Когда вернется папа… История одного предательства

Глава 37

Долгими вечерами в их маленьком уютном домике Рут рассказывала Антуанетте истории из своего детства.

У матери Рут было двое детей, и Рут была старшей. Свое полное имя, Уинифред Рут Роуден, она считала ужасным, и когда говорила об этом, на ее лице появлялось болезненное выражение ребенка, с которым плохо обращались. Воспоминания Рут о ее детстве нельзя было назвать счастливыми. Ее мать, Изабелла, красивая миниатюрная женщина, приходилась Антуанетте бабушкой. Антуанетта ее безгранично любила, но знала, что Рут не очень-то ладит со своей матерью, считая, что у той тяжелый характер. Даже совсем маленькой, Антуанетта ощущала их разлад.

— Она так гордилась своей фигурой, — говорила Рут, и в ее голосе слышались презрительные нотки.

Своего отца, красивого смуглого мужчину, Рут почти боготворила. Антуанетте часто казалось, что ее мать завидует счастливому браку своих родителей.

— Конечно, он всегда был у нее под каблуком, — надменно говорила Рут, когда речь заходила о родителях. Затем с горьким смешком добавляла: — Каким-то образом ей удалось убедить отца, что она очень хрупкая и нуждается в заботе. Но ты же знаешь, дорогая, какой железный характер на самом деле у твоей бабушки. Разумеется, она обожала твоего дядю и берегла его как зеницу ока. А я была любимицей отца. Он считал, что я настоящая красавица.

Однажды Антуанетта сказала своей матери, что мечтает о маленьком братике, на что Рут ответила, что ей никогда не хотелось сына. Казалось, еще ребенком она решила, что младшие братья абсолютно бесполезны, и, даже повзрослев, не изменила своего мнения. Рут так и не сумела простить своему брату любовь и внимание родителей. Позже его удачный брак и счастливая жизнь постоянно мучили и раздражали ее. Неудивительно, что она решила избавить свою дочь от подобной участи.

У них дома был старый семейный портрет, снятый в первые годы двадцатого столетия. На нем очаровательный мальчик лет семи и девочка около десяти сидели у ног красивой пары. Юная Рут выглядела мрачной и замкнутой и к тому же была склонна к полноте. Тем не менее ее воспоминания о тех годах своей жизни, до начала Первой мировой войны, можно было назвать счастливыми.

У отца, которого Рут обожала, была мастерская готового платья в Голдерс-Грин. Рут вся светилась от счастья, когда отец брал ее с собой на работу. Там она беспрепятственно могла наблюдать за мужчинами-портными, сидевшими скрестив ноги на полу. Они усердно сметывали стежками раскроенную ткань, и на глазах у Рут куски материи превращались в различные предметы одежды. В мастерской маленькая девочка всегда находилась в центре внимания. Ее, любимицу хозяина, все баловали как могли. Оставляли для нее куски ткани, показывали, как делать стежки, и Рут незаметно для себя научилась шить. Не было ничего удивительного в том, что юная Рут предпочитала проводить время в мастерской, а не сидеть дома с матерью, которую она недолюбливала, и с братом, которому завидовала.

Отец Рут внезапно умер, когда ей было двадцать лет. Смерть полного сил мужчины, которому едва исполнилось пятьдесят, поразила всех. Но Рут была просто больна от горя.

— У него образовался сгусток крови, который попал в мозг, — печально говорила Рут дочери каждый раз, когда речь заходила о мужчине, который был самым главным человеком в ее жизни. — Он так много работал. Всегда пытался угодить ей, — с горечью повторяла она.

Антуанетта знала, что Рут имеет в виду свою мать, Изабеллу, которую в некотором роде она винила в смерти отца.

Теперь брат Рут, который был моложе ее на три года и к тому же наделен приятной внешностью, мягким нравом и любовью матери, стал хозяином в доме. Рут, жившая в доме матери, как было принято в те времена, чувствовала себя лишней.

— Мой брат обожал мать, как и все остальные мужчины вокруг, — говорила она с плохо скрываемой обидой. — Ну, а потом он женился на женщине, похожей на нее как две капли воды.

Впоследствии, когда бы Рут ни заговорила о семье своего брата, Антуанетта непременно чувствовала ее неприязнь к этой женщине и никогда не могла понять ее причины. Антуанетте тетя помнилась очень красивой женщиной, с радостью встречавшей их в своей лондонской квартире, когда им изредка приходилось туда заезжать.

Началась Вторая мировая война, которая принесла с собой скоротечные романы и скороспелые браки. В течение восемнадцати военных месяцев брат Рут успел жениться и стать счастливым отцом. А его старшая сестра все еще не была замужем и чувствовала себя старой девой.

— Еще одно ужасное прозвище, — презрительно фыркала Рут, рассказывая об этом своей дочери.

Рут очень переживала, что была до сих пор одна, и завидовала брату, который нашел то, чего ей хотелось больше всего на свете, — вторую половинку. В те времена, когда женщин оценивали по статусу их мужа, быть одинокой почти в тридцать лет считалось не очень завидным положением.

Но с началом войны Рут почувствовала возбуждение, страсть к приключениям и новые возможности. Впоследствии она часто говорила, что то время было самым счастливым в ее жизни. Во время войны она, как могла, вносила свой вклад в победу, работая на ферме. Именно там, избавившись от тени матери и брата, Рут расцвела, и у нее появились друзья. У нее никогда не было парня, и она понимала, что в ее возрасте это кажется довольно странным. Чтобы оградить себя от жалости остальных девушек, она соврала, что у нее был жених, который погиб в первую неделю войны. Когда спустя десять лет она впервые рассказывала эту историю Антуанетте, то уже и сама верила в нее.

Но Изабелла, бабушка Антуанетты, назвала эту историю плодом фантазии Рут. «Жених» был женатым солдатом, с которым однажды ее дочь выпила чаю с пшеничными лепешками в кафе на углу.

— Иногда она меня очень беспокоит, Антуанетта, — сообщила ей бабушка по секрету. — Она выдумывает какие-то вещи, а потом сама начинает в них верить.

Рут встретила своего будущего мужа во время войны. Однажды она с компанией девушек с фермы пошла на местные танцы в Кент. На ней было красивое платье с жакетом-болеро. Ее подруги нашли его восхитительным и были поражены, когда узнали, что она его сшила сама.

Тем жарким и шумным июньским вечером внимание девушек привлекла компания молодых военных, одетых в отутюженную униформу цвета хаки. Они казались удалыми и энергичными и не выдерживали никакого сравнения со всеми остальными мужчинами. Девушки, присев неподалеку, тайком поглядывали на молодых солдат. Один из них особенно привлекал их внимание. Его глаза задорно искрились, с лица не сходила широкая улыбка, а темно-рыжие волосы блестели так же ярко, как и его начищенные ботинки. Кроме того, он поразил всех своим умением танцевать. Когда он вальсировал по залу, девушки смотрели разинув рты — такого они никогда раньше не видели.

Его звали Джо Магуайр, и любая из девушек многое бы отдала за счастье находиться в его руках, кружась под звуки музыки. Неожиданно он подошел к Рут:

— Потанцуем?

Это было первое слово, которое Рут услышала от него.

«Конечно!» — закричала она про себя, счастливая, что из всех присутствующих женщин он выбрал именно ее. Однако внешне она вела себя очень сдержанно: лишь мило улыбнулась и последовала за ним на танцпол.

Этим вечером Джо Магуайр ворвался в ее жизнь. После того первого волшебного танца он приглашал ее снова и снова. Молодой красивый военный в буквальном смысле вскружил ей голову и подобрал ключик к ее сердцу. Рут ловила на себе завистливые взгляды всех остальных девушек и получала от этого огромное удовольствие.

Ей было наплевать на пятилетнюю разницу в возрасте и его сильный ирландский акцент. Она не обращала внимания на его необразованность и была полностью очарована его внешностью, попав в плен его обаяния. Этим вечером двадцатидевятилетняя старая дева встретила своего героя. А Джо Магуайр, жаждущий уважения и признания, видел перед собой молодую женщину с хорошими манерами и акцентом леди. Даже в самых смелых мечтах он не мог надеяться на знакомство с такой девушкой.

Через несколько недель, тринадцатого августа, они поженились. Хотя у каждого из них были свои причины, но им обоим не верилось этому счастью. Она была благодарна ему за то, что он избавил ее от клейма старой девы, а он думал, что встретил женщину, с чьей помощью добьется признания и восхищения в своем родном городе.

Если бы не война, эти два совершенно разных человека никогда бы не встретились. Но Рут полагала, что первая часть ее мечты уже осуществилась: у нее был красавец муж. Спустя тринадцать месяцев у них появилась дочь.

Размышляя о жизни своей матери, Антуанетта чувствовала, что в головоломке, которую она пыталась решить, чего-то не хватает, и она напрягала память, стараясь найти недостающие звенья. Наконец из глубины памяти всплыли еще два воспоминания. Теперь все встало на свои места, и Антуанетте удалось сложить эту загадочую головоломку: она поняла, что представляет из себя ее мать.

Антуанетте вспомнилось кафе. Одетая в свое лучшее платье, которое Рут только ей сшила, довольная, она сидела на подушке, которую положили на стул. Рядом сидела ее бабушка, с легким макияжем, в светлом костюме и шляпке «колокол» в тон, из-под которой выглядывали ярко-рыжие завитки волос. Она пригласила Антуанетту с матерью в кафе выпить по чашечке чая.

Рут контрастно отличалась от Изабеллы алыми наманикюренными ногтями и помадой в тон. Ее голова была непокрыта, и волосы с химической завивкой рассыпались по плечам, а в ушах, покачиваясь, висели большие серьги-колечки. Рут была в платье собственного дизайна из набивной ткани с модным принтом и квадратным вырезом. Они увлеченно болтали и выглядели вполне счастливыми.

Потом к их столику подошла пожилая женщина, которая явно знала бабушку Антуанетты. Изабелла встретила ее с теплой, радушной улыбкой. После обмена любезностями, незнакомка воскликнула:

— Дорогая, я не знаю, как это у тебя получается, но ты выглядишь все моложе и моложе с каждым годом, а эта прелестная маленькая девочка, когда вырастет, будет похожа на тебя как две капли воды. Можно подумать, что это твоя дочь, а не Рут!

Рассмеявшись, она ушла.

Антуанетта чувствовала, как теплая атмосфера за их столиком начала рассеиваться, словно поток ледяного ветра пронизал все кафе. На несколько секунд повисло тяжелое молчание. Наконец Рут беззаботным тоном произнесла несколько нейтральных фраз, но даже пятилетняя Антуанетта понимала, почему ее мать была недовольна этими комплементами.

В своем другом воспоминании Антуанетта, уже восьмилетняя, была занята тем, что так любят делать все маленькие девочки: она мерила одежду своей матери, играла с ее косметикой и изображала взрослую даму. Антуанетта вымазала щеки ярко-красными румянами и накрасила губы алой помадой. Она часто видела, как это делает ее мать. Потом, приподняв подол слишком длинного для нее платья, она пошла искать свою маму. Ей хотелось показать Рут, какой она стала красивой. Но когда, протягивая руки, чтобы обнять мать, Антуанетта подбежала к ней, вместо улыбки, которую она ожидала увидеть, на лице матери появилось холодное и неприветливое выражение.

— Под этим слоем косметики ты выглядишь прямо как твоя бабушка, — сказала Рут. — Ты смотришь на меня сейчас, прямо как она. Да, ты будешь выглядешь намного лучше своей матери.

Вспоминая слова матери и тот тон, каким они были сказаны, Антуанетта ясно поняла, что Рут не понравилось то, что она увидела. С тех пор Антуанетта никогда больше не играла в переодевание.

Оглядываясь на обе эти ситуации, Антуанетта ясно осознала, что ее мать всю свою жизнь страдала от неуверенности в себе и ревности. Хрупкая красота Изабеллы, любовь к ней мужа, преданность сына — все это отзывалось болью в душе Рут. Ее ревность распространялась на всех, на кого ее мать обращала внимание, которое Рут по праву считала своим. А когда ее дочь из послушного ребенка превратилась в маленького человечка, ревность Рут стала распространяться и на нее.

Отсюда брали корни и потребность Рут соблюдать приличия, и ее переживания из-за того, что о ней подумают люди. Она принесла в жертву всю свою жизнь и отношения с близкими людьми своим фантазиям, которые желала показать миру и в которые уже верила сама. Она плела паутину лжи, разыгрывая сценарий воображаемой жизни с красавцем мужем, которым она гордилась, и закрывала глаза на равнодушного подонка, который насиловал собственную дочь.

Антуанетта вспоминала свою жизнь. Она уже смирилась с тем, что потребность Рут защитить свою мечту полностью затмевала ее материнскую любовь.

Джо имел полную власть над своей женой. Много лет назад он отшлифовал свое умение находить уязвимые места и подчинять себе своих жертв. Его жена, по-прежнему видевшая в нем ирландского красавца, за которого она вышла замуж вопреки воле своей семьи, была в его полной власти. Он хотел подчинить себе и Антуанетту, и когда она превратилась в подростка и стала думать своей головой, он попытался сломать ее. Когда ему это не удалось, он не захотел ее больше видеть. Джо не мог выносить рядом с собой человека, который не считал его потрясающим и не восхищался им. Он не желал видеть в глазах дочери презрение. Одно лишь упоминание ее имени выводило его из себя.

Рут пришлось выбирать. И она выбрала его — впрочем, как и всегда. Она знала о его жестокости и мирилась с ней. Она выбрала его и тогда, когда узнала о беременности дочери, и сама договорилась, чтобы ей сделали аборт. Операция прошла с серьезными осложнениями, и когда Антуанетта проснулась на следующее утро с кровотечением и ее жизнь находилась в опасности, Рут даже готова была пожертвовать жизнью дочери: она вызвала «скорую» и отправила ее одну в больницу в тринадцати милях от их дома. Она отказалась сопровождать дочь в больницу, хотя прекрасно знала, что, возможно, видит ее в последний раз. Антуанетта помнила пораженное лицо водителя «скорой помощи», когда носилки подняли в машину, а ее мать с ледяным взглядом осталась стоять на улице. Двери закрылись, и «скорая» помчалась вперед, боясь опоздать, тревожно мигая синими огнями.

Рут должны были предупредить, что, возможно, Антуанетта никогда не сможет иметь детей. Она же не сказала ни слова.

А потом у Антуанетты случился нервный срыв, и она оказалась в этом госпитале. Из-за чего он произошел? Почему она сломалась?

С ранних лет она научилась разными способами справляться с грубой реальностью своего существования. Когда ей было десять лет, она придумала воображаемую комнату, в которой скрывалась от всех, когда была уже не в состоянии терпеть боль. Только в своем воображаемом мире она могла быть нормальным ребенком. В этой комнате она видела себя красиво одетой, в окружении маленьких девочек, которые болтают и смеются, добиваясь ее внимания и дружбы. Там она пользовалась популярностью, ее слушали, с ней считались, и в этой комнате постоянно звенел смех. Когда Антуанетта оказывалась в ней, всегда светило солнце и она купалась в его теплых золотых лучах, проникающих в невидимые окна.

Антуанетта представляла, как в комнату входят ее родители и их лица освещены улыбкой. Они обнимают ее, и она чувствует себя особенной. Рядом со своей матерью Антуанетта всегда представляла отца из своего раннего детства, в котором не было ни единого признака чудовища. В этом мире ее мать была счастлива, и по ее лицу не пролегли недовольные морщинки. А Джуди здесь по-прежнему оставалась озорным щенком.

В углу этой комнаты стояли коробки с воспоминаниями. Коробка с плохими воспоминаниями была запечатана, а маленькая коробочка с хорошими воспоминаниями открыта.

Но потом, когда Антуанетта стала старше, эта комната превратилась в темное пустое место, где не было друзей и куда лишь изредка заходила ее мать. Но не та мать, которую Антуанетта знала в детстве, любившая и ласкавшая ее. А мать, холодно смотревшая на нее, в темно-зеленых глазах которой притаились обвинения и упреки. Коробки в углу комнаты поменялись местами. Теперь большая, с плохими воспоминаниями, стояла с открытой крышкой, и ее содержимое зловещим потоком извергалось наружу. Жуткие голоса вторгались в сны Антуанетты, нашептывая ей, что это она сама во всем виновата и люди были правы, когда отвернулись от нее. Этот поток мыслей мучил ее по ночам, пока в ее голове не воцарился полный хаос.

А потом, когда она заболела и ее мать выставила ее за дверь, Антуанетта ясно осознала всю полноту предательства Рут. В тот момент Антуанетта проиграла битву за право быть нормальным подростком. Ее голова казалась пустой. Там не было ни мыслей, ни воспоминаний. Антуанетте хотелось найти место, где можно было спрятаться от внешнего мира, где никто ее больше не обидит. А до тех пор она скрылась в коконе своей постели, и ей не хотелось снова сталкиваться с реальностью.

Ее ум не выдержал такого натиска, и в конце концов она оказалась в госпитале.

Антуанетта снова с грустью перебирала факты, из которых складывалась общая картина. Во-первых, ее не смогли бы перевести в главное здание без согласия матери, так как она была пациенткой на добровольном лечении. Во-вторых, Рут ни разу не навестила дочь. Она даже не пыталась увидеть ее, чтобы удостовериться собственными глазами, есть ли прогресс в ее лечении. А в-третьих, Рут всегда знала правду о своем муже.

Антуанетта встала со стула и нажала кнопку вызова на стене. Она была готова дать ответ.

Спустя несколько минут вошла старшая сестра и села напротив нее:

— Ну, ты решила, как собираешься поступить завтра?

Но Антуанетта, посмотрев ей в глаза, спросила:

— Вы знаете, какое определение дается в словаре слову «инцест»? Однажды я посмотрела.

— Нет. Скажи какое.

— Сексуальные отношения между людьми, находящимися в тесных родственных отношениях, которые не имеют права вступить в законный брак, так как это противоречит законам или обычаям. Или их соитие является противозаконным. Люди, которые причастны к этому, считаются извращенцами. Но это совсем не так.

— А что же это? Скажи мне.

— Это изнасилование. Тысяча изнасилований. — Антуанетта впервые произнесла эти мысли вслух. Она задумчиво смотрела на решетки на окнах и понимала, что даже год спустя после освобождения отца из тюрьмы она все еще находится в плену воспоминаний. Антуанетта продолжала говорить, и в ее голосе было больше смирения, чем грусти: — Моя мать приняла назад человека, который изнасиловал меня тысячу раз — по три раза в неделю в течение семи лет. Суд дал ему меньше чем один день за каждое изнасилование. Тысяча раз… а в итоге мне сказали, чтобы я уходила.

Сестра сидела тихо, ей было известно, как тяжело дается этой восемнадцатилетней девочке признание, обнажающее всю боль ее жизни.

За несколько секунд в голове Антуанетты пронеслось множество мыслей. Она вспомнила ряд железных кроватей, на которых лежали седые старушки. Ей слышались крики и стоны женщин, очнувшихся после электрошока, и виделся их мутный и беспомощный взгляд, когда с каждым сеансом изчезали последние остатки воспоминаний.

Потом она подумала о своей матери и о том, как та впустую тратила свою жизнь в погоне за несбывшимися мечтами и неисполненными обещаниями, в результате чего почти угробила свою дочь.

Антуанетта знала, что если останется в стенах этого госпиталя, то, как и ее мать, избавит себя от болезненной правды. Но, поступив так, она лишит себя будущего.

Ей неожиданно вспомнился тот день, когда она упала с лошади своей кузины Хейзел. Девушка тогда сказала ей:

— Ты должна сесть на лошадь снова. Если ты не сделаешь этого, то потом всю жизнь будешь бояться.

Антуанетта набралась смелости и послушалась свою кузину. Сейчас пришло время сделать то же самое.

— Я собираюсь выписаться, — просто сказала она.

На следующее утро она заполнила документы на выписку, подписавшись «Тони Магуайр».

Тони вышла из ворот госпиталя — Антуанетты, испуганного подростка, больше не существовало.