Книга IV Благородный друг

Старик повернулся к дрожащему мальчику и сказал:

— Ты попал в мою пещеру неспроста. Во тьме, которая тут царит, ты узнаешь, что значит страх.

43

Перегнув Нору через колено, Дик Дарт защелкнул на двери кабинета замок.

— Мы с тобой выходим через это окно. Если попробуешь хоть как-то помешать мне, я пристрелю тебя на месте. Поняла? — Нора кивнула, и Дарт толкнул ее в сторону окна. — Где твоя машина? — Нора показала на «вольво». За дверью кричал и тряс ручку Холли Фенн.

— Вот он, путь к свободе, — сказал Дарт. — Открывай окно. Быстрей. Теперь прыгай и живо за руль. Я — следом.

Руки Норы — ее маленькие, ловкие руки — толкнули вверх оконную раму. Затем она перекинула левую ногу через подоконник и увидела ее на фоне зеленой травы — стройную ногу, затянутую в синюю джинсовую ткань, лодыжку, узкую ступню в коричневом плетеном мокасине. Нога, простертая над травой, казалась чужой, ирреальной, словно существующей отдельно от нее. Что же она сделает дальше, эта забавная нога?

Забавная нога потянулась вниз, к полоске зелени между стеной и бетонной дорожкой. Нора перекинула через подоконник вторую ногу, и как только она коснулась земли, в окно полез головой вперед Дик Дарт, прижимавший к груди револьвер. Он спрыгнул на землю так близко к Норе, что она почувствовала, как задрожала земля, развернул ее спиной к себе и упер ей под лопатку ствол револьвера.

— Ключи, — сказал Дарт, Нора полезла в карман и достала ключи, продолжая быстро двигаться к машине. — За руль! Быстрей! — Сам Дик уже был на переднем сиденье.

Обливаясь потом, Нора села за руль, завела машину и дала задний ход.

— Вы хотите, чтобы я выехала по этой дорожке?

— На каком же дерьме ты ездишь. Так, давай сматываться. Быстро, быстро. Доедешь до конца улицы, сверни налево и выезжай на шоссе I-95.

Нора начала притормаживать у знака «Стоп» в конце дороги, и Дарт выругался и направил револьвер ей в голову. Нора резко прибавила газу, пулей проскочила знак «Стоп» и повернула налево. Продолжая целиться ей в голову, Дарт поглядел в зеркало заднего вида и радостно воскликнул:

— За нами никого! Эти дебилы все еще орут под дверью. — Он опустил револьвер и шлепнул себя по бедру. — Ха! Да им просто не продраться через репортеров. Еще одно подтверждение того, насколько поганая пресса в этой стране! — Дик ухмыльнулся Норе. От него исходил запах пота, давно не мытого тела и нездоровых зубов. — Приободрись, крошка, ты отправляешься в путь с Диком Дартом. Это настоящее приключение.

Ведя машину на скорости шестьдесят миль по улице, которую не узнавала, хотя прежде видела десятки раз, Нора едва слышала его слова. Зубы ее были крепко сжаты, руки вцепились в руль. Она проскочила еще два стоп-знака. Где же это чертово шоссе I-95?

— С первого мгновения, как увидел тебя, я знал, что между нами существует связь. Я под защитой, я самый умный, и со мной никогда не случится ничего плохого. Ты что, зараза, делаешь? — Ствол револьвера ткнулся ей в ухо. — Остановись, дьявол тебя возьми!

Нора резко нажала на тормоз. Руки ее дрожали, горло сжимали спазмы.

— Ну, куда тебя несет? — Металл неприятно холодил ухо. — Сейчас не время любоваться придорожными пейзажами.

— Я не помню, как выехать на шоссе, — пролепетала Нора.

— Мы не дрейфим под огнем, правда? — Снова глянув в зеркало заднего вида, он опустил револьвер. — Давай обратно, за первым «стопом» сверни направо. Потом налево. Нам — на север, к Нью-Хейвену.

Нора дала задний ход и повернула направо. Вдалеке завыли сирены.

— Давай же, сука, дави на газ! Мы потеряли из-за тебя тридцать секунд. Ну!

Нора резко вдавила педаль, и «вольво» рванул вперед. У следующего знака «Стоп» он шмыгнул перед фургоном, въезжавшим на перекресток. Водитель нажал на гудок.

— Урод! — сказал Дик. — А этих обходи но встречной.

Перед ними шли две машины. Звуки сирен, казалось, приближались. Навстречу им ехал по центру встречной полосы велосипедист в шортах и шлеме.

— А как же...

— Дави этого придурка!

Нора вылетела на полосу, по которой двигался велосипедист. Человек, сидевший за рулем машины перед ними, обернулся, чтобы посмотреть, что происходит. Удивленное выражение его лица не шло ни в какое сравнение с ужасом, исказившим лицо велосипедиста. Нора коротко просигналила. Он потерял две из пяти секунд, отпущенных ему на раздумье, на то, чтобы поднять палец, покрутить им у виска и закричать. Нора прижала локти к телу, крепко сжала губы и издала высокий, полный отчаяния звук.

— Бай-ба-а-а-й, — пропел Дик.

Велосипедист вывернул руль и исчез из их поля зрения за секунду до того, как «вольво» врезался бы в него. Нора повернула голову и в последнее мгновение успела разглядеть велосипедиста, барахтающегося в густой траве придорожной канавы. В следующее мгновение она уже обгоняла на скорости семьдесят миль в час идущую впереди машину.

— Чтоб ты шею себе свернул, — пожелал Дарт. — Хорошо сработано, девочка, но если ты вздумаешь остановиться на светофоре у Стейшн-роуд, я отстрелю тебе правый сосок, поняла?

Автомобиль стремительно преодолел небольшой подъем, на вершине на секунду оторвался от полотна дороги, а потом тяжело приземлился, чуть не слетев с трассы. Дарт крякнул и погрозил револьвером. В двух кварталах впереди, в самом конце пустого шоссе горел красный свет. По перекрестку в обоих направлениях шел поток машин.

— Я не смогу.

— Бедная детка, тебе будет очень не хватать этого сосочка. Зато немного поумнеешь. А вообще знаешь что? — Он похлопал Нору ладонью по макушке. — Бьюсь об заклад: когда мы подъедем туда, загорится зеленый. Если я выиграю, тебе придется рассказать обо всем, что ты делала с Натали Вейл.

— А если проиграете, мы превратимся в томатное пюре. — Машина с ревом летела к перекрестку, до которого оставался всего лишь один квартал.

— Се ля ви.

Издав горлом утробный звук, Нора напрягла руки и свела локти.

— Сбрось немного, будем поворачивать, — голос Дарта звучал абсолютно спокойно.

Нора резко затормозила и ударилась грудью о руль. Дик Дарт, успевший откинуться на спинку, сполз чуть вниз и вперед, так что колени его ткнулись в щиток. Машину развернуло почти на девяносто градусов и выбросило на перекресток как раз в тот момент, когда зажегся зеленый свет. Дарт рывком сел и ухватился за дверную ручку. Нора вывернула руль и выровняла машину.

— Ур-ра! У Норы остается ее сосок! — закричал Дарт. — Лично я очень рад этому.

"Он очень рад этому?" — подумала Нора.

— Здесь надо потише, — сказала она вслух. — Вон сколько машин.

По четырехрядной трассе автомобили двигались довольно плотным потоком.

— Крутись, обгоняй, делай, как можешь, — я не шучу. Нам надо выбраться на шоссе, и мы выберемся. А потом расскажешь мне о Натали Вейл.

Следующие четыре минуты превратились в мешанину из рева гудков, череды испуганных лиц, качающихся в воздухе кулаков, аварий, которых в последнее мгновение удалось избежать только благодаря тому, что другие водители понимали: женщина за рулем «вольво» действительно не намерена снижать скорость. Несколько автомобилей получили небольшие вмятины от машин, пытавшихся уступить Норе дорогу. Наконец она миновала участок с плотным движением и выехала на полосу, ведущую на север. Перед ней снова маячили четыре ряда машин и грузовиков, направлявшихся в сторону Хартфорда и Нью-Хейвена. Нора закрыла глаза, продолжая давить на акселератор. Когда спустя три длинные секунды она открыла их, то тут же поняла, что вот-вот врежется в корму огромного восьмиосного грузовика с заляпанной грязью надписью: «Соблюдай дистанцию, чайник!». Она соблюла дистанцию.

Машина полиции штата с ревущей сиреной мелькнула мимо по встречной полосе.

— Если хочешь продолжить свою преступную карьеру, — сказал Дарт, — всегда можешь подработать водителем, который помогает смываться. Теперь нам надо двигаться не так вызывающе, пока не доедем до «Кузена Ленни».

Это был тот самый небольшой ресторанчик, где Дэйви убеждал себя в невиновности жены, поедая мясной хлебец, залитый кетчупом.

— Почему именно туда?

— Потому что любой полицейский в штате — да, черт их побери, каждый полицейский на всем Северо-Востоке, — ищет сейчас этот шведский кусок дерьма. Нора, солнышко, если ты хочешь стать классным водилой, который помогает смываться, ты должна научиться думать соответствующим образом.

«Какое я тебе солнышко», — подумала Нора.

— О'кей, а теперь расскажи мне, что ты делала с Натали Вейл.

Самодовольно улыбаясь, Дарт привалился к дверце машины.

— Откуда вы знаете об этом? Вы же два дня сидели в камере.

— Когда я не обсуждал свое хобби с этим тошнотворным Лео Моррисом, этим пройдохой с беличьими глазками, я мило общался с молодыми офицерами полиции Ве-стерхолма. Они и рассказали мне о другом интересном происшествии, имевшем место в участке. Я слышал, что начальница участка уверена, будто именно ты похитила Натали Вейл, а шеф детективов считает тебя невиновной.

— Они сами сказали вам об этом? — поразилась Нора.

— Если уж так получилось, что я стал убийцей нескольких самых выдающихся сучек Вестерхолма — я упорно отрицал это перед полицией, но перед тобой отрицать не буду, — так вот, если уж я стал знаменитостью под вопросом, то приятно узнать, что у меня появился подражатель. И не просто какой-то подражатель, нет-нет, — очаровательная Нора Ченсел, жена симпатичного неудачника Дэйви Ченсела. Нет нужды говорить, что я был польщен. А вот Лео Моррис воспринял эту новость не с таким удовольствием, как я.

— Так Лео Моррис знал?

— Я сказал ему. И старик был не в восторге от перспективы, что придется тебя защищать. Честно говоря, он терпеть не может тебя, твоего мужа и весь клан Ченселов.

— Лео Моррис?

— Давай не будем отклоняться от темы. Ведь это сделала ты, правда? Ты выбила дурь из этой курицы? Ты приковала ее и делала с ней всякие ужасные вещи?

Нора помедлила несколько секунд и ответила:

— Да, это я приковала ее и делала с ней всякие ужасные вещи.

— А что она тебе такого сделала?

— Спала с моим мужем.

— Ты хотела убить ее? — Дарт стал не таким бесцеремонным.

— Я ведь не могла дать ей уйти, правда?

— Какое чудо! Мое второе я, воплощенное в женщине! Это не означает, что я не убью тебя, но я так заинтригован!

— Зачем было спасать меня от тюрьмы, если вы собираетесь меня убить?

— Будешь хорошей девочкой — дам тебе пожить еще немного.

— Вам легче и быстрее было бы смыться одному.

— А что ты сделаешь, если я тебя отпущу?

— Наверное, возьму из банкомата немного денег и отправлюсь в Нью-Йорк. А оттуда найду способ связаться с Дэйви.

— И дня не продержишься. Будешь стоять в ближайшей к банкомату будке и уговаривать своего тупого муженька прислать тебе твое любимое платье от Энн Тейлор и вдруг увидишь, что тебе в голову целится сотня копов. Тебе надо учиться думать совсем по-другому. А пока что я буду спасать тебя от беды.

— Вы считаете, что это лучший способ спасти меня от беды?

— Я считаю, что так мы не попадем снова в тюрьму. К тому же есть еще одна причина, почему я хочу, чтобы ты была рядом.

Нора почувствовала, как по всему телу побежали мурашки. Взглянув на Дарта, она увидела, что тот сидит, сложив руки на коленях, и улыбается.

— Что за причина?

— В отличие от тебя, у меня есть план, — сказал он. — А у тебя есть одно качество... Как бы поточнее выразиться? Этакая деревенская прямота и решительность, которые, по-моему, способны открывать нужные двери.

— Какие двери?

Дик приложил палец к губам.

— А что за план?

— Думаю, могу изложить его тебе в общих чертах. Мы поедем в Массачусетс и там убьем парочку старых мошенников... А вот и эта мерзкая харчевня. Сворачивай на стоянку.

Включив поворотник, Нора перестроилась в правый ряд. Огромный щит с надписью «Обеды кузена Ленни» поплыл им навстречу.

— Могу я задать вам вопрос?

— Валяй.

— Откуда вы узнали, что я ношу платья от Энн Тейлор?

— Нора, любовь моя, я провел полжизни, не занимаясь ничем, кроме болтовни с женщинами. Я знаю про вас все.

— Можно еще один вопрос?

— Только если он не занудный.

Нора свернула на дорожку к стоянке перед рестораном.

— Холли Фенн сказал, что одна деталь, касавшаяся ваших убийств, никогда не доводилась досведения прессы. Что это за деталь?

— А, моя маленькая подпись! Я вспарывал им животы и вынимал оттуда, внутренности. Позволь мне заметить, так узнаешь о женском теле гораздо лучше, чем из учебников анатомии. Ну, давай, паркуйся в том конце, подальше, и будем ждать подходящего донора.

Нора повиновалась. За последним рядом машин шел бетонный барьер, за ним стояли зеленые мусорные баки, потом начиналось заросшее сорной травой поле, по краю которого тянулись чахлые деревья ветрозащитной полосы.

— Паркуйся задом, — приказал Дик. — Мы должны окинуть взглядом наших предполагаемых благодетелей. Взвесить их достоинства и недостатки.

— Вы умеете заводить машину с помощью проводов?

— Если бы умел, мы давно бы уже в какой-нибудь другой машине летели к Феафилду. Но мы ведь не летим, не так ли, дорогая Нора? Нет, нет, нет, нет. Мы страстно желаем заполучить ключи от нашего нового средства передвижения, а следовательно, мы должны взять их из рук временного владельца. Мы предпочитаем человека постарше, который задрожит при мысли о возможном насилии. — Дарт наклонился вперед, уперся ладонями в щиток и огляделся по сторонам. Палец правой руки он держал на курке револьвера. — Скоро здесь появятся констебли. Благодетель, милый, поторопись!

— Только не надо никого убивать, — сказала Нора. — Пожалуйста.

— Маленькая мисс Несостоявшийся Палач. Ах, извините. — Дик снова оглядел стоянку. — О, привет, привет! Ну-ка, кто к нам пожаловал? По-моему, то, что надо.

К ним приближался длинный черный «линкольн», за рулем которого был старик с круглой лысой головой. Рядом с водителем сидела девушка с темными волосами до плеч.

— Дедушка-ветеран и его троФейная девка, — сказал Дарт. — По две штуки за бакс.

— В ресторане услышат выстрелы, — сказала Нора.

— И притворятся, что не слышали.

«Линкольн» медленно и осторожно сдавал задним ходом на свободное место.

— Как он любит свою машину, — сказал Дарт, крепко ухватил Нору за запястье и потянул к себе. — Иди сюда. — Дик спрятал руку с револьвером в карман пиджака.

— Вы делаете мне больно.

— Плохой дядя обидел маленькую девочку. — Дик продолжал тянуть ее за руку. Нора вылезла вслед за ним из машины, и они направились в сторону «линкольна».

— Когда я побегу — побежишь за мной, поняла?

Нора кивнула. Дарт протащил ее вслед за собой еще несколько ярдов и остановился.

— Что за черт?

Лысый старик смотрел на молоденькую женщину совершенно непонимающим и наивным взглядом. Девушка что-то показала ему жестами, и старик улыбнулся. Продолжая тащить за собой Нору, Дарт медленно двинулся в сторону «линкольна».

Девушка шлепнула себя ладонью по лбу, открыла дверь, вылезла из машины и превратилась в четырнадцатилетнюю девочку, одетую в облегающий белый свитер, обрезанные джинсовые шорты и босоножки на платформе. Не позаботившись даже о том, чтобы закрыть за собой дверь, она отправилась к входу в ресторан. Старик, одетый в льняной полосатый костюм, накрахмаленную белую рубашку и синий галстук, мирно сидел за рулем своей машины.

— Аллах велик, слава Аллаху, — пробормотал Дарт, дернул Нору поближе к себе и склонился над открытым окном со стороны старика. — Добрый день!

— И вы здравствуйте, сэр, — часто заморгав, старик посмотрел на него ясными голубыми глазами. — Вы не могли бы помочь мне?

— Именно это я и собираюсь сделать. — Рука с револьвером оттопыривала карман пиджака.

— Я не помню, кто я. И еще не помню, где я и как сюда попал. Не знаете ли вы, это моя машина?

— Нет, старина, эта машина моя, — быстро сориентировался Дик, отпустив револьвер и доставая руку из кармана. — Но я видел, как вы приехали, и могу сказать вам, где ваш автомобиль.

— О господи, я прошу прощения. Даже не представляю, как я мог... Надеюсь, вы не думаете, что я собирался украсть вашу машину. — Старик вылез из автомобиля и стоял, щурясь от яркого солнца. — У меня есть внучка — это я еще помню. И еще у меня такое впечатление, будто она сию минуту была здесь, со мной.

— Она пошла в ресторан, — сказала Нора.

— О боже, я должен пойти поискать ее. Так где, вы говорите, моя машина?

— В другом конце стоянки. — Дарт поглядел на Нору. — Мимо не пройдете. Ярко-красный «кадиллак».

— О боже! «Кадиллак». Подумать только...

Дарт подтолкнул Нору к открытой дверце машины.

— Что ж, и нам надо торопиться. Впереди дорога дальняя. Советую сначала найти машину, а потом уже искать внучку.

— Да. — Старик сделал несколько шагов, затем с улыбкой обернулся к ним. — «Впереди дорога дальняя» — это Роберт Фрост.

Дарт залез в «линкольн». На секунду на лице старика отразилось разочарование, но затем он снова улыбнулся, помахал им рукой и продолжил свой путь к несуществующему красному «кадиллаку».

Дарт завел машину и выехал на шоссе.

— Ого, и бак полный. — Затем он окрысился на Нору: — Ты зачем сказала этому старому зомби о внучке?

— Я...

— Все, понял. Пожалела. Нас ищет сейчас вся Америка, а ты находишь время заниматься благотворительностью.

Черный «линкольн» мягко влился в поток движения. Из вентиляционных отверстий на панели струился прохладный воздух.

— Все прошло так красиво, что я даже не могу сердиться. «Вы не могли бы мне помочь?» Я чуть не грохнулся в обморок. Он спросил меня, его ли это машина! — Закинув голову назад, Дарт оглушительно рассмеялся. — Он сам отдал ее мне! — Снова смех. — Ты видела лицо этого старого идиота? Оно было как белый лист бумаги.

— Да уж... — кивнула Нора.

— Поройся в бардачке и найди в документах его имя.

Открыв отделение для перчаток, Нора удивленно смотрела на его содержимое: толстый, черной блестящей кожи, бумажник, а рядом — перетянутая резинкой толстая пачка банкнот.

— Сейчас вы обрадуетесь еще больше.

— Почему?

Нора достала бумажник и пачку денег:

— О боже, смотрите! Сколько ж тут?

В бумажнике тоже были деньги. Сотни, полтинники, двадцатки. Затем она стянула резинку с пачки.

— Да здесь их куча!

Дарт приказал ей пересчитать. И Нора стала складывать — двадцать тысяч сотнями, тысяча полтинниками и еще пятьсот двадцатками.

— Двадцать одна с половиной тысяча? Кто же это был?

Нора залезла в другое отделение бумажника и посмотрела на водительские права.

— Его зовут Эрнст Форрест Эрнст. Живет в Хэмпдене.

Дик Дарт начал смеяться, едва услышав имя.

— Так это был сам великий Эрнст Форрест Эрнст! Вот это да! Сегодня действительно один из самых замечательных дней в моей жизни. Не слыхала про него? — У Дарта все клокотало внутри от сдерживаемого смеха. — Нет, ты слишком далека от всего этого, чтобы знать его. А вот Элден его знает. При всей своей выдержке Элден Ченсел наверняка испачкал бы сейчас брюки.

— Так кто же он?

— Двадцать лет назад он был вице-губернатором Коннектикута, а сейчас он — что-то вроде дедушки республиканской партии в этом штате. Выдающаяся куча дерьма, которую я с гордостью называю своим отцом, преклоняется перед ним. Что еще сказать? Этот человек — почти что бог.

Позади начал нарастать звук полицейской сирены. Дарт взглянул в зеркало заднего вида, затем предостерегающе посмотрел на Нору и достал из кармана револьвер.

— Они еще не успели пронюхать про эту машину.

Нора сжала кулаки, борясь с собой, чтобы не закричать. Волна отвращения, ненависти и страха затопила ее. Оглянувшись, она увидела, что мигалка движется все еще в полумиле от них. Нора повернулась к Дику Дарту — впервые ей вдруг захотелось как следует рассмотреть его, изучить со всей силой своей ненависти. Дик был на два года моложе Дэйви, но казался лет на пять старше. Кожа его была серовато-бледной, лоб прорезало множество мелких морщинок. Две тоненькие линии, сейчас едва заметные под темной щетиной, спускались от щек к подбородку. На скулах сквозь кожу проступали красные и синие ниточки вен, которые становились толще и заметнее около длинного, мясистого носа. Очевидно, печень Дика давно была не в порядке. Его длинное овальное лицо было бы симпатичным, если бы не светившееся в каждой клеточке самодовольство. Брови его чуть-чуть изгибались над светлыми живыми глазами, а ресницы напоминали ряд гвоздиков. Человеку с таким лицом нельзя было доверять, оно буквально источало лукавое и коварное неуважение к нормам, правилам и законам. Наверное, если помыть ему голову, тогда, пожалуй, можно было бы сказать, что у него замечательные волосы — слегка длинноватые, немного вьющиеся и по-мальчишески чуть налезающие на лоб. У Дика были широкие ладони, ухоженные ногти хранили следы маникюра, сделанного несколько дней назад; мятый серый костюм стоил немалых денег, а на запястье красовался золотой «Ролекс». Его пожилые леди наверняка находили Дика очаровательным.

— Какого черта уставилась?

— Да так, думаю кое о чем, — быстро произнесла Нора.

— Дай-ка сюда бумажник и деньги, — приказал Дик.

Нора уже успела забыть, что сжимает в руках пачку денег, а на коленях ее лежит набитый бумажник. Она затолкала в отделение бумажника столько, сколько смогла, и передала все Дарту, который рассовал деньги по карманам пиджака.

— Так о чем же ты думала?

— Гадала, за что вас исключили из Йеля на первом курсе.

— А откуда ты... Ах да, газета. Отметелил я одного гада, не из студентов. К счастью для меня, он действительно оказался самым настоящим гадом, и дело закончилось всего лишь исключением из университета. — Дик поглядел в зеркало заднего вида. — Приехали, здрассте вам! Ищут небось твой паршивый «вольво».

Нора обвила плечи руками.

С каждой секундой визг сирены становился громче. Если Дарт начнет стрелять, она сожмется в комочек в пространстве перед сиденьем. Интересно, а сможет она выхватить у него револьвер? Нора вспомнила, как он выпрыгнул через окно, и оставила мысль о револьвере. Для человека, находящегося явно не в форме, Дик Дарт был удивительно ловким и сильным. Нора же хотя и была в отличной форме, но даже ей не удался бы такой кошачий прыжок.

Патрульная машина, сменив полосу движения, пронеслась мимо. Никто из сидевших в ней даже не взглянул на «линкольн». Спустя несколько секунд сирены и вспышки «мигалки» были уже далеко впереди, а Дарт кричал «ура» и аплодировал. Затем он поднес к губам дуло револьвера, словно это был микрофон.

— Я хочу поблагодарить членов Академии, своих отца и мать, всех своих коллег по работе — вы, ребята, знаете, о ком речь: Лео, Берт, Генри, Мэнни. Я никогда не сделал бы этого без их помощи. Не могу не упомянуть и своих любимых клиенток, моих милых леди — Марту, Джоан, Лесли, Агату, — как я люблю твои глаза, Агата! — дорогую Джо-Энн, которая никогда не забывала заказывать лучшее «Марго» в винной карте «Шато», а еще Марджори, Филлис, солнечную малышку Эдну с аппетитными пухлыми лодыжками, и последнюю, но одну из самых любимых, — чаровницу Оливию. Хочу поблагодарить Творца за те дары, которыми он щедро наградил это недостойное создание, и полицию Вестерхолма за ее неоценимую помощь. Но больше всего я благодарен моему талисману удачи, моей кроличьей лапке, моему клеверу с четырьмя листочками, моей ясной звездочке, моей заложнице и соучастнице, несравненной и восхитительной миссис Норе Ченсел. Я не в силах был бы сделать это без тебя, малышка. Ты совершила чудо, ты — поток ветра, несущий мои крылья. — Он дунул на кончик ствола револьвера, посылая Норе воздушный поцелуй.

— Вы еще ненормальнее, чем я думала, — отреагировала на это Нора.

— Между прочим, большинство людей не могут себе позволить быть самими собой, они никогда не позволят себе сделать то, что ты сотворила с Натали Вейл. Разница между мной и тобой состоит лишь в том, что когда ты называешь кого-то ненормальным, ты рассчитываешь обидеть его, я же считаю это комплиментом.

— Не думаю, что смогу когда-нибудь снова быть собой, — сказала Нора.

— Я покажу тебе твое настоящее "я", — пообещал Дик Дарт. — Помни, ты совершила чудо.

Настоящее "я" Норы молча застонало внутри ее тела, а Дик Дарт улыбнулся жутковатым подобием человеческой улыбки; «линкольн» перестроился в правый ряд — к выезду с автострады на Феафилд.

44

Дарт колесил по узким улочкам, застроенным двухэтажными домами, перед которыми на крошечных лужайках ютилась садовая мебель, пестрели пластиковые бассейны и разноцветные детские игрушки. В глазах Дика плясали огоньки.

— Дорогая Нора, я возложил на себя серьезную ответственность за то, чтобы избавить тебя от твоих иллюзий. — Он подъехал к знаку «Стоп» и свернул направо на почти пустую главную улицу Феафилда, ведущую в деловой район городка. — Ты увидишь то, что вижу я, увидишь моими глазами. Я чувствую, я чувствую... — Дик повернул к угловой стоянке перед магазином, торгующим инструментами, и подался к Норе, держа перед ее лицом большой и указательный пальцы правой руки, которые почти смыкались. — Ты совсем, совсем близко к этому. Осталось вот столечко.

Зловонное дыхание Дарта окутало ее, словно туманом. Он опустил руку и откинулся на спинку сиденья, глаза его мерцали, губы были плотно сжаты. Нора старалась не показать, что ее мутит от его близости.

— Я пойду в магазин за инструментами, — сказал Дарт. В душе Норы блеснул лучик надежды. — Ты идешь со мной, Нора. Один крик о помощи, одна лишь попытка убежать, и я разберусь с тобой очень серьезно. — Лицо Дарта расплылось в улыбке, словно собственные слова доставляли ему огромное удовольствие. — Мне надо купить кое-что, а оставить тебя одну в машине я пока не могу. Это проверка, и если ты не пройдешь ее, другой уже просто не будет.

— Ты вполне можешь оставить меня в машине, — возразила Нора. — Мне же некуда бежать. Ведь я — одна из двух человек, за которыми охотится вся Америка.

— Плохая девочка. — Дик легонько пошлепал, ее по колену. — Наступит время, когда тебе будет оказано некоторое послабление, но сначала мы должны убедиться, что ты не злоупотребишь доверием.

Он выбрался из машины и обошел ее спереди, чтобы открыть перед Норой дверцу.

— Не боитесь, что вас узнают?

— Я был в этом магазине, может, один раз. К тому же ни у кого нет моей фотографии с более-менее сносным изображением. — Он наклонился к Норе и прошептал, продолжая улыбаться: — А на случай, если какой-нибудь несчастный все-таки узнает меня, у нас ведь есть игрушка офицера Ледонна тридцать восьмого калибра.

Крепко сжав локоть Норы, Дарт потащил ее в сторону магазина.

Тускло освещенный и прохладный интерьер мгновенно напомнил Норе лавки, куда в детстве водил ее отец. В дальнем углу за конторкой стоял человек в нарукавниках, а за его спиной висели на стене батареи питания, шланги, ряды ножниц всех типов и размеров, рулоны пленки и сотни других вещей. На деревянном полу между конторкой и входной дверью стояли всевозможные полки, емкости, баки. Мэтт Керлью, зачарованный, мог часами бродить среди всего этого. В отличие от Мэтта Керлью, Дик Дарт быстро проследовал вдоль рядов, на ходу подхватив с полок две связки веревки, две разных размеров отвертки, рулон клейкой ленты, плоскогубцы и молоток. Локоть Норы он отпустил сразу же, как они вошли в магазин; она шла за ним и, глядя на его покупки, испытывала все нарастающую тревогу.

— Вы можете складывать все на прилавок, чтобы я начал подсчитывать сумму, — предложил продавец. Затем мужчина поглядел на Нору, и то, что он увидел в ее глазах, заставило его отступить от прилавка на один шаг назад.

— Замечательная идея, — сказал Дарт и подошел к прилавку. — Мне нужно кое-что из вашей витрины с ножами. Откроете?

— А как же. — Продавец снова посмотрел на Нору, но на этот раз, по-видимому, не разглядел ничего тревожного. Выудив из кармана толстую связку ключей, он подвел Дарта к стеклянному ящику, открыл металлический замок, сдвинул стекло и спросил Дика, что именно ему нужно.

— Да просто пару хороших ножей, — ответил Дарт.

— У нас не специализированный магазин, но есть отличные немецкие ножи с ручками из оленьего рога.

— Люблю хорошие ножи, — заметил Дик.

Продавец сделал шаг назад, и Дарт, склонившись над витриной, вытянул оттуда довольно жуткого вида тесак около фута длиной с изогнутым лезвием и массивной черной ручкой.

— Серьезный нож, — сказал продавец.

Дарт стремительно прошел вдоль витрины и выбрал еще один, восьми дюймов длиной, складное лезвие которого пряталось в ручку из оленьего рога.

— Вот как раз то, о чем я говорил! Хоть сейчас в коллекцию, — обрадовался продавец.

— Надо бы еще один. — Дарт стал разглядывать небольшие ножи, лежавшие в верхней части витрины. Тихонько что-то напевая, он в такт песне перебирал пальцами, не касаясь ими стекла. Нора сразу узнала песню — «Кто-то следит за мной». — Ага, вот он. — Дик нагнулся и вытянул короткий нож с обоюдоострым лезвием и незамысловатой черной рукояткой. — А ножны к нему есть?

— Поясные? Конечно. — Продавец положил три ножа и черные кожаные ножны рядом с другими покупками и подсчитал сумму. — Двести двадцать восемь долларов восемьдесят девять центов. Наличные или чек?

— Я американец старомодный, — заявил Дик, достав из кармана толстенный бумажник и отсчитав двести сорок долларов. — Деньги на бочку.

Продавец одобряюще крякнул и принялся заворачивать покупки.

— Ножи — в отдельные пакеты, — велел Дик.

* * *

— Неплохо, неплохо, Нора, малышка. — Дик вел машину по одной из небольших улочек к железнодорожному вокзалу Феафилда. Самый маленький из ножей прятался в кожаных ножнах на поясе под полой его пиджака.

Еще два ножа лежали в пакете на заднем сиденье, а остальные покупки — в багажнике. — Однако ты все-таки посмотрела на этого старого попугая чертовски выразительно. Надо следить за собой, сдерживать себя.

— Я старалась, — заверила его Нора. — Вы куда? Надеюсь, мы не поедем поездом?

— Папочка ищет кое-что, и — о чудо из чудес! — кажется, он только что это нашел! Ты, чертова кроличья лапка, — Дик миновал темно-синий спортивный автомобиль с тонированными стеклами и свернул в карман неподалеку от пустой парковки, — вылезай и вставай рядом со мной.

Нора встала рядом с ним у багажника «линкольна» и, когда Дик нырял в него и доставал из пакета отвертку, молча оглядела улицу, молясь про себя, чтобы подъехала полицейская машина. Перед ними за узкой длинной стоянкой темнел вокзал, а за спиной чуть сзади украшенная цветами дорожка зазывала к бело-зеленому полосатому тенту ресторанчика под названием «У Юфимии».

Дарт прикрыл багажник, но запирать его не стал.

— Встань между мной и улицей и следи, чтоб никто не видел, что я делаю, — с ухмылкой приказал он Норе и потянулся правой рукой себе за спину, под пиджак.

— А что вы собираетесь делать?

— Увидишь. — Он подвел Нору к багажнику маленького синего автомобиля. — Ты больше не будешь делать глупости, а?

— Нет, — сказала Нора, покосившись на блестящее лезвие, торчащее из ладони Дика.

Присев на колени у заднего бампера, он воткнул лезвие в покрышку — она тут же со свистом сдулась.

— Если кто-то нарисуется, мы изучаем прокол нашего колеса. Да не смотри ты на меня — на улицу смотри и говори мне, если кто-нибудь появится. — Дик убрал нож обратно в ножны.

Нора встала так, чтобы загородить его со стороны тротуара.

— Я не поняла, что вы делаете.

— Номера меняю. Это не так просто, как кажется. Все эти придурки относятся к своим табличкам так, словно это писанные маслом полотна. Хм, это первый, вокруг которого не оказалось рамочки.

Отвертка лязгнула о металл. Дарт хмыкнул и снова стал мурлыкать «Кто-то следит за мной». Было очень жарко. Полицейская машина, о которой молилась Нора, молитве не внимала.

— Теперь передний. — Они перешли к капоту машины, и Нора вновь загородила Дарта.

— Хочешь узнать один малоизвестный факт из жизни нашего старинного приятеля Эрнста Форреста Эрнста? Во время Второй мировой этот столп общества увлекался нацизмом. Хотя тогда это, конечно же, было страшной тайной. А после войны он был членом замечательной группки весьма богатых людей, которые хотели насадить фашизм прямо здесь, в нашей доброй старой колыбели демократии... Ну, вот и порядок!

Он сделал два шага к задней части «линкольна» и стал свинчивать номера оттуда.

— Разумеется, они не употребляли гадкое слово на букву "ф". Они называли свое движение американизмом, но продолжалось это недолго — вскоре появился старина Джо Маккарти, прижал их к ногтю, и им пришлось делать вид, что им это по душе. Но главное, — Дик пришлепнул номер спортивной машины и наживил шурупы, — что за всем этим шоу стоял дедушка маленького Дэйви.

Нора вспомнила пассажи о фашизме в главе книги Дэйзи, которую та называла «фантазия».

— Линкольн Ченсел был подонком из подонков.

— Это для меня не новость.

Дик Дарт поднял на нее удивленные глаза.

— Не думаю, что Дэйви знает хотя бы четверть того, во что был замешан его дед.

— Он знает, что тот не был святым.

Дарт поднялся, перешел к переднему бамперу «линкольна» и сел на корточки. Нора продолжала загораживать его от пустой улицы. За два года замужества она бывала в Феафилде раз тридцать. Она покупала на главной улице джинсы и платья от Энн Тейлор, брала у первоклассного мясника телячьи котлеты и утиные грудки, наслаждалась ланчами и обедами в трех местных ресторанах. И за все это время — Нора поняла это только сейчас — она не видела ни одного полисмена.

— Мы имеем несчастье наблюдать за процессом вырождения поколения семьи Ченселов, — паясничал Дарт. — Старик Линкольн не удостоил бы Дэйви и двух слов. Линкольн был опасным мерзавцем, а в Дэйви храбрости не больше, чем в плюшевом мишке. Элден где-то посередке между ними. Мошенник и тиран — но не настоящий мошенник и не настоящий тиран.

— Иногда он бывает в ударе, — заметила Нора.

— Да ты никогда не встречала настоящих тиранов и мошенников. Элден считает себя большой шишкой, задирает нос и встает на дыбы, но, думаю, когда-то старик Линкольн здорово осадил его. — Выпрямившись, Дик дал знак Норе следовать за ним к спортивному автомобилю.

Они прогуливались вдоль по улице рука об руку, как обычная парочка. Мужчина рядом с Норой смахивал на биржевого маклера или адвоката после бурной ночи, а она, наверное, вполне походила на его жену.

Один номер долой, другой — на его место.

Если бы Элден Ченсел не унаследовал издательство, что бы он стал делать? — продолжал Дарт. — У него есть один потрясающий редактор, Мерл Марвелл, все остальные — болваны. Единственный и давно умерший писатель, Хьюго Драйвер, держит все издательство на плаву. Гонорары его съедают сорок процентов дохода компании, причем почти все доходы дает одна книга, «Ночное путешествие». Несчастье Элдена. Как раз сейчас он ведет переговоры о продаже издательства одной немецкой фирме — чтобы успеть сорвать куш, пока контора окончательно не села на мель. А немецкого издателя интересует только одно — «Ночное путешествие».

— Элден пытается продать компанию? Откуда вы знаете?

— Мы ведь адвокаты, малышка. Забыла? Раз уж мы вместе с тобой решили погрызть «Дарта и Морриса», я дам тебе парочку уроков. Но позже. Сейчас давай покончим с этим дерьмом.

Дик встал, отряхнул руки, достал из кармана мятый и грязный носовой платок и промокнул лоб.

— Так он продает компанию?

— Пытается. — Дарт подтолкнул Нору вперед и опустился на колени у передних номеров «линкольна». — Я расскажу тебе кое-что, чего малыш Дэйви никогда не слышал о своем дедушке. Этот парень, знаешь ли, вовсе не родился богатым. Он добился всего сам. Сделал для этого много-много плохого. Однажды даже убил кое-кого.

— Я вам не верю, — сказала Нора, хотя все известное ей о Линкольне не исключало такой возможности.

— Старина Линкольн был очень жестоким человеком, малышка. Мой праведный папаша, который вот уже сорок лет является хранителем тайн семейства Ченселов, сообщил мне как-то в момент недостаточной трезвости, что Линкольн Ченсел однажды разорвал человека на части — превратил в гамбургер, причем голыми руками. Линкольна поймали на кое-каких махинациях, дело грозило обернуться скандалом, и существовал единственный способ избежать его — устранить одного человека. Линкольн назначил конфиденциальную встречу с этим парнем, а утром того дня, когда они должны были встретиться, отменил ее, а сам пришел к своему врагу примерно в то же время, когда должна была состояться встреча. Никто не ждал его в этот час, поэтому тот парень был один. И Линкольну удалось остаться безнаказанным. Ладно, лекция закончена, продолжение завтра, — сказал Дик, поднимаясь. — Поедем на главную улицу, купим пару бутылок.

45

Полицейские машины проносились мимо них — большинство тихо, некоторые с воем и иллюминацией. Дарт развлекался, делая вид, что целится и стреляет из револьвера в водителей и пассажиров других проезжавших машин. Справа замелькали высокие офисные здания Хартфорда, и Нора прибавила скорость, чтобы скорее проскочить опасный участок: автострада поднималась над землей довольно высоко. Дарт, лениво развалясь в кресле и плечом уперевшись в дверцу, гадко ухмыльнулся ей.

— Почему у тебя окно открыто? — спросил он Нору. — По-моему, кондиционер исправен, а? Бережешь озоновый слой планеты?

— Не хочу потерять сознание от вашей вони.

— Моей вони? — распахнув пиджак, Дарт понюхал свои подмышки. — У тебя, наверное, что-то не в порядке по женской линии.

— Вы ненавидите женщин, да?

— Нет, ненавижу я своего отца, а женщин я обожаю. Они слабее мужчин физически, поэтому им пришлось придумать тысячи способов манипулировать нашим братом. Некоторые из этих стратегов весьма изощренны. Парни, которые не понимают, что женщины лишены психологической прямолинейности, не имеют шанса выжить в этом мире. В один прекрасный день они просыпаются рядом с неким кассовым аппаратом, на пальце которого красуется большое кольцо с бриллиантом, и дальше драгоценная половина начинает управлять всем. Доступ к телу только через кредитные карточки. Если бедолаге придет в голову пожаловаться, она заставляет его почувствовать себя таким мелким и эгоистичным, что после этого он неделю будет готовить ей завтрак. А разве может он отказаться? Не-а, малышка. Подумай еще вот о чем. Она может ударить его, и это нормально. Такой жестокосердый негодяй не заслужил ничего другого. Но может ли мужчина ударить женщину? Да если только он это сделает, она будет орать во все горло при разводе в суде, а потом заберет все его деньги, избавив себя от необходимости заниматься с ним сексом. Итак, он находится под полным контролем капризного, аморального существа, несущего колоссальный запас способностей создавать неприятности. Вспомни сады Эдема. Замечательное было местечко до того, как появилась женщина и стала нашептывать мужчине: «Давай же, откуси кусочек, большой босс отвернулся и ничего не видит». С тех пор так и повелось. Если женщина достаточно хороша, этот простачок — с арканом на шее, неизменной эрекцией и чужой рукой в его кармане — убежден, что именно он командует парадом. Он так запутан, что считает, будто его маленькая женушка, такая непрактичная в бытовых вопросах, умеет чертовски здорово обращаться со своим драгоценным муженьком. Раз в год она делает ему минет, и он так благодарен за это, что тут же летит сломя голову покупать ей новую шубу. Видела все эти шубы в ресторанах, которые обычно отказываются сдавать в гардероб? Все заработаны с помощью минета, и сидящие вокруг женщины прекрасно это знают. И вот еще что — чем старше женщина, тем шикарнее шуба.

— И вы еще утверждаете, что обожаете женщин, — сказала Нора.

— Не я же все это придумал. Вот уже пятнадцать лет я вожу своих Марточек, Эдночек и Агат в «Шато» и слушаю их россказни. Я слышу то, что они говорят, и знаю то, что они на самом деле хотят сказать. И порой, Нора, гораздо чаще, чем ты можешь себе представить, они оказываются совершенно одинаковыми. Восьмидесятипятилетняя женщина, которая сделала уже три подтяжки лица, пережила двух мужей, из которых хотя бы один был по-настоящему богат, после пары бокалов вина размякает настолько, что готова рассказать молодому симпатичному адвокату, как прожила длинную и полную неги жизнь, не проработав ни единого дня. А когда они понимают, что я прекрасно знаю все эти штучки, им становится со мной по-настоящему интересно. Эти пожилые леди в молодости, как правило, были красавицами, все мужское поголовье планеты выстраивалось в длинную очередь, чтобы поиметь их хотя бы разочек, но все это прошло, как только они состарились. Мужья умерли. Никто теперь не хочет слушать их болтовню. Кроме меня. Я могу слушать их весь день. Я люблю их тихие, вкрадчивые, прокуренные голоса, таящие ловушки и капканы, но еще больше я люблю их истории. Эти дамочки настолько порочны, что даже не подозревают об этом, да и при всем своем желании не смогут подозревать, потому как не обладают для этого моральной структурой. Единственное, о чем жалеют эти леди, — это о том, что счастливая часть их жизни не продлилась лет на десять подольше, чтобы они могли заграбастать еще одного богатого кретина, который балдеет, когда ему рассказывают, какой у него огромный член. Мне нравится, как они выглядят: с жесткими волосами, которые они умудряются каким-то образом заставить выглядеть пышными и мягкими, косметика наложена так искусно, что морщины едва видны, руки унизаны кольцами так, что не видно ни пигментных пятен, ни проступающих вен, ни распухших суставов. Никто не может сказать, что я не люблю женщин.

— Вы спали с этими пожилыми дамами?

— Я не занимался сексом с женщиной моложе шестидесяти пяти вот уже лет девять-десять. Ах, нет, моложе шестидесяти двух — я забыл Глэдис.

— Но ведь вы убивали женщин, — напомнила Нора.

— В этом не было ничего личного.

— Для них — было.

— Я убивал клиенток, понимаешь? Каждый раз, когда я убивал кого-то, от дела моего старика отваливался еще один жирный кусок. Незадолго до того как я прикончил Аннабель Остин, литературного агента, папаша целых два дня ходил и нудил: «Ну почему не могут убивать чьих-нибудь других клиентов?» Если бы я довел цифру до десяти, он бы выдрал себе последние волосы.

— Но вы всегда выбирали клиентов-женщин и всегда женщин определенного типа. — Глаза Дарта при этих ее словах сделались вдруг какими-то плоскими. — А, вам не нравился их образ жизни.

— Можешь называть это так, — сказал Дарт. — Эти женщины пытались вести себя как мужчины.

— Они с вами плохо обращались? — догадалась по его тону Нора.

— Когда они приходили в офис и я пытался сказать им что-то приятное, им стоило большого труда заставить себя поговорить со мной.

— Не то что ваши пожилые леди.

— Я никогда бы не убил ни одну из моих милых старушек... если бы они не были последними папашиными клиентками.

— А я?

Губы Дарта медленно растянулись в улыбке.

— Ты хочешь спросить, собираюсь ли я тебя убить? Нора молчала.

— Дорогая Норочка. Мы решим этого после того, как я преподам тебе несколько уроков реальности.

— Уроков реальности?

Дик похлопал ее по колену.

— В Массачусетсе много мотелей. Нам нужен мотель с большой-пребольшой стоянкой.

46

Когда они почти проехали Спрингфилд, Дарт ткнул пальцем в сторону трехэтажного здания песочного цвета с белыми балконами.

— То, что надо!

Здание примыкало к задней оконечности автостоянки размером с футбольное поле. Огромная желто-синяя вывеска возвещала, что перед ними гостиница «Чикопи». Слева от гостиницы приютилось крохотное швейцарское кафе «Домашняя кухня».

— Давай-ка помедленнее, а то проскочишь въезд, — велел Дик.

Нора свернула с шоссе и, проехав еще немного, направила машину к стоянке.

— Дорогая, теперь мы всегда будем останавливаться в гостинице «Чикопи». И есть домашнюю пищу. Разве ты не любишь домашнюю пищу? Знаменитый мамин суп из лезвий бритвы и все такое?

— Припарковаться в каком-то определенном месте? — Нора уже устала пугаться.

— Прямо посередке. Скажи-ка, милая, у тебя есть какое-нибудь прозвище или кличка?

— Какое-нибудь — что? — Нора поставила «линкольн» на свободное место примерно в центре стоянки.

— Нам нужны новые имена. Есть предложения или я придумаю сам?

— Мистер и миссис Драйверы, — закрыв глаза, Нора устало откинулась на спинку сиденья.

— Концепция хороша, фамилия просто классически подходит к данной ситуации, но использование имен великих людей почти всегда оборачивается ошибкой. — Повернувшись, Дик попытался дотянуться до пакетов на заднем сиденье. — Черт! — Дарт привстал и перегнулся через спинку, ягодицами почти упираясь в крышу машины.

Открыв глаза, Нора увидела, что карман с пистолетом всего в футе от ее лица. Она мгновенно взвесила силу и скорость, необходимые ей, чтобы быстро выхватить револьвер. При этом в голове вертелась мысль: она ведь не умеет стрелять. Дэн Харвич когда-то объяснял, как снимать с предохранителя пистолет, который он ей дал. Но есть ли предохранители у револьверов? И если есть, то где они? Пока она решала про себя эти вопросы, Дарт поставил на спинку сиденья два коричневых бумажных пакета.

Пакет с бутылками он сунул на колени Норе.

— Понесешь вот это и то, что лежит в багажнике. И еще: пожалуйста, не одаривай окружающих леденящими душу взглядами мученика. Людям нравятся счастливые лица. Если подумать, я еще ни разу не видел твоей улыбки, а сам постоянно тебе улыбаюсь.

— Вы проводите время гораздо веселее меня.

— Улыбнись, Нора, освети солнышком мой день.

— Не думаю, что смогу.

— А вот мы сейчас прорепетируем очаровательную улыбку, которой ты одаришь идиота, стоящего за конторкой.

Повернувшись лицом к Дарту, Нора раздвинула губы и оскалила зубы.

Дарт посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.

— Вспомни что-нибудь приятное, Норочка. Например, полную огня женщину, избивающую Натали Вейл.

— Я слишком напугана для дебюта.

Дарт сердито вздохнул.

— Это проект. — Он сложил пальцы крестом на уровне сердца.

— Проект? — удивилась Нора.

Но Дарт не стал ничего объяснять.

— Пошли, — сказал он, вынимая ключи и вылезая из машины. Нора ждала, что он снова потащит ее за собой через пассажирское сиденье, но вместо этого Дик обошел вокруг машины и поглядел на нее, приподняв брови. Нора тоже вышла и быстро с надеждой огляделась вокруг. Затем опустила глаза и пошла к Дарту.

Молодой человек с белокурыми волосами до плеч опустил на невидимую полку под конторкой полулитровую бутылку минеральной воды «Эвиан» и встал, улыбкой приветствуя посетителей. Его легкий синий блейзер был ему велик на пару размеров, и рукава закатаны. Серебряная табличка на лацкане несла его имя: Кларк.

— Добро пожаловать в гостиницу «Чикопи». Могу я чем-нибудь помочь вам?

— Нужна комната на ночь, — сказал Дарт. — Уверен, она у вас есть. Мы ехали без остановки двое суток.

— Никаких проблем. — Взгляд Кларка быстро прошелся по пакетам, которые они держали в руках, перескочил на Дарта, затем на Нору и снова на Дарта. Улыбка его исчезла. Молодой человек опустился на стул, подвинул к себе клавиатуру компьютера и быстро пробежался по ней пальцами.

— Одна ночь? Давайте посмотрим, что у нас есть, а потом вы сообщите о себе кое-какую информацию. — Кларк одной рукой откинул волосы со лба, продемонстрировав золотое колечко в ухе. — Номер триста двадцать шесть, третий этаж, двуспальная кровать. Годится? — Дарт кивнул. Нора, тяжело облокотившись на конторку, изучала неестественно зеленые цвета напольного ковра. — Ваши имена и адрес?

— Мистер Джон Донн с супругой, пятьсот восемьдесят шесть, Фламинго-драйв, Орландо, Флорида.

По просьбе юноши он по буквам повторил фамилию и назвал почтовый индекс и номер телефона.

— Орландо — это там, где Диснейленд, да?

— Нет нужды уезжать из Америки в поисках экзотических мест, — заявил Дарт.

— Ага. Как будете платить?

— Наличными.

Руки Кларка замерли над клавиатурой; он поднял голову и снова откинул со лба волосы.

— Сэр, политика владельцев гостиницы такова, что в этом случае мы просим постояльца заплатить вперед. Стоимость вашего номера шестьдесят семь долларов сорок пять центов, включая налоги. Вас устраивает?

— Политика есть политика, — пожал плечами Дарт.

Кларк снова занялся клавиатурой. Кончик языка показался между приоткрытых губ. Из-за двери за спиной Кларка вышла молодая женщина в таком же, как у него, блейзере. Она внимательно посмотрела на Дарта, затем скрылась за дверью слева от конторки.

— Я дам вам ключи и приму плату. — Открыв ящик стола, молодой человек выложил перед ними два металлических ключа с круглыми головками. Опустив их в маленький коричневый конвертик, Кларк написал на белом прямоугольнике в верхнем углу конверта «326», встал и положил его перед Дартом. Тот в ответ положил рядом стодолларовую банкноту.

— Вы можете подогнать машину прямо к подъезду и внести свои вещи, — предложил Кларк, не отрывая взгляда от купюры.

— Все свое ношу с собой.

Парень забрал банкноту.

— Минутку, сэр, — с этими словами он исчез за той же дверью, за которой скрылась девушка.

Дарт начал насвистывать «Я нашел девочку на миллион долларов».

Несколько секунд спустя Кларк снова появился за стойкой, нервно улыбнулся Дарту, открыл ящик кассового аппарата и стал отсчитывать сдачу.

— Хороший бизнес требует бдительности, — сказал ему Дарт, кладя банкноты и монеты в карман брюк.

— Ну, да... Я должен объяснить. У нас нет ни ресторана, ни доставки пищи в номера, но с семи до десяти мы подаем завтрак в «Гостиной Чикопи» — это внизу справа от вас, а в «Домашней кухне» — напротив, за нашей стоянкой, — вас неплохо покормят. Время выписки — ровно в полдень.

— Покажите нам, где лифты, — сказал Дарт. — Вы имеете дело с двумя смертельно уставшими путешественниками.

— Через фойе налево. Желаю приятно провести время в нашей гостинице.

Нора резко выпрямилась, и Дарт отступил на шаг, открывая ей проход к лифтам. Нора, еле передвигая ноги, прошла мимо него, стараясь не прислушиваться к голосам, звучащим у нее в голове. Бутылки с каждым шагом становились все тяжелее. Она едва заметила небольшую открытую комнату, уставленную диванами, креслами и журнальными столиками, куда Дарт быстро шмыгнул, чтобы взять со стойки сложенную газету. Потом он положил ладонь Норе на пояс и подтолкнул ее к лифтам.

— Каждая маленькая птичка должна найти свою веточку.

Наверху в тускло освещенном коридоре Дарт вставил в замок двери триста двадцать шестого номера один из ключей.

— Смотри-ка, дырочки! От пуль, — сказал Дарт, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть в коричневой двери три круглых отверстия, зашпаклеванных и небрежно заретушированных краской.

Нора вошла в номер. «Каждая маленькая птичка должна найти свою веточку... Нет нужды уезжать из Америки в поисках экзотических мест...» Проходя мимо ванной и раздвижной двери гардероба, Нора услышала, как Дарт закрывает дверь и запирает ее на замок. Окно, под которым виднелся узкий белый балкончик, выходило на стоянку. Нора поставила пакеты на стол. Дарт прошелестел мимо нее, запер окно и задернул тонкую занавеску. Затем движением плеч скинул пиджак, повесил его на спинку кресла и вынул из пакета ножи.

— Смотри, смотри, — он показал на белесые пятна на абажуре лампы. — Пятна крови. Ай да местечко! Наше местечко.

Нора взглянула на огромную кровать, занимавшую половину комнаты.

Дарт разворачивал покупки из магазина инструментов и раскладывал их перед собой на столе. Последними он вытащил веревку, клейкую ленту и подровнял все предметы в аккуратный ряд.

— Эх, ножницы забыл! Ну, ничего, переживем. — Он переложил в конец ряда два ножа побольше, опять подровнял. — Ну, начнем?

Нора промолчала.

Дарт достал бутылку водки, свинтил с нее крышку, отпил, прополоскал водкой рот, прежде чем проглотить ее, закрыл бутылку и аккуратно поставил на стол.

— Сними-ка одежку, Норочка.

— Мне что-то не хочется.

— Если не можешь сама, мне придется ее разрезать.

— Пожалуйста, не делайте этого.

— Не делать чего, малышка?

— Не насилуйте меня. — Она начала беззвучно плакать.

— А разве я говорил что-нибудь об изнасиловании? Я только попросил тебя снять одежду.

Нора медлила и сквозь выступившие на глазах слезы смотрела, как Дик взял самый большой нож, который Мэтт Керлью назвал бы арканзасским тесаком для рубки свинины. Он шагнул к ней, и Нора начала медленно расстегивать блузку; маленькая, живущая отдельно от нее частичка разума поразилась количеству слез, катящихся из ее глаз. Она нерешительно повесила синюю блузку на спинку кресла и посмотрела на расплывчатую фигуру Дика Дарта Расплывчатая фигура кивнула. Нора расстегнула ремень, пуговицу и молнию джинсов и сняла мокасины. Ненависть и отвращение пробили окутывавшее ее облако эмоций. В отчаянии Нора тихо и коротко вскрикнула, стянула вниз джинсы и переступила через них. Затем подняла с пола, повесила на подлокотник кресла и замерла в ожидании.

— Похоже, ты не увлекаешься нижним бельем, а? Боже, вы только посмотрите на этот лифчик! Без кружавчиков и оборочек, простенький тридцать четвертый "В", да? Тебе стоит попробовать эти новомодные лифчики с косточками, они делают чудеса с женской грудью. А теперь давай освободим прелестные Норины грудки, хорошо?

Нора закрыла глаза и потянулась к застежке лифчика, который действительно был тридцать четвертого "В" размера. Бретельки сползли по ее плечам, обнажая грудь. Нора сняла лифчик и бросила его на кресло.

— Ты ведь не вешаешь одежду в шкаф, да? Дома у тебя... М-м... Наверняка у тебя стоит кресло, заваленное футболками, джинсами, а на его спинке висят блузки. Нет, беру свои слова обратно. Пожалуй, это не кресло, а диван, которого почти не видно под всеми этими вещами. Ты вытягиваешь из кучи на диване одежду, надеваешь несколько раз, а потом валишь в ту же кучу, и все начинается сначала.

Именно так она и делала, разве что с меньшим постоянством.

— О боже, вы только поглядите на это. Пурпурные трусики с белым лифчиком! Нора, да тебя надо бы наказать и не покупать сладенького. Трусики и лифчик должны быть, по крайней мере, одного цвета. С твоим телом тебе пошло бы белье от «Гитано». Они делают прекрасные лифчики и трусики, причем довольно дешевые. А если хочешь потратиться — попробуй «Бамбук» или «Бетти веа». Лично я просто в восторге от «Бетти веа», они делают потрясающие штучки. Послушай, сделай себе одолжение, перестань выбрасывать каталоги «Секреты успеха», которые наверняка кладут тебе в почтовый ящик. Я знаю, ты их считаешь дешевкой, но если ты хоть раз просмотришь один такой каталог так же тщательно, как это несомненно делает Дэйви, ты увидишь, что от них может быть определенная польза. Но прежде всего ты просто обязана время от времени заглядывать в «Вог». Замечательный журнал, я не пропускаю ни одного номера А ты наверняка не покупала его ни разу.

— Нет, один раз покупала.

— Когда? В семьдесят пятом году?

— Что-то около этого. — Нора стояла, скрестив руки нагруди.

— Вот видишь. А журнал-то как будто специально для тебя. Давай же, снимай скорее это тряпье.

Взявшись за резинку, она стянула трусики до колен и переступила через них.

— О, да у нашей Норочки там целые заросли! Надо срочно сделать прополку!

Нора все продолжала убеждать себя, что мужчина, который ведет такие разговоры, наверняка не будет ее насиловать. Разве стал бы насильник советовать купить белье от «Бетти веа»? Но следующие слова Дарта развеяли слабенькую надежду на то, что Дик хочет только изучить ее тело и больше ничего.

— Сядь на кровать, — сказал он.

Словно по битому стеклу, Нора прошла к кровати и села на краешек, крепко сжав колени и продолжая прикрывать руками грудь. Неожиданно перед ее мысленным взором возникли пухлые коленки и толстые лодыжки Барбары Виддоуз над грубыми форменными ботинками, и она почему-то подумала, что Барбара, должно быть, лесбиянка.

— Придется тебя на время стреножить, — сказал Дик, беря один из мотков веревки и отрезая с помощью ножа два куска фута по четыре длиной. Затем он подошел к Норе, держа в руках нож, веревку и клейкую ленту. — Возможно, это будет неудобно, но не больно. — Дик стал перед Норой на колени, заглянул ей в лицо, подмигнул и обернул один кусок веревки вокруг ее лодыжек. — У тебя прекрасное тело, — сказал он. — Разве чуток худощавое. И его, кстати, надо смазывать увлажняющим кремом. — Веревка впилась в кожу Норы, и она охнула.

— Не сочиняй, я не туго затянул, — сказал Дарт, завязывая концы веревки замысловатым узлом. Затем он положил руки на колени Норы и посмотрел на ее грудь. — Маленькие и чуток обвисшие, но все еще очень аппетитные, если тебя интересует мое мнение. — Он потянулся за клейкой лентой, отмотал фута три, оторвал от рулона и крепко обернул вокруг ее лодыжек поверх веревки. Потом поднялся, взял кончиками пальцев Нору за подбородок и легонько вздернул ее голову, обратив ее лицо к своему. — Ты из тех женщин, которые считают, что они выше косметики — разве что иногда немного губной помады, — но ты не права. Тебе следует попробовать серию «Кавер герл клин» или «Мейбиллин без блеска». Все, что тебе надо, — немного румян и эта новая тушь, удлиняющая ресницы. Может быть, «Кавер герл лонг лэш». И еще тебе просто необходимы хорошие духи. У тебя ведь стоит на туалетном столике крошечный флакончик «Шанель № 5», и ты душишься ими, когда Дэйви везет тебя куда-нибудь провести вечер, так?

Нора кивнула.

— Так вот, «Шанель № 5» не в твоем стиле, но вообще этого никогда не знаешь наверняка. Если уж ты так любишь «Шанель», тебе больше пойдет «Шанель Коко», или «Л'эр дю Тамп», если хочешь почувствовать себя более женственной. И надо душиться каждый день, причем на целый день, независимо от того, чем ты днем занимаешься.

Отпустив подбородок Норы, Дарт забрался ей за спину; кровать прогнулась под его весом.

— Руки, — скомандовал он. Нора отвела руки назад, и Дарт связал ей запястья. — Ай-ай, как не стыдно! Почему нет маникюра? И педикюра тоже! Ты должна начать пользоваться хорошим, дорогим лаком. Неважно, какой фирмы. Мы сходим в магазин и купим тебе все, включая зубную пасту. А еще я куплю тебе кое-что, необходимое женщине. Это поможет осуществить наш проект.

Нора услышала, как он снова отрывает от рулона клейкую ленту, затем почувствовала, как обматывает ей связанные запястья.

Зачем вы это делаете? Куда-то уходите?

— Не хочу, чтобы ты сбежала, пока буду смывать с себя тюремную грязь. Или желаешь составить мне компанию?

— Нет, спасибо.

— Ладно, помоешься после, — хохотнул Дарт.

— После чего?

Дик похлопал ее по плечу, спрыгнул с кровати, отнес веревку, ленту и нож к столу и аккуратно положил на прежние места, убедившись, что инструменты лежат ровным рядком.

— Мы что, будем спать на этой кровати вдвоем? — спросила Нора.

Дик поглядел через плечо с насмешливым удивлением на лице. Медленно, словно взвешивая ее вопрос, он развернулся к Норе.

— Поскольку в номере одна кровать, мне казалось, я могу надеяться... Две отдельные кровати не располагают к единению... Однако, если ты категорически возражаешь, я, наверное, мог бы поспать на полу. — Его многословие только подчеркнуло насмешливый смысл сказанного. — Согласны, мадам?

Нора кивнула.

— Вот и хорошо. — Дик Дарт снял рубашку, бросил ее на пол и стал расстегивать брюки. Он скинул черные мокасины и нагнулся, чтобы освободиться от брюк. У Дика были довольно дряблые руки и плечи, грудь густо покрывали темные волосы. Чуть выдающийся вперед живот оттягивал резинку длинных боксерских трусов, разрисованных сценами ужения на муху. — Однако я не думаю, что у нас будут с этим проблемы. — Сняв трусы, Дик продемонстрировал гнездо черных вьющихся волос, из которого свисал похожий на огурец длинный, толстый пенис с рельефными венами. Он кинул трусы на кресло и, нисколько не смущаясь, не спеша направился к столу за клейкой лентой. У Дика был плоский зад, точнее, его практически не было, тяжелые бедра переходили в икры, которые заканчивались широкими ступнями, напоминавшими нижние конечности динозавра. На пояснице вдоль позвоночника Дарта вились черные волосы.

Дик оторвал кусок ленты дюйма в четыре длиной и направился к Норе, при этом пенис качался перед ним, точно маятник.

— Все образуется.

Дик встал перед Норой, при этом от оказавшегося на уровне ее глаз серого огурца пахло, как из болота. Нору начала бить дрожь, из глаз покатились слезы. Дик поднял ее подбородок, улыбнулся ей сверху вниз и заклеил ей рот лентой.

— Дыши носом и не паникуй.

Взяв Нору за плечи, он толкнул ее на кровать. Затем Дарт исчез за дверью душа. Нора попыталась глотнуть воздуха, но грубая лента цепко держала губы. Тело ее требовало кислорода, и немедленно. Боль жгла плечи, веревка вгрызалась в лодыжки и запястья. Нора стала перекатываться с боку на бок, задыхаясь под слоем ленты, и наконец вспомнила, что можно дышать и носом. Смутно она услышала, как Дарт захихикал за дверью. Затем в душе зашумела вода, и Дик запел, жутко перевирая мелодию: «О, эти глаза». Нора покрутила руками и ногами, насколько это позволяла сделать веревка, и, обессилев, замерла, слишком испуганная, чтобы плакать.

Нора внезапно представила, как выглядит сейчас со стороны: голая, скорчившаяся на кровати, словно цыпленок, которого вот-вот сунут в духовку. Наверное, очень похоже на снимок с места преступления. Женщина на фотографии успела превратиться в ничто, в пустоту, не достойную даже сочувствия. Может быть, некоторые виды смерти и были предпочтительнее безумия ожидания, царящего внутри Норы, но только не такая вот смерть.

Из ванной вышел Дарт с мокрыми волосами, облепившими голову.

— Ну и видок, — сказал он, глядя на Нору. Взяв полотенце, Дарт принялся как следует вытирать руки, ноги, живот, гениталии.

— Сейчас вернусь. — Он снова скрылся в ванной и через несколько секунд появился с новым полотенцем. Но вместо того, чтобы вернуться к кровати, Дик закрыл дверь ванной и шагнул к гардеробу. Нора наблюдала за его отражением в зеркале, висевшем на двери ванной. Дарт растирал волосы полотенцем, пока они не встали дыбом, затем нежно провел им по шее, груди, члену. Затем сжал член полотенцем и несколько раз резко подергал. Видимо, достигнув необходимой степени возбуждения, Дарт расставил ноги и начал ласкать себя уже медленнее, поглаживая и похлопывая. О существовании Норы он словно забыл. Перед ним была его любимая часть тела. Зажав ее в кулаке, он двигал рукой туда-сюда, и пенис постепенно наливался кровью, становился багровым, разбухал и вырастал. Потом Дарт повернулся к зеркалу, и вид собственного тела, должно быть, привел его в такой восторг, что пенис превратился в несгибаемый ствол, оканчивающийся фиолетово-розовой полусферой размером с небольшое яблоко. Глаза Дарта были подернуты дымкой, рот распахнут. Норе казалось, что он вот-вот кончит. Сжав в кулаке мошонку, Дик застонал от удовольствия.

«Давай же, выплесни все на зеркало».

В этот момент в зеркале глаза его встретились с глазами Норы.

47

Дарт шагнул в комнату.

— Надеюсь, ты оценила мою любезность: я мог бы и не принимать душ. Я сделал это скорее для тебя, чем для себя. Чтобы резкие мужские запахи не отвлекали тебя от того, от чего многие женщины приходят в неописуемый восторг. — Дарт раздвинул ей ноги, склонился к ней, уткнул головку пениса в живот Норы и поводил им туда-сюда. — Нравится? — Свободной рукой Дик стал поглаживать ее грудь. Нора закрыла глаза, и он ущипнул ее за сосок. Лента на губах приглушила протестующий крик. — Обратите вни-ма-ни-е-е, — пропел Дик, больно крутя сосок указательным и большим пальцами. — Мы начинаем прелюдию, и невежливо закрывать при этом глаза — Улыбаясь, Дик плюхнулся на кровать, так что колени его оказались по обе стороны грудной клетки Норы. — Норины грудки, познакомьтесь с моим большим мальчиком. — Подавшись вперед, Дарт провел пенисом сначала вокруг одного соска Норы, затем вокруг другого. Потом он опустил член между ее грудей, зажал его между ними и задвигался вперед-назад. Через несколько минут он отпустил грудь Норы и подался вперед, чтобы покачать любимой частью своего тела у нее перед глазами. — Меня не зря назвали Диком, правда? Ты ведь никогда не видела ничего подобного?

Предмет, качавшийся перед лицом Норы, напоминал ей археологическую окаменелость, дешевый сувенир с арабского базара, поделку, вырезанную из огромного корня. Дедушка однажды привез подобный сувенир из заграничной поездки, показал его бабушке, и та долго кричала на него, а потом утащила это безобразие на чердак и схоронила там в бездонном сундуке. Неужели такой вот стержень с вздутыми венами, источающий опасность, — это именно то, о чем так мечтают большинство мужчин? Неужели Дэйви променял бы свой изящный орган на этот устрашающий кусок плоти? Нора знала ответ: променял бы.

Она покачала головой: нет.

— Мы отправляемся в такие места, куда муженек наверняка никогда не водил нашу Норочку.

Дарт слез с кровати, подошел к столу и взял самый большой нож. Потом он опустился перед Норой на колени и содрал клейкую ленту, стягивающую ее ноги. Веревку он резать не стал, а аккуратно развязал узел. Нора тотчас опустила ноги на пол, а Дарт, хихикнув, поднялся.

— Забирайся на кровать, — приказал он.

Она помедлила, и он легонько кольнул острием ножа ее левое бедро. Нора быстро забралась с ногами на кровать и опустилась на подушки. Плечи и руки ныли, запястья жгла боль. Дарт на коленях подполз к ней и лег рядом. Дотянувшись до паха Норы, он плашмя бросил нож на подушку, потом засунул ладонь женщине между ног, подвигал немного и погрузил внутрь свой грубый палец. По телу Норы пробежала судорога. Все похолодело у нее внутри.

Что-то мурлыча себе под нос, Дарт убрал палец и взобрался на Нору. Он раздвинул ей ноги коленями и телом прогнулся вниз, чтобы достичь своей цели. Нора резко взвизгнула, но все звуки заглушала клейкая лента. Лицо ее было залито слезами.

Дарт ввел член сначала неглубоко и замычал, довольный. Затем он вошел в нее глубже. Нора чувствовала себя так, будто ее разрывают на части. Она закричала, как ей казалось, во весь голос, но услышала лишь тоненькое поскуливание. Улыбаясь, Дик приподнялся на локтях и приставил к ее горлу нож.

— Происходящее сейчас — тот самый урок реальности. Ведь секс — это всегда самое обычное изнасилование. Я собираюсь ввести своего петушка в твое гнездышко. Многие женщины бывают от этого на седьмом небе, но все равно это насилие. — Он толчком вошел еще на четверть дюйма. — А знаешь почему? Потому что когда все заканчивается, эти женщины принадлежат мне. В этом-то весь секрет. — Он чуть приподнял таз, чуть отодвинулся назад, а затем буквально вколотил себя в тело Норы.

Она закричала и перевернулась на бок.

Дарт рывком повернул ее обратно.

— Лучше расслабься, а то здесь будет море крови. — Он вышел и вновь резко вошел в нее. — Хочешь узнать еще один секрет? — Нора пыталась спрятаться внутри себя, глаза ее были закрыты, тело сжалось от отвращения, и только когда Дик похлопал ее по щеке, она поняла, что он разговаривает с ней. — Думаю, нет, но ты все равно его узнаешь. — Он снова двинулся вперед. — У женщин, которые вьют веревки из мужчин и могут обвести вокруг паль-па любого несчастного болвана, есть одна слабость. Больше всего на свете они любят, когда их трахают. — Голос Дарта, казалось, шел откуда-то издалека и существовал отдельно, независимо от того, что делало его тело.

— Деньги, машины, шубы, драгоценности, дома — женщины достаточно смышлены, чтобы понять, что все это только игрушки. Им подавай парня с таким членом, чтобы вывернул их наизнанку. Беда в том, что большинство женщин никогда не находят такого парня. Но если находят, то принадлежат ему целиком и полностью. Каждый парень пытается удовлетворить их, потому что в глубине души каждый знает, как все это должно быть, и каждая женщина втайне ждет от своего любовника, что он вывернет ее наизнанку, потому что в глубине души знает, что именно так и должно быть. Таким образом, секс — это всегда насилие.

Нора открыла глаза и увидела любопытную картину. Над ней нависала верхняя часть тела Дика Дарта. Его раскрасневшееся лицо подевалось куда-то, а из-под него проступило другое — сосредоточенное, с заострившимся носом, оскаленными желтыми зубами и проступившей черной щетиной. Нора прикрыла глаза и услышала отдаленные артиллерийские залпы.

Вечность спустя ускорившийся темп пытки вернул Нору к реальности. Пот Дика Дарта крупными каплями падал ей на лицо и смешивался с ее слезами. Он застонал, пальцы его впились в плечи Норы; тело Дарта застыло, и ноги превратились в стальные балки. Мозг Норы словно объяло пламенем. Он выгнул спину и с яростью вонзил в нее свой член. Раз. Другой. Третий. Четвертый. Пятый. Так сильно, что голова ее билась об изголовье кровати.

Затем тело его обмякло и рухнуло на Нору. Она вдруг почувствовала себя такой оскверненной и грязной, что, подумалось, ей уже не отмыться никогда в жизни. Дарт скатился с нее на кровать, и Норе показалось, что все это время он методично переламывал каждую ее косточку. Она никогда, никогда больше не откроет глаз. Рука Дика поползла по ее бедру.

— Тебе было хорошо, дорогая?

Встав с кровати, Дарт побрел в ванную. Болело все, болело всюду, и она по-прежнему страшилась открыть глаза.

В голове шипели и переговаривались тихие голоса. Демоны и здесь отыскали ее. Демонам очень нравился номер триста двадцать шесть, а сейчас им очень нравилась и сама Нора, потому что ее снова протолкнули через самое дно того мира в небытие, где процветали эти самые демоны. Нора ненавидела и боялась демонов, но еще страшнее было от того, что она увидит, если откроет глаза. Так что демонов приходилось терпеть. По прошлому опыту Нора знала, что, хотя демоны не желают, чтобы их видели, иногда попадались люди, которым удавалось взглянуть на них краешком глаза. Некоторые из них были маленькими красными дьяволами с маленькими острыми вилами; другие напоминали животных, созданных сумасшедшими учеными: длиннозубые барсуки с крысиными хвостами, страшные волосатые шарики с бегающими глазками и мощными челюстями. Некоторые демоны напоминали движущиеся грязные кляксы.

Какая-то смутно различимая крылатая тварь пронеслась мимо ее головы, шепнув:

— Он не волк.

Интересно, мучили бы ее демоны, если бы Нору воспитывали в какой-нибудь рациональной религии, например, в буддизме.

Тварь сделала круг и снова мелькнула рядом.

— Он — гиена.

— Ты принадлежишь гиене, — хихикнуло что-то невидимое рядом. Хор демонов залился в ответ мерзким тоненьким хохотом.

— Ну разве не забавно, ну разве не забавно? — пропищал еще один. — Теперь ты снова с нами.

Большей части информации, выболтанной демонами, можно было доверять: если в они врали, то были бы не демонами, а простыми галлюцинациями.

Она слышала, как демоны, перешептываясь друг с другом, подкрадываются к ней. Нора вся сжалась в комок, хотя точно знала, что ликующие демоны не коснутся ее. Если бы они коснулись Норы, мозг ее раскололся бы на части и она стала бы слишком безумной, чтобы представлять для демонов интерес.

Демон, напоминавший крысу с маленькими голубыми крыльями и в бабушкиных круглых очках, прошептал:

— Теперь тебе деваться некуда, ясно? Ты прошла насквозь и очутилась по ту сторону, ясно?

Когда Нора кивнула, похожий на крысу демон сказал:

— Добро пожаловать в «Клуб адского огня».

— Все не так плохо, как кажется, — сказал Дик Дарт.

Нора открыла глаза, и демоны бросились врассыпную под кровать, за стулья, в ящики туалетного столика. Боль, как большая сытая кошка, прыгнула в ее тело и вытянулась там Голый, улыбающийся, с причесанными волосами, Дик Дарт стоял возле кровати, лениво лаская себя. В свободной руке он держал влажное белое полотенце. Тайное лицо Дика снова исчезло под другим, повседневным. Нора видела, что это правда — Дик действительно был гиеной.

— Посмотри на меня. Тебе все равно придется сесть: я развяжу тебе руки.

Нора покачала головой.

Дарт снова сказал ей в спокойной шутливой манере, что, хочет она или нет, а сесть все же придется, и, схватив ее за руку выше локтя, дернул к себе. Комната поплыла у Норы перед глазами. Поморщившись, она посмотрела вниз и чуть не потеряла сознание.

— О'кей, давай-ка снимем это. — Дарт потянулся за лежащим на подушке ножом и умелым движением перерезал клейкую ленту на ее руках. Затем он развязал узел и освободил запястья Норы от веревки. — Так, теперь кляп. Я собираюсь сделать это быстро. Посмей только пикнуть, и я воткну в тебя этот ножик, уяснила?

Нора закрыла глаза. Шепчущиеся демоны снова сгрудились вокруг. Ей показалось, что губы и кожа оторвались вместе с клейкой лентой, но она умудрилась не закричать.

Дарт бросил ей на ноги влажное полотенце.

— Вытрись. Придется сменить постель. Я не хочу спать во всем этом.

Нора покорно провела полотенцем по бедрам и подумала, что если Дарт собирается менять белье, ей придется встать с кровати. Нора шевельнула правой ногой, и ее снова пронзила боль. Сцепив зубы, Нора спустила обе ноги с кровати и заставила себя встать. Голова кружилась, и чудовищно болел низ живота.

— Ты — хорошая актриса, — сказал Дарт и вернул нож на прежнее место на столе. — Чтобы доказать, что я не такой уж злодей, сделаю тебе одолжение. Угадай, какое именно.

— Не могу, — выдавила Нора.

Дарт улыбнулся ей и потянул с кровати простыню.

— Я приготовил тебе ванну, Норочка Ты благодарна мне?

— Да. — В этот момент ей гораздо больше хотелось принять ванну, чем оказаться на свободе.

— Тогда залезай в нее. — Дарт резким движением сдернул с кровати окровавленное покрывало и простыни, скомкал их и бросил в угол.

Нора на дрожащих ногах направилась к миниатюрной ванне, на три четверти наполненной водой. На полочке для мыла стояла крошечная бутылочка шампуня и лежал обмылок размером с юбилейную почтовую марку — к нему прилипли два курчавых черных волоска.

Желудок Норы болезненно сжался, и она повернулась к унитазу как раз вовремя — через секунду ее вырвало какой-то розовой гадостью. Вытянув из автомата салфетку, Нора повернулась к ванне, двумя пальцами подняла с бортика обмылок — как мертвого паука, — бросила его в унитаз и спустила воду. Затем она взяла из мыльницы рядом с раковиной другой крошечный кусочек мыла и забралась наконец-то в ванну.

О да! Ничего ей сейчас не хотелось — лишь лежать, скорчившись в этой неудобной ванне. К поверхности, клубясь, поднималось розовое облако. Нора осторожно исследовала свое тело. Оно все еще кровоточило, но не сильно, и почти все было в мелких ссадинах. Нора намылила руки и ноги и вдруг поняла, что придется еще и встать под душ, чтобы смыть с себя кровавую пленку, растекавшуюся по поверхности воды. Только Нора приподнялась и нагнулась вперед, чтобы выдернуть затычку, когда в ванную зашел Дик Дарт. Нора снова погрузилась в мутную воду, так что над поверхностью, как острова, поднимались только ее колени.

— Кайфуешь? — Дарт ухмыльнулся ей сверху вниз и принялся изучать свое лицо в зеркале. — Ненавижу запах во рту, когда у меня не почищены зубы. Да и небритым ходить не слишком приятно. По дороге на ланч посмотрим, есть ли здесь магазин с туалетными принадлежностями.

Дарт приблизил лицо к зеркалу и уставился в свое отражение. Затем уселся на унитаз и стал разглядывать Нору с почти отеческой заботой.

— Я заметил, что ты испытывала определенные неудобства во время нашего совокупления. — Он сделал насмешливое ударение на последнем слове. — Чтобы облегчить твои страдания, я сделаю для тебя то, что обычно делаю для своих пожилых милашек — куплю тебе крем для этих дел. Смазка облегчит твои страдания наполовину, но если ты не научишься расслабляться, тебе по-прежнему будет больно.

Нора зажмурилась. Пролетавший мимо демон тут же прошипел:

— Тебе будет больно.

Она открыла глаза.

— Наши приключения начались во время климакса, не так ли? — поинтересовался Дарт.

— Да, — удивленно сказала Нора.

— Нерегулярные месячные, сухость во влагалище?

— Да.

— Раздражительность?

— Думаю, да.

— Приливы жара?

— Недавно начались.

— Формикация?

— А что это такое?

— Это когда кажется, что по телу ползет насекомое.

Нора вдруг улыбнулась, поражаясь самой себе.

— Проходишь какую-нибудь терапию по замещению гормонов? Настоятельно рекомендую, только придется поэкспериментировать с дозировкой, прежде чем это начнет помогать.

Нора закрыла глаза.

— Предлагаю принять душ и помыть голову, прежде чем мы отправимся в «Домашнюю кухню». Настало время для следующей ступени твоего образования.

Дарт снова одарил ее улыбкой гиены и вышел из ванной. Двигаясь как в трансе, Нора выдернула затычку, и вода забулькала, уходя в трубу; затем повернула оба крана одновременно. Она тяжело поднялась на ноги, переключила воду на душ, и холодные струи обрушились на ее тело.

Загрузка...