Кое-что о Билли

Суббота, 1 июля

11.30. Дома

Только что отвез Эмму домой. Вполне понятно, что после вчерашнего чувствует она себя, мягко говоря, хреново, и теперь ей нужно отмокнуть в ванне, а заодно и переодеться.

Она, кстати, извинилась за свое поведение, чем немало порадовала меня. Этот поступок представляется мне особенно ценным, поскольку она вряд ли действительно помнит, что вытворяла вчера, и извиняется лишь потому, что в глубине души полагает: я эти покаянные слова заслужил.

Воскресенье, 2 июля

23.50. Дома

Вчерашний вечер мы с Эммой провели дома, чтобы дать ей возможность немного прийти в себя. Затем, уже сегодня утром, мы преподнесли настоящий сюрприз Лу и Рею, ни с того ни с сего заявившись к ним и предложив забрать ребятишек на целый день. С этими обормотами мы двинули в Саутхенд. Несмотря на то что я дико боюсь высоты и ненавижу стоять в очередях, все получилось просто классно. Даже я остался доволен, не говоря уже об остальных. Пришедшая в себя Эмма оказалась настоящим кладезем природной педагогической мудрости. Ребятишки от нее просто в восторге. Единственное, чего я не понимаю, — это того, как родителям удается их терпеть изо дня в день, из года в год по двадцать четыре часа в сутки. Как бы я ни любил своих племянников, сдавая их с рук на руки родителям, я всегда испытываю некоторое облегчение. Сегодня, кстати, я тоже вымотался с ними кошмарно.

Понедельник, 3 июля

11.25. На работе

Опять начались странности. С самого утра Джулия отправила меня за каким-то хреном в отдел кадров. Разговаривать мне пришлось с тем самым страшилищем Кева. Неожиданно для себя я обнаружил, что у нее над верхней губой имеется довольно пышная растительность. С некоторой натяжкой это можно даже назвать усиками. Они не похожи ни на те, что были у моей бабушки, ни на те волоски, которые я заметил на лице Сью. Усы у страшилища светлые, почти бесцветные, и если не приглядываться, то можно их и вовсе це заметить. Но теперь, когда я знаю, что они у нее есть, боюсь, это станет моим очередным наваждением. Зная себя, могу заранее предсказать, что всякий раз, когда мне придется общаться со страшилищем, я буду ловить себя на том, что пристально разглядываю эти самые усики. Нечто похожее было у меня с моей бывшей учительницей английского мисс Саундерс. Точнее, с ее грудью. Это было мое проклятье и наказание. Я просто никак не мог выбросить ее из головы.

11.55. На работе

Только что поговорил с Майком. Он, оказывается, до сих пор не замечал усиков у страшилища, но обещал, что при первой же возможности приглядится и доложит мне о своих впечатлениях.

14.20. На работе

Ну вот, блин, доигрались. В обеденный перерыв мы всей компанией направились в паб. Там Майк сообщил Кеву, что я рассказал ему про усики его страшилища. Тот немедленно взъелся на меня и заявил, что у меня нет никакого права критиковать чьих-либо подруг, потому что моя собственная представляет собой просто воплощение жирной задницы и ничего более. При этих словах я несколько разволновался и… в общем, мы с Кевом успели обменяться парой оплеух и покататься по полу, прежде чем остальные нас растащили.

В результате все наши в очередной раз выставлены из паба в шею и внесены в черный список. Идиотизм ситуации заключается в том, что обвиняют во всем этом меня, потому что, согласно мужским законам, черт бы их побрал, мне не следовало пялиться на чужую девчонку и уж тем более обсуждать ее с другими ребятами. Со мной опять никто не разговаривает, чего и следовало ожидать. Единственное исключение составляет Майк. Нет, он, конечно, не чувствует себя виноватым в том, что подставил меня перед Кевом, просто элементарный здравый смысл подсказывает ему, что со мной лучше не портить отношений, потому что малейшие мои неприятности могут иметь весьма печальные последствия для его отношений с Хеленой. Козел он, конечно, редкостный и трепло изрядное, но законченным кретином его уж точно не назовешь.

14.50. На работе

Блеск. Лучше не придумаешь. Последние события, судя по всему, стали достоянием всей конторы. Джулия вызвала меня к себе и для начала влепила по первое число за то, что драки в пабе, по ее словам, являются втаптыванием в грязь доброго имени нашей компании. Господи, вроде бы неглупая женщина, а при этом несет такую херню, причем на полном серьезе.

15.35. На работе

Звонила Эмма, спрашивала, как у меня дела. Судя по голосу, она все-таки расстроилась. Что ж, будет повод провести с ней сегодняшний вечер.

Вспомнив еще раз, как все получилось, я удивился сам себе и тому, до чего лихо я полез в драку, заочно защищая Эмму. Нет, конечно, ее комплекция ни для кого не является секретом, да и я сам не в восторге от таких пропорций, но в общем-то это наше с ней дело. Между прочим, избыточный или не избыточный вес у Эммы — это никак не мешает мне считать ее очень и очень сексуальной. Наверное, нужно будет сказать ей об этом лично.

16.15. На работе

Позвонила Лиз и наговорила мне венкой хренотени. Она считает, что я зашел слишком далеко, устроив скандал, зацепкой для которого послужили мои же рассказы о замеченной на лице одной из женщин растительности. С ее слов, это, видите ли, тема, закрытая для обсуждения. И теперь я являюсь обвиняемым по делу о сексуальном терроризме.

Нет, никак мне в это не въехать. Если женщины так переживают по поводу этих чертовых волосков, то какого хрена некоторые из них, часами просиживая перед зеркалом и наштукатуривая себе лицо, не разберутся со своими долбанымиусищами, чтобы те не бросались в глаза мужикам?

23.10. Дома

День, начавшийся и пошедший наперекосяк, по крайней мере закончился вполне сносно. Я худо-бедно развлек Эмму по пути с работы, а вечером, придя домой, обнаружил некоторое количество конвертов с ответами на мое объявление в «клубе одиноких сердец». Честно говоря, я совсем уж об этом забыл.

К трем из девяти писем были приложены фотографии. Впрочем, на одной из них была изображена голая тетка лет пятидесяти, у которой, судя по растяжкам и обвисшей груди, как минимум четверо детей. Две другие претендентки оказались очень даже ничего, хотя, к сожалению, прислали снимки, где они полностью одеты. Прочитав их письма, я выяснил, что у одной есть ребенок, что сразу же вывело ее из интересующей меня категории, зато вторая была свободна и бездетна. Диана из Мур-Парка, ты та, кого я искал. И можно сказать, что мы нашли бы друг друга, если бы некоторое время назад я не познакомился с Эммой.

Вторник, 4 июля

09.35. На работе

Эмма сегодня что-то слишком разошлась по дороге на работу, и, чтобы привести ее в чувство, я взял да и отпранил ей по электронной почте грозное письмо, в котором предупредил, что если она не перестанет называть меня «своим сладким» и «леденчиком» и не сменит прозвище на что-либо более мужественное, типа «бычок» или «жеребец», то мне придется придумать убийственный ответ.

Получив письмо, она тут же позвонила мне и предложила посоревноваться, явно уверенная в том, что в таком противостоянии мне несдобровать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что и вправду играю с огнем.

Между прочим, все эти ласковые прозвища отражают наше отношение к близкому человеку. Поэтому, если я не хочу раз и навсегда лишиться жарких объятий Эммы, мне следует подойти к этому делу со всей осторожностью.

09.50. На работе

Потратил пятнадцать минут, пытаясь придумать несколько более-менее подходящих Эмме прозвищ. На сей момент ничего более остроумного, чем «дынька», «плюшка» и «поросеночек», мне в голову не пришло. Нет, я-то ничего обидного в них не вижу и даже мысленно произношу их с нежностью, если не с умилением. Вот только почему-то мне кажется, что Эмма не станет вдаваться в такие подробности, а просто устроит мне скандал или даже перестанет со мной общаться.

Ребята, кстати, уже со мной не общаются. Меня игнорируют все, включая Майка. Какие же они все-таки козлы.

10.05. На работе

Позвонила Лиз и спросила, слышал ли я уже, что устроил Кев вчера вечером.

Когда я ответил, что нет, она в приказном порядке велела, чтобы я вышел в коридор для личной встречи через пять минут. Твою мать, дело-то, наверное, серьезное.

10.40. На работе

Охренеть! Итак, судя по всему, вчера Кев со своим страшилищем пошли в паб чего-нибудь тяпнуть и оба изрядно набрались. Вернувшись домой, страшилище отправилось в спальню, а Кев, повинуясь какому-то неведомому и необъяснимому внутреннему порыву, терпеливо дождался, пока она уснет, а потом сделал вот что: подобравшись к своей ненаглядной, аккуратно наклеил ей под нос кусок особо прочного упаковочного скотча, а затем одним резким движением содрал его вместе с теми самыми усиками.

По пьяному делу она сразу и не поняла, что произошло. Лишь утром, глянув в зеркало, она увидела распухшую и красную верхнюю губу и поняла, что идти в таком виде на работу невозможно. В общем, страшилище взяло на сегодня отгул по состоянию здоровья и послало нашего Кева на хрен. Тот, в свою очередь, так распереживался, что тоже позвонил начальству и, сославшись на плохое самочувствие, остался сидеть дома. Оценив накал страстей в этой драме, я все же не мог не подумать о том, что у страшилища, оказывается, тоже есть верная подруга, которая не умеет — или делает вид, что не умеет, — держать язык за зубами.

Хрен его знает, что из всего этого выйдет. Мой опыт подсказывает, что рано или поздно во всем обвинят меня, потому что, видите ли, именно я первым заговорил на эту тему, оказавшуюся для всех столь болезненной.

13.10. На работе

Я частенько использую выражение «вряд ли это то, чего бы мне больше всего хотелось». Звучит оно обычно в переносном смысле, и я не задумываюсь впрямую, чего именно я действительно так не хотел бы видеть или слышать. Теперь у меня появилась своего рода точка отсчета, потому что едва ли мне удастся представить себе что-то более неприятное, чем ситуация, в которой я оказался в обеденный перерыв в переполненном кафе. Прямо на глазах, посторонних на меня наехала женщина, с которой я практически не знаком.

Я просто стоял в очереди, собираясь расплатиться за свои сэндвичи. Но тут ко мне подошла одна из теток, работающих вместе со страшилищем в отделе кадров. Господи, надо же было не полениться устроить такое! Она вылила на меня столько помоев, что я с трудом понял, в какое именно место на шкале дерьма она меня пытается впихнуть. Судя по всему, это где-то между извращенцем и негодяем. Более точная классификация была затруднена ввиду непоследовательного использования обидчицей самых разных определений в мой адрес.

Интересно, почему женщины всегда готовы, как стая гиен, наброситься на любого парня, который, может быть, даже непреднамеренно, чем-то зацепил одну из них? А в этой ситуации все и вообще непонятно. Ни ей, ни ее подругам я ничего плохого не сделал. Так какого, спрашивается, хрена эта коза набрасывается на меня при всех?

Она, кстати, даже не удосужилась объяснить, в чем именно меня обвиняет, а только отвешивала мне словесные оплеухи. Больше того, ей удалось мгновенно привлечь на свою сторону всех женщин, находившихся в кафе. Боюсь, больше мне в этой забегаловке не бывать.

14.35. На работе

Только что звонила Лиз. Кое-что выяснилось. Оказывается, та дура, которая набросилась на меня в обеденный перерыв, приняла меня за Кева. Впрочем, почувствовать себя неправой и уж тем более виноватой ей не дали, пояснив, что я и есть тот самый человек, который каким-то извращенным образом подтолкнул Кева к столь чудовищному поступку. Таким образом, эта идиотка не только не смутилась, но даже получила подтверждение, что силы были потрачены не зря, и победа, пусть и частичная, на ее стороне. Ну и хрен с ней.

16.30. На работе

Твою мать! Джулия завтра утром едет в Митчем и требует, чтобы я ехал с ней. Это как раз то. «чего мне бы меньше всего хотелось». Интересно, на какие еще неприятности я могу сегодня рассчитывать?

22.45, Дома

У Эммы сегодня вечером были какие-то дела, поэтому, посидев немного в ближайшем пабе, мы расстались, и я прямым ходом направился в спортзал, чтобы сбросить накопившееся за этот дурацкий день напряжение. Хорошо хоть Эмма увидела что-то смешное во всей этой истории с Кевом и его страшилищем. При этом у нее хватило такта, отпустив по этому поводу пару шуток, перевести разговор на менее болезненную для меня тему. Таким образом, некоторое время мы потратили на попытки придумать ей подходящее ласковое прозвище. Как же хорошо бывает иногда просто посюсюкать со своей девчонкой.

К счастью, Джулии в спортзале не было. После всего, что случилось за сегодняшний день, вряд ли я смог бы извлечь из этой встречи хоть какую-то выгоду или получить удовольствие. Между прочим, завтра мне придется чуть не полдня проторчать с ней в машине один на один. Кстати, судя по ее роже, вряд ли можно сказать, что ее отношение ко мне за последние дни резко улучшилось. В общем, я не Мистер Популярность.

Среда, 5 июля

11.25. Дома

Сегодня с утра я уже доказал себе, что ни хрена не понимаю в женщинах и, главное, в том, что может их взбесить. Я не просто вляпался в кучу дерьма — я вляпался в нее по уши.

С самого утра, когда Джулия заехала за мной и я подсел к ней в машину, выглядела она просто шикарно и была в миролюбивом настроении. Но не прошло и пяти минут, как она стала жаловаться на жару и расстегнула пару пуговиц на блузке уже в той зоне, которая в стенах офиса является запретной. Вид получился просто шикарный, и это несмотря на то что наблюдать эту красоту я смог только сбоку.

Само собой, такое поведение начальницы я воспринял как сигнал, что в этой поездке она ждет от меня не только помощи в оценке ситуации в нашем филиале. Желая уточнить диспозицию, я, словно невзначай, заметил, как я удивлен, что Джулия торчит в офисе в самый сезон отпусков. На мой взгляд, она вполне могла бы позволить себе взять пару недель отпуска и свалить из кошмарного летнего Лондона куда-нибудь на курорт, покупаться и позагорать. Заметив ее удивленно вскинутые брови, я поспешил уточнить, что в любом случае лежать сейчас где-нибудь на пляже у моря было бы куда приятнее, чем тащиться вместе со мной по шоссе М1 в час пик.

Я понял, что что-то не так, когда Джулия почти наглухо застегнула блузку и одернула юбку. В этот момент я еще и предположить не мог, насколько все плохо. Минуту-другую в машине висела напряженная тишина, а затем Джулия прямо в лоб спросила меня, не смотрел ли я ее отпускные фотографии. Надо признать, что вопрос застал меня врасплох, и я, как полный идиот, вместо того чтобы все отрицать, взял да и признался. Само собой. Джулия тотчас же села на своего любимого конька и прочла мне хорошую лекцию на повышенных тонах.

Обвинив меня во всем, в чем можно, от сексуальных домогательств до извращенности сознания, она вдруг резко затормозила, повернулась к моей дверце, открыла ее и вытолкала меня на обочину, где и оставила стоять, как полнейшего мудака. К тому, что это и само по себе было неприятно, я могу добавить, что мой пиджак с бумажником и телефоном уехал в сторону Митчема на заднем сиденье ее «форда-фокус».

Не успел я прийти в себя и всерьез озадачиться тем, как же мне выбираться из этой задницы, как рядом со мной притормозили копы и в общем-то не без оснований поинтересовались, какого хрена я сижу на обочине автострады и как я сюда попал, если поблизости не видно ни одной стоящей машины. Пришлось развлечь их историей о том, как мне удалось довести свою попутчицу и начальницу до того, что она взашей вытолкала меня из машины. Слава богу, полицейские хотя бы подбросили меня до ближайшей телефонной будки, откуда я уже вызвал такси. Эх, видел бы кто рожу этого водилы, когда я отсчитал ему пятнадцать фунтов тридцать пенсов мелочью из специальной миски, стоящей у меня в прихожей. Честно говоря, это зрелище в какой-то мере даже искупило все страдания, выпавшие на мою долю за это утро.

Теперь проблема заключается в том, что я ни хрена не понимаю, как мне быть дальше. На работу и идти не могу: все знают, что я уехал в Митчем, и мое неожиданное появление посреди рабочего дня не останется незамеченным. Пойдут расспросы, надо будет что-то врать… А ведь если Джулия, вернувшись, заведет свою волынку про сексуальные домогательства, то мне крышка. Ее слова против моих — и ясен перец, кому из нас поверят. В конторе мне тогда проходу не дадут, причем как мужики, так и бабы. Да это было бы еще полбеды, но как только Эмма узнает, что я якобы приставал к Джулии, я смело могу выбрасывать белый флаг и вешать табличку «Игра окончена». Нашим отношениям будет подписан смертный приговор, а значит, и о сексе можно будет забыть на неопределенное время.

Но ведь я же не виноват. Я ничего такого не сделал, разве что неправильно понял некоторые намеки Джулии. В конце концов, неужели это такое уж страшное оскорбление? Чертовы бабы, и вечно-то с ними все наперекосяк, не одно, так другое.

12.10. Дома

Черт! Джулия только что позвонила и объявила, что, обнаружив мои шмотки на заднем сиденье машины и не обнаружив меня самого на том месте, где она меня высадила, она отменила встречу в Митчеме. Сейчас она едет обратно и через пять минут будет здесь. Зла она по-прежнему как собака, поэтому ничего хорошего мне, видимо, не светит. Хотелось бы знать, как она отреагирует на попытку попросить прощения.

15.20. На работе

Ну что ж, действительно, все хорошо, что хорошо кончается. Впрочем, в будущем хотелось бы обойтись без подобных потрясений. Итак, когда Джулия нарисовалась у меня под дверью, выяснилось, что она успела остыть и собраться с мыслями.

Извинившись за выходку на шоссе, она добавила, что если уж на то пошло, то с ее стороны было довольно легкомысленно просить меня проявить ее фотографии. Впрочем, она тут же поспешила добавить, что она расстроилась, поняв, что не может полностью полагаться на меня как на своего заместителя. После этого она предложила считать вопрос закрытым и постараться больше не вспоминать о нем. Последним предложением Джулии было собраться и идти на работу. Я с удовольствием согласился и в результате оказался здесь, на своем рабочем месте, а не дома. Работа у меня, может быть, и не самая интересная, но всяко лучше иметь такую, чем остаться вообще без никакой.

Ничего-ничего. Джулия еще не знает моей самой главной тайны: того, что у меня остался второй комплект ее фотографий. Этот козырь я пока в ход не пускал.

15.35. На работе

Позвонил Эмме — просто сообщить, что я на работе, а не в командировке. Странное дело — не успел я рта раскрыть, как вдруг почувствовал себя жутко виноватым перед ней.

Несмотря на все наши милейшие с Эммой отношения, которые тянутся, кстати, уже далеко не первую неделю, выяснилось, что я готов подкатывать к любой юбке, которая покажется мне доступной. По-моему, Эмма заслуживает лучшего отношения, причем не абстрактно, а именно с моей стороны. Она симпатичная, милая и к тому же до сих пор по какой-то непонятной мне причине очень хорошо ко мне относится, если не сказать больше. Причем, хорошенько поразмыслив на эту тему, я пришел к выводу, что и мне она тоже небезразлична. И вот всем этим я сегодня рисковал, пытаясь как-то раскрутить Джулию. Сказать, что я поступил некрасиво, было бы слишком мягко. Ладно, урок получен и усвоен. Постараюсь исправиться.

Утешает только то, что вряд ли Джулия захочет распространяться о том, что сегодня произошло. А вдруг… нет, ни хрена: она не дура и прекрасно понимает: ей же лучше будет, если она промолчит.

16.00. На работе

Неприятный осадок от того, что случилось утром, конечно же, остался. Причем чем больше я обо всем этом думаю, тем больше злюсь на Джулию. Говорить она может что угодно, но, по-моему, ситуация — яснее не придумаешь. Она строит мне глазки и всячески заигрьшает со мной уже несколько месяцев, и я ни за что не поверю, будто она не понимала, что делает, когда отдавала мне свою пленку. Меня извиняет и то, что все это случилось еще до знакомства с Эммой. А вот с какой стати Джулия бесится, когда к ней бумерангом возвращается ее собственное поведение, мне непонятно. Может быть, именно это и стукнуло ей в голову, когда она решила вернуться за мной и извиниться. По правде говоря, я прекрасно понимаю, что предложение забыть об этом инциденте и сохранить его в тайне было сделано не из заботы обо мне, а из стремления Джулии избежать лишних неприятностей для самой себя.

Блин, как оно все оказалось запутано. Напиться бы — глядишь, и полегчает. Вот только ребята по-прежнему со мной не разговаривают, а значит, веселиться и поглощать алкоголь мне предстоит в обществе Эммы. Не могу сказать, чтобы я очень расстроился по этому поводу. Скорее даже наоборот.

22.40. Дома

Эмма ни в чем не виновата, просто у меня сегодня такое настроение. Не успели мы переступить порог паба, как я понял, что мне сейчас не до шумного веселья. В общем, буквально через четверть часа я извинился перед ней и, сославшись на плохое самочувствие, сказал, что хочу побыть один.

По правде, иногда одиночество оказывает вполне благотворное воздействие. Между прочим, вернувшись домой, я обнаружил еще шесть писем с ответами на мое объявление. Фоток не было ни в одном из них, поэтому ничто не отвлекало меня от моего чувства вины перед Эммой.

Пока я был в душе, позвонил старик и оставил сообщение на автоответчике. Судя по всему, Лу настучала ему, что у меня появилась девушка, и теперь папаша вознамерился познакомиться с ней, для чего и приглашает нас посидеть где-нибудь в ресторане в пятницу вечером. Само собой, он не упустил возможности еще раз напомнить, чтобы я постарался не блевать при всех. Я так понимаю, «при всех» относится в первую очередь к его будущей супружнице. Следовательно, он собирается притащить с собой и ее. Не надо быть тонким психологом, чтобы разгадать его намеки.

Четверг, 6 июля

09.10. На работе

После дурацкой, почти бессонной ночи, проведенной в мазохистском наслаждении угрызениями совести, я был до чертиков рад встретить Эмму в Буши. Она сегодня на редкость хорошо выглядит, и, когда мы вышли из электрички и она ловким движением взяла меня под руку, я почувствовал себя намного лучше.

Пришлось сказать ей, что нам предстоит встреча с моим стариком. Не догадываясь о том, что ей предстоит, Эмма искренне обрадовалась, придав этому событию какое-то особое значение. Чует мое сердце, что, познакомившись со мной и с Лу, она полагает, что и наш отец тоже вполне нормальный человек. Господи, какой же удар ее ожидает. Надеюсь только, она сообразит не надевать чего-нибудь слишком короткого или обтягивающего.

09.50. На работе

Джулия только что вызывала меня к себе и за все время разговора ни разу не улыбалась. Беседа шла на сугубо деловые темы, что, в общем-то, даже непохоже на нее.

Меня так и подмывало сказать что-нибудь изящное и остроумное, чтобы разрядить обстановку. Но, зная свое умение испортить все одной неудачной фразой, я сжал зубы и предпочел промолчать.

10.40. На работе

Только что наткнулся в коридоре на Майка. Этот урод по крайней мере говорит со мной. Впрочем, наше общение свелось к его жалобам на то, как, оказывается, плохо быть отлученным от любимого паба.

Меня начинают обуревать сомнения, а стоит ли удовольствие от общения со всей этой компанией ублюдков всех тех неприятностей, которые я вынужден из-за них терпеть.

11.50. На работе

Позвонил Лиз, хотел поболтать просто так, ни о чем. Выяснил, что, по крайней мере с ее точки зрения, я заслужил прощение после всей этой истории с Кевом и его страшилищем.

Как бы хорошо мне ни было с Эммой, ей так и не удалось заменить Лиз в отношении перемываания костей и обсуждения слухов о наших сотрудницах. Отчасти я этому даже рад. Что же касается сплетен, то приятно сознавать, что у тебя есть настоящий друг, с которым можно со знанием дела поговорить на эту тему. После разговора с Лиз я понял, что очень соскучился по нашим с ней посиделкам. К сожалению, она вряд ли разделяет мою тоску, потому что, судя по всему, у них с Полом по-прежнему все замечательно, и ей даже не до друзей.

15.20. На работе

В кафе за обедом Эмма вдруг заговорила об отпуске и заявила, что, по ее мнению, нам следует провести его вместе. Едва не потеряв ее несколько дней назад (пусть даже она сама об этом и не догадывается), я не мог сказать ничего другого, кроме того, что считаю эту мысль просто гениальной. У меня действительно накопились неиспользованные дни отпуска, и, если я не отгуляю их в самое ближайшее время, они у меня вообще пропадут. И потом, вырваться из всей этой рутины и немножко встряхнуться всегда полезно.

Остается только выяснить, куда именно и на сколько мы собираемся ехать. Обсуждение этого вопроса мы оставили на вечер.

22.00. Дома

Не успел я упомянуть, что моя мама живет в Нью-Йорке, как решение можно было считать принятым. Эмма там еще ни разу не была, а мне вообще очень нравится этот город. Завтра я созвонюсь со своей матушкой, выясню в отделе кадров, на сколько дней я могу рассчитывать, — и все, можно ехать. Действительно, эта идея нравится мне чем дальше, тем больше.

Пятница, 7 июля

16.10. На работе

Эмма вся извелась — так ей не терпится попасть в Нью-Йорк. Весь день она только об этом и говорит. В обед она даже потащила меня по турагентствам и нахватала целый ворох всяких проспектов и рекламных брошюр.

Созвонился с мамой, убедился, что она будет счастлива видеть меня, а тем более в компании с девушкой. Затем позвонил в агентство и заказал билеты. Итак, решено: двадцать первого в шесть утра мы летим в Штаты на целых десять дней. Более того, мы даже успеваем вернуться к первому туру футбольного чемпионата. Просто фантастика.

Понедельник. 10 июля

10.10. На работе

Куча впечатлений от уик-энда. Ужин со стариком в пятницу прошел куда лучше и спокойней, чем я ожидал. Сам он вел себя просто образцово, демонстративно делая вид, что не замечает Эммину грудь, а его, извините за выражение, невеста и вовсе оказалась очень приятной теткой. Как выяснилось, с чувством юмора у нее все в порядке. Это, кстати, в какой-то мере объясняет, почему она связалась с моим стариком. Она описала хохотавшей до упаду Эмме, как я гостеприимно принимал ее, участвуя в разговоре через дверь туалета. При этом весь рассказ ей удалось повернуть таким образом, что я даже не нашел, на что обидеться, хотя мы сидели в битком набитом ресторане. Что касается Эммы, то она, как всегда, была великолепна. Она сумела очаровать даже моего папашу, и впервые за долгие годы я понял, что он просто рад за меня. Да, чуть не забыл (с этого надо было начать): он даже умудрился отвесить мне комплимент по поводу того, что я похудел и вообще привел себя в божеский вид. Вот это событие так событие, ничего не скажешь. К сожалению, оставшаяся часть выходных была посвящена тому времяпрепровождению, которое и раньше не приводило меня в восторг, а теперь и вовсе вызывает тихую ненависть: шопингу. Мне опять пришлось таскаться с Эммой по магазинам. Она сообщила, что собирается потратить в Нью-Йорке кругленькую сумму на тряпки и всякое барахло. Из этого и был сделан совершенно логичный вывод, что следует подчистить свой гардероб, потому что иначе ни одной новой вещи ни положить, ни повесить в ее квартире будет уже негде. При этом кое-что (по ее словам) нужно будет взять с собой в отпуск. Но, как выяснилось в последний момент, надеть-то ей (кто бы сомневался!) совершенно нечего. По крайней мере, ехать в таком поношенном сгарье никуда нельзя. А следовательно… Нет-нет, я вовсе не хочу ничего сказать об идиотизме и отсутствии логики. Я даже уверен, что во всем этом есть какой-то глубокий тайный смысл и скрытая упорядоченность, но честно скажу: чем больше я об этом думаю, тем меньше мне хочется жить. Чтобы не довести себя до самоубийства или не лишиться последних остатков рассудка, я был вынужден принять волевое решение: пусть делает что хочет, мне наплевать. Дальше видно будет.

14.55. На работе

Одна мысль мучила меня уже несколько дней подряд: я никак не мог решить, что делать с фотографиями Джулии. Остыв немного после последней нанесенной мне обиды, я пришел к выводу, что лучше не рисковать. Дело даже не в том, что при очередном скандале я могу сорваться и выставить их на всеобщее обозрение, а скорее в опасности того, что факт их существования выйдет наружу помимо моей воли. В обоих случаях я гарантированно остаюсь без работы, почти гарантированно без Эммы, и вообще… Короче говоря, я решил больше не подвергать свою жизнь такому риску, разорвал их и выкинул в мусорное ведро. Последние десять минут я провел, выражая сам себе соболезнование по поводу их трагической гибели и понесенной мною утраты.

Словно почувствовав, что у меня как-то неладно на душе. Джулия не стала закрывать дверь в кабинет. Теперь я могу сидеть и в качестве утешения, пусть и с некоторого расстояния, но зато безопасно, пялиться на ее пышную грудь, мысленно представляя, как она выглядит под блузкой. По-своему приятно чувствовать, что, лишившись столь привлекательного виртуального объекта, я вес же остался в непосредственной близости от его оригинала. Да, Джулия, конечно, редкостная стерва с отвратным характером, но сиськи у нее — высший класс.

15.20. На работе

Эмма только что позвонила мне и объявила, что сегодня вечером собирается остаться дома вместе с Хеленой, согласившейся помочь ей провести своего рода хирургическую операцию по ампутации части своего гардероба. Могу пожелать ей в этом всяческих успехов. Для меня же это сообщение означает, что мне предстоит провести вечер одному дома или сходить в спортзал. Ну что ж, по крайней мерс выбор не трудный.

23.50. Дома

Наконец-то пересекся в спортзале с Джулией. К тому времени, как я туда пришел, ее тренировка, видимо, была уже в полном разгаре. Я сделал такой вывод, исходя из того, что Джулия к этому моменту уже успела запыхаться и вспотеть. В таком виде она смотрится до того соблазнительно, что у меня даже промелькнула мысль: а не попробовать ли подкатить к ней еще раз. Впрочем, от этой бредовой идеи я мгновенно отказался, вспомнив себя на обочине шоссе без телефона и без гроша в кармане.

Судя по тому, как она со мной поздоровалась, некоторую неловкость от этой встречи ощутил не только я. В общем, мне пришлось собрать в кулак всю свою волю и проявить инициативу. Подумав, я не стал переодеваться и предложил Джулии не оставаться больше в этом душном помещении, а пойти попить где-нибудь кофейку. Она приняла это приглашение вполне благосклонно. В общем, я подождал, пока она переоденется, мы сходили в кафетерий, выпили там по чашечке кофе и… все. Ни на что большее я и не рассчитывал. Главная цель этих посиделок достигнута. Насколько я понимаю, между нами установились более или менее нормальные, не враждебные отношения.

Чему-чему, а этому я рад. Во-первых, не быть на ножах с начальницей — это уже большое дело. Работать в благоприятной атмосфере намного легче. А что касается -внеслужебных отношений», то здесь у меня все в порядке с Эммой, и, кстати, меня это вполне устраивает. В сегодняшнем разговоре я даже пару раз назвал ее не как-нибудь, а «своей девушкой». Еще несколько недель, да, пожалуй, даже несколько дней тому назад таких слов от меня бы никто не услышал. Черт его знает, может, Лиз все-таки была права.

Вернувшись домой, обнаружил на коврике еще два письма с ответами на объявления. К одному даже была приложена фотографин очень симпатичной блондинки из Рикмэнсворта. Извини, дорогая, я уже занят.

Вторник, 11 июля

14.50. На работе

Твою мать! В обеденный перерыв Эмма вдруг заявила, что поскольку она уже знакома с моей сестрой, отцом и в ближайшее время познакомится с моей мамой, то пора и мне встретиться с ее предками. Хреново дело. Общаться с родителями девчонки, с которой встречаешься — это самый большой кошмар, какой я только могу вообразить. Может быть, потому, что я очень хорошо себе представляю, что именно они думают по этому поводу вообще и обо мне конкретно. Если бы у меня самого была взрослая дочь, я бы тоже озаботился тем, кто это там и чем занимается с моей крошкой, и насколько часто.

Впрочем, по всей видимости, рано или поздно это должно случиться. Надо только, чтобы Эмма заранее меня подготовила и ввела в курс дела. Не хотелось бы повторения той ситуации, которая возникла, когда я чуть не подрался с папашей Марии. Откуда ж мне было знать, что он болеет за команду Города Мудаков. Больше того: знай я это с самого начала, мне бы и в голову не пришло подбивать клинья к его дочке, не то что доводить дело до знакомства с ее семьей.

Среда, 12 июля

09.40. На работе

Вчера вечером потащил Эмму в паб, чтобы выудить у нее побольше информации о ее предках. Итак, отца зовут Том, а мать — Джанет. И общее у нас у всех то, что мы все отнюдь не вегетарианцы, одинаково не любим собак, не религиозны, и всем нам нравится Габи Рослин. При этом, в отличие от меня, они оба голосуют за лейбористов, отец интересуется не футболом, а регби, а мать по совершенно непонятной мне причине терпеть не может Джери Холливелл. Это бы еще полбеды — куда больше я обеспокоен тем, что у Эмминого папаши, который владеет собственной охранной фирмой, на самом деле довольно темное прошлое. Он, видите ли, отставной полицейский. По правде говоря, о таких вещах девушка должна предупреждать парня еще до первого свидания.

Странно и то, что вся их семья, оказывается, не выносит футбола. Поэтому, знакомясь с ними, мне придется буквально пробираться по минному полю. К тому же у меня сложилось впечатление, что Эмма — то что называется «папенькина дочка». Так что мне нужно будет быть вдвойне осторожным. Блин, главное не проболтаться и не ляпнуть во время разговора какого-нибудь комплимента по поводу ее женских достоинств и сексуального опыта.

Действительно полезным во всем этом мероприятии я считаю то, что, познакомившись с Эмминой мамашей, я смогу составить представление, как моя нынешняя подруга будет выглядеть лет через тридцать. Твою мать, ни хрена себе загнул! Интересно кем будет для меня Эмма через тридцать лет? Будет ли она к тому времени моей женой и матерыо моих детей или останется лишь приятным воспоминанием, которое я буду выуживать из закоулков памяти в тяжелые минуты, чтобы не забывать о том, что жизнь все-таки бывает вполне сносной штукой? Хрен его знает, как все оно будет. Лучше об этом не задумываться, чтобы не свихнуться раньше времени.

10.25. На работе

Только что позвонила Лиз, и едва я успел поднять трубку, как она выложила новость: они с Полом расстались. Голос у нее был просто замогильный, и я, не раздумывая, предложил встретиться и где-нибудь посидеть после работы. Упс. Вот так-то.

14.30. На работе

Поговорил с Эйммо во время ланча и с некоторой опаской сообщил, что предложил Лиз душеспасительную беседу на чисто приятельских условиях, просто чтобы дать ей возможность выговориться. К моему удивлению, Эмма восприняла это совершенно спокойно и сказала, чтобы я позвонил ей вечером, когда доберусь до дома. Ее доверие меня, конечно, тронуло, но, как я понял, это и своего рода «проверка на вшивость».

В ее глазах я ясно прочел невысказанное предупреждение: «Смотри, если что — между нами все кончено».

22.15. Дома

Как и следовало ожидать, Лиз в полном раздрае. Судя по всему, она давно уже считала, что их с Полом отношения надо называть тем самым запретным для большинства мужчин словом, начинающимся с буквы «л», и я прекрасно понимаю, насколько больно и тяжело бывает расставаться с этой иллюзией, тем более если это произошло так, как у них, — мгновенно и абсолютно неожиданно.

По дороге от Лиз домой позвонил Эмме. Мне было сказано, что знакомство с ее родителями назначено на вечер пятницы. Это именно то, что мне больше всего хотелось услышать после того, как я провел целый вечер, утирая сопли рыдающей приятельнице.

Четверг, 13 июля

10.50. На работе

В результате того, что какой-то эгоист, совершенно не подумав о других людях, бросился под поезд в Хэрроу, мне пришлось вернуться домой, сесть за руль и ехать в контору на машине. Таким образом я получил сразу два маленьких удовольствия — опоздание на работу и необходимость пилить через весь город на тачке, — и одно большое: я имею в виду тот кошмар, который ждет меня на обратном пути домой в час пик. И к тому же я еще и упустил возможность пообщаться с Эммой до работы. Добравшись наконец до конторы, я выяснил, что дела, оказывается, совсем плохи. Едва отметившись о приходе, я сразу же заглянул в офис, где сидит Эмма. Она рассказала, что Лиз звонила начальству и попросила пару дней отгула. Похоже, она совсем скисла.

11.15. На работе

Звонил Лиз домой, но никто не ответил. Мобильник она, видно, отключила.

12.00. На работе

Поскольку я пока что все еще стараюсь не попадаться на глаза теткам из отдела кадров, пришлось направить Эмму в их логово, чтобы выяснить координаты тех, кто записан в личном деле Лиз в качестве ее ближайших родственников. На удачу я особо не рассчитывал и тем сильнее удивился, что она действительно указала в анкете адрес и телефон своих родителей. Позвонив по этому номеру, я убедился, что мои предположения были правильны: Лиз запросила временного политического убежища на известной мне порновилле.

Не могу не признаться, что обрадовался, услышав ее голос, пусть и срывающийся время от времени в слезы. По правде говоря, я уже начал не на шутку волноваться: в том состоянии, в каком я оставил ее вчера, женщины порой могут натворить таких глупостей, что и не расхлебаешь.

Пятница, 14 июля

09.40. На работе

Мой «Пежо» показал себя вчера вечером просто молодцом. Благодаря ему мы добрались до дома сравнительно быстро. Прихватив по ходу ужин навынос в ближайшем ресторане, мы провели остаток вечерау меня дома, чередуя секс с телевизором. Именно это мне было нужно в качестве лекарства после нескольких последних дней.

Блин, я уверен, что все вчерашнее лечение сегодня пойдет насмарку, потому что меня ждет действительно экстремальный вечерок.

14.50. На работе

Незадолго до ланча звонил Майк и сообщил, что запрет на посещение нашего паба снят. Полагаю, что такое решение было принято в связи с катастрофическим уменьшением продаж, а следовательно, и прибыли в результате нашего отсутствия. По словам Майка, наш коллектив планирует массированное вторжение иа прежде запретную территорию в обеденный перерыв. «Идут все, — сказал он и многозначительно добавил: — Включая тебя».

Я, конечно, опасался, что все пойдет не так, как надо, но на этот раз мои подозрения оказались беспочвенными. Ланч прошел просто шикарно. Кев, правда, до сих пор что-то имеет против меня, потому что, оказывается, его страшилище по-прежнему с ним не разговаривает, а все наши тетки ненавидят его еще сильнее, чем меня. Я этому только рад и вовсе не чувствую себя виноватым перед Кевом. Он получил свое за то, что так жлобски расписывал Эммины достоинства и недостатки в моем присутствии, и этого я ему еще не простил.

Интересно, как же я здорово соскучился по пабу и посиделкам с ребятами. Нет, конечно, проводить время с Эммой — это очень классно, но разве расскажет она мне анекдот про презервативы с запахом сыра? Да ни за что на свете. Да я и сам надеюсь, что никогда такого от нее не услышу.

15.10. На работе

Для проверки позвонил Эмме и рассказал ей анекдот про презервативы с сырным запахом. Она не только не посмеялась, но, насколько я могу судить по ее интонациям, даже не улыбнулась. Больше того, с меня была взята клятва под страхом кастрации не рассказывать ничего подобного ее отцу сегодня вечером.

17.30. Дома

Ну вот. Момент настал. Помытый, побритый и переодетый, вооруженный всеми обрывками сведений по правилам этикета, когда-либо вдолбленных мне в голову, я готов ехать в Нортвуд и осчастливить своим присутствием Эмминых предков. Ну что, ребята, прощайте, иду грудью на амбразуру. В который уже раз.

Понедельник, 17 июля

09.40. На работе

Моя жизнь превратилась в сплошной кошмар. Виной всему тот самый ужин в пятницу вечером. Нет, все прошло хорошо, я вполне продержался, ничего такого не сморозил, никого ни на что не спровоцировал. По-моему, мне даже удалось установить с Зимиными родителями какой-никакой контакт. Хотя при всем том я уверен, что если б я хотя бы прикоснулся к Эмме в присутствии ее папаши, этот бывший легавый отделал бы меня так, что мало бы не показалось. И кстати, когда в субботу, после целого дня, проведенного нами в бесконечном марафоне по магазинам. Эмма позвонила своим предкам и поинтересовалась, как я им показался, ее старик ответил вполне предсказуемо, учитывая его бывшую профессию. Он взял да и заявил Эмме, что мое лицо показалось ему знакомым, и, скорее всего, он видел меня где-то в криминальной хронике или даже на фотографии из серии «Их разыскивает полиция».

Всю эту хрень можно было бы пережить, потому что она просто меркнет по сравнению с той проблемой, которая действительно тяжелым грузом навалилась на меня. Чертова свадьба — только этого мне и не хватало.

Нет-нет, пока что под венец тянут еще не меня, но мне от этого не легче. В общем, как только мы сели за стол. Эммина мама сообщила радостную, по ее мнению, новость: двоюродная сестра Эммы, которая должна выйти замуж через три недели, уступила нажиму родственников и решила изменить внешнее оформление этого события. Первоначально планировалась лишь скромная церемония в бюро регистрации, где самые близкие друзья и родные могли бы выпить по бокалу шампанского, но теперь на повестке дня стоит весь полномасштабный ритуал с церковным венчанием и прочей дребеденью. Устраивается все это где-то в Суррее. От Эммы требуется участие в качестве свидетельницы или, говоря по старинке, главной подружки невесты. Это приглашение она тотчас же приняла с необычайным воодушевлением, подписавшись на это дело от нас обоих. Очень жаль, что она не поинтересовалась моим мнением, поскольку то, что нам теперь предстоит, я не могу назвать иначе как трагедией. Дело в том, что как раз через три недели открывается новый футбольный сезон. Расписание первого круга я, разумеется, помню наизусть. В три секунды я сосчитал, что именно в тот день и час, на который назначена свадьба Эмминой кузины в какой-то дыре в глубинке графства Суррей, я лично рассчитывал быть в не менее глухой дыре в глубинке графства Йоркшир и благоговейно созерцать, как наши «Шершни» будут мочить «Хаддерсфилд». Если я даже совершу святотатство, не стану участвовать в ритуальной послематчевой пьянке и нарушу все правила, ограничивающие скоростной режим на автотрассах, мне все равно не удастся появиться на свадьбе раньше восьми, а то и девяти часов вечера.

Честно говоря, я знал, что рано или поздно что-нибудь подобное случится. Неожиданностью оказалось лишь то, что коса нашла на камень столь внезапно и по столь серьезному поводу. Познакомились мы с Эммой, когда прошлый сезон был на исходе, и нам не довелось поговорить на тему футбола, а точнее, обсудить ту роль, которую он играет в моей жизни. В общем, Эмма осталась в абсолютном неведении относительно того, что мое присутствие на всех домашних матчах нашей команды является обязательным, равно как и на первой и последней выездной игре. Таким образом, во избежание подобных недоразумений все мероприятия вроде свадеб, крестин, тяжелых болезней или похорон следует планировать так, чтобы они приходились на свободные от футбола дни или — что еще лучше — на период межсезонья. Это известно всем нормальным людям. По крайней мере, я так думаю. Всем, похоже, кроме Эммы, ее двоюродной сестры и того, вероятно, скрытого гомика, за которого та выходит замуж. Насчет его сексуальной ориентации я не шучу. Скажите мне, какой нормальный мужик не любит футбол настолько, что согласен не только сам пропустить открытие сезона, но и испортить этот день куче друзей и знакомых из-за какой-то хрени, именуемой свадебной церемонией? Что ему стоило настоять на переносе свадьбы на любой другой день? Нет, он точно пидор и мужиком только прикидывается. Ну да хрен с ним, сейчас меня куда больше волнует, что скажет Эмма, когда я посвящу ее в свои мысли по поводу этих событий.

Единственное, что меня в пятницу порадовало, — это Эммина мамаша, а точнее, ее внешний вид. Очень даже ничего, честное слово. Это внушает мне некоторый оптимизм относительно нашего с Эммой будущего, если, конечно, после всей этой истории еще есть смысл говорить о каком-то там будущем от имени каких-то там «нас».

11.30. На работе

С Эммой все катится к чертовой матери. Я не про отпуск, а про свадьбу. Последняя полученная от нее новость — это то, что сегодня она остается ночевать у родителей, а на завтра берет отгул. Оказывается, завтра они везут ее в Суррей, чтобы снять мерку на платье в тамошнем ателье.

Из хороших новостей… твою мать. Ни хороших новостей, ни намека на то, что они в ближайшее время появятся. Все хреново, как никогда.

20.50. Дома

Подбросил Эмму до дома ее родителей и поехал в спортзал. Слава богу, Джулии там не оказалось, и я по полной программе загрузился упражнениями, параллельно размышляя над тем, как лучше всего — я имею в виду, наименее болезненно. — сообщать людям нерадостные для них новости.

Если разобраться, лучше всего было бы выложить карты на стол перед Эммой и ее предками сразу же, как только зашел разговор об этой идиотской свадьбе. А теперь мало того, что она обидится, так ее родители (на которых, причем на обоих, папашина служба в полиции не могла не сказаться) решат, что я как минимум человек ненадежный, а скорее всего еще и бесчестный. Твою мать, ну почему жизнь меня так колбасит?

Вторник, 18 июля

09.15. На работе

С утра сразу же позвонил Лиз, чтобы узнать, как там она. По-видимому, уже лучше, хотя, судя по голосу, она все еще в печали и переживаниях. Впрочем, ее отдельные замечания и комментарии заставляют думать, что Пола тоже пожалеть можно: не знаю, что он там такого натворил, но огреб он за это, по всей видимости, сполна.

Я не слишком удивился, когда Лиз сказала, что берет пару недель отпуска и собирается провести это время у родителей. Жаль, конечно, что мы не увидимся до тех пор, как я сам уеду. Обидно, но, во-первых, ничего не поделаешь, а во-вторых, в конце концов, ничего страшного. Привезу ей из Нью-Йорка какой-нибудь сувенир — само собой, от нас обоих.

10.00. На работе

Получил самый странный телефонный звонок в своей жизни. Кто бы, вы думали, мне звонил? Мудила Барри собственной персоной. Вот уж не ожидал так не ожидал. Оказывается, мало ему всех неприятностей, так он решил повторить свой прикол с овощным супчиком, но на этот раз ему потребовался сообщник, роль которого он мне и предложил. Идея состоит в том, что мы дождемся того, кто первым появится у питьевого фонтанчика, Барри сделает вид, что блюет туда, а я, будто случайно оказавшись рядом, буду выуживать из этого месива самые аппетитные кусочки и с удовольствием пожирать их. Опыт подсказывает Барри, что если жертву выбрать правильно (лучше всего кого-нибудь из женщин, можно даже двоих сразу), то как минимум визг на все здание нам обеспечен, а в оптимальном варианте возможен и обморок.

Похоже, этот мудак не на шутку расстроился, когда я послал его на хрен. Нет, идея, конечно, отличная, тут я ничего сказать не могу, но связываться с таким первостатейным козлом — это себя не уважать. Да и мысль о холодном, нерастворившемся супчике из пакета в это время суток меня что-то не привлекает. Слава богу, я недавно позавтракал.

От чего бы я не отказался, так это от роли наблюдателя, когда Барри начнет разыгрывать свою комедию. В прошлый раз, когда он отправил в рот первую пригоршню этого мерзкого месива, у Линдси из бухгалтерии чуть не случился нервный припадок.

10.25. На работе

Мудила Барри опять звонил с той же просьбой. По его словам, в такой шутке рисковать нельзя, и ему в помощь требуется человек, которого ни в коем случае не заподозрят в сговоре с ним. Вполне логично, что его выбор пал на меня. Соображает, ублюдок, ничего не скажешь.

10.50. На работе

Да твою же мать! Опять звонил этот козел. Неужели ему не ясно сказано? А может, ему просто нравится, когда его посылают?

14.15. На работе

В обед пошел в паб с Майком и, выслушав подробный отчет о том, как они с Хеленой развлекаются, поведал ему свои горькие думы об этой долбаной свадьбе. Чуда не произошло — ничего, подобного сочувствию, я от Майка не добился. Все его ответы и комментарии можно свести к нескольким фразам типа: «Ну и какой же из тебя после этого болельщик?» и «Чего ты так переживаешь-то? Другую девчонку ты себе всегда найдешь, а открытие сезона раз в году бывает». С ним все ясно, только мне от этого не легче.

14.50. На работе

Позвонил Майк и сообщил, что он уже переговорил кое с кем из ребят, и теперь они все будут с нетерпением ждать моего решения, а затем и проследят за его выполнением. Похоже, на карту поставлен мой престиж надежного и достойного фаната любимой команды. Хитрые, заразы, их ведь так просто не проведешь. В общем, как оно ни обернись, я все равно окажусь перед кем-то страшно виноват, так что неприятностей у меня впереди хоть отбавляй.

15.25. На работе

Есть! Отлично! Классно! Просто песня! Все-таки существует в этом мире справедливость. Как я и подозревал, мудила Барри доставал меня не просто так. Ему требовался не только и не столько сообщник, сколько дополнительная жертва. Этот мудак затеял двойную игру.

Жертвой его розыгрыша мне предстояло стать вот каким образом. Этот ублюдок, оказывается, заготовил для прикола не пакетики с вегетарианским супчиком, а мешок со свежей блевотиной, любезно предоставленный ему его страдающей от булимии 11 сестрицей Андреа.

К несчастью для себя, новый парень из административного отдела оказался не столь подозрителен и благоразумен, как я. Когда мудила Барри понял, что разыграть меня не удастся, он решил подыскать себе более легкую добычу. Этот парнишка, само собой, клюнул на простую, но действенную наживку: Барри дал ему понять, что, участвуя во всяких рискованных розыгрышах, он быстро завоюет себе право считаться одним из местных «крутых ребят».

Новенький попал, и попал крепко. Он стал вторым, кому довелось приложиться к миске уже съеденного ирландского стью 12. Что-то мне подсказывает, что это был не самый приятный момент в его жизни.

Трагизм ситуации, с точки зрения мудилы Барри, состоит в том, что когда он внгутренне торжествовал победу сразу над двумя жертвами — новеньким и секретаршей Сарой с большими сиськами, на пару изрядно уделавшими дальний конец коридора, — пострадавший парень решил восстановить свою еще не заработанную репутацию во что бы то ни стало. Сделать это ему удалось вполне убедительно. Дело в том, что хоть он и выглядит довольно-таки доходяжно, но на самом деле имеются сведения, что не далее как в прошлом году он чистой победой заработал титул чемпиона Эссекса по таэквондо среди студентов.

Остается надеяться, что чувство юмора он Барри не отшиб, и тот, когда вернется из травматологии, увидит в этой истории что-нибудь забавное.

Среда, 19 июля

09.30. На работе

Вчерашний вечер провел с Эммой и ее предками. При этом мне все время приходилось стараться не встретиться глазами с ее папашей, который смотрел на меня прямо-таки зверем, да еще и сдерживать приступы хохота, душившие меня всякий раз, когда я вспоминал мудилу Барри, закатываемого на носилках в фургон «скорой помощи». Между делом в меня вбили кое-какую информацию о том, почему свадебные планы Эмминой кузины подверглись такому изменению в сторону укрупнения масштабов. Оказывается, у Эммы до хрена родственников. В этом клане можно по пальцам пересчитать семьи, где только один ребенок. Так что Эмма, у которой нет ни братьев, ни сестер, является редким исключением. Кроме того, жизнь раскидала всю эту милую семейку по разным городам, и такие события, как свадьба, служат для них прекрасным поводом собраться вместе. Вот почему, собственно, они и решили не ограничиваться скромной церемонией с самыми близкими людьми, а закатили шоу по полной программе.

Я, конечно, был чертовски рад узнать все это, но, честное слово, мне пока не удается заставить себя думать об этой семейке иначе как о последних эгоистах и редкостных уродах.

10.15. На работе

Только что звонила Эмма и сказала, что, по слухам, дошедшим из администрации, у мудилы Барри зафиксирован перелом челюсти и множественные ушибы грудной клетки, а кроме того, его еще и увольняют, что меня ничуть не удивило. Обидно только, что увольнять, кажется, собираются и его обидчика. И более того, если Барри напишет заявление в полицию, то на парня заведут уголовное дело по факту нанесения телесных повреждений.

Нет, это совершенно неправильно. Лично я если бы и не наградил его, то уж по меньшей мере обеспечил продвижение по службе.

14.25. На работе

Долго собирался с силами и наконец решился. В обед поговорил-таки с Эммой насчет этой свадьбы, будь она проклята. Едва закончив произносить фразу «Потому что это день открытия футбольного сезона», я уже понял, как жалко все это прозвучало.

Сказать, что Эмма обрадовалась этому разговору, было бы некоторым преувеличением.

23.30. Дома

Футбол и раньше стоил мне иногда серьезных переживаний и головной боли. Но на этот раз мне светят на самом деле серьезные неприятности, случилось так, что впервые эти трудности касаются и моей личной жизни. Только что я провел целый вечер, пытаясь объяснить или, вернее, оправдать перед Эммой мой роман с «Шершнями». Нелегкая задача и в лучшие времена. Но занести такой разговор с девчонкой, которую ты только-только стал называть своей подругой, которая к тому же терпеть не может футбол и при этом у нее на горизонте вырисовывается чрезвычайно серьезное и приятное, с ее точки зрения, мероприятие, — это, по-моему, просто опасно для жизни.

Невероятно, но в какой-то миг мне показалось, что я добился своего, но нет: облом последовал незамедлительно. Просто Эмма не стала кричать или биться в истерике, а, дослушав мой монолог, спокойно сказала: нет ничего страшного, если наши отношения будут испорчены моей нездоровой слабостью к одиннадцати слишком высоко оплачиваемым недоноскам (именно так она это деликатно назвала). Затем ее голос перешел в другую тональность, отчего стал похож на тот, которым мама всегда разговаривала со мной, когда заставала за листанием отцовских подшивок «журналов для взрослых». Так вот, этим самым столь горячо любимым мною тоном Эмма заявила, что ни при каких условиях не допустит, чтобы эти самые недоноски значили для меня больше, чем она. Соответственно, лучшим доказательством моей шкалы ценностей будет факт моего присутствия на этой свадьбе. Решать, разумеется, мне. Как же, хрен там. Выбора-то у меня как раз и нет. Должен признаться себе, что, как бы я ни любил «Шершней», они, даже все вместе взятые, не смогут дать мне того, что я получаю от Эммы.

Вот только почему-то мне не хочется сообщать ребятам об этом решении. Мне кажется, это может подождать до нашего с Эммой возвращения из Нью-Йорка.

Четверг, 20 июля

09.20. На работе

Мой последний рабочий день. Не знаю уж, смеяться или плакать. Ладно хоть Эмма довольна по уши. Даже не знаю, чему она больше рада: предстоящему отпуску или тому, что сумела по всем раскладам поставить своего парня на место и объяснить ему, кто в доме хозяин.

10.10. На работе

Позвонил Майк и издевательским тоном спросил, заказывать ли мне билет в Хаддерсфилд. Чтобы не подставляться и не давать этим козлам радоваться раньше времени, я ответил, что буду рад, если ребята решат все вопросы, связанные с этой поездкой, учитывая и мое в ней участие. В конце концов, надо подстраховаться на тот случай, если мои молитвы будут услышаны и свадьба по каким-либо причинам не состоится.

12.10. На работе

Позвонил Лиз поболтать перед отъездом. Она пожелала мне счастливого пути, хорошенько отдохнуть, затрахать Эмму до смерти и привезти в качестве сувенира какую-нибудь милую безделушку: например, Джорджа Клуни, если, конечно, он еще есть в продаже.

Судя по голосу Лиз, самые тяжелые дни у нее миновали, и она уже приходит в себя. Жаль, конечно, что я так и не выбрал времени проведать ее, когда ей было плохо. Да что там жаль: просто стыдно должно быть.

17.00. На работе

Заходил к Джулии, которая, вслед за Лиз, пожелала мне хорошего отдыха и попросила привезти что-нибудь симпатичное из Нью-Йорка. Впрочем, она не стала уточнять, что именно.

Само собой, сказал, что привезу. Причем сказал искренне, абсолютно добровольно, а не по принуждению. Дело даже не в том, что с начальством нужно ладить, а в том, что она вовсе не такая уж и стерва. И потом, у нее все-таки классные сиськи.

17.45. Дома

Ну вот и все. Впереди на целых десять дней ни работы, ни ребят, ни Джулии. Вместо этого я ни свет ни заря шурую в Гэтуик, а оттуда прямым ходом в Нью-Йорк, причем у меня на буксире катит пусть и не самая стройная, но все равно просто первоклассная девчонка. Черт, скорей бы уже. Не знаю, как дождаться.