Когда вернется папа… История одного предательства

Глава 24

Когда Гас с Антуанеттой сидели в комнате отдыха, к ним подошла медсестра.

— Девочки, завтра вечером в главном здании будут танцы. Ваше отделение тоже может присоединиться. Вы хотите пойти?

Антуанетта покачала головой. Эта идея не казалась ей заманчивой. Пациенты главного здания были постоянными обитателями госпиталя с такими тяжелыми проблемами, что у них почти не было шансов когда-либо покинуть эти стены.

— Да брось ты, — уговаривала ее Гас. — Будет весело. Мы сможем красиво одеться и сменить обстановку.

— Я не знаю, — с сомнением в голосе ответила Антуанетта. — А что мне надеть?

Она вспомнила свой скудный гардероб. Юбки и брюки стали тесны ей в поясе, а блузки сидели, как на барабане. Она поправилась почти на десять фунтов от тяжелой больничной пищи и видела, что ее фигура заметно округлилась. Возможно, ее облегающая одежда и вызвала бы восхищенные взгляды некоторых пациентов мужского пола, но при одной мысли об этом ей стало неуютно. К тому же Антуанетта чувствовала, что старшая медсестра всегда бросает на нее полный неодобрения взгляд, когда она пытается хорошо выглядеть.

— Я одолжу тебе свою блузку, — сказала Гас. — Тебе подойдут многие мои вещи. Мы будем вместе одеваться и собираться. Это станет целым событием.

Внезапно Антуанетта почувствовала искру возбуждения. Она не веселилась и не искала развлечений уже очень давно.

На следующий день обе девочки, забыв о своих проблемах, с удовольствием собирались на танцы, как и все нормальные подростки. Гас выбрала для себя наряд с длинными рукавами, которые закрывали ее шрамы, и одолжила своей подруге угольно-серую юбку и алую блузку. Одевшись, девочки тщательно осмотрели свои лица в зеркале над раковиной и постарались сделать все что возможно, чтобы выглядеть красиво. Антуанетта начесала волосы и сбрызнула их лаком. В первый раз за много недель она чувствовала себя молоденькой и хорошенькой. Посмотрев друг на друга, девочки проверили, в порядке ли туфли и чулки, и, довольные собой, направились в комнату отдыха.

Другие пациенты были уже там и сидели небольшими группками. Живой гул голосов наполнял помещение. Все были одеты в лучшие наряды, какие только удалось найти. Царила непривычная атмосфера веселья и возбуждения.

Две медсестры в униформе, казавшиеся расслабленными и счастливыми из-за нарушения привычного распорядка, повели их в главное здание. В старой части госпиталя пахло совершенно по-другому, чем в психиатрическом отделении: повсюду витал запах немытых тел и дешевых дезинфицирующих средств. Казалось, и во рту ощущался горьковатый привкус лекарств. Но Антуанетта не морщила нос — ей передалось жизнерадостное настроение других пациентов. Она даже обещала танец одному из пациентов-мужчин.

Танцы должны были проходить в огромном помещении с двумя дверями, но ко всеобщему ужасу, мужчин и женщин решили отделить друг от друга. Мужчины должны были встать в очередь с одной стороны, а женщины — с другой и заходить через разные двери.

— Что происходит? — прошептала Антуанетта, обращаясь к Гас.

Она начала нервничать.

— Наверное, они приведут других пациентов. Тех тяжелобольных из главного здания, — шепотом ответила Гас.

— Как же мы будем танцевать, если нас разделили?

Внезапно мужчины из психиатрического отделения показались им такими знакомыми и надежными.

— Пожалуйста, встаньте в очередь! — громко сказала медсестра.

Гас и Антуанетта с другими женщинами отошли в сторону и встали около двери. Послышались звуки шагов и голоса, извещающие о приближении женщин из отделения для тяжелобольных. Когда они пришли и встали в очередь позади них, девочки неожиданно почувствовали себя смущенными из-за того, что так разоделись. Эти женщины были в поношенной больничной униформе, единственной одежде, которая разрешалась этим пациентам. Они возбужденно разговаривали друг с другом и, казалось, не осознавали, что были одеты в потрепанные платья, толстые чулки и изношенные туфли на плоской подошве. Некоторые шли тихо, опустив голову, потерявшись в своих видениях, которые приносят успокоительные таблетки, и молча присоединялись к очереди. Одна из женщин подошла совсем близко, и Антуанетта, ощутив сладковатый неприятный запах жидкого паральдегида из ее рта, быстро отвернулась, чувствуя тошноту.

Не успела Антуанетта подумать о судьбе этих женщин, как двери распахнулись — и толпа повалила вперед, увлекая за собой ее, Гас и остальных женщин.

Пациенты психиатрического отделения выглядели озабоченными — они думали, что будут танцевать маленькой элитной группой, игнорируя остальных. Они не хотели общаться с пациентами из главного здания.

Гас и Антуанетта, увидев беспокойство на лицах взрослых женщин, переглянулись, стараясь сдержать смех. Их юность придавала им уверенность в том, что когда заиграет музыка, к ним выстроится очередь из пациентов мужского пола из их отделения, и они будут королевами бала.

Но они ошибались. Хотя у мужчин из психиатрического отделения было преимущество, так как почти все они учились танцевать в школе, им было далеко до мужчин из главного здания. Казалось, что сейчас не имеет значения, насколько они напичканы лекарствами и какие душевные проблемы привели их в эти стены, вид множества красиво одетых женщин окрылял их.

Вступительные аккорды первой мелодии подействовали как выстрел из пистолета. Не обращая внимания на женщин в униформе, мужчины из отделения для тяжелобольных влились в круг, где танцевала Антуанетта. Когда они ринулись вперед, Антуанетта немного испугалась. Первым к ней подбежал высокий мужчина с пылающими щеками, нескладно, как новорожденный жеребенок, двигая своими длинными ногами. Не переставая говорить, он схватил ее за руку и закружил в своеобразном танце, придумывая свои собственные па.

Он явно перепутал танец с бегом парами[5], подумала Антуанетта, слишком ошарашенная, чтобы отказать. Но, похоже, ей все равно было не под силу остановить его. Крепко вцепившись в Антуанетту, ее партнер с невероятным восторгом вприпрыжку несся в противоположный конец комнаты. Если бы не стена, Антуанетта не избежала бы падения. Потом он закружил ее, применив больше силы, чем умения, и повторил забег, промчавшись с ней сломя голову назад.

Наконец музыка остановилась, и дикие гонки вперед-назад прекратились. Партнер Антуанетты очень неохотно выпустил ее. На его лице сияла широкая улыбка. Казалось, он никогда так прекрасно не проводил время, и Антуанетта не могла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ человеку, который выглядел таким счастливым.

Антуанетта посмотрела на пациентов из своего отделения, которые корчились от смеха, глядя на ее затруднительное положение. Она сердито покачала головой, а затем умоляюще оглядела помещение. Вновь заиграла музыка, и мужчины из ее отделения последовали примеру обитателей главного здания. Музыка зазвучала еще быстрее. Антуанетта вздохнула с облегчением, когда Дэнни, ее любимый медбрат, схватил ее за руку, опередив ее предыдущего партнера.

Заиграла джазовая мелодия. Антуанетта хорошо умела танцевать под нее. Дэнни умело поворачивал ее в быстром ритме, а она чувствовала, как музыка несет ее и заторможенность уходит. Два круга под его рукой, один вокруг него и вновь в его руках! К ее удовольствию, когда танец подошел к концу, раздались громкие аплодисменты.

— Потанцуй с ним еще, — попросила одна из медсестер. — У вас так здорово получается.

Антуанетта с радостью согласилась. Она весело помахала ручкой своему первому танцевальному партнеру, кружась недалеко от него, и улыбнулась, когда он повторил в ответ ее движение. Было приятно смотреть, как веселились пациенты из отделения для тяжелобольных. Вечер продолжался, медсестры перестали интенсивно следить за дисциплиной, и пациентам из психиатрического отделения разрешили танцевать вместе.

Гас и Антуанетта внезапно обратили внимание на группу женщин, которые наблюдали за танцующими, но сами не присоединялись к ним. А потом Антуанетта увидела на противоположном конце группу мужчин в поношенной униформе, которые напряженно стояли, сбившись в кучу. Казалось, что без прямых указаний медицинского персонала они не знали, что делать, и стояли в сторонке с озадаченными видом.

— Мы ведь это так не оставим, правда? — спросила Гас с сияющей улыбкой. — Моя мама всегда говорила, что хорошая вечеринка — это, когда все веселятся и танцуют.

Антуанетта подозвала Дэнни и указала на стоящих у стены.

— Мы хотим, чтобы им было так же весело, как и нам, — сказала она. — Танцы же для всех.

— Скажи, что я могу сделать? — спросил он.

Девочки, размышляя, наморщили лбы, и вдруг Гас пришла в голову хорошая идея:

— Ну конечно! Паровозик! Для этого совсем не обязательно уметь танцевать. Ты здесь один из главных, Дэнни. Начинай, а мы постараемся, чтобы все присоединились. — Она повернулась к пациентам и сказала: — Давайте присоединяйтесь! Давайте веселиться вместе с нами.

Зазвучала музыка. Дэнни пошел первым, за ним Антуанетта, ухватившись за его талию. Они плавно двигались по кругу, курсируя по комнате, и Антуанетта, схватив своего первого танцевального партнера за руку, показала ему, как присоединиться к ним. Гас вытащила одну из женщин, которая тихо стояла у стены, а затем постепенно к ним присоединились все остальные. Вскоре пятьдесят с лишним человек, раскачиваясь, шли длинным паровозиком, который поворачивал и изгибался в ритме музыки. Они шли круг за кругом, а потом с криками «Еще!» снова начинали движение. Неожиданно сквозь пелену паральдегида и барбитуратов стали пробиваться улыбки и смех. Казалось, что пациенты из главного здания возвращаются к жизни. Когда они начали танцевать и кружиться, послышались громкие, улюлюкающие восторженные крики.

Торжественным завершением вечера вместо традиционного вальса стал веселый парный танец хоуки-коуки. Из-за большого количества народа было нелегко образовать круг, и когда это все же удалось, ряд из правых ног делал взмах в сторону, а из левых — вперед. Хотя все двигались нестройным ритмом, совсем не попадая в такт музыке, это никого не волновало.

— Эй, Дэнни! — крикнул один из пациентов, с широкой улыбкой, полной радости и удовольствия. — Хорошо, что люди снаружи не видят, как мы здесь веселимся. Они бы все захотели присоединиться к нам!