Когда есть ты

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Если бы Алекс остановился на секунду, то подумал бы, что в среду найти Зару нелегко. Надо было нанять детектива — сэкономил бы себе полдня.

Не то чтобы он гнался за Зарой, он не опустился бы до преследования женщины. Алекс гнался за ответом, за честным ответом.

У нее дома — тишина, на телефонные звонки она не отвечала, на территории студенческого городка ее не видели.

К полудню его терпению пришел конец. Он вошел в спортивный клуб и потребовал рабочее расписание всех персональных тренеров, включая мисс Ловетт.

Многие годы он учился контролировать свой гнев и распознавать признаки наступающей ярости и сейчас был доволен результатами. Ожидание длилось целый час, затем из зала вышел клиент с красным лицом и направился к лифту.

Алекс медленно поднялся.

Зара была одна. Он успел уловить это за первые двадцать секунд. Золотистые глаза расширились, рот приоткрылся, затем девушка попыталась улыбнуться.

— Я не знала, что ты вернулся, — начала она.

— Ты не ответила на мой звонок.

— Твой… звонок?

Дыхание сбилось на середине фразы. Он двинулся к ней, сделал шесть шагов и остановился достаточно близко, чтобы видеть испуганное выражение глаз и жилку, дергающуюся на шее.

— Разве ты не получила сообщение из Лондона?

— Да, но разница во времени…

— Ты не смогла найти пяти минут для нас? — Алекс заставил себя говорить ровным, невозмутимым голосом. — Решила отделаться запиской. Этому трюку ты научилась у Сюзанны?

Сожаление и боль мелькнули в ее глазах.

— Нет, извини, Алекс. Я пыталась позвонить, но затем…

— Да брось, — отрезал он, ненавидя себя за то, что не удержался от упоминаний о Сьюзи. — Есть что обсудить?

— Моя записка недостаточно ясна?

— Нет, все понятно, мы приятно провели время, прощай.

Зара сжала губы и отвела глаза в сторону.

— Ты не подумала, что мой персонал мог прочитать твое послание?

Она резко повернулась к нему:

— Твой секретарь читает сообщение с грифом «лично»?

Неуверенность в ее голосе и отчаяние в глазах спутали все его намерения. Он с ума сходит, как желает эту женщину, но прежде получит объяснения.

— Прочитала, — отрезал он. — И теперь знает, что со мной у тебя был лучший секс в твоей жизни.

— Я не писала этого! — Ее щеки стали багровыми.

— Намекала. — Алекс наблюдал, как она отвернулась, чтобы подобрать с пола спортивную сумку. — Не беспокойся. Я плачу Керри достаточно, чтобы она не рисковала своим служебным положением и оповещала мир о том, что случайно узнает.

Девушка выпрямилась.

— Мир уже знает.

Он замер, сознание медленно прояснялось.

— В мое отсутствие пресса разгулялась?

Зара кивнула.

— Первая страница в «Госс».

Черт!

— Фотографии?

— Около отеля. — Она скривила губы в улыбке. — Два дня я была «таинственной блондинкой», затем парочка воскресных газет выдала мое имя.

— И ты решила, что все кончено? — медленно спросил он. Его кровь обогатилась кислородом новой надежды. Такую причину можно попять и принять. — Из-за журнала, который даже бумаги, на котором напечатан, не стоит?

— Я не хочу, чтобы меня снимали без моего ведома! Я не хочу красоваться на обложках, и мне наплевать, какие это журналы и какая бумага. — Он уже слышал эти раздраженные нотки в ее голосе и раньше, в кафе Кармель, когда шла речь о ее матери. Тогда он в первый раз почувствовал крепкую связь между ними, родство душ.

— Даже на обложках медицинских журналов? — спросил он, давая ей понять, что помнит их разговор о карьере.

— Тогда речь шла не о любовных связях.

В ее глазах промелькнуло сожаление и тоска, Алексу захотелось обнять и утешить девушку, но она прижала к себе спортивную сумку, словно щит.

— Если бы дело касалась только меня, я бы не волновалась, — продолжила она. — Но на прошлой неделе я была анонимной блондинкой, затем Зарой Ловетт, в следующий раз я буду дочерью стриптизерши. Они раскопают фотографии моей мамы и присоединят к твоей.

— И ты думала… я испугаюсь, что твоя мама была стриптизершей?

Зара нахмурилась и крепче прижала сумку к груди.

— Ты знал?

— Нет, и мне все равно. — Он снова двинулся навстречу, но она уклонилась в сторону. — Меня не заботят газеты, Зара.

— Ты говорил, что не любить, когда ранят чувства других.

В этот раз он ухватил ее за плечо и заставил поднять глаза.

— Что напечатал журнал, Зара? Статья причинила тебе боль?

— Не мне, моей матери. Я не хочу, чтобы они снова трепали ее имя и память.

— И ты из-за этого решила пожертвовать нашими отношениями?

— Да, — тихо откликнулась она, но взгляд оставался твердым и решительным. — Прежде чем они начнут копаться в грязном белье.

— Мне наплевать…

— А мне нет! И не из-за себя, и даже не из-за тебя, из-за моей мамы. Ты рассказывал, что твоя мать тоже ненавидит прессу. Разве ты не понимаешь? — Она бросила сумку на пол, схватила Алекса за плечи и встряхнула. — Они вытащат на свет старую историю моей мамы, затем твоей. У них появится большое поле деятельности, вся эта ложь, мерзкие подробности. И сердечная боль. Я не вынесу, и твоя семья тоже. Мне очень жаль, но я просто… не могу!

Надрыв в ее голосе глубоко тронул его.

— Ты поступаешь как трусиха, прячешься в кусты. Думаешь, твоя мама гордилась бы тобой?

Она дернула головой, словно от удара.

— Да, — с достоинством ответила Зара, — потому что я не эгоистка. И думаю о людях, которые могут пострадать.

— О своей матери я позабочусь сам.

— А как же семья моего отца? Его вдова? Она не хотела бы снова видеть имя своего мужа в скандальных хрониках. Мы хорошо провели время на простынях, спасибо!

— Ты видишь наши отношения именно так?

— А что еще есть между нами, Алекс?

Он пристально смотрел в непроницаемую темноту ее глаз, и вдруг все напряжение долгого дня нахлынуло на него.

Если бы он мог открыть ей свои чувства!

Впрочем, он пытался отпустить ее, но не смог.

— Мы превратимся в пыль, если позволим им управлять нашими решениями и нашими жизнями. Мы пыль, если ты сдашься без борьбы и предашь нас.

— Мне придется. Прости.

— Ты, правда, сожалеешь или тебе так удобно?

Искра возмущения блеснула в ее глазах, и он решил, что подвернулся шанс поспорить, но силой воли она потушила огонь.

— Не важно, почему. Просто… отпусти меня. Мне нужно принять душ и переодеться. А затем у меня занятия.

Его глаза превратились в узкие щелочки, желваки на щеках дрогнули.

Она не ожидала, что он последует за ней в дамскую раздевалку. Затерявшись в своих мыслях, она

не слышала его шаги за спиной, пока не хлопнула дверь.

Зара обернулась. Вздох в крошечной комнатке был похож на взрыв, казалось, белая керамическая плитка слетела со стен.

— Что ты… — голос ее сорвался, она облизала губы. — Что ты делаешь?

Он перевел взгляд с ее губ на глаза.

— Занятия?

— Через полчаса. — Зара положила сумку на скамью и скрестила руки на груди. — Будь добр, уйди, мне надо приготовиться к занятиям.

— Времени уйдет немного.

— На то, чтобы выйти отсюда? Минута.

Зара подошла к душу и повернула кран до отказа. Хлынула горячая вода.

Беседа закончена, Алекс Карлайл. Теперь уходи. Когда она вернулась к сумке, щелкнул замок.

— Ты запер дверь? Что ты делаешь?

— Убеждаюсь в том, что нас не побеспокоят.

Она ощутила прилив безудержного смеха. Он наблюдал за ней сквозь клубы пара, его взгляд будоражил и возбуждал. Хищный, напряженный взгляд, словно пробирающийся под кожу, заглядывающий в душу.

Черт бы его побрал! Почему он не может принять ее отказа?

Потому что тогда бы он не был тем, кем является, подсказал внутренний голос. Тогда бы ты не влюбилась в него, не заперлась бы в душе в ожидании его следующего движения.

Ей придется проявить мужество и держать его на расстоянии вытянутой руки.

— Алекс, мне нечего больше сказать. Пожалуйста, прими все как есть.

— Я бы очень хотел. Это бы облегчило мою жизнь.

— Тогда попытайся, — попросила она.

Он двинулся к ней.

— Не могу, Зара.

Ей некуда было идти, не было возможности сбежать от этого мужчины и осознания собственного бессилия. Зара опомнилась, только когда спиной почувствовала холод кафеля.

Он остановился прямо перед ней, упер руки в стену с обеих стороны ее головы.

— Не… — выдохнула она.

— Не?..

— Не трогай меня!

Его глаза сузились.

— Я не трогаю.

Да, не трогал, но стоял так близко, что она чувствовала жаркие волны, исходящие от него. Дышать стало трудно, не хватало воздуха.

Опасно находиться в комнате, пропитанной водой, где так много электричества!

Зара пыталась спрятаться от цвета зимнего океана глаз, от искр искушения. Она видела, как напряглись уголки его рта, и поняла, что у нее всего лишь секунда, чтобы овладеть ситуацией.

— Ты меня не трогаешь. Прекрасно. Тогда что ты хочешь? — с отчаянием спросила она.

Он слишком долго смотрел на нее, Зара уже стала сомневаться в его способности понять свои желания. Он действовал импульсивно, руководимый инстинктом и уязвленной гордостью, совсем как она, когда сочиняла ту злосчастную записку. Боже, все дело в листке бумаги, слишком много женщин сообщали ему об отставке столь дипломатично.

— Ты не принимаешь мои аргументы из-за записки?

— Вероятно, мне нужно услышать это своими ушами. — Его голос стал таким же легким и теплым, как клубы пара. — Скажи, что не хочешь меня, Зара. Скажи, что не скучала по мне и что огонь в твоих глазах горит подругой причине.

— Не надо, Алекс, — прошептала она. — Не используй мое влечение к тебе в качестве средства манипуляции.

Мужчина замер, удивленный и обиженный.

— Ты считаешь, я манипулирую тобой при помощи секса?

— Да! — Черт бы тебя подрал! Уши заложило от бушующей внутри ярости. Она выпрямилась, смело посмотрела ему в глаза. — Ты пришел сюда, запер дверь и прижал меня к стене. Ты знал, как оказать давление на меня, нужно просто подойти ближе…

Он хлопнул ладонью по стене около ее головы, и Зара отпрянула в сторону. Секунду он всматривался внимательно и грозно в желтую глубину ее глаз. Вдруг она толкнула его в грудь.

— Ты действительно думаешь, что между нами существует лишь физическое влечение, и все? — спросил он.

— Да, — неуверенно ответила она. — И мне это не по душе.

— Думаешь, я в восторге? Думаешь, мне нравится чувствовать себя… — Он резко замолчал. —

Дьявол, Зара! В записке ты говорила, что наши встречи были лучшими в твоей жизни.

Она подняла вверх подбородок. Какая разница, что она чувствует, когда она не может владеть им. Он стал болью с обложек журналов, он — человек, привыкший поступать согласно своим желаниям и прихотям, не признающий компромиссов, умеющий подавлять чужую волю.

А совсем недавно она считала его своей любовью, хотела заложить с ним фундамент для серьезных отношений.

Алекс отвернулся, провел рукой по волосам, стараясь успокоиться, затем повернулся и вперил в нее острый, словно лезвие, взгляд.

— Что я должен сделать, Зара, чтобы заставить тебя передумать? Предложить тебе выйти за меня замуж? Обручальное кольцо заставит тебя осознать, как сильно я хочу тебя?

— Замуж за тебя? — повторила она испуганно и тут же засмеялась. Странный, зловещий звук ее смеха загрохотал, отскочил от потолка, заметался между стенами.

Алекса передернуло. Куда бы выплеснуть раздражение? Душ все еще разбрызгивал воду. Два шага в сторону, поворот вентиля — и тишина.

— Ты находишь брак смешным? — спросил он, оборачиваясь.

Ее смех закончился так же внезапно, как и начался.

— Я удивляюсь.

То, что она хотела сказать, он увидел в ее глазах, в мягких изгибах губ. Вспышка гнева захватила ее врасплох.

— В данной ситуации я не передумаю. Сила и крики не помогут.

От ее спокойного тона ему стало не по себе. Он почти потерял достоинство, так маленький, избалованный ребенок требует конфетку.

Ты не всегда можешь иметь то, что хочешь.

Черт! Он едва не позволил страсти и раздражению возобладать над чувством разума. Ему стало стыдно, неловко и… страшно.

— Ты права, конечно, — скованно произнес он. — Кажется, ты открываешь во мне самое лучшее и самое худшее.

— Мне жаль, Алекс.

Их глаза встретились, теперь он знал, она ускользает от него, и он ничего не может сделать, чтобы удержать свою любовь.

— Но не так, как мне.

Больше говорить было нечего. Он развернулся и вышел, не попрощавшись. И хорошо, потому что эмоции не нуждаются в подзарядке.

Когда дверь за ним закрылась, Зара глубоко выдохнула и начала делать то, что должна была: приняла душ, оделась и отправилась на учебу. Весь день она посвятила лекциям, хотя действовала скорее машинально, чем обдуманно. Вечером в поисках отдыха от конспектов в комнату заглянул Тим, взглянул на ее бледное лицо и спросил, кто умер.

Зара почувствовала, как сжалось горло и увлажнились глаза.

— Гормоны, — пробормотала она,

— Понятно, — посочувствовал сосед и пусть будет благословенно сердце его, протянул ей в утешение шоколадку.

Последующие дни она часто прибегала к шоколаду как к лекарству. Она скучала по Алексу. Оказалось, их роман пустил крепкие корни.

Гормоны вытворяли с ней странные вещи. Плохой сон и постоянное, тягостное ожидание и страх по поводу появления в газетах статей о ее матери стали причиной задержки.

Такое случалось и раньше, но Зара не беспокоилась: они всегда использовали средства контрацепции, — лишь немного переживала.

Она сжимала кулаки, крепко-крепко зажмуривала глаза, пытаясь выбросить из головы мысли и воспоминания об Алексе. Изнывающее тело задавало один и тот же вопрос: ну если ты желаешь его так сильно, почему не воспользуешься предоставленным шансом?

Вместе с первыми лучами солнца приходил ответ.

Зачем признаваться в своей любви, когда у них нет будущего? Когда-нибудь она захочет обязательств и вступит в брак, который продлится всю жизнь. Когда-нибудь она сможет честно говорить о своем прошлом и не стесняться своей матери, знаменитой стриптизерши Джинджер Ловетт.

А Алекс? Ему эта роль не по зубам.

Да и предложение его было импульсивным, брошенным в раздражении. Глупо выходить замуж только потому, что тебе хорошо с ним в постели. Сейчас на первом месте — диплом и экзамены.

Зара упорно работала, чтобы наверстать упущенное, и сейчас не может выкинуть свой труд в мусорную корзину. Она не позволит тоске по Алексу разрушить свое будущее.

Он ушел навсегда.

В течение следующей недели Зара тренировалась не бегать к телефону как угорелая и не проверять дверь гимнастического зала. Она попросила администратора хранить ее рабочее расписание в тайне, кто бы ни обратился.

Но Алекс не позвонил и не появился.

Это хорошо, убеждала себя она, расхаживая по территории учебного городка.

Живот сжался, и Зара крепче вцепилась в бумажный пакет. Голова закружилась, и девушка остановилась.

— Ты в порядке?

— Да, спасибо, — отозвалась Зара, приходя в себя. Рядом стояла женщина и удивленно моргала глазами.

— Зара! Я не видела тебя несколько месяцев, сегодня такой особый день!

— Почему особый? — удивилась девушка.

Ее любимый профессор Марк, куратор первого курса, улыбнулась.

— Я иду с собрания, мы обсуждали кандидатов на следующий год на бесплатное обучение. — Женщина поджала губы. — Никаких гарантий, ты понимаешь, последний год. Список очень короткий.

Сердце Зары сжалось, но она сдержалась и не завопила, а лишь широко улыбнулась.

— Я понимаю, конечно.

Они немного поговорили, пока их пути не разошлись. Нет гарантий, но…

Главное — следовать своему студенческому расписанию и сдать экзамены. Она улыбнулась, вздохнула и… упала. Пальцы вцепились в маленькую сумочку, желудок крутился, как волчок.

Спокойно, говорила она себе, вздохни еще раз. Не нужно нервничать, нужно купить тест.

Весь путь до дома она успокаивала себя. Беременность — выдумки, это следствие стресса, судьба не может быть столь жестокой.

А потом полчаса сидела на краю ванны и чувствовала, как рушится мир.

Зара уставилась на вторую полоску на тесте, затем еще раз сверилась с инструкцией.

Судьба может быть очень жестокой.

Она беременна.