Когда вас кто-то любит

Глава 16

Очнулась она в объятиях Даффа. Он сидел, держа ее на коленях, и улыбнулся прямо в открывшиеся глаза.

– Ты правду сказала, что давно была одна. Добро пожаловать в этот мир.

Он прислонился к изголовью и снова выглядел бесстрастным и непроницаемым, и на какой-то яростный момент она возненавидела его невозмутимость и, не в силах сдержаться, съязвила:

– Очевидно, годичное воздержание никак на тебя не подействовало.

– Честно говоря, я никогда не чувствовал себя лучше. И кстати, – улыбнулся он, – я тоже люблю тебя.

– Я никогда ничего подобного не говорила.

– Напротив, – весело возразил он.

– Ну сказала, – неохотно пробормотала она. – Я имела в виду любовь-секс, а не любовь-любовь.

– Мне так не показалось, – пропел он. Аннабел была краснее вишни.

– Тогда прости меня. Я просто без ума от твоего сексуального искусства и… от него.

Она коснулась его почти не уменьшившейся плоти, лежавшей между ее бедром и его животом.

– Тогда мы оба благодарим тебя, – объявил Дафф, наклоняя голову. – И я не против любой любви.

– Не издевайся. От тебя вообще странно слышать подобный вздор, и я последний человек на земле, который ему поверит.

– Не знаю, как насчет тебя, хотя твой обморок говорит о сильных чувствах, но я обрел нирвану. Поэтому не отказывайся так легко от любви-любви, дорогая.

Не будь она той, кем была, и не будь Дафф тем, кем был, и не обрети она некое подобие самообладания, может, и задумалась бы над такой возможностью. Однако учитывая обстоятельства, всякое упоминание о любви казалось смехотворным и невозможным.

– Хорошо, не буду, – послушно ответила она, чтобы не тратить времени на глупые споры.

– Означает ли это, что мы помолвлены? – как ни в чем не бывало осведомился он.

– Это означает, что когда ты пожелаешь, можешь подарить мне еще один оргазм.

– Еще лучше, – согласно кивнул Дафф. – Хотя, – добавил он, легко проводя пальцем по мокрым лепесткам ее лона, – нам следовало бы обтереть тебя.

Схватив край простыни, он принялся промокать свое семя и ее жемчужную росу. Но она сжала его запястье.

– Подожди!

Он удивленно поднял глаза. Она, прерывисто дыша, немного помедлила, прежде чем кивком разрешила ему продолжать.

– Осторожнее, пожалуйста.

– Значит, я все-таки сделал тебе больно?! – всполошился он. – Прости, я очень боялся, что так получится…

– О нет, все хорошо, – перебила она. – Более чем.

– С тобой все в порядке? – удивился он.

– О да, просто я, так скажем, сверхчувствительна, что, конечно, имеет свои преимущества, но иногда очень мешает.

Его губы медленно растянулись в улыбке. Она повелительно подняла руку.

– Прошу тебя, просто подожди немного.

– Ты уверена?

Он наклонился так, что их глаза оказались на одном уровне.

– Второй раз всегда лучше, и не волнуйся, я буду очень осторожен.

– Если не возражаешь, – бросила она, и по тону было ясно, что сама она очень возражает, – не стоит читать мне наставления. Я нуждаюсь в них не больше, чем ты.

На самом же деле она отчаянно ревновала к тем женщинам, которых он удостаивал второго раза: ощущение, настолько чуждое ей, что трудно было его осознать.

– Понимаю, – тактично заметил он, расслышав оскорбленные нотки в ее голосе.

– И ни к чему быть столь учтивым, – сухо добавила она.

Очевидно, он не так повел себя.

– Тогда просто подождем.

– Кстати, у тебя не найдется вина? Я бы немного выпила.

Капризная и надутая, она не погнушалась показать свою власть над ним. Словно, попытавшись взять верх и заставить плясать под свою дудку, она избавится от своей возмутительной ревности!

– Это сойдет?

Он послушно взял графин с прикроватного столика.

Ей следовало бы предвидеть это. Неужели она настолько доверчива там, где речь идет о Дарли.

– Ты все это спланировал заранее, верно? – холодно бросила она. – Вино на столике, странное отсутствие Эдди, небольшое представление внизу.

– Вовсе нет. – На этот раз рассердился он. – Графин всегда стоит здесь.

– Вот как, – еле слышно выдавила она.

– Хочешь вина?

Оскорбленный ее несправедливыми обвинениями, он почти рычал, сознавая при этом, насколько необычны и глубоки его чувства к ней.

Она кивнула, не в силах придумать подходящие извинения под его мрачным взглядом. Очевидно, она не права и при этом совершенно сбита с толку. Она хотела его, пусть вопреки своим принципам, но все равно хотела. И в голове не осталось ни единой мысли, кроме этой. Но как можно быть такой дурочкой? Тем более что Дафф известен краткостью своих связей!

Поставив графин на кровать, Дафф взял со столика бокал, протянул Аннабел, вынул пробку и стал наливать вино.

– Я тоже выпью, – пояснил он в ответ на ее вопросительный взгляд.

Они молча разделили бокал вина, словно в этот момент потеряли способность мыслить здраво, и, чтобы не сказать что-то неуместное, предпочли вообще не разговаривать.

Когда бокал опустел, Дафф не спросил, хочет ли она еще, очевидно, проигнорировав ее попытки командовать. Отставив бокал, он оглянулся и сдержанно заметил:

– Ты намочила мне ногу. Не возражаешь, если я ее вытру?

Ей так хотелось броситься ему на шею, признаться, что он свел ее с ума и, что возможно, любовь действительно их посетила.

– Не возражаю, – обронила она наконец таким же бесстрастным тоном.

Дафф поморщился, выдохнул, сдержанно улыбнулся… или это очередная гримаса?

– Ты противная маленькая ведьма, – нерешительно пробормотал он. – Но все же я хочу тебя. Хочу исступленно.

– Ты чертовски надоедливый мужчина, – ответила она, так же сильно колеблясь. – Но невзирая на это, я нахожу тебя безумно соблазнительным.

Он тихо выругался. И в этом звуке не было ничего обнадеживающего.

– Мне нужно домой, – прошептала Аннабел.

– Нет! – не задумываясь, воскликнул Дафф.

– Ты не имеешь права говорить мне это.

Кто и на что имел право? Трудно определить. И трудно выяснить, особенно когда она в его доме, в его постели и он не только взял над ней верх, но и скорее всего куда меньше терзался угрызениями совести.

Однако, вспомнив о хороших манерах, он тихо попросил:

– Пожалуйста, не уходи.

– Мне не нравится то, что я сейчас испытываю, – вздохнула она.

Ее тон дал ему надежду, тем более что она не попыталась встать.

– Мне тоже, и все-таки ты околдовала меня, и я… – Он едва не сказал «почти влюблен», но вовремя опомнился. – Схожу с ума от желания. Так что, прошу тебя, останься, и я буду безупречно галантен.

– И полагаю, ты знаешь, как это делается, – улыбнулась она.

– Считайте меня в полном вашем распоряжении, мэм, – вкрадчиво пробормотал он, ободренный ее улыбкой.

– Во всех отношениях? – чувственно улыбнулась она.

– Безусловно, – кивнул он.

– Прекрасно.

Ни один не был способен отказаться от наслаждения. Он все понимал. И поэтому ни о чем ее не спрашивал. Только кивнул, желая поскорее покончить с этой скованной беседой.

– Ты все еще мокрая. Могу я теперь сделать все необходимое?

– Да, я буду очень благодарна, – объявила она так вежливо, словно была на приеме у короля.

Он постарался сдержать улыбку.

– Такое величие, дорогая.

– Обычная учтивость, – чопорно парировала она, все еще не придя в себя.

– Давай не будем снова ссориться.

Она взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы.

– Я просто соглашаюсь с тобой и пытаюсь угодить.

И действительно, было в ее тоне нечто сладостно-покорное. Заученное стремление умиротворить и успокоить, которое неожиданно подействовало ему на нервы.

– А ты знаешь, как угодить мужчинам, – протянул он.

– Что ты хочешь этим сказать? – На этот раз спокойный тон дался ей с трудом.

– Ничего.

– Только не говори, что ревнуешь, – усмехнулась она.

– Черт, конечно, нет.

– Тогда не пойму, в чем проблема, – пожала она плечами.

– Возможно, проблема в том, – мгновенно вспылил он, – что эта горячая маленькая киска… – он провел ладонью по светлому треугольнику волос, – принимала так много мужчин.

И, словно бесцеремонно утверждая свою власть над этой частью ее тела, он резко сунул в ее лоно два пальца.

Аннабел оцепенела и напряглась.

– Всего несколько мгновений назад ты даже не знал, с кем был, – сдавленным шепотом выпалила она. – Вместо меня здесь с таким же успехом могла лежать любая женщина, и для тебя это не имело ни малейшего значения.

– Но это была не любая, не так ли? Это была прелестная мисс Фостер, которую вожделеет каждый мужчина в Лондоне… Это еще что, черт возьми?

Он выдернул пальцы, в которых был зажат кусочек губки.

– Ты не зеленый юнец. На что это, по-твоему, похоже?

– Значит, ты заранее планировала это маленькое рандеву, – прорычал он, отбросив губку.

– Нет. Просто защищала себя от знаков твоего внимания, и, как видно, не зря, – надменно парировал она, исполненная сознания собственной правоты. – Я мудро поступала, не доверяя тебе.

– Не слышал, чтобы ты это говорила вслух, – безжалостно бросил он, ослепнув от ярости, ненавидя ее за каждого поклонника, который у нее был когда-то.

– Сомневаюсь, что ты вообще слушал, как все мужчины.

– Ради Бога, не ставь меня в один ряд с Уоллингеймом.

– Желаю тебе доброго дня, – холодно попрощалась она, соскальзывая с его колен. Не стоит оспаривать неоспоримое или затрагивать старый, как мир, вопрос о двойных стандартах касательно сексуальных развлечений женщины и мужчины.

– О нет, не сейчас, – процедил он, оставляя синяки на ее руках.

– Именно сейчас! – горячо возразила она, стараясь вырваться. – Ты вынул мою губку, и я не собираюсь беременеть раньше срока.

– К твоему сведению, я никогда не изливаюсь в женщин.

– Если не считать меня, – саркастически напомнила она. – Как мне повезло. – Неожиданно прищурившись, она искоса глянула на него. – То есть как это «ты никогда не изливаешься в женщин»?

– Так уж вышло. Не желаю иметь рассеянных по всему свету детей.

– Но ты излился в меня! – спокойно констатировала она, не уверенная, почему задала вопрос.

– Объяснений у меня нет, – пожал он плечами.

– Типичное легкомыслие аристократа, – бросила она с уничтожающим презрением. – А я могла бы забеременеть из-за твоего легкомыслия и пренебрежения правилами.

– Только не говори, что с тобой никогда не случалось ничего подобного, – холодно отчеканил он.

– Это я устанавливаю правила, Дафф.

– Можешь не рассказывать о своих правилах, – резко парировал он.

– У меня давно не было правил, пока не появился ты и не разрушил мою жизнь, – едко напомнила она.

Его мгновенная улыбка напоминала луч солнца, ударивший из-за тучи.

– И ты пала жертвой моих чар.

– Может, я, как и ты, просто хотела секса, – усмехнулась она.

– Я довольствуюсь и этим. Согласен на все, что угодно, лишь бы ты осталась. Мне все равно, каковы твои доводы, только не уходи.

Он говорил без колебаний или сомнений, не так, как человек, который покинул Лондон, чтобы уехать на Пиренейский полуостров. А как человек, превративший вкрадчивую лесть в тонкое искусство.

Аннабел замялась, но тонкий голосок в голове вопил: «Да, да, да, да, оставайся!»

Пытаясь игнорировать этот назойливый голосок и собственные пьянящие желания, она сумела продержаться самое большее десять секунд.

– Ты не можешь кончить в меня, – заявила она, словно это приказание должно было избавить ее от всякой ответственности. – И я настаиваю. Обещай, или я немедленно ухожу.

– То есть можешь попытаться уйти.

Маркиза не одолевали тяжкие думы об ответственности, на это указывала его жизнерадостная улыбка.

– Дафф, не шути такими вещами. Я не желаю беременеть по чьему-то капризу.

– В кухне должны быть какие-то губки. Это лучше? – Он слегка повернул ее в своих объятиях так, чтобы прямо смотреть в глаза. – Я буду твоим лекарством от всех бед. Не волнуйся.

Он даже погладил ее руку.

– И, рискуя снова рассердить тебя, я также скажу, что намерен заплатить за проигранное пари. Нет, не протестуй. Именно я попросил первым. Это несомненно. А если не хочешь денег, можешь отдать их Молли и Тому.

Она хотела что-то ответить, но Дафф поднял руку.

– И еще одно. Если на меня снова нахлынет безумие, как недавно… – он сложил ее пальцы в кулак, – просто ударь меня изо всех сил.

Он поднес ее руку к своим губам и легонько постучал по ним.

– Вот так.

Глаза Аннабел наполнились слезами. Он так серьезен!

– Не хочу бить тебя, когда ты и без того несчастен.

Она коснулась сабельного шрама на его плече, еще одною – на груди и следа от ужасной раны на бедре, которую зашивал Эдди, предварительно вынув мушкетную пулю.

Дафф легонько сжал ее ладонь.

– Мне становится лучше. Подожди и увидишь, – улыбнулся он. – Благодаря тебе. Благодаря нам. Благодаря этому. – Наклонившись, он поцеловал ее, сначала нежно, а потом уже не так нежно. И наконец, подняв голову, пробормотал: – Пойду-ка я на кухню. Отыщу губки и корзинку, которую приготовил Эдди.

Некоторое время спустя он действительно появился с губками и корзиной.

– Покормлю тебя позже, – ухмыльнулся он, бросая на кровать две большие губки.

Аннабел невольно засмеялась.

– Должно быть, ты питаешь невероятные ожидания.

– А вдруг не хватит? – возразил он, ставя корзинку на стол.

– Невозможно. У нас слишком мало времени, – заявила она в полной уверенности, что губок такого размера хватит на любые сексуальные излишества, – и, надеюсь, у тебя есть ножницы.

– В письменном столе, – сообщил он, вынимая ножницы из стола. – Ну вот. Я готов преданно служить нам, мисс Фостер.

И он сдержал обещание. Но и она отвечала ему тем же.

День прошел в столь невыразимых наслаждениях, что оба знали: такие ощущения невозможно испытать вне весьма уязвимого круга их крепких объятий.

И хотя они были глубоко тронуты исступленностью своего желания и безграничного восторга и радости отдаваться ему, все же не потеряли головы настолько, чтобы ожидать дальнейшего продолжения сладостного забытья и слепящего экстаза.

Но пока… между страстными поцелуями и взрывными оргазмами они безмолвно согласились, что в эти летние дни смогут исследовать только что открытые счастливые берега любви.