Когти гнева

Глава 8, в которой выясняют, кто главный

Розовая бархатная подушечка-пьедестал, на которой ещё недавно красовалась Маркиза, была разодрана, и из дырки, как из вспоротого брюха, высовывалось мягкое синтетическое нутро. А на белом длинном столе, на котором стоял пьедестал, алели пять знакомых кривых линий — наглый росчерк преступной лапы, перемазавшей когти в крови. Барсук Старший подошёл вплотную к стене, понюхал следы когтей, осторожно лизнул одну из красных отметин, фыркнул.

— Тот же почерк, — пробормотал он себе под нос. — Тот же почерк …

Барсук огляделся по сторонам. Бледные, испуганные люди суетливо засовывали своих породистых кошек в переноски и уносили прочь; актовый зал пустел. Холодный ветер врывался из распахнутого окна, трепал бахрому и кисточки на шторе. Судя по всему, через это окно и сбежал похититель, унося с собой жертву.

— Ой ты, кисонька-кисюлечка моя-а-а-а! — голосила с улицы Нина Пална. — На кого ж ты меня покинула-а-а-а! Ой, померк, померк без котечки белый све-е-е-ет!

— А померк ли, кстати о птичках, белый свет? — пробормотал Барсук Старший и повернулся к пушистому рыжему коту.

— Что, простите? — переспросил рыжий кот и зашипел. Кот был подстрижен подо льва и сражался как лев со своим человеком, пытавшимся посадить его в клетку-переноску.

— С вами говорит Старший Барсук Полиции Дальнего Леса, — представился Барсук. — Разрешите задать вам, как свидетелю, пару вопросов в связи с похищением кошки Маркизы?

— Если только очень быстро, — ответил кот, которого человек как раз схватил за шкирку. — А то я занят. — Он выпустил когти, размахнулся и ударил человека по руке, в последний момент когти, однако же, убрав. Человек ойкнул и выпустил рыжего. Тот с достоинством отряхнулся.

— Вы, я вижу, красовались тут, на конкурсе, прямо рядом с Маркизой …

— Имел честь. — Кот вздёрнул хвост и горделиво обошёл переноску.

— А вам удалось разглядеть преступника, похитившего Маркизу?

— Нет. Перед самым похищением в зале погас свет.

— Тот же почерк, — удовлетворённо кивнул Барсук.

— Что, простите? — Рыжий подпустил к себе человека и даже позволил ему к себе прикоснуться, но в последний момент ловко перемахнул через переноску и приземлился на пол.

— Ничего. А коты ведь видят в темноте, разве нет?

— Да, но глазам нужно некоторое время, чтобы привыкнуть. А тут всё произошло очень быстро. Когда мои глаза подстроились, Маркизы уже не было. А потом свет загорелся снова.

— То есть не все лампочки лопнули?

— Что, простите? — Рыжий проскользнул между ног человека и запрыгнул на штору.

— Я спросил: лопнули все лампочки или нет?

— Лампочки вообще не лопались. — Рыжий принялся раскачиваться на шторе. — Свет просто выключили, а потом включили обратно. Щёлк-щёлк. Я слышал этот звук вон оттуда, — он указал лапой на противоположную стену.

Барсук Старший подошёл к выключателю. На белой пластмассовой поверхности красовалась характерная отметина — кроваво-красный след пяти когтей. Барсук хмуро оглядел пустой длинный стол, тянувшийся вдоль стены: котов-свидетелей, которые могли видеть преступника, выключившего свет, уже унесли.

— Она кричала в момент похищения?

— Нет. Наверное, они сразу заткнули ей пасть.

— Что за коты там сидели, рядом с выключателем? — Барсук Старший повернулся к рыжему.

— Экзотические, — брезгливо сообщил тот. — Если вас интересует моё мнение — настоящие уроды. Не понимаю, как им могло прийти в голову принять участие в конкурсе красоты. Просто представители вырождающихся …

— Можно поконкретнее? Сколько котов было выставлено на этом столе? Их породы?

— Это что, допрос? — оскорбился рыжий и в раздражении царапнул своего человека по щеке. Тот взвыл, схватил кота обеими руками, оторвал от шторы и яростно стал запихивать в переноску.

— Это опрос свидетеля, — устало ответил Барсук. — Просто хотелось бы не отвлекаться на мелочи. У нас слишком мало времени: вас скоро унесут.

— Меня унесут только тогда, когда я сам того пожелаю, — гордо ответил рыжий из переноски. — А кошачья красота и породистость — это не мелочи. Это, если вдуматься, самое главное. В коте. Но вам, конечно же, не понять, вы в лесу живёте. Однако же я отвечу. На этом столе были выставлены четыре кота-мутанта четырёх отвратительных пород. Канадский сфинкс — это такой лысый уродец с крысиным хвостом, с пятнами на теле, как у сельской коровы, и с огромными ушами, как у летучей мыши. Рядом с ним донской сфинкс — тот же ужас, только весь в морщинах, кожа чёрного цвета, а на спине — жалкий клок шерсти. Потом корниш-рекс — курчавая короткая шерсть без подшёрстка, лапы тонкие и длинные, как у паука, и горбатый нос. Корниш — не то чтобы очень страшный, скорее просто посмешище, даже жалко его. А четвёртая там сидела — девочка као-мани, несчастная жертва селекции. Казалось бы, всё при ней — и пушистая, и беленькая, носик розовый, вибриссы густые … Но глаза! Глаза, представьте, у неё разные. Один голубой, а другой жёлтый. Просто жуть! Смотришь в эти глаза — и шерсть дыбом. У меня шерсть густая, качественная, долго держит форму — до сих пор на загривке топорщится.

Рыжий кот хотел было высунуться из переноски, чтобы продемонстрировать Барсуку Старшему встопорщенный загривок, но его человек быстро захлопнул дверцу, перекинул ремень переноски через плечо и направился к выходу.

— Пожалуй, мне пора, — сообщил рыжий из переноски. — Заговорился я тут с вами, а у меня ещё масса дел. Я принял решение отправиться домой сию же секунду.

— Всего вам доброго, — кивнул Барсук Старший.

Он стоял один посреди актового зала, а холодный ветер из распахнутого окна гнал по полу и по столам синтетические ошмётки из подушечки, на которой сидела Маркиза, и помятые программки с кличками участников конкурса красоты. Барсук Старший подобрал одну программку, сунул в карман и вышел на улицу.

Барсукот сидел ссутулившись под дождём на нижней ступеньке Дома культуры. Он насквозь промок, шерсть прилипла к телу, и от этого он вдруг показался Барсуку Старшему маленьким и беспомощным — как тогда, много лет назад, когда он нашёл его, трясущегося и мокрого, в отсыревшей корзине.

— Мы найдём её. — Барсук Старший похлопал Барсукота по плечу.

Барсукот не пошевелился. Мокрый хвост его безвольно свешивался со ступеньки в лужу. Тут же, в луже, плавали размякшие подснежники.

Барсук Старший посмотрел вверх, в свинцовое дождливое небо, и увидел, как из тучи вынырнул и спикировал на крышу Дома культуры Гриф Стервятник. Барсук Старший приветственно махнул ему лапой. Гриф Стервятник сдержанно кивнул, перелетел с крыши на подоконник и важно шагнул в актовый зал через раскрытое окно.

— Не падай духом, сынок. — Барсук Старший ещё раз неловко хлопнул Барсукота по спине. — Не надо отчаиваться. Гриф Стервятник сейчас проведёт экспертизу, может быть, он обнаружит какую-нибудь …

— Это всё не имеет смысла. — Барсукот вяло шлёпнул хвостом по луже. — Экспертиза … Кому нужна экспертиза? Мы ведь даже не знаем, жива ли она. Ты же видел кровь Маркизы там, на столе. И на выключателе … Как я буду жить без неё?

— Если бы ты, сынок, контролировал свои эмоции и не смешивал личную жизнь и работу, — мягко сказал Барсук, — ты бы дал себе труд изучить эти так называемые «следы крови». И тогда бы ты обнаружил, что это не кровь, а клюква.

— Что ты сказал?! — Барсукот ударил хвостом по луже, окатив и себя, и Барсука Старшего фонтаном брызг.

— Я сказал, что если бы ты не смешивал работу и личную …

— Я не про это! Не кровь, а — что? Повтори ещё раз.

— Не кровь, а клюква.

— Клюква?

— Когда ты в последний раз проверял слух, сынок? — забеспокоился Барсук Старший.

— Мой слух — идеальный. — Барсукот вскочил и отряхнулся. — Мне просто доставляет удовольствие это слышать. Не кровь — а клюква! Она жива! Моя Маркиза — жива! И я найду её! Из-под земли достану Песца — и спасу её!

— Аф-вот и нет! — протявкал кто-то из-за колонны. — Это мы найдём её, и мы спасём её!

— Кто это — мы? — поинтересовался Барсук Старший.

— Мы — собачья свора Охоток. Во главе со мной. — Подрощенный щенок охотничьей породы вышел из-за колонны и спустился к ним по ступенькам, неуклюже шлёпая непропорционально большими мокрыми лапами. — Мар-р-ркиза — сельская кошка, искать и спасать её — дело сельских собак, а не каких-то лесных бар-рсуков и котокр-ротов.

— Я Барсукот! — Барсукот попытался раздуться в огромный грозный шар, но шерсть его, намокшая под дождём, только слегка встопорщилась слипшимися пучками. — Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса. И я не советую говорить со мной в таком тоне. Особенно когда речь идёт о Маркизе.

— А я Граф. — Подрощенный наморщил нос. — Я новый начальник охотничьей своры. Полиция Дальнего Леса мне не указ. Пр-р-р-реступление совер-р-р-ршено на тер-р-р-ритор-р-рии Охоток, и р-р-раследовать его будут собаки Охоток под моим р-р-руководством. Эй, р-р-ребята! Чужаки на тер-р-ритор-р-рии!

Охотничьи псы появились одновременно с шести разных сторон. Морща носы и утробно рыча, они окружили Барсукота и Барсука Старшего. В одном из них Барсук Старший узнал Полкана — бывшего начальника охотничьей своры, совершившего осенью зверское преступление в курятнике.

— А вам, звер-р-ри, — продолжил Граф, — советую убир-р-раться отсюда подальше в Дальний Лес, если вам не нужны пр-р-роблемы.

— Вообще-то, есть договор между Дальним Лесом и Охотками о совместной борьбе со зверской преступностью, — спокойно сказал Барсук. — И в этом договоре чётко сказано: в случае, если совершено не одно преступление, а серия преступлений на обеих территориях, следствие ведётся совместно, а возглавляет его тот, на чьей территории произошло первое преступление. В данном случае первое преступление произошло на территории Дальнего Леса. Значит, следствие возглавляю я.

— Что за бр-р-ред? — Граф наклонил голову набок, пытаясь осмыслить услышанное. — Какой ещё договор-р-р? Какая сер-р-рия? Каких пр-р-реступлений?

— Есть такой договор, — хрипло сказал Полкан. — Ты, видимо, его не читал, щенок. Ты вообще ничего не читал. Слишком торопился занять моё место и возглавить свору.

— Как ты смеешь р-р-разговаривать с начальником? — Граф оскалил молодые, острые, белые зубы.

Полкан в ответ оскалил свои — кривые и пожелтевшие.

— Ребята, не ссорьтесь, — сказал Барсук Старший.

— Какие мы тебе р-р-ребята? — хором взвыли Граф и Полкан.

— Не ссорьтесь, начальники охотничьей своры, — вежливо исправился Барсук.

— Начальник свор-р-ры — один, и это я! — грозно зарычал Граф, но на слове «один» голос его предательски сорвался в жалкое щенячье тявканье.

— Ты, ты начальник, дитятко, только не плачь, — ухмыльнулся Полкан.

Несколько псов сдержанно хохотнули.

— А я тебя, Барсук Полиции, помню. — Полкан слегка наморщил нос. — И тебя, Котохомяк. Это же вы из меня прошлой осенью сделали преступника.

— Ты сам из себя сделал преступника, — возразил Барсук Старший. — Мы просто раскрыли твоё преступление. Но я рад, что Нина Пална тебя простила.

— Я тоже р-рад. Ладно, я зла не держу. Так что у нас за серия преступлений? Что случилось в Дальнем Лесу?

— В Дальнем Лесу вчера были похищены ценные произведения искусства.

— Ну и что? — Полкан наклонил голову набок. — С чего ты взял, что эти похищения между собой как-то связаны?

— Тот же почерк, — ответил Барсук Старший. — Преступник совершает преступление в темноте. И оставляет на месте преступления характерную отметину — следы когтей.

— Тоже мне — почерк, — недоверчиво буркнул Полкан. — Может быть, это разные следы. Разных когтей. Разных преступников.

— Это Песец! — встрял Барсукот. — Ежу понятно, что преступник — Песец!

— Не преступник, а подозреваемый, — поправил его Барсук.

— Какой ещё Песец? — хором спросили Полкан и Граф.

— Песец — наш главный подозреваемый, — сказал Барсук. — Не исключено, что это именно он похищает то, что ему нравится, и оставляет росчерк когтей … А вот и наш эксперт, Гриф Стервятник.

Собаки дружно задрали головы: омываемый струями дождя, эксперт горделиво парил в воздухе.

— Что вы можете сказать о следах когтей на месте преступления, Гриф?

— Вне всякого сомнения, следы когтей на месте вчерашнего преступления на подземной выставке и на месте сегодняшнего преступления на выставке кошек идентичны.

— Иди … что? — переспросил Граф.

— Идентичны, то есть одинаковы. — Эксперт приземлился на верхнюю ступеньку лестницы Дома культуры. — То есть оставлены одним и тем же Песцом.

— Одним и тем же преступником, — сказал Барсук Старший Грифу.

— Ну вот я и говорю: «оставлены одним и тем же преступником Песцом».

— А нужно говорить просто: «одним и тем же преступником». Без Песца. Вина Песца пока ещё не доказана.

— Как вам будет угодно, — оскорбился эксперт. — Я могу вообще молчать и ничего не говорить. Оставить при себе все свои выводы.

— Нет уж, выводы вы нам, будьте добры, сообщите, — потребовал Барсук.

— Что ж. — Гриф горделиво вознёсся в воздух. — Невинная жертва, простодушная сельская кошка персидской породы, белого окраса, была похищена алчным и злобным Песц … простите, преступником около двух часов назад из Дома культуры. На месте преступления найдена шерсть котов различных пород, а также недошерсть людей.

— А шерсть Песца? — быстро спросил Барсук Старший.

— Шерсть преступника, вы хотели сказать? — уточнил Гриф.

— Я хотел сказать, Песца, — устало повторил Барсук Старший.

— А, то есть вам можно называть Песца, а мне нельзя, так, что ли?

— Да нет же, дело не в …

— Извольте, — оскорблённо перебил Гриф. — Шерсть обозначенного вами зверя я не нашёл. Однако отсутствие шерсти вовсе не значит, что Пес … то есть, извините, преступник — не преступник. Преступник просто был осторожен, перед совершением преступления он, например, вычесал весь подшёрсток и не разбрасывал свою шерсть. Смею заметить, что при осмотре вчерашнего места преступления на подземной выставке искусства я также не обнаружил шерсть преступника, хотя мы с вами прекрасно знаем, что преступник присутствовал на выставке.

— Вы имеете в виду, что не обнаружили на выставке шерсть Песца? — уточнил Барсук Старший.

— Этого зверя, да, — кивнул Гриф. — Просто вы ведь не разрешаете мне его называть.

— Да называйте вы его на здоровье, когда говорите именно и конкретно о Песце.

— Но я всё время говорю конкретно и именно о Песце! — сказал Гриф. — Итак, продолжим. В актовом зале Песец оставил отпечатки своих …

— Преступник, — поправил Барсук. — Преступник оставил отпечатки. Вина Песца не доказана.

— Тысяча сычей! — Стервятник так возмутился, что ненадолго перестал парить и чуть не свалился в лужу. — Значит, я всё-таки не могу называть вещи своими именами?! Превосходно! Как вам будет угодно! Итак, преступник оставил отпечатки своих якобы кровавых когтей на выставочном столе и на выключателе. Я, однако же, установил, что красная субстанция на столе и на выключателе не является кровью. В целях устрашения преступник применил клюквенный сок. И, что особенно любопытно, это сок клюквы, использованной в произведении «Красное на зелёном». Напомню, что произведение было похищено вчера с подземной выставки искусства Дальнего Леса. Что в очередной раз доказывает, что преступник — один и тот же Песе … то есть, простите, один и тот же преступник. — Довольный собой, Гриф спикировал вниз, в центр самой большой лужи. Он раскинул крылья и принялся любоваться своим отражением в воде.

— А значит, следствие по обоим делам возглавляю я, — подытожил Барсук Старший.

— А я являюсь первым помощником, — добавил Барсукот.

— Аф-вот и нет! — тявкнул Граф. — Про помощников, насколько я понял, в договоре между Охотками и Дальним Лесом ничего не сказано, поэтому это я … Ой!

Ослепительная молния пересекла тёмное грозовое небо. Граф затрясся, прижал уши к голове и поджал хвост. Мощный раскат грома сотряс воздух.

— Не карай меня, о Великий Дог, я буду выполнять все команды Барсука Старшего и Котоенота! — пропищал Граф.

— О, Великий Дог Грома! — хором взвыли собаки. — Не карай нас, мы будем слушаться Барсука Старшего как вожака стаи и чтить его помощника!

Послышался новый раскат грома. Собаки дружно бухнулись в весеннюю слякоть в позе покорности, животами вверх.

— Что ещё за Великий Дог? — Барсукот изумлённо уставился на лежащих в грязи собак. — Ведь грозу посылает Большой Медведь Громовержец!

— Ясное дело, Медведь, — шёпотом ответил Барсук. — Полагаю, мы имеем дело с каким-то примитивным сельским суеверием. Но нам оно только на руку. Пусть думают, что нас избрал в лидеры Великий Дог.

— Лучше будут слушаться, — понимающе кивнул Барсукот и посмотрел вверх. — Кажется, небо светлеет.

— Встаньте, псы! — Барсук Старший воздел лапы к небу и постарался как можно сильнее втянуть брюхо, чтобы смотреться более величественно. — Великий Дог вас прощает!

Собаки послушно поднялись с земли и принялись отряхиваться, опасливо поглядывая то на Барсука Старшего, то на небо.

— Если вы будете хорошо выполнять все наши команды, Великий Дог не будет на вас сердиться! — заявил Барсукот.

— Гляньте, р-р-ребята! — Граф радостно задрал голову. — Великий Дог нас и пр-р-равда пр-р-ростил!

Все посмотрели вверх. Дождь перестал. Над Охотками, над Дальним Лесом, надо всем миром встала семицветная радуга. Барсук Старший знал: это Большая Медведица создала её для Небесного Медвежонка, чтобы он улыбнулся. Но вслух он этого не сказал. Он сказал:

— Собаки, слушай мою команду!

— Что прикажете, Старший Барсук Полиции Дальнего Леса? — хором прогавкали собаки.

— Приказываю найти подозреваемого Песца!

— Слушаемся! — ответили собаки, но остались на месте.

— Почему же вы не ищете? — удивился Барсук.

— Потому что нам нужно сначала понюхать что-то песцовое! — отрапортовали собаки.

— Где же я возьму им песцовое?.. — огорчился Барсук Старший.

— Есть идея, — сказал Барсукот. — Следуйте за нами, собаки!

— Мне тоже следовать за вами, о великие Барсуки Полиции? — ехидно поинтересовался Гриф Стервятник.

— Это лишнее, — ответил Барсук Старший. — От вас я жду подробный отчёт по шерсти с места преступления на подземной выставке.