Клуб непобежденных

Глава 17 Гриффин

Тем временем на другом конце города, в Северном участке, в штаб-квартире полиции штата по городу Провиденсу, события развивались своим чередом. В просторной, устланной серым ковром комнате совещаний отдела расследования убийств, окруженный грудами бумаг, сидел Гриффин. Необходимо было разобраться в горах следственной документации, чтобы с полным основанием возглавить ход расследования и запустить на полную мощность следственную машину. Было уже больше половины седьмого, когда он наконец поднял голову от стола и расправил мышцы, решив сделать передышку. Его всегда поражало, какое огромное количество всевозможных бумаг образуется при расследовании одного-единственного уголовного дела. Донесения агентов, показания свидетелей, доклады детективов, финансовые отчеты и отчеты по результатам предварительного следствия. Пока Гриффин корпел над бумагами, в комнату совещаний то и дело вбегали полицейские в форме, следователи, специализирующиеся на финансовых аспектах, и детективы отдела убийств. Вбегали, чтобы положить на стол очередной отчет. Временами тут же останавливался также какой-нибудь лейтенант, майор или полковник, чтобы поинтересоваться, не раскрыл ли Гриффин каким-нибудь волшебным образом это дело. Ах да, еще ни на минуту не смолкал телефон. Репортеры требовали комментариев по ходу следствия. Местные бизнесмены требовали правосудия. Генеральный прокурор хотел еще раз подчеркнуть, что не любит стрельбы под окнами суда и что, по мнению мэра, взрывы вроде сегодняшнего вредят развитию туризма.

Сейчас на линии был Фитц.

— У нас проблема. Вы смотрите «Новости»? — спросил он. — Ну, можно ли, черт побери, представить себе такое?

— Я ничего не смотрю.

— Так включите скорее телевизор!

Гриффин изогнул бровь, порылся среди грозящего рухнуть вороха бумаг в поисках пульта и включил телевизор. В ту же секунду он был вознагражден порцией свежих, с пылу с жару, новостей, передаваемых десятым каналом.

— А, так вот куда подевались все газетчики. А я еще удивился, что их как ветром сдуло с автостоянки.

— Это ужасно, — простонал Фитц. — Просто кошмар.

Назначенный судом государственный защитник Эдди Комо, обстоятельный парень по имени Фрэнк Сьерра, со всей серьезностью относящийся к возложенной на него задаче, в данный момент объяснял столь же ревностно настроенному журналистскому корпусу, что нынешним утром на ступенях здания суда произошла настоящая трагедия. Представьте себе, только вчера он получил новую улику, которая раз и навсегда доказала бы невиновность его клиента. На сегодняшнем судебном заседании он первым делом намеревался представить суду это новое свидетельство, и оно, несомненно, сняло бы обвинения с Эдди Комо и восстановило его честное имя. Еще каких-нибудь пятнадцать — двадцать минут — и мистер Комо был бы свободен как птица.

— Звучит не слишком убедительно, — обронил по телефону Гриффин.

— До чего же я ненавижу адвокатов! — прорычал Фитц.

— Не переживайте: уверен, вас они тоже не жалуют.

Гриффин замолчал, чтобы послушать следующее заявление Сьерры. В помещении для совещаний Уотерс и группа других детективов из отдела убийств также приостановили работу, чтобы посмотреть на зрелище. Большая часть подобных пресс-конференций бывала поинтереснее, чем «Шоу Барнуба и Бейли»[26].

— Вчера поздно вечером, — продолжал государственный защитник Фрэнк Сьерра, — я обнаружил свидетеля, готового подтвердить, что в тот вечер и в то время, когда произошло второе по счету нападение, мистер Комо находился в другом конце города. Свидетель располагает доказательствами относительно того, что делал мой клиент в тот самый вечер. Леди и джентльмены, позвольте представить вам Лукаса Мерфи.

Адвокат Эдди посторонился, и его место занял неуклюжий долговязый парень, которому на вид было не больше восемнадцати лет. Этот малый, весь состоящий из ног, рук и прыщей, точно загнанный олень, очумело моргал глазами, ослепленный вспышками телекамер и лучами прожекторов. Некоторое время Гриффину казалось, что парень сейчас даст деру, и Сьерра, должно быть, тоже так подумал, поскольку схватил своего свидетеля за руку повыше локтя. Потом вспомнил о зрителях и лучезарно улыбнулся этим почтенным людям.

— Да уж, свидетель! — сплюнул в трубке Фитц. — Какой это, к черту, свидетель? За полсотни баксов или меньше я вам найду любого свидетеля.

Сьерра между тем объявил:

— Мистер Мерфи работает в пункте проката видеофильмов «Блокбастер-видео» в Уорвике.

— Ага, вот оно что, — промолвил Гриффин.

— Мистер Мерфи, не расскажете ли всем этим уважаемым людям, где вы были вечером десятого мая?

— Бог ты мой! — Фитца чуть не хватил удар. — Он еще и обращается к нему как к свидетелю на суде. Прямо здесь, в «Новостях», ударяется в защиту. Чтоб меня! Ушам своим не верю!

— Я был... там... на работе, — пискнул паренек. — Ну, вы знаете... в «Блокбастере».

Теперь Сьерра полностью завладел вниманием публики.

— И там, в вашем прокатном пункте на шоссе номер два, в Уорвике, в тот самый вечер, десятого мая, вы видели мистера Комо?

— Хм... ну да.

Репортеры, как и полагается, дружно охнули. Фитц в очередной раз чертыхнулся. Гриффин впился взглядом в экран.

На экране же адвокат Эдди Комо потирал руки, не скрывая ликования.

— Мистер Мерфи, поскольку я знаю, какой вопрос зададут вам сейчас уважаемые представители прессы, ответьте, почему вы так уверены, что именно мистер Комо заходил в ваш пункт проката в ту ночь?

— Ну, я увидел его имя. Там, ну... на членской карточке.

Представители СМИ снова громко ахнули. Фитц простонал:

— О Боже, кто-нибудь, заткните этого дурня! Скорее, дайте мне пистолет!

— Да уж, теперь вы влипли, — любезно поддакнул ему Гриффин.

В телевизоре Сьерра выдержал паузу, снова широко улыбнулся в камеры и изготовился к решающей атаке.

— Мистер Мерфи, правда ли, что когда кто-либо берет в «Блокбастере» напрокат видеокассету с фильмом, эта операция фиксируется документально?

— Э... ну... да, конечно. Человек предъявляет карточку. Мы ее сканируем в компьютер. Затем... как вы знаете... мы сканируем код кассеты. Так что в компьютере содержится... э... информация о кассете и... э... о том, кто ее взял... Да!.. Еще о том, в какой день и в какое время. Понимаете, поэтому мы знаем, кто какой фильм взял. И если человек его задерживает, то должен заплатить штраф за просрочку... вот такая система. Поэтому... если вы работаете в пункте видеопроката... вы во всем этом разбираетесь. — Парень с самым искренним и серьезным видом закивал головой. — Еще у нас есть теперь такая программа... если вы возвращаете новинку сразу... ну, в течение суток, то получаете доллар кредита на ваш счет в «Блокбастере». Поэтому когда люди возвращают кассету, теперь тоже показывают карточку. Я в том смысле... что доллар есть доллар.

На экране было видно, что адвокат Эдди Комо чуть не уписался от счастья прямо на месте.

— Итак, — торжествующе прогремел он, — вы не только сами видели, как Эдди Комо возвращает кассету в ваш пункт десятого мая, в десять двадцать пять вечера — то есть всего за несколько минут до нападения на миссис Розен в Ист-Сайде (куда физически невозможно доехать за пять минут), — но вы также имеете документальное подтверждение этой операции, зафиксированной компьютером.

— Чертовы компьютеры! — прорычал Фитц.

А тем временем на экране юный сотрудник прокатного пункта Лукас Мерфи, новая знаменитость, человек месяца, со всей серьезностью ответил:

— М-м... да, это так.

Репортеры возбужденно загудели. Сидящий здесь же, в комнате совещаний, Уотерс, вздохнув, покачал головой. В телефонной трубке раздались стенания Фитца, затем последовал приглушенный хруст пилюль от изжоги.

— Ну же, давай, — подзадорил Гриффин, напряженно глядя на экран. — Задай ему следующий вопрос, логически вытекающий из предыдущего.

Но адвокат Эдди Комо оказался умнее, чем казался на первый взгляд. Фрэнк Сьерра поблагодарил прессу, возблагодарил Бога за то, что тот открыл им правду — пускай даже это произошло с трагическим опозданием, — а затем, стоя все еще на шаг впереди, оттащил своего лупоглазого свидетеля от линии камер. Брифинг для журналистов закончился. Десятый канал переключил картинку, и в кадре опять появилась вездесущая старушка Морин. Глаза ее горели ярче обычного, и она произнесла, задыхаясь от волнения:

— Что ж, сегодня действительно знаменательный день в деле пресловутого Насильника из Колледж-Хилла. Новая информация заставляет сомневаться, что застреленный сегодня утром Эдди Комо на самом деле был этим преступником. Леди, не означает ли это, что истинный насильник все еще гуляет...

Гриффин выключил телевизор. С другого конца комнаты на него молча воззрился Уотерс, а на другом конце провода Фитц все хрустел своими таблетками.

— Сьерра подложил нам свинью... Форменное нападение из засады! — возмущенно рокотал Фитц в перерыве между порциями желудочных пилюль. — Даже не предупредил никого из нас. Ни разу, ни одним глазком не дал взглянуть на своего нового свидетеля. Только я спустился в морг — проследить, как там патологоанатом пытается найти кусок пригодной кожи на нашем поджаренном приятеле, как звонит мой лейтенант и говорит, чтобы я включил «Новости». Что происходит? Что, черт подери, нам теперь с этим делать? Сьерра мог бы хоть из простой вежливости сначала позвонить.

— Да, но тогда бы вы подготовились к ответному удару, — заметил Гриффин.

— Чушь все это собачья! — продолжал сердито пыхтеть Фитц. — Клиент Сьерры мертв, вот он и вытаскивает дело из суда в теленовости, где ему не надо бояться перекрестного допроса. Публика услышит только то, что он ей пропишет. — В этом месте Фитц переполнился праведным гневом, и голос его начал набирать высоту: — Забудьте о трех изнасилованных женщинах. Забудьте о Триш Хейз, распятой и задохнувшейся в собственной квартире. Забудьте о том, что Эдди Комо, так или иначе, загубил четыре неповинных души. Давайте вместо этого сосредоточим внимание на бедном маленьком насильнике, которого, наверное, и к горшку-то приучили под дулом пистолета. Бог мой, почему бы Сьерре просто не заявиться домой к каждой из пострадавших женщин и не влепить им по пощечине?!

— Все равно это не решающее свидетельство, — сказал Гриффин, обращаясь к Уотерсу и к Фитцу одновременно. — Заявление, что уже к середине дня он мог бы полностью восстановить честное имя Эдди, — явное преувеличение. Кто там у нас обвинитель?

— Д'Амато, — пророкотал Фитц. Судя по всему, он усиленно старался успокоить дыхание.

— Теперь понятно, почему Сьерра перенес дело из зала суда на телеэкран. Д'Амато живьем бы скушал этого мальчишку. Камня на камне не оставил бы от такого свидетельства. Что, разве членские карточки в «Блокбастер-видео» имеют фотографии? Нет. Разве не правда, что любой, а не только сам Эдди Комо мог бы прийти с его карточкой и вернуть кассету? Ах, он решил, что парень был похож на Эдди? Ладно, тогда почему он не явился с этим заявлением раньше, а возник именно сегодня? Зачем ждал целый год, чтобы поделиться такой новостью? Вот главный вопрос.

— Он боялся, — парировал Фитц, взяв на себя роль адвоката дьявола.

— Но чего? Насильник из Колледж-Хилла никогда не нападал на мужчин. А разве у вас нет девушки, матери, сестры, мистер Мерфи? О них вы не подумали? Если вы действительно считали, что Комо не тот преступник, значит, настоящий насильник все еще на свободе. Так почему же вы не пришли раньше, чтобы помочь в поимке настоящего злодея и уберечь вашу подругу, мать, сестру?

— Не знаю, — протянул Фитц.

— Конечно, не знаете, мистер Мерфи. Потому что с десятого мая прошел уже целый год. Как вы можете быть уверены в чем-либо по прошествии целого года? Вы помните, что ели на завтрак в то утро? Что было на вас надето? Что вы делали во время обеденного перерыва? Кому звонили? Какие еще клиенты приходили в тот день? Какой видеофильм смотрели на работе в тот вечер? Вот что я думаю, мистер Мерфи: вы всего этого не помните, не так ли?

— Ох! Ах, кажется, я описался, — шутовски захныкал Фитц. — Вы правы, я просто гнусный мерзавец и плут, и ничего больше. А те славные, чудесные ребята, детективы из управления городской полиции — настоящие профессионалы, люди из людей. А детектив Фитцпатрик — это просто половой гигант. Будь у меня юная сексапильная сестра, я бы послал ее к нему.

— Да, но, поскольку лучшие свои годы он уже отдал работе, я бы не стал суетиться.

— И пусть кто-нибудь скажет, что это не так! — воскликнул Фитц. Он последний раз глубоко вздохнул и, кажется, наконец взял себя в руки. — Компьютерная запись... Кто бы мог подумать?

— Вы уверены, что нападение было совершено именно в это время?

— Время не определено с абсолютной точностью. Кэрол Розен отправилась ко сну в десять с небольшим.

Она считает, что проспала около получаса, когда ее разбудил шум в комнате. Однако на часы она не смотрела.

— Итак, даже если Эдди сам вернул кассету в Уорвике, это не означает, что он не мог потом направиться в Провиденс.

— За это, конечно, нельзя поручиться. Но если взять показания этого малого и присовокупить их к показаниям Тани, утверждающей, что любимым занятием Эдди было полежать на диване и поглазеть видео под боком у своей беременной подружки...

— Эдди начинает казаться милым и симпатичным парнем. Тихий семейный человек. Учитывая его пристрастие к видеофильмам, вы никогда не пытались навести справки в «Блокбастере»?

— Когда мы спросили Эдди, что он делал в ту ночь, с момента преступления прошло уже шесть недель. Он предположил, что, возможно, ходил в прокат брать фильм, но, когда проверил по кредитной карточке, оказалось, что нет. Никому и в голову не пришло проверить на предмет алиби момент возврата кассеты.

— Век живи, век учись, — сказал Гриффин.

— Анализ ДНК есть анализ ДНК, — сердито отозвался Фитц. Такую улику ничем не перешибешь. Клянусь Богом, если бы жюри присяжных состояло из копов, мы бы отправили его на электрический стул. Но жюри присяжных состоит из присяжных. Если Эдди на суде выглядел бы привлекательно...

— Другими словами, предположительный исход судебного процесса кажется все более сомнительным, — подытожил за него Гриффин. С минуту он помолчал, раздумывая. — Знаете, если бы это свидетельство действительно сильно испортило дело, у Д'Амато была бы еще одна возможность. Он мог бы снять с Эдди обвинения в нападении номер два и вменить ему только нападения на Мег Песатуро, Триш Хейз и Джиллиан Хейз. Он терял бы при этом один пункт обвинения — в сексуальном оскорблении первой степени, — однако и так и так получается пожизненное.

— Кэрол Розен это не слишком понравилось бы.

— В том-то и дело, — выразительно заметил Гриффин.

— Даже если бы Д'Амато снял с Эдди обвинение в отношении Кэрол Розен — чтобы адвокат не притащил в суд своего тинейджера из «Блокбастера», — продолжал Фитц, — Сьерра все равно продемонстрировал бы парня прессе, как он делает это сейчас. В результате Эдди начал бы лучше выглядеть в глазах публики, Союза защиты гражданских свобод и всех прочих, кого хлебом не корми — дай посочувствовать преступнику. И это смертельно оскорбило бы и привело в ярость всех трех женщин. Черт, это и меня приводит в ярость.

— Ситуация принимает интересный оборот. Как вы думаете, именно это имела в виду Таня, говоря, что на процессе должно было всплыть нечто важное?

— Не знаю. Она твердо придерживается версии невиновности Эдди. Сдается мне, что, знай она о парне из «Блокбастера», трубила бы об этом на всех углах. По-моему, она толковала о чем-то, связанном с одной из женщин.

— А есть что-то связанное с одной из женщин, что нам следует иметь в виду? — напрямик спросил Гриффин.

— Эй вы, послушайте, я год провел бок о бок с этими женщинами, и если бы было что-то сомнительное, о чем нам следует знать, мы уже знали бы об этом. Так или иначе, — угрюмо признался Фитц, — пока мы разговариваем, я обновляю свой отчет, касающийся их.

— Данное заявление предоставляет мотив к убийству. В частности, для миссис Розен или ее близких.

— Если предположить, что они знали о «Блокбастере».

— Возьмем это в качестве исходной точки. Каким образом адвокат Эдди вообще узнал про этого парня? И сколько еще людей знали о нем? Если, конечно, предполагать, что парень говорит правду.

Фитц вздохнул:

— Я не сомневался, что этот день скверно закончится. О'кей, давайте досконально пройдемся по этой версии. Сценарий А: адвоката внезапно осенило, и он решил проверить «Блокбастер». Так, на всякий случай. Тогда...

— Тогда парень, вероятно, говорит правду и не являлся с заявлением только потому, что не хотел быть впутанным, или боялся быть впутанным, либо и то и другое.

— Хорошо, — сказал Фитц. — Итак, согласно сценарию А у нас действительно есть свидетель. Но это отнюдь не доказывает, — сварливо прибавил он, — что мы не правы в отношении Эдди, который мог совершить преступление уже после того, как сдал кассету. Но зато это делает судебный процесс более интересным, а жертв, их друзей и близких более заинтересованными в его исходе.

— Согласен.

— Ладно. И мы имеем также сценарий Б, по которому юнец из «Блокбастера» объявился сейчас по собственному почину. Что это могло бы значить?

— Возможно, он виделся с Таней, — ответил Гриффин. — По ее же собственным словам, она хороводится с парнями с двенадцати лет. Может, она решила, что Эдди не помешает подстраховка на суде, а это показалось ей наилучшим способом получить таковую. Конечно, это означает, что кому-то — возможно, самому парню — пришлось покопаться в компьютерной системе «Блокбастера», дабы отразить в базе данных эту несуществующую операцию. Не знаю, насколько это правдоподобно.

— Хм, вы видели физиономию этого юнца? Да тинейджер с таким количеством прыщей способен взломать компьютерную базу аж самого Пентагона.

— По-своему вы прямо Шерлок Холмс, Фитц.

— Мне приятно так думать.

— Хорошо, — продолжал Гриффин. — Если считать заявление юнца голословным, то я выбрал бы сценарий Б. Хотя мне не нравится трюк с компьютером. Слишком уж сложно и виртуозно для самодеятельности.

— Тогда возвращаемся к сценарию А, где показания парня не фальшивка. Конечно же, нам придется нанести ему визит, чтобы удостовериться в этом.

— А это означает, что у Эдди Комо, возможно, есть некое подобие алиби, — добавил Гриффин.

— Ничего подобного, — отрезал Фитц. — Даже если малыш прав, это всего лишь небольшая путаница со временем. Значит, Эдди сдал кассету в Уорвике, а потом отправился в Провиденс. Нет закона, запрещающего насильнику заниматься обычными делами. Держу пари, Тед Банди[27] отдавал массу времени повседневной рутине, как и всякий другой человек. Но Эдди все равно совершил эти преступления, как бы там ни было. ДНК не врет, а у нас есть его ДНК. Да не в одном, не в двух, а во всех трех случаях. Парень вошел во вкус, втянулся — и мы окоротили его.

Гриффин задумчиво молчал. У него опять возникло ощущение «дежа-вю». Уже во второй раз за сегодняшний день в ходе разговора выясняется, что улики против Эдди Комо выглядят шаткими, за исключением ДНК. Все упирается в ДНК И он наконец сообразил, что смущает его в этом полицейском деле.

— Послушайте, Фитц, — сказал Гриффин, — по скольким параметрам ДНК с места преступления соответствует ДНК Эдди Комо?

— Как?!

— По скольким пунктам совпадают проанализированные ДНК? По четырем, по восьми, по двенадцати?

— Какого дьявола мне знать? Я не работаю в лаборатории. В отчете из министерства здравоохранения говорится, что ДНК соответствует. Соответствие есть соответствие, о чем тут еще говорить?

— Не обязательно.

— Гриффин, побойтесь Бога! О чем это вы?

— Я и сам пока толком не знаю. Но скажите мне вот что: вы абсолютно уверены, что у Эдди Комо не было брата?