Ключ. Холостой прогон

Дочитав, Джулиан поднял глаза на Гарвея.

— Это то самое дело, по поводу которого так беспокоился Марк, — равнодушно сказал он. — Странное время выбрал Леви для своего заявления. Если, конечно, разрешение на публикацию не было дано заранее.

— Какое там, — сказал Гарвей, — «…в этот трагический момент…» и так далее. Разрешение на публикацию дано сразу после убийства Кэролайн. Казалось бы, к чему такая спешка? Но какова бы ни была причина — а она может заключаться в том, что Леви сейчас отчаянно нуждается в поддержке Марка, — эта публикация развязывает нам руки. У нас контракт на поддержку строительства спорткомплекса во всех средствах массовой информации. И, раз такое объявление сделано без согласования с нами, появляется повод отправиться за объяснениями прямо в пасть ко льву, не опасаясь быть ни в чем заподозренными.

— Главная причина, по которой нам удалось заполучить этот контракт, — сказала Конни, — твоя репутация в мире спорта, Дэн. Поэтому ты у нас главный во всем, что касается спорткомплекса.

— А значит, и во всем, что касается Давида Леви. — Гарвей закурил следующую сигарету. — Самое слабое звено в их цепи безусловно Мириам Тэлбот. Джерри Стилвелл заявил, что она — любовница его брата. Если это правда, то она может здорово навредить Марку, если захочет. Леви необходимо, чтобы эта связь прекратилась, исходя из деловых соображений, а Марку необходимо то же самое, чтобы не всплыл на поверхность мотив для убийства его жены. Мисс Тэлбот — чистый динамит!

— Именно потому, что она знает, сколько стоит её молчание, она и будет держать рот на замке, — сказал Квайст.

Гарвей как-то криво улыбнулся:

— Но ей придется некоторое время держаться подальше от Марка Стилвелла. А тут как раз одного очень симпатичного молодого человека, видевшего её потрясающий бюст на вечеринке у Стилвеллов, вдруг охватило пылкое желание…

— Боже, только не это! — воскликнул Бобби Хиллард. — Она же людоедка!

— Прекрасный случай повысить свою квалификацию, сынок, — ласково сказал Гарвей. — Представлять тебя ей не требуется. А пока убитый горем Марк в трауре, нашей Мириам всё равно нужен партнер для её игр.

— О Боже, — повторил Бобби.

— Ну раз уж мы решили использовать секс в качестве оружия… — продолжил свою мысль Гарвей, останавливая взгляд на Глории Чард, — то… м-м-м…

— То на мою долю выпадает шофер? — ехидно спросила несравненная Глория.

— Бери выше. На твою долю выпадает Патрик Грант, мужчина в самом соку и в полном расцвете сил. О таком мечтает любая женщина. У Патрика есть все, не хватает только пропеллера. — Гарвей ненадолго задумался. — О Марке в этот «трагический момент» говорить пока не будем. Но поскольку новость о его назначении получила широкую огласку, ассоциация Джулиана Квайста вправе и должна поинтересоваться, какой линии ей следует придерживаться в этот «трагический момент».

— А как же я? — с самым застенчивым видом поинтересовалась Конни Пармаль. — Дайте мне хотя бы шофера. Или садовника. — Она потупила глаза, поправила очки и принялась разглядывать свои потрясающие ноги.

— Ты получишь сразу двоих, любовь моя, — ответил Гарвей, — но не тех, на кого так скромно рассчитываешь. Мне кажется, я замечаю в тебе симптомы усиливающейся депрессии. — Дэн неожиданно лукаво улыбнулся. — Ведь ты плохо спишь?

— Я сплю одна, — сказала Конни, — если я правильно поняла твой вопрос.

— Ты всё время находишься в подавленном состоянии, правда? Тебя угнетает необходимость выполнять секретарские обязанности у высокопоставленного самодура, да?

— Перестань дурачиться, Дэниел!

— Я не дурачусь. Просто подумал, что тебе необходима помощь квалифицированного психоаналитика. — Гарвей почесал затылок. — У меня тут есть один на примете. И живет недалеко, на Парк-авеню. Его фамилия Франки. Если тебе не нравятся предложенные мной симптомы, придумай другие. Главное — разузнать, где и как он хранит истории болезней своих пациентов. Может быть, придется пойти на кражу со взломом.

— А кто должен стать моим вторым возлюбленным? — Сама скромность скрывалась за дымчатыми очками Конни.

— Многоуважаемый мэтр, мистер Макс Готтфрид, адвокат самого Давида Хайма Леви.

Поскольку в этот «трагический момент» ассоциация Джулиана Квайста не осмеливается потревожить великих Леви и Стилвелла, логично именно у Готтфрида осведомиться, какой линии нам следует придерживаться. — Гарвей бросил в пепельницу очередной окурок. — Вам всем придется обращать внимание на мельчайшие нюансы: мигнет ли веко, дернется ли щека, или случится крошечная заминка, когда появится убийца. А он появится, будьте уверены. Есть вопросы?

Квайст поднял на Дэна лишенные всякого выражения глаза.

— Ты упустил из виду одну особу, которая может знать ответы на большинство интересующих нас вопросов, Дэниел, — глухо сказал он.

— Знаю, — ответил Гарвей, — Беатрис Лоример. Но я понятия не имею, как к ней подобраться.

На столе Квайста звякнул телефон, и Конни сняла трубку. Выслушав, что ей сказали, она взглянула на Гарвея.

— Можешь вычеркнуть из своего списка одну из моих предполагаемых жертв, — сказала она. — Пришел мистер Готтфрид. Он хочет видеть Джулиана.

Известнейший адвокат оказался низеньким человечком, чья внешность была почти вызывающе отталкивающей. Слишком большая для тела голова, покрытая гривой жестких черных волос, курчавые, похожие на шерсть животного бакенбарды, гигантский крючковатый нос и сросшиеся на переносице мохнатые брови. Среди всего этого безобразия выделялись глаза, холодные и блестящие, словно два новеньких четвертака, только что выкатившихся с монетного двора. Квайст испытал чувство дискомфорта, подумав, что такие глаза наверняка профессионально натренированы в результате долгой судебной и адвокатской практики и могут легко обнаружить чужое притворство. Высокие скулы и костлявая челюсть мистера Готтфрида были туго обтянуты пергаментной кожей. Одет адвокат был в некрасивый, зато очень дорогой костюм цвета мокрого асфальта, совершенно не подходящий для лета, тем более такого жаркого. Костюм дополняли невыразительная, похоже, не слишком свежая белая рубашка и черный вязаный галстук.

Готтфрид вошел вслед за Конни и остановился в дверях, изучающе разглядывая Квайста и шевеля при этом мокрыми красными губами.

Квайст поднялся из кресла навстречу, надеясь, что адвокат не сможет прочесть на его лице ничего, кроме вежливого любопытства.

Внезапно Готтфрид улыбнулся теплой, почти отеческой улыбкой и жизнерадостно потер руки.

— Премного благодарен, что вы приняли меня так быстро, мистер Квайст, — сказал он.

— Входите и устраивайтесь, где вам будет удобнее, — ответил Джулиан. — К слову сказать, если бы вы не пришли, то вскоре я бы сам заглянул к вам.

— Зачем? — спросил Готтфрид, продолжая широко улыбаться.

Чтобы спросить, что ты со своими погаными друзьями сделал с моей Лидией! Вот такие слова вертелись на языке Джулиана. Но ему пришлось проглотить свой невысказанный вопрос и улыбнуться не менее широкой улыбкой.

— Сигару? — ответил Квайст вопросом на вопрос. — А может быть, выпьете что-нибудь? — Он мельком бросил взгляд на включенный селектор на своем столе. Рычажки стояли как надо. Гарвей и остальные могли слышать их разговор.

— Благодарю, — сказал Готтфрид. — Но вынужден отказаться. Не курю и не пью. Бизнес обязывает. В любое время дня и ночи приходится быть готовым к разрешению кризисных ситуаций.

Например, таких, как три звонка подряд из Вестчестера позапрошлой ночью, подумал Квайст.

Готтфрид удобно устроился в кресле напротив Джулиана.

— Вы сказали, что намеревались зайти ко мне, мистер Квайст? — Адвокат явно не хотел упускать инициативу.

— Вот это объявление, — сказал Джулиан и ткнул пальцем в лежащую перед ним газету, — о назначении, которое получил Марк Стилвелл.

— Вас что-то не устраивает? — спросил Готтфрид и снова ласково улыбнулся. — Вы протестуете?

— Не по поводу назначения, упаси Бог! Почему я должен протестовать? Марк мой друг. Его жена была моим старым другом. Я всегда желал Марку добиться успеха, а сейчас испытываю по отношению к нему самое глубокое и искреннее сострадание.

— Да, ему не позавидуешь, — согласился Готтфрид, — ситуация ужасная. — Адвокат буквально сверлил глазами Джулиана. — Вот Дэйв Леви и решил, что наступило время оказать Стилвеллу открытую поддержку, против которой вы протестуете, мистер Квайст.

Джулиан стряхнул пепел с кончика сигары:

— Вы почему-то постоянно используете слово «протест», мистер Готтфрид. Наверно, оно вам нравится. Я вовсе не собираюсь протестовать против чего-либо. Но мне хотелось бы согласовать с вами основные правила игры.

— Какой игры?

— Ну-ну, мистер Готтфрид. Вы бы не пришли сюда, если бы не знали, что моя фирма имеет уже подписанный контракт, по которому берет на себя все связи с общественностью в рамках строительства спорткомплекса на следующие четыре года. — Ой ли, думал Квайст, наверняка ты прискакал сюда, мерзкая обезьяна, только затем, чтобы посмотреть, как я среагировал на исчезновение Лидии. — Если вы хотите, мистер Готтфрид, — продолжал он вслух, — чтобы наша работа для вас была максимально эффективной, не следует выпускать пресс-релизы, не согласовав с нами их содержание. Даже в том случае, когда так захотелось самым главным боссам.

— Вы имеете в виду Давида Леви?

— И его тоже.

— Значит, вы считаете, что такое заявление не стоило публиковать?

— Я считаю, что этого не надо было делать, не известив нас.

— А если бы это было сделано, вы дали бы свое согласие на подобную публикацию?

— Нет. Я посоветовал бы воздержаться.

— Значит, у вас все-таки есть протесты. — На лице адвоката вновь заиграла улыбка.

— Протесты? Да, если вы продолжаете настаивать именно на такой формулировке.

— Вот и прекрасно, — сказал Готтфрид. — Теперь, может быть, расскажете мне, какие именно?

Квайст положил сигару в пепельницу. Он из последних сил боролся с желанием схватить мерзавца-адвоката за горло и вытряхнуть из него либо душу, либо правду о том, что произошло с Лидией. Он даже убрал со стола руки, опасаясь, что они вот-вот начнут трястись.

— Человеку, возглавившему проект строительства спорткомплекса, необходимо иметь тщательно выверенный имидж, — сказал Джулиан. — Многое из необходимого у Марка уже есть.

Он прекрасно выглядит, не слишком стар, атлетически сложен, богат, но не чрезмерно и, до вчерашнего дня, был счастлив в личной жизни. Вокруг спорткомплекса должна постоянно поддерживаться праздничная атмосфера. Для чего туда после окончания строительства будут приходить миллионы людей? С единственной целью — приятно провести время. Значит, во главе проекта должен стоять именно такой человек, чей имидж будет однозначно ассоциироваться с приятным времяпрепровождением. Безусловно, Марк может стать именно таким человеком — но не сейчас, мистер Готтфрид. Новоиспеченный вдовец, даже не успевший ещё сшить себе траурную пару, — не слишком привлекательная фигура для любителей поразвлечься.

— Н-да, — пробурчал адвокат.

— Человека, чей бизнес отныне будет связан с индустрией развлечений, — продолжал Квайст, — нельзя было ставить в подобную ситуацию. Единственное, с чем он сейчас ассоциируется в глазах публики, так это с похоронной процессией. Вот хотя бы месяцем позже — совсем другое дело. Следствие закрыто, убийца за решеткой, и уважаемая публика уже всё забыла. Газеты тем временем трубят о новых убийствах, новых скандалах. А сейчас есть люди, и их немало, которые подозревают Марка в убийстве собственной жены. И будут подозревать, пока не пойман истинный виновник кровавой драмы. Какой уж там имидж!

Готтфрид закинул ногу на ногу, поерзал в кресле и, совсем уж неожиданно для Квайста, поковырял пальцем в носу.

— Согласен с вами на двести двадцать процентов, — сказал он наконец, — именно поэтому я сюда и пришел.

— Значит, у вас тоже были «протесты»?

— Это ещё мягко сказано. Конечно, были. Итак, мы столкнулись с проблемой.

— Мы?

— Да. И теперь следует как-то компенсировать ущерб, нанесенный Марку Стилвеллу необдуманной и поспешной публикацией. Теперь мы должны пробудить у людей симпатию к нему. Симпатию и сочувствие. А исподволь, то тут, то там, давать небольшими дозами информацию, из которой публика сама должна сделать вывод, что именно такой человек нужен ей во главе нового спорткомплекса. Что скажете?

— Такое не делается за один вечер, — ответил Квайст. — К подобным вещам следует подходить со всей осторожностью, попутно отслеживая каждый поворот дела об убийстве, пока расследование не будет закончено. Когда будет выдержана приличествующая случаю пауза, начнем выводить Марка на люди. Ему придется бывать на самых различных спортивных мероприятиях: футбол, хоккей, гольф и так далее.

— И всё же сперва требуется пробудить в обществе интерес и симпатию к Стилвеллу, — настойчиво повторил Готтфрид. — Может быть, дать большую статью с его жизнеописанием? У меня есть определенное влияние в журналистских кругах. А может, такую статью подготовит ваша мисс Мортон?

Вот оно! Вот настоящая причина, по которой сюда приползла эта жирная вошь, подумал Квайст, отчаянно стараясь, чтобы охватившее его волнение никак не отразилось на его лице.

— Лидия безусловно первоклассный специалист по интервью именно такого рода, — сказал Джулиан. Его голос звучал на удивление спокойно и ровно. — Но женщина, пишущая о мужчине, именно о Марке и именно сейчас? Нет, так мы сразу возьмем фальшивую ноту. Я могу сделать такую работу сам или поручить её моему сотруднику, Дэну Гарвею. Дэн совсем недавно был профессиональным игроком в регби, он настоящий энтузиаст спорта. Думаю, любой из нас достаточно хорошо справится.

Готтфрид расплылся в улыбке, которая выдала его почти с головой. Он не сумел скрыть своего восхищения тем, как элегантно Квайст обошел скользкий момент.

— Ну что ж, оставляю это на ваше усмотрение, мистер Квайст, — сказал он, — и постараюсь убедить Дэйва Леви впредь не вмешиваться в такие дела.

— Кстати, — сказал Квайст, — мне сразу понадобится ваша помощь, мистер Готтфрид.

— Какого рода?

— Сейчас пока не время разговаривать с Марком. Он не в форме. Но для подготовки статьи нужны кое-какие факты из его жизни: что-нибудь о детских годах, занятия спортом в школе и колледже, родители. Словом, биография. Мне кажется, в качестве источника проще всего использовать его тетку, Беатрис Лоример. Не могли бы вы сами убедить её или попросить об этом мистера Леви, — что откровенная беседа такого рода со мной либо с Дэном Гарвеем будет в интересах Марка и пойдет на пользу всей семье?

Хотя это казалось невозможным, улыбка на лице мистера Готтфрида сделалась ещё шире.

— Думаю, это будет совсем просто, мистер Квайст. Не сочтите за лесть, но должен сказать, что мое восхищение вашими способностями и компетенцией сильно возросло в результате нашей беседы.

Мы сказали друг другу все, что хотели, подумал Джулиан.

— Буду рад увидеть вас снова, — сказал он вслух.

— Я распоряжусь в своем офисе, чтобы вас пропускали ко мне в любое время, — снова расплылся в улыбке Готтфрид. — Если вдруг во мне возникнет нужда.

— Высоко ценю вашу любезность, — улыбнулся в ответ Квайст.

Они поднялись со своих мест и пожали друг другу руки. Когда адвокат вышел из кабинета и дверь за ним плотно закрылась, Джулиан изо всех сил грохнул обоими кулаками по крышке стола, да так, что дерево треснуло. Старый лис знал, где Лидия, знал, что с ней случилось.

В кабинет вошли Гарвей и Конни. Гарвей дружески обнял Квайста за плечи.

— Ну-ну, полегче, — сказал он.

Джулиан обернулся к Дэну, его лицо подергивалось от волнения.

— Ты слышал? Он пришел устроить проверку. Кому-то захотелось узнать, как я буду реагировать на упоминание о Лидии. Нет, ты слышал?

— Что ж, если это так, ты выдержал проверку с честью, — спокойно сказал Гарвей. — Ты отчетливо дал ему понять, что не собираешься поднимать шум и согласен играть роль, которую тебе навязывают. Но, Джулиан, ведь Готтфрид мог ничего такого не иметь в виду. Он мог прийти именно по тем причинам, которые изложил тебе в начале вашего разговора!

— Нет, — упрямо покачал головой Квайст, — я шкурой чувствую, он знает! Если бы ты был здесь и заглянул в его лисьи глаза, у тебя тоже не осталось бы никаких сомнений.

— Во всяком случае одну из самых важных проблем ты решил, — заметил Гарвей. — Теперь ты можешь выходить на улицу без каски и бронежилета. Получив согласие Готтфрида, ты можешь также совершенно спокойно отправляться в Вестчестер повидать Беатрис Лоример.

— А что делать мне, босс? — спросила Конни.

— Тебе следует назначить свидание многоуважаемому доктору Франклу, — ответил за Квайста Гарвей, — и, встретившись с доктором, раскрыть перед ним всё глубины твоего взбудораженного подсознания. Или что-нибудь еще. Одним словом, что хочешь, то и раскрывай.

— Паршивец! — с чувством сказала Конни.

V

Крепко вцепившись в руль, Квайст гнал машину по Ист-Ривер-драйв. Он позвонил Беатрис Лоример, и та согласилась встретиться с ним.

— Вы приедете как раз к часу коктейлей, — сказала Беатрис Джулиану. — Мы теперь ни с кем не общаемся, но вам всегда рады. Тем более что Макс Готтфрид просил меня побеседовать с вами. Так что жду.

Перед отъездом Квайст позвонил Кривичу. Тот сказал ему, что в Вестчестере почти ничего не удалось выяснить.

— Сейчас идет рутинная проверка алиби, — объяснил лейтенант. — Первое впечатление такое, что все находились именно там, где и предполагалось, включая молодого мистера Бэйна и мисс Мириам Тэлбот. Эта леди провела ночь у Бэйна, а на следующий день после обеда отправилась в Нью-Йорк, куда попала гораздо позже того времени, когда стреляли в Джадвина. Теория твоего друга Гарвея насчет горилл сама по себе неплоха, но она работает только в том случае, если между двумя убийствами действительно есть связь.

— А ты сомневаешься? — спросил Квайст.

— Звучит правдоподобно, но ведь всё придется доказывать. Никаких известий от мисс Мортон?

— Никаких, — ответил Джулиан и принялся рассказывать о визите Готтфрида. — Я думаю, этот крючок приходил ко мне половить рыбку в мутной воде. Кому-то очень хотелось знать, как я среагировал на исчезновение Лидии. Я изо всех сил попытался дать ему понять, что впредь буду сидеть смирно.

— И ты будешь сидеть смирно? — Голос Кривича прозвучал неожиданно резко.

— А как бы ты поступил на моем месте?

— Ты понимаешь, что сильно рискуешь?

— А ты понимаешь, что у Лидии почти нет шансов, Кривич? Может быть, она уже мертва. Если нет, её почти наверняка убьют позже. Моя маленькая армия собирается искать Лидию на свой страх и риск.

— Твоя армия? Это ещё что такое?

— Люди, которым я смело могу доверить обе наши жизни.

— Ладно, — сказал после секундного колебания лейтенант. — Не забывай держать со мной контакт. Если в полицию поступят какие-либо сведения о мисс Мортон — несчастный случай или что-нибудь еще, мне сразу же сообщат.

— Кривич… — сказал Квайст после длинной паузы; его голос звучал так, будто доносился откуда-то издалека. — Если окажется, что Лидии нет в живых, дай мне немного времени, Кривич…

— Времени на что?

— На то, чтобы уничтожить всю эту банду негодяев и мерзавцев.

— Джулиан!

Но Квайст уже повесил трубку. Он прошел в гостиную, открыл единственный запиравшийся на ключ ящик стола и достал оттуда многозарядный пистолет тридцать восьмого калибра, специальную полицейскую модель. Это была отличная пушка. Джулиан Квайст имел на неё разрешение, оформленное по всем правилам.

На участке вокруг загородного дома Стилвеллов было как-то неуютно и пустынно. Квайст подъехал прямо к входным дверям. Никого в саду, никого около бассейна, ни одной припаркованной поблизости машины.

Джулиан вылез из автомобиля, захлопнул дверцу и поднялся на крыльцо. Не успел он взяться за ручку двери, как та распахнулась. На пороге стоял Шаллерт, дворецкий.

— Миссис Лоример ожидает вас, мистер Квайст, — сказал он.

Джулиан последовал за ним, размышляя на ходу о том, как много известно Шаллерту, постоянно живущему здесь и почти не отлучающемуся из дома, о происшедшем. Рассказал ли он полиции все, что могло иметь отношение к делу? Вряд ли. Человек, не умеющий хранить чужие тайны, не удержится на таком месте.

Беатрис Лоример сидела за столом и что-то писала. Она поднялась навстречу Квайсту и приветливо поздоровалась. На ней была бледно-желтая блузка, заправленная в шорты цвета морской волны. Вообще-то, женщинам её возраста шорты противопоказаны, подумал Джулиан, но не Беатрис. Фигуре Беатрис Лоример могла бы позавидовать и двадцатилетняя девушка.

— Вы мой спаситель, Джулиан, — сказала она, протягивая Квайсту свою теплую, по-мужски твердую руку.

— В каком смысле?

— Я умираю от скуки, — объяснила Беатрис. — Пат Грант и Джерри уехали в город, а Марк заперся в своем кабинете, не желая никого и ничего видеть. Он ни с кем не разговаривает. Но в данных обстоятельствах это естественно. Мне не остается ничего другого, как сидеть и писать письма.

— А что супруги Леви? — спросил Квайст.

— Тоже уехали. Бедная Марсия, она так и не вышла из истерического состояния. Ей становилось всё хуже, и Дэйв в конце концов решил, что ей нужно более квалифицированное лечение, чем то, которое она может получить здесь. Он отвез её в какую-то частную клинику. Кажется, на Лонг-Айленд.

Беатрис подошла к бару и открыла дверцу.

— Никогда не пью в одиночестве, — сказала она, — дополнительная причина, по которой я так обрадовалась вашему приезду, Джулиан. Что вы предпочитаете?

— «Джек Дэниэл». Со льдом, пожалуйста, — ответил Квайст.

Полиции так и не удалось допросить Марсию Леви, подумал он, мешали медицинские противопоказания. Теперь ей окончательно заткнули рот, увезя в неизвестном направлении. Может быть, это ничего не значит, а может быть, означает, что Марсии известно слишком многое. Но в разговоре с Беатрис он собирался придерживаться другой линии, направив всё внимание на людей, которые могли быть причастны к исчезновению Лидии.

Беатрис смешала коктейль для Квайста, приготовила джин с тоником для себя и села рядом с Джулианом на козетку, стоявшую около выходящего на террасу открытого высокого окна.

— Слава Богу, — сказала она, — что у нас появились другие темы для разговора, не связанные с бедняжкой Кэролайн. Макс Готтфрид объяснил, что вы твердо намерены обеспечить хорошую рекламу Марку.

— Речь идет не только и не столько о рекламе, — ответил Квайст. — Наша цель — создать определенный имидж вашему племяннику. Самое главное в такой работе — знать все, что может представить его в выгодном свете, и иметь представление о тех деталях, которые кто-либо может использовать ему во вред. Надо быть готовым к тому, что недоброжелатели могут выпустить джинна из бутылки в самый неподходящий для Марка момент, если такой джинн существует.

Беатрис пригубила свой бокал. Квайст вдруг вспомнил высказывание одного старого актера: «О чем бы ни говорили мужчина и женщина, выйдя на сцену, истинным предметом их разговора всегда является секс».

Находившаяся сейчас рядом с ним женщина была лучшим подтверждением этого высказывания. То, как она примостилась рядом с Джулианом на козетке, то, что скрывалось во взгляде её темно-голубых глаз, как бы случайное прикосновение руки, когда она подавала бокал с коктейлем, — всё было частью искусной, хотя, может быть, и бессознательной любовной игры. В другое время Квайста это, скорей всего, заинтересовало бы и позабавило, но не сейчас, когда его изводило беспокойство за Лидию.

— Не думаю, что знаю кого-нибудь, кому надо было бы скрывать меньше, чем Марку, — сказала Беатрис Лоример. — Отец оставил ему свое дело, но почти не оставил денег. Благодаря удаче и трудолюбию, Марку удалось привести в полный порядок то, что досталось ему в наследство. Сейчас не найдется ни одного человека, который сомневался бы в его деловой честности. Он никогда никого не расталкивал локтями и не жил по звериным законам. И всегда старался поддерживать в наилучшей форме свои умственные, духовные и физические возможности. Вряд ли вам удастся сделать его более привлекательным, чем он есть. Он всегда был отзывчив и щедр. И до самого последнего времени — да поможет ему Бог — он был счастлив в семейной жизни. Как ни ужасно об этом говорить, но мне кажется, что даже смерть Кэролайн пойдет ему на пользу, вызвав дополнительную симпатию к нему в глазах общественности, вам не кажется, Джулиан?

Квайст, не поднимая глаз, пригубил свой коктейль.

— Наверно, так и будет, — сказал он, — если только не найдут подтверждения сплетни насчет Мириам Тэлбот. — Джулиан взглянул на Беатрис и увидел, как её темные глаза ещё больше потемнели от внезапно охватившего её беспокойства. Никаких следов недавнего флирта уже не было в этих глазах.

— Мириам Тэлбот? — переспросила Беатрис чуть хрипловатым, напряженным от волнения голосом. — Мириам — невеста Томми Бэйна, и это всем известно.

— О влиятельных людях всегда ходит великое множество сплетен, — наставительно заметил Квайст. — Болтовня о Мириам, скорее всего, простое злопыхательство. Но такие слухи, всплывающие в неподходящий момент, могут причинить очень большой вред. А момент сейчас самый неподходящий.

— В чем суть этих слухов? — стараясь оставаться спокойной, спросила Беатрис Лоример. Но льдинки в бокале, который она держала в руке, предательски звякнули.

Как бы не придавая особого значения своим словам, Квайст равнодушно пожал плечами.

— Ничего особенного, — сказал он, — говорят то, что всегда говорят в подобных случаях. Дескать, у Марка Стилвелла давняя связь с Мириам Тэлбот, что он без устали предается с ней любовным утехам в отелях, мотелях, гостиницах и даже в двух шагах от собственного дома, в коттедже своего соседа, юного мистера Томми Бэйна.

— О Боже! — воскликнула Беатрис. — Если газетные писаки пронюхают, они примутся рыть землю носом!

— И ничего не выроют, — спокойно сказал Квайст, — если слухи не соответствуют истине. Мириам очень сексуально привлекательна. Я заметил, как на недавней вечеринке она обхаживала Марка. Тогда я решил, что для неё это просто способ поразвлечься. Но когда до меня дошли слухи, я призадумался.

— Подобные сплетни всегда страшно интересуют людей, независимо от того, имеют они под собой почву или нет, — сказала Беатрис.

— Сплетня, не имеющая под собой почвы, недолговечна, — нравоучительно сказал Квайст. — Должен сказать, моральная сторона этого вопроса меня абсолютно не интересует. Но мне необходимо знать подробности, чтобы иметь возможность защитить моего клиента в случае возникшей угрозы.

Лениво произнеся эти слова, Джулиан почти воочию увидел, как в мозгу Беатрис Лоример в бешеном темпе защелкали бесчисленные реле, закрутились колеса и колесики.

— Вчера вы и тот детектив из Нью-Йорка разговаривали с Джерри, — наконец сказала Беатрис. — Он и выложил вам эту сплетню, так?

— Мы задавали ему вопросы и об этом, — согласился Квайст.

— Значит, эти слухи известны и детективу? Он полагает, что должен сосредоточить свое внимание на Марке?

— Сосредоточить внимание? Почему?

— Он мог истолковать всю эту историю как мотив, дающий возможность подозревать Марка в желании избавиться от своей жены! — раздраженно сказала Беатрис Лоример. — Проклятый Джерри! Сто раз я говорила Марку, что от него необходимо избавиться, послать в Париж, о котором тот мечтал, послать куда угодно!

— Но зачем?

— Не прикидывайтесь слепым, Джулиан! Вы не могли не заметить, что Джерри без ума от Кэролайн.

Квайст позволил себе улыбнуться:

— Все мужчины, когда-либо знавшие Кэролайн, были немного без ума от нее. Она была неотразима. Неужели вы думаете, Беатрис, что у Джерри что-то было с женой вашего племянника?

— Конечно, нет! — возмутилась миссис Лоример. — Кэролайн интересовалась только Марком, больше никем.

Джулиан поставил полупустой бокал на маленький столик:

— Вся эта история интересует меня ровно постольку, поскольку не хотелось бы в самый неожиданный момент получить удар из-за угла. Если здесь нет ничего, кроме досужих сплетен, то не о чем беспокоиться.

— Это не может быть правдой! — отрезала Беатрис.

— Вы вполне уверены?

— Вполне!

— Тогда забудем обо всем этом, — спокойно сказал Квайст. — Есть другие вещи, в которых я действительно сейчас нуждаюсь. Публике будет очень интересно знать, как начинал свой жизненный путь Марк Стилвелл. Школа, колледж, занятия спортом; затем его клубные интересы и, наконец, его работа.

Беатрис Лоример подошла к бару и налила себе очередную порцию джина с тоником. Чувствовалось, что сейчас она очень напряжена.

— Где-то в рабочем кабинете Марка есть несколько папок, битком набитых всякими биографическими материалами нашей семьи, — сказала она, снова усевшись рядом с Джулианом. — Я хотела подготовить нужные бумаги к вашему приезду, но дверь в кабинет оказалась закрыта. Марк не отвечает ни на стук в дверь, ни на звонки по внутреннему телефону. Он абсолютно сокрушен тем, что произошло, и не желает ни с кем разговаривать. Впрочем, об этом я уже говорила.

— Да, — с самым безразличным видом согласился Квайст, — где же бедняге ещё укрыться от посторонних глаз, как не в своем рабочем кабинете. Самое надежное место. — Это был вопрос, и Беатрис его отлично поняла. Её рука замерла на полдороге, не донеся бокал до губ.

— Конечно, Марк в кабинете, — сказала она. — Где же ему ещё быть? Он сейчас и шагу из дома не сделает, не известив меня. Да и полиция постоянно снует туда-сюда, задает какие-то дополнительные вопросы. Нет, он не мог никуда уйти!

Квайст только пожал плечами, и Беатрис Лоример прекрасно поняла, что он хотел сказать. Коттедж Томми Бэйна находился совсем недалеко, и Марк вполне мог искать утешения именно там, в объятиях своей любовницы. Квайст не сомневался больше ни в том, что Джерри вчера сказал правду, ни в том, что эта правда отлично известна Беатрис Лоример. Она не в состоянии была скрыть свою осведомленность, как бы ей того ни хотелось.

Беатрис придвинулась поближе к Джулиану. Теперь она играла роль обольстительницы уже на полную катушку.

— Перед вашим уходом я ещё раз попытаюсь заполучить у Марка те папки, — сказала она. — Но ведь вы ещё не уходите, не так ли? Перспектива ужинать в одиночестве меня пугает.

— Не могу сказать, чтобы я особенно торопился, — подыграл ей Квайст.

Беатрис подвинулась ещё ближе к нему и мелодично рассмеялась.

— Признаться, я удивлена, — сказала она. — Вы не делаете никаких тайн из вашей личной жизни — вы и Лидия Мортон.

Ненавижу, когда приходится признавать особые достоинства другой женщины, но ваша Лидия действительно очень хороша. Мне кажется, она ждет вас сейчас с нетерпением.

Вот он опять, этот вопрос, подумал Квайст. И как задан! Ему оставалось только надеяться, что Беатрис Лоример не успела заметить, как непроизвольно дернулась его рука. Он приложил максимум стараний, чтобы не выпасть из слегка небрежной манеры поведения, которую избрал для себя на сегодняшний день.

— Лидия, — сказал он, — это настоящий сплав прекрасных и порой неожиданных качеств. Она независима как человек и как женщина; она прекрасный исследователь и великолепный писатель; она получает такое жалование, которому позавидовало бы большинство мужчин, — и вовсе не потому, что я люблю ее. Кроме того, она хорошо осознает, что сексуальная привлекательность и обаяние — это Божий дар, которым Господь одарил далеко не каждую женщину. Она пользуется этим даром умело, с нежностью и любовью, никогда не превращая его в оружие. — Квайст позволил себе слегка улыбнуться. — На свете нет ничего такого, на что я не пошел бы ради нее, включая ограбление Первого национального банка. — Я скорее позволю убийце ускользнуть от правосудия, чем позволю хотя бы одному волоску упасть с её головы, — таков был смысл последнего замечания Квайста.

— Я завидую вашей Лидии, — сказала Беатрис Лоример, прикрывая глаза длинными ресницами.

— Ложная скромность вам совсем не к лицу, — возразил Джулиан. — Как только я впервые увидел вас, сразу сказал себе: смотри, вот ещё одна особа, которая не хуже Лидии знает всё на свете о тех вещах, которые делают женщину женщиной.

— Как мило с вашей стороны, Джулиан. — Казалось, Беатрис Лоример вот-вот замурлычет.

— Вам кажется, что я подсмеиваюсь над вами?

— Что вы, Джулиан, я польщена и до глубины души тронута.

— Знаете, а ведь ваша жизнь под одной крышей с Марком и Кэролайн как-то не укладывается в то представление о вас, которое я успел составить, — как бы вскользь заметил Квайст. — Сидеть в Вестчестере и транжирить время, которое могло бы составить самую замечательную часть вашей жизни? Нет, не понимаю.

Вам следовало бы с головой окунуться в общественную жизнь и постоянно находиться в окружении обожающих вас мужчин. — Квайст опять позволил себе слегка улыбнуться. — Впрочем, насчет последнего я могу и ошибаться. Вы так очаровательно сдержанны, когда речь вдруг заходит о вашей личной жизни.

Беатрис Лоример действительно выглядела польщенной.

— Просто я стараюсь быть полезной Марку, — промурлыкала она. — В меру своих сил.

— В качестве второй хозяйки дома?

Миссис Лоример чуть замешкалась с ответом.

— Отец Марка был моим братом, — сказала она наконец. — Но я родилась последним, восьмым ребенком в большой семье. Так получилось, что я всего на четыре года старше Марка.

— Если бы мне не было известно, что вы его тетка, я бы подумал, что вы его младшая сестра, — сказал Квайст.

— Вы скрасили мой сегодняшний день, — отозвалась Беатрис Лоример и ласково похлопала Джулиана по руке. — Когда мне исполнилось шестнадцать, я начала работать в офисе своего отца. Моя голова словно специально была создана для работы с цифрами, настолько легко эта работа мне давалась. И я уже была вице-президентом компании «Стилвелл Энтерпрайз» к тому времени, как её возглавил Марк. Он всегда полагался на мои суждения в том, что касалось деловых вопросов. Полагается и до сих пор. Как видите, Джулиан, я вовсе не транжирю свое время. Я здесь потому, что самые важные решения Марк принимает именно здесь, в этом доме. В каком-то смысле он зависит от меня.

Маленькая, совсем крошечная, но решающая деталь головоломки, над которой бился Джулиан, тихо щелкнула и встала на свое место. Он понял, в чем корень тех противоречий в личности Марка Стилвелла, которые его всё время подсознательно тревожили.

Восходящая звезда, молодой финансовый гений, работающий по двадцать четыре часа в сутки, с трудом выкраивающий время на ежедневные тренировки в атлетическом клубе, — и давняя, поглощающая уйму времени связь с Мириам Тэлбот. Человек, обладающий громадной властью, — и низкое, почти подлое злоупотребление этой властью по отношению к собственному брату. Щедрость и великодушие по отношению к тетке, Беатрис Лоример, — и поразительное невнимание к собственной любящей жене.

Да, всё сразу встало на свои места.

Фальшивый бизнесмен; фальшивый муж; символ энергии и власти, собранный по кусочкам из ничего другими людьми; марионетка финансового мира, управляемая из-за кулис этой очень непростой женщиной, теткой, годящейся ему в сестры… Квайст припомнил сцену на террасе, которую они с Кривичем застали, приехав сюда вчера: завтракающие вместе Беатрис Лоример и Давид Хайм Леви. Именно они стояли за комбинацией со спорткомплексом, теперь это стало ослепительно ясно. А принц финансового мира Марк Стилвелл оказался всего-навсего подставным лицом. Эти двое прикрывали все его нескромные и неблагоразумные поступки именно потому, что он служил им отличной ширмой, декорацией, которую в любой момент можно передвинуть куда угодно по своему усмотрению.

Беатрис Лоример допустила небольшой прокол, подумал Квайст. Она хотела предстать в самом выгодном свете перед привлекательным мужчиной, который сидел с ней рядом, в результате чего сказала этому мужчине немного больше, чем намеревалась. Надо отдать ей должное, она поняла это почти мгновенно.

— Только не поймите меня неправильно, Джулиан, — сказала Беатрис. — Я никому не вещаю финансовые истины в последней инстанции, вовсе нет. Просто порой Марку бывает нужно обсудить с кем-то, кому он безусловно доверяет, свою очередную идею, а я служу ему неплохим резонатором. Его отец — мой брат — приучил нас думать почти одинаково.

Не надо, чтобы она слишком беспокоилась о своей промашке, подумал Квайст, лучше продолжать легкий флирт, на волне которого можно попытаться узнать что-нибудь еще, что может в дальнейшем послужить оружием.

— Мне вообще очень трудно представить вас финансистом, трудно думать о вас иначе, чем о женщине, — сказал он, приятно улыбаясь. — Не покажется ли с моей стороны слишком большим нахальством, если я спрошу вас о мистере Лоримере?

— Отчего же, — ответила Беатрис, — пожалуйста. Когда ребенок учится ходить, он постоянно падает и набивает шишки. Роберт Лоример был молодым, подающим надежды адвокатом, работавшим на моего отца.

Я влюбилась в него ещё подростком, но пришло время, я стала настоящей женщиной, и всякий раз, стоило ему коснуться меня, как во мне вспыхивал огонь страсти. Мы махнули в Гринвич и там обвенчались; в те дни это был довольно популярный вид спорта. Потом прошло время, не такое уж долгое, кстати. Пламя первой страсти во мне угасло, и тогда выяснилось, что нам с Робертом не о чем разговаривать. Отец был рад помочь мне развязать этот узел.

— И других попыток вы уже не предпринимали?

— Замужество как таковое с тех пор никогда не казалось мне необходимым условием счастья. Подозреваю, вы с мисс Мортон можете лучше других понять меня. Иначе вы давно бы уже были женаты.

— Пожалуй, да, — согласился Квайст. — Но давайте вернемся к нашим баранам. Вы ещё помните, зачем я сюда приехал? Чтобы приступить к созданию нового имиджа великого Марка Стилвелла. Так, где же папка с биографическими материалами?

— Вы получите ее, как только Марк прервет свое затворничество, — ответила Беатрис Лоример.

— Может быть, поговорим немного о Давиде Леви? Ведь ни для кого не секрет, что за строительством спорткомплекса стоит его финансовая группа.

В поведении Беатрис произошла какая-то трудноуловимая перемена. Она как-то вся подобралась, стала говорить медленнее, тщательно и осторожно выбирая слова.

— Дэйв очень интересный человек, — сказала она, — Но он принадлежит к другому поколению. Начинал мальчишкой-посыльным на фондовой бирже, не имея ни гроша за душой.

— Воплощение легенды об американской мечте? — поинтересовался Квайст.

— Да, — кивнула Беатрис. — Деньги и власть приходят только к тем людям, которые мечтают о них день и ночь. И работают ради своей мечты тридцать часов в сутки годы напролет. Таков Давид Леви. И сегодня возглавляемая им финансовая группа контролирует гораздо больше банков, корпораций, целых отраслей индустрии, чем вы можете себе представить. Бывший мальчик на побегушках сегодня в состоянии повлиять на экономику этой страны и на её правительство. Его умение разыгрывать сложнейшие комбинации буквально завораживает.

— Завораживает деловых женщин? Таких, как вы?

— Всяких женщин, — сказала Беатрис Лоример. — Любых. Спросите кого угодно и услышите «да». Такой тип мужчин действует на нашу сестру вроде удава.

— А сексуально он привлекателен? — спросил Квайст.

— Не знаю, как ответить на ваш вопрос, Джулиан. Знаете, когда женщина становится более зрелой, её постепенно перестают привлекать все эти могучие мускулы, чеканные профили и прочие чисто внешние аксессуары. Отдаться мужчине — почти то же самое, что добавить ещё один ингредиент в коктейль, именуемый жизнью. — Беатрис звякнула льдинками в своем бокале. — Чистый джин горчит и чересчур крепок. Добавьте туда тоник и вы получите восхитительный напиток. А ведь тоник сам по себе — ничто, газированная вода. — Она взглянула на Квайста в упор: — Если смешать коктейль из меня и вас, результат превзойдет все ожидания: смесь окажется легкой, веселой, радостной, беззаботной и искристой. И никакой напряженности, что теперь встречается так редко. Если смешать коктейль из меня и Дэйва Леви, результат будет совсем другим, но не менее превосходным: доступ к громадной власти, доступ ко всем сокровищам мира, возможность передвигать самые главные фигуры на политической шахматной доске. Именно эти возможности и делают Давида Леви столь привлекательным в глазах любой женщины. — Беатрис Лоример улыбнулась чему-то своему. — Женщины, искушенные в житейских делах, на опыте знают, что отказ от секса иногда больше дает, чем отбирает. Мне необходимо было получить от Дэйва кое-что для Марка. И Дэйв возбуждал меня, пока я вела эту партию. Но теперь Марк получил то, что хотел, и Давид Хайм Леви потерял для меня большую часть своей привлекательности.

— Я был по-настоящему озадачен, — сказал Квайст, — когда увидел его жену. Казалось бы, жена человека, который может запросто купить парочку египетских пирамид, должна быть верхом светскости и очарования. Но миссис Леви просто серенькая мышка.

— Давний брак, который длится целую вечность, — ответила Беатрис. — Некоторые мужчины очень любят объезжать диких лошадей. А некоторые любят хлестать кнутом львиц, чей дух сломлен долгой неволей.

— Вы хотите сказать, что Давид Леви бьет жену? — вопросительно поднял брови Квайст.

— То была просто метафора, — засмеялась Беатрис. — Во всяком случае, я на это надеюсь. По правде говоря, я была удивлена и даже тронута той заботой, которую он проявлял по отношению к Марсии. По-видимому, остатки старой любви ещё сохранились. — Она поставила бокал на столик и поднялась с козетки. — Пойду посмотрю, может быть, удастся убедить Марка отдать вам на время папку с его архивом. — Беатрис замолчала на секунду, а потом решительно закончила: — Мы сыграли здесь в неплохую игру, Джулиан. Я понимаю, что вы проявляли чисто академический интерес. Но если вы когда-нибудь устанете от мисс Мортон или она устанет от вас, вспомните о нашем сегодняшнем разговоре. Коктейль получится превосходный, уверяю вас.

День ещё не угас, хотя время близилось к девяти вечера, когда Квайст открыл дверь и переступил порог своей квартиры. И тут же сердце подпрыгнуло и заколотилось в его груди. На кухне кто-то был. Неужели Лидия?

Но в дверях кухоньки появилась Конни Пармаль. Она сразу же поняла, какое чувство испытал Джулиан.

— Извините, босс, это всего-навсего я. — За её дымчатыми очками скрывались понимание и сочувствие.

Когда-то он дал ей на всякий случай ключ от квартиры, но прежде Конни никогда им не пользовалась. Она была одета в простое черное платье, под школьницу, с белым стоячим воротничком и белыми манжетами. Выглядела Конни как всегда превосходно.

— В офис поступили для вас кое-какие сообщения, — сказала она, — а кроме того, я подумала, что, когда вы вернетесь, вам надо будет подкрепиться. Вы хоть что-нибудь сегодня ели?

— Какие сообщения?

— Звонил лейтенант Кривич, сказал, что ничего нового для вас у него нет. Макс Готтфрид просил связаться с ним, когда это будет для вас удобно. У меня есть его домашний телефон. Ещё звонил Дэн. Сказал, что напал на след, но забыл или не захотел сказать, на какой именно. Бедняжка Бобби отправился с Мириам Тэлбот, куда бы вы думали? В цирк.

— Да, ей сейчас просто необходимо подновить свои знания об эквилибристике, — сказал Квайст и плюхнулся в кресло.

Ноги отказывались служить ему. В сообщениях секретарши не было ничего достойного внимания. — Ох, Конни, — сказал он с тяжелым вздохом, — вся эта история жжет мои внутренности, будто вместо виски я хлебнул по ошибке кислоты.

— Я вижу, — сочувственно сказала Конни. — Как поездка к Стилвеллам? Удалось выудить что-нибудь полезное?

— На меня положила глаз умная и красивая женщина — раз. Я выяснил, что Марк Стилвелл сделан из папье-маше, — два. — Немного переведя дух, Джулиан рассказал о своей поездке более подробно. — Так что именно Марк может оказаться самым слабым звеном в их комбинации. Можно попытаться как-то его использовать. Но как? — закончил свой рассказ Квайст.

— Бурбон? Кофе? Кофе с коньяком? — спросила Конни.

— Немного бурбона прямо в кофе, — устало ответил Джулиан.

Когда Конни исчезла в кухне, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Так не может больше продолжаться, подумал он, надо действовать. Чтобы найти Лидию, надо действовать, черт возьми! Но как действовать в пустоте? Он устал вести бой с тенью. Необходимо найти какую-нибудь зацепку, нечто не менее важное для убийцы, чем Лидия для него самого.

Конни вышла из кухоньки и остановилась возле бара, чтобы добавить бурбона в кофе.

— Я видела доктора Франкла, — сказала она как бы между прочим. — Оказалось, мой врач знаком с ним. Поэтому удалось договориться о срочной консультации. Мой врач неравнодушен ко мне и готов почти на что угодно, лишь бы заслужить мою особую признательность.

— А ты сказала своему врачу, зачем тебе понадобилось увидеть Франкла?

— Конечно, — ответила Конни с самым невинным выражением лица. — Я сказала ему святую правду. Сказала, что собираюсь ограбить сейф нашего психоаналитика. Именно поэтому он мне и не поверил. Но надеется, что теперь я перед ним в долгу. Пусть надеется.

— Что было дальше?

— Ничего особенного. Доктор Франки принял меня чрезвычайно любезно. Я улеглась на кушетку, моя юбка при этом задралась ровно настолько, чтобы это не смахивало на провокацию.

Он очень тактично поинтересовался, в чем мои проблемы. И я объяснила ему в чем.

— Ну так в чем же они? — устало улыбнулся Квайст.

— Вот как раз это, босс, вас совершенно не касается. Я пришла к выводу, что раз уж попала на прием к такому светилу за счет фирмы, то могу использовать ситуацию и получить пару полезных советов, — лучезарно улыбнувшись, сообщила Конни. — Важнее другое: ни в приемной, ни в кабинете нет никаких картотек и сейфов. У пациентов нет никакой возможности удовлетворить свое любопытство, если посреди приема многоуважаемому психоаналитику вдруг приспичит, скажем, удалиться в сортир. Уверена, что там есть ещё кабинет, скорее всего, не один, но попасть туда у меня не было никаких шансов.

— Надеюсь, ты получила от доктора Франкла действительно ценные советы, — сказал Квайст.

— Ещё бы не ценные. Они обошлись вам ровно в пятьдесят баксов, босс, — ответила Конни. — Но я за пятьдесят зелененьких дала бы совет ничуть не хуже. Вы уверены, что пациенткой нашего психоаналитика является миссис Давид Леви, да?

— Почти сто процентов, — отозвался Квайст. — Она расскажет многое, если только удастся обнаружить, куда они её упрятали. — Он потянулся так, что хрустнули суставы. — Конни, если бы ты была сейчас на месте Лидии, чего бы ты от меня ждала?

— Чуда, — ответила мисс Пармаль, и её глаза сверкнули за дымчатыми очками. — Я бы надеялась, что вы сотворите чудо.

— Чудо какого рода?

— Не думаю, чтобы я особенно задумывалась над этим вопросом. Я бы просто ждала и рассчитывала на вас.

— Ну вот, — окончательно расстроился Квайст, — а ятем временем развалился в кресле и ничего не делаю!

— Даже это может быть чудом, — наставительно заметила Конни Пармаль. — Грех недеяния меньше, чем грех деяния. Куда больше пользы в том, чтобы ничего не делать, развалясь в кресле, чем в том, чтобы, размахивая мечом, носиться взад и вперед по Пятой авеню в поисках подходящей ветряной мельницы.

Зазвонил телефон, и Квайст кивком головы попросил Конни снять трубку. Он заметил, что её лицо вытянулось и окаменело, когда, выслушав несколько слов, она передала ему трубку.

— Нет, — ответила она на невысказанный вопрос, — это не по поводу Лидии. Но это лейтенант Кривич.

Кривич опять говорил тем самым резким и неприятным голосом.

— Мы пойдем другим путем, — сказал он. — Раз, два — взяли! Дилетанты чертовы! Твой приятель, Гарвей…

— Что с ним такое?

— Он в госпитале Белвью. Черепно-мозговая травма. Кто-то изувечил его до неузнаваемости. Положение критическое. Не только ничего не может сказать, даже стонать не может. Сейчас без сознания. Допрыгались, Пинкертоны!

— Кто это сделал? И где это случилось?

— Его нашли в проезде между домами на Десятой западной, — на полтона ниже ответил Кривич. — Там плохое освещение. Швейцар нес какие-то вещи в дом и споткнулся о тело. Никто ничего не видел и не слышал. Как всегда. Судя по тому, как Гарвей выглядит, это работа профессионала. Как он остался жив, непонятно. Какого черта его вообще понесло в ту часть города, скажи на милость?

— Он позвонил в офис, — ответил Квайст. — Меня не было на месте. Дэн сказал только, что идет по следу, но не сказал по какому.

— Будет лучше, если ты немедленно приедешь в госпиталь, — уже совсем спокойно сказал Кривич. — Я буду тебя там ждать. Поторопись.

VI

Квайст неподвижно стоял у больничной кровати; его лицо напоминало застывшую гипсовую маску. В кровати с закрытыми глазами лежал Гарвей. Голова Дэна была так перебинтована, что оставались только прорези для глаз и рта; дыхание едва можно было различить.

Конни, проделавшая вместе с Джулианом сумасшедшую поездку на такси через весь город, стояла у окна, стараясь не глядеть на Гарвея.

Профессиональные хладнокровие и выдержка изменили ей; она потихоньку плакала.

Лейтенант Кривич и врач в зеленом комбинезоне хирурга стояли напротив Квайста по другую сторону кровати.

— Состояние очень тяжелое, мистер Квайст, — сказал врач, — жизнь висит на волоске. — Он говорил очень тихо, словно боялся, что Гарвей услышит, хотя сейчас тот вряд ли услышал бы даже трубу архангела Гавриила. — Особенно пострадала голова: сломана челюсть, наверняка есть трещины в черепе. Сказать что-либо наверняка можно будет только после просмотра рентгеновских снимков. На теле много ссадин и ушибов, но особо серьезных нет. Главное — голова.

— Скорее всего, удары наносились чем-то вроде специально утяжеленной упругой полицейской дубинки, — заметил Кривич, — либо просто куском железной трубы, завернутой в тряпку. Кожа практически цела, но повреждения говорят об очень большой силе ударов.

— Результаты рентгеноскопии вот-вот будут готовы, — сказал врач, — тогда станет яснее, какого рода операция необходима и сможет ли он вообще перенести операцию.

Квайст стоял молча. Он шевелил губами, хотя не произносил ни звука. Он отчаянно проклинал и себя, и того бандита, который изувечил Гарвея, и того мерзавца, который, в чем Квайст почти не сомневался, этого бандита нанял.

— Твой друг ничего не говорит, даже не бредит, — сказал Кривич. — И неясно, сможет ли он вообще что-нибудь сказать в будущем.

— Я, во всяком случае, ни за что не могу поручиться, — вставил врач.

— Прошу вас, доктор, — повернулся в его сторону Квайст, — сделайте всё что можно. Сделайте невозможное.

— Будем уповать на провидение, — ответил тот.

Рядом с палатой, где лежал Гарвей, коридор расширялся, образуя нишу. Там были расставлены кресла и стулья, на которых сейчас сидело несколько человек. Квайст подумал, что не раз видел подобные сцены в кинофильмах и театральных постановках — друзья и родственники больного терпеливо ждут, когда к ним выйдет врач и сообщит новости, которые могут повлиять на дальнейшую жизнь каждого из них.

— Мне нужна помощь, — сказал Кривич.

— Нам всем нужна помощь, — как эхо отозвался Джулиан.

— Ты ведь сказал по телефону, что Гарвей напал на след?

— Как и все остальные, он пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы нам отыскать Лидию, — ответил Квайст и вопросительно взглянул на Конни.

— Он позвонил рано утром домой мистеру Квайсту, — сказала та. — Я была там, ждала каких-нибудь сообщений. Дэн сказал: «Кажется, я на что-то набрел, но пока не стоит слишком надеяться. Позвоню ещё раз, как только смогу». Это все.

— Скорее всего, на него напали там, где его нашли, на Десятой улице. Посреди квартала, между домами и небольшими садиками, огороженными высокими заборами, есть проезд на Одиннадцатую улицу. Швейцар подбирал мусор и всякий хлам, чтобы погрузить на мусороуборочную машину, проходящую там по утрам. Он споткнулся о тело у самого выезда на Десятую улицу. Было очень темно.

Квайст недоуменно покачал головой:

— Понятия не имею, зачем Дэн оказался в той части города. Может быть, там живет кто-нибудь из его друзей. Ты ничего не знаешь, Конни?

— Ничего. Дэн ни с кем не обсуждал свою личную жизнь, — ответила Конни.

Кривич хмуро разглядывал сигарету, которую достал из пачки и теперь крутил в руках.

— Интересно, сколько предупреждений тебе потребуется? — спросил он. — Если ты действительно заботишься о безопасности Лидии, почему бы не прекратить самодеятельность? Посмотри, во что она обошлась твоему другу.

Квайст тяжело положил руку на плечо Кривича и увидел, как тот поморщился и повел плечом, пытаясь ослабить хватку его пальцев.

— У Лидии не останется никаких шансов, если мы будем сидеть и ждать, как повернутся события. Они никогда не отпустят ее, потому что она может вывести на их след.

— Они следят за тобой, — сказал детектив. — Скорее всего, следили и за Гарвеем. Они всегда будут на шаг впереди, потому что ты не знаешь, кто именно за тобой следит.

— Что ты предлагаешь?

— Мне очень хотелось бы тебя успокоить, предложить что-нибудь разумное. Но не получается.

— Может быть, я смогу предложить тебе нечто разумное? — сказал Квайст. — Найди миссис Леви. Её увезли в санаторий, на Лонг-Айленд. Наверное, именно для того, чтобы ни один из нас не мог с ней поговорить. Готов биться об заклад, что она и есть тот самый таинственный пациент доктора Франкла. А если так, то он может сказать, где она находится. Присмотрись повнимательней к Беатрис Лоример и Патрику Гранту. Я думаю, Марк Стилвелл — подставная фигура, а ключевую роль в деле со спорткомплексом, и не только с ним, играет Беатрис. Готов поклясться, Марсия Леви видела нечто такое, что должно быть сохранено в тайне с точки зрения тех, кто стоит за Стилвеллом, и тех, кто входит в команду Давида Леви. Послушай, для Лидии остался один-единственный шанс: кто-то из знающих, что именно случилось, должен начать говорить раньше, чем с ней будет покончено. Тогда она не будет представлять опасности для этой шайки просто потому, что и так всё станет известно. В этом смысле больше всего надежды именно на Марсию Леви.

Кривич подумал, потом медленно наклонил голову.

— Я найду миссис Леви, — сказал он.

— Но завтра или через день может быть поздно! — Квайст почти кричал. — Если Дэн на что-то наткнулся…

— Я также должен сделать всё возможное, чтобы Гарвей был в безопасности, — закончил свою мысль Кривич.

— В безопасности! Боже правый, да он на ладан дышит!

— Ты не хуже моего понимаешь: его изувечили именно потому, что он что-то обнаружил, — сказал детектив. — Изувечили и бросили в темном проезде подыхать — как собаку. Но он не умер. По крайней мере, пока. И теперь это уже известно. То, что он жив, я имею ввиду. Я не сумел ничего сделать, и история с Дэном попала в выпуск новостей. Стоит ему открыть свои детские голубые глаза и заговорить, как кто-то сразу попадет за решетку. А потому и его палату, и весь этаж придется охранять так, чтобы без ведома полиции сюда и комар не смог залететь.

— Боже мой, — тихо сказала Конни, — вся эта жуткая история разрастается, как снежный ком. Ни конца, ни края не видно.

Кривич щелкнул зажигалкой и закурил.

— Ничего странного, — сказал он, — обычный способ, с помощью которого любая преступная организация прячет концы в воду. Вспомните Джона Кеннеди. Вовлекается всё больше и больше самых разных людей; совершается всё больше и больше преступлений, единственная цель которых — похоронить под их лавиной правду о первых выстрелах. Если бы Джадвину удалось в первую же ночь поймать убийцу Кэролайн Стилвелл, события развивались бы совсем иначе. Никто не тронул бы мисс Мортон, а Квайст, Гарвей и остальные продолжали бы жить своей обычной жизнью. Теперь взглянем ещё разок повнимательней на то, что случилось. — Кривич глубоко затянулся, выпустил струю дыма и продолжил: — Миссис Стилвелл увидала что-то в саду и выбежала из дома. Её убили, причем с бессмысленной жестокостью. Девять шансов из десяти — никто не планировал подобного убийства. Теперь следующее предположение. Миссис Леви видела часть этой сцены и в слезах прибежала рассказать мужу. Возможно, кому-то еще, для кого увиденное ею играло важную роль. Кэролайн Стилвелл уже ничем нельзя было помочь, вот почему они попытались спрятать концы в воду, дабы не обрушился «финансовый Монблан». Казалось, судьба играет на их стороне. В саду появляется Джонни Топотун, который с их точки зрения выглядит как отпетый негодяй. Они слышат рассказанную им историю, и тогда некто пробирается в инструменталку садовника, берет там бензин и заправляет бензобак развалюхи Топотуна. Готово! Теперь парню нет доверия, он увяз по самые уши. Это и была их главная ошибка. Оказывается, шустрый мистер Хиллард успел выяснить, что сперва бензобак был пуст. В результате Джадвин начинает интересоваться присутствовавшими в доме. Значит, Джадвина надо остановить. — Кривич сделал ещё одну глубокую затяжку. — Но тут, Джулиан, эстафету принимаешь ты. Значит, надо остановить и тебя, пока ты не добрался до миссис Леви, которая может в одну секунду поломать им всю игру. По их мнению, лучший способ вывести тебя из игры — поставить на кон жизнь Лидии Мортон. Но тут твой приятель Гарвей, двигаясь на ощупь, случайно обнаруживает истину — или её часть. Следовательно, он должен умереть.

Вот и получается, что они просто не могут остановить лавину насилия, даже если бы им хотелось. Поздно. Снежный ком уже покатился с вершины горы. — Кривич перевел дух и с самым мрачным видом поднял глаза на Квайста и Конни Пармаль: — Ваши чувства мне понятны. Сейчас в вас кипит самое настоящее бешенство. Понимаю, нет смысла уговаривать вас оставить это дело, отойти в сторонку и предоставить дальше действовать полиции. Если Джулиан будет сидеть сложа руки, его может хватить удар. Но настоятельно прошу тебя, Квайст, тебя и твоих людей: не забывайте ни на секунду ни об истерзанном теле Кэролайн Стилвелл, ни о разможженном черепе Дэна Гарвея. За ближайшим углом любого из вас может поджидать та же участь.

Конни поправила дымчатые очки, пряча за ними глаза.

— Дэн мог оставить какое-нибудь сообщение в своем офисе, — сказала она. — Телефонный звонок или записка; может быть, что-нибудь еще. Пожалуй, я свяжусь с его секретаршей. Мы с ней зайдем в офис и посмотрим. Вдруг это окажется полезным?

— Это может оказаться очень полезным, — отозвался Кривич, — но умоляю вас, будьте предельно осторожны, мисс Пармаль.

— Я пойду с ней, — сказал Квайст.

В конце концов, сейчас ему было почти всё равно, куда идти, лишь бы идти.

Квайст и Конни ехали в такси, направляясь к офису. Они сидели на заднем сиденье, и Джулиан держал руку Конни в своих руках. Квайст обнаружил, что в его голове шевелятся самые безумные мысли. Око за око, зуб за зуб! Он немедленно отправится в Вестчестер, припрет к стенке Марка Стилвелла, переломает тому все кости, но заставит сказать правду. А может быть, заняться этой секс-бомбой, мисс Тэлбот? Вдруг Марк привязан к ней так же сильно, как сам Джулиан к Лидии? Хотя нет, горько подумал Квайст, Марка Стилвелла интересует только Марк Стилвелл. Можно вступить в связь с Беатрис Лоример, а затем заставить её выложить то, что ей известно, применив, если потребуется, насилие. Или отправиться в офис доктора Франкла на Парк-авеню, разнести всё вдребезги, но найти доказательства, что именно Марсия Леви является его таинственной пациенткой, и заставить доктора выдать место, где её прячут…

— Ты сломаешь мне руку, Джулиан, — взмолилась Конни.

Он взглянул на свои руки — его пальцы стали совершенно белыми от напряжения.

— Конни, — сказал он, — извини меня, малышка.

Ночной швейцар в вестибюле хорошо знал их обоих, потому что они частенько задерживались в офисе допоздна.

— Суматошный, наверно, выдался вечерок, — посочувствовал он. — Там наверху есть ещё люди.

— Вот как? — спросил Квайст. — А кто?

— Мистер Хиллард и мисс Чард, — ответил швейцар, заглянув в книгу записей.

Они поднялись на лифте, и Квайст открыл дверь офиса своим ключом. В приемной горела люстра; из холла раздался мелодичный смех Глории Чард. Джулиан окликнул ее.

Глория и Бобби Хиллард вошли вместе. Глория была в великолепном темно-синем вечернем платье, одном из творений Мэрилин Мартин, которое больше открывало взору, нежели скрывало.

— Ты уже слышал про Дэна? — спросил Хиллард. На его лице было неподдельное волнение.

— Мы только что из госпиталя, — коротко ответил Квайст.

— Дэн очень плох? — спросила Глория. В офисе уже давно ходили слухи, что они с Дэном Гарвеем часто проводят вместе свободное время.

— Очень, — только и ответил Квайст.

— Я сама собиралась в госпиталь, — сказала Глория, — но мы с Бобби, не сговариваясь, решили, что надо сперва увидеться с вами. Чем сейчас можно помочь Гарвею?

— Доктор предложил помолиться за Дэна, — нехотя ответил Квайст.

— Боже правый! — воскликнула Глория. — Бедняга Дэн! Удалось хоть выяснить, как это случилось?

— Пока ничего не известно, — сказал Квайст.

Тем временем Конни вышла из холла и направилась в кабинет Гарвея.

— Ни мне, ни Бобби так и не удалось ничего узнать толком, — продолжала Глория. — Может быть, Бобби был немного ближе к успеху.

— Я водил Мириам Тэлбот в цирк, — сообщил Бобби.

— Довольно странный способ доставить удовольствие красивой женщине, если она вышла из школьного возраста, — заметил Квайст.

— Но это был не мой выбор, — немного обиженно ответил Хиллард. — Это был её выбор. Лично я просто ненавижу цирк! Для меня невыносим один вид канатоходцев и гимнастов на трапециях! А Мириам — та наоборот, разве что не облизывалась, глядя на всё это безобразие. По-моему, она дорого бы дала, чтобы посмотреть, как кто-нибудь из них сорвется с жердочки и свернет себе шею!

— Тебе не удалось её разговорить?

— Я пытался, — ответил Хиллард, — но боялся делать это слишком откровенно. Думаю, зря боялся. У меня всё время было такое чувство, что она потешается надо мной, прекрасно зная, зачем я её пригласил. Наверно, она и приняла приглашение, только чтобы выведать, откуда ветер дует.

— И что же?

— Мы вышли из цирка, и я спросил, каким будет следующий номер нашей программы. Тут она перестала сдерживаться, рассмеялась. Почему бы, говорит, не отправиться к ней домой, поскольку лично она предпочитает более приятное времяпрепровождение. Все было настолько прозрачно, что даже и намеком-то назвать нельзя. — Бобби остановился и перевел дух. — Одним словом, — продолжил он, — я отправился ловить такси. И тут как раз мимо бежит мальчишка, разносчик газет, с утренними выпусками, где на первых страницах фотографии Дэна и аршинные заголовки: «Бывшая звезда регби подверглась зверскому избиению!». И тому подобное. На Мириам это подействовало словно ушат холодной воды, она буквально затряслась. Не знаю почему, но по-моему, от страха. У неё совершенно внезапно, как она сказала, разыгралась дикая мигрень. Посему, дескать, просит принять извинения, но она, пожалуй, поедет домой одна. Я так и остался стоять на тротуаре с разинутым ртом, глядя вслед такси, которое только что остановил. — Бобби виновато развел руками.

— Значит, никаких результатов? — спросил Квайст.

— Никаких, кроме того, что ей было известно, зачем мне потребовалась эта встреча, — подтвердил Хиллард. — И вдобавок она смеялась надо мной!

— Мне повезло ещё меньше, чем Бобби, — сказала Глория. — После обеда я отправилась к Патрику Гранту в его офис. Предлог был всё тот же — наш контракт на поддержку проекта спорткомплекса. Меня провели в его личный кабинет, минуя длинную очередь ожидавших приема. — Глория улыбнулась. — Я надела свое лучшее платье и, не боюсь показаться нескромной, была чудо как хороша. Я прилежно хлопала самыми длинными накладными ресницами, какие у меня нашлись, и из последних сил выкатывала грудь колесом. Клянусь, я видела, как в его глазах вспыхнули огоньки! Но всё же он, хотя и с явным сожалением, объяснил, что в настоящий момент у него страшный цейтнот. Приходится разгребать чертову прорву дел, отложенных им и Марком из-за случившейся трагедии, а их, этих дел, всё не убавляется. Однако — и тут огоньки в его глазах вспыхнули ещё ярче — он просто счастлив будет отужинать со мной сегодня вечером в любом месте по моему выбору. И под икру с коньячком обсудить все проблемы, связанные со спорткомплексом. А также любые другие проблемы, которые мне захочется обсудить. Пообещал заехать за мной в девять вечера, взял адрес и телефон, очень нежно поцеловал ручку на прощанье, и это все! С тех пор уважаемый мистер Патрик Грант словно сквозь землю провалился. Сукин сын просто-напросто обвел меня вокруг пальца! Такое со мной случилось первый раз в жизни! — закончила свой рассказ Глория.

— Похоже, — нахмурившись, сказал Квайст, — не добившись ровным счетом ничего, мы их только переполошили. Слишком рьяно взялись за дело, наверное.

— Как ты думаешь, Гарвей действительно набрел на что-то важное? — спросил Бобби Хиллард. — Ведь услыхав вопли газетчика, красотка Тэлбот испарилась в туче пыли в мгновение ока, словно ведьма на помеле. Мне показалось, даже серой запахло.

Снизу, из кабинета Гарвея, позвонила Конни. Квайст пошел туда, следом за ним отправились Бобби и Глория. Кабинет Дэна резко отличался от остальных помещений ассоциации Джулиана Квайста. Стены были обшиты деревянными панелями и сплошь покрыты фотографиями спортивных знаменитостей. На каждом снимке имелись либо автограф, либо дарственная надпись с посвящением; других фотографий Гарвей просто не держал. Были там и групповые снимки команд, за которые Дэн играл в школе, в колледже, а потом — в бытность профессиональным спортсменом.

Конни стояла около рабочего стола Гарвея и, нахмурившись, разглядывала перекидной блокнот, листы которого были вкривь и вкось исчерканы каракулями Дэна.

— Кроме этого блокнота, ничего заслуживающего внимания здесь нет, — обернулась она на звук шагов Квайста. — Я застала секретаршу Дэна дома. Она сказала, что не помнит ничего, кроме обычной корреспонденции, поступавшей ежедневно на его имя. Сам он ушел сразу после ленча. Потом пару раз звонил, справлялся, нет ли новостей от вас. В его деловом блокноте нет никаких упоминаний о назначенных на сегодня встречах. Одним словом, кроме этого перекидного блокнота — ничего. Да и здесь… Впрочем, взгляните сами. — Конни протянула блокнот Квайсту.

Гарвей почти всегда, разговаривая с кем-нибудь, машинально черкал что-то в перекидном блокноте, который держал на своем столе специально для этой цели. Там были сложные геометрические фигуры, забавные рожицы, буквы и целые слова, написанные витиеватым готическим шрифтом… Именно таким шрифтом на последней странице блокнота значилось: «Эд Виккерс».

— Каждое утро он начинал новую страницу, — напомнила Конни. — Выходит, это самая свежая запись.

— И ни одного изображения голой девицы с фантастической грудью, — пробормотал себе под нос Квайст. — Тебе что-нибудь говорит это имя: Эд Виккерс?

Конни кивнула.

— Меня словно подтолкнул кто-то, — ответила она, поворачиваясь к стене, где висели групповые снимки. — Вот, посмотрите, это команда его колледжа.

Квайст подошел поближе и принялся разглядывать фотографию, типичный снимок — в первом ряду игроки сидели прямо на земле, во втором на скамейке, а в третьем стояли. В нижнем углу четким готическим почерком Гарвея было написано: «Непобедимые, 1963».

Капитан, массивный здоровяк со светлыми волосами, сидел в центре второго ряда, держа в руках мяч. Рядом с ним сидел неправдоподобно молодой, но легко узнаваемый Гарвей. К рамке фотографии был прикреплен листок с именами игроков.

Капитана команды, державшего в руках мяч, звали Эд Виккерс.

— Ну и что? — Квайст отвернулся и снова подошел к столу. — Гарвею позвонил однокашник по колледжу, и Дэн машинально записал его имя в своем блокноте.

— Готическими буквами, — отсутствующим тоном подтвердила Конни, шелестя страницами телефонного справочника. Она наклонилась над столом, ведя пальцем по колонкам имен и цифр. Но вот палец остановился, Конни выпрямилась и посмотрела на Джулиана: — Эд Виккерс живет в Манхэттене. Здесь есть адрес.

— Ну и что? — снова удивился Квайст. — Что тут особенного? Живет в Манхэттене. Там миллион человек живет, не меньше. — Джулиана совершенно не интересовал старый приятель Гарвея по колледжу.

— Совершенно ничего особенного, — согласилась Конни. — Кроме адреса. Одиннадцатая западная. Дэна нашли в двух шагах от этого места.

Квайст застыл, словно громом пораженный. Некоторое время он не мог сказать ни слова, только хлопал глазами.

— Хотите, я позвоню туда, узнаю, не связывался ли с ним Дэн? — спросила Конни.

— Ну нет, — постепенно приходя в себя, ответил Джулиан. — Думаю, следует нанести мистеру Виккерсу неожиданный визит. Да, так я и сделаю! — решительно закончил он.

Дом двадцать шесть по Одиннадцатой западной, выстроенный из темного кирпича, недавно подвергся перепланировке и теперь состоял из множества крохотных квартирок. Проезд, в котором нашли Гарвея, действительно находился совсем рядом.

Квайст вошел в вестибюль и почти сразу обнаружил табличку с именем Виккерса над одним из звонков. Квартира находилась на третьем этаже в задней части здания. Некоторое время Квайст колебался, не решаясь позвонить. Он отправил Конни к себе в квартиру ожидать, не поступит ли каких известий о Лидии. Кроме того, сказал он ей, след, ведущий к Виккерсу, может оказаться случайным совпадением. Но сам он в это ни на секунду не верил, ведь полумертвого Дэна нашли в соседнем проезде. Конечно, оставалась вероятность, что Виккерс просто один из добрых старинных друзей Гарвея, которых тот имел множество.

Дэн мог, например, вспомнить о своем приятеле, записать его имя в блокноте, позвонить по телефону и отправиться к Виккерсу, в надежде получить помощь либо какую-то информацию. На Гарвея могли напасть либо до того, как он пришел к Виккерсу, либо после. Но если Дэн звонил или заходил, его приятель должен знать, что тот намеревается делать дальше.

Джулиан сделал глубокий вдох и, словно бросаясь в холодную воду, нажал кнопку звонка. Через несколько секунд из висевшего рядом динамика раздался голос:

— Да?

Квайст наклонился поближе к микрофону и сказал:

— Мистер Виккерс? Я друг Дэна Гарвея. Не могли бы вы уделить мне минутку?

— Дэн Гарвей! — Голос звучал бодро, почти весело, — Нет, как вам это понравится?! Конечно, а как же! Поднимайтесь.

Щелкнул автоматический дверной запор, Квайст отворил двери и вошел.

Внутри дом выглядел превосходно. В холле стоял сверкающий тщательно протертой полировкой столик для корреспонденции. И холл, и ступеньки лестницы были покрыты коврами, выглядевшими так, словно их сию секунду пропылесосили. И так далее. Подобный тип домов был хорошо знаком Квайсту: небольшие двухкомнатные квартиры, рассчитанные на одного-двух человек. Как правило, такие квартирки сдавались по цене от трехсот до трехсот пятидесяти долларов в месяц.

Квайст начал подниматься по лестнице. Он был на полпути, когда на площадке третьего этажа появилась гигантская мужская фигура. Человек, поджидавший его, был за два метра ростом и весил как минимум сто двадцать килограммов — сплошь прекрасно натренированные мускулы. Блондин со слегка вьющимися взлохмаченными волосами и сверкающей белозубой улыбкой. На нем была спортивная футболка с короткими рукавами, открывавшими взгляду бицепсы поистине фантастических размеров. Квайст поздоровался с хозяином за руку и, слегка поморщившись, подумал, что пожатие испанского сапога куда безопаснее.

— Значит, вы — Друг Дэна? — прогрохотал Виккерс. — Как поживает этот старый сукин сын?

— Мое имя Джулиан Квайст. Дэн делает для меня кое-какую работу, — сообщил Квайст.

— Входите, Джулиан! В моей забегаловке всегда найдется чем промочить горло. Входите, входите!

Джулиан вошел. Первое впечатление было такое, что великан Виккерс либо снял квартиру с обстановкой, либо обстановкой занималась какая-нибудь его подруга: мебель казалась несуразно хрупкой, не соответствующей габаритам гостеприимного хозяина.

— Что будем пить? — пророкотал Виккерс, оборачиваясь к откидному столику возле бара, где стояло несколько бутылок. — Я как раз собирался пропустить рюмочку на ночь, чтобы не было одиноко. — Из уст такого громилы последние слова прозвучали почти жалобно.

— Я не прочь выпить бурбона, — ответил Квайст. — Со льдом, если у вас есть.

— Нет проблем, — сказал Виккерс. — Страшно рад вас видеть, старина Джулиан, но не скрою, своим появлением вы задали мне задачку. — Бокал, который он протянул Квайсту, казалось, целиком потонул в его ручище.

Квайст чувствовал, как в нем нарастает необъяснимое напряжение, хотя в поведении Виккерса не было ровным счетом ничего настораживающего или отталкивающего. Подумав немного, он решил выложить карты на стол.

— Дэн попал в чертовски неприятную историю, — сказал он, отставив в сторону бокал с бурбоном. — Сегодня рано утром его нашли в проезде между вашим домом и следующим. Сейчас он в госпитале Белвью. Состояние критическое.

— Господи помилуй! — сказал Виккерс. — Неужели прямо у соседнего дома?

— Да, на него случайно наткнулся швейцар.

— Надеюсь, Дэн выкарабкается? Он крепкий парень.

— Мы тоже надеемся. Но он до сих пор без сознания. Доктор предупредил, что память может к нему не вернуться.

Виккерс вовсе не выглядел обеспокоенным. Скорее взволнованным и потрясенным.

— Этот дерьмовый город битком набит гангстерами, — констатировал он после недолгого молчания.

— Мы пытаемся выяснить, что привело Дэна в эту часть города, — продолжил Квайст. — Ваше имя мы нашли в его блокноте.

— Мое имя? Нет, как вам это понравится?! А откуда вы узнали, что оно мое?

— На стенке в его кабинете висит снимок. Команда вашего колледжа. Там есть имена. Должен сказать, вы не слишком изменились.

— Спасибо, — сказал Виккерс. — Да, это была действительно великая команда. В тот год мы выиграли все встречи без исключения. Нам не было равных. А Дэн играл тогда… Уму непостижимо — он делал на поле что хотел, словно других игроков просто не было.

— Увидев ваше имя в его блокноте, — продолжал Квайст, — я подумал, может, он звонил вам. Или даже зашел. Все-таки его нашли буквально в двух шагах от этого дома…

Лунообразная физиономия Виккерса вдруг как-то сморщилась, будто воздушный шарик, из которого выпустили воздух, и стала напоминать лицо озадаченного ребенка.

— Дэн не заходил ко мне и не звонил, наверное, лет семь-восемь, — немного обиженно сказал он. — Я имею в виду, что наши пути разошлись. Он попал в профессиональную команду и стал играть в настоящее регби, для которого я оказался слишком медлительным, — Виккерс невесело ухмыльнулся. — Парни моих габаритов должны бежать сто ярдов за десять с небольшим секунд, чтобы стать настоящими профессионалами. Да, в колледже мы с Дэном дружили, — повторил он, — но потом наши пути разошлись. Мое имя в его блокноте! Нет, как вам это понравится?!

— Значит, он не звонил вам?

— Нет. Дружище, я был бы просто счастлив увидеть его снова. Может, он хотел преподнести мне сюрприз, свалившись как снег на голову, а? Но не успел, потому что стал жертвой нападения?

— Наверное, так оно и было, — согласился Квайст. Он так и не притронулся к бокалу, который принес ему Виккерс. Необъяснимое чувство опасности и повисшая в воздухе напряженность внезапно сделались невыносимыми. Виккерс при всем желании не мог выглядеть более естественным, более непричастным к тому, что случилось с Гарвеем, более участливым. И всё же…

Вдруг Квайст осознал, в чем причина его беспокойства. В квартире ещё кто-то был. В спальне, в кухоньке или, наконец, в ванной. Скорее всего, женщина, которой принадлежит квартира, подумал он. В воздухе витал слабый, почти неуловимый аромат духов.

— Послушайте, Эд, — сказал он извиняющимся тоном, — я действительно не помешал вам, ворвавшись вот так, почти ночью?

— Да нет же, черт возьми, — добродушно ответил Виккерс. — Опрокиньте наконец свой бокал, дружище. И скажите, что я могу сделать для Дэна.

— Вы можете кое-что сделать для меня, — ответил Квайст, с трудом выдавливая улыбку, — если позволите воспользоваться вашими удобствами.

— Никаких проблем, — нимало не смутившись, ответил бывший регбист. — Через эту дверь, по коридорчику, вторая дверь за спальней. Действуйте, дружище!

Квайст поднялся. Все его мышцы отчаянно ныли. Он вышел в коридорчик и быстро огляделся. Отсюда была видна спальня. В ней было чисто и пусто. На кухоньке тоже никого. Он открыл дверь в ванную, внутренне готовый столкнуться лицом к лицу с каким-нибудь сообщником Виккерса. Но в ванной также было очень чисто и пусто. Джулиан закрыл за собой дверь, прислонился к ней и некоторое время стоял так, переводя дыхание и тупо глядя в зеркало на свое отражение. Из зеркала на него смотрело чужое лицо: бледно-серое, с запавшими глазами, обведенными угольно-черной каймой, с изборожденным глубокими морщинами лбом.

Здесь, в ванной, запах женской косметики был чуть сильнее, чем в комнате, и этот запах превратил его смутные подозрения в слепую, нерассуждающую уверенность. Теперь Джулиан твердо знал, отчего кровь молотом стучит у него в висках с той самой минуты, как он вошел в квартиру Виккерса. Ощущение чужого присутствия, присутствия женщины, с самого начала было связано с запахом духов.

Квайст почти с полной уверенностью мог сказать, что случилось с Гарвеем. Дэн, как и он, Квайст, явился неожиданно. Каким-то образом поднялся на третий этаж, не позвонив Виккерсу снизу. Дэн постучал в дверь, Виккерс приоткрыл ее, Гарвей отпихнул его, вошел и увидел женщину.

Запах устранял все сомнения. Великий Беллини изготовил по специальному заказу лишь три флакона таких духов. Три флакона духов для одной-единственной женщины. Лидии. Да, сейчас Лидии здесь, безусловно, нет. Но она была в этой квартире совсем недавно. Запах волшебных духов чародея Беллини не чета тем низко пробным ароматам, которые могут витать в воздухе не то, что часами — днями!

Квайст теперь твердо знал, что Лидия жива, но знал также, что одно его неверное движение, даже случайная обмолвка могут означать для девушки немедленную смерть. Он попытался воспроизвести в памяти рассуждения и поступки Гарвея. Итак, Дэн собирался выйти на след кого-нибудь из горилл Давида Леви. Или Марка Стилвелла, это неважно. В процессе своих поисков он натолкнулся на знакомое имя — имя капитана своей старой команды по регби. Возможно, и даже наверняка, ему было что-то известно о Виккерсе. Да, Виккерс прав, их с Дэном пути после колледжа разошлись навсегда, но Гарвей слыхал о пути, который избрал его бывший капитан.

Безусловно, так оно и было. Но имелась ещё одна существенная подробность. Некий факт, неизвестный Джулиану, позволил Дэну Гарвею связать имя Виккерса с тандемом Леви — Стилвелл. Дэн пришел сюда совсем не для того, чтобы восстановить связь со старым приятелем по колледжу. Нет, он хотел застать Эда Виккерса врасплох. И это ему удалось. Он обнаружил, что именно здесь содержат в качестве пленницы Лидию.

Гарвей, конечно, и сам крутой парень. Но с белокурым гигантом, который сидел сейчас в соседней комнате, ему было не справиться. Виккерс попросту изувечил Дэна, потом выволок его в соседний проезд и бросил там подыхать, как собаку. То-то он, наверно, вспотел, когда узнал, что Дэн остался жив! Ведь если Гарвей придет в себя и заговорит, Виккерсу конец.

Ну а после того, как бывший регбист расправился с Дэном, первое, что он сделал, — убрал Лидию в другое место. Поэтому одно из двух: либо имеется сообщник, который может заменить Виккерса в качестве тюремщика, либо тело Лидии давно плывет вниз по течению реки среди кожуры грейпфрутов и прочего мусора. Квайст заскрежетал зубами.

В дверь ванной постучали.

— Эй, старина, — раздался голос Виккерса, — вы там не просочились, часом, в канализацию?

— Да нет, — ответил Квайст, — всё окей. Семь секунд, и я выйду, только руки помою.

Он пригладил волосы и помассировал шею, стараясь вернуть утраченное было хладнокровие, затем спустил воду в унитазе, которым так и не воспользовался, включил и выключил теплую воду, слегка смочив руки, вытер руки полотенцем, открыл дверь и прошел в гостиную. Там всё оставалось по-прежнему. За одним, правда, исключением. Виккерс успел накинуть полосатую спортивную куртку поверх футболки и смешать себе ещё один коктейль. Он явно куда-то собирается, подумал Квайст, как только ему удастся спровадить незваного гостя.

— Вы сказали, Дэн сейчас в Белвью? — рассеянно спросил Виккерс.

— Да. В реанимационном отделении.

— Мне хотелось бы его увидеть, — всё так же рассеянно продолжал хозяин дома. — И сделать для него что-нибудь, когда он придет в себя.

— Если он придет в себя, — поправил его Квайст.

Виккерс повернулся к своему гостю, широко улыбаясь. Его великолепная белозубая улыбка выглядела как бы приклеенной к лицу. И всё время сползала.

— Дэн всегда был крутым парнем, — сказал бывший регбист, — он выкарабкается. Обязательно выкарабкается.

Квайст исподлобья смерил его взглядом, подумав в который раз, насколько ничтожны его шансы одолеть такого громилу и вытряхнуть из него правду. Было ясно, как день, что Виккерс собирается добраться до Гарвея, чтобы заставить его замолчать навсегда. Необходимо предупредить Кривича, пусть готовится к встрече.

— Спасибо за приют и ласку, — сказал Квайст. — И извините за ночное вторжение. Мы надеялись, если Дэн успел зайти к вам, вы поможете хотя бы точнее установить время, когда на него напали.

— Рад бы, да ничем не могу помочь, — ответил Виккерс. — Дэн не успел до меня дойти. Если он вообще шел ко мне, конечно. Буду признателен за любое сообщение о том, как у него идут дела. Мой номер в телефонном справочнике.

— Знаю. По справочнику я и нашел ваш адрес.

— Отчего же вы мне сразу не позвонили?

— Я звонил, — по какому-то наитию сблефовал Квайст. — Наверно, вы отсутствовали.

Конечно, он должен был отсутствовать! Ведь было необходимо убрать отсюда Лидию!

— Да, действительно, — вспомнил Виккерс, — я выходил на несколько минут в магазин на углу Шестой авеню. Ну что ж, передайте Дэну привет, скажите, я очень сочувствую ему.

— Передам, как только он придет в себя, — сказал Квайст, — ещё раз большое спасибо.

— Жаль, что я ничем не смог помочь, — ответил Виккерс с полупоклоном.

Как мы оба любезны, даже милы, подумал Квайст, а на уме у обоих одно — следующее убийство. Он пожал руку гостеприимному хозяину прощаясь.

Джулиан начал спускаться по покрытой ковром лестнице, ощущая покалывание в шее, как бывает, когда кто-то провожает вас враждебным взглядом.

Выйдя из дома, Квайст быстро перешел на другую сторону улицы. У хозяина-громилы вполне могли быть сообщники, поджидавшие его, как и Дэна Гарвея, в проезде между домами. Впрочем, у Джулиана непонятно откуда появилась уверенность, что Виккерс работает в одиночку.

Он быстрым шагом двинулся по направлению к Шестой авеню, оглядываясь по сторонам в поисках телефонной кабины. Одна стояла прямо на перекрестке. Квайст набрал номер реанимационного отделения и попросил позвать Кривича. Ему ответили, что сейчас лейтенанта в госпитале нет.

— Тогда позовите любого из охранников, — устало сказал он в трубку. — Дело безотлагательное!

— Сержант Уинстон слушает, — почти сразу же раздался в трубке спокойный голос. — Говорите.

— Это Джулиан Квайст. Я был сегодня в больнице вместе с лейтенантом Кривичем.

— Я узнал вас, мистер Квайст.

— Полагаю, мне известно, кто изувечил Дэна Гарвея. Это человек по имени Эд Виккерс. Думаю, в настоящий момент он направляется к вам с целью заставить Гарвея замолчать навсегда. У Дэна никаких изменений?

— Нет, сэр. Не буду тратить время, чтобы узнать, на чем основаны ваши подозрения; опишите этого человека.

— Бывший регбист, рост за два метра, блондин, вес около ста двадцати. Имеет квартиру на Одиннадцатой западной, дом двадцать шесть. Сразу за домом — проезд, где нашли Гарвея.

— Ему не удастся добраться до Гарвея, — заверил сержант.

— Будем надеяться. Как мне связаться с Кривичем? Есть кое-какие подробности, о которых сейчас не время говорить.

— Он у себя дома, — помедлив, ответил Уинстон. — Не спал тридцать шесть часов. Вы знаете, как туда позвонить?

— Спасибо, у меня есть его номер. Берегите Гарвея. Этот громила, Виккерс… Одним словом, сейчас на карту поставлена его жизнь, а он и в обычных условиях способен на многое.

— Если он пожалует сюда, его карта будет бита, — спокойно ответил Уинстон. — А квартиру мы накроем через несколько минут.

— Вряд ли стоит заниматься квартирой, — сказал Квайст. — Я уверен, он уже в пути.

В трубке зазвучали короткие гудки.

VII

Лейтенант Кривич устало выслушивал по телефону сбивчивый рассказ человека, почти обезумевшего от раздиравших его отчаяния и надежды. Он знал Квайста достаточно давно и достаточно хорошо, чтобы понять, что тот не стал жертвой галлюцинации. Когда Квайст заявил о стопроцентной уверенности в том, что Лидию Мортон держали взаперти именно в квартире Эда Виккерса, Кривич сразу воспринял его заявление как неоспоримый факт. Но как доказать это другим? Он не мог, да и не собирался требовать у прокурора ордер на обыск на том основании, что Джулиан «унюхал» следы пребывания своей любимой в доме на Одиннадцатой западной!

— Ты нашел там сережку Лидии, которую сразу узнал, — подумав, сказал в трубку Кривич.

— Но я ничего не находил!

— Ты нашел там её сережку, которую сразу узнал, — терпеливо повторил Кривич. — Придешь в мой офис и принесешь сережку, ясно? Иначе ни о каком ордере на обыск не может быть и речи. Действуй.

— Ты что, собираешься фабриковать улики? — тупо спросил Квайст и задышал в трубку.

В голосе Кривича появились хорошо знакомые Джулиану резкие, жесткие нотки.

— Нет, — сказал он. — Это ты собираешься принести мне сережку и, если придется, поклянешься на Библии, что нашел её в квартире Виккерса, дружище. Что может поделать офицер полиции, если ему солгал свидетель? Ничего. Усвоил?

— Усвоил, — после секундной заминки ответил Квайст. — Будет сделано. Ты уверен, что твой человек в больнице сумеет остановить Виккерса?

— Если не сумеет он, значит, не сумеет никто, — уже более мягким тоном ответил Кривич.

Время, драгоценное время уходило, словно вода в песок. На улице почти не было такси, а те, что проезжали мимо, как назло, оказывались заняты. Пока Квайсту удалось наконец поймать свободное и добраться до дома, прошло более получаса. Первое, что он увидел, войдя в квартиру, была спящая на диванчике Конни Пармаль. Он поднялся в гардеробную и, роняя на пол вещи, принялся искать шкатулку, в которой Лидия держала свои украшения. Поднятый им шум разбудил Конни, она поднялась наверх и напомнила, что надо позвонить Максу Готтфриду.

— Адвокат звонил снова, примерно полчаса назад, босс, — сказала Конни. — Просил передать, что дело очень срочное.

Тем временем Квайст отыскал наконец шкатулку, порылся в ней и нашел две сережки с астрофилитами, подаренные им Лидии год назад на день рождения. Одну из них он положил в карман куртки. Его нервы были натянуты, как струна.

Джулиан начал спускаться вниз. Он бы и ушел, если бы его не остановил изумленный взгляд Конни.

— Босс, ведь этот звонок может касаться Лидии! — укоризненно сказала она.

— С тех пор как Готтфрид звонил первый раз, много воды утекло… — начал было он и остановился. Нет, первый звонок мог быть не до, а уже после того, как Гарвей, зайдя к Виккерсу, увидел Лидию. — Хорошо, соедини меня с ним, Конни.

Пока Конни набирала номер и ждала ответа, Квайст налил себе чашку чуть теплого кофе и успел сделать пару глотков.

— Мистер Готтфрид? Мистер Квайст только что пришел и готов говорить с вами, — прощебетала Конни и передала Джулиану трубку.

— Сожалею, что приходится беспокоить вас в такое время суток. — В недружелюбном голосе Готтфрида не было и тени сожаления.

— Должен сказать, сейчас у меня мало времени, — отрезал Квайст.

— Ничего, придется набраться терпения и выслушать, — не остался в долгу адвокат. — Вы лично, а также все сотрудники вашей фирмы должны временно прекратить всякие действия, связанные с поддержкой спорткомплекса вообще и Марка Стилвелла как руководителя проекта в частности. Впредь до дальнейших распоряжений.

— Звучит как приказ.

— Это и есть приказ.

— Чей же?

— Это распоряжение моего клиента и вашего работодателя, Давида Хайма Леви. Ему не по душе некоторые ваши действия, мистер Квайст. Он хотел бы поговорить с вами до того, как вы предпримете какие бы то ни было следующие шаги.

— Что же именно ему не понравилось, скажите на милость?

— Вопросы такого порядка он со мной не обсуждал, — уклонился от ответа Готтфрид. — Мне поручено сообщить вам буквально следующее: вы должны прекратить участвовать в происходящем, в противном случае против вас будут предприняты меры, которые повлекут за собой необратимые последствия.

— Меры какого рода?

— Я лишь передаю распоряжение, мистер Квайст, Мне неизвестно, что имеет в виду Давид Леви. Но могу добавить кое-что, исходя из собственного опыта. Когда мистер Леви угрожает серьезными мерами, это не блеф.

Квайст глубоко вздохнул и поплотнее прижал трубку к уху.

— Ну вот что, приятель, — сказал он спокойно, даже несколько монотонно. — Вы мне надоели. Можете передать Давиду Леви следующее: я ни на секунду не сомневаюсь, что абсолютно точно понял смысл переданного мне сообщения. Можете также передать ему, что, если он осмелится предпринять те меры, которыми у вас хватает наглости мне угрожать, я лично раз и навсегда вылечу его и пару-тройку его добрых знакомых от всех имеющихся у них болезней. Говорят, я очень хороший врач, Готтфрид. И я не заставлю себя долго ждать.

— Что вы несете, Квайст? — пролепетал Готтфрид, растеряв всю свою заносчивость. — Вы с ума сошли.

— Вы полагаете? — поинтересовался Квайст. — Я ведь тоже никогда не блефую, адвокат. Вы лично можете спать спокойно лишь в том случае, если действительно не понимаете, о чем именно у нас с мистером Леви состоялся столь поучительный обмен мнениями.

Голос в телефонной трубке продолжал бубнить что-то невнятное, когда Квайст аккуратно положил её на рычаг и принялся разминать сведенные судорогой пальцы.

— Вот так, — сказал он, повернувшись к Конни.

— Речь шла о Лидии? — невесело спросила она.

— А о ком же еще! Мэтр говорил обиняками, но всё яснее ясного. Либо я немедленно самоустраняюсь от расследования, либо…

— Значит, вы самоустраняетесь? — полуутвердительно сказала Конни Пармаль.

Квайст заглянул в большие глаза девушки, прячущиеся за дымчатыми очками, и потрепал Конни по плечу, успокаивая и себя, и ее.

— Время, когда можно было остановиться, упущено, — объяснил он. — Они не отпустят Лидию ни при каких обстоятельствах, ведь даже если Дэн не сможет опознать Виккерса, это сделает она, как только окажется на свободе. Для Лидии остался лишь один, весьма призрачный шанс на благополучный исход. Я должен загнать всю эту камарилью на адскую сковородку и развести настолько жаркий огонь, насколько то будет в моих силах. Может оказаться и так, что уже слишком поздно. Тогда…

— Джулиан, — попросила Конни, — что бы ни случилось, даже если произойдет самое страшное, ты не должен ставить на кон свою жизнь. Не вздумай позволить им ухлопать себя! Пускай с этого момента делом занимается только Кривич!

— Если они убьют Лидию, — ответил Квайст, — у меня останется лишь одна цель в жизни. Я постараюсь расправиться с мерзавцами каким-нибудь способом, достаточно впечатляющим, чтобы войти в историю. — Квайст чуть наклонился и поцеловал девушку в лоб. — Помолись, Конни. Помолись за всех нас, если ты знаешь, как это делается.

— Человеческий мозг, — тоном школьного учителя говорил Кривич, — словно громадный компьютер, битком набит множеством самых разнородных и разнообразных фактов. Но у электронных мозгов есть одно неоспоримое преимущество перед человеческими: чтобы отсортировать информацию и найти нужные сведения, достаточно нажать кнопку. Нет никакой необходимости мучительно рыться в памяти и чесать в затылке.

— Он сидел за столом в своем кабинете и демонстрировал Квайсту рулон бумаги наподобие широкой телетайпной ленты. — Мы ввели в компьютер все данные, касающиеся дела Стилвеллов: имена, даты, биографии, даже косвенные и неподтвержденные сведения. Одним словом, все, что смогли найти. Кроме того, я дал этому монстру проглотить то немногое, что нам известно об Эде Виккерсе: его имя, адрес, номер телефона и тот факт, что он был капитаном команды «Непобедимых» в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году. После чего я задал компьютеру два вопроса. Попадал ли Виккерс к нам на заметку по любому, пускай даже самому незначительному поводу, раз. Нет ли какой-нибудь ниточки, которая могла бы связывать его с делом Стилвеллов, два. И получил два ответа.

— Каких? — нетерпеливо спросил Квайст.

— В обоих случаях электронные мозги уверенно сказали «да». За последние десять лет Виккерс трижды подвергался аресту. Все три раза — за оскорбление действием. Мистеру Виккерсу доставляет удовольствие наносить людям побои при стечении большого числа зрителей. Однажды он едва не убил человека, тот остался калекой на всю жизнь. Но адвокату Виккерса удалось замять дело, не доводя его до суда, при помощи очень большой, я бы даже сказал, подозрительно большой денежной суммы. Виккерсу, по его официальным доходам, потребовалось бы полжизни, чтобы столько заработать. Страховая компания предпочла закрыть глаза на размеры компенсации, предположив, что у Виккерса имеется очень богатый друг, пожелавший остаться неизвестным. Всякий раз, когда его арестовывали, к его услугам оказывались самые лучшие и самые дорогие адвокаты. Однажды его адвокатом был Макс Готтфрид. Как это тебе на закуску?

— Все сходится! — сказал Квайст.

— Но я сказал, что компьютер ответил «да» на оба вопроса, — продолжил Кривич. — Есть ли нечто связывающее Виккерса с делом Стилвеллов — второй вопрос. За исключением, конечно, волшебного аромата духов Беллини, который ты учуял в квартире этого мерзавца. Ты уж извини меня, Джулиан, но столь летучую субстанцию к делу не подошьешь. Электронный монстр, не задумываясь, снова ответил утвердительно. С того времени, как мы с тобой виделись последний раз, я успел проверить номера телефонов, по которым делались междугородные вызовы с личного телефона Марка Стилвелла из его вестчестерского дома в день убийства Кэролайн.

Помнишь ту, вторую линию, идущую только в его кабинет? Одним из этих номеров оказался номер Виккерса на Одиннадцатой западной. — Кривич изо всей силы грохнул кулаком по столу. — Я хочу немедленно видеть этого мерзавца! Я хочу знать, где он находился в тот момент, когда на Центральном вокзале застрелили Стива Джадвина! И я хочу знать, куда он подевал твою девушку! Наконец, я хочу знать, что он делает в данную минуту!

— В данную минуту он направляется в больницу.

Это так же верно, как и то, что Земля круглая.

— И так же верно, что в больнице его пока нет, — проворчал Кривич. — Помнится, ты как-то говорил мне о своей нелюбви к полицейским методам, дружище. У тебя с собой сережка? Давай-ка её сюда, с её помощью я быстро получу ордер на обыск в квартире этого подонка. Типично полицейская подтасовка улик, а?

— Принимаю упрек, — ответил Квайст.

— А что тебе остается делать, если сейчас только это и может тебе помочь? — саркастически спросил Кривич. — Не то ты бы давно завел старую песню о грязной игре и закулисных полицейских интригах. Ладно. Лучше скажи, как далеко может ради тебя зайти несравненная мисс Пармаль.

— Конни? А она-то чем может нам помочь?

— Она ведь вчера ходила к доктору Франклу в качестве пациентки, — ответил Кривич. — Её направил лечащий врач, поскольку у неё наблюдался приступ глубокой депрессии, или я что-то перепутал?

— Это был только предлог, о чем тебе прекрасно известно.

Кривич долго задумчиво разглядывал пятно на потолке, потом сладко потянулся и сказал, не глядя на Квайста:

— Отчаявшаяся девушка пришла к доброму доктору Франклу за помощью, рассчитывая на него, как на последнюю надежду, а он, сукин сын, внезапно воспылал к ней страстью и пустил в ход руки. Став достоянием гласности, такой ужасный поступок может стоить нашему доброму доктору карьеры, ты не находишь?

— Кто тебе сказал, что произошло нечто подобное? — напрягся Квайст.

— Мисс Пармаль скажет, если, конечно, захочет, — ответил Кривич. — На что я очень рассчитываю. — Он наконец оторвал задумчивый взгляд от пятна на потолке и искоса взглянул на Квайста: — Надеюсь, доктор Франки достаточно благоразумный человек и сумеет сделать правильный выбор из двух очень простых возможностей: либо он будет публично обвинен в попытке изнасилования пациентки прямо на кушетке в кабинете психоаналитика, либо негласно сообщит нам, где держат под замком миссис Леви.

Сухие, потрескавшиеся губы Джулиана против его воли растянулись в некое подобие напряженной улыбки.

— Ты паршивый, хитроумный и бесчестный коп, Кривич, — сказал он. — Но я почему-то всегда незаслуженно хорошо к тебе относился. А теперь я тебя почти люблю.

— Можешь ли ты вызвать мисс Пармаль прямо сейчас? — поинтересовался Кривич. — Мне почему-то кажется, что в четыре часа утра наш добрый доктор может оказаться куда сговорчивее, чем обычно.

На столе Кривича резко зазвонил телефон, и лейтенант поднял трубку. По мере того как он слушал, его лицо застывало на глазах, пока он не стал напоминать бесстрастного старого индейского вождя.

— Проследите, чтобы всё было сделано как надо, — сказал он наконец, повесил трубку и некоторое время сидел молча и абсолютно неподвижно. — Ты оказался на двести процентов прав насчет Виккерса, — прервав затянувшееся молчание, нехотя сказал он. — Мерзавцу удалось-таки пробраться в госпиталь.

— Его смогли остановить? — возбужденно спросил Джулиан. — Виккерсу наверняка известно, где Лидия!

— Смогли, — всё так же нехотя ответил Кривич. — Пулей тридцать восьмого калибра можно остановить даже гризли. Особенно когда попадаешь прямехонько между глаз. Подонок каким-то образом проник в раздевалку, изувечил находившегося там врача, нарядился в его зеленый хирургический комбинезон, нацепил хирургическую маску и спокойненько направился прямиком в реанимационное отделение. — Было видно, что Кривич с трудом удерживается, чтобы не сплюнуть в угол. — Я уже говорил тебе, Уинстон — один из лучших моих людей. В самый последний момент он-таки заподозрил что-то и сорвал маску с мерзавца. Тот, ни секунды не раздумывая, бросился на сержанта. Ну и… Одним словом, Виккерс уже ничего нам не расскажет. Ничегошеньки. До самого Судного дня.

Квайсту было нехорошо. Ему казалось, что его завязавшийся узлом желудок вот-вот подпрыгнет и окажется у него во рту. Виккерс знал, где Лидия, но он был так же мертв, как лунный кратер. Кривич и его люди действовали с максимальной эффективностью, но преуспели лишь наполовину. Они уберегли Дэна, но выпустили из рук ключ от тюрьмы, где содержалась Лидия.

На этом история с Виккерсом не кончилась. Узнав о том, что он убит, в кабинете Кривича появился детектив Пуччи. Это был невысокий, подтянутый, быстрый в движениях и приятный в общении человек, прекрасный работник, специализировавшийся на организованной преступности. Пуччи имел о Виккерсе куда больше информации, чем содержалось в полицейском компьютере.

— В течение последних пяти лет я несколько раз пытался накрыть этого громилу с поличным, — рассказывал Пуччи немного позднее в морге. Вместе с Квайстом и Кривичем он стоял у секционного стола, на котором, дожидаясь вскрытия, лежало громадное тело. — Это был хладнокровный и очень дерзкий делец, не брезговавший ничем и подвизавшийся в такой области преступного бизнеса, о которой большинство нормальных людей не имеет ни малейшего понятия. Я имею в виду промышленный шпионаж. Виккерс был подлинным генералом самой настоящей маленькой армии великих специалистов подсматривания, подслушивания и применения насилия. И всё это — при помощи самых современных технических средств. На их счету одно или два убийства. Однажды мне почти удалось доказать его участие в убийстве профсоюзного босса, в сталелитейной промышленности. Самую малость не хватило улик. — Пуччи вздохнул. — Когда сталкиваются интересы больших корпораций, настолько больших, что их называют конгломератами, и те не могут решить исход схватки за какой-нибудь жирный кусок законными способами, они не так уж редко прибегают к помощи профессиональных наемных убийц особого рода.

— Гориллы, — пробормотал себе под нос Квайст.

— Верно. Гориллы, — согласился Пуччи. — И вот ещё что. Вам не приходилось слышать об одном адвокате? Его зовут Макс Готтфрид.

— Ещё бы не приходилось, — злобно проворчал Квайст. — Меня тошнит при одном упоминании об этом мерзавце.

— Всякий раз, когда нам казалось, что Виккерсу не вывернуться, — продолжал Пуччи, — этот чертов Готтфрид появлялся, словно джин из бутылки, и пускал насмарку все наши усилия. Вероятно, он лучший адвокат из тех, кто защищает подобную публику.

— Интересно, Виккерс работал на какого-то конкретного человека? — спросил Кривич. — Такого, как Давид Леви, например. Или нет?

Пуччи пожал плечами:

— Я не Готтфрид. Могу лишь предполагать. Мое предположение такое: Виккерс согласен был работать на кого угодно, лишь бы хорошо платили. Сегодня на меня, завтра на вас и против меня. — Внезапно глаза детектива сузились: до него дошел смысл заданного вопроса. — Ведь Макс Готтфрид работает на Давида Леви, да? Если тому потребовались гориллы, Готтфрид мог порекомендовать ему Виккерса. Почти наверняка так и было.

— У меня нет ни одной серьезной улики, Пуччи, — мрачно сказал Кривич, — но я убежден, что лейтенанта Джадвина застрелил либо сам Виккерс, либо кто-то из его подручных. Я уверен также, что именно он организовал похищение мисс Мортон. Полагаю, вы пришли к тому же выводу. — Он перевел взгляд на Квайста: — Похоже, нужда в сережке отпала, Джулиан. Эта груда мяса на столе сама по себе является неплохим основанием для обыска.

— Ещё бы, — подтвердил Пуччи.

— Ни слова не должно просочиться в прессу или куда-нибудь еще, — жестко сказал Кривич. — Я немедленно еду в Вестчестер поговорить с возможными заказчиками Виккерса. Хочу, чтобы Готтфрид не смог и пальцем пошевельнуть, пока я не буду готов разобраться с ним. Чтобы ни Давид Леви, ни кто-то другой не имели ни малейшего шанса связаться с этим… адвокатом. Ясно?

— Куда уж яснее, — сказал Пуччи. — Над Гарвеем поработал всё тот же Виккерс?

— Вне всякого сомнения, но доказательств пока никаких. — Кривич посмотрел на Квайста: — Хочешь прокатиться со мной на природу? Пришла пора Марку Стилвеллу дать объяснения по поводу одного телефонного звонка.

— А доктор Франки? — спросил Квайст.

— Добрый доктор пока подождет. Но указание следить за ним на всякий случай, если ему вдруг вздумается повидать за городом одну из своих пациенток, я отдам немедленно.

Квайст сидел рядом с Кривичем в полицейской машине без опознавательных знаков, направлявшейся по пустынной набережной Ист-Ривер к мосту Триборо. На Джулиана тяжко давило чувство испытанного поражения, попеременно накатывали волны слепой ярости и жгучего желания отомстить за Лидию и Дэна. Все остальное сейчас не имело для него никакого значения. И надо же, ведь всё началось с красивых женских платьев, а закончилось неправдоподобной лавиной насилия и убийств! Он вспомнил Лидию и Кэролайн за ленчем на «Заднем дворике» у Уилларда и то, как люди невольно оборачивались, чтобы ещё и ещё раз посмотреть на двух красивых, веселых и жизнерадостных женщин… Вспомнил и застонал сквозь зубы. Нет, ни арест негодяя, ни суд, ни вынесение справедливого приговора — ничто не могло удовлетворить его. Он жаждал расправиться с убийцей лично, притом самым жестоким и болезненным способом!

— Ты носишь с собой пистолет, — безразличным тоном заметил Кривич, пристально глядя на раскручивающуюся перед ним в свете фар спираль дороги.

— Ношу, — согласился Квайст таким же безразличным, тусклым голосом.

— Отдай-ка ты его лучше мне.

— У меня есть лицензия на ношение оружия. Так что всё законно, не волнуйся.

— А я и не волнуюсь. Просто напоминаю, что лицензии на отстрел людей, даже наираспоследнейших негодяев, у тебя нет.

Квайст исподлобья взглянул на друга:

— Думаешь, у меня именно это на уме?

— Что мне думать, — сказал Кривич, продолжая глядеть прямо перед собой, — я знаю. Но сезон охоты на убийц ещё не открылся.

— Не знаю, — медленно произнес Квайст, — может быть, если я буду думать о мщении достаточно долго, эти размышления помогут мне удержаться от искушения. Не знаю. Но Боже правый, если только Лидия и Дэн… — Он замолчал.

— Постарайся наконец вести себя как взрослый. — В голосе Кривича прозвучало раздражение. — И отдай себе отчет, что наша сеть уже накрыла всех этих…

Я говорю — всех, потому что все они замазаны в этой истории. Смотри сам. Давид Леви через Готтфрида связан с Виккерсом; некто по личной телефонной линии Марка Стилвелла связывается с Виккерсом; Гарвей выходит на Виккерса; красотка Мириам Тэлбот, прервав свидание с милейшим Бобби Хиллардом, исчезает с перепуганным видом, как только слышит новости о Гарвее, который был знаком с Виккерсом… Сеть накрыла их всех, я тебе говорю. Снаружи пока лишь Марсия Леви, но в течение ближайших часов мы найдем и ее!

— Вопрос только, в каком виде, — мрачно заметил Квайст. — Живую или мертвую?

— Они не могут бесконечно продолжать убивать, — сказал Кривич. — Ведь они всё ещё надеются избежать расплаты за содеянное. У меня к тебе вопрос. Если, конечно, ты в состоянии мыслить трезво. Каким образом Гарвей вышел на след Виккерса? Ведь то, что они знали друг друга раньше, — простое совпадение. Но из-за этого совпадения Гарвей действовал иначе, чем если бы на месте Виккерса оказался незнакомый ему человек. Что именно указывало на Виккерса? Пытаясь выйти на след горилл, которых он так упорно разыскивал, Дэн наткнулся на какое-то обстоятельство, связанное с Виккерсом. Черт побери, я хочу знать, на какое именно! Есть у тебя какая-нибудь идея?

Квайст честно предпринял попытку мыслить трезво:

— Может быть, Дэн знал что-то о бизнесе, которым занялся его бывший приятель, и надеялся, что тот по старой дружбе наведет его на след человека, работающего на команду Леви — Стилвелла? Скорее всего, Дэн и представить себе не мог, что этим человеком окажется сам Виккерс.

— Интересная идея, но кое-что меня смущает, — Кривич шпарил со скоростью сто двадцать километров в час, не особо беспокоясь о нервах полицейских из службы безопасности движения. — Если ты прав, Виккерс держал Лидию под замком в своей квартире. В таком случае он не впустил бы никого, даже старого друга. Что же должно было произойти, чтобы он решился прикончить Гарвея? Ничего, кроме того, что Гарвею уже было известно о местонахождении мисс Мортон. Не находишь?

— Возможно, он действительно уходил в магазин, как сказал мне? А Лидию связал и оставил в квартире одну. Дэн обнаружил ее, но они не успели скрыться до возвращения хозяина.

— А как Гарвей попал туда? По пожарной лестнице? Зачем Дэну лезть в чужой дом по пожарной лестнице, если ему не было заранее известно что-то о Виккерсе или Лидии. Видишь, мы опять вернулись к тому, с чего начали.

— Гарвей передал для меня сообщение, что напал на след, — сказал Квайст. — Но он не был уверен в успехе.

— Подумай, если бы он считал, что Лидия находится именно там, разве он отправился бы туда один? Зная Виккерса? Ни словом не известив ни тебя, ни меня? Стал бы он рисковать безопасностью девушки просто из желания прослыть героем?

— Нет, на него это не похоже.

— Значит, мы что-то прозевали, — сказал Кривич.

— Мы прозевали Лидию, — горько ответил Квайст.

Пальцы Джулиана машинально поглаживали спусковой крючок пистолета, лежавшего в кармане куртки. Получить лицензию на него в свое время не составило никакого труда. В его квартире находилось несколько очень ценных картин — настолько ценных, что в случае кражи никакая страховая компенсация не смогла бы возместить потерю. Закон усматривал в этом достаточные основания, чтобы разрешить ему иметь оружие для защиты своей собственности.

Квайст искоса взглянул на Кривича, слегка притормозившего перед тем, как свернуть. До загородного дома Стилвеллов оставалось всего несколько миль. Сезон охоты на грабителей открыт всегда, подумал Квайст, но мне не разрешено поднять руку на того или на тех, кто подло похитил мое самое большое, мое единственное настоящее сокровище. Закон не разрешает мне поднять руку на убийцу. Квайст снова взглянул на Кривича. Извини меня, дружище, подумал Джулиан, но к черту такой закон!

— Ты что-то сказал? — вдруг слегка повернул к нему голову Кривич.

— Нет, тебе послышалось, — ответил Квайст.

Некоторое время они ехали в молчании. Вскоре из-за поворота показался дом Стилвеллов. Лунный свет четко прорисовывал его черные контуры на фоне неба.

— Им лучше сразу дать ответы на все вопросы, — сказал Квайст.

— Будут они отвечать или нет, теперь не так уж важно, — устало возразил Кривич. — Сегодняшний обед им придется есть с алюминиевых тарелок.

В окнах большого, увитого плющом дома не было ни одного огонька. Спят, подумал Квайст, а может быть, продолжают строить свои подлые планы в темноте. Неважно.