Колдунья

Глава 1. Предсказание

Девочка родилась, когда часы пробили двенадцать. Джоанна не знала, сколько времени прошло с тех пор. Когда она очнулась, малышка уже не кричала, и только голос повитухи нарушал тишину огромной комнаты. Голос звучал уверенно и спокойно; Джоанна поняла, что ребёнок жив.

Она приподнялась на подушках и открыла глаза.

Было темно; лишь свеча, горевшая на столе, освещала спальню – без сомнения, самую роскошную комнату замка Дарквилл. Повитуха – женщина из деревни Крелонта, высокая, в белом накрахмаленном чепце, – держала на руках новорожденную, в то время как её помощница подавала ей тонкую шёлковую пелёнку. Даже в неверном свете свечи было видно, как блестит на ней вышитый золотом родовой герб.

– Она совсем как принцесса.

Джоанна равнодушно смотрела, как женщины заворачивали младенца в пелёнки с золотым шитьём. Даже не верилось, что это была её дочь.

– Вам принести что-нибудь? – спросила женщина, увидев, что она пришла в себя.

– Воды, – еле слышно попросила Джоанна.

Сейчас её сил хватало лишь на самые короткие ответы.

– Темно, – сказала она. – Разве сейчас ночь?

Cвёрток слегка шевелился на руках повитухи; малышка заплакала, негромко и жалобно.

Женщина наклонилась к ребёнку, делая вид, что не расслышала вопроса.

– Молчите, миледи, – сказала она. – Вам нельзя много говорить.

Вошла служанка и внесла на подносе стакан, наполненный прозрачной водой. Вода была прохладной и чистой; Джоанна сделала несколько глотков и поставила его у кровати. Должно быть, в воду добавили какого-то снадобья; скоро ей захотелось спать, и она опять уронила голову на подушки…

– Уснула, – сказала повитуха. – Кажется, нам пора идти. Пора возвращаться в Крелонту…

– Позвать хозяина? – спросила её помощница.

– Да, пожалуй.

Помощница медлила, не решаясь задать вопрос.

– Что там?.. – наконец еле слышно выговорила она.

Повитуха подошла к окну; боязливо протянув руку, она осторожно раздвинула бархатные портьеры, тяжёлыми складками ниспадавшая до самой земли.

Ответом ей было только одно слово:

– Темно.

– Сколько времени прошло с тех пор, как родился ребёнок?

– Думаю, чуть больше часа.

– Значит, сейчас – два часа пополудни. Ты всё ещё не веришь? В то, что сказал Старец Горы?..

– Этот безумный старик, который живёт в пещере и прячется от людей, годами не видя солнца?

– Тем не менее, на прошлой неделе его видели в деревне Крелонта.

– Да, он бродил по деревне и морочил народ своими глупыми бреднями… – Повитуха со вздохом опустилась на стул рядом со спящей Джоанной.

– Что он сказал? – равнодушно, без малейшего любопытства спросила она.

Помощница подняла глаза; несколько секунд она напряжённо смотрела на пламя свечи, вспоминая. Было тихо; казалось, даже чёрные тени, что прятались по углам, прислушивались и ждали.

– В ясный полдень, жарким июньским днём…

Она говорила медленно, время от времени умолкая, и слова безумного старца, казалось, обретали в её устах какой-то другой, особый смысл.

– В ясный полдень, жарким июньским днём, родится пруклятое дитя. Оно придёт служить царству тьмы, куда никто не знает дороги. В этот день из глубоких могил восстанут чёрные тени. И придёт одна чёрная тень, чтобы быть его проводником…

Её голос зазвенел, стал уверенней; казалось, эхо подхватило странные слова и отразило их от стен тёмной спальни.

– И солнце померкнет, и в ясный полдень наступит ночь.

…Это случилось жарким июньским днём. День начался, как всегда, утро было солнечное и светлое; ничто не предвещало беды. До полудня дорога, ведущая к замку, была тиха и безлюдна, лишь две крестьянки с охапками хвороста поднимались по склону холма.

– Ну и жара! – сказала одна из них – Эдна, высокая, полная женщина лет сорока, останавливаясь, чтобы передохнуть. – Я не припомню, чтобы когда-нибудь так долго не было дождя.

– И не будет, – отозвалась вторая – Тилара, крестьянка из соседнего графства, приехавшая в деревушку Крелонта навестить своих родственников. – Видишь, какое небо? Смотри.

Как из раскалённой печи, сверху веяло жаром. Пыль поднималась над землёй и стояла в воздухе. Трава по обеим сторонам дороги высохла и пожелтела, хотя было ещё только начало лета.

– Нет, – возразила Эдна. – Посмотри на солнце. Что это там?

Казалось, солнце выцвело и потускнело, окутанное красноватой дымкой. Яркие лучи всё ещё слепили глаза, но обе они заметили, как краешек тёмного диска медленно, но неуклонно надвигался на солнце…

– Что это?.. – удивилась Тилара.

– Чертовщина какая-то, – ответила Эдна. – Никогда раньше не видела ничего подобного.

…Какое-то время они шли молча. Но вот из-за поворота показался высокий замок. Зрелище было обычным для тех мест и тех времён; Тиларе приходилось видеть не один замок на своём веку. Но этот просто поражал своими размерами. Казалось, что он построен не одно столетие назад. Сложенные из огромных каменных глыб, серые стены поднимались высоко к небесам, к раскалённому солнцу и дышащему жаром небу… От этих стен так и веяло прохладой. Они прошли ещё несколько шагов – и от стены на дорогу упала густая тень; идти стало намного легче.

– Это замок Дарквилл. Здесь живёт наш хозяин, – пояснила Эдна. – Страшное место.

– Почему?..

– С тех пор, как я себя помню, этот замок считается проклятым. Мать нашего хозяина, Эмили Ортон, была ведьмой, да и сын пошёл по тому же пути. По ночам он устраивает жуткие сборища в здешнем лесу… Ни один порядочный человек не отважится пройти мимо. Все обходят это место десятой дорогой.

– Мать Джеймса Ортона была ведьмой?.. – переспросила её собеседница. – Я слышала, что она умерла.

– Две недели назад. Её только недавно похоронили. Такое несчастье для молодой хозяйки Дарквилла.

– Ты хочешь сказать – для хозяина? – спросила Тилара. – Наверное, он больше горевал. Она всё-таки его мать.

– Нет, я говорю о жене Ортона Джоанне, которую он привёз в Дарквилл около года назад. Сейчас она ждёт ребёнка; а ведь ты знаешь: когда в доме умирает ведьма, она должна передать кому-то своё чёрное искусство. Без этого она не сможет спать в могиле спокойно. Обычно это бывает дочь или внучка ведьмы. Но у Эмили не было дочери. Джеймс её единственный сын. Говорят, что по дому бродит тёмный дух из ада, который ещё не нашёл себе нового пристанища… И этот дух вселится в ребёнка, когда он родится. Сейчас этот дух находится в замке, но, если у Джоанны родится дочь…

– Что тогда?..

– Ты разве ничего не слышала о предсказании?

– О каком? – спросила Тилара. На её простодушном веснушчатом лице было написано любопытство.

– Я только говорю тебе то, что слышала от старых людей: этот замок и весь этот род – проклятый. Легенда гласит: если первым у Ортона родится мальчик – проклятье навсегда будет снято; это место будет очищено, и в Дарквилл заживут счастливо. Но горе всем, если первой родится девочка.

– Что будет тогда?..

– Она станет ведьмой, как её бабка, и продолжит чёрное дело своего отца. – Женщина поёжилась. – Говорят, что во всём графстве ещё не было и нет такой ведьмы. В ней – чёрные силы, и горе тем, кто встанет у неё на пути. Но ещё большее горе тем, кого она полюбит. С самого рождения она – проклятое дитя. Дружба с ней не принесёт счастья, а те, кто полюбит её, умрут не своей смертью… страшной смертью… да…

– Когда должен родится ребёнок? – спросила Тилара.

– Скоро. Сегодня я видела, как Джеймс Ортон послал в деревню за повитухой.

– Каково ей, должно быть, рожать в такую жару, – посочувствовала Тилара.

– Да, леди Ортон, наверное, несладко приходится, – согласилась Эдна.

– Будем надеяться, что родится мальчик, – заметила Тилара.

Они миновали Дарквилл и вышли на большую дорогу.

– Я слышала, что прошлой ночью ведьмы снова собирались в лесу, – сказала Эдна. – Говорят, что даже сам Хантер бывает на этих сборищах.

– Кто такой Хантер? – спросила Тилара.

– Как, ты не знаешь Хантера? – удивилась её подруга. – Это самый могущественный колдун во всей округе. Этого колдуна знают даже в соседних графствах, не говоря уже о графстве Эркли… Ну да, ты ведь не здешняя. Говорят, он заговаривал оружие для Ортона, чтобы оно поражало без промаха в бою или на охоте. Ты что же, разве не слышала о стрелках-колдунах?

Тилара призналась, что, правда, кое-что слышала.

– Но это было так давно, что я не помню, кто о них говорил, когда и по какому поводу, – добавила она.

– Стрелки-колдуны заговаривают оружие, – пояснила Эдна. – Говорят, что для этого они стреляют в икону с изображением Спасителя… – женщина истово перекрестилась, – и после этого оружие бьёт без промаха. Если вытащить такую стрелу и пустить в твоего врага, она сама найдёт его, пусть даже в полной темноте.

– Думаю, это сказки, – не поверила Тилара.

– Но тем не менее я знаю наверняка, что с Ортоном он познакомился именно так, на охоте. Они встречаются на ночных сборищах недалеко от Крелонты. У них какие-то общие дела.

– Понимаю, – сказала Тилара. – Не хотелось бы мне проходить мимо, когда эти колдуны и ведьмы собираются там в лесу…

– И никому не хотелось бы, – согласилась Эдна. – Ни один человек не осмеливается идти той дорогой, когда в лесу собираются колдуны из ордена Вечной Тьмы.

Тилара вопросительно взглянула на свою собеседницу.

– Эти люди называют своё общество колдунов и ведьм орденом Вечной Тьмы, – пояснила Эдна. – Или орденом Вечного Мрака, что, в общем, одно и то же. Это что-то наподобие монашеских орденов, только вместо молитв они служат чёрную мессу… церковную службу наоборот, понимаешь?

Тилара кивнула.

– Ну и развелось же этой мерзости нынче, – сказала она.

Они продолжали путь молча; каждая думала о своём.

– Ты видела его хотя бы раз? – неожиданно спросила Тилара.

– Кого?

– Хантера. Как он выглядит?

– Понятия не имею. Наверное, седой старик с длинной бородой. Так, как и должен выглядеть старший колдун…

В то время, как Тилара и Эдна шли по пыльной, выжженной солнцем дороге, в замке Дарквилл было тихо и сумрачно. Джоанна Ортон лежала на огромной старинной кровати, под вышитым покрывалом, на высоких шёлковых подушках. Две повитухи хлопотали около неё. В комнате ярко горел камин, не смотря на то, что был июнь, но она не чувствовала жара; ей было холодно, и только лицо горело лихорадочным огнём. Шёл уже шестой час с тех пор, как начались роды; в первые часы она кричала, но теперь ребёнок, казалось, затих и перестал биться; обессиленная, в холодном поту, Джоанна лежала в постели, предоставленная заботам старух. Она понимала, что умирает; но ей было всё равно, хотелось одного – закрыть глаза и погрузиться в сон.

Несколько часов подряд Джеймс Ортон ходил взад и вперёд по гостиной, тревожно прислушиваясь к крикам Джоанны, лежавшей в комнате наверху, которую он оставил на попечении двух повивальных бабок. Но или Джоанна была слишком слаба, или деревенские повитухи плохо знали своё дело, – время шло, но долгожданного разрешения не наступало. С каждым часом надежд оставалось всё меньше. Джоанна страшно мучилась; она кричала, обливаясь холодным потом, но ребёнок никак не мог родиться. Никто почти и не надеялся, что тот родится живым.

К концу шестого часа Ортон вышел из гостиной, в сердцах хлопнув дверью. Со дня их свадьбы ещё не прошло и года; Джеймс любил жену, это был его первый ребёнок, и он продолжал надеяться, не смотря ни на что. Он хорошо помнил тот день, когда впервые привёз в Дарквилл черноволосую хрупкую девушку – в девичестве её звали Джоанна Брэкли, и она жила в замке своего отца с родителями и братом Альфредом. Ортон сразу полюбил и Джоанну, и всю её родню; один только брат не понравился ему – он оказался злобным и угрюмым, с тяжёлой челюстью и мрачными, смотревшими исподлобья глазами. После смерти родителей он унаследовал их фамильный замок, который был, правда, намного меньше Дарквилла и далеко не таким роскошным. Вскоре после свадьбы Джоанна осиротела; её родители умерли, заразившись какой-то болезнью при посещении бедняков, и, кроме мужа и брата, у неё никого не осталось на свете. Через полгода умерла и мать Джеймса Ортона. Горе, казалось, ещё больше сблизило этих двоих; за то короткое время, что они были вместе, ни одна ссора не омрачила семейного счастья.

А теперь… Теперь Джоанна умирала, и он ничем не мог ей помочь…

Джеймс вышел из замка и направился к берегу моря. Берег был безлюден, только чайки кружились в безоблачном небе. Путь Ортона лежал к отвесной скале, слегка нависавшей над водой. Он обогнул её и увидел маленькую хижину, прилепившуюся к скалам, наподобие хижин рыбаков.

Дверь была приоткрыта, и Ортон вошёл, даже не постучав. За столом, отвернувшись от дверей, сидел человек. Перед ним на простом деревянном столе лежала раскрытая книга; он что-то писал и, казалось, был так увлечён своим занятием, что не заметил Ортона.

Это и был сам Джон Хантер, глава ордена Вечного Мрака, о котором говорили крестьянки на пути в Крелонту. Справедливо говоря, на самом деле он не был главой ордена: главным был сам Ортон, но его имя держалось в секрете. Хантер занимал в ордене только второе место.

Вопреки словам крестьянки из графства Эркли, он не был седым стариком с длинной бородой. На вид ему было не больше сорока лет, и в чёрных как смоль волосах ещё не было ни одной серебряной нити. Его лицо было до странности бледным, по-видимому, он редко выходил на улицу при дневном свете. Но черты этого лица были довольно правильные и, пожалуй, приятные; тому, кто смотрел на него впервые, никогда не пришло бы в голову назвать его колдуном. Хантер оторвался от книги и поднял на гостя тёмные глаза; у него был задумчивый, слегка отрешённый взгляд, обычно присущий учёным, мечтателям или безумцам.

– Затмение солнца, – сказал Хантер вместо приветствия. – Оно уже началось; мои расчёты оказались верными. Через час будет совсем темно. Но я знал, что ты придёшь. Как Джоанна?

– Она очень слаба, – изменившимся голосом заговорил Ортон.- Она рожает с самого утра, но с каждым часом её силы тают. Я боюсь, что она… что ей… – Джеймс хотел сказать «что ей уже недолго быть с нами», но запнулся и не договорил фразу до конца.

– Вздор, – спокойно возразил Хантер. – Она не умрёт. Я пойду с тобой и сделаю всё, что смогу. Сколько времени уйдёт на то, чтобы добраться до Дарквилла?

– Думаю, минут пятнадцать.

– Жаль, что ты пришёл сюда пешком. В таком глухом месте невозможно достать лошадей… Сейчас каждая минута дорога. Но, думаю, мы успеем. Подожди ещё немного. Мне нужно захватить книгу и кое-какие травы.

Продолжая успокаивать Ортона, Хантер собрал свои вещи, и они отправились в путь…

Быстрым движением Ортон распахнул двери в спальню. Две женщины, хлопотавшие у постели Джоанны, в изумлении смотрели на него.

– Извините, милорд, но вам сюда нельзя, – слабо запротестовала одна из них. – Мужчины не должны здесь находиться. Вас позовут, когда всё будет кончено. Роды тяжёлые, но мы справимся, уверяю вас. На своём веку я приняла уже столько детей…

– Вы не можете ничего сделать уже шесть часов, – грубо оборвал её Ортон. – Уходите. Теперь мы справимся и без вас.

Продолжая ворчать, повитухи неохотно повиновались. Ортон выгнал из комнаты всех служанок, помогавших им, и запер дверь на ключ.

Джоанна удивлённо смотрела на высокого человека в чёрном плаще, который раскладывал на столе какие-то книги и сушёные травы.

– Ты уверен, что это необходимо? – спросил Ортон. – Может быть, ещё есть надежда?..

Хантер отрицательно покачал головой.

– Надежды почти не осталось, – возразил он, мельком взглянув на Джоанну, дрожавшую под одеялом. – Ты видишь: ей холодно, она уже не кричит; похоже, ребёнок давно перестал биться.

– В таком случае…

– В таком случае осталось последнее средство. По крайней мере ты будешь уверен, что и мать, и ребёнок останутся живы.

Хантер подошёл к окну, закрыл тяжёлые ставни и задёрнул шторы. В комнате сразу стало темно.

– Погаси камин, – сказал он Ортону. – От него слишком много жара. Это уже ни к чему.

Вслед за этим Хантер достал из сумки маленькую красную свечку. Он зажёг её, и крошечный тусклый огонёк, почти не дававший света, затеплился в глубине комнаты…

– Ты уверен, что у тебя получится? – с беспокойством спросил Ортон. – Возможно, мы слишком долго ждали.

– Не волнуйся. Я делал это не один раз. Если при родах ребёнку угрожает опасность, его посвящают демонам. И тогда он рождается живым и здоровым. Таким образом я спас двух детей из деревни Крелонта. Правда, некоторые считают, что вечное блаженство в раю – дорогая цена за спасение… Но хватит медлить. Начнём.

Хантер раскрыл книгу на середине и начал читать.

– Бог мрака, ночи и тьмы, – начал он, – бог страха и холода, одиночества и смерти, всеми силами ада я призываю тебя… Прими душу этого ребёнка, который отныне и навеки станет твоим верным слугой…

Сквозь закрытые ставни они не видели неба, но свет, проникавший в оконные щели, померк. Казалось, на улице началась ночь. Между тем было около полудня, и, когда Ортон отправился на побережье, на небе не было видно ни облачка.

– Бог кровавой звезды, бог злобы и мести, бог разрушения и войны, – читал Хантер, – приди и возьми ещё одну душу, посмотри на твоего нового слугу… Я посвящаю этого ребёнка тебе.

Джеймс, который почти не мигая, в напряжении смотрел на Хантера, увидел, как Джоанна заворочалась в кровати. Ребёнок зашевелился, и она снова почувствовала боль.

– Во имя Бога ночи и тьмы… – продолжал Хантер..

Дальше следовали какие-то непонятные слова, смысл которых Джоанна не могла разобрать. Но с каждым прочитанным словом она чувствовала, как ребёнок пробуждается и шевелится у неё внутри. Его движения причиняли боль, но это значило, что он всё ещё жив.

Сквозь монотонное чтение они ясно услышали далёкий раскат грома; ветер стучался в окно, рвался в щели и сотрясал оконные рамы; затхлый, пропитанный лекарствами воздух сменился запахом свежести.

С каждым порывом ветра ребёнок бился всё сильнее. Джоанне хотелось кричать, но у неё уже не было сил, и она лежала, сжимая в руках край одеяла…

– Кажется, начинается, – сказал Хантер. – Джеймс, мне нужна будет помощь. Выйди и позови кого-нибудь из этих бестолковых старух, столпившихся там в коридоре. Твой ребёнок скоро появится на свет.

Чёрный диск закрыл яркий краешек солнца. Небо сразу потемнело; откуда-то повеяло холодом. Свет померк; осталась одна тьма…

Зрелище тёмного диска, окаймлённого солнечной короной, привело Тилару и Эдну в ужас. Боясь ещё раз взглянуть на небо, они уже не шли, а почти бежали по дороге, ведущей в Крелонту. Они ничего не знали о затмении солнца. Казалось, неожиданно наступила ночь…

– Не надо, не смотри туда, – сказала Эдна. – Только бы добраться домой…

Тучи, взявшиеся появившиеся неизвестно откуда, клубились у горизонта. Внезапный порыв ледяного ветра зашуршал кронами деревьев, пронёсся над крышей старого замка… Огромное, неприступное здание сразу стало казаться зловещим.

Женщины шли, стараясь держаться поближе друг к дружке. Теперь их путь лежал через кладбище. Здесь среди старых, осевших могил с покосившимися крестами, в самом центре кладбища, стоял белый мраморный склеп. То был семейный склеп семьи Ортон.

– Подожди. Давай обойдём это место, – предложила Эдна. – Здесь похоронена она…

– Здесь находится могила Эмили Ортон? – переспросила Тилара. – Я слышала, что все жители Эркли шарахаются от неё, как от чумы.

Чем дальше они шли, тем сильнее становилась буря. Погода словно взбесилась. Ветер, сначала дувший только порывами, уже не ослабевал; крестьянки шли, почти не в силах противостоять стихии, согнувшись под тяжестью своей ноши, но ветер каждую секунду грозил сбить их с ног.

Они миновали кладбище. Из-за дождя и внезапно наступившей темноты они почти не различали дорогу, но вдруг совсем рядом из мрака выступили низкие домики – деревня Крелонта.

– Ну, вот мы и дома, – с облегчением вздохнула Эдна.

В ту же секунду неестественно-яркий свет озарил небо; казалось, оно раскололось надвое, и голубая молния сверкнула между тёмными тучами… Молния ударила в склеп Ортонов, и чудовищный раскат грома пронёсся над равниной…

В тот самый миг, когда молния ударила в склеп, и надгробная плита Эмили раскололась надвое, в замке Дарквилл у Джеймса Ортона родилась дочь.

..Девочка была маленькая и слабая; она почти не кричала, а только негромко пищала на руках у служанки, жалобно, как котёнок. Джоанна в изнеможении лежала, откинувшись на подушки. Она была так слаба, что, когда ей показали ребёнка, она даже не почувствовала особой радости. Голова у неё кружилась, и ей хотелось только одного – уснуть, когда всё кончится.

– Девочка… Мой муж хотел, чтобы родилась девочка, – сказала она и почти сразу погрузилась в глубокий сон…

– Девочка, – сообщила повитуха Джеймсу, который вышел и ждал в коридоре за дверью. – Слава Богу, всё закончилось благополучно.

– Как Джоанна? С ней всё в порядке?

– С ней всё хорошо. Она уснула, бедняжка. Так намучилась… Такая красивая и молодая… Мы боялись, что ей уже недолго быть с нами.

– К счастью, всё обошлось, – сказал Джеймс и отправился посмотреть на девочку.

Хантер взял ребёнка на руки и протянул Джеймсу.

– Её зовут Кэрри, – сказал тот. – Кэрри Энн Элеонор Ортон. Я давно так решил.

– Она похожа на Джоанну, – заметил Хантер.

– Пожалуй, – согласился Джеймс. – Только волосы немного светлее, как у меня. Когда она вырастет, у этой девочки будет всё, что чего она ни пожелает, – добавил он невпопад. – Не каждый ребёнок может похвастать, что унаследует такой огромный замок, как Дарквилл.

По обычаю того времени в дом пришли две старухи – гадалки, чтобы предсказать ребёнку его будущее.

– Она станет принцессой, – сказала одна из них. – Её ждёт богатство и счастье…

Джоанна слушала их выдумки и молча улыбалась: она чувствовала себя слишком усталой, чтобы возражать. Хотя она и не верила гадалкам, ей было приятно, что хвалят её дочь. Мрачное предсказание, о котором так много говорили в Крелонте, ни капли не волновало её. Джоанна попросту о нём не знала. Конечно, по обычаю того времени рождение сына считалось куда большей радостью, но Джеймс был так счастлив, что забыл обо всём на свете. В этот день в Дарквилле был настоящий праздник. Никто из слуг уже не работал; не работали и крестьяне в деревне Крелонта. Джеймс Ортон раздавал золото направо и налево. Он хотел поделиться со всеми своей радостью. В тот же день он отправил из замка нескольких гонцов, везущих письма, в которых он извещал всех своих друзей и знакомых о рождении дочери. Джоанна тоже написала одно письмо – для своего брата Альфреда. Впрочем, сэр Альфред был женат и уже имел сына и дочь; в то время, когда родилась Кэрри, его жена носила третьего ребёнка, и рождение племянницы вряд ли было для него таким уж значительным событием.

В тот же день из Эриенбурга привезли украшенную золотом колыбельку и крошечную одежду для девочки. Все вещи были такими маленькими, что, казалось, они предназначались кукле. Но девочка тоже была крошечной. Она лежала в огромной, богато обставленной комнате, – это определённо была самая лучшая комната во всём замке, – которой отныне предстояло стать детской. Две служанки находились в этой комнате неотлучно, и день и ночь…

Прошла неделя; здоровье Джоанны поправилось. Она уже ходила по дому и даже занялась хозяйством, совсем как в прежние времена. Но в эти дни она почти не разговаривала с Джеймсом; как только он входил в одну дверь, она спешила выйти в другую. Наконец Джоанна решила, что настало время для откровенного разговора. Она сидела в детской, держа ребёнка на коленях; Джеймс вошёл в комнату и сел рядом с ней, не говоря ни слова…

– Я не совсем понимаю, что произошло, – начала Джоанна, прижимая девочку к груди. – Кто этот человек, который приходил в замок? Что это был за обряд?

– Это была единственная возможность спасти твою жизнь, – ответил Джеймс. – Девочка умирала… Она уже не шевелилась, когда я вернулся домой. Я не мог потерять вас обеих. Это был единственный выход.

– Кто был этот человек?..

– Его зовут Джон Хантер.

– Джон Хантер? – переспросила Джоанна. – Глава ордена Вечной Тьмы?..

– Ты наслушалась сплетен старух, – насмешливо сказал Ортон. – Но в одном они были не правы. Хантер – не глава ордена. Он – «человек в чёрном», тот, кто занимает в ордене второе место и следит за выполнением всех обрядов. Первое же место… – он сделал паузу и глубоко вздохнул, словно собираясь броситься головой в омут, – первое место в ордене занимаю я.

Ответа не было.

– Да, ты не ослышалась, Джоанна. Твой муж, Джеймс Ортон, является также главой ордена колдунов…

Джоанна молчала.

– Теперь ты знаешь правду. Что ты собираешься делать?

– Я уеду домой, в замок моего отца.

– Твои родители умерли. Замок принадлежит твоему брату, Альфреду. Ты уверена, что он захочет принять тебя?

– Мне всё равно, – упавшим голосом сказала Джоанна. – Лучше жить на улице, чем оставаться здесь. Что вы сделали с ребёнком?..

– Ничего. Ты слышала, что сказал Хантер: девочка вырастет здоровой и сильной.

– Но вы посвятили её…

– Послушай, Джоанна, – сказал Ортон, – у нас не было другого выхода. По-твоему, было бы лучше, если бы она умерла?

Джоанна не отвечала.

– Так что ты решила? – спросил Джеймс. – Ты уедешь и оставишь меня?

– Я должна подумать, – сказала она, устало опустившись в старинное кресло…

– Я пойму тебя, каким бы ни было твоё решение, – сказал Джеймс. – Но в любом случае ты не останешься одна на улице. Я буду заботиться о тебе… Я мог бы купить тебе небольшой домик недалеко от Эриенбурга. Мне всё равно, что скажут люди. Ты можешь взять туда нескольких служанок и кормилицу для девочки. Но, если ты не хочешь брать её с собой, – я сам воспитаю Кэрри. Скажи мне только одно. Ведь до того… пока ты не знала, что я принадлежу к ордену.. ты ведь любила меня?..

– Наверное, – сказалась Джоанна. – Но чёрная магия…

– Чёрная магия – это наука, – возразил Ортон. – Знания, которые накапливались тысячи лет. Книги, дошедшие до нас из глубины веков. Тысячи лет мы собирали по крупицам то, что было утеряно. В науке нет ничего такого, что могло бы тебя испугать.

Джоанна сидела рядом с Ортоном, глядя куда-то мимо него потемневшими, полными слёз глазами.

– Никто не причинит тебе вреда. Даже я не знаю в точности смысла этого обряда. Мы не знаем, существуют ли духи, к которым мы обращаемся. Да, Хантер читал заклинания, но возможно, дело вовсе и не в словах. Он зажёг красную свечу, в состав которой входят целебные травы. Когда они сгорают, образуется дым, который подействовал на тебя. И тебе стало легче… В этом нет никакого колдовства. Хантер – учёный, а настоящий учёный всегда и во всём сомневается. Мы сами не знаем, что было на самом деле.

– Почему потемнело солнце? – спросила Джоанна.

– Что? – не понял Джеймс.

– Говорят, что солнце померкло в час, когда Кэрри появилась на свет. Такого никогда не было… Это дурное предзнаменование.

– Чепуха, – улыбнулся Ортон. – Это было затмение солнца; мы с Хантером давно рассчитали, когда оно произойдёт. Это обычное явление природы. Такое же, как восход и закат. Ну, так что ты решила? Ты останешься?

– Я подумаю, – сказала Джоанна, по-прежнему глядя куда-то вдаль…