Колдовская любовь

10

Даниэла почувствовала, как сердце уходит в пятки. Правая рука, продолжавшая находиться в кармане, до боли сжала пилочку. Бледнея, молодая женщина инстинктивно отступила к двери и, прижавшись к ней спиной, пролепетала:

— Нет, вы не посмеете.

— Отчего же? — ухмыльнулся главарь.

— Эге, да у нас и роскошные апартаменты имеются, — присвистнул его помощник. — Эй, младший, хватай ключи и открывай хибару! Сегодня мы повеселимся на славу.

Повинуясь вожаку, подросток нерешительно подобрал ключи и приблизился к двери.

— Только попробуй, — угрожающе произнесла Даниэла и выставила вперед руку со своим импровизированным оружием.

Парень заметно оробел и отступил в сторону. По всему было заметно, что ему не по душе забава более старших товарищей. Похоже, в данной компании паренек являлся новичком.

Последующие слова Ника лишь подтвердили догадку Даниэлы.

— Эх ты слюнтяй! — презрительно сплюнул главарь себе под ноги. — Что, Бобби, боишься, как бы мамочка не отшлепала? Или на большее, чем стащить пакетик арахисов в магазине, смелости не хватает? Зря мы приняли тебя в банду… — И поскольку подросток продолжал угрюмо молчать, Ник обернулся к Даниэле и сказал: — Ну-ка, куколка, спрячь свою погремушку обратно в карман и будь паинькой. У тебя все равно решительности не достанет пустить ее в ход.

— А ты проверь! — забыв про инстинкт самосохранения, вызывающе произнесла Даниэла. — Что, только над малышами измываться умеешь? Бобби всего лет тринадцать, а вы уже умудрились затащить его в свою шайку гаденышей!

Ник зло сверкнул глазами.

— Попридержи-ка язык, краля. Посмотрите только, она заступается за Бобби! А кто заступится за тебя?.. Ага, молчишь! Вот то-то же. Сейчас я тебе покажу, кто здесь на самом деле хозяин положения.

И с этими словами он приблизился к Даниэле. Сотоварищи плотно сгрудились у него за спиной.

Подойдя вплотную, Ник попытался ухватить молодую женщину за волосы и повалить на землю. Однако та, не растерявшись, наугад ткнула пилкой в угрожающе нависшего подростка. Ник тут же пронзительно взвизгнул и, ухватившись за солнечное сплетение, согнулся пополам.

Видя, что на редкость удачный удар на время вывел их вожака из строя, оставшиеся двое ребят оцепенели от неожиданности. Воспользовавшись этим, Даниэла ловко лягнула одного из них в пах и, оттолкнув младшего, побежала.

Позади раздались разъяренные вопли. Оглянувшись через плечо, Даниэла увидела, что подростки, держась за больные места, бросились за ней вдогонку. Тогда, скинув мешавшие босоножки, Даниэла припустилась вдвое быстрее. Не привыкшее к подобным перегрузкам сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Однако мечтать о передышке не приходилось.

Но вот далеко впереди замаячила оживленная магистраль. Ловя воздух широко открытым ртом, Даниэла собрала остатки сил и понеслась навстречу спасительному перекрестку словно молния.

Оставалось совсем чуть-чуть, как вдруг что-то словно бы обожгло правую ступню. Споткнувшись и не удержав равновесия, Даниэла беспомощно взмахнула руками и рухнула на асфальт. Расшибленные колени и острая боль в ноге и ладонях заставили молодую женщину взвыть. На глаза невольно навернулись слезы.

Сзади раздались торжествующие выкрики. Понимая, что преследователи настигают ее, Даниэла нечеловеческим усилием воли заставила себя подняться и попробовала снова побежать. Однако нестерпимая боль в лодыжке вновь заставила молодую женщину громко вскрикнуть и опуститься на асфальт. Судя по всему, левая нога оказалась вывихнута и категорически отказывалась служить.

Пилочку Даниэла бросила сразу же после нанесенного удара. Сумка и босоножки также остались где-то далеко позади. Поняв, что ни бежать, ни защищаться не в состоянии, молодая женщина сжала окровавленные кулаки и приготовилась к сопротивлению.

— Живой не сдамся, — упрямо прошептала она, закусив губу.

Не прошло и тридцати секунд, как малолетние хулиганы вплотную обступили Даниэлу. Грубо схватив женщину за руку, Ник процедил:

— Ну, держись, стерва! Сейчас ты за все получишь!

— Помогите! — в отчаянии крикнула Даниэла, тщетно пытаясь защититься от обрушившегося на нее града толчков и пинков.

Еще минута — и молодой женщине пришлось бы худо. Уже теряя сознание от непереносимой боли, Даниэла вдруг услышала резкий визг тормозов.

— Не сметь! — раздался гневный мужской окрик, и чьи-то сильные руки подхватили Даниэлу.

— Спасибо, — хрипло прошептала она и, не успев разглядеть своего избавителя, лишилась чувств.

Даниэла пришла в себя от тупой ноющей боли, разлитой по всему телу. Каждая клеточка тела наполнилась неведомой доселе усталостью. Неосторожно пошевелившись, молодая женщина прикусила губу, чтобы не закричать. Каждое движение причиняло ужасное мучение.

— Даниэла! — вдруг позвал ее знакомый голос. — Наконец-то ты очнулась! Как себя чувствуешь?

— Себастьян! — радостно воскликнула она, приоткрыв глаза и увидев склоненное над собой родное лицо. — Честно признаться, отвратительно. Такая боль во всем теле… — Стараясь не поворачивать шеи, Даниэла осторожно огляделась. — Кстати, где я? Неужто дома? Но как я здесь очутилась? Кто меня привез?

Слегка оторопев от града обрушившихся на него вопросов, Себастьян с некоторым смущением произнес:

— Вообще-то я.

— Ты? — Забыв про боль, Даниэла резко приподнялась на локтях, однако тут же с легким стоном откинулась обратно. — Но что ты так поздно делал на пустынной улице?

Отводя глаза в сторону, Себастьян глухо произнес:

— Искал тебя.

— Искал… меня? — растерянно повторила она. — Но…

— Давай-ка лучше я расскажу обо всем по порядку, — поспешно проговорил Себастьян, стараясь скрыть волнение за сплошным потоком слов. — Когда ты не вернулась к ужину, я понял, что на самом деле скрывалось за сумкой с вещами и бессвязным рассказом о каких-то магазинах. И принялся за поиски. Сначала обзвонил все отели, но безрезультатно. Затем знакомых, чьи номера обнаружил в записной книжке, лежащей у телефона в гостиной, в надежде, что кто-нибудь встретил тебя сегодня. Но, как назло, или тебя не видели, или на другом конце провода никто не отвечал. Безо всякой надежды я набрал последний из оставшихся номеров, когда мне неожиданно повезло. Взявшая трубку дама рассказала, что ты действительно заходила к ней и пила чай, причем ушла всего несколько минут назад. Тогда, долго не раздумывая, я схватил первое же попавшееся такси и отправился в «Магический салон Даниэлы».

— Но как ты догадался, что я решу заночевать именно там? — изумилась молодая женщина. — Я никому не сообщила о своих планах, даже Сесиль, секретарше.

— Ну а куда еще ты могла отправиться, как не в салон? Родственников у тебя, насколько я знаю, здесь нет. В отелях и у друзей тебя также не оказалось. — Себастьян усмехнулся. — Не в цыганском же таборе тебя отыскивать, в самом деле.

Даниэла, уже в который раз, подивилась его проницательности.

— А что, неплохая идея, — пошутила она. — В следующий раз обязательно отправлюсь прямиком туда. Однако, боюсь, на новые приключения меня потянет еще ой как нескоро.

Себастьян моментально помрачнел.

— Никогда не перестану винить себя в случившемся. Если бы я не наговорил накануне столько гадостей, ты бы не обиделась и не ушла из дому. И была бы сейчас в полном порядке, а не лежала бы полумертвая. Боже, как я мог опуститься до такого? Подумать страшно, что произошло бы, не подоспей я вовремя! Эти подонки едва тебя не убили!

Даниэла слабо отмахнулась рукой.

— Не преувеличивай. То были всего лишь дети.

— Дети? — Себастьян выругался. — Твои дети были вооружены отнюдь не детскими ножами. И двое из них неоднократно побывали в колонии для несовершеннолетних. За ними числятся грабежи, разбои, изнасилования!

Вспомнив о пережитом кошмаре, Даниэла побледнела.

— Что с ними случилось? Их задержала полиция?

Себастьян кивнул.

— Да, хотя старший из подонков едва не удрал. Спасибо, водитель такси пришел на помощь.

— Они арестованы?

— Ага. Двоим вновь грозит побывать в колонии для несовершеннолетних. Младшего же, сделав соответствующее предупреждение, отпустили домой. Родители были в шоке, узнав, в какую компанию попал их паинька-сынок.

Услышав, что Бобби не пострадал, Даниэла искренне обрадовалась.

— Замечательно! Я почти сразу же поняла, что этот мальчик совсем не похож на других. Он оказался таким славным, пытался даже защитить меня… Слава Господу, Бобби теперь не придется подчиняться тем ужасным ребятам!

— Ты даже знаешь его имя? Вот уж не ожидал подобного сочувствия к парню, ограбившему, избившему и едва не изнасиловавшему тебя!

Даниэла обезоруживающе улыбнулась.

— Все мы когда-нибудь ошибаемся. Не правда ли?

Восхищенно цокнув языком, Себастьян в недоумении покачал головой.

— Вот так женщина! Другая сейчас бы билась в истерике, а этой все нипочем. Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Даниэла. И восхищать…

Последние слова, сказанные нежным проникновенным голосом, заставили сердце молодой женщины сладко затрепетать. Чтобы не выдать вдруг охватившего ее волнения, Даниэла иронично произнесла:

— Это что, комплимент? Надеюсь, мне не придется расплачиваться за него обвинениями в бесстыдстве и распутстве?

Поморщившись, словно от боли, Себастьян глухо ответил:

— Не надо, Даниэла. Я и так никогда не прощу себе тех обидных слов, последствия которых оказались столь трагическими. Если бы я только знал!..

Поддавшись внезапному порыву жалости и сочувствия, Даниэла нежно прикоснулась к мужской руке.

— Не следует во всем винить только себя, Себастьян. Ты правильно сделал, что отчитал меня. Я в самом деле вела себя недопустимо легкомысленно, а потому нуждалась в хорошей взбучке.

Однако Себастьян вдруг с неожиданным пылом воскликнул:

— Но я не думал и сотой доли того, что наговорил! Я вел себя как настоящий эгоист. Пытаясь избавить себя от лишней боли, я причинил тебе боль неизмеримо большую!

Его странные слова привели Даниэлу в недоумение.

— Я не понимаю тебя, Себастьян. О чем ты говоришь?

— Да так, ни о чем. — Лицо мужчины вдруг приняло непроницаемое выражение. — Пожалуй, тебе пора отдохнуть. Я и так утомил тебя пустой болтовней, что недопустимо для врача. Пожалуй, так недолго и диплома лишиться! Насчет ран и ссадин не беспокойся, они обработаны как должно. На левой лодыжке растянуто сухожилие. Но ее перебинтовали, так что можешь не беспокоиться. Сначала тебя хотели положить в больницу, однако я настоял на отказе от госпитализации. Как говорится, дома и стены помогают… Но если вдруг почувствуешь себя хуже, мы немедленно вызовем «скорую». Ну а пока постарайся поспать. Я обязательно зайду попозже.

Он порывисто поднялся и направился к двери.

— Себастьян, — неуверенно позвала его Даниэла, вдруг ощутив себя жалкой и беспомощной. Каким-то шестым чувством она поняла, что он собирался сообщить ей нечто важное и если не скажет этого сейчас, то уже не скажет никогда. — Себ, милый, не оставляй меня одну, пожалуйста. Не уходи…

Замерев на полпути, Себастьян вдруг резко повернулся и бросился назад. Упав перед кроватью на колени и прижавшись губами к руке молодой женщины, он принялся покрывать каждый изящный пальчик бесчисленными поцелуями. Из его горла вдруг вырвалось сдавленное рыдание.

— Не знаю, простишь ли ты меня, Даниэла… Я бесконечно виноват перед тобой… Все это время я лгал тебе, пытаясь за завесой слов скрыть истинные чувства. Я видел, что ты неравнодушна ко мне, однако сам предпочитал казаться язвительным и бесстрастным.

— Себастьян… — только и смогла растерянно выговорить Даниэла.

Грудь молодой женщины высоко вздымалась от волнения. Не сознавая, что делает, она обеими руками вцепилась в руку Себастьяна.

— Родная моя, ненаглядная! — Приподнявшись, он принялся исступленно целовать лицо Даниэлы. — Я поклялся никогда не говорить тебе того, что сейчас скажу. Но сегодня ночью, за те часы, которые просидел рядом с тобой, лежащей без сознания, я понял, что дороже тебя у меня нет никого на свете! Пусть я подлец, пусть негодяй, пусть предаю собственного брата… Но я люблю тебя, Даниэла, люблю так, как никого и никогда не любил! Ты и есть та женщина, которую я ждал всю жизнь, но которая пришла слишком поздно! Любовь моя, простишь ли ты когда-нибудь меня за то, как я был жесток с тобой? Как долго я терзал нас обоих, не желая признавать очевидного…

Не отвечая, позабыв про боль и ссадины, Даниэла приподнялась с подушек и прильнула к губам мужчины страстным поцелуем. Затем, обхватив его лицо ладонями и с бесконечной нежностью глядя в затуманившиеся зеленые глаза, взволнованно воскликнула:

— Любимый мой, хороший мой, желанный! Я так долго ждала этих слов, что уже и не надеялась когда-либо их услышать!.. Конечно же я от всего сердца прощаю тебя! Мы оба совершили много ошибок. Но теперь… теперь нас ждет безбрежное счастье!

Однако, к ее величайшему удивлению, вместо того чтобы повторить нежные клятвы, Себастьян вдруг отстранился и печально произнес:

— Жизнь моя, как бы мне хотелось верить в то, что для нас возможно неземное блаженство. Отныне я не мыслю своего существования без тебя и твоих сияющих любовью глаз, лучезарной улыбки. Поверь, мое солнышко, больше всего на свете мне хотелось бы навсегда остаться с тобой, бесконечно ласкать твои руки, целовать губы. Но, увы, мы никогда не сможем быть вместе.

Даниэла непонимающе округлила глаза.

— Не говори так, любимый! Да, я знаю, наше безрассудно вспыхнувшее чувство принесло много горя. Возможно, Джастин никогда не сможет простить нас. Но мы же не виноваты, что полюбили друг друга!

— Это было самой большой ошибкой в моей жизни, — мрачно произнес Себастьян.

— И возможно, самой прекрасной в моей! — горячо возразила Даниэла. — И слушать не хочу ни о каких этических и нравственных нормах, из-за которых мы якобы должны расстаться! Я нашла тебя, любимый, и ни за что теперь не отпущу.

Однако Себастьян приложил палец к ее губам.

— Тсс! Я и без слов понимаю, что ты сейчас ощущаешь, Даниэла. Будь все так просто, я тоже не стал бы долго терзаться из-за каких-то там условностей. Однако в действительности дела обстоят гораздо сложнее.

— Ты опять говоришь загадками, Себастьян, — обиженно надула губы Даниэла, и ее подбородок подозрительно задрожал. — Уж лучше признайся сразу, что жалеешь о своем невольном признании.

— Ни в коем случае, моя родная! Но есть кое-что, о чем ты еще не знаешь.

— Так не тяни время, — требовательно произнесла Даниэла. — Если, конечно, хочешь, чтобы я тебе поверила. Уж больно все это смахивает на ту самую лапшу, которую ваш пол любит вешать на уши чересчур доверчивым женщинам.

— Нет, ты не понимаешь. Я и в самом деле говорю серьезно. Речь идет о старой семейной тайне. Помнишь, ты увидела ее в картах? Много лет назад произошли события, коренным образом изменившие жизнь нашей семьи. Скандальчик был еще тот… Но когда все более-менее улеглось и боевой топор оказался зарыт в землю, меня все-таки отправили учиться в Европу, а мой брат переехал в Орландо и поступил в финансовую академию. Ты не поверишь, но еще с начальной школы он хотел стать фермером…

Сгорая от нетерпения, Даниэла нетерпеливо перебила:

— Детские мечты моего жениха обсудим потом. Лучше объясни, как прошлый скандал может повлиять на наши теперешние отношения? — Вдруг какое-то воспоминание заставило ее слегка нахмуриться. — Вообще-то постой… Кажется, я догадалась, в чем дело… Видать, неспроста Джастин никогда не упоминал о существовании младшего брата. И не зря мне показалось странным, что родные люди преспокойно не виделись столько лет. А еще Джастин всячески оттягивал момент представления меня своим родителям… Сказать по правде, я до сих пор незнакома с ними. И между вами царит такая напряженность, такая неестественность отношений… Себастьян, вы с Джастином в самом деле родные братья?

— Роднее не придумаешь, — саркастически усмехнулся он. — Хотя Джастин предпочел бы навсегда забыть о моем существовании.

Даниэла смущенно потупилась.

— Извини. В какой-то момент мне показалось… Впрочем, не важно. Но что же случилось на самом деле? Если, конечно, не секрет, — спохватилась она.

— От тебя у меня нет тайн. Но это долгая история. Может быть, отложим до тех пор, пока ты немного поправишься? Тебе в самом деле сейчас вредно переутомляться.

Даниэла фыркнула.

— Думаешь, я смогу уснуть после того, что услышала? Ты признаешься в любви, а в следующую минуту заявляешь, что мы никогда не сможем быть вместе. Обещаешь открыть почему и вдруг увиливаешь от решительного объяснения. Да я себе места не найду, пока не узнаю, что это все означает!

— Что ж, в таком случае слушай… — Себастьян помолчал, собираясь с мыслями. — В тот год мы с Джастином были еще безусыми юнцами. Мой брат оканчивал колледж и готовился к поступлению в агрономическое училище. Я ловеласничал в старших классах, заставляя родителей и учителей серьезно опасаться за мое будущее. Признаться, я был тогда порядочный бездельник и шалопай.

— Ни капельки не сомневаюсь, — лукаво улыбнулась Даниэла. — Карты поведали мне и об этом, вспомни!

— Точно… В те дни Джастин был отнюдь не такой черствый сухарь, как сейчас. Хотя, конечно, гораздо ответственней и серьезней, нежели я. Его яркая внешность и спортивные успехи способствовали появлению кучи поклонниц. Впрочем, несмотря на более юный возраст, я тоже не отставал. Как это часто бывает у братьев, между нами нередко возникало соперничество. Мы постоянно доказывали друг другу собственное превосходство в остроумии, ловкости, проворстве. И конечно, ревниво относились к успехам друг друга у противоположного пола. — Себастьян печально улыбнулся. — Стыдно признаться, мы даже не раз спорили, кто скорее завоюет внимание той или иной девушки. Порой выигрывал он, порой я… Однако в целом наши силы были равны.

— Что ж, пока я не вижу в твоем рассказе ничего криминального, — заметила Даниэла. — В подростковом возрасте подобные явления не редкость и не приносят особого вреда.

Поднявшись наконец с пола, Себастьян тяжело опустился на край кровати.

— Согласен. Так оно и было до поры до времени. До тех пор, пока мой брат наконец не влюбился по уши. Никто и не заметил, как его очередное невинное увлечение переросло в настоящую любовь. Джастин даже собирался жениться на этой девушке сразу же по окончании колледжа.

— И?..

— Однажды вечером он пришел ко мне в комнату с намерением серьезно поговорить. Долго и пространно вспоминал, сколько раз мы отбивали друг у друга подружек, хорохорясь перед ними, словно два молодых петушка. Запинаясь и краснея, объяснил, что с Исабель на этот раз у него все серьезно и что вскоре он собирается сделать своей Дульцинее предложение.

Даниэла с любопытством вытянула шею.

— А ты?

— Ну а что можно было ожидать от такого лоботряса, как я? Конечно же ответил нечто вроде того, что еще не факт, что девчонка согласится пойти за него замуж. Что именно Исабель, а не Джастину решать, с кем она хочет быть. И что, если красотка вдруг предпочтет меня, я не собираюсь отказываться от свалившегося с неба счастья.

— Жестоко, — пробормотала Даниэла. — Как же отреагировал на подобное заявление Джастин?

— Сказал, что на подобного молокососа ни одна порядочная девушка не обратит внимания. Что у меня нет будущего, что я ошибка природы, недоумок и бездельник. Что Исабель девушка приличная и даже не посмотрит в мою сторону. Я же ответил, что девчонкам с ним просто скучно, что от его серьезности аж курам тошно. Естественно, мы разругались в пух и прах. Наговорили друг другу еще кучу обидных вещей.

Даниэла слушала затаив дыхание.

— И чем же закончилась ваша ссора?

— Возможно, ты увидишься, но… мы заключили пари. В течение недели оба должны были оказывать Исабель всевозможные знаки внимания, а в воскресенье одновременно сделать ей предложение. Кого она выберет — тот и победил.

Даниэла пораженно произнесла:

— Невероятно! Только мальчишки могут додуматься до такого. С чувствами — играть!

Себастьян пожал плечами.

— Мы с Джастином и были мальчишками. Я ни на секунду не задумался над тем, а нужно ли мне это на самом деле. Не пытался проанализировать, чувствую ли к несчастной девушке если не любовь, то хотя бы симпатию. Меня всецело захватила только одна идея, единственная цель — победа любой ценой. Я сутками напролет мечтал о том, как утру нос Джастину и заставлю его почувствовать, что, несмотря на возраст, я — лучший.

— Комплекс младшего брата, — задумчиво прокомментировала Даниэла.

— Наверное, — согласился Себастьян. — Как бы там ни было, но за следующую неделю мы потратили на цветы и конфеты все деньги, которые удалось выманить у родителей. Наперебой приглашали Исабель в кафе и кинотеатры, водили в музеи и на выставки. Наконец настал роковой день. Мы с Джастином заказали в небольшом ресторанчике столик на троих и пригласили Исабель. Сразу же после десерта девушка получила сразу две тщательно отрепетированные версии объяснения в любви. К каждой из них конечно же прилагалось по руке и сердцу. Исабель только оставалось выбрать между нами… или отвергнуть обоих.

Задетая саркастическим тоном Себастьяна, столь неудачно выбранным для повествования о мелодраматических событиях, Даниэла язвительно спросила:

— Надеюсь, она предпочла последнее?

Однако Себастьян невесело усмехнулся.

— Сказать по чести, я тоже на это рассчитывал, начиная уже потихоньку тяготиться глупым пари. Только ложная гордость удерживала меня от примирения с братом. Поскольку женитьба отнюдь не входила в мои планы, равно как и победа Джастина, ничья казалась идеальным вариантом.

Даниэла замерла в напряженном ожидании.

— Так кого же из вас предпочла Исабель?

— Увы, меня.

— Невероятно! Ведь она, кажется, встречалась с Джастином?

Себастьян коротко кивнул.

— Верно. Но, как поется в известной арии, «сердце красавицы склонно к измене…».

Даниэла рассеянно поправила упавшую на глаза темную прядь.

— Просто немыслимо…

— В первое мгновение я испытал дикую радость при мысли, что победа осталась за мной, — между тем продолжал Себастьян грустную исповедь. — А в следующее — увидел расширившиеся глаза брата и понял, что готов жизнь отдать за то, чтобы повернуть события вспять. Такая боль, такая потерянность отразились во взгляде Джастина, устремленном на меня и изменницу, какие можно прочесть только на морде несчастной, измученной собаки, брошенной хозяевами на произвол судьбы после многолетней преданной службы.

— Бедный… — пробормотала Даниэла, ощущая острый приступ жалости к жениху. — Неудивительно, что произошедшее начисто отбило у него охоту шутить и превратило несчастного в черствый сухарь. Не знаю, пережила бы я вообще подобное, очутись в сходной ситуации.

Себастьян скрестил руки на груди и глухо произнес:

— Не дай Бог… В тот вечер, проводив Исабель до дому и кое-как распростившись с ней, даже не поцеловав на прощание, я заторопился уйти. В горле стоял неприятный комок. Какое-то тревожное предчувствие не давало покоя. Вернувшись, я прямиком бросился в комнату брата. И подоспел весьма вовремя, чтобы выбить у него из рук горсть снотворных таблеток.

— О Господи! — непроизвольно вырвалось у Даниэлы.

— На шум прибежали родители. Тут-то все и открылось: и наш нелепый спор, и его не менее нелепые последствия, и попытка суицида. Мать и отец во всем обвинили меня, и их решение едва ли можно счесть несправедливым. Немедленно мне припомнили предыдущие проказы. Чаша терпения оказалась переполнена. Получив жесточайший выговор, я при первой же возможности перекочевал из поселка в город, к двоюродной тетке, которая, подобно домоправительнице из остроумнейшей повести Астрид Линдгрен, умела делать непослушных мальчиков «шелковыми». Заодно пришлось сменить и место учебы.

— Твои родители поступили чрезмерно жестоко, — прошептала Даниэла. — Ведь ты был совсем мальчишкой, к тому же искренне раскаивался в содеянном!

Себастьян усмехнулся.

— В мое чистосердечное раскаяние уже давно никто не верил. Тем более что Исабель я бросил буквально на следующий же день после злополучного ужина. Поступки всегда говорят громче слов. Повторяю: я не был примерным сыном.

— Но что же произошло дальше?

— Два года, вплоть до окончания колледжа, я провел у тетки, бывая дома лишь на каникулах. Несмотря на внешнее радушие, меня всегда встречали такие подспудные отчужденность и недоверие, что вскоре тоска по домашнему очагу сменилась стремлением как можно реже бывать в родном поселке. С братом мы практически не виделись: окончив колледж, он уехал в Орландо, где поступил в финансовую академию. Получив долгожданный аттестат, я также не задержался в родительском доме. Маму и папу только обрадовало мое желание получить дальнейшее образование в Европе. Езжай, езжай от греха подальше — так и читалось на их лицах при расставании в аэропорту. За все время моего пребывания в Европе мы ни разу не виделись и даже толком не писали друг другу, обмениваясь лишь традиционными открытками к Рождеству и Дню благодарения.

Даниэла вздрогнула, представив, сколько за эти годы пришлось вынести Себастьяну. Несмотря на видимую легкость, с которой он повествовал о драматических событиях, за его словами чувствовалась глубокая незаживающая рана.

— Они до сих пор тебя не простили?

— Не знаю. По возвращении во Флориду я так и не решился повидаться с родителями. Впрочем, незадолго до получения диплома я наконец получил полноценное письмо, в котором явственно сквозил намек на то, что, если я вдруг приму решение вернуться в Штаты, меня встретят с распростертыми объятиями. — Себастьян на миг задумался о чем-то своем. На красивых губах появилась жесткая улыбка. — Зато наверняка могу сказать одно: от Джастина мне точно никогда не дождаться прощения.

— Ты ошибаешься! — горячо кинулась на защиту жениха Даниэла. — Джастин не держит на тебя зла.

Ее порывистость заставила Себастьяна помрачнеть. Угрюмо он произнес:

— Ты действительно так считаешь? За все время пребывания в Европе я не получил от брата ни единого письма. Вы встречаетесь с Джастином больше полугода, однако он ни разу не упомянул о существовании младшего брата!

— Все равно, — упрямо возразила она. — Ты сам-то хоть раз написал ему?

— Ну…

— То-то же! Ты прав: Джастин действительно никогда не заговаривал о тебе. Но и я в свою очередь многое от жениха скрывала. Пусть я узнала о его младшем брате лишь накануне приезда последнего. Однако и Джастин впервые услышал о моем происхождении только в твой первый вечер пребывания в этом доме.

— У тебя были на то веские причины, учитывая характер Джастина. — Себастьян хмыкнул. — Не сомневаюсь, мой серьезный братец после ужина закатил тебе грандиозный скандал.

— Ничего подобного! — Почувствовав, что краснеет, Даниэла поспешно добавила: — Я хотела сказать, скандал был вовсе не такой уж грандиозный… И все же Джастин простил тебя от всего сердца. И у меня есть тому веские доказательства!

— Интересно узнать какие же? — недоверчиво поинтересовался Себастьян.

Даниэла гордо ткнула себя пальцем в грудь.

— Я!

— Ты?!

— Джастин не побоялся оставить невесту на твое попечение, — видя его недоумение, пояснила она. — Он уехал, попросив тебя присмотреть за мной, соображаешь? Ты и я — одни в этом огромном доме! Какие же еще нужны доказательства?

Себастьян, стараясь не выдать нервного напряжения, сцепил пальцы в замок.

— Верно… И я не могу обмануть его доверия после того, что натворил, понимаешь? Как только мой брат вернется, мне придется покинуть ваш дом. Я просто физически не смогу видеть вас вдвоем. Будь на его месте другой, хоть сын, хоть отец… Но Джастин! Твоим женихом оказался именно Джастин… — Он замолчал, силясь сдержать порыв отчаяния. — Нет, я определенно схожу с ума!..

Даниэла трогательно прижалась к его плечу. Тихо прошептала:

— Я все понимаю, мой хороший… Не надо больше слов. Нам обоим и так слишком тяжело. Ты прав: мы не можем быть вместе.

— Милая… — Себастьян поймал и нежно поцеловал ладонь молодой женщины, — с первого же взгляда я понял, что ты — моя судьба, моя половинка… Не представляю, что буду делать дальше, без тебя. Я знаю, говорят, время лечит. Но пока, пока…

Чувствуя, что непрошеные рыдания сжимают горло, он резко отвернулся. Чутко уловив его душевное состояние, Даниэла дрожащим голосом произнесла:

— Не говори так. Не убивайся, ведь отчаяние — это грех… Все пройдет, ты еще обретешь смысл жизни. Обязательно встретишь женщину, способную понять и оценить тебя по достоинству, которая родит тебе много детишек. Я сдержу слово и выйду замуж за Джастина. Несмотря на все недостатки, твой брат хороший, надежный человек. Он заслуживает счастья, которое, надеюсь, я смогу подарить ему. А мы…

Голос ее прервался, и слезинка скатилась по бледной матовой щеке.

— Не сомневаюсь, что ты способна составить счастье любого мужчины. Я никогда тебя не забуду, Даниэла, — глухо сказал Себастьян, зарывшись лицом в ее темные густые волосы. — Нет на свете другой женщины, равной тебе, любимая. И ты сама прекрасно об этом знаешь.

— И нет мужчины, равного тебе, — словно эхо откликнулась она, погружая длинные тонкие пальцы в густую шевелюру Себастьяна. — Я буду помнить тебя до последнего дыхания, мой суженый. Я буду вспоминать наше мимолетное счастье как прекрасный сон, как волшебную сказку, которую у меня никто не отнимет и которая путеводной звездой озарит мою жизнь.

— Даниэла, я…

— Молчи, молчи, — поспешно перебила его Даниэла. — Не надо больше пустых фраз, любимый. Лучше насладимся последними днями, которые нам осталось провести вместе.

Они замолчали, тесно прижавшись друг другу.

Да и в самом деле, о чем оставалось еще говорить, когда и так все было ужасающе ясно?