Когда падают звезды.

Глава 20

Глава 20

— Рик, о чем ты думаешь? Неужели приехал, чтобы остаться мыслями где-то далеко? — темноволосая девушка смахнула с плеча брата несуществующую пылинку.

Дэррек улыбнулся, Мэгги так подросла за эти полгода, стала очень похожей на маму, вот только взгляд живой и лукавый, медового цвета глаза предупреждают, что тут таится опасность.

— Я приехал, чтобы посмотреть на то, как ты злишься, — как мужчина и думал, тут же получил заслуженный толчок в плече.

Вот уже четыре дня он был дома. Тут многое изменилось — мама занялась сменой штор и ковров в комнатах, Мэгги купила нового жеребца, золотистого, казалось, принадлежащего другому миру, и теперь дни напролет проводила в конюшне. Линда не приехала, надеясь встретиться уже в столице в сезон, в этом году там собиралась появиться даже герцогиня.

Посчитав, что заслуженная расплата наступила, Мэгги взяла брата под руку, направляя в сторону дома. Лишь она одна знала, что с ним можно разговаривать и так, что ее родной брат совсем не всегда похож на непрошибаемую скалу. Что и в его сердце есть место нежности, а его любимым женщинам позволено почти все.

— Ты странный… — Дэррек скосил на сестру глаза. — Ведешь себя странно. Не так, как обычно. Ты что, совсем не соскучился? — в голосе прозвучала детская обида. Ведь она скучала, ждала дня его приезда как праздника.

— Соскучился, — это была чистая правда, только увидев маму и сестру, он понял, насколько сильно по ним скучал, вот только от этого не становилось легче, ведь теперь он скучал не только по ним. — Особенно по твоим тычкам. Кто бы мог подумать, что в такой маленькой леди таится такая сила? — хотя маленькой ее назвать можно было лишь с натяжкой — ростом Ях Мэган не обделил, выше среднего, под стать своему высокому брату, они всегда выглядели неподражаемо, выходя куда-то вместе.

— Я тебя люблю. И я скучала, — странно, но только с ним девушка могла признаваться в своих чувствах. Ни разу в жизни она не говорила ничего подобного даже маме, а ему могла. — Скажи мне, что будет в сентябре? — малышка волновалась из-за своего выхода в свет, что было вполне понятно, поэтому, при каждом удобном случае, просила успокоить ее рассказами.

— В сентябре? Вы с мамой приедете к Линде, ты проведешь незабываемое время, выслушивая все ее нравоучения и получая уроки кокетства, потом приеду я, спасу тебя от этого ужаса. И начнутся вечера, балы и ужины. Все кавалеры будут пытаться поцеловать подол твоего платья, а тебе останется всего лишь отказывать. — Дэррек открыл перед сестрой дверь, пропуская ее в дом.

— А если никто, совсем никто даже не пригласит меня на танец? Ведь это будет позор! — слишком она мало знала о мире и самой себе, чтобы допускать подобные страхи, смотря на то, в какую красавицу превращается его взрослеющая сестра, Дэррек надеялся лишь на то, что она не сделает ошибки, выбирая мужа среди выстроившейся очереди.

— Если никто, совсем никто не пригласит тебя на танец, то это сделаю я, — он зашел вслед за девушкой.

Мэгги иронично фыркнула. Ну да… его карточка вечно заполнена, она слышала, как об этом говорила мама. Куда уж ей соревноваться с претендентками если не на его сердце, то хотя бы на один танец?

— Нет уж, лучше я постою у стены, чем буду выдерживать на себе взгляды всех невест-змеючек, считающих, что я попусту трачу такое драгоценное время его светлости, — за словом в карман она никогда не лезла. Единственное, чего Дэррек так и не смог от нее добиться — умения скрывать свои истинные мысли, может не перед ним, но перед окружающим миром точно, ведь рано или поздно, это может стать причиной многих бед.

— Мэган, — когда он обращался к ней так, это означало, она зашла слишком далеко. Хоть колкость и была услышана и оценена, лучше подобные выпады прекратить.

— Да, милорд? — девушка картинно склонила голову, будто внимая его замечанию. — Я устала, с вашего позволения, откланяюсь, займусь вышиванием, ведь только это занятие достойно настоящей леди, — показав брату язык, она помчалась вверх по лестнице. Проверить, побежал ли он за ней, Мэгги осмелилась, только взобравшись на второй этаж.

Дэррек же покачал головой, пытаясь скрыть улыбку, и направился в комнату. Ему нужно было поговорить с герцогиней.

Она относилась к вышиванию более уважительно, чем ее младшая дочь, проводя дни и вечера за этим занятием, заняв руки, мысли оставались чистыми, можно было думать, планировать или вспоминать…

— Мама… — Дэррек вошел в комнату, широко распахнув дверь, размашисто шагая, как обычно. Ей иногда казалось, что ее сын живет слишком широко во всем, только большая ответственность, только большие проблемы, только большие мероприятия и чувства тоже только большие.

Как должна выглядеть герцогиня? Горделивая осанка, черные волосы, собранные в высокую прическу, острый взгляд, окружающая аура величественности. Все это было в Анне Мэйденстер. Во всяком случае, это видели люди, не знающие ее ближе.

— Сынок, — еще мгновение тому крайне сосредоточенное лицо расплылось в улыбке. Отложив вышивание, она протянула к сыну руку.

Дэррек подошел, сжал ее ладонь в своей, но садиться в предложенное кресло не стал. Отошел к окну. Герцогиня смотрела на его спину, ожидая — обычно он вел себя так, когда им предстоял серьезный разговор.

— Я хотел попросить тебя об одном одолжении… — Дэррек развернулся, заглянул в спокойное лицо матери.

— О каком? — ей сложно было вспомнить, когда в последний раз он обращался к ней с просьбой. Ее маленький мальчик очень давно стал самостоятельным.

— Мне нужно твое обручальное кольцо, — сказать, что это было неожиданно — не сказать ничего, улыбка медленно сползла с лица герцогини.

Она была знакома с Розой уже давно, на протяжении почти пяти лет они с ее сыном воевали и мирились. Она гостила у них, была знакома с герцогиней, его сестрами, вот только зная ее, Анна никогда не желала, чтобы эта связь переросла во что-то большее. Слишком хищная, слишком тщеславная, возможно, кто-то посчитал бы ее сильной, но нет, скорее способная на многое ради достижения своей цели. Каждый раз, когда до нее доходили слухи о том, что они снова рассорились, герцогиня вздыхала с облегчением. Она не желала своему самостоятельному сыну в жены ее, не так должна была выглядеть его отдушина. Но сказать об этом никогда не осмеливалась бы, чувствуя свою ответственность за то, что он был слишком самостоятельным, чтобы принимать такие советы.

— Мисс Смитт все-таки получила желаемое? Ты уверен, что сделал правильный выбор? — она не могла отказать, но надеялась, что он передумает сам.

Дэррек посмотрел на нее удивленно:

— А при чем тут Роза? Я собираюсь сделать предложение не ей.

— Как? А кому? — такого удивления на лице собственной мамы он не видел еще никогда.

— Своей будущей жене… — Дэррек представил себе реакцию Майи, назови он ее так. Улыбнулся. Какой смысл представлять, если совсем скоро он сможет его увидеть?

Поняв, что лучше не заставлять маму так волноваться, он пояснил:

— Ты с ней еще не знакома. Но я это скоро исправлю. Ее зовут Майя, леди Майя Дивьер, — произнося это имя, на обычно серьезном лице сына, заиграла улыбка, она знала своих детей достаточно хорошо, чтобы понимать — это не прихоть, неизвестная Майя попала ему прямо в сердце.

Конечно, стиль жизни вдовствующей герцогини не предполагал знакомства со всей знатью страны, но спросить у дочери знает ли та некую Майю, она собиралась как можно скорее. Покачав головой, Анна спросила сына:

— Я хочу знать только одно, ты ее любишь?

— Да, — он не колебался, смотрел прямо в глаза и его взгляд не оставлял сомнений, это правда.

— Тогда, — герцогиня расплылась в улыбке, — я обязана с ней познакомиться!

***

После визита Сони, Витор окончательно пошел на поправку. На пятый день он спокойно сидел на троне, сооруженном из подушек, на шестой встал с кровати. Пришедший в тот же день врач разрешил двигаться, но как можно аккуратней. Так он перекочевал в свою комнату. Вид у Витора был достаточно изможденный, чтобы он походил на перенесшего тяжелую лихорадку человека. Запрет заходить в его комнату сняли, вот только посетителей он все равно принимать отказывался. Взамен постоянных дежурств, Майя заходила к нему по несколько раз в день, а ночью они с Дамианом менялись, чтобы было кому подать воды или помочь добраться до ванной комнаты.

Соню к дежурствам Майя не подпускала. Слишком для нее было сложно смотреть на то, чему она была виной.

Завтра им предстоял сложный день, посоветовавшись, Витор с Дамианом решили, что Винсенту стоит уехать ночью, еще до приезда герцога. Причина очень проста — Дэррек бывает слишком проницательным, а значит, находись Витор тут, история с его ранением может стать известной всем. Ни он, ни Майя этого допустить не могли. И если Дамиану Витор просто пригрозил возможностью лишиться должности, то в случае с Майей был уверен — даже доверяй она своему любовнику безгранично, о случившемся он не узнает.

Первым, что сделала Майя, когда из ее комнаты Витор перебрался к себе — сожгла все окровавленные тряпки, а простыни попыталась застирать, на удивление, не имея ни малейшего опыта в этом, с задачей она справилась. Лишь убедившись, что следов пребывания тут больного нет, она разрешила сделать здесь уборку горничной. Боясь разоблачения, Майя провела все время, пока девушка наводила порядок, следя глазами за происходящим, опасаясь, что чего-то не заметила, что-то пропустила. Если это так, она была готова купить молчание деньгами.

Вечером перед выездом, когда вещи уже были упакованы, Дамиан занимался их погрузкой, Витор с Майей стояли в его комнате одни.

— Соня уже спит… Еще рано, но она обязательно когда-то сможет все забыть!

Витор кивнул, стиснув губы. Раны еще ныли, но доставляли куда меньше страданий, чем понимание, что эта глупая случайность опять отбросила его от милой сердцу Сони, наверное, даже дальше, чем ему казалось сначала.

Это была не его вина, в которой он мог попросить прощение, это была не ее вина, за которую он мог ее извинить, это был ее страх перед тем, на что она оказалась способна. И только она сама могла простить себя, а ему оставалось только молча ждать.

— Передайте, что я буду ждать ее письма… — Витор посмотрел на Майю с надеждой.

— Конечно, и вы тоже пишите, как только приедете, и потом. Я… Мы будем отвечать… — она готова была ручаться за себя, а возможно, когда-то на это осмелится и Соня.

За эти два месяца, что они были знакомы, Майя поняла, что Витор — хороший человек, что он любит ее сестру и дорожит их дружбой. Так же, как дорожила сама Майя. А еще, девушка была вечно благодарна за то, что он спас Соню, что готов был рискнуть своей жизнью, лишь бы случившееся осталось тайной.

Ее благодарность сложно было измерить, а единственное, что она могла сделать — подойти вплотную и осторожно обнять, пытаясь не потревожить рану.

— Я буду скучать, — на спину легла мужская ладонь.

— Я тоже.

Когда девушка отстранилась, Витор взял в свою руку ее ладонь.

— Майя, ты должна кое-что знать, не верь ему, — за эту неделю он успел все сотню раз взвесить и передумать, когда жизнь висит на волоске, начинаешь мыслить по-новому, интриги и игры отходят на второй план, а вот человеческие жизни становится истинной ценностью. — Слишком много сердец он разбил, слишком много жизней разрушил. Таким, счастье не бывает, — кто такой этот «он», спрашивать не приходилось. Откуда Витор об этом знает, узнавать не было уже ни времени, ни желания, знает и все. — Ты встретишь достойного тебя мужчину, поверь мне, узнав тебя, не полюбить просто невозможно. И кто-то обязательно полюбит, но не он.

— Экипаж готов, Витор, ты можешь идти сам? — Дамиан ворвался без стука, эта неделя сблизила их очень сильно, всем было, что узнать о своих сообщниках.

Витор оказался более хладнокровным, чем о нем думал Дамиан, способным на жертву, чего о себе Дамиан с полной уверенностью сказать не мог. Майя — не мышкой анибальтом, не приспособленной к жизни в обществе, всеобщим объектом издевок, а сильной девушкой, выносливой, умной. Ни разу он не слышал от нее жалоб, ни разу она не наморщила аристократичный носик, когда нужно было что-то сделать, помочь, убрать. Высиживала у кровати ночи, а днями неустанно следила за сестрой, в отличие от него, который заваливался спать при любом выдавшемся случае. Это сочетание: абсолютной беззащитности снаружи, и такого твердого стержня внутри заставляло смотреть на нее по-новому. Он не просто зауважал это хрупкое создание, он искренне ею восхищался. И собирался сдержать ее единственную просьбу — никто не должен был узнать о случившемся.

В этом им помогали сами обитатели дома, они уже вовсю судачили о том, что же такое происходило всю эту неделю. С легкой руки служанки, у присутствующих не осталось сомнений, что будучи не в силах сдержать пыл, Витор сделал Майю своей любовницей и они даже не пытались этого скрыть. Поверженная таким поведением сестры в шок, Соня закрылась у себя, не в состоянии пережить позор. А знающий всю правду Дамиан не мог ни подтвердить, ни опровергнуть россказни.

Ни Витор, ни Соня, ни сама Майя об этих сплетнях понятия не имели, слишком много у них было проблем и без этого. Но знай Майя об этом, ей было бы глубоко наплевать. Важно лишь, чтоб правда осталась скрытой.

— Могу, — Витор посмотрел в глаза подруги, убеждаясь в том, что она его услышала, но, к сожалению, к просьбе не вняла, сильнее оперся о трость и направился к Дамиану. Провожать его должен был только он. Ланской сам на этом настоял, желая хоть чуть-чуть оградить Майю от и без того свалившегося на ее голову позора.

Проследив взглядом за тем, как две фигуры скрылись за углом, Майя закрыла дверь его покоев. «Спасибо тебе Витор, за все. Но в этом ты бессилен».

Неделя, грозившая затянуться в десятилетия страданий для Майи, пронеслась одним сплошным ночным кошмаром, в котором почти не осталось времени на тоску за герцогом.

Зайдя в комнату сестры, Майя аккуратно затворила дверь, боясь ее разбудить, сняла тяжелое платье. Видимо, за эту неделю она слишком устала, раз даже одежда казалась непосильной ношей, забралась в кровать.

В те минуты, пока ее не сваливал сон, Майя позволяла себе роскошь — она представляла, что они с Дэрреком сейчас смотрят на одни звезды, а значит, не так и далеки друг от друга.

***

Перед тем, как забраться в экипаж, Витор пожал руку Дамиану, сыгравшему не малую роль в его спасении.

— Спасибо за все.

Дамиан кивнул, принимая благодарность.

— Об этом никто не узнает, по возвращению, отцу я скажу, что упал и напоролся на какой-то штык. Так что не проболтайся.

— Постараюсь, — ему порядком надоело, что Витор дни и ночи говорит лишь о том, что все должно остаться в тайне.

— Жизнь — удивительная штука, — мужчина вдохнул свежий ночной воздух. — Узнай Дэррек, что произошло под его крышей, посчитал бы, что мировая справедливость восторжествовала. Почти. Вот только ему не суждено об этом узнать, а жаль…

— О чем ты?

— Да так, сам с собой… — Витор кивнул стоящему напротив мужчине, не брезгуя предоставленной помочью, забрался в карету.

Подождав, пока экипаж скроется из виду, Дамиан направился в дом. Думал ли он, что его невинная выдумка превратится в такую трагикомедию? Нет, планируй он подобное, мог бы величать себя господом богом.

Вот только эту роль на себя еще когда-то примерять Дамиан не рискнул бы, а лишь возблагодарил небеса за то, что в его спектакле актерам предстояло отыграть последний день.