Клятвопреступник

Глава девятнадцатая

Сперва Торак подумал, что это грохочет обвал.

Земля сотряслась, словно сами Горы обваливались. Он замер с ножом в руке. Грохот перерос в рев. В рощу вломился бизон. Торак бежал, спасая свою жизнь.

Он добежал до падубов, запрыгнул на ближайшую ветку и подтянулся — в тот самый момент, когда вся роща была наводнена ревущим потоком копыт и рогов.

Бизоны промчались мимо, и Торак изо всех сил держался за трясущееся дерево. Грохот отдавался во всем его теле. Казалось, этому не будет конца.

Но затем все кончилось. Воцарилась оглушающая тишина. Пелена дыма и пыли висела в воздухе, смешиваясь с мускусным запахом бизонов. Великий Дуб и Великий Тис высились надо всем этим: непоколебимые, их ветви прокалывали ночное небо.

Когда пыль осела, Торак увидел, что искры от растоптанного костра были разметаны по земле, словно звезды. Он спрыгнул с дерева, чтобы обыскать рощу. Тиацци исчез.

Не веря своим глазам, Торак, спотыкаясь, шел через мрак, осматривая каменистые склоны. Ничего. Грохочущие копыта уничтожили последнюю надежду обнаружить хоть какой-то след. Тиацци растворился, словно дым.

— Нет! — прокричал Торак.

Эхо его крика стихло. Только камешки скатывались вниз, гулко громыхая, словно смеясь над ним.

Он бессильно опустился на валун. Он упустил возможность отомстить.

Волк появился из темноты и радостно бросился к нему. В его шерсти было полно колючек, и он весь пушился от восторга. Торак не понимал почему.

«Много добычи, — сказал Торак Волку устало. — Чуть не растоптали. Хорошо, что тебя здесь не было».

К удивлению Торака, Волк опустил уши, смущенно зевнул и стал кататься на спине, словно извиняясь.

Торак спросил, есть ли Укушенный где-то поблизости.

«Ушел», — только и ответил Волк.

Торак потер ладонью лицо. Он не добился ничего. Единственное, что он мог сделать сейчас, это долго идти обратно к стоянке племени Благородного Оленя и попытаться убедить их, что колдун племени Лесной Лошади в самом деле Тиацци. И все начнется снова.

Бесконечная усталость завладела Тораком. Он скучал по Ренн. Она будет в ярости, что он оставил ее, но, что бы она ни сказала, ее слова будут лучше тех, что он сейчас сам говорил себе.

Когда луна зашла, он добрался до края долины лошадей и не мог идти дальше. Он нашел упавшее дерево в нескольких шагах над Извилистой Рекой и соорудил из него хлипкое укрытие из веток и сырого папоротника. Свой спальный мешок Торак оставил в племени Благородного Оленя, но он так устал, что ему было безразлично: он натащит внутрь побольше папоротника вместо подстилки. Пожевав полоску сушеной конины и заткнув остатки в ветки березы для Леса, он обернулся своей крапивной накидкой и заснул.

На этот раз он знал, что спит. Он лежал на спине в своем укрытии, но над ним кружился водоворот сияющих звезд. Он был в холодном поту от ужаса, но не мог пошевелиться. Тень заволокла звезды, когда кто-то нагнулся над ним. Мокрые светлые волосы скользнули ему на лицо. Он услышал тихий хруст крошащейся шкуры тюленя. Его тело сжалось от ледяного дыхания.

Так одиноко на дне Моря… Рыбы едят мою плоть. Мать-Море перекатывает мои кости. Так холодно. Холодно.

Торак проснулся и сел.

Рассвет еще не наступил. Он проспал недолго. Волка не было, но Рип и Рек прыгали снаружи убежища и каркали: «Проснись, проснись!»

Торак потер глаза тыльной стороной ладони.

— Прости, сородич. Я упустил свой шанс. Но я снова найду его, я клянусь. Я отомщу за тебя.

Вороны охраняли Большого Бесхвостого, и Волк далеко не отходил. Но он не мог не обращать внимания на этот вой.

Он слышал его во сне. Темная Шерсть шла к нему с Горы, она пыталась найти его! Затем он проснулся, и разочарование раздавило его. Она была в другой Жизни, не в этой.

Но сейчас Волк снова слышал ее. Едва различимо, очень далеко, но это несомненно была она. Он бы узнал этот голос где угодно.

Тяжело дыша от нетерпения, он широкими прыжками помчался сквозь Лес. Когда наступил Свет, он перепрыгнул маленькую Быструю Мокрую и с брызгами врезался в большую. Большой Бесхвостый будет в безопасности с воронами. И Волк оставит его совсем ненадолго.

Вороны перелетали с дерева на дерево, топорща перья на голове и издавая гулкое предупредительное постукивание.

«О чем они предупреждают?» — подумал Торак.

Когда занимался рассвет, он ушел от Извилистой Реки и направился на север к стоянке племени Благородного Оленя. Ветер набегал порывами, деревья стонали. Его дурные предчувствия все усиливались: от напряжения в груди было тяжело дышать.

Другие тоже это чувствовали. Птицы косяками летели по небу: сойки, сороки, вороны. Олени галопом промчались мимо, едва свернув, чтобы обогнуть его, словно спасаясь от большей опасности. Торак подумал о Ренн и ускорил шаг.

Впереди из-за рябины показался силуэт, и он узнал женщину из племени Благородного Оленя с повязкой из коры на голове. Она вздрогнула, затем переборола смущение и побежала к нему.

— Наконец-то! — воскликнула она с застенчивой улыбкой. — Мы везде тебя искали!

— Что случилось? — спросил он грубо. — С Ренн все в порядке?

— Она в безопасности с остальными, мы о тебе беспокоились. Мы не знали, куда ты ушел.

Они поднимались по тропе, женщина замешкалась где-то позади, Торак побежал вперед. Он услышал отдаленный раскат грома. Первые капли дождя застучали по листьям, и он накинул капюшон. Что-то схватило его за лодыжку и рывком подкинуло в воздух.

Земля опрокинулась так резко, что его затошнило. Когда головокружение прошло, он понял, что висит, подвешенный за одну ногу, на молодой рябине, которая секунду назад была согнута пополам.

«Ах ты глупец, — бранил он себя. — Простая пружинная ловушка, а ты угодил прямиком в нее!»

В ножнах ножа не было. Он лежал там, где выпал, — в пучке лебеды, дотянуться до него было невозможно. В ярости Торак крикнул, чтобы женщина подошла и освободила его.

Она прибежала по тропинке.

— Ты попался в ловушку, — сказала она.

— Это и так понятно! — рявкнул он. — Освободи меня!

Ее руки бессильно повисли вдоль тела.

Неужели разум совсем покинул ее? Рыча от безысходности, Торак схватился за веревку, которая плотно обвила его левую лодыжку. И упал назад со стоном.

— Освободи меня!

— Нет, — сказала женщина.

— Что?!

Веревка скрипнула. Дождь застучал по листьям.

«Только это не дождь, — вдруг понял он. — Это пепел».

Хлопья пепла кружились, словно грязный снег. И это сияние в небе было неправильным, рассвет должен был заниматься в другом месте. Но это зарево горело не с востока, а с запада.

— Это огонь, — сказал он. — В лесу пожар.

— Да, — подтвердила женщина изменившимся голосом.

Свисая вверх ногами, Торак смотрел, как она снимает кору, которой была повязана ее голова, и трясет длинными, пепельно-серыми волосами.

— Огонь выбрался на свободу, — сказала она. — Он пожирает Лес. Избранный освободил его.