Князь государственной безопасности

Глава 3

Честно говоря, в первый момент, когда я увидел столь лёгкое управление несколькими истоками, я практически остолбенел. В каком-то смысле, я даже допустил возможность того, что мне промывают мозги и показывают иллюзию. Потому что даже такая невозможная вещь как обман моего сознания или зрения, казалась мне более вероятной, чем нарушение фундаментальных основ мироздания. Взяв сигарету из пачки на столе, я поджёг её от огонька на пальце девушки (чудовищное нарушение этикета, на самом деле, но сейчас немного не до приличий) и задумался. Объяснений могла быть масса: то, что в этом мире Омфал работает иначе, или он иначе познавался, или моё собственное бытие здесь было не переносом тела, а лишь созданием его копии, подчинённой местным законам, но — увы, каждый из вариантов, возникавший в моей голове разбивался о фундаментальные истины, которые просто не могли быть ошибочны хотя бы потому, что в таком случае мой исток был бы мне недоступен и тот японец размазал бы меня по мостовой. К тому же, мы ведь все понимаем, что ответ вида «ты находишься в иллюзии, неотличимой от реальности во всём, кроме вот этих вот мелких деталей», во-первых, описательный и потому является лишь бесполезной попыткой подобрать решение под ответ (человек — животное на двух ногах без перьев), а во-вторых принципиально недоказуемым просто из-за того, что для доказательства мы должны использовать тот самый разум, в работе которого и сомневаемся.

— О чём вы думаете, Святослав? — спросила Алиса, к тому моменту уже погасившая иллюминацию на пальцах, — Сигарета потухла.

Я посмотрел на прогоревшую цигарку и осторожно, чтобы не рассыпать пепел, определил её в пепельницу.

— О том, делает ли меня человеком отсутствие перьев и плоские ногти.

— Ну, вы не «человек Сократа» уж точно, — покачала светловолосой головой капитан, — Хотя удивительно, что вы тоже пришли к этой аналогии.

— «Тоже пришёл». Значит, другим путешественникам из моего мира вы тоже показывали этот фокус?

Алиса задумалась на секунду, а потом пожала плечами:

— Вообще-то вы сначала должны были бы отвечать на вопросы, а потом уж я, но в данном случае я отвечу: да, показывала. И у всех была реакция, очень похожая на вашу, только у некоторых…

— Гораздо сильнее?

— У одних — да, большинство словно бы ничего и не замечало, но они и ответить на наши вопросы не могли.

— Потому что они не поняли вопроса, подозреваю. Что вы спрашивали? Когда появились Истоки? У кого и почему?

— Да, в общих чертах.

Я печально улыбнулся.

— А люди это скорее всего понимали как «когда они стали проявляться в мире вокруг вас и ваших близких». Для большинства обычных людей ответом на этот вопрос была история их дедов и прадедов, которых вдруг перестали призывать на армейскую службу на двадцать пять лет, — я пожал плечами, — Это как раз и был бы восемнадцатый-девятнадцатый век, в зависимости от страны.

Алиса снова задумалась, анализируя мои слова.

— Кажется, начинаю понимать. Вы именно поэтому начали настолько издалека?

— Ну да. Начинать надо с объяснения основ.

— Почему вы считаете, что нам надо их объяснять?

Теперь уже я взял паузу, раздумывая, стоит ли отвечать на этот вопрос честно. С другой стороны, если я не отвечу, ей гораздо сложнее будет объяснить происходящее, а мне соответственно — использовать её знания, чтобы понять, что и почему тут происходит.

Решившись, я посмотрел в глаза блондинке и твёрдо произнёс:

— Потому что несмотря на все ваши таланты к комбинации истоков, то, что я видел в этом мире пока что было весьма простыми действиями: создать огонь, лёд, кислоту, молнии. Не спорю, даже столь примитивные вещи в правильных руках дают невероятные результаты, но в моём мире использование Истоков уже очень давно шагнуло за пределы столь простых концепций.

— Пожалуй, придётся согласиться. Я бы не смогла так разрезать обратившегося японца, не говоря уже о висящем над ним облаке. Это была сила вашего Истока?

— Да.

— И в чём она заключается конкретно?

— Я не могу сказать, — спокойно ответил я, — Помните, как я говорил про то, как люди начали защищать свои методы обращения с истоками друг от друга? Сначала это были клятвы, убивавшие того, кто их нарушает, потом пришли прямые запреты вроде невозможности говорить определённые слова. В моё же время, пути защиты стали другими. Понимаете, в чём дело — Исток, как я говорил, это способ познания природы мироздания, и чем позже он отрыт, тем более сложным и специфическим этот способ является. Более того — требует от своего владельца такого же взгляда на мир, каковой был у его создателя. И, следовательно, чтобы объяснить его вам, мне потребуется буквально объяснить вам природу того, как я думаю и воспринимаю реальность. Мой Исток неотделим от меня, поэтому объяснить его и предать прародителя я не могу.

— Да, пониманию. Но я думаю, что могу удовлетвориться самым простым объяснением, которое вы сочтёте нужным. Дайте мне версию без перьев и с плоскими ногтями.

Я улыбнулся тому, как девушка вернула мне мою же цитату и ответил:

— В таком случае… я умею усиливать холодное оружие, которое держу в руках и заставлять его разрубать цели как в упор, так и на определённой дистанции. Чем больше сил я вкладываю, тем сложнее контролировать длину и ширину получившейся волны, поэтому я и задел то облако.

— Довольно простое описание. Вы могли бы оказаться в нашем мире своими силами?

«Не знаю».

— Нет. Меня должны были сюда отправить.

— Понятно, — самописное перо летало по странице тетради, на которую девушка даже не смотрела, — Но сам факт наличия нашего мира для вас удивительным не стал?

— Нет.

— Почему?

— Ничего странного в том, что кроме нашего мира, существуют и другие, в принципе нет. И также нет причин, по которым некто мог подумать о такой возможности и попытаться познать Омфал путём создания допущения, что существует больше одного мира, объединённого Великой Рекой и её правилами.

— И когда такие мысли могли появиться у людей?

— А когда были написаны первые сказки? Первые фантастические истории? Когда первый автор допустил, что его герой может существовать в каком-то другом мире? — я пожал плечами, — Не берусь даже предположить. Но основа для такого познания взята очень старая. Существенно старше большинства Истоков.

— Хорошо, этого достаточно. В таком случае порадуемся, что в той точки неба не оказалось самолёта и пойдём дальше. Но сначала — девушка открыла один из ящиков стола, убрала в него тетрадь и вынула вместо неё толстую книгу, положила передо мной, — Это адаптированная версия мировой истории. Адаптированная как раз для таких как вы странников.

Я кивнул, радуясь от смены темы, ведь была ещё одна причина молчать уже вполне осознанно, но о ней я не сказал бы никому и никогда. По крайней мере, так мне в этот момент казалось.

Правда, от книги я много пользы не видел. Видимо это как-то отразилось на моём лице, потому что Алиса спросила:

— Боитесь тех ответов, которые найдёте?

— Честно говоря — наоборот. Почти уверен, что знаю, какие ответы найду. Думаю, процентов девяносто этой книги будет посвящено перечислению событий, которые мне уже известны. Наши миры скорее всего разошлись недавно, максимум в прошлом веке.

— Вы так думаете? Странно, к тем же выводам пришли и наши учёные. Это вам ваш «способ мышления» помогает? — изогнула бровь девушка.

Я мысленно выругался. Всё-таки она иногда демонстрирует слишком большую внимательность. Впрочем…

— Несложно догадаться — мы с вами одеты похоже, разговариваем на одном языке, технологиями пользуемся тоже схожими, так что очевидно, что точка бифуркации наших миров возникла относительно недавно.

«Может я даже застал те события» — подумал я, но не стал добавлять. Внутренний голос подсказывал, что информацией о своём возрасте пока что делиться не стоит. Мы с Алисой выглядели ровесниками, и это играло мне на руку, располагая блондинку ко мне. Если она узнает, мой реальный возраст, кто знает, как она будет на меня смотреть и кем воспринимать?

Осторожно положив книгу на стол перед собой, я продолжил:

— Но возвращаясь к вопросу об ответах и моём ожидании их не найти, есть и другая причина. Видите ли, я сильно подозреваю, что ценность исторических книг в наших реалиях всё-таки сильно преувеличена.

— Неужели? — брови девушки взметнулись вверх, на губах заиграла ироничная улыбка, — Не думала, что вы из числа тех, кто верит в переписанную историю.

«Я не верю, я знаю».

— Скажите, а вот допустим такой персонаж как Кухулин — это придуманный образ мифического героя или реально существовавший маг[КП1] [КП2] [КП3]? Существовали ли в реальности Гильгамеш и Энкиду? Да что там Гильгамеш и легенды прошлых эпох! Шекспир не так давно писал:

Что он имел в виду? Что сама природа восстала против тирана, или что это была какая-то известная в его век история противостояния двух сильных магов, которая запомнилась в народной памяти фактом столкновения Истока Скрюченных Ветвей, который любили использовать ирландские Друиды, с владевшим силой править форму земли Лордом Макбетом, которого считали завоевателем?

Девушка прищурилась, явно пытаясь понять, говорю ли я всерьёз, или придумываю на ходу. Наконец она сдалась и спросила:

— И как было по-вашему?

— Я не знаю, как было. Знаю лишь, что до недавнего времени, точные знания о произошедшем были доступны немногим, и только эти немногие могли эти знания понять и осознать, будучи носителями упомянутых Истоков. Поэтому от большей части людей истина всегда скрыта — такова природа нашей реальности.

— А вас задел мой вопрос, — заметила Алиса, — Вы даже на демонстрацию мою так ярко не реагировали.

— Touché — хмуро ответил я и скривился.

Сам удивился жару, с которым дал эту отповедь. Ну да, именно поэтому и не люблю разговаривать о прошлом. Оно слишком невнятно, мифологизировано и непонятно, слишком…

«А впрочем, вот это можно и озвучить.»

— В моём мире невозможно познать дальнее прошлое, ведь мы лишены самой возможности думать, как те люди, а значит никогда не отличим вымысла от действий, которые не можем понять, ибо маги тех времён давно вымерли и унесли свои тайны с собой. Хотелось бы мне, чтобы это было не так. Хотелось бы мне иметь возможность знать, как складывалась наша судьба, каким было начало, как первый шаман смог, не имея даже возможности считать, познать мироздание в треске костра. Но я не узнаю.

— Что ж, зато вы можете узнать о том, что произошло недавно. Будем считать, что пришло моё время отвечать на ваши вопросы…

К сожалению для меня, именно этого сделать нам не дали. За дверью раздались какие-то голоса — кто-то спорил, что-то доказывал и даже стращал.

«Само собой за дверью остались часовые. Она и не думала их убирать,» — подумал я, — «И хорошо, если только за дверью, и через окно меня не изучает вторая смена..»

Тяжёлая створка из тёмного дуба без стука распахнулась и внутрь проникли двое. Первым шёл одышливый мужчина средних лет с редкими волосами, недостаток которых на макушке компенсировали усы, своей густотой заставившие бы и моржа изумиться. Жаль только, что бороды вошедший не носил, а то второй и третий подбородки слишком заметны.

«Ну да, вот он наверное и орал за дверью. Хорошо поставленным гулким басом туповатого почмейстера Петровских времён.»

За ним беззвучно вошла… Арлетт! Нет, ну правда — статная брюнетка была вылитой Арлетт, той самой светской львицей, что крутилась вокруг Виктора фон Меттина в покинутом мной мире. Здесь, правда, она явно вела несколько иной образ жизни: строгий чёрный мундир жандармерии сидел на брюнетке куда лучше, чем на усатом недоразумении, а тёмные волосы выглядели густыми даже будучи собранными в уставной пучок на затылке. В одной руке француженка держала тонкую папку для документов, а другую подняла, отдавая салют Алисе, на которой та ответила, и это явно сбило с толку закипавшего и уже готовящегося выдать гулкое начальственное наставление моржа.

— Приветствую, товарищ капитан, — голос точно, как у той Арлетт, но русским владеет существенно лучше.

— Добрый день, старший инспектор Ревиль, комендант Дюпре. Что привело вас ко мне?

Комендант, которого только что поприветствовали после какого-то инспектора, тут же вернулся в знакомую колею. Не успела брюнетка ответить Алисе, как морж распахнул свою пасть и заревел так, что цветок в горшке задрожал.

— Что привело? Сюда? Ты ещё спрашивать? — говорил он по-русски неплохо, но видимо от бешенства позабыл половину правил, — Центр города взрывает какой-то хилый япошка, а ты отбираешь сцену у моих жандарм, сжигаешь все улики, а потом ещё утаскивать единственного подозреваемого? И что он у тебя делать? Смолить папиросы и пялиться на меня, — в мою сторону вытянулся обвиняющий перст. Справедливо обвиняющий, кстати, ведь я откровенно наслаждался представлением, — У, плоскомордая погань, думать загорел немного — и уже спрятался от закона? Да я тебя!

«Он меня за японца принял что ли? Он их видел вообще в своей жизни?» — я даже не мог счесть нападки служаки оскорбительными, до того абсурдной мне казалась идея. Поэтому я лишь усмехнулся.

С неожиданным проворством комендант выбросил руку к вороту моей рубашки, но голос Алисы его одёрнул не хуже моего кулака, да только последний уже успел разогнаться. Забавно, когда в одной руке зажжённая сигарета, люди как-то не смотрят, чем занята другая. Кулак впечатался в живот прямо над ремнём, а я уже был на ногах, направляя коменданта на стул. Удар хитрый, если дать дураку согнуться, его блевать потянет.

Оставив моржа переводить дух, я повернулся к девушкам и увидел, что обе стояли напротив двери и наблюдали за моими действиями безо всякого осуждения. Если мотивацию Алисы я вроде бы понимал (сам не любил, когда быдло завоёванное начинало качать права, потрясая смешными туземными звездочками), то вот спокойствие Арлетт-не-Арлетт меня удивляло. И не только меня.

— Старший инспектор Ревиль, почему вы никак не остановили опасного азиатского подозреваемого, который напал на вашего начальника? — спросила Алиса, явно наслаждаясь сценой.

— Зачем мне это, если вы тоже не только позволили опасному подозреваемому восточных кровей, — в отличие от Алисы, брюнетка не смогла сдержать смешок, озвучивая мою предполагаемую национальность — напасть на господина коменданта, но и не спешите его задерживать.

Девушки обменялись понимающими взглядами давних подруг, что меня удивило и капитан произнесла:

— Арлетт, — ну конечно же Арлетт, — Это мой коллега, Святослав Воронцов.

«Лучше так, чем Вронский. Фамилию могут и найти, а не хотелось бы раньше времени… Молодец, капитан Стрелецкая, впрочем я и раньше знал, что вы не дура».

— Очарован, мадам, — я слегка поклонился и пожал протянутую руку. Что же у них все приветствия-то стали хватательные?

— Святослав, это моя однокурсница — мы вместе учились в Сорбонне — Арлетт Ревиль, старший инспектор Парижской жандармерии.

Брюнетка белозубо улыбнулась.

— Я училась, а Алиса проходила дополнительный курс.

Возможно, тут был какой-то намёк, но я предпочёл его не заметить. Впрочем, Алиса не дала мне развалить только что созданную ей легенду, мгновенно перескочив на более важную тему.

— Ты не покалечил господина Дюпре, Стас?

«Странное прозвище, но я его разрешаю».

— Нет, только его гордость пострадала, — ответил я, направляя в глаза энергию истока, — Слабенько ударил, просто месье коменданта печень слишком чувствительная.

— Ну да, что ж ещё служителю правопорядка тренировать, — пробормотала блондинка, и добавила уже громче, — Пьер, вы меня слышите?

Мужчина уже пришёл в себя, но говорить пока не мог, так что только кивнул.

— Хорошо. Этот «плоскомордый,» как вы изящно выразились, мой коллега Святослав Воронцов, приехал сегодня из Новгорода и помог мне минимизировать жертвы при задержании опасного преступника. Без его талантов, камикадзе вполне вероятно забрал бы на ту сторону минимум пятерых.

— Не шутить? — комендант наконец обрёл дар речи, в обоих смыслах, — А зачем он приехал?

— Как зачем? — удивилась Алиса, — Конечно же помогать мне вскрыть террористическую сеть. У него огромный опыт работы на востоке.

«Вот это номер,» — подумал я, — «Было бы неплохо знать заранее о таких моих планах.»