Когда играют дельфины…

Новый консул

Консульский «паккард» миновал чугунную арку ворот, описал плавный полукруг и остановился у подъезда аэровокзала. Из машины вышли двое: небольшого роста седовласый старик с морщинистым, чисто выбритым лицом и мужчина лет тридцати с редеющими, гладко причесанными волосами. Они проследовали в зал и молча уселись в кресла возле окна, выходящего на летное поле.

Говорить им было не о чем, да и не хотелось. Консулу Шотту до тошноты надоел его фатоватый самовлюбленный секретарь, а тот в свою очередь глубоко презирал старого дипломата, считал его полным ничтожеством и к тому же неудачником. В последнем секретарь, пожалуй, был прав.

Когда-то давно Шотт считался неплохим чиновником департамента иностранных дел, но первое же щекотливое дипломатическое поручение провалил. Провалил из-за щепетильности, как ядовито заметил его начальник. Через несколько лет, когда правительство во всеуслышание объявило о «новом курсе» во внутренней и внешней политике, Шотту как будто бы снова улыбнулось счастье: он был назначен советником посольства в одну из небольших северных стран, но вскоре после отказа выполнить поручение не совсем дипломатического свойства был отозван. Потянулись долгие годы нудной канцелярской службы в департаменте и снова назначение. Шотт стал консулом в одном приморском городе Советского Союза. Работа здесь была несложная и спокойная. Старый дипломат надеялся пробыть в этой должности несколько лет, округлить небольшой капиталец, который позволил бы ему со временем оставить службу и безбедно провести остаток жизни. Но тут ему опять не повезло…

Дипломат взглянул на часы: и зачем это он приехал так рано, ведь самолет прибудет только через десять минут. Интересно, каков он, этот Карлсон, новый консул, человек, которого правительство сочло более достойным. Шотт знал многих дипломатов, но фамилии своего преемника раньше не слышал. Вероятно, кто-то из новых.

Диктор объявил о прибытии самолета. По длинной бетонированной дорожке аэродрома, свирепо рыча моторами, бежала серебристая птица. Когда она, наконец, остановилась, первым по лестнице, поданной аэродромными служителями, сбежал высокий полный мужчина в свободном костюме небесного цвета. На его добродушном румяном лице сияла жизнерадостная белозубая улыбка.

— Карлсон, — представился он. — Очень рад познакомиться, мистер Шотт. Страшно рад, что попал сюда. Говорят, это чудесный город, не правда ли?

Всю дорогу приезжий говорил без умолку. Он задавал Шотту десятки вопросов и, не дожидаясь ответа, продолжал говорить, говорить без конца. На секретаря Карлсон почти не обращал внимания, словно не замечал льстивых, угодливых взглядов, которые тот поминутно бросал на своего нового шефа.

Но лишь только за дипломатами захлопнулась дверь кабинета, Карлсон мгновенно преобразился. Исчезла сияющая улыбка, а взгляд стал жестким и колючим.

— Вы, вероятно, догадываетесь, Шотт, чем вызвана ваша отставка? — спросил Карлсон, — Да, да, я вижу, вы отлично понимаете, в чем дело. Так вот, я приехал, чтобы наладить ту самую работу, от которой вы столь легкомысленно отказались.

— Но, мистер Карлсон, я дипломат, а не шпион, — вспыхнул Шотт и, спохватившись, не сказал ли он лишнего, торопливо добавил: — Я, конечно, понимаю, что это нужно, может быть необходимо, но я, вероятно, слишком стар для такой работы.

— Вы правы, Шотт, вы и взгляды ваши на обязанности дипломата действительно устарели, — был ответ. — Мы с вами вряд ли поймем друг друга. Давайте лучше говорить по существу. У вас есть кто-нибудь на примете среди местных жителей?

— Нет, — холодно ответил Шотт.

— Жаль, а я на это рассчитывал. Наших людей здесь раз, два и обчелся. А какие у вас данные о судостроительном заводе?

— Никаких, — старик поджал губы. — Я им не интересовался…

— Так что же вы здесь делали? — возмутился Карлсон. — Думаю, что вас не погладят за это по головке. Не интересоваться таким заводом!

…В этот вечер Карлсон долго не мог уснуть. Покусывая кончик сигары, он медленно ходил по комнате и вспоминал последний разговор с адмиралом Майлсом, его фактическим начальником. Голос адмирала до сих пор рокотал в его ушах, но дружеские интонации шефа, казалось, уже не обещали быстрой карьеры и славы с ее постоянным спутником — счетом в банке.

«…Учтите, Карлсон, операцию „Ураган“ вы должны провести во что бы то ни стало. Помните, вы обеспечиваете секретность маневров нашего флота там, на земле красных! Вы и только вы! Мои ученые точно подсчитали, что в других пунктах русские ни о чем не смогут догадаться… Ну, пожертвуйте в крайнем случае одним агентом, не мне вас учить. И беритесь двумя руками за „Дельфинов“…»

Консул усмехнулся. Операция «Дельфины» — очередной конек Майлса — казалась ему делом довольно бесперспективным. «Но, как говорят мои новые „друзья“, русские, — усмехнулся про себя Карлсон, — „хозяин есть барин“».

Он подошел к окну.

Дом консульства стоял на пригорке, и отсюда открывался вид на город, на изогнутую линию бухты. В темноте моря не было видно, оно лишь угадывалось в черном, без единого огонька пространстве. Зато город, раскинувшийся на холмах до горизонта, сверкал золотой россыпью огней. Он лежал перед Карлсоном спокойный, величавый, населенный тысячами и тысячами людей, каждый из которых был его заклятым врагом. Карлсону вдруг стало не по себе.

Один из огоньков, неожиданно встревоживших Карлсона, был светом настольной лампы, горевшей в кабинете здания областного управления Комитета Государственной безопасности.

За столом сидел невысокого роста человек с погонами майора на кителе. В коротко подстриженных волосах его блестели редкие ниточки седины; под густыми бровями прятались внимательные, спокойные глаза. Весь облик майора говорил о том, что он человек строгий и требовательный.

Вызванные им офицеры — пожилой с худощавым, чуть нервным лицом капитан Тимофеев, жизнерадостный двадцатичетырехлетний лейтенант Марченко и невозмутимый, неповоротливый на первый взгляд лейтенант Мамедалиев — сидели молча, тщетно пытаясь угадать, зачем созвал их в этот час майор Страхов. Они знали, что Страхов по праву считается одним из опытнейших офицеров управления, которому поручают наиболее сложные и ответственные дела.

— В соответствии с приказом командования, — начал майор, — все вы с сегодняшнего дня поступаете в мое распоряжение.

Страхов сообщил, что на днях радисты перехватили шифрованную радиограмму, и медленно прочитал короткий текст, только сегодня переданный ему:

«Морской орел вылетел. Вариант связи — четвертый. Готовьтесь операции „Ураган 30617“».

— К сожалению, товарищи, текст крайне скупой: маломощный передатчик работал на остро направленной волне, слышимость не должна превышать двухсот километров. По всей вероятности, радиограмма адресована кому-то в нашем городе. Что здесь может интересовать шпиона? Скорее всего Морзавод. Наша задача — добиться полной расшифровки радиограммы и ликвидировать шпионскую группу. Обнаружить врага до того, как он приступит к активным действиям, мы, располагая такими скудными данными, почти не можем. Но первые же его шаги мы должны засечь.

В тот самый момент, когда майор Страхов прощался с офицерами, консул Карлсон, бросив последний взгляд на залитый электрическим светом город, захлопнул окно, опустил тяжелые плюшевые шторы и, не гася лампочки, улегся в постель: темноты Карлсон не любил и всегда спал при свете…