Когда есть ты

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нужно оповестить Алекса, но как? В душе она хотела сказать ему об этом с глазу на глаз, но логика противилась и бастовала. Лететь к нему? Но утром после сна она из постели выбраться не может, какие уж тут самолеты!

Появление розовой полоски послужило спусковым крючком. Утреннее недомогание приковывало к постели, постоянная усталость и беспокойство ограничивали движение, мешали учебе и полноценной жизни. Как долго это продлится, сколько лекций придется пропустить и как повлияет ее нынешнее состояние на экзамены? Одни вопросы.

Нужно попросить Алекса приехать в Мельбурн. Раз десять она репетировала их беседу, два-три раза была близка к тому, чтобы снять трубку. Однако при мысли, что он начнет выпытывать истинную причину ее просьбы по телефону, желудок бунтовал, и ее выворачивало на изнанку. Тогда Зара решила, что голосовое сообщение — превосходное решение проблемы, и начала работать над текстом.

«Привет, Алекс. Это Зара. Мне необходимо тебя увидеть. Есть важная новость. Когда будешь в Мельбурне, если сможешь, позвони».

Простой и хороший план, только если он не перезвонит и не потребует объяснений, и тогда она выдохнет в трубку: «Я беременна».

Она не хочет, она хочет… Господи, она сама не знает своих желаний.

В те часы, когда Зара не мучилась приступами дурноты или не беспокоилась о катящейся под откос молодой жизни, она умирала от страха.

Ребенок. Станет ли она хорошей матерью, той, с кем ребенок сможет смеяться, у кого сможет учиться и кого полюбит всем сердцем? Она надеялась на положительный ответ. У нее прекрасный пример перед глазами. Затем Зара думала об Алексе, о его роли в жизни ребенка, и тоска снова сжимала грудь.

Она вспоминала его яростное убеждение по поводу семьи из двух родителей, их дебаты во время грозовой ночи и его причины женитьбы на Сюзанне. Вспоминала и… опускала трубку на рычаг.

На следующей неделе, шептал ее новый друг — трус. На следующей неделе тебе, возможно, станет лучше, и Алекс, возможно, приедет в Мельбурн на скачки. Ты сможешь оставить сообщение и попросить о свидании в отеле в указанное время.

Прекрасный план, лучший из всех, так как не придется умолять Алекса прилететь ради нее. Кстати, можно напомнить ему об обещании взять се на Кубок и шутке с кепкой.

Как он смотрел на нее тогда, у ручья, когда стаскивал кепку с головы, как шептал «красивая» снова и снова…

Слезы встали комом в горле. Больше никогда не повторятся те чудные выходные, наполненные покоем и ощущением безмерного счастья.

За день до Мельбурнского кубка все ее планы рухнули.

Тим изучал бюллетень, напустив на себя вид специалиста-лошадника. Это были первые скачки в его жизни, и Зара очень сомневалась в его способностях распознать победителя.

Ее внимание сосредоточилось на учебниках по гистологии, пока не прозвучало магическое имя.

Девушка повернулась и посмотрела поверх очков.

— Ты сказал — Карлайл?

— Его лошадь вычеркнута из списков. Сломала ногу, — сочувственно добавил он и продолжил чтение статьи о несчастьях, постигших Ирландский Поцелуй.

Впрочем, Зара едва слушала. Все, что она поняла, — это что лошадь не бежит.

— Когда ты собираешься сказать ему? — раздался сквозь туман тихий вопрос.

Зара тяжело вздохнула.

— Я ожидала, что он приедет на скачки. Собиралась завтра позвонить.

— Опять телефон, — после паузы сказал Тим.

— Я все еще думаю над тем, что сказать.

Тим фыркнул.

— Позвони сейчас, Зи. Не думай ни о чем, просто сними трубку и позвони.

— Завтра, — решила она, отворачиваясь к своим книгам, и новый друг-трус вздохнул с облегчением. — Я сделаю это завтра.

Алекс не хотел лететь в Мельбурн. Конечно, город великолепен, он любил его за рестораны, скачки и за людей, которые там живут, но теперь среди них только один человек имеет для него значение.

Зара. Как только шасси коснулись земли, он почувствовал, как натянулись вены.

Он не собирается встречаться с ней. Она ясно обрисовала свои приоритеты, и его израненной гордости ни к чему снова проходить те же испытания.

Жаль, что Ирландский Поцелуй повредила ногу, но присутствовать на открытии — почти традиция и своего рода контрольный тест на прочность.

Докажи себе, что сможешь провести в городе два дня и не броситься на ее поиски.

И вот он здесь. Одна ночь прошла, и он едва сдержался, чтобы не позвонить в спортклуб. Честность — прекрасное качество характера, правильнее признаваться в своем желании и бороться, чем списывать раздражение на недостатки окружающих.

— Мазохизм, — бормотал Алекс, покачивая головой.

Он долго плавал, чтобы расслабить тело и остудить голову, затем брился, одевался, пил кофе и

прослушивал сообщение. От последнего звонка у него внутри все замерло.

— Хм. Это Тим Уильямс. Из Мельбурна, сосед Зары. Я… хм, может, перезвоните мне… когда получите сообщение?

Голос замер, затем назвал цифры телефона. Алекс даже не думал их записывать, он знал их наизусть.

Зачем ее сосед звонит ему?

Алекс начал набирать номер, затем остановился, положил трубку, взял пиджак и направился к двери.

Если Тим дома, то скоро выяснится, зачем он звонил.

Если она начнет день без спешки, съест сухие хлопья в кровати, сконцентрируется на приятном, то утреннее недомогание будет сносным и она сможет функционировать весь оставшийся день. Поспеши — и все последующие часы до вечера проваляешься в постели.

Сегодня пробуждение оказалось слишком ранним. Спала Зара плохо, вечернее обещание о звонке не давало покоя. Ее опять тошнило. Проведя над унитазом какое-то время, Зара, вся дрожа, снова заползла в постель.

Полчасика, слабо мелькнуло у нее в голове. Нужно тридцать минут, чтобы собраться с силами и спуститься вниз к завтраку. Затем одеться и бежать в университет.

Должно быть, она уснула, уж и не помнит, как. Но очнулась с туманом в голове и сухостью во рту. На тумбочке у кровати стояла миска с хлопьями и кружка. Зара слабо улыбнулась.

— Тим, ты душка.

Помня предыдущие выкрутасы организма, она двигалась по-черепашьи. Села и начала завтракать. Мюсли с изюмом и остывший чай. Вдруг к горлу подступили рыдания, начали душить, она не могла глотать, и ей пришлось зажать кружку обеими руками, чтобы не расплескать содержимое.

Черт, черт, черт!

Она ненавидела эти свои эмоциональные срывы, во-первых, из-за преувеличенно ласковых жестов Тима, когда он старательно подбирал слова. Во-вторых, потому что не знала, как долго они будут продолжаться, и, в-третьих, ненавидела чувствовать себя беспомощной, слабой и недееспособной.

Зара осознала, что слезы сейчас заструятся по щекам, потому что уже предвидела, как теряет Тима как друга и соседа. Не может же он учиться, когда под боком ночи напролет плачет ребенок! Сможет ли она сохранить за собой квартиру? И где она должна жить последующий год?

Она крепче сжала кружку, стараясь думать о том, что ей необходимо сделать в первую очередь.

Придется принимать решение.

Сегодня она позвонит Алексу.

С этими мыслями она закончила завтрак. Сегодня она не станет спешить к девятичасовой лекции и даст возможность нище осесть в желудке. Она примет душ, оденется и, возможно, выйдет к…

В дверь постучали, и сердце машинально забилось в три раза быстрее. Без видимых на то оснований.

Это не он. Это не может быть он!

По позвоночнику заструились прохладные ручейки, и дрожь снова сотрясла тело.

Стук раздался снова, и она отставила кружку в сторону. Вероятно, Тим уже ушел. Он часто убегает из дома, забыв выключить компьютер или радио.

Зара стала осторожно вытаскивать ноги из кровати и тут услышала характерный звук открываемой двери. Зазвучали голоса. Смешная манера Тима растягивать слова. А затем… Какой красивый густой голос. Чей?

Алекс, внизу, в ее квартире!

Желудок взбунтовался, не желая принимать завтрак.

Прошла минута. Алекс смотрел на дверь, за ней находилась лестница на второй этаж, по ней только что прозвучали шаги Тима.

Еще одна минута. Пойти самому и найти се? Заставить встретиться, в то время как ее отсутствие достаточно красноречиво — уходи, тебя никто не ждал.

Алекс сделал следующий круг по комнате, затем сел на красную софу, доминирующую в крошечной комнатке. Она оказалась такой мягкой, что он сразу утонул в ней в окружении огромного количества подушек. Сверху донесся звук воды, и он вскочил на ноги.

Она не появилась.

Черт, что он тут делает?

Да, ему звонил Тим. Но когда Алекс приехал, парень выглядел растерянным и вовсе не гостеприимным, даже оробевшим.

— О, полюбуйтесь-ка, видимо, я перестарался.

— Ты звонил по поводу Зары?

Тим потер подбородок и сморщился.

— Что-то вроде. Я не ждал, что вы примчитесь.

— Она дома?

— В постели.

— Больна? — Алекс вспомнил ее томное потягивание и виноватую усмешку, когда она призналась, что еще никогда не спала так. — Поэтому ты позвонил?

— Она, хм, немного не в себе. Понимаете… почему бы вам не войти, а я посмотрю, встала ли она.

Звук воды и неясные восклицания подсказали Алексу, что Зара встала, но избегает его. Гордость предложила ретироваться, но тут на лестнице зашаркали шаги, и дверь распахнулась.

Он видел и не видел ее, слишком быстро и яростно налетели чувства, все померкло, стерлось, стало неважно, несущественно, кроме того, что она здесь.

Зара отбросила волосы за плечи, и это простое движение заставило его сосредоточиться и внимательнее взглянуть на женщину, которая своею бледностью напоминала привидение.

Алекс вдруг сразу все понял, его взгляд остановился на ее талии. Она судорожно вздохнула, и он увидел, как она дрожащей рукой загородила свой плоский живот, словно защищала, оберегала от нежелательных посягательств.

— И когда ты собиралась сказать мне? — Он перевел взгляд на белое лицо. — Или даже не собиралась?

Ее глаза расширились.

— Конечно, собиралась…

— Когда?

— Сегодня. Я собиралась звонить тебе сегодня. Правда.

— Поэтому твой сосед решил походатайствовать?

Она поджала губы.

— Тим решил, что сделает мне одолжение.

— Он и сделал.

Некоторое мгновение он просто взирал на нее. Гнев достиг апогея и готов был выплеснуться наружу, сквозя в жестах и взглядах. Она глубоко вздохнула и гордо задрала подбородок.

— Пожалуйста, Алекс, давай в другой раз. Я не могу…

— Ты хочешь, чтобы я пришел позже? Хочешь, чтобы я вернулся к работе как ни в чем не бывало, после того как узнал о твоей беременности?

— Нет, — ответила она чистым, спокойным голосом. — Я хочу, чтобы ты понял, что сейчас я не в силах вести войну. Извини, но если ты пришел за этим, то придется перенести встречу на другой раз.

Их глаза встретились, и у него внутри все сжалось.

— Ты ужасно выглядишь…

— Заметил?

Один саркастический вопрос развеял его гнев по ветру, уступив место заботе и желанию помочь.

— Давно болеешь? Ты ходила к доктору? Разве нет ничего, чтобы они могли дать…

— Умерь пыл. Сядь. — Она махнула рукой в сторону софы. — Я сделаю чай.

Алекс сжал челюсти.

— Мне не нужен чай, мне нужны ответы.

— Но так уж случилось, я хочу чая. — Она снова прижала руку к животу, и он вдруг с тоской осознал, до чего она исхудала. — И еще один завтрак.

— Ты похудела.

— Это не важно.

Как она может вести себя столь безответственно? Это же ее здоровье, здоровье ребенка! Здоровье его ребенка!

— Черт, Зара, садись. Я сделаю чай и… что тебе можно есть?

Зара позволила себя накормить. Сидя на кухонном столе, давала распоряжения, где взять продукты, как приготовить, откуда достать посуду. Она удивлялась, какой маленькой и обшарпанной выглядит ее кухня в сравнении с его элегантным темно-синим костюмом и красным шелковым галстуком.

Пока она ела, Алекс, облокотившись на стойку, не сводил с нее глаз. Он оставался тихим и молчаливым, отчего у нее сводило скулы, гнев был бы куда уместнее и объяснимее.

Такой Алекс был опаснее, она не знала, чего ждать от него и как защищаться. Если он продолжит пытать се своим взглядом, а желудок не прекратит свои фокусы, то, вероятно, не придется беспокоиться о дальнейших передвижениях — оставшиеся до вечера часы она проведет в ванной у унитаза.

— Как это случилось?

Зара замерла над вторым тостом. Она не знала, хочет ли она съесть его, но ей нравилось быть чем-то занятой. Ей нравилась прохлада стальной ручки ножа в руке. Все-таки какое-никакое, а оружие.

— Беременность? — спросила она, поднимая на него глаза и сопротивляясь желанию съязвить. — Ну, мы же были вместе…

— Но использовали средства зашиты. Каждый раз.

О, да, много раз!

Зара вернулась к тосту, подальше от жара серо-голубых глаз. Каждый раз, используя эти «средства защиты», его глаза светились дьявольским огнем.

Нож выпал из руки и угрожающе звякнул о пол.

— Презервативы не гарантируют стопроцентной защиты. — Она решила, что тон профессионала-физиолога будет звучать очень уместно. — Это происходит по разным причинам, но главным образом из-за ошибки пользователя.

Он долго молчал, и она чувствовала, как с каждой секундой в нем нарастает напряжение.

— Когда я последний раз приезжал в Мельбурн, ты была в курсе?

Зара отрицательно покачала головой.

— Я бы сказала тебе. Я же знаю, как это важно для тебя.

— Ты собираешься оставить ребенка?

— Конечно! А что ты подумал?

— Не знаю. Ты не дала мне шанса подумать.

Это ранило гораздо сильнее — такие слова, холодный тон, укор в глазах.

— Ты же понимаешь, я тоже пребывала в шоке, но в отличие от тебя у меня было время, чтобы подумать…

— Господи, Зара, я мог бы разделить с тобой часы раздумья! — Алекс оттолкнулся от стойки. — Я мог бы присматривать за тобой, позаботиться о медицинском обслуживании, о правильном питании.

— Надеюсь, ты не намекаешь на мою небрежность.

— Как ты можешь присматривать за собой здесь? — Он обвел рукой комнату. — Одна? Да еще работая и посещая лекции. Ты выглядишь…

— Ужасно, ты уже указывал на это.

Зара почувствовала, что закипает от злости. Как он смеет намекать, что эта квартира, купленная на деньги от продажи материнского имущества, недостаточно хороша?

Как смеет укорять в том, что она плохо присматривает за собой и ребенком?

Она машинально уронила руку на колено.

— Я сама забочусь о себе, — холодно начала она, — с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Четыре года я ухаживала за больной матерью, и не забудь, я студентка медицинского факультета и знаю вес об охране здоровья.

Его скептический взгляд говорил о недоверии. Он помолчал, затем выдохнул.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Зара. Как только сделаем все приготовления, сыграем свадьбу.

Зара сделала глубокий вдох, и голова перестала кружиться.

— Ты хочешь жениться на мне? Потому что я беременна?

— Потому что мы будем воспитывать нашего ребенка вместе. Да.

— Я… — Ее голос затих. Она облизала губы и продолжила: — Не представляю, как нам удастся.

Для начала — ты живешь в Сиднее, работаешь в Сиднее. А мне нужно получить диплом.

— Ты можешь переехать в Сидней. — В логике ему не откажешь. — Я знаю людей, мы сможем договориться…

— Нет. — Она стукнула руками по столу так, что звякнула тарелка. — Тебе не нужно ни о чем договариваться. Мне нравится жить здесь, и я не собираюсь уезжать.

— Потому что ты слишком независима, чтобы принять помощь?

— Потому что я ценю то, что дается с усилием. Все, что у меня есть, получено с помощью упорного труда.

Он прищурился.

— В отличие от меня?

Зара смотрела на Алекса и понимала, что неправильно судит о нем, но мысли о том, при каких обстоятельствах родился этот спор, не позволяли ей пойти на попятную.

— Как я могу выйти за тебя замуж, — продолжала она, — если все наши разговоры заканчиваются ссорами?

— Если мы поженимся, возможно, мы не будем раздражаться и ссориться. Помнишь, в домике? Мы прекрасно ладили.

— Как не помнить, — улыбнулась Зара. — Я помню первые выходные, мы обсуждали причины, почему люди женятся. Помнишь?

— Конечно.

— Тогда ты знаешь, я не верю, что два родителя лучше одного.

Зара могла поклясться, что слышит, как дрожит воздух.

— Ты имеешь в виду, что хочешь воспитывать ребенка — нашего ребенка — одна?

— Я бы предпочла, чтобы у него или у нее… — она сделала паузу, не зная, какому полу отдать предпочтение, — были оба родителя. Но я не понимаю, зачем нам жениться.

— Ты бы предпочла жить вместе?

— Мы можем договориться о совместной опеке…

— Нет. Нет ничего ужаснее для ребенка, чем разрываться между двумя домами.

Она подняла руку ладонью кверху.

— Видишь? Мы всегда спорим. В последнюю встречу я говорила тебе, почему наши отношения пора прекратить. С моей беременностью ничего не изменилось.

Алекс отвернулся к окну, чтобы не дать ей возможность видеть, как ходят желваки на скулах, затем медленно повернулся.

— Подумай, Зара. Жизнь стала бы проще для всех, если бы мы поженились. Если ты будешь моей женой, тебе не придется волноваться о том, что о нас пишут в газетах.

Нет. Желудок тревожно задергался.

— Выходи за меня, Зара, и я защищу тебя от всех напастей. У тебя будет самое лучшее медицинское обслуживание, мы наймем няню, ты сможешь учиться, заниматься всем, что тебе нравится.

Деньги могут многое. Алекс предлагает ей реальные блага, его имя и статус в обществе послужат щитом, о который разобьются невзгоды.

Она сидела на своей крошечной кухоньке, слушала его глубокий проникновенный голос и понимала, что он не упомянул о том единственном, ради чего вообще заключаются браки.

О любви.

— Мне очень жаль, Алекс, но я не могу выйти за тебя замуж, — тихо вымолвила Зара. — Я не верю, что ты можешь дать мне то, что я хочу.