Клятва верности

11

– Нет, нет и нет, ты совершенно не права, – раздраженно говорила Эрика, расхаживая по своему рабочему кабинету от стола до чертежной доски, на которой были небрежно прилеплены эскизы платьев, фотографии готовых моделей, обрезки тканей, образцы отделки и прочие необходимые в работе модельера мелочи. – Если уж выходить замуж, то только в моем платье! Я что, не могу подруге платье сшить в подарок? Не хочешь пышную церемонию, дело твое, но уж платье должно быть шик-блеск! Чтобы жених впал в остолбенение или упал в обморок!

– Этого еще не хватало! – деланно испугалась Рози, которая уже в течение полутора часов отбивала нападки подруги и отважно противостояла стремлению Эрики выдать ее замуж со всей возможной пышностью. – Он упадет в обморок, и мне же вдобавок ко всем хлопотам придется тащить беднягу к алтарю на себе, так, что ли?

– Это я выражаюсь фигурально!

– Буквально, фигурально – все равно. Я так решила. Мы поженимся тихо, скромно и незаметно. Никаких проныр газетчиков на моей свадьбе, никаких толп гостей и никакого пышного платья! Если бы не венчание, я бы вообще вышла замуж в джинсах. Сэм же не на платье женится…

– Рози, ты невыносима! – не выдержала Эрика, в раздражении постукивая карандашом по столу. – Я придумала такой эскиз, просто прелесть… Ну ради меня, если хочешь. Представь себе, какая прекрасная реклама для Дома моды: красавица Рози Макдауэлл выходит замуж в платье моего авторства.

– Я же сказала, никаких газетчиков!

– Питер же все равно будет делать фотографии. Ну что тебе стоит… – заныла Эрика, в которой явно пропадали материнские инстинкты.

Впрочем, Рози подозревала, что пропадать им оставалось недолго. Что-то подруга стала еще пуще следить за своим здоровьем, да еще принимать витамины из специального флакончика. То ли они с Питером планировали зачать ребенка сразу после бракосочетания, то ли, если можно так выразиться, наследник был уже в пути.

Впрочем, она не задавала вопросов на эту тему просто из чувства самосохранения. Вот Эрика и оттачивала на ней свои материнские приемчики, а Рози не осмеливалась перечить подруге: вдруг это вредно для будущей матери?

– Послушай, почему ты совершенно не думаешь о собственной свадьбе? – с обреченным видом спросила модель, все-таки подходя к столу, чтобы посмотреть на набросок платья. – Гм, красиво, ничего не скажешь…

Эрика так навострилась делать платья, подходящие к росту, фигуре и волосам подруги, что и со свадебным нарядом не ударила в грязь лицом: сказочно, романтично, воздушно и одновременно царственно. Платье для бракосочетания королевы фей, не иначе.

– Красиво! – тут же возмутилась она. – И это все, что ты можешь сказать? Да это мой шедевр, лебединая песня! Только посмотри на это кружево, отделанное серебряными нитями! А вышивка? Какие розы и фиалки! Да ты будешь похожа на сияющего ангела… при надлежащем освещении.

– Насчет лебединой песни я бы не стала говорить так уверенно, – пробормотала Рози, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть эскиз. – Ты все-таки еще немножко поработай, а то в чем будут ходить ирландские модницы, которых только ты и умеешь прилично одеть?

– Ну, я не знаю… – замялась Эрика. – Мы в принципе планировали отдохнуть годик. Сама знаешь, бывают ситуации, когда хочется немного расслабиться, заняться чем-нибудь еще…

Ага, все ясно, сказала себе модель, поглядывая на краешек журнала «Материнство», предательски высунувшегося из-под кипы рисунков. Ладно, главное – не противоречить будущей матери.

– Мне кажется, ты права, моя дорогая, – вслух сказала она. – Платье просто необходимо. И я буду счастлива, если это окажется твое платье. В конце концов, свадьбы не так часто случаются…

– Ну и стоило так упрямиться, – с облегчением выдохнула Эрика. – С тобой иногда совершенно невозможно разговаривать, ты ведешь себя как настоящая ослица.

– Зато ты образец мягкости и сговорчивости, – фыркнула модель. – Что-то я не вижу, чтобы ты так носилась с собственной свадьбой, а?

– Устройством моей свадьбы занимаются специально нанятые люди! – отрезала Эрика. – Мне остается только раз в неделю подписать счета и высказать пожелания. Ничего интересного. Пойми, Рози, наше с Питером бракосочетание – это скорее общественное мероприятие, ничего частного.

– Могу себе представить…

Уйма совершенно неизвестных гостей, интересы дела, реклама, платье тоже будет самое обыкновенное, хоть и жутко дорогое… Торт размером со скалу Святого Патрика и море шампанского. Я только оплачиваю весь этот фарс, а придумывает его специалист по всяким праздникам.

– Оркестр еще забыла, – пробормотала себе под нос ирландка.

– Оркестр, живые голуби и еще черт знает что! Остается только надеяться, что нам с Питером удастся все это пережить и потом тихонечко удрать в свадебное путешествие. Куда-нибудь на необитаемый остров.

– И то есть вероятность встретить там парочку знакомых дельфинов, которые потом объявятся на какой-нибудь вечеринке и будут всем рассказывать, что Эрика Брайтон носит немодный купальник.

– Истинная правда! Вот я и пытаюсь отвести душу, планируя свадьбу лучшей подруги. Разве это плохо? Моя-то расписана на километр вперед, тут уж никуда не денешься…

Эрика снова раздраженно постучала карандашом по столу, потом посмотрела на элегантные наручные часики из платины и тут же проглотила какую-то пилюлю из таинственного флакона.

– У нас все будет очень скромно. Обвенчаемся в церкви Непорочного Зачатия, которая рядом с моим домом, а потом пойдем в «Доктор О'Коннел» и устроим там гулянку только для своих, – пробормотала Рози. – Денег-то в обрез. Да и не по душе мне все эти церемонии. Мои родичи явятся в полном составе, потом мама Сэма, вы с Питером, еще пара человек.

Ну и толстый коротколапый, ясное дело, уж засунем его в какой-нибудь угол.

– Может быть, вам денег одолжить? – тут же предложила Эрика.

Она отлично знала, что Рози зарабатывает немало, вот только нерегулярно. И почти все деньги отсылает матери и младшим братишкам и сестренкам: кто-то из обширного клана Макдауэллов оканчивал учебу, кто-то еще даже и не поступил никуда.

Эрике всегда казалось жутко несправедливым, что Рози жертвует собственным образованием ради того, чтобы поддерживать семью, но эту рыжую упрямицу было не переубедить. Лучше и не начинать даже.

– Мне кажется, что не стоит, – моментально отказалась молодая женщина. – Будь моя воля, я бы…

– Вышла замуж в джинсах. Лучше не повторяй мне эти глупости! – рассердилась Эрика.

– Мистер О'Коннел обещал запечь целого барашка с картофелем и сделать огроменный пирог с голубятиной, так что все будет в наилучших традициях старины.

– Но этот паб такой маленький…

– Чтобы гостей не набежало слишком много, – отрезала неумолимая модель. – А то еще сожрут нашего несчастного барашка, нам ничего не останется. К тому же мы пригласили двух волынщиков и парня, который умеет играть на бодране, так что славно попляшем.

Эрика содрогнулась. Звуки бодрана, огромного ирландского бубна, она еще кое-как могла перенести, но волынки в маленьком помещении… Впрочем, Рози, вне всякого сомнения, виднее.

– Сэм хотел настоящую ирландскую свадьбу и он ее получит! – торжествующе заключила молодая женщина.

– Отдавал ли он себе отчет в своих желаниях? – пробормотала дизайнерша, но достаточно тихо, чтобы Рози оставила ее слова без внимания.

– Ладно, мне еще нужно забежать к Сэму в отель, уладить кое-что. Глупость какая-то, у меня нет телефона, а у них там портье вроде цепного тигра. Просить его передать что-либо совершенно бесполезно.

Рози набросила на плечи легкую ветровку и направилась к двери. Эрика проводила подругу довольным взглядом. Все-таки уломала ее надеть красивое платье на свадьбу, а это кое-что да значит! Хоть Сэм ей спасибо скажет.

На улице моросил дождь. Немилосердная жара, терзавшая Ирландию две недели подряд, сменилась прохладной и весьма мокрой погодой. Впрочем, для того, кто бережет свою нежную белую кожу, такая погода гораздо приятнее. К тому же теперь можно было дышать привычным влажным воздухом, а не опасаться при каждом вздохе спалить себе легкие.

Увядшие было газоны снова зазеленели, влажная листва деревьев приобрела былую упругость и пышность. Сухая пыль, лежавшая несколько дней назад на всех улицах, невзирая на усилия дворников, куда-то исчезла.

Словом, на взгляд Рози, погода стояла прекрасная, хотя небо теперь сплошь затягивали серые облака. К тому же сэр Родерик теперь наотрез отказывался покидать квартиру, видимо опасаясь за свои старые кости, которым сырость могла повредить. Можно было не таскать несчастного пса с собой, а спокойно оставлять его на теплой лежанке в кухне.

Насвистывая веселую песенку, молодая женщина быстрым шагом добралась до отеля, в котором обычно коротал время ее нареченный. До этого Рози все было недосуг его навестить. И теперь, разузнав у портье, где находится номер тридцать девять, она поднялась по вытертой каменной лестнице на третий этаж, отперла дверь подаренным ключом и с интересом огляделась.

Пустота и тишина. Совершенно никого. Сэма не было дома, хотя они и договаривались вчера встретиться.

Что ж, можно и подождать, все равно в такой уютный дождливый день торопиться некуда.

Рози неспешно обошла маленький однокомнатный номер, подивившись чистоте и порядку, царящему здесь: ни тебе носка, забытого на люстре, ни измятой рубашки, кокетливо переброшенной через ручку кресла. Да здесь и кресла-то никакого не оказалось. Повсюду строгий армейский порядок, нигде ни пылинки.

Рози вспомнила обычное состояние собственной квартиры и досадливо вздохнула. Похоже, что в их странном союзе всеми скверными привычками старого холостяка обладает именно она: вечно вещи разбросаны, в холодильнике шаром покати, готовить не умеет. Впрочем, если этот отчаянный парень решил на ней жениться, то, вероятно, его такие мелочи не волнуют.

Она уселась верхом на стул около журнального столика, по привычке перевернув его спинкой вперед, еще раз обвела взглядом комнату и завистливо вздохнула.

На столике валялись какие-то американские книги, парочка нераспечатанных конвертов и довольно толстый сверток с надорванной упаковкой. Из-под оберточной почтовой бумаги выглядывала пара затрепанных журналов сомнительного содержания и какой-то листочек, убористо исписанный кокетливым женским почерком.

Сердце Рози судорожно сжалось. Она узнала обложки и похолодела.

Не вполне отдавая себе отчета в своих действиях, Рози молниеносно схватила пакет и вытрясла из него записку.

Рози отбросила листок, словно обжегшись. В глазах у нее потемнело, голова закружилась. Да, вот оно… Как всегда, эта история всплывает, чтобы лишить ее всякой надежды на счастье. Удивительно, как это кто-нибудь из пишущей братии не откопал снимки раньше, когда подробности ее помолвки активно обсуждались в прессе.

Что ж, действительно ее репутацию никак не назовешь безупречной…

Молодая женщина прикрыла глаза, испытывая жуткую слабость и странное оцепенение во всем теле. Пожалуй, она даже не смогла бы сейчас подняться со стула. Перед ее внутренним взором пронеслась вся та история…

Конечно же девушка, воспитанная в католической семье, да еще в пуританской Ирландии, никогда бы не стала сниматься для эротического журнала, к тому же подпольного, потому что в то время других просто не существовало. Но Рози, заняв первое место в том злополучном конкурсе красоты, вдруг удостоилась внимания Дэниэла Мейсена, сына той самой миссис Мейсен, на которую работала ее мать.

Естественно, Рози, пораженная тем, что на нее обратил внимание самый красивый и богато одетый юноша их нищего поселка, обычно проходивший мимо нее, как мимо пустого места, или пренебрежительно фыркавший, разглядывая ее залатанную одежонку, бросилась в омут любви головой.

Первая любовь обернулась трагедией. Во-первых, потеря невинности была в те времена катастрофой для девушки, особенно если в маленьком поселке все друг друга знают и сплетни разносятся из дома в дом как при пожаре. Да парочка не особенно и скрывалась.

Дэниэл не утруждал себя соблюдением осторожности, а Рози влюбилась без памяти и совершенно не думала о последствиях. Ей казалось, что у них все будет как в рыцарском романе, которые когда-то давала ей читать дублинская бабушка, Фелиция Макдауэлл.

Во-вторых, Дэниэл, увлекавшийся тогда фотографией, сделал несколько весьма откровенных снимков своей несовершеннолетней возлюбленной, которые потом неизвестно как оказались в том мерзком журнале. Юноша клятвенно утверждал, что просто забыл фотографии на столе, а его нечистый на руку приятель стащил их и отнес в журнал, чтобы получить гонорар, но подробности были не важны.

Разразился жуткий скандал. Кто-то принес злополучное издание в школу, новость быстро распространилась, и из последнего класса бедняжку просто выставили, чтобы не возмущала спокойствие и не порочила безупречное имя школы святой Марты.

Жить в сельской местности с репутацией девушки, которая пошла по плохой дорожке, и сносить постоянный шепоток за спиной, а то и откровенные оскорбления, оказалось невозможно. Рози, с разбитым сердцем, измученная и потрясенная травлей, бежала в Дублин, где долго пыталась отыскать хоть какую-то работу, мерзла и голодала, пока не догадалась попроситься к бабушке под крыло…

За прошедшие несколько лет в Ирландии многое переменилось. Но показаться в родных местах модель не решалась до сих пор. Слишком живы были воспоминания о веселой жизни, которую устроили ей любящие родственники и заботливые соседи. Она регулярно высылала матери деньги, но забыть ничего так и не смогла.

И теперь опять… Какая подлая душа воспользовалась старой историей, чтобы во второй раз разбить ей жизнь? Хотя аромат духов, исходящий от гадкого письма, вполне очевиден. Никакой подписи не нужно, это духи «Джулия Фрагатти».

Рози уронила огненно-рыжую голову на руки и заплакала горькими злыми слезами.

Почему, почему все это происходит с ней? Многие модели совершенно открыто снимаются обнаженными и даже глазом не моргнут! Всем известно, какие легкие нравы царят подчас в мире моды. А тут из-за двух жалких фотографий никакой жизни вот уже столько лет!

Все зависит от отношения… Рози в свое время настолько тяжело пережила эту грязную историю, что не могла опомниться до сих пор. Даже превратившись из наивной девушки в прекрасную молодую женщину и став предметом вожделения многих мужчин, она никогда не заводила романов. Сэм Коллинз стал вторым мужчиной в ее жизни, и она очень надеялась получить свой кусочек счастья. Все так хорошо складывалось.

Но Сэм – неподкупный, бескомпромиссный, да еще и настрадавшийся в свое время от легкомысленной и безнравственной жены, – что он мог подумать? Тем более что мерзавка Джулия намекала в письме, что откровенные фотографии Рози не только в этих журналах можно отыскать, но и еще где-то. Врала, конечно, но как такое докажешь?

Теперь понятно, почему его нет дома. Он просто не захотел общаться с легкомысленной женщиной и ушел, оставив ей эти листочки, чтобы все стало ясно без слов. Свадьба, конечно, отменяется, потому что невозможно посмотреть жениху в глаза. Да он и не захочет теперь ее видеть…

Молодая женщина встала со стула, слепо, едва не наткнувшись на столик, пошла к двери, нашарила на крючке свою ветровку и поплелась домой. Слезы высохли сами собой, но на душе было по-прежнему темно.

В коридоре она нос к носу столкнулась с каким-то человеком, не глядя отодвинула его в сторону и побрела дальше, с трудом переставляя ноги.

– Рози! – Это был Сэм, спешивший в свой номер. – Ты это куда направляешься?

– Отвали, – пробормотала молодая женщина, с трудом осознавая, где находится. – Не хочу тебя видеть… Проваливай! Убирайся вон! Иди к черту!

Оказалось, что последние слова она произносит, уже стоя на ступенях отеля. Сэм и не подумал ее задержать.

Что ж, тем лучше. Рози потрясла головой, пытаясь изгнать призрак накатившей слабости, выпрямилась и пошла к остановке автобуса. Домой. Немедленно домой, лечь в кровать и спать долго-долго, пока весь этот кошмар не забудется. Принять снотворное и крепко заснуть…

Увидев невесту, которая, покачиваясь как сомнамбула, шла по коридору, Сэм сначала удивился, потом испугался. Он было решил, что Рози пьяна, но потом получил изрядный толчок в грудь и понял, что спиртным от нее не пахнет. Да и ругательства, почему-то адресованные ему, модель произносила вполне уверенно, язык и не думал заплетаться.

Ясно одно: Рози не хочет сейчас разговаривать, она чем-то огорчена и лучше к ней не подходить.

Молодая женщина скрылась за дверью, ведущей на лестницу, а Сэм так и остался стоять у стены, недоуменно глядя ей вслед и лихорадочно соображая, в чем же он так ужасно провинился.

Он хотел было броситься вслед за беглянкой, потом решил оставить все, как есть, и быстро прошел в номер. Что тут случилось, так огорчившее его всегда жизнерадостную невесту?

Окинув обстановку опытным взором, Сэм заметил измятые листки на столе и разорванный пакет. Он сам же и открыл его сегодня утром, когда принесли почту, но читать не стал, бросив лишь беглый взгляд на исписанный женской рукой листочек, да еще и без подписи.

На анонимки за время журналистской карьеры Сэм насмотрелся достаточно и настроение себе портить совершенно не желал. Ну что хорошего может отыскаться в послании, оканчивающемся красноречивыми словами «ваша искренняя доброжелательница»?

Так-так, а бедняжка Рози, видимо, прочла эту дрянь и что-то в содержании письма ее жутко огорчило. Сэм, не глядя, швырнул мерзкую корреспонденцию в мусорную корзину, после чего стремглав вылетел из комнаты, осознав серьезность ситуации и надеясь догнать невесту до того, как она совершит что-нибудь непоправимое.

Сначала пришлось долго ждать автобус, да еще вдобавок начался жуткий ливень. Натянув на голову джинсовую куртку, Сэм перебежал через дорогу, по которой, крутясь, неслись мутные потоки воды, ветки и оборванные листья, заскочил в подъезд знакомого дома и молнией взлетел по лестнице. На долгий и тревожный звонок никто не ответил. Сэм для очистки совести позвонил еще раз, потом еще…

Никого.

Следующие полчаса он потратил на поиски телефона-автомата, бесполезные звонки Эрике и – на всякий случай – Питеру. Надо сказать, что разговор с ирландцем, сначала отвечавшим крайне уклончиво, но потом сообразившим, что запахло жареным и расколовшимся, кое-что прояснил. Сэм от души обложил чрезмерно любопытного друга последними словами, но на местопребывание Рози этот разговор света не пролил.

Насквозь промокший журналист вернулся к подъезду дома возлюбленной и рухнул на скамейку, на которой в свое время поджидал Рози, чтобы пойти с ней в кино. С темного, затянутого низкими тучами неба хлестали струи воды. Поскольку Сэм уже вымок так, что вода хлюпала даже в ботинках, ему было в принципе все равно, где сидеть. Мокрее не станет.

В полном отчаянии он обхватил руками голову и с надеждой уставился на окно заветной квартиры, надеясь, что там мелькнет свет или хотя бы оно откроется. Должна же Рози хоть когда-то вернуться домой.

В это время дверь, ведущая на маленький балкон, медленно приоткрылась. Сэм встрепенулся и присмотрелся получше. В дождливой полутьме трудно было разглядеть, кто там стоит. Кажется, никого. Может быть, дверь приоткрылась от ветра? Или ему вообще почудилось?

Но если зрение могло подвести, то слух не обманул: с балкона, расположенного под самой крышей, донеслось поскуливание собаки. Окончательно запаниковавший Сэм узнал голос сэра Родерика.

Пес поскулил еще немного, совершенно невидимый в сплетении дождевых струй, теней и балконной решетки, потом пронзительно завыл.

Журналист похолодел. Он не особенно разбирался в собаках, но знал, что так отчаянно выть они будут только в крайнем случае.

Когда случилась беда.

Как добрался до запертой двери, Сэм потом не мог вспомнить. Преодолел несколько лестничных пролетов одним махом, проклиная себя за то, что не вышиб дверь сразу.

В ушах стоял ласковый и насмешливый голос Рози: «Не могу, к сожалению, ответить тебе тем же: у меня нет запасных ключей. Но ты всегда можешь поскрестись под дверью».

Поскрестись под дверью… Иногда этого бывает совершенно недостаточно. Смертельно недостаточно.

Сэм собрался с силами и одним ударом выломал непрочный замок. Сэр Родерик, мокрый и несчастный, встречал его у порога, просительно поскуливая, привставая на задние лапы и царапая когтями передних его брюки.

Может быть, он просто испугался ливня, а дома никого нет? – мелькнула мысль. Вот Рози мне задаст жару за испорченную дверь… Хорошо бы. Господи, пожалуйста, пусть все будет именно так!

Впрочем, интуитивно Сэм уже чувствовал, что «так» не будет. На крючке висела знакомая ветровка, у стены сиротливо притулились кроссовки. Американцу вдруг захотелось завыть, в точности как это делал вымокший до последней шерстинки пес, с надеждой увивающийся у его ног.

«Ты ведь все исправишь? – казалось, говорили встревоженные собачьи глаза. – Сделаешь все, как было?»

– Рози… – нерешительно позвал Сэм, заглядывая в кухню.

Никого.

– Рози!

Впрочем, он уже все понял. Холодея, толкнул дверь в спальню и увидел невесту, казалось крепко заснувшую на уютной старомодной кровати с латунными шишечками. Веки ее были плотно сомкнуты, одна рука подложена под щеку, другая свисала вниз.

Вот она спит, свернувшись калачиком, так крепко, что не слышит ни стука дождевых капель, барабанящих в стекло, не ощущает жуткого сквозняка, проникающего через приоткрытую балконную дверь. На полу у окна натекла уже целая лужа, занавеску трепало ветром, то и дело вынося на улицу.

Странно, что Сэм не заметил ее раньше. Легкая светлая ткань полоскалась на фоне окружающей дом темноты, как выброшенный неведомой армией белый флаг, символ безнадежной капитуляции.

Замирая от тоскливого предчувствия, молодой человек медленно протянул руку и включил свет, присматриваясь к неподвижно лежащей женщине. Он не мог различить ее дыхания.

У ног его внезапно раздался негромкий стук. Бассет что-то вытащил из-под кровати и, помахивая хвостом, положил к ногам своего приятеля. Сэм машинально посмотрел вниз, потом нагнулся и поднял находку. Это оказалась пустая баночка из-под снотворного.