал и по лицензиям правительства. Как и везде в Древнем мире, процентная ставка была высока (официально 24 процента в год), что обеспечивало дешевизну труда и дороговизну денег. Первоначально Птолемеи, как и в других греческих государствах, чеканили свою серебряную монету, но потом ее постепенно стала вытеснять монета из бронзы. Приток капиталов из других стран контролировался высокими пошлинами, и экономика страны развивалась изолированно от остального эллинистического мира, чтобы обеспечить полный контроль царей над хозяйственной жизнью страны.

Птолемей VI (180 – 145 гг. до н.э.) и его преемники значительно сократили вес и бронзовой монеты, очевидно надеясь таким образом пополнить опустевшую казну. Однако в это время по всему средиземноморскому миру прошла волна инфляции, что имело особенно тяжкие последствия для Египта. В стране начались волнения. Жестокость и бесчестность царских чиновников, сопровождавшиеся ростом налогов, лишь ухудшали положение.

Результатом всего этого было дальнейшее разорение бедняков при сохранении процветания богачей, поскольку экспорт, от которого зависели их доходы, не очень пострадал. Правда, потеря Египтом некоторой части зарубежных владений повлекла за собой и ухудшение внешнеторговых возможностей. Инициативу в торговле отчасти перехватили у Египта его соперники – островные государства Родос и Делос. Однако переход Родоса под контроль римлян (167 г, до н.э.) и разрушение Делоса Митридатом Понтийским и затем – пиратами (соответственно 88-м и 69 гг. до н.э.) было на руку правителям Египта. Птолемеи продолжали экспортировать зерно, ткани, папирус, стекло в греческие регионы. Сверх того, к египетским товарам проявили большой интерес италийские купцы, охотно приобретавшие их для нужд римлян. Как показывают раскопки в Помпее, италийско-египетские торговые связи с середины II века до н.э. продолжали расширяться. В самой Александрии существовал процветающий квартал, где жили италийские торговцы.

В 1 веке до н.э. финансовое положение Египта продолжало оставаться вполне удовлетворительным. Несмотря на все финансовые трудности Птолемея XII, разные античные историки оценивают его доход в пределах от 6 тысяч до 12 500 талантов. Хотя мы не знаем, каким образом получены эти цифры, ясно, что богатства, унаследованные Клеопатрой, превосходили богатства любой страны, которую до этого аннексировали или пытались аннексировать римляне.

Сама Клеопатра также стремилась к извлечению высоких доходов. Одним из средств для этого была порча ее собственной монеты. Теоретически считалось, что ее изготовляют из хорошего серебра, однако уже при Птолемее XII содержание серебра снизилось до 33 процентов, а при самой Клеопатре – до 25 процентов. Кроме того, значительно уменьшился вес монеты по сравнению с легковесной бронзовой монетой отца. Чтобы обеспечить устойчивые прибыли, царица пошла на небывалый для Птолемеев шаг, проведя деноминацию (80 и 40 драхм), что, конечно, не могло не быть исполнено внутри страны, с немалыми выгодами для самой Клеопатры.

Но это было лишь частичным проявлением финансовых амбиций Клеопатры. Один греко-египетский автор, ее современник, написал трактат о мерах и весах, но счел полезным представить дело так, будто автором этого трактата была сама царица. Но еще более показателен в этом смысле другой трактат, приписываемый Клеопатре, где рассказывается о ее алхимической деятельности и даже содержится утверждение, будто она умеет получать золото.

Сама Клеопатра была эллинкой; эллинами же являлись представители ее правящего класса, которым дозволено было получать часть царских богатств. Они были людьми греческой культуры, потомками греческих и македонских переселенцев. Они имели особый статус, ряд привилегий, освобождались от наиболее унизительных корпоративных наказаний и, в отличие, скажем, от англосаксов, завоевавших Англию, никогда сами не обрабатывали землю. Было в Египте немало представителей некоренных народов и помимо греков (особенно многочисленными были евреи). В Александрии рабами были в основном египтяне, но на периферии имелось также немало чужеземных рабов.

Однако основу населения составляли египетские крестьяне – феллахи, которых во времена Клеопатры насчитывалось от 7 до 9 миллионов.

Они жили не хуже, чем во времена фараонов, и некоторые Птолемеи искренне пытались защитить их интересы, но при всем том значительная часть этого коренного населения лишь поддерживала собственное существование. Коренное население, если не считать немногочисленных жрецов, было совершенно отлучено от власти, в то время как другие группы населения имели различные привилегии. Во многих случаях поведение представителей инородного правящего класса подливало масла в огонь. Уже с начала III века до н.э. недовольство египтян проявлялось в разных формах. Одной из них были подпольные националистические памфлеты (такие, как так называемое «прорицание гончара»), предсказывавшие, что наступит день, когда на юге объявится новый монарх, египтянин, к которому перейдет власть, а столицей снова станет древний Мемфис, Александрия же придет в запустение. Подобные национальные настроения проявлялись порой и в египетских религиозных литургиях.

Однако во время кризиса в середине птолемеевской эпохи цари поняли, что устойчивость эллинистических государств зависит от политики компромиссов с коренным населением. Нужна была, однако, внешняя угроза, чтобы провести реальные меры в этом направлении. Чтобы одержать победу над Селевкидами, в 217 году до н.э. Птолемей IV создал воинские части из коренных египтян (ранее такой обязанности у них не было). В результате, однако, коренные египтяне пожелали иметь и долгие права, и начались беспорядки, на два десятилетия охватившие большую часть Верхнего Египта и даже сделавшие его в это время неуправляемым.

В середине этого периода (196 г, до н.э.) Птолемей V сделал дружественный жест по отношению к египтянам, проведя церемонию своей коронации в Мемфисе, с соблюдением ритуалов, принятых еще при фараонах. На Розеттском камне есть надписи, посвященные этому событию, не только на греческом, но и на официальном иероглифическом и популярном демотическом египетском языке. Времена постепенно менялись. Если прежде египтяне жаловались на дискриминацию со стороны греков, то со второй половины II века до н.э. и греки также начали выступать с подобными жалобами. Соперничающие претенденты на трон нуждались в поддержке египтян, и в 130 году до н.э. египтянин Паос стал наместником Верхнего Египта. Прапрадед Клеопатры, сам эллин по воспитанию, так благоволил к египтянам, что это вызвало недовольство александрийских греков. Когда он выслал из города греческую интеллигенцию, в Афинах в знак протеста отменили празднования в его честь на родине его предков.

Конечно, греческая и египетская общины не были взаимонепроницаемыми. Несмотря ни на что, сохранились сведения о дружеских отношениях между представителями обеих общин. Да и в архитектуре, относящейся к эпохе Клеопатры, выражается своеобразное смешение эллинских и египетских традиций. Кроме того, нередко имели место и смешанные браки. Историк Полибий во II веке до н.э. отмечал, что даже в Александрии, где смешанные браки не были узаконены, никто из греков (кроме представителей царского дома) не был уже этнически чистым. Папирусы свидетельствуют, что один из братьев мог носить греческое, а другой – египетское имя. Однако подобные взаимодействия не меняли общей картины и не вызывали подлинной близости между двумя общинами. Более того, чем больше греки формально смешивались с египтянами, тем сильнее они держались за греческую культуру и греческие учреждения. Египтяне же, как и во времена Геродота, смотрели на греков как на чужаков. В одном из храмов Верхнего Египта сохранилась надпись, запрещающая входить в храм не только азиатам и аравийцам, но также и грекам. При внешнем распространении греческой культуры она никогда не могла вытеснить стойкого египетского традиционализма.

Такова была своеобразная государственная структура, унаследованная Клеопатрой. Сама же она слишком занята была взаимоотношениями с Римом, как межгосударственными, так и межличностными, чтобы основательно заниматься внутренними делами. Правда, насколько мы можем судить об этом, связи царицы с коренными египтянами были хорошими. Когда начались беспорядки в Александрии, Клеопатра получила поддержку именно в Верхнем Египте, а после ее заключительного поражения часть египтян готовы были восстать, чтобы оказать ей помощь. По сообщению Плутарха, вдобавок к африканским наречиям она знала также и египетский язык, которым не владел до нее никто из Птолемеев (см. Плутарх. Антоний).

Однако больше всего Птолемеи стремились наладить контакты с египтянами через религиозную сферу (чему, вероятно, следовала и Клеопатра). Еще основоположник династии Птолемей I, чтобы связать религии обеих общин, ввел культ бога Сераписа, которого с тех пор почитали и греки и египтяне. Он был создан на основе культа священного быка Аписа, который в Египте ассоциировался с Осирисом. В его честь был сооружен огромный храм неподалеку от Мемфиса, а в нем установили большую статую Сераписа, с золоченой головой и глазами, сделанными из драгоценных камней. Серапис превратился в бога-оракула, слывшего целителем и чудотворцем. И в Александрии в честь Сераписа воздвигли храм на горе, который считался самым грандиозным сооружением после храма Юпитера Капитолийского в Риме. Серапис входил в своеобразное трио богов, вместе с Исидой и Анубисом, сопровождавшим души умерших в потустороннюю вечную жизнь.

Серапис, таинственное божество в египетском стиле, изображался подобным Зевсу, верховному богу греков, с которым его часто отождествляли. Этот культ продолжал существовать при всех Птолемеях и в римские времена. Однако он в основном ограничивался пределами Александрии и Мемфиса, а большинство египтян уделяло этому культу мало внимания. К тому же его постоянно затмевал культ Исиды, который мог дать верующим сильные и яркие эмоциональные переживания (о чем хорошо знала Клеопатра). Почитание Сераписа послужило другой цели – распространению этого культа среди греческих и эллинизированных подданных и друзей Птолемеев за пределами Египта. Они воспринимали это божество как выражение созданной Птолемеями двуединой греко-египетской традиции.

И все же Птолемеям пришлось признать тот факт, что обе национальные основы государства оставались разъединенными. Сами они короновались дважды – как египетские монархи и как греческие государи. Известно, что уже Птолемей II имел титул египетского фараона, и не приходится сомневаться, что такой же титул был и у Птолемея I. И египтяне смотрели на своих новых правителей, пусть и иностранцев, как на продолжателей власти фараонов. Религия была самой яркой и заметной чертой египетской национальной культуры. Египтяне гордились своими уникальными традициями. Их религия на несколько веков пережила времена Клеопатры и постепенно исчезла лишь под давлением христианства. Персы во время своего владычества в Египте пренебрегали традиционной религией египтян, но Александр Македонский, покончивший с господством персов, не стал повторять подобной ошибки. Его провозгласили царем в древнем Мемфисе, а позднее там некоторое время жил и Птолемей I, который украсил этот город храмом Сераписа, продемонстрировав тем самым свое почтение к древней религии египтян, хотя это было связано с большими расходами.

Традиционными лидерами Египта были жрецы. Имелись и видные армейские командиры из коренных египтян, но таких было очень немного. Египетская знать уже давно не играла политической роли. Что касается жрецов, то Птолемеи относились к ним благосклонно, при условии уплаты ими налогов за храмовые мастерские. В награду за поддержку режима монархи принимали некоторых ведущих жрецов при дворе и даровали храмам право предоставлять убежище пострадавшим от произвола чиновников. В обязанности фараонов всегда входило строительство и содержание храмов, остававшихся центрами национальной культуры и в эллинистическую эпоху. Жрецы при каждом удобном случае напоминали Птолемеям о будто бы щедрых подарках, которыми их осыпали фараоны. Птолемеи, со своей стороны, делали подарки храмам и постоянно заботились о их реставрации. Уже Птолемей I поддерживал тесные отношения со жречеством. Надпись на Розеттском камне содержит похвалу жрецов Птолемею V за почитание им египетских божеств.

Ко времени Клеопатры мемфисские жрецы, занимавшие ведущее положение в Египте, пользовались почти таким же влиянием и почестями, как и во времена фараонов. В первое десятилетие правления Клеопатры верховным жрецом был некий Пшеренипат, который хвастался своим гаремом, вопреки существовавшей среди жрецов Египта традиции единобрачия. Он стал верховным жрецом еще при отце Клеопатры, и это время являлось благоприятным для религии Египта, так как царь, при всем своем интересе к римлянам, много занимался строительством и реставрацией храмов. Хотя часто такие работы носили поверхностный характер, объем их был достаточно велик. На стенах храмов Птолемей XII показан в виде фараона, повергающего своих врагов, подобно Рамзесу и другим древним правителям. Конечно, эти изображения были идеализированными, но они напоминали о древней славе Египта, в уважении к которой воспитана была и Клеопатра. Отец Клеопатры много занимался реставрационными работами также в Карнаке, в северо-восточной части Фив. Этот город был столицей Египта в 1600 – 1200 годах до н.э. и царской резиденцией, подобной которой до того не было. Гомер называл Фивы «городом ста ворот». Местный бог Амон в сознании египтян давно соединился с Ра, богом Солнца в Северном Египте. Этот бог Амон-Ра превратился в могущественное имперское божество, царя богов. Тогда главным в Египте был вовсе не мемфисский жрец, а фиванский верховный жрец Амона-Ра. Храм этого бога в Фивах являлся крупнейшим религиозным центром Древнего мира. Конечно, реставрационные работы, проведенные там Птолемеем XII, принесли большую популярность ему самому и его семейству.

Фараоны считались потомками Амона-Ра, и Птолемеи восприняли эту традицию. Птолемею I Сотеру в Фивах воздавали божеские почести. Однако при его преемниках Фивы превратились в центр беспорядков и смут. Здесь эллинизированное население было самым малочисленным, а коренное население с большой неприязнью относилось к Александрии. Недовольство народа приводило к восстаниям. При Птолемее IV и Птолемее V эта земля сильно пострадала от постоянных мятежей, а Верхний Египет фактически превратился в независимое государство. Уже при деде Клеопатры продолжавшееся в этом регионе сопротивление центральной власти привело к разрушению части легендарных Фив. С тех пор этот город навсегда утратил былое значение, хотя и был знаменит благодаря четырем храмам и некрополю. Эти памятники, привлекающие туристов, и теперь остаются воплощением древней традиции Египта.

Еще в начале своего царствования Клеопатра решила сделать широкий жест, чтобы продемонстрировать свои симпатии к национальной культуре.

В одном из святилищ неподалеку от Фив, которое именовалось Хермонтис, самым знаменитым божеством был священный бык Бухие (по другой транскрипции Бакис или Пакис). В это время храмовый бык умер, и понадобилось новое животное, чтобы его заменить. Церемония его введения в храм состоялась 22 марта 51 года до н.э. Храмовая надпись сообщает в связи с этим, что «царица обеих земель, богиня, возлюбившая отца, привезла на судне быка в Хермонтис». Возможно, она была первой среди монархов из династии Птолемеев, кто принимал участие в подобной церемонии.

В этой надписи не упоминается отец Клеопатры, и, возможно, к тому времени его уже не было в живых, однако Клеопатра скрывала это обстоятельство, а его отсутствие могла тогда удовлетворительно объяснить тем, что он болен. Не упоминается и ее сводный брат, Птолемей XIII, однако, если отец был тогда жив, сын не мог являться соправителем сестры. Но и в более поздней надписи, от 28 августа, упоминается одна Клеопатра. Римлянин Марк Целий Руф в письме к Цицерону уже отмечает, что Птолемей скончался, объявив в завещании соправителями дочь и сына; однако народ боялся, что Клеопатра оттеснит своего несовершеннолетнего брата от власти. Указанная надпись свидетельствовала, что эти опасения не были беспочвенными. Такое нарушение воли отца Клеопатра могла бы объяснить тем, что в изменившейся политической ситуации не имело смысла сохранять двоевластие. Правление несовершеннолетнего брата требовало создания регентского совета, который не только диктовал бы свей условия ее брату, но стал бы вмешиваться и в ее дела. Царица давала понять, что если по закону ей и положен соправитель, то это – чистая формальность, которую не следует принимать всерьез. В отличие от других цариц своей династии она даже монеты чеканила только со своим изображением и именем. Однако эти предшественницы вовсе не были мягкосердечными и не склонны были уступать власть другим. Часто они, как, например, жена и сестра Птолемея II, Арсиноя II, или жена Птолемея III, Береника II, напротив, отличались властолюбием и жестокостью. Но Клеопатра, в своей решимости установить единоличную власть, зашла, пожалуй, дальше предшественниц.

Однако уже в самом начале у Клеопатры возникли на этом пути серьезные непредвиденные трудности, вызванные внешними обстоятельствами. Незадолго до того, в 53 году до н.э. римляне потерпели тяжелое поражение от своего соседа и соперника – от Парфянского царства. Красс, коллега Помпея и Цезаря по триумвирату, был наголову разбит парфянами на их территории и погиб. Римляне опасались теперь, что парфяне вторгнутся в пограничную римскую провинцию – Сирию. Это действительно произошло в 51 году до н.э. хотя, к счастью для римлян, силами небольшого парфянского войска. Однако вновь назначенному наместнику Сирии Марку Кальпрунию Бибулу пришлось решать проблему парфянского вторжения. Ему недоставало людей, и он возлагал надежды на римский гарнизон в Египте, оставленный Габинием и доставшийся в наследство Клеопатре. Бибул послал в Египет двоих сыновей, чтобы вести переговоры об этом, но габинианцам вовсе не хотелось отправляться в Сирию на войну. Они не только отказались подчиниться сыновьям Бибула, но и убили их. Клеопатра арестовала убийц и в цепях отослала их к Бибулу. Это было опасно, так как могло вызвать бунт габинианцев, который могли поддержать влиятельные противники проримской политики в самой Александрии. Правда, Бибул отказался наказать убийц, заявив, что это дело должен рассматривать римский сенат, однако риск для самой Клеопатры от этого меньшим не стал.

Клеопатре в это время было девятнадцать лет, и она, не пожелав вводить регентский совет, пользовалась советами своего главы правительства, некоего Протарха. Но у последнего и без того хватало забот и тревог. Папирусы того времени говорят о политической напряженности в стране, связанной с неурожаем (или усугубленной им). Один из папирусов, датированный 27 октября 50 года до н.э. представляет собой царский указ, запрещающий ввоз зерна из Среднего Египта в Верхний или Нижний Египет; все собранное зерно должно было отправляться в Александрию. Указ угрожал нарушителям конфискацией имущества или даже смертной казнью и сообщал о наградах за доносы. Ясно, что неурожай создавал угрозу голода в Александрии. Но в это время должно было случиться и что-то еще очень важное, потому что в указе упоминалась не одна Клеопатра, как обычно, а «царь и царица», то есть Клеопатра и ее брат Птолемей XIII. Есть и другие папирусы, относящиеся к третьему году правления Клеопатры (50 – 49 гг. до н.э.), которые подтверждают правильность нашего заключения. Там появляется формулировка о «третьем годе, который также является первым». Третий год относится к Клеопатре, но «первый» – к Птолемею XIII. Ясно, что Клеопатра, чье положение пошатнулось в результате кризиса, связанного с убийством сыновей Бибула, вынуждена была признать мальчика соправителем согласно завещанию отца. То, что это сделано только два года спустя, можно было официально объяснить малолетством соправителя Клеопатры. Но это означало тогда серьезное ослабление позиций царицы.

Если еще раз вернуться к указу от 27 октября 50 года до н.э. то в свете событий, происходивших вокруг трона, можно заключить, что запрет на вывоз зерна в Нижний и Верхний Египет мог объясняться не только экономическими причинами. Кажется убедительным предположение, что произошел раскол власти между сторонниками Клеопатры и ее брата, причем Клеопатра вынуждена была покинуть Александрию. В таком случае царский указ должен был не только предотвратить голод, но и обезопасить столицу от возможной осады со стороны Клеопатры, лишив ее источников снабжения.

Однако грозные события в самом Риме затмили эти местные невзгоды. С 50 года до н.э. там начинается гражданская война между оставшимися триумвирами – Помпеем, который тогда еще господствовал в самом Риме, и Цезарем, который умножил свои богатства и увеличил свое могущество благодаря завоеванию Галлии. Война началась в 49 году до н.э. Хотя большая часть высших лиц государства поддержали Помпея, уже в первые месяцы этой войны Цезарь изгнал соперника и его сторонников из Италии, и они отправились на Балканы, чтобы оттуда продолжать борьбу.

Помпею пришлось искать ресурсы для продолжения гражданской войны в восточных странах, в том числе в Египте, который зарекомендовал себя как друг и союзник Рима. Помпей же в то время считался еще его законным представителем. Помпей покинул Италию 17 марта, а через тринадцать дней его сын, Гней Помпей-младший, был отправлен в Египет за подкреплениями. В Египте тогда совместными правителями считались Клеопатра и Птолемей XIII, и, очевидно, при последнем существовал регентский совет. Гостя из Рима приняли очень хорошо, помня о том, что он был гарантом власти Птолемеев (хотя и не без выгоды для себя). Гней Помпей получил 60 кораблей и 500 солдат-габинианцев, которые на этот раз согласились покинуть Египет. Более того, на базу Помпея в Диррахии (современная Албания) были отправлены запасы зерна. Осенью того же года римский сенат (или, по крайней мере, большая его часть), собравшись в Фессалонике, принял резолюцию, в которой выражалась благодарность Египту за поддержку Помпея. В свою очередь, в благодарность за это Помпей был объявлен опекуном малолетнего Птолемея XII (подобный прецедент уже был более ста лет назад). Отсутствие упоминания о Клеопатре в этом постановлении сената еще не говорит о том, что она не считалась в это время царицей. Просто ей, как совершеннолетней, опекун был не нужен. Но возможно, отсутствие ее имени в постановлении сената связано и с тем, что в этот период Клеопатра была низложена. Сложившаяся ситуация отразилась и в папирусах, где в это время упоминается только один египетский царь, Птолемей XII, без соправительницы; с июля 49 года до н.э. исчезает на Бремя и двойная датировка по царствованию Клеопатры и Птолемея – речь идет только о последнем.

Один византийский писатель, Малалас, предположил в связи с этим, что Клеопатра тогда нашла убежище в Верхнем Египте (см. Хроника). Эту возможность нельзя исключить. В царском указе, о котором говорилось выше, этот регион был упомянут в числе тех регионов, куда запрещался ввоз хлеба. К тому же с Верхним Египтом Клеопатра была связана более тесно, чем с другими египетскими территориями.

Об этом периоде в жизни царицы упоминает Цезарь. Повествуя о событиях следующего, 48 года до н.э. он сообщает, что «за несколько месяцев до того Птолемей изгнал ее из царства». Это сообщение относится к сентябрю указанного года, а в октябре, по его словам, Клеопатры уже не было в Верхнем Египте, и она находилась на дальней восточной границе страны (см, также: Аппиан. Гражданские войны). Если подобная реконструкция событий верна, то можно было бы заключить, что Клеопатра бежала в Верхний Египет в 50 году до н.э. а в 48 году до н.э. решила вовсе покинуть страну. И прежде царицы Египта попадали в подобные ситуации. Например, дед Клеопатры изгнал из страны царицу Клеопатру в 113 году до н.э. Он, впрочем, создал и другой прецедент: дал возможность Птолемеям пользоваться поддержкой богатого и сильного города. Это был палестинский город Аскалон, который дед Клеопатры в 103 году до н.э. защитил от иудейских царей. И хотя город этот оставался независимым, там стали чеканить монеты с изображением этого египетского царя. Теперь, в 49 – 48 годах до н.э. на аскалонских монетах появляется изображение Клеопатры. Этот город был явно на стороне Клеопатры, что вполне могло обеспечить ей необходимую базу для восстановления власти, очевидно наряду с поддержкой соседнего аравийского Набатейского царства.

Войско Птолемея XIII было в это время сосредоточено на египетской восточной границе, примерно в тридцати милях от Пелусия. Основу его составляли габинианцы, оставшиеся в Египте после отсылки части их товарищей в распоряжение Помпея. Они не простили Клеопатре выдачи убийц сыновей Бибула. Но у царицы было также много влиятельных врагов среди греко-египетской знати в Александрии. Для этого было по крайней мере две причины. Во-первых, Клеопатра, как и ее отец, проводила ненавистную этой знати проримскую политику. Во-вторых, Клеопатра, в отличие от своего единокровного брата, была совершеннолетней и имела собственную волю. Птолемей не мог бы помешать знати и регентскому совету делать все, что они найдут нужным. Клеопатра же вполне могла вообще обходиться без регентского совета, а воли и решительности ей уже тогда было не занимать. Поэтому военные и политики сплотились против Клеопатры, вокруг ее несовершеннолетнего единокровного брата, за которого, по словам Цезаря, «действовали его родные и друзья».

В эпоху Птолемеев царский двор был пышным и великолепным. Многочисленные придворные и сановники отличались друг от друга по цвету одежд и особым знакам различия. На вершине этой иерархии стояли «родственники» царей, включая их «почетных родственников», которых цари именовали «братьями» или даже «отцами». За ними следовали «первые друзья» и далее – просто «друзья». Все эти категории и подразумевал Цезарь, когда говорил о «родных и друзьях» малолетнего Птолемея. Почти все «родственники», «первые друзья» и «друзья» были греческого или македонского происхождения. Египтян, не считая жрецов, при дворе было немного, и они также обычно одевались в греческом стиле.

Среди «родственников» самыми важными были царские министры. Глава правительства именовался «управляющим», так как подразумевалось, что вся страна – как бы огромное царское имение. Он управлял делами этого «имения» через своих министров, сам же находился под контролем царя.

Начиная со II века до н.э. возникла в Египте традиция назначать евнухов на министерские должности. С глубокой древности в восточных монархиях евнухи не только были ответственными за гаремы, но и играли роль царских дворецких. Их конфиденциальное положение приводило к тому, что они могли в ряде случаев получать большую власть и влияние. Птолемеи также сочли возможным во многих случаях полагаться на евнухов. От них не могли родиться незаконные дети, возможные претенденты на престол, а неприязнь и насмешки, которым их подвергали окружающие, могли бы воспрепятствовать их попыткам захватить власть для себя. Поэтому Птолемеи, как и другие эллинистические государи, бывало, назначали евнухов не только военачальниками (первый такой случай – некий Аристоник, выдвинутый на такую должность в 186 г, до н.э.), но даже и первыми министрами. Как правило, они были по происхождению греками, но иногда на этот пост ставили и эллинизированных азиатов. Обычно (если это не были особо влиятельные лица) первые министры правили в течение года, подобно римским консулам, хотя на должность главы правительства могли повторно назначить то же лицо. К сожалению, нам неизвестны имена всех, кто занимал должность первого министра в правление Клеопатры. В 52 – 51 годах до н.э. в самом начале ее правления, главой правительства был некий Гефестион. (Возможно, он же возглавлял правительство в 54 г, до н.э. во времена господства римского финансиста Постума.) Следующим первым министром, возглавлявшим правительство в период кризиса, связанного с убийством сыновей Бибула, был Протарх. В 49 – 48 годах до н.э. когда Клеопатра, вероятно, была низложена, правительство возглавлял какой-то Птолемей (может быть, вовсе не представитель династии).

Однако самым видным политиком этого времени был Потин, один из наиболее последовательных врагов Клеопатры. Он стал следующим первым министром, а до того уже был председателем регентского совета, что было более высокой должностью. Председатель этого совета входил в число немногих лиц, традиционно носивших особенно почетный титул «воспитателя царя», связанный с культом Диониса, который играл огромную роль в развитии официальной религии Египта, включая обожествление монархов.

Между тем в Риме стремительно развивались грозные события. После того как Цезарь подчинил себе Италию, его войска совершили успешное вторжение в Испанию, затем он двинул свое войско на Балканы, чтобы начать войну с Помпеем. 9 августа 48 года до н.э. в Фессалии при Фарсале состоялось решающее сражение. Помпей потерпел сокрушительное поражение и бежал. Он теперь нуждался в новой базе для продолжения военных действий и решил обратить внимание на Египет, в то время формально независимый, но бывший союзником Рима, тем более что Помпей считался официальным опекуном Птолемея XIII. Помпей надеялся, что ему удастся сделать ядром своего войска габинианцев, поскольку сам Габиний был одним из сторонников Помпея. Привлекали его, конечно, и богатства Египта.

Поэтому Помпей отправил посла к советникам царя Птолемея, которые вместе с ним находились в военном лагере, готовясь к военным действиям против Клеопатры. 28 сентября Помпей привел небольшую флотилию к берегу, где стояли лагерем египтяне. Навстречу гостю египтяне выслали лодку, в которой сидели трое: Ахилл, командир габинианцев, и с ним двое римлян, младших командиров. Помпей с четырьмя спутниками сели в эту лодку. Когда она пристала к берегу, один из римлян, некий Септимий, заколол Помпея. Египетские военные корабли, стоявшие наготове, уничтожили несколько судов Помпея, причем был убит один из его родственников. Еще один его сторонник, явившийся для переговоров на другой день, нашел такой же конец. Остальные корабли римлян после этого поспешно удалились.

Убийство Помпея обеспечило юному Птолемею XIII место в Дантовом «Аду» рядом с Каином и Иудой. С другой стороны, Цицерон, сам один из сторонников Помпея, писал, что после поражения при Фарсале подобный финал рано! или поздно был неизбежен (Письма в Аттику). Правительство Птолемея во главе с Потином решило поступиться узами союзничества с Помпеем, чтобы Египет не превратился в плацдарм для ведения большой международной войны за дело, которое они считали основательно проигранным. Да и внутреннее их положение было тяжелым. Помимо борьбы против Клеопатры, в том же 48 году до н.э. создалось катастрофическое положение в сельском хозяйстве. Уровень разлива Нила тем летом был минимальным за всю историю наблюдений за его циклами (см. Плиний Старший. Естественная история). Поскольку вследствие этого страна находилась на пороге голода, государство должно было сосредоточить все силы на решении острых внутренних проблем. Страшила египтян и перспектива появления в их стране армии Цезаря, в случае если бы они приняли себя Помпея и его людей. Поэтому и появилось решение об убийстве Помпея. Поэт Лукан (это, впрочем, могло быть и вымыслом) писал, что верховный жрец Мемфиса Анхорей советовал принять Помпея как друга, однако точка зрения других советников возобладала (см. О гражданской войне). Они хотели, чтобы у Цезаря не было никакого предлога для вторжения в Египет.