Клейменые холодом

Глава 2. Ледяной лабиринт

День первый

Просторы Стикса

Минус двадцать пять градусов по Цельсию

На мою провокацию про Спрута Туретт ничего конкретного не ответил, но все же он среагировал, поэтому за рабочую версию возьмем теорию, что вся это тема с сектантами изначально придумана главой пещерников. Отсюда можно сделать вывод, что скорей всего это юго-восточная часть Улья.

Не слишком близко к границе, ведь не видно гор, запирающих северную долину с этой стороны. Я хорошо помню, как издали можно разглядеть предгорья Казбека, когда едешь на поезде из Ростова во Владикавказ. Из этого всего следует, что Цитадель находится на северо-западе.

Еще один момент не давал мне покоя. Как-то слишком легко я отделался. Что если я не сбежал, а меня отпустили? Показали, то, что должен был увидеть и всё. Но зачем? А вдруг вообще, никакого скреббера не было. Может, мне просто наслали эту картинку.

Хорошо, с этим определились. Что дальше? Начать стоит, пожалуй, с малого, а именно с обыска тел распятых. Монстр питался внутренностями, а в карманы к ним не лазил. Может при тщательном осмотре, что-нибудь полезное и отыщется. Не думаю, что сектанты заморочились со шмоном трупов.

Снег был мягкий, я постоянно проваливался, иногда лишь по щиколотку, но порой и по пояс и, чтобы преодолеть несчастные несколько десятков метров, пришлось изрядно попотеть. Это при том, что по ощущениям температура была ниже двадцати градусов.

Запашок от мертвецов шел мерзкий. Пахло какой-то кислятиной с примесью разложения и чего-то еще. Тела уже успели снова задубеть, но при этом были покрыты слизью. И без патологоанатома по виду похоже, будто остались лишь кости и кожа.

Они напоминали силиконовые манекены, в которые забыли поместить мышцы и внутренности. Скорей всего тварь как паук впрыскивает в жертву кислоту, а потом высасывает питательный супчик, оставляя оболочку нетронутой. Странное зрелище — одновременно расплывшиеся, как с картин Ван Гога и при этом застывшие бледные лица.

Преодолевая брезгливость, начал обыскивать липкие человеческие оболочки, проверяя каждый кармашек, каждую складочку одежды. Терпение принесло свои плоды. Я стал обладателем застывшей зажигалки. Если отогреть — есть шанс, что она начнет работать.

Еще попался перочинный нож, блокнот, который вполне способен сойти за розжиг. Початую пачку отсыревших сигарет брать не стал, а вот спрятанным в одной из папиросок спораном не побрезговал. Мобильник неизвестной марки тоже перекочевал ко мне в карман. Вдруг не совсем замерз и еще сможет работать как фонарь. К тому же имеет смысл с его помощью составить портрет личности владельца. Есть шанс, что это даст какую-нибудь подсказку. К сожалению, живца не нашлось.

Следующим делом, я решил замародерить чудом не опрокинутый скреббером армейский тягач. Кабина еще не успела отдаться на съедение черной плесени, спасибо отчаянным смельчакам, загнавшим его сюда. Передохнув и пожевав снега, еще немного хлебнул Шаманского отвара и, включив дар, шагнул в Черноту.

Когда я сделал это более осмысленно, ощущения были совсем другие — не как при первом интуитивном его срабатывании. Вдали подсвечивались невидимые глазу кластеры. И неизвестно, сколько до них километр или все тридцать. Впрочем, плевать, сейчас нет времени и возможностей на разведку, да и задачи совершенно другие.

Я прошел до тягача. Номер Чернота уже пожрала, и символы плохо читались. Осмотр решил начать с тентованного прицепа. Отвязал шнуровку, отщелкнул боковые замки, аккуратно, стараясь сильно не шуметь, опустил борт, откинул полок и, схватившись за край, вскарабкался внутрь.

От моего веса задние колеса рассыпались в труху. Кузов со скрежетом резко осел, я не удержался и вылетел наружу. Отплевавшись от попавшего в рот черного крошева, выругался и снова забрался в машину. Тут обнаружилось несколько притянутых лямками бочек различного топлива. Около тонны воды пятилитровыми бутылками. Жажда меня, конечно, мучала, но не настолько, чтоб отважиться это попробовать. Лучше уж снега наемся.

Здесь же находился генератор, несколько комплектов ОЗК, но так желанного оружия или хотя бы ящиков тушняка не нашлось. Вообще странный какой-то набор — я тебя слепила из того, что было. Все понимаю, но где инструменты, ЗИПы и прочее? Я же много не прошу, хотя бы топор или на худой конец молоток и нож добротный. Похоже, тот, кто пригнал сюда этого ветерана армейского автопрома одной половиной мозга уже урчал, а вторая изначально принадлежала далеко не вундеркинду.

Я вскрыл первую бочку, принюхался — веретенка[1]. Открыл следующую — то, что нужно. Все, что мне пришло в голову — это измазать соляркой плечо и кончик уха, в надежде, что она перебьёт запах крови. Теперь время обшарить кабину.

Наученный горьким опытом, ударил ногой в колесо и отскочил, когда следом за ним рассыпались еще два, и машинка опасно накренилась на один борт. Повторил процедуру со второй половиной и уже спокойно потянул ручку. Тяжелая дверь со скрипом открылась, я встал на ступень и заглянул внутрь, удивленно присвистнув.

— Ну, привет, служивый, — поздоровался я с мертвяком, уткнувшимся в руль. На соседнем сиденье вытянулся застывший труп серого и некогда пушистого кошака.

— Извини, братишка, — сказал я, с трудом откинув тело на спинку кресла. Раздался характерный хруст ломающегося мороженного мяса и костей. Ноги так и остались на месте, а вот туловище откинулось на спинку. Я пристегнул его ремнем безопасности, чтоб постоянно не удерживать.

— Ну, что тут у нас? — замок бушлата категорически не поддавался, пришлось резать куртку. На погонах кителя два крестика, чтобы это не значило. Военный был не очень богат. Паспорт на растопку, отсыревшие спички и снова ненужные сигареты, правда, на этот раз довольно необычные с харизматичным изображением товарища Маяковского.

— О, сухарики! — радостно выдал я, открывая бардачок. Там нашлась раскрытая пачка сухого кошачьего корма и сухпаевский шпик аж две тысячи седьмого года выпуска. «Ну, жрать, захочешь и не такое сточишь», — подумал я, прихватил то, и другое.

Закончив осмотр, выпрыгнул наружу и упал от приступа головокружения. Нужно срочно выбираться. Петляя как разметка на трассе провинциальных городов, выполз из Черноты и облегченно рухнул в снег, отрубив дар. Дурнота начала отступать. Отдышавшись, закинул в рот пару горстей снега и посмотрел вдаль.

Конца белой равнине не было видно. Единственный плюс — следов тварей тоже пока незаметно, но это не значит, что они не караулят меня в анабиозе. А еще не следует забывать про перемитральные миграции, я все-таки на границе. Хотя, думаю, рев скреббера слышен на много километров, и все, что имело хоть какие-то зачатки разума, скрылось так далеко, как только могло.

Поборов головокружение, обреченно поднялся на ноги. Хлебнул Шаманского отвара, закинул в рот споран, спрятал начавшие мерзнуть руки в карманы и побрел, проваливаясь по колено в снег.

***

Так и шел весь день, монотонно переставляя задеревеневшие ноги. Чувствовал себя обреченным големом, которого воля хозяина толкает на бессмысленное путешествие через пустыню. Наст хрустел под ботинками, кошачий корм хрустел на зубах. По мере пути снег становился все более плотным и почти перестал проваливаться. Следы зараженных встречались крайне редко, а те, что попадались, столь давние, что твари, оставившие их должны были уже отъесться до размеров двухэтажного коттеджа.

Когда впереди показались невнятные изгибы ровной линии горизонта, поначалу я принял их за мираж, потом за последствия принятия Шаманского отвара. По мере приближения они не исчезали, может, и не являлись плодом моей бурной фантазии.

На застывшем лице нарисовалась улыбка. Даже такая малейшая смена пейзажа оказалась способна поднять мой боевой дух. Чем ближе я приближался, тем больше деталей мог рассмотреть, и шкала поднявшегося было настроения стремительно упала вниз.

Впереди показалась стена торосов. Ледяные глыбы разного размера протягивались от края до края горизонта. Не видно, когда они кончаются и кончаются ли вообще. Эти блестящие на солнце обелиски были как поваленные бурей исполинские кресты на заброшенном кладбище или бурелом в старом дремучем лесу. Обойти их не представлялось никакой возможности. Как известно, нормальные герои всегда идут в обход, а я, видимо, ненормальный.

Возможно, когда-то здесь располагался кластер с озером или чем Стикс не шутит даже морем. С равным успехом это может быть и очередной эксперимент создателей Улья. На секунду страшная мысль кольнула сознание. А что если, я не на юго-востоке, а где-нибудь на далеком западе, и за этой стеной торосов само Пекло?

Лучше если бы там был Ледокол, но таких подарков от Улья ждать не стоило. С другой стороны, если это озеро, то теплилась надежда найти хоть какое-нибудь суденышко или еще что-то в этом роде. Да пусть хоть очередного мертвеца с бутылкой живчика. Главное, чтобы это озеро не было из «Божественной комедии» Данте, а то антураж подозрительно похож.

Знать бы какова в ширину эта сраная полоса препятствий. Если начну ее преодолевать, то обратного пути уже не будет. Я с горечью посмотрел на подошву своих ботинок и прикинул, сколько раз предстоит поскользнуться. Плюнул на все, сделал еще глоток отвара и, выбрав ледяной обломок поменьше, начал взбираться на него.

Местами меж льдин несколько метров удавалось пройти относительно спокойно. Дважды ботинок застревал в щелях, и я чудом не выворачивал лодыжку, выскальзывая из обуви. Постоянные остановки, чтоб согреть руки начинали меня раздражать. До захода солнца кажущийся бесконечным ледяной лабиринт никак не успеть преодолеть.

Я ухватился за край очередного обломка и, подтянув себя, вскрикнул от ужаса и рухнул обратно, в очередной раз приложившись бедром об лед. Замер и, скуля от боли, вжался в комок в надежде, что зараженный сидящий впереди окажется слепоглухонемым.

Шли минуты, а меня никто не пытался съесть. От холода зубы начали стучать. Даже выброс адреналина не согрел. Приподнявшись, я прислушался. Тишина. Тогда решился выглянуть. Снова вскарабкавшись на льдину, посмотрел туда, где заметил зараженного. Белое мохнатое чудище уже перешло на стадию йети, а может и старше.

Он сидел на заднице, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Нижняя часть уже сантиметров на десять вросла в лед. Мутант не двигался и не испускал облака пара. Быть может, он вошел в настолько глубокий анабиоз, что не услышал меня и потому не пробудился.

Я решил, не стоить испытывать судьбу и обошел его, сделав большой крюк. Оказалось, это не последний зараженный встретившийся на моем пути. Когда сгустились сумерки, еще один лотерейщик обнаружился придавленный ледяной глыбой, но следующий зараженный порадовал меня куда больше.

Свеженький керамбитник ожил при виде меня. Он неторопливо начал приподниматься. Покрытая льдом одежда с хрустом сгибалась. Я подбежал к гаденышу и смачно ударил его ногой по башке, опрокидывая на спину. Перевернул за ногу почти беспомощного и обессилившего зараженного, пробил ему споровый мешок, той жалкой пародией на нож, что у меня имелась.

Вскрывать раковину этой китайской зубочисткой не решился. Вместо этого по суставу отпилил коготь твари и уже им раскрыл мешок. Разумеется, судьба кинула меня через своё достоинство. По всем законам там должен быть споран, но все же споровик оказался пуст.

Тучи не заслоняли небо. Луна и звезды отражались от ледяных обелисков и давали достаточно света, чтобы можно было продолжать путь. Я встретил еще одну тварь. Этот зараженный, обладающий иссохшими мохнатыми ногами и одетый в некогда яркую красную куртку, попросту просидел в анабиозе пока не потратил всю энергию и не умер от голода.

Чертов коготь сломался, когда я попытался им раскрыть споровый мешок. Не зря говорят, что броня мертвых тварей очень быстро теряет свои свойства. Плюнув на все, вставил в щель перочинный нож. Долго и аккуратно раскачивал до заветного треска раскрывающейся раковины, который слился с хрустом ломающегося лезвия. Вспоминая добрыми словами, всех причастных к этой безделушке с «Али экспресс», высыпал на ладонь застывшее содержимое. Раскатал угольную начинку, облегченно выдохнул, при виде спорана.

Будем жить, по крайней мере, какое-то время. От усталости хотелось лечь спать прямо тут, но в таком случае, велик риск не проснуться. Гематомы от многочисленных падений по всему телу ныли пульсирующими вулканами. Голеностопные связки тянуло, словно у девяностолетнего каскадера в непогоду. Корка на месте сорванных ногтей на подрагивающих пальцах то и дело снова лопалась и начинала кровоточить.

Я посмотрел на тело мертвеца. Похоже, и мне суждено также впасть в анабиоз и умереть от холода, обогатив какого-нибудь бедолагу на споран.

________________________________

[1] Веретенное масло — вид индустриальных масел.