Когда приходит детство

Глава 15

С вечера мы закинули две закидушки с жирными медведками в мутные воды канала имени Ленина. И едва небо на востоке посветлело, организм без всякого будильника скомандовал подъем. Так как мы с братом спали под пологом на улице на старом диване, то никого не потревожив выбрались из-под защиты от комаров и, шустро перебирая босыми ногами, устремились к рукотворной реке.

- Здорово было бы поймать сома! Вот бабушка обрадуется! – Братишка по привычке начал делить неубитого медведя. Воздух был непривычно свеж и благоухал ароматами мелких цветов цветущих растений. Даже река казалось спит, превратив свою вечно бегущую, неспокойную поверхность в гладкое зеркало кофейного-молочного цвета.

- Смотри! – Прошипел возбужденным шепотом братишка, указывая на воду у самого берега. Огромный плавник, как маленький парус двигался по воде всего в нескольких десятках сантиметров от суши. – Вот это рыбина! Наверное усач!

Усач – самая распространенная рыба в местных водах, которую мы успешно ловили и ловим на удочки, достигающая приличных размеров и больше десятка килограмм. На базаре можно увидеть подобные продававшиеся экземпляры в виде балыка с аппетитными золотистыми кубиками мяса, истекающего жиром. Но пока мы еще не доросли до подобной добычи, и вот она сама нарисовалась, намекая что пора бы уже пересмотреть наши приоритеты. Что впрочем, мы сегодня и попытаемся сделать.

Сначала свою снасть стал вытягивать братишка. Леску снесло под самый берег и казалось, что ничего нет, когда внезапно жилка натянулась и громкий всплеск показал темный хвост с характерными плавниками вдоль всей видимой части.

- Сом! – Истошно закричал Олег, пытаясь остановить речного великана. Наша леска диаметром 0,3 мм зазвенела и с треском лопнула, отозвавшись похоронным колоколом в наших бешено бьющихся сердцах. – Вот, зараза! Ладонь порезал! – брат повернул ладонь, разглядывая травму.

- Ты чего тянул! Надо было стравить! Эх!.. – Брательник виновато вздохнул и присел сполоснуть потряхивающие от адреналина руки.

Переполненный энтузиастом стал выбирать свою снасть, с удовлетворением почувствовав, что она не пустая. На нашу радость и огорчение попался сомик всего килограмма три весом и, хотя это была самая большая рыба, пойманная нами на сегодняшний день, мы больше огорчались от упущенного здоровяка, чем радовались «синице» волочащей хвост по пыльной дороге. Бабушка, как ответственная за продовольственную программу семьи, была весьма рада нашей «скромной» добыче и воздав похвалы, простимулировала рублем для дальнейшего развития увлечения столь полезного для рациона общего питания. Нас и без этого охватила «золотая лихорадка» и мы перекопали весь пустырь в поисках бузолбашек, пополнив таки свою коллекцию трофеев большими усачами и сомами, правда далеких размерами от сбежавшего собрата в первый день подобной рыбалки. Клев больших рыб прекратился так же внезапно, когда лето перевалило зенит и нам пришлось опять взяться за удочки, иногда проверяя удачу и закидывая снасти на ночь, но вытаскивая лишь бороды тонких корешков и травинок.

Бесконечное казалось бы в начале лето, как всегда неожиданно закончилось, подарив миллион красивых картинок и запомнившихся приключений в мою долговременную память. Дома я с большим предвкушением проявил свои пленки, испортив конечно одну, зато не самую важную. Очень уж неудобно было заправлять в темноте на ощупь фотопленку в специальную бобину, чтобы затем поместить ее в бачок. Главное тут было аккуратно накрутить в перфорированные стенки фотопленку, поворачивая особым образом то одну сторону бобины, то другую, подавая во внутрь мягкий целлулоид. Он поначалу перекашивался и сопротивлялся, пока я не потренировался на старой пленке при солнечном свете, чтобы понять принцип всего процесса. Затем начались долгие часы мучений и сотни отпечатков фотографий с помощью фотоувеличителя «Юность». К первому сентября я с грехом пополам понял общие азы этого немудренного дела и составил первый альбом для моей семьи. Папа и мама были очень довольны, водрузив его на книжную полку на самое видное место.

Первого сентября побежал на школьную линейку, прихватив фотоаппарат и надеясь осуществить свой первый фоторепортаж, который смогу предложить для школьной стенгазеты. Повзрослевшие и подросшие одноклассники, милая детвора первогодок, радостные учителя: все это стало мишенью моего объектива, когда сознание наконец не заметило отсутствие моей «Белоснежки».

- А где Маринка Т.? – Спросил теперь уже на постоянно закрепленную за классом англичанку.

- Уехала. Папа то у нее военный… Вот и перевели.

Я конечно, огорчился, но больше об упущенных возможностях, чем по настоящему. Да и фотография могла бы получиться неплохая… Вспомнил милое лицо и вечные белые бантики. Эх! И кого теперь выбирать в свои «подружки»?! Оглядел толпу «кандидаток» и махнул рукой на это непредсказуемое дело. А и, ладно! Маринок осталось еще целых четыре штуки, и я принялся фотографировать всех наших девочек по мере попадания в видоискатель. Девочки не отказывались позировать, по-женски инстинктивно строя глазки на мое внимание и принимая наиболее выигрышную в их понимании позу.

- Любовь Михайловна! Давайте всем классом! – Классная не раздумывая поддержала начинающего фотографа и вечером я уже распечатывал групповой снимок с веселящимися одноклассниками ставившими друг другу рожки. А ведь в моем времени им уже за шестьдесят! Разглядываю счастливые лица и чувствую какое то незнакомое чувство, примерно как в отношении к брату, но с другим оттенком. Даже наши хулиганы не казались мне злыми мальчишками. Просто они генетически заряжены для жизни в других условиях, а может быть и времени, где нужна физическая сила и обостренные инстинкты выживания. Вот во время лихих девяностых они были бы на своем месте или во время какой-нибудь войны. Еще и героями могли бы стать. Что-то меня не туда потянуло! Откинул непрошеные мысли и стал разглядывать фотографии прекрасной половины нашего класса. Раз Маринка, два Маринка! Одна распахнула свои пушистые ресницы и смотрела на мир большими глазами, в которых казалось видна была ее яркая и чистая душа. Другая с тугой косой и молочно-белой кожей загадочно улыбалась чувственными губками, сдвинув разлетающиеся крылья черных бровей. Перебираю все еще мокрые отпечатки стараясь уловить в них характер запечатленной девушки, которые не могли увернутся от моего пристального взгляда или спрятать глаза. Мальчишек я итак успел изучить за эти годы как облупленных, поэтому ограничился только слабым полом не совсем понимая, что хотел в них увидеть. Может просто запомнить? Таких юных, беззаботных, какими они не будут уже завтра, не говоря о прошествии даже одного или нескольких лет. Глядишь, когда-нибудь они посмотрят на себя на этой фотографии и улыбнутся, вспомнив при этом и меня. Я развесил отпечатки на бельевую веревку над ванной и стал разбирать оборудование, расставленное на широкой фанере установленной на нашей чугунной купальнице. Родители и братишка давно спят, и я стараясь не шуметь прошел на цыпочках к своей кровати и накрывшись одеялом, закрыл глаза, в которых продолжали как в фильмоскопе, меняться образы моих одноклассниц, таких разных и одинаково наивных.

Утром пришлось раскладывать скрученные фотографии между листами книг, чтобы они приняли привычный плоский вид, жалея что не могу уже сегодня показать их классу. Придется еще глянцеватель покупать! Вот же геморрой! Когда еще наступят те времена, когда сдал пленку, а назад получаешь готовые фотки. Хочешь цветные, хочешь черно-белые. А пока будем тренироваться!

Восьмой класс – выпускной! В конце года экзамены и получение аттестата о неполном среднем образовании. После него можно пойти в профессиональное училище или поступить в техникум. Из предметов нам добавили черчение и НВП (Начальную Военную Подготовку), которая проводилась отдельно для девочек и мальчиков. На первом же уроке высокий военрук принес в специально выделенный для этого предмета класс несколько образцов ручного оружия и принялся объяснять затаившим дыхание пацанам устройство автомата Калашникова, а в конце, о чудо! Нам разрешили все потрогать своими руками! Мы похватали тяжелые машинки для убийства и принялись целиться в окна, отражая воображаемую атаку фашистов. Кроме пары калашей, в арсенале школы был автомат ППШ (Пистолет пулемет Шпагина), два карабина Мосина, мелкашка и ручной пулемет РПК. Все это на уроках разбиралось и собиралось и в конце года каждый легко мог разобрать Калаш за семь, десять секунд и собрать за двадцать или даже меньше.

А пока у нас сегодня первый полный учебный день, на котором отдохнувшие учителя и дети расслабленно внимали друг другу, потому что учителям тоже интересно как детишки провели лето. А русичка сразу же задала домашнее сочинение на эту тему. Кстати, на выпускных экзаменах сочинение будет первым номером программы. Надо постараться!

- Саша, Валера! – Темненькая Маринка по привычке обратилась сразу к двоим. – Вы где лето провели?

- Я как обычно – у бабушки в совхозе, - отвечаю первым.

- А я в городе, - Валерка не выглядел грустным, а я задумался, чем он без меня занимался в городе, если ему даже купаться не разрешают. Наверно было чем заняться. Может в сочинении напишет.

- А мы ездили на море! Такое большое!

- Наше?

- Нет, Черное!

- Вода черная?

- Балбес! Сам ты – черный! – Девочки засмеялись, а в класс вошла математичка, которая ни разу не поинтересовалась нашими делами, а с ходу вдарила по нашим расслабленным мозгам.

- Рациональные дроби и их свойства! – и принялась заполнять доску ровными рядами чисел.

Девушки на задней парте обреченно вздохнули, но очень тихо, так как математичка по совместительству была еще и завучем и не терпела нарушителей дисциплины.

На первой же тренировке после возвращения в город, Хасан дождался когда я закончу разминку и повел меня в эллинг с спортивным инвентарем.

- Бери эту лодку! Пора тебе по воде "побегать"!

Он подхватил свое каноэ, а я водрузил на плечи легкую байдарку, засунув в ее нутро весло. Погода была вполне купабельной и загорелые детишки приветствовали спортсменов, прервав свои забавы в воде. И не зря! Я устроил для них бесплатное представление, когда уверенно погрузил в воду лопасть весла, делая первый гребок. Лодка оказалась неожиданно верткой и сразу же качнулась вслед моему движению, а я с веслом в руках ухнул под воду с головой. Тренер видимо ожидал подобного, как и мальчишки, покатившиеся от хохота от такого быстрого старта. Вынырнул и, подобрав поплывшее по течению сиденье, потянул фанерную посудину к берегу.

- Надо держать равновесие. Смотри! Весло вниз- корпус в обратную сторону, но не сильно. Иначе не успеешь сразу вернуться после гребка и перевернешься в другую сторону.

Я покивал и занырнул уже на втором гребке. Делаю успехи, однако! Когда я искупался несколько раз, из-под меня вытащили сиденье, таким образом понизив центр тяжести в легкой байдарке. Стало полегче удерживать равновесие, но я все равно умудрялся перевернуться, когда излишне начинал верить в свое умение. Мокрый, но довольный вернулся с реки в секцию, приняв бесчисленное количество крещений в речной купели в борьбе за поиск неуловимого равновесия. Ничего! Как минимум месяц у меня есть, пока не похолодает.

Месяца у меня не оказалось, так как я совсем забыл о всереспубликанской эпопее борьбы за показатели количества собранного «белого золота». Спустя всего две недели учебы, наш класс сидел в автобусе, забитым выше головы раскладушками, теплыми вещами и сумками с едой. Нам сказали, что вернемся только в ноябре, поэтому у всех помимо обычной обуви имелись в комплекте кирзовые сапоги и короткие ватники, прошитые нитками в вертикальные полоски валиков. Такой, понимаете, вариант советского пуховика. Моя тушка очередной раз подлетела к потолку, когда автобус подпрыгнул на кочке проселочной дороги. Девочки радостно взвизгнули, прервав на пару секунд песню про «Синий иней», а мальчишки засмеялись, отгребая от себя свалившиеся на головы вещи.

На этот раз «хлопкоробов» расселили по глинобитным домам, выделив по комнате с железной печуркой почти по середине помещения, имеющего глиняные стены и такой же пол. Для разнообразия ответственным за наши души назначили учителя физкультуры, которого поселили отдельно. Мы шустро расставили раскладушки вдоль стенок, с небольшими проходами, чтобы только можно было подойти и завалиться в ее ложе.

Наши штатные «хулиганы» тут же задымили папиросами, демонстрируя остальным свою взрослость.

- Спорим, что вы закурите до конца уборки! – Высказал мысль Макс (Максет), пыхнув к потолку дымом. Кто-то забился, я же проигнорировал подобный подкат, понимая необязательность ответа. К слову сказать, на удивление, закуривших в конце сезона оказалось всего двое, доказавших свое подчиненное состояние и следование указаниям лидеров, которые не брезговали оттачивать на слабых свои навыки по управлению людьми.

Вечером хозяйка поставила на нашу печку большой эмалированный чайник, наполненный молоком. Когда он почти закипел, в него была насыпана почти половина пачки чая сразу выдав в атмосферу вкусный и непередаваемый запах. Кара-чай оказался очень вкусным и сладким, которым мы с удовольствием запили домашнюю снедь. Кому-то родители положили дефицитную колбасу и вяленое мясо, а в основном было много тушенки и других консервов. Мы с удовольствием потребили всего понемногу в прикуску со свежей лепешкой, выданной все той же хозяйкой, закутанной в белый платок. Голая лампочка под потолком украсилась куском недоеденной колбасы, а пацаны разлегшись по своим раскладушкам принялась травить байки, которые по меркам далекого будущего были вполне невинны для подростков нашего возраста. Всего пара анекдотов с псевдопикантной историей, которую в моем будущем признали бы не пошлей детского стишка. Даже материться по-настоящему никто еще не начал. Я не заметил как заснул и мне не помешал ни свет, ни разговоры, подтверждая здоровье моей психики и работавшего как часы организма.

- Подъем! Родина зовет! – Физрук нарисовался по наши души, выполняя свои обязанности по доставке работников к полям хлопчатника. – Умываться и завтракать! Жду всех у девочек через сорок минут!

Мы сходили в туалет, умылись из ведра, поливая друг другу ковшиком и позавтракав пошли в сторону девичьего пристанища. Дома тут стояли далеко друг от друга и были обсажены небольшими полями с кукурузой, подсолнечником и посадками овощей. У дома девочек на пригорке стоял трактор с большими задними колесами, а вокруг хаотично были разбросаны подвесные приспособления и две тележки с высокими сетчатыми бортами для перевозки хлопка.

- Берем фартуки! – Подал голос ЮрВал, дождавшись когда наша ватага смешается с девичьей половиной.

– Смотрите! Берем две лямки и обвязываем ими пояс, а две другие связываем бантиком и одеваем на шею. Получается, как сумка у кенгуру.

- Ха-ха-ха! – Все засмеялись, а самый шустрый Алешка принялся скакать, сложив руки у груди.

Разобравшись с инвентарем, двинулись на поле все еще зеленевшее не опавшей листвой и украшенное белоснежными ватными цветами раскрывшихся коробочек. Каждый из учеников встал в рядок между двумя грядками кустов хлопчатника, не заняв при этом и четверти небольшого поля, протянувшегося в длину больше двухсот метров. Солнце выглянуло из-за небольшой тучки, словно давая свое благословение на наш труд, и я впервые коснулся мягкой ватной подушечки, распушившейся из раскрывшейся коробочки, напоминавшей зеленый грецкий орех, только немного больше. Ну, с богом!

Казавшееся по началу плевое дело, через час заставило с трудом распрямить спину, а еще через некоторое время присесть прямо на свесившийся почти до земли мешок с хлопком, удобно принявший на себя мою поджарую пятую точку. Оглянулся вокруг, увидев что я не одинок в своем стремлении отдохнуть и принялся разглядывать руки, покрывшиеся царапинами и заусеницами от острых выступов раскрывшейся коробочки. Сам же хлопок представлял из себя привычную вату, разделенную на пять пушистых долек, скрывавших в себе несколько семечек, похожих на лимонные, только слегка мохнатые. Ха-ха!

До обеда с трудом дотянул до конца борозды и, развязав фартук, с грустью взвесил на руке свой невеликий урожай, вряд ли достигавший и десяти килограмм. Вот же гадство! Тяжело пошло! На удивление дисциплина работы оказалась вполне на серьезном уровне, когда четко в пять часов мы понесли свои в разной степени наполненности мешки к подъехавшему трактору с весовщиком и треногой, на которой повесили весы в виде металлической рейки с передвигающейся гирькой на ее оцифрованной шкале. Восемнадцать килограмм! Это сколько же надо работать, чтобы собрать сотню, которую набирали местные селянки, если судить по статье в местной газете. Усталые вернулись в свой дом и полегли, как добрые молодцы после битвы по своим спальным местам.