Клятва верности

9

В это летнее июльское утро не найти было в Дублине человека счастливее Сэма Коллинза. Отважный – точнее сказать, абсолютно дурацкий – прыжок с «Башни ужаса» сделал для него больше, чем мог рассчитывать молодой американец. Даже больше, чем осмеливался мечтать.

По каким-то необъяснимым причинам этот отчаянный поступок открыл для него сердце прекрасной Рози Макдауэлл, рыжеволосой ирландской феи.

Накануне счастливая парочка пробыла в парке до самого вечера, держась за руки, постоянно норовя поцеловаться, пока никто не видит, глупо хихикая и катаясь на всевозможных аттракционах. Время от времени они подкрепляли силы в маленьких забегаловках, рассыпанных по этому пестрому прибежищу детей и влюбленных.

Когда солнце умерило свой жар и укатилось к горизонту, уступив место блаженной сумеречной прохладе, из парка их безжалостно выгнал сторож в синей фуражке.

Так уж вышло, что Рози сама пригласила Сэма к себе домой. А он не отказался…

И вот теперь, вытянувшись на тонких льняных простынях и закинув руки за голову, еще ощущая на губах терпкий вкус поцелуев, Сэм наслаждался таким редким ощущением счастья, раннего солнечного утра, полного покоя.

Его возлюбленная безмятежно спала рядом, уткнувшись носом в его плечо. Рыжие пряди разметались по ослепительно-белой подушке, обнаженная рука выпростана из-под одеяла, розовая ладонь раскрыта…

Сэм осторожно повернул голову, посмотрел на ровно и тихо дышащую Рози и в который раз подивился, как она прекрасна, какие тонкие, почти прозрачные у нее пальцы с аккуратными ноготками и какие длиннющие ресницы, сейчас мирно лежащие, бестрепетные, отбрасывающие на нежные скулы легкие тени.

Солнце постепенно вступало в свои права, поднимаясь все выше. Его яркие лучи проникали сквозь легкую занавеску и медленно ползли по давно не крашенной стене комнаты, постепенно подбираясь к изголовью кровати. На улице отчаянно гомонили птицы, но город еще спал, даже машины не гудели и не топотали бесчисленные прохожие.

Бодрствовал, похоже, только молодой журналист, чье счастье оказалось слишком полным и огромным, чтобы мешать его со сном.

Это все мне, все то хорошее, что происходит сейчас, с благодарностью думал он, не в силах поверить, что вчерашний день, наполненный различными тревогами и недоразумениями, так волшебно завершился.

Едва дыша, чтобы не разбудить красавицу ирландку, заснувшую только под утро, он приподнялся и сел на кровати, сладко потянулся, наслаждаясь ощущением своего сильного, молодого тела, так давно не знавшего любви, – в последний год ему было не до женщин. На обнаженное мощное плечо заполз солнечный луч. Стало тепло и щекотно.

Что я знаю об этой женщине? Что она знает обо мне? Только то, что оба мы красивы, молоды и нравимся друг другу. Впрочем, вполне вероятно, что этого достаточно для счастья. Главное – ни о чем не спрашивать, чтобы не разрушить неосторожными словами пленительную тайну, первый проблеск сильного чувства, который возник между нами в эти солнечные дни. Потом, конечно, наступит осень…

Но и в осени есть своя прелесть.

Спальня Рози представляла собой причудливое смешение стилей. Верная своей любви к старым вещам, она сохранила и бабушкину швейную машинку, на которой наверняка никогда в жизни не шила, и старенький радиоприемник, давно уже переставший работать, и почерневшее от времени трюмо с облупившимся зеркалом, покрытое кружевной салфеточкой и заставленное всевозможными пасхальными ангелочками, засохшими букетиками и просто фарфоровыми безделушками…

Кровать тоже была старомодная, тяжелая, с причудливой спинкой и латунными шишечками на вертикальных темных прутьях. Пожалуй, она принадлежала даже не бабушке, а скорее прабабушке…

Сэм в очередной раз подивился, как это Рози умудряется выглядеть блестящей моделью, элегантной походкой дефилирующей по залитым электрическим светом подиумам, и при этом трепетно любить вот этот, например, столетней давности облупившийся шкафчик…

Хотя он и сам был такой – хранил в своей съемной квартире в Нью-Йорке коллекцию старых морских карт, не представляющих никакой ценности ни для знатоков, ни просто для любителей редкостей. Вечно болтался по музеям старины в захолустных городках, предаваясь тихой радости при виде облупленной индейской трубки или какой-нибудь «воскресной шляпы дядюшки Билли, которая занимала слишком много места на чердаке и поэтому попала в музей»…

Впрочем, какая в Америке старина. Разве что кремневые наконечники индейских стрел, которые можно еще отыскать на берегах Великих озер.

Молодой человек бросил еще один влюбленный взгляд на спящую женщину. Залитое теперь солнечным светом, проникающим сквозь занавеску, лицо Рози казалось спокойным и немного детским. Тонкие брови, обычно чуть нахмуренные, разгладились, весь ее облик дышал безмятежностью.

Сузан никогда так не спала, подумал Сэм, внезапно вспомнив бывшую жену. Всякий раз я просыпался гораздо раньше, потому что мне надо было работать, и даже не смотрел на нее. Ну, старался не смотреть. Вот потом, когда она проснется, поглядит на себя в зеркало, произведет над лицом все эти волшебные махинации, принятые среди женщин, оденется, подкрасится, тогда…

Правда, ближе к печальному финалу их недолгого брака Сузан выпивала около полбутылки виски в день и ничто не могло ее отвратить от пагубной привычки.

К завтраку жена выходила настоящей красавицей: с гладкой сияющей кожей, блестящими глазами, безукоризненной прической.

Однако во сне ее лицо теряло всякое выражение, как это случается с мертвыми рыбами, выброшенными на песок. Покинув море, они теряют краски и живость, превращаются в тусклые тени самих себя. Так и Сузан без косметики и привычного контроля за выражением лица ночью теряла всякую индивидуальность и тайну, превращалась в одну из сотен тысяч обычных американок, спящих в супружеской постели.

Да, лицо ее становилось невыразительным и пустым. Оно с бесконечной искусностью лгало днем, всякий раз обещая и глубину мыслей, и страсть, и какие-то неземные наслаждения. Ночью же проступала жестокая правда.

Сэм вдосталь насмотрелся на спящую жену, когда его начинала терзать мучительная бессонница, когда давали себя знать воспоминания о Могадишо, Колумбии, Восточной Европе…

Такова была его жизнь в Америке. Напряженная работа днем и ночи, лишенные сна, рядом с крепко спящей женщиной с лживым и отсутствующим лицом, утомленной бесконечными возлияниями.

Рози же не отсутствовала, нет. Даже спящая, она оставалась здесь, все ее существо жило и трепетало, вбирая в себя первые солнечные лучи, и птичий гомон, и осторожные шаги на улицах.

– Я люблю тебя, – одними губами прошептал Сэм. – Я не знаю, кто ты, не знаю, чем ты дышишь и живешь. Ты – загадка, нераспознанный еще фрагмент жизни, легкая и таинственная дочь зеленых холмов и старинных дублинских улочек. И я люблю тебя, как любят утреннее солнце и солоноватый ветер с моря.

Рози улыбнулась во сне.

В этот день Сэм вдруг открыл для себя радость домашнего хозяйства. Раньше он никогда не понимал, что именно заставляет мужчин таскать своим возлюбленным кофе в постель и всячески увиваться вокруг них, думая, чем бы еще угодить. Такое поведение всегда казалось ему принижающими мужскую гордость и вообще нелепым.

Однако сегодня он, даже не задумываясь о какой-то там мужской гордости, тихо, изо всех сил стараясь не разбудить спящую женщину, сполз с кровати, натянул джинсы, рубашку и сбегал в ближайший магазинчик за продуктами.

Когда Рози наконец проснулась и, отчаянно зевая, приплелась в кухню, на столе уже красовался скромный, но аппетитный завтрак: овсянка с орехами и сухофруктами, полный до краев сливочник, свежая клубника, ароматный кофе и горячие бутерброды с сыром и ветчиной. Последние Сэм, проявив изобретательность, поджарил на чугунной сковородке, потому что не нашел ни тостера, ни микроволновой печки.

– Ух ты! – немедленно отреагировала модель на все это великолепие. – Сэм Коллинз, ты, оказывается, необычайно ценное приобретение!

– Вне всякого сомнения, – улыбнулся довольный американец. – Еще я умею мастерски делать спагетти «Болоньезе», лимонный пирог и вьетнамский острый супчик с анчоусовой пастой…

– Нет-нет, только не анчоусовая паста! – Рози тут же скривилась, видимо имела опыт хождения в ресторанчики с азиатской кухней. – Как же она воняет!

– Аромат действительно несколько специфичен, – машинально уточнил Сэм, нежно любящий эту самую кухню и не мыслящий без нее жизни. – Но мне довелось в свое время пожить в тех краях, вот и привык, сама понимаешь.

– Что ж, кому что нравится. Но все остальное – пойдет. Сэм, ты не представляешь, какая я голодная, – пробормотала молодая женщина, набрасываясь на еду.

– Я так и подумал, – улыбнулся счастливый автор праздничного завтрака. – Тогда в «Бургер кинге» в тебя довольно много гамбургеров поместилось.

– Понимаешь, я ужасно люблю поесть, – сообщила Рози с набитым ртом. – Но когда утром просыпаешься одна, то лень же готовить. А потом сразу некогда. Вечером – все то же самое. Ты, может быть, еще и прожорливую собаку покормил?

– Так точно, мэм.

– Я умерла и попала на небеса, – счастливо вздохнула манекенщица, насыпая в овсянку клубнику, обильно поливая сливками и перемешивая все это в малоаппетитную на вид кашу.

– Я еще купил прихватки и порошок для раковины, – похвалился Сэм. – И полотенце. А то у тебя тут как-то пустовато…

Рози, против всякого ожидания, не взъелась на приятеля за то, что он раскомандовался в ее доме. Она, похоже, совсем ничего не имела против того, чтобы он тут распоряжался. Должно быть, овсянка со сливками подействовала на нее ублаготворяюще.

– Может быть, тебя в домохозяйки взять? – предложила модель, блестя глазами и разливая кофе по чашкам. – Нет, в эти, в домохозяины. Прямая выгода получается, как ни крути. Платить я тебе, конечно, буду немного…

Бери меня лучше в мужья, Рози Макдауэлл, – совершенно серьезно сказал Сэм, хотя никаких таких предложений делать не планировал. Само получилось. – Ты будешь ходить по «языку», а я писать статьи и варить тебе овсянку. Не могу смотреть, как красивая девушка погибает от голода в собственной квартире.

Рука Рози, держащая джезву, на мгновение остановилась над чашкой, потом продолжила движение.

– Ты это так себе представляешь? – странным голосом сказала она.

– А что тут такого? – в отчаянии произнес журналист, понимая, что сильно влип. – Ну, женятся же люди, это же принято. Ничего страшного. Я вообще-то хороший, положительный…

– Что ж, кофе ты варишь неплохой, – задумчиво произнесла модель. – И сэр Родерик тебя любит…

– Вот-вот, это важный аргумент в мою пользу!

– И что же, ты так вот возьмешь и на мне женишься? Ничего обо мне не зная, с моей маленькой квартиркой и отсутствием образования?

– Квартира довольно большая! – отважно соврал молодой человек. – Огромная просто! Если хочешь, снимем другую, хоть в десять комнат.

Рози фыркнула и помешала кофе ложечкой. Видимо, какая-то серьезная причина мешала ей прекратить этот малосодержательный разговор, произнеся решительное «нет, ни за что!».

– Я тебя познакомлю со своей мамой. – Сэм в отчаянии закинул довольно нелепую приманку. – Она очень хорошая. Хочешь, останемся в Дублине, а хочешь, переберемся в Нью-Йорк.

– Ну что же, – медленно произнесла, похоже, не вполне еще проснувшаяся красавица. – Предложение заманчивое. Отчего бы мне не согласиться?

Она наклонилась и заглянула под стол.

– Слушай, жирный коротконогий, тут молодой человек делает мне предложение руки и сердца. Не ответить ли мне согласием, как считаешь?

Из-под стола послышалось невнятное завывание и дробный стук хвоста о линолеум.

Рози перевела взгляд своих умопомрачительных фиалковых глаз на зажмурившегося в ожидании Сэма.

– Странно такое говорить, но я ничего не имею против, Сэм Коллинз, – с удивлением произнесла она. – Очень у тебя бицепсы красивые. А статьи свои никогда мне не показывай, и вот тогда мы заживем душа в душу.

– Это почему? – не понял Сэм.

– Не люблю читать, – с вызовом ответила молодая женщина. – И ты всегда готовишь такой завтрак, договорились? Уж очень у тебя вкусно получается.

– Нет проблем.

– Ну вот и хорошо.

Закончив сей содержательный диалог, Рози продолжила пить кофе, заедая его сандвичем, как будто бы ничего и не произошло.

Сэм всегда считал, что на предложение руки и сердца надо бы реагировать как-то иначе, ну, хотя бы броситься на шею своему избраннику с радостным смехом или прослезиться от умиления. Но так по-деловому, раз и решено… Нет, никогда он не поймет эту удивительную женщину с волосами цвета меди!

Впрочем, делать столь важное предложение тоже нужно как-то иначе, а не так вот: бряк – и готово. Хотя оно само собой вылетело, попало на язык прямиком из сердца, минуя мозг. Даже времени не осталось обдумать и все взвесить.

Сэм в растерянности тоже подлил себе кофе, положил три куска сахару, поболтал в чашке старинной серебряной ложечкой и с удивлением обнаружил, что счастлив, как никогда в жизни.

Весь день влюбленная парочка провела за увлеченным построением воздушных замков и радужных мостов. Точнее, в красках расписывала друг другу, какой именно должна быть их будущая совместная жизнь.

Не были забыты ни свадебное путешествие – желательно, кругосветное, – ни покупка в кредит маленького, но очаровательного домика в приятной сельской местности, ни чудесный сад, который непременно раскинется вокруг их нового прекрасного жилища.

Сэм сидел на полу около кровати, любовался Рози, которая валялась на животе поверх зеленого хлопкового покрывала и непринужденно болтала босыми ногами, бросая на будущего мужа веселые взгляды.

Вечно рядом с ней я чувствую себя как пятнадцатилетний, нет, как тринадцатилетний мальчишка-подросток, в который раз подумал он. Хотя, может быть, в этом и кроется секрет ее обаяния?

– Осталось обсудить два вопроса, – осторожно заметил Сэм, накручивая на палец одну из медных прядок, свесившихся с кровати.

– Это еще каких?

– Дети и домашние животные.

– Насчет детей я бы пока воздержалась, – решительно заявила модель. – Во-первых, испорчу фигуру. Во-вторых, мне еще не так уж много лет. Подождем, пока Эрика меня выгонит, ладно?

– А в-третьих?

– В третьих, мой американский друг, – Рози свесилась с кровати и метко щелкнула Сэма по носу, – в-третьих, я всей душой понимаю твое желание иметь детей, но подумай сам: я выросла в семье, где дети ползали куда ни глянь. Тебе хорошо, ты у мамочки один, а я, надо сказать, ценю свое одиночество. Так что с детьми пока никак.

– Согласен, – покладисто ответил американец. – Нет так нет, какие наши годы.

– Из животных у нас уже есть собака. На мой взгляд, вполне хватит.

– Вполне!

– Ну вот и договорились.

Воцарилось молчание. Сэм прислонился спиной к кровати, откинул голову и закрыл глаза. Потом нерешительно позвал:

– Рози…

– Мм?

– Ты ведь не смеешься надо мной? Насчет помолвки, свадьбы и всего такого… Мне все кажется, что ты просто решила подшутить над несчастным журналистом.

Молодая женщина немного помолчала, уткнув лицо в подушку.

– А ты проверь, – наконец произнесла она.

– Если ты и вправду согласна, то я должен тебе кое-что рассказать.

Снова воцарилось молчание.

– Вообще-то в этом нет нужды. Всякий имеет право на свои тайны, не находишь?

– Да нет, то, что я тебе расскажу, довольно важно.

Сэм забрался на кровать, сел рядом с возлюбленной и собрался с мыслями. Рози тоже уселась, прислонившись к стене и с любопытством на него поглядывая.

– Если ты кого-нибудь убил, то я переживу, – спокойно сказала она.

– Убил? Да нет, тут другое. Видишь ли, я уже был женат и развелся.

– Ну и что?

Сэм в который раз удивился. Неужели Рози совсем не волнует такой важный факт из жизни будущего супруга? Может быть, она чрезмерно легкомысленна? Хотя подобное можно сказать о ком угодно, только не о Рози Макдауэлл.

– Она была киноактрисой, не очень известной, но подающей надежды… Мы, к сожалению, не сошлись характерами, – добавил американец, умолчав о том, что Сузан ухитрялась затащить к себе в постель половину съемочной группы, пока он мотался по командировкам.

– Не сошлись. Бывает, – кивнула Рози.

Она явно не собиралась набрасываться на жениха с миллионом вопросов: что, где, когда, почему и так ли стервозна была его бывшая, что пришлось с ней развестись?

Сэм, внутренне приготовившийся к длинному покаянному монологу – он до сих пор тяжело переживал развод с Сузан и считал его во многом своей оплошностью, – с облегчением понял, что такое поведение ему очень нравится.

– Знаешь, дорогой, мне кажется, что люди в принципе имеют право на личную жизнь, – наконец сообщила модель, обдумав все услышанное. – На разводы, внебрачных детей, сумасшедших тетушек и недописанные диссертации. Мне почему-то кажется, что это их дело. Не мое, понимаешь?

– Но в браке должно царить полное доверие, разве ты так не считаешь?

– Доверие в браке – вещь, конечно, шикарная, но я выше всего ценю личную свободу, понимаешь?

– Хм, – только и смог произнести здорово озадаченный мужчина.

А ты не хмыкай. Это, конечно, не значит, что я собираюсь немедленно после свадьбы начать тебе изменять и принимать наркотики, но я считаю возможным и даже необходимым поступать так, как считаю нужным. И тебе предоставляю аналогичную возможность, ясно? Так что исповедоваться мне не обязательно, поверь.

– Неплохая позиция, – честно признал Сэм.

– Немного взаимного доверия, вот на чем строится брак, – назидательно произнесла молодая женщина, помахав пальчиком перед его носом.

– Пожалуй, ты права.

– Но если уж говорить начистоту… – Рози протянула тонкую теплую руку и положила ее на запястье жениха, легонько сжав. – Если начистоту, то мне очень приятно, что ты решил оказать мне доверие. Ведь это очень личное, не так ли?

– Я всегда считал развод самой кошмарной частью моей биографии, – признался молодой журналист. – Я ведь чуть не убил ее однажды, когда дома наткнулся на кассеты с участием Сузан, ну, знаешь, в таких фильмах… Это было просто ужасно!

– Могу себе представить.

– Я не ожидал, что она этим занимается, совершенно потерял голову, а потом ударил… ударил женщину, понимаешь? Хотя, боюсь, что надо было ее убить, чтобы уж наверняка.

– Ты, однако, вовсе не такой уж спокойный, как кажешься, – задумчиво произнесла Рози, ласково ероша Сэму волосы. – Вдруг ты меня сразу после свадьбы тоже убьешь и закопаешь в садике? Может быть, мне стоит подумать хорошенько? Взвесить степень опасности для моей драгоценной жизни?

– Со мной такое только раз в жизни случилось. Но Сузан воспользовалась этим на всю катушку. Устроила шумный бракоразводный процесс, со статьями в газетах, с полицией, адвокатами и прочими радостями жизни. Хорошо, что детьми мы обзавестись не успели.

– Вот видишь. И я тебе о том же говорю. Сначала нужно как следует разобраться друг в друге, а потом уж рожать детей. Хоть дюжину.

– Я вас понял, мисс Предусмотрительность, – улыбнулся Сэм.

– А вообще не повезло тебе, конечно. Хотя надо сто раз подумать, прежде чем жениться на актрисе. Или на модели, например, – самокритично добавила молодая женщина.

– Модели и актрисы разные бывают. Журналисты тоже, знаешь ли, не сахар, если продолжать обобщения. Так что сама понимаешь, у тебя есть повод подумать, выходить ли замуж за человека с таким негативным брачным опытом…

Рози действительно подумала с минуту, не переставая ласково перебирать светлые волосы Сэма и заставляя того замереть в райском восторге. Должно быть, сказывалось ее длительное общение с собакой… Рози всегда знала, где нужно погладить, чтобы привести человека в состояние полного блаженства.

Сэм, пожалуй, не возражал бы даже, чтобы его потрепали за уши. Общество прекрасной ирландки все больше вызывало у него желание перевернуться на спину и завилять хвостом, как это обычно делал сэр Родерик.

– Знаешь, Сэм Коллинз, я удивляюсь другому, – наконец заметила Рози, и впрямь начиная почесывать жениха за ухом. – Как это человек с твоим негативным брачным опытом собирается жениться во второй раз? Но если ты такой смелый, то, пожалуйста.

Сэм вздохнул и вытащил из кармана джинсов брелок с ключами. На нем красовался номер его комнаты в дублинском отеле.

– Вот. Запасные ключи, держи. Если вдруг захочешь зайти в гости, не стесняйся.

– Да уж не стеснюсь, – фыркнула модель, забирая брелок и довольно небрежно кидая его на захламленную тумбочку. – Впрочем, все равно спасибо. Не могу, к сожалению, ответить тебе тем же: у меня нет запасных ключей. Но ты всегда можешь поскрестись под дверью.