Примечания
Первоначально: «Центробежная сила», «В райгородке Н. Разные случаи из жизни Николая Николаевича Князева». Рассказ написан в январе 1973 года. Впервые опубликован в журнале «Наш современник» (№9,1973), затем в «Избранных произведениях». Наброски к рассказу в рабочих тетрадях: «Приехал в село гонщик. Пришел к нему парень, стал спрашивать, как это ему удается... Гонщик вдруг заважничал, заважничал перед простодушием-то. Стал противный, маленький сразу... даже жена его не узнала и обиделась».
«Человек, который всех учит... Жил человек, который учил всех подряд. Не мог утерпеть. От секретаря обкома до портного и парикмахера. И получал за это одни неприятности».
«Мессия. Начал вдруг человек на селе прописные истины проповедовать:
Люди должны быть честными;
должны честно трудиться;
не обманывать никого;
не воровать...
Им заинтересовались сельсоветские. Вечерний разговор, очевидно:
1. Кто разрешил?
2. Зачем?
3. К чему?
Запретили».
«В зоопарке. У этого длинного, с раскроенной шкурой (жираф). Езда на пони. Взрослые – 20 к., дети – по 10 к.
А смотрит на все это некий доморощенный философ и приходит к открытию:
– А звери-то... это... умней нас.
– При детях не говори так!
– Почему? Вот – люди: сели на карусель и машут руками – «До свиданья!». А сами – на месте. Так ведь и вся наша жизнь.
Помолчи при детях, идиот!
Некоторые конкретные мысли Н.Н.Князева, человека и гражданина».
Рассказ написан в феврале 1973 года. Впервые опубликован в еженедельнике «Неделя» (№19,1973). Включен в книгу «Беседы при ясной луне». Наброски к рассказу в рабочих тетрадях:
«Как мужик нанимался на работу. Некий маленький делопроизводитель, который протер на работе не одну пару штанов, раз в неделю, в субботу, приходил на вокзал и там, где курят случайные люди, искал работу где-нибудь в деревне. Проезжих много, начинают советовать, предлагать... Хвалят свои места. Причем из загнанных пассажириков, которых толпами гоняют туда-сюда по вокзалу, люди становятся высокомерными. Особенно охотно берутся устроить судьбу человека люди подвыпившие. Делопроизводитель всерьез волнуется, записывает адреса... До следующей субботы».
«А я погляжу... Как человек долго мыкался в жизни, мучился, неустроенный. Потом возымел желание устроиться куда-нибудь на вокзал и смотреть, как люди не могут достать билет, стоят сутками в очередях, спят на полу, опаздывают на поезд... Какая-то холодная мстительная ярость и злое удовольствие».
Рассказ написан 2 февраля 1973 года в Москве. Впервые напечатан в газете «Литературная Россия» 30 марта 1973 года. Мотивы рассказа использованы в фильме «Позови меня в даль светлую». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Мещанин взбунтовался. «Крохоборы!» – кричит на других мещан».
Первоначальное название цикла: «Больничные рассказы».
Первоначально: «В больнице. Зарисовка».
Первоначально: «Как Петька Краснов рассказывал о своем пребывании на курорте».
Первоначально: «Сны моей матери».
Рассказы впервые опубликованы в журнале «Сибирские огни» (№11,1973). Рассказ «На кладбище» включен в книгу «Беседы при ясной луне» и «Избранные произведения»; рассказы «Как мужик переплавлял через реку волка, козу и капусту», «Боря», «Сны матери» – в сборник «Брат мой». Наброски к циклу в рабочих тетрадях: Карманные рассказы.
Очень-очень коротенькие рассказы – крохотули. Сценки. Должен быть цикл. Надо набирать!
«Боря», «Как мужик переплавлял через реку волка, козу и капусту», «Петька Краснов рассказывает».
«Внезапные рассказы.
Цикл рассказов, нечаянно рассказанных людьми. Вовсе не придуманных и рассказанных случайно, в самых неподходящих условиях».
«Мечты». Знал одного парня в бытность в Калуге. Тот мечтал стать официантом. Через двадцать лет встретил его – в Москве, официант. Да еще такой... лощеный».
«Рас-з нигде не берут. Нет! «Сиб. огни» родные – взяли».
«Мечта.
Знал одного парня в Калуге, который мечтал стать официантом. Давно это было, нам в ту пору едва ли было по семнадцать. Не было. А потом, лет через пятнадцать, встретил его в Москве, в ресторане, официант. Ничего, прекрасно выглядит. Я не признался».
«Земная Божья мать. Стоял солдат на посту. Слышит: на кладбище плачет женщина. Сказал сменщику. Тот тоже слышал – сказали командиру. Командир кликнул храбрецов. Один поехал на коне.
– Кто тут живой?!
– Я живая.
Женщина... Рядом стоит.
– Чего ты плачешь?
– О молодом поколении плачу. Я Земная Божья мать. И плачу о молодом поколении...
– Вот скажу так – мне не поверят.
– Поверят. – И коснулась солдата ладонью – спины.
И когда солдат приехал, у него обнаружили на спине образ Божьей матери. Поверили...»
«Разговор на кладбище:
– Ничего, бабушка, на звезду-то крестишься?
– А чего? Ничего.
– Ничего, мол, что звезда-то?
– Дак а чего?.. Он у меня не хуже других был. Чего же? Не последний был человек».
«Странности Петра Краснова.
Это у Петьки – как болезнь стала: день ходит, смотрит, слушает, соглашается, а дома вечером... все начинает ругать и весьма ядовито критиковать».
«Сны моей матери».
1. Как она водила ослика. «А на ослике сидел святой с бородкой. «Поводи, поводи меня». Она догадайся спросить: «А что мне будет на том свете?» Старичок подал бумажку, а там написано... «И буковки-то все наши, и написано много, а ничего не могу понять. Ну ладно, думаю, я еще в избе почитаю. Покатаю еще немного старичка и пойду в избу читать». И проснулась».
2 У сестры матери померли от скарлатины две девочки, 7-ми и 5-летнего возраста. «И вот лежу я на печке... А боялась, боялась, всего боялась, как Макара-то взяли... И тут кто-то с улицы постучался... И уж я будто бы ничего не боюсь сроду, слезаю будто с печки, открываю избную дверь. – Кто? – Мы – отроки. С того света. – А чего вы ко мне-то? Идите вон к Николаю Погодину, он мужик... – Нет, нам к тебе надо. – ...Открыла им... Зашли два мальчика в сутанках. А меня всюе опахнуло приятным таким духом. Сели они. – Чего же ко мне пришли-то? – У тебя есть сестра, у нее померли две девочки. Она сильно по ним плачет. – Да, плачет – жалко. – Скажи ей, чтоб не плакала, а то девочкам-то – хуже. Плохо. Не надо плакать. – Ладно, скажу. – И отроки ушли. И опять всюе меня опахнуло приятным запахом».
3. Те же девочки тети Дуни: Валя и Нюра. Мать рассказывает: – Хвораю лежу: в тятином доме. Си-ильно хворала. А вскинула глаза-то – а они – две – стоят. В чем их положили в гробики, в том и стоят. Ой, Валенька, Нюронька, миленькие мои... Да вы откуда же? – Оттуда. – Ну, как вы там? – Хорошо. Ой, нам там хорошо!
Ну, знамо, безгрешные душеньки. А потом Валя-то, постарше которая, вот так вот погрозила пальцем и говорит: – А куклу-то нам посулила, а сама не сделала.
Купила потом (сделала) куклу да подарила соседской девочке.
4. Приласкала мать девушку-сиротку. В больнице вместе лежали.
– Она ко мне ночевать ходила. Потом померла. Плеврит, а от плеврита занялась печень. И вот вижу раз сон:
Вышла я на речку, а на той стороне, где Гилев остров, – город. Большой-большой, да красивый, да весь в садах, и цветы так колышутся... Я села в речку-то да поплыла – сидя, только руками перебираю, а сама сижу и плыву. И так переплыла. И никого нету, и я не знаю, куда идти. И тут выходит эта девушка. Обрадовалась, обняла меня, прилюбила.
– Куда же мне идти-то!
– А во-он туда...
А там вроде окраина такая, похуже место, победней.
– А ты где?
– А я, – говорит, – вот здесь – в центре».
Рассказ написан в 1973 году. Впервые опубликован в газете «Литературная Россия» 28 декабря 1973 года, затем в журнале «В мире книг» (№8,1975) и в «Избранных произведениях». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Возмутился человек фельдшерицей, которая не умеет делать уколы. Тихая, скромная, милая девушка и... ничего не умеет делать. Все вены исколола. Ну, и уж – обобщение справедливое, впрочем».
Рассказ написан 2 декабря 1973 года. Впервые опубликован в журнале «Аврора» (№8,1974), затем перепечатан «Литературной газетой» 4 сентября 1974 года с подзаголовком «Опыт документального рассказа». Рассказ вызвал большую читательскую почту, проанализированную критиком В.Л.Канторовичем (журнал «Сибирские огни», №9,1975).
Рассказ написан в 1974 году. Впервые опубликован в журнале «Наш современник» (№9,1974), затем в «Избранных произведениях». Запись в рабочих тетрадях: «Здесь жил Дерябин. (Надпись на стене. И – характер)». И еще один набросок: «Безалаберность. Некто узнал, что улицу его называют по имени какого-то бывшего субчика. Стал писать, жаловаться... Стал проявлять при этом прямо революционную истовость. Стал грозить: «Я на ней бардак разведу, если не переименуете!»
Рассказ написан в январе 1974 года. Впервые опубликован в журнале «Аврора» (№7,1974), затем в «Избранных произведениях». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Ехал я мальчиком по Чуйскому тракту с рыжим шофером, нас задел по борту встречный грузовик. Рыжий шофер вышел, посмотрел на поломанный борт... Потом сел, развернулся и стал догонять того, который нас повредил. Догнал, умело прижал его к обочине и шваркнул тоже по борту. Подождал с рукояткой – не остановится ли тот, – развернулся и поехал, как ехали. Все это – молча».
Рассказ написан в январе 1974 года. Впервые опубликован в еженедельнике «Неделя» от 18–24 марта 1974 года. В подготовленные В.М.Шукшиным сборники не включался. Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Один Некто приехал из города, обозленный в душе, опустошенный, наученный драться... Пошел (выпивши) избил по старой памяти бывшего школьного друга, потом не может толком сказать – за что. Говорит: в детстве дрались, я запомнил. Боксер. И жесток».
Рассказ начат в апреле 1972 года, прерван и закончен в феврале 1974 года в больнице. Впервые опубликован в газете «Литературная Россия» 23 августа 1974 года, затем в журнале «Наш современник» (№9,1974). Вошел в книгу «Брат мой». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Родился у сестры незаконный ребенок – отец не объявился, не захотел. Брат сестры, маленький, нервный человечек, пошел к отцу (как-то узнал, кто он такой и где живет) ребенка, которого очень полюбил, стал требовать справедливости... И получил по зубам».
Рассказ написан в феврале 1974 года. Впервые опубликован в журнале «Наш современник» (№9,1974), затем в книге «Брат мой». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Жил человек... Хворал часто. Рассказывал, как после войны – на костылях – колол лед на реке. «Костыли зажму подмышкой и топором... Одна нога совсем болтается. Потом комнату дали в общежитии».
Любил рассказывать анекдоты, а не умел. «Ворона достала сыр, к ней лиса – спой. – А ху-ху не хо-хо? – зажала сыр под крыло и говорит: вот теперь потолкуем...» А дальше не успел рассказать – помер».
Рассказ написан 10 марта 1974 года в Москве, в Кунцевской больнице. Впервые напечатан в газете «Литературная Россия» 22 марта 1974 года. Этот рассказ и следующий – «Ночью в бойлерной» – были опубликованы под общим заголовком «Две совершенно нелепые истории». Рассказ вошел в повесть для театра «А поутру они проснулись...». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Маленький резиновый человек... Попрыгунчик и мстительный».
Рассказ написан в марте 1974 года в Москве, в Кунцевской больнице. Впервые напечатан в газете «Литературная Россия» 22 марта 1974 года, затем в книге «Брат мой». Мотивы рассказа использованы в повести для театра «А поутру они проснулись...». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «В бойлерной. Это – внизу, в подвале, туда «опускаются» люди после своих катастроф. А там сидит дядя Вася – мудрый и хитрый».
Рассказ написан в марте 1974 года в больнице. Впервые опубликован в журнале «Наш современник» (№9,1974), а затем в «Избранных произведениях» (1975). Мотивы рассказа использованы в повести для театра «А поутру они проснулись...». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Очкарика, умного русского человека, избил «современный» горилла».
Последний рассказ В.М.Шукшина. Написан в марте 1974 года в больнице. Впервые напечатан в журнале «Наш современник» (№9,1974), затем в книге «Брат мой». Набросок к рассказу в рабочих тетрадях: «Про великого князя Алексея и дядю Емельяна, бывшего матроса. Богатырь. Лоцман. Не знает, куда девать силу.
1. Ругается с бабами, когда проплывает мимо баб, полощущих белье.
2. В месте на реке, где гуляет кто, кричит: «Кто украл хомуты!» Эхо: «Ты!»
Повести для театра – явление, не вполне традиционное с точки зрения жанра и не совсем обычное на фоне творческой истории других шукшинских произведений.
Если рассказы В.М.Шукшина задумывались и создавались, как произведения прозы, то повести предназначенные для сцены (или экрана), становились произведениями прозы, задумывались же и создавались – в расчете на сценическое (или экранное) воплощение, хотя и писались не как пьесы, а скорее все-таки как тексты для чтения.
По теме и по стилю повести В.М.Шукшина – плоть от плоти его рассказов, это важнейший элемент созданной им художественной картины мира и это абсолютно органичный для него этап социального и психологического обобщения; крепко связанные с непосредственным опытом повести выходят к широкой философской проблематике; художественная целостность большинства шукшинских повестей делает их явлениями большой русской прозы, хотя эти явления и рождаются на стыке с театром (или кино) и даже воспринимаются нередко как нечто сравнительно с рассказами В.М.Шукшина «вторичное». До некоторой степени этим объясняется и тот факт, что читательский резонанс повестей В.М.Шукшина первоначально заглушается резонансом зрительским, отклик на спектакли и особенно на кинофильмы превалирует над осмыслением прозаических текстов. Однако собранные в книгах, поставленные в общий контекст все сильнее действующей на людей шукшинской «легенды», эти повести становятся заметным фактором в развитии русской прозы, оказывают воздействие на литературную ситуацию и нуждаются в соответствующем осмыслении.
Варианты подзаголовков, сохранившиеся в бумагах В.М.Шукшина: «Сказка для детей старше школьного возраста»; «фарсовое представление в 4 сценах»; «опыт современной сказки»; «опыт современной сценической сказки»; «опыт современной кинематографической сказки».
Замысел повести относится к середине 60-х годов и связан с замыслом одноименного фильма, о котором В.М.Шукшин, отвечая на вопрос корреспондента «Московской кинонедели» о ближайших творческих планах, рассказал следующее:
«Свой новый фильм мне хотелось бы посвятить нравственным и философским проблемам наших дней. Я надеюсь осуществить эту постановку по собственному сценарию, который условно называется «Точка зрения». Это будет современная сказка-притча.
Действие сценария происходит «в некотором царстве, в некотором государстве», где живут два молодых человека – Пессимист и Оптимист. Один утверждает, что в жизни все плохо и неинтересно, нет хороших людей – их выдумывают писатели. Другой привык воспринимать жизнь через розовые очки, считает, что трудности и невзгоды преодолевать так же легко, как стометровку.
Не сумев разрешить спор, Пессимист и Оптимист обращаются за помощью к Мудрому человеку. Мудрец направляет молодых людей в дом девушки, которую вечером должны прийти сватать, и предлагает каждому по-своему описать все, что они там увидят.
О том, что увидели в чужом доме и как рассказали об этом Пессимист и Оптимист, – мой будущий фильм.
Воплощая свой замысел в сценарии, я поставил перед собой задачу показать вред и опасность двух крайностей – огульного очернительства жизни, беспросветного пессимизма и, с другой стороны, беспочвенного оптимизма, своеобразной «маниловщины»...»
(«Московская кинонеделя», 24 января 1966 г.). В феврале 1967 года В.М.Шукшин читал «Точку зрения» в Центральном Доме литераторов на творческом объединении прозаиков; состоялось обсуждение рукописи (информация – в еженедельнике «Литературная Россия», 1967, 17 февраля); все это свидетельствует о том, что сценарий непоставленного фильма уже был переработан в повесть.
Кинофильм «Точка зрения» так и не был поставлен В.М.Шукшиным. Повесть-сказка под этим названием впервые опубликована в журнале «Звезда» №7 за 1974 год, незадолго до смерти В.М.Шукшина.
Впоследствии неоднократно инсценировалась, но так и не была экранизирована, ставши таким образом первой у Шукшина повестью для театра.
Закончена 1 января 1974 года в Москве, в больнице. Впервые опубликована с подзаголовком «сатирическая повесть» в еженедельнике «Литературная Россия» 7, 14 и 21 июня 1974 года.
Набросок к повести в рабочих тетрадях: «Энергичные люди» (Повесть для театра). Пил мужик, гулял – был человек. Жена одурела от его пьянки – развод. Он обиделся – озверел: бросил пить и стал заниматься общественной деятельностью. И весь ушел с головой в это. Жена видит, у него все хорошо, тоже ушла с головой в общественные дела – стала ему вредить в жизни. Так нашли свое место».
Написана в первой половине 1974 года: в феврале В.Шукшин показал артисту М.Ульянову ее начало. Закончена повесть 26 июля 1974 года на Дону, во время съемок фильма «Они сражались за Родину». Первоначальный заголовок (сообщенный автором Л.Н.Федосеевой-Шукшиной): «Ванька, смотри». Подзаголовок (сохранившийся в черновиках): «Сказка про Иванушку-дурачка, как ходил он за тридевять земель добывать справку, что он умный и современный». Окончательные заглавие и подзаголовок найдены совместно с редакцией журнала «Наш современник», для которой повесть предназначалась. Опубликована посмертно в «Нашем современнике», (№1,1975) (публикация Л.Н.Федосеевой-Шукшиной).
Начата в декабре 1973 года в Москве, в больнице. Осталась незавершенной. В.М.Шукшин продолжал работать над текстом летом 1974 года на Дону до самой смерти. Впервые опубликована Л.Н.Федосеевой-Шукшиной в журнале «Наш современник» (№6,1975) с предисловием С.П.Залыгина. Заглавие дано редакцией. Повесть предназначалась для Ленинградского академического Большого драматического театра имени М.Горького.
Впервые поставлена в 1978 году Московским театром «Современник». Подготовленный «Современником» сценический вариант текста тогда же издан для театров (М., ВААП, 1978).
Публицистические выступления В.М.Шукшина сравнительно поздно стали объектом внимания исследователей. Впервые эти тексты были собраны авторами настоящего комментария и изданы через шесть лет после смерти Шукшина в книге «Нравственность есть Правда» (М., Советская Россия, 1980); дополненное издание этой книги вышло год спустя (В. Шукшин. Вопросы самому себе. М., Молодая гвардия, 1981). Читательские и критические отклики на два эти выпуска показали, что публицистика В.М.Шукшина – живая и важная часть его творческого наследия и что суждения его сохраняют жгучую актуальность. Сегодня общепризнано, что В.М.Шукшин – одно из ярчайших имен не только в истории русской прозы, но и в истории русской мысли 60–70-х годов, хотя под привычные мерки его публицистика не подходит.
Суждения В.М.Шукшина полны открытых и осознанных противоречий, и оттого может показаться, что в статьях его нет того главного, что мы привычно ждем от публицистики: системности. На самом деле это не так, но сам Шукшин, пожалуй, легко согласился бы с такой оценкой – и по его всегдашней склонности сосредоточиваться на собственных слабостях, и потому, что его публицистика внешними признаками действительно напоминает мозаику: это либо статьи, написанные по заказам редакций (а значит, и каждый раз по-новому, извне продиктованному поводу), либо беседы, когда вопросы интервьюеров тоже попадают к тебе извне. Высказывания Шукшина исходят не из системы внешнего изучения того или иного вопроса, а из живой ситуации: обсуждается фильм, попалась книжка, пришел корреспондент, прислали письмо или записку... Поэтому статьи Василия Шукшина не содержат легких ответов на вопросы, которые ставит современный человек самому себе. Рецептов тут нет. Юноше, обдумывающему житье, не найти в этих статьях ни назиданий, ни нравоучений, ни прописной морали. В публицистическом наследии Шукшина содержится куда более важный и ценный материал: опыт жизни, прожитой трудно и осмысленной с предельной искренностью. Шукшин – это прежде всего обнаженность боли. Он сказал: «Каждый настоящий писатель, конечно же, психолог, но сам больной». Он не «осмыслял» проблемы – он перебаливал ими.
Написано в 1964 году для еженедельника «Литературная Россия» и опубликовано там 20 ноября 1964 года.
Написано в 1966 году для журнала «Сельская молодежь», где и опубликовано в №11 за 1966 год. Перепечатано в газете «Советская культура» 15 ноября 1966 года.
* Там (в деревне. – Ред.) нет мещанства. Это утверждение, вызвавшее в свое время полемику и, безусловно, дискуссионное, характерно для темперамента В.М.Шукшина, втянутого в 1966–1967 годах в критические споры о деревенском и городском героях. Отдавая себе отчет в том, что от «мещанства» как бездуховности ни место жительства, ни профессия не страхуют, Шукшин тем не менее склонен в тот период к полемически крайним формулировкам, которые он постоянно смягчает оговорками («Я нарочно упрощаю» и т.д.).
Зритель тоже хочет сам. В первоначальном варианте статьи это рассуждение о положительном герое было значительно обширнее:
“Герой. Герой – это, по-моему, сам художник, его произведение. Бывали в российской жизни самые разные условия для творчества: выгодные, не очень; а бывали на редкость плохие. Но даже при совсем уж «выгодных» обстоятельствах, когда кажется – героями хоть пруд пруди, хватай первого попавшегося и тащи в роман или фильм, только бы они не стеснялись и про свое геройство не молчали – и даже тогда почему-то появлялись плохие книги, фильмы, произведения живописи. И сколько! У одного автора самый расхороший герой, «наблюденный», «увиденный», «подсмотренный» в жизни, начинает вдруг так кривляться, такие шутки начинает выделывать, что хоть святых выноси – смешит, дьявол; у другого – тоже «выхваченный» из жизни – ходит в фильме, как кол проглотил, ходит и учит жить; у третьего – как андаксина наглотался: любит, поет, бегает в березовой роще. В общем – «солнцем полна голова». У четвертого – хоть и в ухо даст, но это ничего, он о-б-я-з-а-н дать в ухо.
Есть герои отрицательные, но тех сразу по походке видно, не о них речь.
Критики сами требуют и подучивают зрителя требовать от художников кино положительного героя типа «X»... Много образцов предлагается. И пишут и жалуются – не с кого брать пример.
Жалуемся, что иногда плохие фильмы, фильмы-уродцы находят себе массового зрителя. Что делать? Делать фильмы с глубокой мыслью, идейные...”
Написано в 1966 году как ответ на письмо грузчика Хатукайского консервного завода А.Шипулина «Требуй, товарищ ВУЗ!», опубликованное в одной из центральных газет. Озаглавлено по первым строчкам текста. Впервые опубликовано в газете «Комсомольская правда» 25 июля 1979 года к 50-летию В.М.Шукшина.
Написано в 1967 году по заданию газеты «Правда». Не окончено. Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной по первой строчке текста. Впервые опубликовано в еженедельнике «Неделя» (№30,1979) к 50-летию В.М.Шукшина.
* «В городе, перед тем как сесть в автобус, зашел в магазин купить что-нибудь...» – описанные ниже события послужили В.М.Шукшину материалом для рассказа «Чудик».
Написано в 1967 году для сборника статей «Культура чувств». (М., Искусство, 1968).
* «Однажды случился у меня неприятный разговор с молодыми учеными». Речь идет об обсуждении фильма В.Шукшина «Ваш сын и брат» среди научных работников в Обнинске весной 1966 года. Обостренная реакция В.М.Шукшина на крайние мнения, высказывавшиеся в связи с этим фильмом, видна также из выступления В.М.Шукшина на обсуждении фильма в Союзе кинематографистов СССР 8 апреля 1966 года (неправленная стенограмма):
“Тут умнее говорили, чем я могу сказать... О противопоставлении города деревне. И вопрос об интеллигенции. Начнем с того, что я всем обязан интеллигенции, да и нет оснований почему-то видеть в интеллигенции какое-то нехорошее начало нашей современной жизни, к которому надо внимательно присмотреться... Я люблю деревню, но считаю, что можно уйти из деревни. И Ломоносов ушел из деревни, и русский народ от этого не потерял, но вопрос: куда прийти? Человека тут же вбирает та подавляющая масса недоделанных «интеллигентов», которая имеется в городе. Это первое, что его хватает, – по себе знаю. Городские жители начинают по образу и подобию своему приготовлять человека, а потом начинают немножко глумиться, что такой фанфарон и дурак вырос... Статей Л.Крячко и В.Орлова я не понимаю (авторы статей обвиняли авторов фильма «Ваш сын и брат» в апологии «дикой, злой «самобытности». – «Литературная газета», 1966, 10 марта. – Ред.). Меня начинает мутить от злости, и ничего сделать я не могу. Выходит, что они более высокие, чем... те люди, которые работали над картиной, понимая до конца ее замысел. Ведь никто вслепую не работал. Все понимали, что речь идет о хороших людях... Критики говорят, что тут погоня за самобытностью. За какой самобытностью? Конечно, у деревенского человека есть какая-то робость, растерянность перед такой командой, какая наваливается на него. У этого парня ранено сердце (речь идет о герое фильма – Ред.), когда он получил известие, что мать больна, а он встречает такое равнодушие. А кто они, эти продавцы?.. Они ведь тоже деревенские люди. Они тоже приехали сюда. Тут страшно то, что они научились выполнять самую примитивную работу и возгордились этим, начали презирать то, что оставили там... Если бы так начали думать деревенские – разве это к лицу? Важнее всего, наверное, тот конкретный человек, который нам на сегодняшний отрезок времени интересен. А городской он или сельский – нет этого вопроса. И никогда по-настоящему, наверное, в русском реалистическом искусстве не было такого... не отыскивали здесь знак вражды или признак недовольства друг другом”.
Написано в 1967 году. При жизни не печаталось. Опубликовано в журнале «Искусство кино», (1979,№7) к 50-летию В.М.Шукшина. Печатается по рукописи.
* «Есть у меня друг, писатель, великолепный писатель. Он задумал сценарий кинокомедии». Имеется в виду киноповесть Василия Белова «Целуются зори».
** «...Рассказы, по которым я поставил оба фильма, – лучше. Никто, кроме меня, так не думает (разве только критик Генрих Митин)». Речь идет о фильмах «Живет такой парень» и «Странные люди». Г.Митин писал: «Шукшин, используя материал, хорошо ему знакомый, свободно и как бы играючи создает свою особенную, «шукшинскую жизнь». Особенно это удается ему в рассказах, хуже – в кинофильмах». (Г.Митин. С чем пришел Шукшин. – «Московский комсомолец», 1967, 13 сентября.)
Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы». Написано в 1967 году, впервые опубликовано в «Вопросах литературы» в №6 за 1967 год с незначительными сокращениями. В дальнейшем опубликовано в книге «Вопросы самому себе», также с сокращениями.
Написано в 1968 году для сборника статей «Искусство нравственное и безнравственное» (М., Искусство, 1969), где и опубликовано впервые.
* «Название сценария было под стать содержанию: “Враг мой...”. Так пошел бы шагать по экранам еще один недоносок». Сценарий «Брат мой...» опубликован в журнале «Искусство кино» (1974,№7). По этому сценарию режиссер В.Виноградов в том же году поставил одноименный фильм.
Написано в 1969 году для сборника «Мода: за и против» (М., Искусство, 1970, составитель В.Толстых). Не окончено. Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной. Впервые опубликовано в книге В.Шукшина «Нравственность есть Правда».
Для воззрений В.М.Шукшина на феномен моды характерны наброски его ответов на анкету газеты «Неделя». К сожалению, вопросы не сохранились, но, исходя из содержания ответов, можно предположительно реконструировать их так:
1. Как вы относитесь к моде в одежде?
2. Нужно ли «гнаться за модой»?
3. Ваша любимая одежда, когда Вы работаете?
Ответы В.М.Шукшина:
“1. Положительно. Но заниматься этим должны исключительно женщины. Сошлюсь на природу: особи женского рода (птицы, звери) всегда ярче. Есть, однако, петух... Но ведь петух он есть петух: две обязанности на всю жизнь, и то головы не надо ломать.
Правда, удивляет, когда молодой человек всерьез увлечен модой (я имею в виду активное, изобретательное увлечение, отнимающее уйму времени и средств).
Что касается меня (моего гардероба): одеваюсь так, как где-то уже принято, что теперь надо так одеваться (и то не всегда). Где это принимают, кто – понятия не имею (вдруг сейчас кольнула догадка: а не следуем ли мы, в конце концов, все за пижонами?). Сам я пальцем не пошевельну, чтобы что-нибудь тут предпринять.
Вообще-то нам, по-моему, не грозит беда (именно как беда) поголовного увлечения модой: не тот национальный характер. Мы в отдельных случаях будем грешить... этим... (никак не подберу определения. Я бы назвал это: «Эй, смотрите!» – вот что будет слегка шлепать по нашему национальному самолюбию). Только сейчас видел – прошла... Гордо прошла! Черт знает, уже «мини-крик» какой-то. А ноги, извините, не «соответствуют».
2. Это дело вкуса. Я, например, неожиданно оказываюсь здесь даже «впереди» моды: отстаю не «чуть-чуть», а ощутимо.
3. В новом костюме или даже в глаженых брюках ничего путного написать не смогу. А если еще и в галстуке, то и строки не выжму. Не знаю, почему так. Хорошо, когда просторно, тепло и не боязно мять (старые штаны, валенки, чистая рубаха). И полно сигарет”.
Написано в 1969 году. Впервые опубликовано в газете «Советское кино» 11 октября 1969 года.
* «Опишите, пожалуйста, что делается в коридорах ВГИКа в эти дни». В архиве ВГИКа сохранилась эта письменная работа В.М.Шукшина. Она называется «Киты, или О том, как мы приобщались к искусству»:
“Вестибюль института кино. Нас очень много здесь, молодых, неглупых, крикливых человечков. Всем нам когда-то пришла в голову очень странная мысль – посвятить себя искусству. И вот мы здесь.
Мы бессмысленно толпимся, присматриваемся друг к другу и ведем умные разговоры. Лица наши хотят выражать спокойствие и зрелость мысли. Мы очень самостоятельные люди и всем своим видом показываем, что мы родились для искусства.
Знакомимся мы настороженно, подозрительно всматриваясь друг в друга, опасаясь втайне встретить людей, которые имеют больше несомненных шансов для поступления в институт. Тревожная мысль о конкурсе не покидает нас, но у нас достает духу шутить даже на эту тему.
Время тянется томительно долго.
Наконец, получив документы, мы расходимся. В общежитии мы знакомимся ближе, но, по-прежнему, живем каждый своей напряженной жизнью. Впрочем, все мы единодушно сходимся на том, что только мы девять, а не те 180, достойны поступления. Правда, для очистки совести мы говорим о том, что мы сомневаемся в удаче, и каждый из нас даже называет каких-то талантливых людей, которые уж обязательно поступят, но все это выходит у нас неискренне. Каждый знает, что он талантливее других, и доказывает это каждым словом, каждым своим движением. Среди нас неминуемо выявляются так называемые киты – люди, у которых прямо на лбу написано, что он – будущий режиссер или актер.
У них, этих людей, обязательно есть что-то такое, что сразу выделяет их из Среды других, обыкновенных.
Вот один такой.
Среднего роста, худощавый, с полинялыми обсосанными конфетками вместо глаз. Отличается тем, что может, не задумываясь, говорить о чем угодно, и все это красивым, легким языком. Это человек умный и хитрый. У себя дома, должно быть, пользовался громкой известностью хорошего и талантливого молодого человека; имел громадный успех у барышень. Он понимает, что одной только болтовней, пусть красивой, нас не расположишь к себе – мы тоже не дураки, поэтому он вытаскивает из чемодана кусок сала, хлеб и с удивительной искренностью всех приглашает к столу. Мы ели сало и, может быть, понимали, что сало ему жалко, потому понимали, что слишком уж он хлопотал, разрезая его и предлагая нам. Но нас почему-то это не смущало, мы думали, что это так и следует в обществе людей искусства.
Разговор течет непринужденно; мы острим, рассказываем о себе, а выждав момент тишины, мы говорим что-нибудь особенное, необыкновенно умное, чтобы сразу уж заявить о себе. Мы называем друг друга Коленькой, Васенькой, Юрой, хотя это несколько не идет к нам.
В общем гаме уже выявляются голоса, которые обещают в будущем приобрести только уверенный тон маэстро. Здесь, собственно, и намечаются киты.
Человек с бесцветными глазами и прозрачным умом рассказывает, между прочим, о том, что Тамара Макарова замужем за Герасимовым, что у Ромма какие-то грустные глаза, и добавляет, что это хорошо, что однажды он встретил где-то Гурзо и даже, кажется, прикурил от его папиросы. И все это с видом беспечным, с видом, который говорит, что это еще пустяки, а впереди будет еще хлеще.
Незаметно этот вертлявый хитрец овладевает нашим вниманием и с видимым удовольствием сыплет словечками, как горох. Никто из нас не считает его такой уж умницей, но все его слушают из уважения к салу.
Почувствовав в нем ложную силу и авторитет, к нему быстро и откровенно подмазывается другой кит – человек от природы грубый, но нахватавшийся где-то «культурных верхушек». Этот, наверное, не терпит мелочности в людях, и, чтобы водиться с ним, нужно всякий раз рассчитываться за выпитое вместе пиво, не моргнув глазом, ничем не выдавая своей досады. Он не обладает столь изящным умом и видит в этом большой недостаток. Он много старше нас, одевается со вкусом и очень тщательно. Он умеет вкусно курить, не выносит грязного воротничка, и походка у него какая-то особенная – культурная, с энергичным выбросом голеней вперед.
Он создает вокруг себя обаятельную атмосферу из запаха дорогого табака и духов.
Он, не задумываясь, прямо сейчас уже стал бы режиссером, потому что «знает», как надо держать себя режиссеру.
Вечером киты поют под аккомпанемент гитары «сильные вещи». Запевает глистообразный кит, запевает неожиданно мягким, приятным голосом:
Ваши пальцы пахнут ладаном...
Второй подхватывает мелодию; поет он скверно и портит все, но поет старательно и уверенно. Мы слушали, и нас волновала песня.
Только всем нам было, пожалуй, странно немножко: дома мы пели «Калинушку», читали книжки, любили степь и даже не подозревали, что жизнь может быть такой сложной, по-видимому, интересной.
Особенно же удивили нас киты – эти видавшие виды люди, – когда они не ночевали в общежитии, а явившись утром, на наш вопрос ответили туманно:
– Да так, в одном месте.
Это было очень таинственно и любопытно. Киты заметно вырастали в наших глазах. Впрочем, кто-то из нас, отвернувшись, негромко сказал:
– У тетки, наверно, в Москве ночевали.
Один из китов был в прошлом актер. И они подолгу разговаривали, уже не обращая на нас внимания, о горькой актерской жизни, сетовали на зрителей, которые не понимают настоящего искусства. Да и в кинематографии тоже «беспорядочек правильный», говорили они, и не прочь были навести там наконец настоящие порядки.
В нас они здорово сомневались и не стеснялись говорить это нам в лицо.
Однако приближался день экзаменов, и киты наши как-то присмирели и начали уже поговаривать о том, что их могут не понять. В день экзаменов они чувствовали себя совсем плохо.
Наверное, правду о себе они чувствовали не хуже нас. Когда наконец один из них зашел в страшную дверь и через некоторое время вышел, у нас не было сомнения в том, что этот провалился. Мы с каким-то неловким чувством обступили его в вестибюле и начали «закидывать» его ненужными вопросами.
Кит рассказывал, как он «рубал» на экзаменах, а в глазах у него метался страх и неуверенность. Словечки по-прежнему свободно сыпались у него изо рта, но видно было, что он вспоминает неприятные ощущения испытаний.
Он, кажется, начинает понимать, что нужно было не так. И в тот момент, когда лицо его приобретает естественное выражение, – его жалко. Но тут же вспоминается он – прежний кит, самоуверенный и невнимательный, и жалость пропадает. «Пусть тебя учит жизнь, если ты не хочешь слушать людей»”.
На сохранившейся работе В.М.Шукшина, помимо отличной оценки, стоит следующая резолюция преподавателя ВГИКа: «Хотя написана работа не на тему и условия не выполнены, автор обнаружил режиссерское дарование и заслуживает отличной оценки».
Написано в 1970 году в качестве предисловия к одной из книг Василия Белова. При жизни В.М.Шукшина не публиковалось. Впервые напечатано в книге В.Шукшина «Нравственность есть Правда».
Написано в январе 1970 года. Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной по первой строке текста. На титульном листе рукописи два подзаголовка: «Документальная поэма. Литературный сценарий». При жизни не публиковалось. Впервые напечатано в газете «Комсомольская правда» 17 июня 1979 года.
Написано в 1972 году как отклик на смерть Михаила Ромма. Впервые опубликовано в журнале «Искусство кино» (№2,1972).
Написано в 1972 году, впервые опубликовано под названием «На одном дыхании» в журнале «Новый мир» в №11 за 1972 год как рецензия на повесть А.Скалона «Живые деньги» (журнал «Наш современник» №3,1972).
* Скалон Андрей Васильевич – российский писатель. Автор повестей и рассказов, в том числе – «Стрела летящая» (1969), «Красный бык» (1973), «Живые деньги» (1974), «На бугре» (1978), «Рыжая лисица счастья» (1982), «Ровный и зеленый луч на том берегу» (1983) и др.
Написано весной 1973 года. Впервые опубликовано в «Комсомольской правде» 27 апреля 1973 года под заголовком «Судьбу выстраивает книга...» в виде беседы В.М.Шукшина с корреспондентом газеты Ю.Смелковым. Предварительно Ю.Смелков прислал вопросы, на которые В.М.Шукшин подготовил ответы, частично использованные в беседе. Полностью впервые опубликовано в книге В.Шукшина «Нравственность есть Правда». Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной по одной из строчек текста.
* «Ах, как нужна помощь старшего, умного!» – для отношения В.М.Шукшина к старшим товарищам – литераторам характерен его отзыв о критике А.М.Макарове, рецензировавшим для издательства «Советский писатель» рукопись книги Шукшина «Там, вдали». Рецензию Шукшин прочел, когда Макарова уже не было в живых, и откликнулся на нее:
"Случилось так, что в то время, когда готовилась моя книга к печати, меня не было в Москве, и я не мог прочитать рецензию Александра Николаевича – мне передали только редакционное заключение. И вот теперь я прочел эту его рецензию. И почувствовал неодолимое желание побыть одному: откуда-то «оттуда» вдруг дошел до меня добрый, спокойный голос, очень добрый, очень ясный. Как же мне дорого было бы это умное напутственное слово тогда – 10 лет назад. Как нужно.
Оно и теперь мне дорого.
Написано в 1973 году для «сибирского» номера журнала «Смена», где и опубликовано впервые с сокращениями (№2,1974), полностью – в «Литературном обозрении» (№12,1975).
* «Как-то в связи с фильмом «Печки-лавочки»... Фильм «Печки-лавочки» снят в 1972 году, вышел на экраны в 1973 году. Сценарий фильма был еще в 1969 году представлен в студию «Мосфильм» и в Комитет и в целом одобрен. В феврале 1971 года В.М.Шукшин пишет директору киностудии имени Горького Г.И.Бритикову:
"Моя задача сейчас переписать сценарий заново с учетом и тех пожеланий, которые были высказаны у вас в редакторате и в Комитете”. К заявке приложено следующее изложение «Печек-лавочек»:
"Это опять тема деревни с «вызовом», так сказать, в город. Иван Расторгуев, алтайский тракторист, собрался поехать отдохнуть к Черному морю. История этой поездки и есть сюжет фильма. Историю эту надо приспособить к разговору об:
I. Истинной ценности человеческой.
II. О внутренней интеллигентности, о благородстве.
III. О достоинстве гражданском и человеческом.
Через страну едет полноправный гражданин ее, говоря сильнее – кормилец, работник, труженик. Но с каких-то странных пор повелось у нас, что деревенского, сельского надо беспрерывно учить, одергивать, слегка подсмеиваться над ним. Учат и налаживают этакую снисходительность кому не лень: проводники вагонов, дежурные в гостиницах, продавцы... Но разговор об этом надо, очевидно, вести «от обратного»: вдруг обнаружить, что истинный интеллигент высокой организации и герой наш, Иван Расторгуев, скорее и проще найдут взаимный интерес друг к другу, и тем отчетливее выявится постыдная, неправомочная, лакейская, по существу, роль всех этих хамоватых «учителей», от которых трудно Ивану. И всем нам.
Если попытаться найти в данном сюжете жанр, то это комедия. Но, повторяю, разговор должен быть очень серьезным.
Под комедией же здесь можно разуметь то, что является явным несоответствием между истинным значением и наносной сложностью и важностью, какую люди пустые с удовольствием усваивают. Все, что научилось жить не по праву своего ума, достоинств, не подлежащих сомнению, – все подлежит осмеянию, т.е. еще раз напомнить людям, что все-таки сложность, умность, значимость – в простоте и ясности нашей, в неподдельности.
Иван с женой благополучно прибыли к Черному морю (первый раз в жизни), но путь их (люди, встречи, столкновения, недоумения) должен нас заставить подумать. О том, по крайней мере, что если кто и имеет право удобно чувствовать себя в своей стране, то это – работник ее, будь-то Иван Расторгуев или профессор-языковед, с которым он встречается. Право же, это их страна. И если такой вот Иван не имеет возможности устроится в столичной гостинице, и положим, с какой лихостью, легкостью и с каким-то шиком устраиваются там всякого рода сомнительные деятели в кавычках, то недоумение Ивана должно стать и нашим недоумением. Мало сказать – недоумением, не позор ли это наш?
Вот – коротко – о чем сценарий.”
** «Когда я подъезжаю на поезде к Бийску...» – о роли города Бийска в жизненной и душевной судьбе В.М.Шукшина можно судить и по тому, что в 1969 году он принял участие в подготовке документального фильма о Бийске на местной киностудии. В архиве В.М.Шукшина сохранился набросок его выступления к фильму и кадроплан.
“Нелегко сразу сказать, какую роль сыграл он в моей жизни, этот городок.
Десятилетним мальчиком приехал я сюда с родителями... Он напугал меня. Очень уж много людей! И все куда-то спешат. И никто друг друга не знает. У нас в селе все друг друга знали. Это был большой новый мир.
С легким ужасом прошел я в первый раз по скрипучему, качающемуся наплавному мосту... Это было первое чудо, какое я видел. Понемногу я стал открывать еще другие чудеса. Например, пожарку. Каланча вконец заворожила меня. Я поклялся, что стану пожарным. Потом мне хотелось быть матросом на пароходе «Анатолий», еще – шофером – чтоб заехать на мост, а он бы так и осел под машиной...
А когда побывал на базаре, то окончательно решил стать жуликом – мне показалось, что в таком скопище людей, и при таком обилии всякого добра... гораздо легче своровать арбуз, чем у нас в селе, у тетки Семенихи из огорода (уголовного кодекса я тогда не знал). Потом все-таки пожарный одолевал – очень нравилась сияющая каска.
Потом началась война, и мы уехали опять в село. Отец ушел на фронт.
Лет через пять я снова попал в этот город – как студент автомобильного техникума. Я был взрослее и немного смелее. Но и тогда он пугал меня. Слишком много надо было понимать заново. Слишком далеко раздвигался горизонт, и жизнь оказывалась – большая, сложная”.
В архиве В.М.Шукшина сохранился кадроплан фильма:
1. «Рассказчик» – под изображение старого города.
2. Рассказчик и автор – в кадре. Синхронный р-з.
3. Указ Петра об основании «Бий-Катунска».
4. Дикое место. Бия. «Вот здесь указал Петр...»
5. Первое какое-то строение на месте будущего Бийска.
6. Кадр, посвященный тому, – чем стал Бийск для окружающих сел – скупщик и перекупщик хлеба. Снимать: крестьянин везет воз хлеба в город.
7. А вот «хозяин» города – бородатый купчина на крыльце уже купеческого дома с резным крыльцом.
8. Шло время. Город рос. В изображении – общий план города (с горы).
9. Не обошла город и Гражданская война. В изображении – Гражданская хроника.
10. Не обошла город и другая война – Вел. Отеч. (1941–45гг.). В изображении – вокзал. Поезда увозят и увозят бийчан. Поезда.
11. Страна строилась. В изображении – стройка. Не Бийская (может быть, хроника).
12. Строился и Бийск. Стройка – Бийская.
13. Старые «чудеса» уходили. Возникали новые (старые баркасы, наплавной мост) и новый мост (о его расчетной «трудоспособности»).
14. Бийск продолжает расти. В изображении – новые кварталы. Люди. Люди в современных («европейских») костюмах.
15. Москва, Ленинград посылают своих посланцев в далекий город Бийск (вокзал).
16. Москва, Ленинград посылают целинников – и всех встречает г. Бийск.
В изображении – поля, трактора, сеялки, бороны (полевые весенние работы).
17. И всех принимал вот этот вокзал (Бийский вокзал).
18. А время шло – Бийск продолжал расти.
19. Бийск не отстает в своем развитии, росте от страны. В изображении – Бийск отвоевывает свои «права». В изображении – стройка – рядом лес.
20. Какой-то человек рассказывает о Бийске (о его «приросте» населения – 50 т. – 200 т.), о его промышленной мощности. Хорошо бы какой-нибудь «сухой» специалист (экономист, статистик). Важно здесь не бояться очень «цифрового размера».
21. Общий план современного города. Лирическая песня (может быть, – вечер).”
Написано в 1973 году для газеты «Пионерская правда», опубликовано в газете с незначительными сокращениями б марта 1973 года.
* «...я тоже деревенский, жить начинал трудно, голодно, рано пошел работать» – подробнее В.М.Шукшин рассказывает об этом в «Автобиографии», написанной в 1966 году.
В мае 1974 года актер и режиссер Н.Н.Губенко поделился с В.М.Шукшиным замыслом фильма, построенного на материалах уголовного дела об убийстве; Губенко хотел привлечь Шукшина к работе над картиной и дал ему для ознакомления материалы процесса. Шукшин изучил материалы и написал заявку на литературный киносценарий фильма «Квинтэссенция души». Фильм замышлялся двухсерийный; он не был поставлен; не был написан и сценарий; но заявка Шукшина интересна как яркая декларация его отношения к жестокости. Впервые опубликовано в книге В.М.Шукшина «Вопросы самому себе».
Беседа с корреспондентом итальянской газеты «Унита» в Москве Карло Бенедетти при участии переводчика Сергея Гринблата 17 мая 1974 года. Опубликована с сокращениями в газете «Унита» и полностью в журнале «Нуова дженерационе» («Новое поколение»), впервые на русском языке – в журнале «Наш современник» в №7 за 1979 год к 50-летию В.М.Шукшина.
В заявке В.М.Шукшина речь идет об однотомнике. Впоследствии издательство «Молодая гвардия» приняло решение о выпуске двухтомного собрания произведений В.М.Шукшина, вышедшего в 1975 году, уже после смерти писателя, под названием «Избранные произведения».
Беседа с болгарским журналистом Стасом Поповым. Опубликована в журнале «Литературное обозрение» (№5,1980).
Из письма Стаса Попова в журнал «Литературное обозрение»: “Уважаемые товарищи! Не так давно я прочитал в вашем журнале письмо В.Дмитриева. Автор письма, критикуя статью И.Жукова, опубликованную в газете «Комсомольская правда» (И.Жуков, возможно, с излишней категоричностью утверждает, что Шукшин после встречи с Шолоховым, «...побывав в Вёшенской, с запоздалой болью говорил потом, что зря распылялся, работая многопольно, в различных жанрах и видах искусства»), сопоставляет факты этой статьи и других бесед, интервью с Василием Шукшиным, состоявшихся летом 1974 года. В частности, он цитирует фрагменты беседы с Шукшиным Г.Цитриняка, опубликованной в «Литературной газете». А в конце письма в редакцию «ЛО» В.Дмитриев задает важный, на мой взгляд, вопрос: «Так как же все-таки относился Шукшин к своему творчеству, к созданному им, каковы были его замыслы и чем мотивированы, как представлялась ему его миссия в искусстве?»
...Журнал с письмом В.Дмитриева прислал мне в Софию ростовский литературовед К.Прийма, написав при этом: «Может быть, Вы что-нибудь ответите «Литературному обозрению»?..
В 1979 году я закончил работу над книгой «Литературное созвездие», в которую вошли интервью-автопортреты двадцати двух поэтов, прозаиков, драматургов, критиков, сценаристов из всех уголков Советского Союза. Материалом для одной из глав этой книги послужили записи нескольких бесед с Василием Макаровичем: мы познакомились летом 1974 года, на съемочной площадке у хутора Мелоговский. Если я не ошибаюсь, я был последним из журналистов и литераторов, кому довелось беседовать с Шукшиным... А потому я и решил послать в Ваш журнал все, что записал в те дни на Дону”.
Посылаю Вам свои записи с В.М.Шукшиным не полемики ради. Я не могу делать те или иные выводы, строить какие-либо прогнозы на основании своих встреч с Василием Макаровичем, которого очень мало. Могу лишь честно гарантировать, что изложенные здесь мысли он действительно высказывал – предельно искренно и откровенно».
Из книги Стаса Попова «Литературное созвездие»: “...Не знаю, как проходил разговор между Василием Шукшиным и Михаилом Шолоховым в доме на берету Дона. Но на фотографии, сделанной во время этой встречи, они сидят рядом. И как только я узнал об этой встрече, у меня родилось убеждение, что знакомство писателя-актера-режиссера с писателем-казаком вызовет глубокие раздумья у Василия Шукшина. В этом меня убеждали их творчество и неотразимая сила обаяния личности Михаила Шолохова. Герои у Шолохова и у Шукшина – обыкновенные люди, отправившиеся по тернистому пути искать большую правду жизни. Правда, у Шукшина не было еще возможности по-настоящему полно выразить себя в литературе из-за нехватки времени и интенсивной работы в кино. Было много и других причин, которые давали мне основание считать, что эта встреча не совсем обычна для писателя-актера. Собственно, это можно заметить и по вопросам, которые я задавал В.Шукшину во время наших бесед на донских берегах.
В первый же день приезда я познакомился с Василием Макаровичем, который, несмотря на всю занятость (он в те дни упорно, много работал над новой пьесой-сказкой), согласился выкроить время для продолжительного разговора со мной. Через три дня – 16 июля 1974 года – состоялась наша первая беседа. У Василия Шукшина я намеревался взять интервью для болгарской газеты «Народная культура». Разговаривать с ним мне довелось трижды: вначале – на теплоходе «Дунай», потом – просто на донском берегу. И хотя вводная часть нашей беседы несколько лет назад была напечатана в «Литературной России», затем переводилась на многие языки за рубежом, а полный текст первой беседы (записанный корреспондентом «Литературной газеты» Г.Цитриняком на пленку) публиковала в 1974 году «Литературная газета», – многие материалы, сохранившиеся в моем блокноте после тех встреч, публикуются здесь впервые”.
Комментарии к произведениям, опубликованным в настоящем собрании сочинений, подготовлены Л.Аннинским, Г.Костровой и Л.Федосеевой-Шукшиной.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги