Ключ к твоему сердцу

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Эдит вначале вымыла шампунем волосы, затем ополоснулась под душем, замотала голову полотенцем и вытерлась. В спальне она надела чистое белье и платье, а вместо обуви ограничилась чистой парой белых носков. Сушить волосы не хотелось, но она заставила себя это сделать, чтобы не ложиться спать с мокрой головой. Пока она этим занималась, ее обуревали самые разнообразные мысли относительно того, почему Хойт приехал к ней. Подходящего объяснения она так и не придумала. От страшной усталости ей хотелось одного — поесть и лечь спать. Но здесь Хойт, а это такой редкий и необычный случай, что ей надо постараться и не уснуть раньше времени.

Эдит спустилась вниз. Она едва держалась на ногах. Оставалось надеяться, что еда ее взбодрит — обычно после сытной еды к ней приходило второе дыхание.

Хойт достал посуду и сервировал стол на кухне. Помимо закрытых судков, явно принесенных из кухни мисс Эд, Эдит увидела корзинку, внутри которой на салфетке лежал пухлый каравай домашнего хлеба. Хойт вынул из холодильника кувшин с холодной водой и выставил на стол стаканы, в которые положил кубики льда. Металлический кофейник, привезенный Хойтом, красовался рядом с кувшином. Он уже расставлял на столе чашки, когда появилась Эдит.

— Что ж, — Хойт поднял лицо и оглядел девушку с головы до ног в носках. — Вы словно заново родились. — Он улыбнулся, и у Эдит замерло сердце. — Садитесь за стол и принимайтесь за еду.

Он выдвинул ей стул, она уселась и потянулась за льняной салфеткой, которую он тоже привез с собой.

— Хойт, вы и не представляете себе, что все это для меня значит именно сегодня вечером, — сказала она. — Я просто умираю от голода.

— В таком случае — налегайте. — Он снял крышку со стоящей перед ней тарелки, и она увидела огромный толстый бифштекс, а еще — объемистую горку дымящихся овощей и печеного картофеля с румяной маслянистой корочкой.

— Я нагрел судки в вашей микроволновке. Я не забыл вначале снять крышки.

— Молодец. — Эдит смотрела, как он, взяв баночку со сметаной, зачерпнул полную ложку, собираясь полить ею картошку.

— Много? Или достаточно?

— Как раз в меру, — ответила Эдит. — Спасибо. А теперь садитесь и тоже поешьте. — Она улыбнулась, глядя, как он послушно обошел стол и уселся. — А как ваш бок?

— Сегодня объект для забот — вы, — объявил Хойт и гордо улыбнулся, очень довольный собой.

Эдит отрезала кусочек сочного бифштекса и положила в рот.

— Ой, как вкусно… просто превосходно…

Хойт улыбнулся.

— Ешьте на здоровье.

— Огромное спасибо. И мисс Эд тоже спасибо, — торопливо произнесла девушка, с жадностью поглощая вкусное мясо. — Уж не знаю, в честь чего все это затеяно. Вы, наверное, завладели волшебной лампой, потерли ее… и вот все это появилось. — Хойт усмехнулся, а она подхватила вилкой побольше овощей и совсем неэлегантно запихала в рот. — Может, это сравнение… или метафора не совсем подходит? Ладно, я потом вам объясню, когда поем.

Наконец она съела все, что лежало у нее на тарелке, и, не стесняясь, подтерла подливку толстым куском хлеба.

Хойт налил им обоим кофе, и Эдит, взяв чашку, откинулась на спинку стула.

— Кофе тоже замечательный, — похвалила она Хойта. — Все замечательно… восхитительно. Я так устала сама готовить.

— Вас еще ждет торт.

Эдит засмеялась.

— О, про это никак нельзя забыть. Я чувствую себя именинницей или… словно у меня праздник. — Она замолчала и вдруг вспомнила: — Подождите-ка. Я ведь спросила про ваш бок, а вы ничего не ответили.

— С ним все в порядке.

— Значит, вы хорошо спали прошлой ночью, — заключила она. — А антибиотики принимали?

— Да. Но они мне больше не нужны. Хватит и аспирина.

Эдит кивнула.

— Хорошо. Кстати, а где вы так сильно поранились? Вы так и не рассказали.

Хойт скривился. Он явно не хотел сейчас про это говорить.

— Да просто неудачно упал. Меня сбросил жеребец прямо на кусок старой рифленой железной крыши, который валялся где-то с краю дорожной ограды, так что я его не заметил. Жеребец, видно, решил, что будет лучше, если на кусок железяки приземлюсь я, а не кто-нибудь еще.

Эдит засмеялась. Как это характерно для Хойта — превратить несчастный случай в шутку. Он улыбался, глядя на нее, а она думала том, что он — самый красивый мужчина на всем белом свете. Сердце опять заколотилось с томительной нежностью. Почему она не родилась в другом месте подальше от Хойта? Тогда они не встретились бы…

Надо поскорее что-нибудь сказать, чтобы нарушить молчание. Они и так слишком долго смотрят друг на друга.

— Кто разрежет торт: вы или я?

Хойт со скрипом отодвинул стул.

— Эта честь принадлежит мне.

Эдит указала ему, в каком ящике буфета лежит специальный нож для торта, а где — тарелки для десерта. Хойт вынул торт из холодильника и поставил на стол. Занятно было наблюдать, как он орудует ножом, стараясь не помять взбитый крем, украшавший верхушку торта, и аккуратно перекладывает кусок со стеклянного блюда на тарелку Эдит. Ему это удалось и он принялся отрезать порцию и себе, правда, для себя он не так старался.

— Можете хоть все съесть, — сказал он, опускаясь на стул, — а если что-нибудь останется, то съедите завтра.

Торт был великолепным, но Эдит смогла справиться только с одним куском. Она выпила еще чашку кофе и почувствовала себя намного лучше. Усталость совсем не прошла, но она чувствовала, что продержится до ухода Хойта.

Почему он приехал? И почему привез вкусный горячий ужин, который сам и сервировал для нее? Он что, отплатил ей за вчерашнюю помощь? Если так, то он даже переплатил. Хойт явно чувствовал себя более непринужденно, чем она. Эдит подозревала, что за всем этим что-то кроется, и ее разобрало любопытство.

— Еще раз огромное спасибо, Хойт, — сказала она, когда он долил ей в чашку свежего кофе. Она надеялась, что ее слова побудят его объяснить, в чем же дело.

— У вас снова загорелись глаза, — сказал он, а она подумала, что для этого ему достаточно просто появиться в комнате.

Хойт пристально посмотрел на нее.

— Вы сказали, что объясните свои слова про волшебную лампу.

— Я ведь сказала, что, наверное, привела неподходящий пример, — смутилась она.

Он улыбнулся.

— Но я понял, что вы имели в виду — про этих джинов я слыхал. Получается, что раз я вас накормил, то вы выполните три мои желания?

Если бы Эдит так хорошо не знала Хойта, то решила бы, что он с ней заигрывает. И его замечание про загоревшиеся глаза… Его собственные глаза тоже блестели, и это было интригующе опасно.

— Вы хотите исполнения трех желаний?

— Я думал о них в течение всего ужина, — с чувственной хрипотцой в голосе ответил он.

Эдит поняла, что надо отшутиться, а иначе она угодит в ловушку… если уже не угодила. Она заставила себя улыбнуться как ни в чем не бывало.

— Итак, какие у вас желания? Их всего три, так что хорошенько подумайте, прежде чем выбрать. С хозяйки маленького ранчо и владелицы сломанного трактора много не возьмешь.

— У вас сломался трактор?

— На этой неделе — в первый раз. А вообще ни одной недели не обходится без поломки.

Не стоило вспоминать про трактор, хоть и сказала она это шутливым тоном. Слово слетело с языка неожиданно, потому что она очень устала, а мысль о тракторе не давала покоя. Ей вовсе не хотелось, чтобы Хойт подумал, будто она намекает на его помощь. Или на его деньги. Надо поскорее переменить тему.

— Я жду ваших пожеланий. Я — ваша должница за сегодняшний чудесный ужин.

— Вам было хорошо?

— Да, очень. И вы так замечательно все обставили, что заслужили большие чаевые.

— А что, если нам сложить эти большие чаевые с тремя желаниями и заключить сделку? — предложил он.

Эдит и прежде замечала у Хойта вот такой же хитрый взгляд, когда он вел деловые разговоры по телефону. Сто лет назад он, вероятно, мог бы стать барышником или жуликом. Правда, он был слишком порядочным человеком, чересчур прямым и честным, и к тому же любил работать, так что мошенничать он просто не способен.

Эдит это всегда восхищало, поэтому она не боялась, что он ее обманет. Но сейчас между ними наметились какие-то новые отношения, а какие именно, она пока что понять не могла. Она решила прикинуться дурочкой.

— Какая сделка? Я навряд ли смогу работать у вас больше, чем сейчас, но… надо подумать.

— Я не о работе, Эдит. Это дело личное. — Улыбка исчезла с лица Хойта, а темные глаза пристально смотрели на нее. — Через пару месяцев мне стукнет тридцать четыре. Давно пора остепениться и завести семью. Случись что со мной, все отойдет к двоюродным братьям, которые живут где-то в восточных штатах — я их и видел-то всего раз или два. Сомневаюсь, что им нужно мое хозяйство. Да они и понятия не имеют, как этим заниматься, так что весь мой труд и труд моего отца, деда и прадеда пойдет насмарку. — Хойт замолчал, словно почувствовал смятение Эдит, но затем продолжил: — Я подумал об этом вчера, когда летел с лошади и видел, что внизу кусок железа. С тех пор мысль об этом меня не покидает.

Он решил жениться. Вот о чем он думает!

Боясь того, что Хойт мог прочитать в ее глазах, Эдит опустила лицо, взяла в руки кофейную чашку и сделала глоток. Лучше знать о бесконечных подружках Хойта, выбирать для них пресловутые «прощальные подарки», чем слышать о его планах жениться! Ей никогда не приходило в голову, что Хойт когда-нибудь женится, потому что он ни разу об этом не говорил. Он не первый и не последний холостяк, который умрет, не познав уз брака. Эдит вспомнила красавицу Селесту, вспомнила, что к Хойту приходила женщина. Раз его беспокоила участь ранчо Донованов, то — если это действительно была Селеста — эта женщина появилась вовремя и, возможно, навела его на мысль о женитьбе. Поскольку Хойта посетили мысли о смерти, то, вероятно, он позвонил Селесте и попросил ее прийти на ранчо, чтобы обсудить возможность женитьбы.

Эдит не сразу сообразила, почему Хойт хочет привлечь ее к своим брачным планам, хотя, возможно, ему понадобится помощь, чтобы вновь завоевать эту даму. Правда, Эдит плохо себе представляла, что в этом случае зависит именно от нее.

— Вам неприятно то, что я упомянул о смерти? — спокойно спросил Хойт.

Эдит взглянула на него, улыбнулась и, отодвинув стул, встала. Ей необходимо чем-то заняться, и она стала убирать со стола. Она вымоет судки мисс Эд, чтобы Хойт отвез чистую посуду. А Хойту даст понять, чтобы на ее помощь в брачных делах он не рассчитывал.

— Очень ценно, что вы пришли к этой мысли. Никто не живет вечно, но если вы окольными путями спрашиваете мое мнение о том, жениться ли вам, то мой ответ — да. У вас много знакомых девушек, которые будут счастливы выйти за вас замуж и родить вам наследников. Выберите себе невесту среди них либо найдите ту, которая вам понравится больше. — Эдит заставила себя посмотреть на Хойта и улыбнуться, чтобы он не догадался о том, что сердце у нее в эту минуту разбилось окончательно. — Держу пари, что поиски жены не займут у вас и недели. Главное решиться, правда?

Хойт пронзил ее взглядом.

— Возможно.

Нервы у Эдит были напряжены до предела — она безумно боялась, что лицо выдаст ее волнение. Много лет ей удавалось скрывать свою любовь, и она надеялась, что сейчас ей тоже это удастся.

— И какую сделку вы имеете в виду? Я так поняла, что это связано с вашим решением жениться, но не представляю, при чем здесь я. Раньше вы поручали мне звонить в цветочные магазины или покупать у ювелиров подарки, которые вы с запиской отсылали по почте. — Эдит сделала вид, что ей жалко ему отказывать. — Но это делалось для ваших подружек, а если вы хотите, чтобы я помогла выбрать подарки для вашей жены, то должна сообщить: теперь вам придется справляться самому.

Эдит даже удивилась, что смогла так равнодушно произнести свою речь. Она отвернулась и сложила собранную посуду в раковину, открыла кран с горячей водой и брызнула моющее средство.

До нее донесся голос Хойта:

— Эдит, пусть посуда немного помокнет.

Она тут же почувствовала, что была груба, отказав Хойту еще до того, как он ее попросил о чем-нибудь. Она закрыла кран, уселась за стол и спокойно — как ей казалось — посмотрела на него. Давно он не выглядел таким серьезным. Это лишь усилило ощущение обреченности. Хойт на самом деле женится… и скоро. Раз уж Хойт что-то решил, то обязательно это сделает.

— Хорошо, — сказала она и поняла, что согласится выполнить эту последнюю просьбу Хойта, несмотря на все сказанное ею. Возможно, это поручение навсегда убьет ее чувства к нему. Ей все равно придется покончить с этой любовью, потому что она не может любить, даже тайно, женатого человека. — Так что же вы имеете в виду?

Хойт улыбнулся.

— Кухня не подходящее место для этого, Эдит. Я поторопился.

Девушка удивленно уставилась на него.

— Это значит «быть наготове»? И ждать, когда мы очутимся где-нибудь вне кухни? — Она положила ладони на стол. — Послушайте, Хойт, я благодарна за ужин, но я устала. Если вы этого раньше не замечали, то учтите — я ужасно любопытная особа. Поэтому забудьте, что вы сидите у меня на кухне, и выкладывайте, что там у вас наболело. Затем вы отправитесь домой, а я смогу лечь спать.

Она едва успела закончить свою тираду, как Хойт положил на стол между ее ладоней маленькую черную бархатную коробочку с золотым бантиком. Эдит вытаращила глаза. Где он прятал коробочку все это время? Она боялась признаться себе в том, что догадывается о содержимом коробочки с золотым бантиком.

Низкий голос Хойта прозвучал хрипло:

— Откройте и узнаете, чего я хочу.

Эдит с трудом оторвала взгляд от золотого бантика и посмотрела на Хойта, надеясь прочитать на его лице отгадку. Ей это снится! Она переела и уснула, и ей снится Хойт, который говорит о том, что он может умереть и поэтому должен жениться, а когда это дошло до ее безмозглой головы, она вообразила уж совсем дикую и невозможную вещь… Этого быть не может!

Чтобы доказать себе, что она спит и видит сон и что коробочка — это плод сновидений, Эдит в отчаянии взяла ее в руки и сняла бантик. Коробочка и бантик никуда не исчезли! Девушка сделала последнее отважное движение и раскрыла коробочку…