Когда закроется священный наш кабак

Глава 13

Дождь шел, не переставая, все выходные. Он вовсю хлестал по моему оконному стеклу, когда я открыл глаза пятничным днем. Но разбудил меня не он, а телефонный звонок. Я сел на край кровати, но трубку решил не брать, телефон прозвонил еще несколько раз и замолк.

У меня жутко болела голова, а внутренности так сводило, словно кто-то хорошенько по ним вдарил. Я снова лег, но потом вскочил, потому что комната начала кружиться перед глазами. В ванной я выпил было пару таблеток аспирина, запив их неполным стаканом воды, но меня тут же вывернуло наизнанку.

Я вспомнил о бутылке, которую впихнул мне Билли. Поискав вокруг, я наконец обнаружил ее в летной сумке. Я не мог вспомнить, как клал ее туда после последнего глотка на ночь, но было еще кое-что, чего я не мог вспомнить. Например, большую часть дороги домой от квартиры Кигена. Но провалы памяти такого рода меня не волновали. Когда едешь через всю страну, то не помнишь каждый указатель и каждую милю пути. Тогда зачем волноваться, что не можешь запомнить каждую минуту своей жизни?

Бутылка оказалась на треть пустой, и это меня удивило. Я помнил, как выпил немного с Билли, пока мы слушали песню, потом еще чуть-чуть перед тем, как выключить свет. Я не хотел пить, но бывает время, когда хочешь выпить, и время, когда нужно выпить, сейчас было время для последнего. Я плеснул немного в стакан и вздрогнул, когда проглатывал. Меня опять вывернуло, но бурбон как-то укрепил меня, так что следующий глоток пошел нормально. Только потом я смог заглотнуть две другие таблетки аспирина, запив их водой, и на этот раз они имели эффект.

«Вот если б от рожденья пьяным был...»

В этот день я оставался в своей комнате. Погода не располагала вылезать наружу, но мне и не нужно было никакого предлога. У меня было такое сильное похмелье, что к нему стоило отнестись с должным вниманием. Если бы я чувствовал себя подобным образом не от выпитого накануне, то я бы поехал прямиком в больницу. В общем, я старался не двигаться и вести себя как очень больной человек, что было не далеко от истины.

Чуть позже снова зазвонил телефон. Я мог бы попросить портье ни с кем меня не соединять, но не был готов даже к такому разговору. Пусть лучше телефон звонит себе на здоровье.

В третий раз телефон зазвонил ближе к вечеру, на этот раз я взял трубку. Это был Скип Дево.

— Я искал тебя, — сказал он. — Ты собираешься позже заскочить к нам?

— Я не хочу выходить на улицу в дождь.

— Да, снова льет как из ведра. Он на какое-то время стихал, но потом опять припустил. Синоптики говорят, что это надолго. Мы встречались с теми ребятами вчера.

— Уже?

— Да не с ребятами в черных шляпах, не с плохими парнями. Мы встречались с бухгалтерами и юристами. Наш бухгалтер вооружился, как он это называет, еврейским револьвером. Знаешь, что это такое?

— Авторучка.

— Ты слышал, да? В любом случае, они сказали нам то, что мы уже знали. Это ужасно, учитывая, что они выставили за свою консультацию счет. Нам придется заплатить.

— Что ж, ты так и думал.

— Да, но это не значит, что мне нравится такая ситуация. Я говорил с тем парнем снова, с этим мистером Телефонный Голос. Я сказал Телефонному Томми, что нам нужны выходные, чтобы собрать деньги.

— Ты говорил с Тиллари?

— Тиллари? О чем ты?

— Ты сказал...

— А, верно. Я не подумал, что звучит похоже. Нет, не Тиллари, я просто сказал Телефонный Томми, но мог бы сказать Тэдди или любое другое имя, начинающееся на "Т". Назови мне какое-нибудь имя, начинающееся на "Т".

— Это обязательно?

Скип на миг замолк.

— Ты кажешься не особенно живым, — сказал он.

— Я пробыл у Кигена до рассвета, слушал пластинку. Вот и чувствую себя не на все сто.

— Чертов Киген, — ответил Скип. — Мы все пьем немало, но он просто убивает себя.

— Пьет без остановки.

— Да. Послушай, я хотел бы договориться с тобой. Мне нужно знать, можешь ты оставить понедельник незанятым? И день, и ночь. Потому что я думаю, что у нас все сдвинется с мертвой точки, и нам придется заплатить, чтобы покончить с этой историей.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Мы об этом поговорим. Разберемся. Хорошо?

Что мне нужно будет делать в понедельник? Я по-прежнему работал на Томми Тиллари, но не слишком заботился о том, сколько часов этому посвящать. Мой разговор с Джеком Диболдом лишь укрепил меня во мнении, что я попусту трачу свое время и деньги Тиллари, у полиции нет ничего против Томми, и вряд ли что появится. Обвинения Кэролин Читэм не способствовали моему рвению и уменьшали чувство вины за то, что я беру его деньги, но не приношу особой пользы. У меня было что сказать Дрю Каплану при нашем следующем разговоре. И я мог бы раскопать еще больше. Но я вполне могу проводить меньше времени в барах и погребках Сансет-парка.

Я сказал Скипу, что буду свободен в понедельник.

Вечером того же дня я заскочил в винный магазин на другой стороне улицы. Купив две бутылки «Эрли Таймс», я попросил послать мальчика в гастроном, чтобы купить для меня шестибаночную упаковку эля и пару сэндвичей. Они знали меня и знали, что я хорошо заплачу за эту услугу, о которой их периодически просил, что я и сделал. Для меня в моем состоянии эта услуга стоила любых денег.

На сей раз алкогольный напиток пошел легко, я выпил банку эля и съел половину сэндвича. Я принял горячий душ, и он мне помог, потом съел вторую половину сэндвича и выпил еще одну банку эля.

Я пошел спать, а когда проснулся, включил телевизор и стал смотреть на Богарта и Иду Люпино.

По-моему, шел фильм «Высокая Сьерра». Я не очень внимательно смотрел фильм, но это хоть как-то развлекло меня. Потом я подошел к окну и стал смотреть на дождь. Съев часть оставшегося сэндвича и выпив еще эля, я глотнул немного бурбона из бутылки. Когда фильм закончился, я выключил телевизор, выпил еще пару таблеток аспирина и пошел спать.

В субботу я слегка оклемался. С утра мне еще нужно было выпить, но на этот раз совсем немножко. Первый же глоток пошел хорошо. Приняв душ, я выпил оставшуюся банку эля, спустился вниз и вышел позавтракать в «Красное пламя». Я съел только половину яиц, но зато умял всю картошку, двойную порцию тостов и выпил много кофе. Там я почитал газету, по-крайней мере попытался, потому что особо не вникал в то, что читал.

После завтрака я заскочил в «Мак Говерн», чтобы выпить. Потом завернул за угол в собор Святого Павла и посидел там в тишине и покое около получаса. Потом вернулся в гостиницу.

В своей комнате я посмотрел бейсбол и бокс по программе «Мир спорта» и еще чемпионат мира по арм-рестлингу и женщин, вытворяющих что-то такое на водных лыжах. То, что они делали, было явно не просто, но смотреть на все это оказалось неинтересно. Выключив телевизор, я ушел. Я зашел к «Армстронгу» и переговорил с несколькими людьми, потом сходил к «Джо Фаррели», чтобы поесть чили и выпить пару стаканчиков рома «Карта Бланка».

Выпив кофе с бренди, я вернулся на ночь к себе в гостиницу. Мне хватило бы бурбона, чтобы скоротать воскресенье, но я решил все же купить и пива — мои запасы почти все вышли, а в воскресенье в магазинах спиртного не купить до двенадцати дня. Никто не знал, почему так. Возможно, за этим стояла церковь, может, ей нужно было, чтобы верующие приходили в церковь страдающими от похмелья, потому что тяжело страдающие легче раскаиваются?

Я глотнул пива и включил телевизор. Заснув перед телевизором, я проснулся в середине какого-то фильма про войну, помылся, побрился и сел в нижнем белье досматривать этот фильм и смотреть следующий, пил бурбон и пиво, пока опять не смог уснуть.

Когда я снова проснулся, был уже воскресный полдень и по-прежнему шел дождь.

Где-то в половине четвертого зазвонил телефон. Я взял трубку на третьем звонке.

— Мэтью? — спросил женский голос, и сперва я подумал, что это Анита.

Потом она сказала:

— Я пыталась дозвониться до тебя позавчера, но никто не отвечал.

Тут я услышал характерный акцент жителя Северной Каролины.

— Я хотела поблагодарить тебя, — сказала она.

— Совершенно не за что, Кэролин.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был джентльменом, — сказала она и тихо засмеялась. — Пьющим бурбон джентльменом. Кажется, я могу вспомнить многое из того, что наговорила.

— Насколько я помню, ты была убедительно красноречива.

— Да, и на другие темы тоже. Я извинилась перед Билли за то, что вела себя не как леди, и он уверил меня, что я вела себя отлично; но бармены всегда так говорят, верно? Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты проводил меня домой. — Она замолчала. — И... мы с тобой...

— Нет.

Она вздохнула с облегчением.

— Что ж, я рада этому; но только потому, что ненавижу ситуацию, когда ничего не могу вспомнить. Надеюсь, что не вела себя самым постыдным образом, Мэтью.

— Ты вела себя превосходно.

— Я не была такой. Я ведь многое помню. Мэтью, я наговорила много плохого о Томми. Я облила его грязью, но надеюсь, что ты понимаешь — это только пьяные бредни.

— Иначе я и не думал.

— Он отлично относится ко мне, понимаешь. Он хороший человек. Просто у него есть свои недостатки. Он сильный, но с определенными слабостями, — добавила она.

Во время моей работы в полиции я слышал, как одна ирландка говорила полицейскому за соседним столом о своем пьяном дружке: «Но это всего лишь маленькие слабости сильного мужчины».

— Он заботится обо мне, — продолжала Кэролин. — Не придавай значения тому, что я наговорила.

Я ответил ей, что никогда не сомневался в его заботливости и что я сам тогда не особо понимал, что она говорит или не говорит, ведь я изрядно напился в ту ночь.

Вечером в воскресенье я пошел в «Мисс Китти». Шел мелкий дождь.

Сначала я ненадолго заскочил к «Армстронгу», в «Мисс Китти» была такая же атмосфера воскресного вечера. Завсегдатаи и живущие по соседству привнесли сюда легкомысленное настроение «спасибо тебе, Господи, что уже пятница». Из музыкального автомата лилась песня: девушка хвасталась своими новехонькими роликами. Она играла голосом, находя какие-то новые звуки гаммы.

Бармен был мне не знаком. Когда я спросил, где Скип, он показал на офисную комнату в глубине.

Скип был там вместе со своим партнером. У Джона Касабиана было круглое лицо, и он носил очки в тонкой оправе с круглыми стеклами, которые увеличивали его глубоко посаженные глаза. Он был тех же лет, что и Скип, но выглядел моложе, напоминая школьника-очкарика. На обеих его руках были татуировки, хотя он совсем не походил на человека, которому они к лицу.

Одна татуировка представляла собой змею, обвивающую кинжал. Змея открыла пасть, готовая укусить, а с кончика кинжала капала кровь. Вторая татуировка была проще, можно даже сказать безвкуснее: браслет, плетеной цепочкой охватывающий правое запястье. «Будь она хотя бы на другом запястье, — говорил Касабиан, — я бы мог прятать ее под часами».

Не знаю, что на самом деле он думал о своих татуировках. Он презирал их и того молодого человека, которым был, когда выбирал себе это клеймо. Временами он искренне стыдился их. Но иногда я чувствовал, что он ими гордится.

Я Касабиана толком и не знал. Он был менее открыт, чем Скип. Он не любил шататься по барам, рано начинал работать, закупив перед этим все необходимое. Он не был таким выпивохой, как его партнер. Любил выпить пива, но не напивался, как Скип.

— Мэтт, — сказал он, показывая на кресло, — рад, что ты пришел помочь нам.

— Все, что в моих силах.

— Это произойдет завтра вечером, — сказал Скип. — Мы должны быть в этой комнате, и ровно в восемь часов зазвонит телефон.

— И?

— Мы уже получили кое-какие инструкции. У меня должна быть наготове машина. Это — часть оговоренных условий.

— У тебя есть машина?

— Есть, ее нетрудно будет подогнать сюда.

— А у Джона есть машина?

— Я заберу ее из гаража, — ответил Касабиан. — Ты думаешь, нам понадобятся две машины?

— Не знаю. Он велел тебе подготовить машину и, полагаю, деньги...

— Да, удивительно, что он упомянул об этом.

— ...но он никак не намекнул, где захочет встретиться с вами.

— Точно.

Я задумался.

— Меня беспокоит...

— То, с чем мы можем столкнуться.

— Верно.

— У меня те же сомнения. Это похоже на обман, ты приезжаешь куда-то, а они просто делают нас по полной программе. Уже достаточно плохо то, что мы платим выкуп. И кто знает, за что мы платим? Они могут инсценировать ограбление машины, они могут убить нас во время сделки.

— Зачем им это делать?

— Не знаю. «Мертвые не болтают». Разве не так обычно говорят?

— Возможно, так говорят. Но убийство повлечет за собой преследование полиции.

Я пытался сосредоточиться, но был не в состоянии думать так ясно, как мне бы хотелось. Я попросил пива.

— О господи, где мои хорошие манеры? Что ты хочешь: бурбон, чашечку кофе?

— Думаю, только пива.

Пока Скип ходил за пивом, его партнер сказал:

— Это сумасшедший дом. Все кажется нереальным, понимаешь, о чем я? Украденные книги, вымогательство, голоса по телефону. Нереально.

— Понимаю.

— Деньги тоже нереальные. Я не могу этого осознать. Эта сумма...

Скип принес мне бутылочку «Карлсберг» и бокал. Я отпил немного пива и нахмурился, размышляя. Скип прикурил сигарету и предложил мне, но потом сказал:

— Конечно нет, ты ведь не куришь, — и убрал пачку в карман.

— Думаю, они попытаются ограбить машину, — сказал я. — Но есть еще кое-что.

— Что именно?

— У них может не оказаться книг.

— Конечно у них должны быть книги. Они позвонили, когда пропали книги.

— Предположим, что книг у них нет, но они узнали, что те исчезли. Если с них не требуется доказательств, что книги у них, — это шанс урвать у вас несколько долларов.

— Несколько долларов! — фыркнул Джон Касабиан.

— Тогда кто украл книги? — спросил Скип. — Федералы? Ты хочешь сказать, что все это время книги могли быть у них и они готовят на нас дело, пока мы собираемся заплатить выкуп тому, кто не имеет к этому дерьму никакого отношения? — Он встал и обошел стол. — Мне нравится эта ситуация, она мне так нравится, что имел бы я все это десять раз, Господи Иисусе.

— Это только предположение, но мы должны принять меры предосторожности.

— Как? Все произойдет завтра.

— Когда он позвонит, заставь его прочитать страницу из книги.

Скип уставился на меня.

— Ты только что это придумал? Только что? Оставайтесь здесь.

Касабиан спросил, куда он собирается.

— Принести еще две бутылки «Карлсберг», — ответил Скип. — Это чертово пиво стимулирует мозговую деятельность. Им стоит использовать это для своей рекламы.

Он вернулся с двумя бутылками. Усевшись на край стола и болтая ногами, он принялся пить пиво прямо из бутылки. Касабиан на своем стуле занялся отдиранием от бутылки этикетки. Он не торопился пить. Мы держали военный совет, пытаясь кое-что спланировать. Джон и Скип пойдут вместе, и я, конечно, тоже.

— Я еще думал позвать Бобби, — сказал Скип.

— Русландера?

— Он — мой лучший друг и в курсе всех дел. Не думаю, что от него будет много пользы, если станет горячо, но от кого тогда будет польза? Я собираюсь вооружиться; но если это ловушка, то они выстрелят первыми, так что оружие мне особо не поможет. У тебя есть кто-нибудь, кого бы ты хотел взять с собой?

Касабиан покачал головой.

— Я думал о своем брате, — сказал он. — Я о нем первом подумал, но зачем Зику нужно все это дерьмо, понимаешь?

— Зачем вообще кому-то нужно все это? Мэтт, ты хочешь взять кого-нибудь?

— Нет.

— Я подумал о Билли Кигене, — сказал Скип. — Как ты думаешь?

— Он — хороший парень.

— Не спорю. Но если подумать, на хрена нам просто хорошие парни? Нам бы не помешала тяжелая артиллерия и прикрытие с воздуха. Назначить место встречи и поливать их минометным огнем. Джон, расскажи ему о черномазых с минометом.

— О! — воскликнул Касабиан.

— Расскажи ему.

— Я это видел собственными глазами.

— Видел, видел. Послушай это.

— Это было где-то с месяц назад. Я был у подружки, она живет в западной части 80-х улиц. Я как раз собирался выгулять ее собаку и вышел из дома, а напротив, наискосок, стояли три черномазых парня.

— Тогда он развернулся и пошел обратно в дом, — пошутил Скип.

— Нет, они даже не взглянули в моем направлении, — ответил Касабиан. — Одеты они были в камуфляж, а на одном была пилотка. Были похожи на солдат.

— Расскажи ему, что они делали.

— Ну, в это трудно поверить, но я действительно это видел, — продолжал он. Джон отставил свой стакан и помассировал кончик носа. — Они оглянулись вокруг, но, увидев меня, решили, что им не о чем беспокоиться...

— Какие проницательные ребятки, — вставил Скип.

— ...и тогда они установили свой миномет, словно проделывали это тысячи раз. Потом один из них зарядил его, и они выстрелили в Гудзон. Спокойно так выстрелили; они стояли на углу и прекрасно видели реку, причем я это тоже ясно видел. По-прежнему не обращая на меня никакого внимания, они кивнули друг другу, разобрали миномет, зачехлили его и спокойно ушли.

— Господи, — только и смог я сказать.

— Это произошло так быстро, — сказал он, — и без какого-либо шума, что я подумал, уж не померещилось ли мне. Но это было.

— Но выстрел наделал шуму?

— Нет, вовсе нет. Был глухой звук, когда миномет выстрелил, а если и был взрыв, когда снаряд упал в воду, то я его не слышал.

— Может, они стреляли холостым? — предположил Скип. — Они могли проверять механизм или траекторию полета снаряда.

— Да, но с какой целью?

— Что ж, — ответил он. — Никогда не знаешь, понадобится ли тебе в этом городе миномет.

Он поднял бутылку и сделал большой глоток, барабаня по столу пятками.

— Не знаю, — продолжал Скип. — Я все пью и пью это пиво, но соображаю не лучше, чем прежде. Мэтт, давай поговорим о деньгах.

Я думал, что он имеет в виду выкуп. Но он говорил о деньгах для меня, и я растерялся. Я не знал, какую плату назначить, и заговорил о дружеских отношениях.

— Вот как? — поинтересовался Скип. — Ты ведь так зарабатываешь на жизнь, верно? Оказываешь услуги друзьям?

— Конечно, но...

— Ты оказываешь нам услугу. Касабиан и я просто не знаем, что делать. Я прав, Джон?

— Абсолютно.

— Я не собираюсь ничего платить Бобби, он не возьмет денег. Если Киген и пойдет с нами, то не ради денег. Но ты — профессионал, а профессионалам платят. Тиллари платит тебе, верно?

— Это другое.

— В чем разница?

— Ты — мой друг.

— А он нет?

— Не в такой степени. На самом деле он нравится мне все меньше и меньше. Он...

— Он задница, — сказал Скип. — Я не спорю. Но это не важно.

Он открыл ящик стола и отсчитал деньги, потом сложил купюры и протянул их мне.

— Здесь, — сказал он, — двадцать пять. Скажи мне, если этого не достаточно.

— Ну не знаю, — протянул я. — Двадцать пять долларов — это не очень много, но...

— Здесь двадцать пять сотенных, ты, тупой кретин. — Мы все рассмеялись. — «Двадцать пять долларов — это не очень много». Джонни, зачем мы нанимаем этого комедианта? Серьезно, Мэтт, это нормально?

— Если серьезно, мне кажется, что это слишком много.

— Ты знаешь, каков выкуп?

Я покачал головой.

— Никто не упоминал об этом.

— Да, в доме повесившегося о веревке не говорят, верно? Мы собираемся заплатить этим подонкам пятьдесят тысяч долларов.

— Господи Иисусе, — вымолвил я.

— Это имя уже упоминалось, — сказал Касабиан. — Он, случаем, не твой друг? Возьми его завтра с собой, если у него не будет других планов на вечер.