– Тогда пошли, – сказала я через плечо, и делая шаг вперёд.

В ту же секунду я резко отскочила и налетела спиной на Никиту. Передо мной с визгом затормозил уже знакомый мне серебристый Бентли. Когда водительская дверь открылась, и из неё вылетел Саша, моё сердце пропустило пару ударов и спряталось куда–то в пятки.

– Алиса, твою мать! – проревел он, за долю секунды вырастая передо мной.

От страха, я вжалась в Никиту, и он схватил меня за плечи.

– Я тебе весь день звоню! Какого чёрта происходит? – продолжал орать мой начальник, или кем он там мне приходится.

Он явно давно не брился и вообще выглядел помятым. Рубашку покрывали непривычные складки, на лице виднелась приличная щетина. Глаза метали молнии, а руки он сжал в кулаки.

– Что тебе нужно? – спросила я не своим голосом.

– Нам надо поговорить!

– Нам не о чем разговаривать, Александр Сергеевич.

– Я так не думаю, – прорычал он, крепко схватив меня за руку и дёрнув на себя, – В машину, живо!

Я удивлённо заморгала, ничего не понимая, когда кто–то выдернул мою руку из его цепкой хватки, и вырос передо мной.

– Эй, полегче! – крикнул Никита.

– Не лезь не в своё дело, сосунок, – отчеканил Саша, пытаясь его обойти, но мой спутник ему не дал.

– Алиса, иди, – Никита протянул мне ключи за спиной, – Я разберусь.

– Ты?! Разберёшься?! – нервно рассмеялся босс, – Тебе сколько лет, мальчик?

На самом деле, Никита, хоть и был младше, но был на голову выше его. И он был достаточно хорошо сложен, к тому же занимался спортом. Что–то подсказывало мне, что, если завяжется драка, то живым уйдёт только один из них, и, глядя на лицо Саши, не трудно было догадаться, кто. Я никогда не видела его в ярости, точнее видела один раз, когда дала ему пощёчину в номере, но это явно были цветочки. От осознания этой мысли, меня охватил тихий ужас, и я мягко потянула Никиту к себе, сказав:

– Не надо, пожалуйста. Пойдём отсюда.

Он отступил, и Саша сделал шаг вперёд, подозрительно прищуриваясь. Он посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на Никиту, а затем снова на меня. Внезапно его лицо исказила болезненная гримаса, и он тихо произнёс:

– Я видел его в клубе.

Я только кивнула, представляя, какие мысли гуляют в его больной голове. Никита положил руку мне на талию и притянул к себе ближе, и я почувствовала, как он напряжён.

– Вот, значит, как ты поступаешь, – сказал Саша, опустив голову.

Он сделал глубокий вздох, а потом поднял лицо и посмотрел на меня своим обычным строгим взором. Таким же, которым он смотрел на собеседовании.

– Что ж. Как знаешь, Алиса. Мне надоело играть с тобой в эти детские игры. Приятного вам вечера, – он кивнул моему спутнику, – Простите за недоразумение.

С этими словами, он развернулся и вернулся в машину. Резко дёрнувшись с места, он умчался прочь.

– Да уж, – промычал ему вслед Никита над моей головой.

Я ничего не ответила. Я была не в силах что–либо сказать. Потому что, я испытала то, что не испытывала уже много лет. В моей груди снова пробили зияющую дыру, и её рваные края начали кровоточить, причиняя нестерпимую боль с каждым новым вздохом. Словно моё сердце вырвали голой рукой, сломав при этом рёбра и разорвав лёгкие в клочья.

ГЛАВА 25

Добравшись до дома, я всё–таки смыла с себя краску и нашла в себе силы поговорить с мамой. Рассказав о том, что выкинул Саша сегодня вечером, я ожидала от неё какого–нибудь толкового совета, но она сказала только:

– Похоже, он испытывает к тебе чувства, – вздохнула мама, – Зря ты не дала ему объясниться.

– Я не вижу в этом смысла, – буркнула я в ответ, усаживаясь на стуле за кухонным столом.

– Иногда нужно давать людям второй шанс. Особенно если они дороги нам, – мама пожала плечами и поставила передо мной чашку с чаем.

Я взяла из большого блюда шоколадное печенье, и надкусила его:

– Зачем? – промычала я с набитым ртом, – Что это даст?

– Ну, тебе же я дала второй шанс. И ты изменилась.

Я ворочалась в кровати уже третий час, и постоянно думала над её словами. Мысли сбивчиво кружились в голове, а перед глазами то и дело всплывало отчаянное лицо с тёмными глазами. Повернувшись к Тео, я прислушалась к его дыханию. Потом поцеловала его в макушку, и тихонько встала с кровати. Натянув спортивные брюки и толстовку, я вышла из комнаты и постучалась к маме в спальню.

– Алиса? Что случилось? – сонно спросила она, включая свет ночника.

– Мам, мне нужно съездить к Саше. Я вернусь утром, хорошо?

– Да, конечно, – пробормотала мама, – Будь осторожна на дороге.

– Обязательно.

Прикрыв дверь, я вышла в коридор и взяла ключи от своего мотоцикла. Засунув мобильник в карман кофты, я вышла из квартиры, тихо закрыв дверь, и спустилась пешком по лестнице.

Странная привычка, я знаю. Но я никак не могу от неё избавиться.

Сев на байк, и заведя мотор, я накинула шлем и быстро поехала в сторону центра. Когда я увидела знакомые стёкла Хилтона, освещённые тысячей лампочек, моё сердце вяло подпрыгнуло в груди. Добравшись до гостиницы, я быстро зашла в холл и направилась к лифту. На ресепшене стоят уже знакомый мне Костя. Он попытался меня остановить:

– Эй, вы куда?

– В тысяча первый, – бросила я в закрывающиеся двери лифта.

Кабина поднималась ужасно медленно, словно хотела моей смерти. Оглянув себя в зеркале, я пригладила волосы. Лифт звякнул, двери открылись, и я направилась к двери его номера.

Постучав один раз, я прислушалась. За дверью стояла полная тишина. Я постучала ещё раз и услышала возню, а потом тяжёлые шаги. Когда на пороге появился сонный полураздетый босс, я чуть не разревелась.

– Саша, прости! – выпалила я, – Я такая дура.

Он удивлённо округлил глаза и открыл рот, чтобы что–то сказать, но я перебила:

– Я не хотела тебя обидеть. И с Никитой у меня ничего нет, он просто друг, старый школьный друг. Я должна была поговорить с тобой, – мой голос дрогнул, – Я люблю тебя. Прости.

Он смотрел на меня удивлённо, а потом его лицо приобрело обычное непроницаемое выражение. Словно на него надели маску.

– Алекс, кто там? – громко сказал сонный голос из спальни.

Я быстро заморгала. Потом ещё раз, и ещё. Я проморгала, наверное, целую вечность. Но, когда за спиной Саши выросла длинная фигура Кристины в его рубашке, я готова была собственноручно выколоть себе глаза.

– Алиса? Что случилось? – она округлила глаза, – У тебя всё в порядке?

Наверное, моё лицо приобрело белый оттенок, потому что её взгляд изменился, и стал беспокойным. Она поднесла длинную сигарету к губам и подожгла её зажигалкой. В этот момент я чуть не блеванула прямо на Сашу. Я даже не поняла, откуда она её достала. Потом она двинулась в мою сторону и, выдыхая дым, сказала:

– Впусти её. Ты бледная, как смерть, что стряслось?

Я подняла ладонь, останавливая её движение. Опустила голову и покачала ей, пытаясь растрясти слёзы в глазах.

– Ничего, Кристина, – я постаралась улыбнуться, но, наверное, это неважно вышло, – Я просто зашла сказать начальнику, что я увольняюсь.

– В такое время? – она нахмурилась.

– Да. Это подходящий момент.

С этими словами, я развернулась и бросилась по коридору в сторону лестницы. За спиной я услышала Сашино:

– Алиса, постой!

Но это уже не имело никакого значения. В носу защипало, то ли от слёз, то ли от дыма, который донёсся до меня из номера.

Я была не в силах что–либо сказать. Потому что, я испытала то, что не испытывала уже много лет. В моей груди снова пробили зияющую дыру, и её рваные края начали кровоточить, причиняя нестерпимую боль с каждым новым вздохом.

Я дала ему второй шанс. Но вместо того, чтобы им воспользоваться, он вырвал моё сердце голой рукой, сломав мне рёбра и разорвав лёгкие в клочья. А потом, он выбросил его на помойку, даже не удосужившись взглянуть, как несчастное захлёбывается в своих последних ударах от боли.

ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Я стояла в пробке длинной в пол–Таллинна и проклинала всё на свете. Больше всего сейчас я хотела бы оказаться на своём стареньком мотоцикле, чтобы не стоять как дура в центре города уже, битых полчаса. Мне всего–то нужно было отвезти Никиту в порт и вернуться обратно, дело на час. Как я думала.

Оказалось, что старо–нарвское шоссе ремонтируют (в очередной раз), и город встал. И я стою вместе с ним в потоке, благодаря Бога за кондиционер в машине. Если бы не эта штука, я бы сдохла от неожиданной жары, которая пришла в Таллинн в апреле.

Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Какой–то придурок посигналил мне сзади, я открыла один глаз и посмотрела на отъезжающую машину впереди. Всего на два метра продвинулась, а уже сигналят. Все такие нервные вокруг.

Другое дело я. Спокойна как удав, хотя через месяц я выхожу замуж и уезжаю жить в другую страну. По идее, я должна нервничать, грызть ногти и биться в истерике, но нет. Я ровно дышу, сердце размеренно отмеряет мой пульс, и ладони не покрываются испариной. Наверное, я просто знаю, что сделала правильный выбор. А, может, просто пытаюсь убедить себя в этом.

Посмотрев на серебряное кольцо с бирюзой на безымянном пальце, я невольно улыбнулась. Ну, кто ещё мог подарить такое на помолвку своей невесте? Только тот, кто знает её вдоль и поперёк. Металл немного потемнел из–за того, что я носила его, не снимая. Однако это не портило украшение, сделанное на манер мужской печатки, и покрытого мелкой бирюзовой крошкой. Внутри красовалась гравировка: «Моей Лисе–Алисе. Н.»

С Никитой мне хорошо, хотя, иногда мне не хватает чего–то в нём. Но я понимаю, что Никита – другой и никогда не станет тем, кого я иногда вижу в своих снах. Да, я не люблю его, хотя стоило бы. Он ни разу меня не обманул. Я стараюсь не вспоминать Сашу, что делали со мной его прикосновения и поцелуи. Я забыла, что значит фраза: «бабочки в животе порхают». Это было ошибкой, так я решила для себя, закрыв эту историю в прочный сейф и спрятав его глубоко в своём подсознании.

Но, иногда, мурашки пробегали по моей спине, когда мне казалось, что я слышу его запах или голос. Пару раз, мне даже почувствовался его горячий взгляд, скользящий по моему телу снизу–вверх. Поэтому я отчаянно хотела уехать из этого крошечного города, где его призрак виделся мне на каждом шагу.

Свадьбу мы решили сыграть в Индии и специально подгадали дату, когда на Гоа будет проходить фестиваль красок. С собой я беру только маму и Тео, а Никита собрал всю хоккейную команду, ну и, естественно, родителей. С ними он познакомил меня месяц назад, когда его мама немного успокоилась после новости, что у меня есть ребёнок. В целом, меня приняли хорошо, хотя, безусловно, желали своему сыну лучшую партию. Но Никита, несмотря на возраст, проявил себя как мужчина и настоял на том, что его выбор не обсуждается.

Я продвинулась в потоке машин ещё на пару метров, и лениво начала играть с кнопкой на дверце, опуская и поднимая стекло. Внезапно, моё внимание привлекли знакомые звуки, доносившиеся откуда–то сзади. Я начала крутить головой, до тех пор, пока мои глаза не увидели серебристый Бентли, подъехавший ко мне слева. От удивления, я чуть не выпрыгнула из машины, пробив головой дыру в крыше. Знакомые мне звуки стали ближе, и я чуть не задохнулась, услышав слова:

Знаешь, любовь сильнее нелюбви

Ты её найди и просто сохрани

Когда пара знакомых до боли тёмно–карих глаз посмотрела мне в душу, я вообще перестала дышать. Мой спокойный, хрупкий мирок снова рухнул в одночасье, под звуки песни, которую я засунула в тот же треклятый сейф и больше никогда оттуда не доставала.

Убегаешь, не знаешь, как боль свою убить

Исчезая, глазами ты в глаза мои посмотри.

Ладно, я соврала. Я думала о нём. И много раз я представляла себе нашу случайную встречу. Я думала о том, что он сделает, увидев меня. Отвернётся? Пройдёт мимо? Или остановится, чтобы заговорить? Может быть, он схватил бы меня за волосы и прижал бы к себе где–нибудь в тёмном месте? Я мечтала ощутить его холодные ладони на своих плечах. Я не один раз представляла, как он зайдёт ко мне в квартиру и поцелует меня, не дав даже секунды, чтобы опомниться. Но он этого не сделал.

Саша улыбнулся одними уголками губ и медленно кивнул мне.

Когда–нибудь наступит день

И мне найдутся твои грустные глаза

Мне посигналили сзади, и я вздрогнула. Поток машин тронулся, я дёрнула коробку передач, и поехала вперёд. Когда серебристый Бентли скрылся из вида, я тихонько допела полушёпотом:

Среди толпы идущих лиц

Чужая стала для самой себя.


Октябрь, 2016

Минуты и воспоминания из прошлого, греют меня сильнее настоящего.

Макс Барских

ГЛАВА 26

– Мам, мы вернёмся через две недели, – вздохнула я, разглядывая три огромных чемодана на конвейере, – Тебе не нужно было тащить сюда весь свой гардероб.

– Ты же знаешь, я привыкла быть готовой к любой ситуации, – проворковала моя мать, обнимая Тео.

Я покачала головой, мысленно готовя себя к адовой пытке под названием «распаковывание багажа матери». Стащив с ленты чемоданы, я вытащила ручки и поволокла два из них за собой. Третий взяла мама.

Добравшись до машины, я с трудом погрузила мамины причиндалы в багажник и устроилась на почётном месте водителя. Машинка у меня была маленькая, Volkswagen Polo, однако резвая и шустрая. Кушает мало, что очень приятно при средней цене на литр бензина в полтора евро. Кататься мне приходится прилично: отвозить и забирать Тео из сада на другом конце города, ездить на курсы финского языка, да и продукты я предпочитаю покупать в небольших магазинах подальше от центра. В общем, я села за руль, завела мотор и поехала. Заплатив в аэропорту за парковку, я съехала на 45ое шоссе, и направилась в сторону дома.

Никита купил квартиру в самом центре, в доме 1974 года постройки. Три спальни, большая гостиная, совмещённая с кухней, вдобавок прачечная и просторная лоджия. Стоила баснословных денег, и я предлагала найти что–нибудь попроще, но он не уступал. В итоге я сдалась, потому что на самом деле гостевая спальня не оказалась лишней – у нас часто бывали его друзья по команде, родители или моя мама. Да и Тео давно пора было переселить в отдельную комнату, хотя, признаться, я до сих пор скучаю по тому времени, когда он спал, уткнувшись носом мне в грудь, и иногда перебираюсь ночью к нему в кровать.

Встав на светофоре, я подсоединила мобильник к стереосистеме, и не успела включить что–то стоящее, как мне посигналили сзади. Ткнув в экран наугад, я тронулась с места, показав в зеркало заднего вида средний палец. Мама недовольно нахмурилась, но промолчала. Из колонок полились первые аккорды скрипки, а потом динамики запели женским голосом:

Возьми мир, в котором больше не живу,

Возьми и не возвращай, я всё пойму.

Беги призраком потерянной любви,

Беги тенью, не исполненной мечты.

Я невольно улыбаюсь последним словам и подпеваю припеву:

Словно ночь в пустыне,

Я рисую синей звездою на небе след.

Под осенним небом город под запретом,

Тебя больше рядом нет.

Дорога домой не занимает много времени, всего каких–то двадцать минут и четыре трека. Поставив авто на парковку, я выгрузила чемоданы из багажника, и мы втроём поплелись в сторону дома.

Квартира не перестаёт меня удивлять своим размером. Я живу здесь три месяца, с тех пор, как мы с Никитой поженились, но никак не могу к ней привыкнуть. Затащив мамины чемоданы в гостевую спальню, благо она первая слева по коридору, я вышла в прихожую и снова потерялась в доброй сотне квадратных метров.

– Алиса, я на кухне, – крикнула мама.

Я направилась в гостиную, а через неё прошла в узенькую кухню – единственное маленькое помещение, не считая ванной и прачечной. Мама принялась по–хозяйски варить кофе, шелестя по полу длинной шифоновой юбкой чёрного цвета. Не выдержав, я подошла к ней сзади и крепко обняла.

– Мам, я так соскучилась, – прошептала я ей в волосы, вдыхая родной аромат духов The One.

Она повернулась ко мне лицом и погладила мою щёку. Потом поцеловала в лоб и широко улыбнулась.

– Да, действительно стоило отпустить тебя сюда, чтобы услышать такие слова.

Я фыркнула и опустила руки.

– Не издевайся, мне правда тебя не хватает, – проворчала я.

– Я знаю, родная, – вздохнула мама, и вернулась к кофемашине, которая начала громко жужжать, чем вызвала интерес Тео.

Он прибежал из своей комнаты, держа в руках планшет с играющим мультиком Тини Лав.

Помните, я говорила, что ненавижу этот мультик? Так вот, тогда я его не ненавидела, а так, недолюбливала. Потому что год назад я не была готова разбить любую технику, издающие первые аккорды песенки: «Привет, привет». Если бы знала, что мой сын подсядет на этих овцу, собаку и корову, я бы никогда в жизни его не включила. Клянусь.

Тео бросил планшет на пол, и я поморщилась. Хорошо, что он в чехле, иначе уже был бы убит окончательно и бесповоротно.

– Бабуска, сто ты делаес? – спросил он, теребя маму за юбку.

– Кофе для нас с Алисой, – она улыбнулась ему и погладила по голове, – Ты так хорошо научился говорить.

Тео нахмурился, а потом сказал:

– В садике говолят, сто я сыпилявлу.

– Ну и что. Всё равно хорошо, – парировала моя мать, и я гордо на неё посмотрела.

У Тео были проблемы с финским языком. Он рано начал говорить, повторяя отдельные слова и звуки. Из–за того, что он много озвучивал на слух, у него появились проблемы с произношением. Если на русском он изъяснялся более–менее понятно, то на финском – просто ужасно. Мне говорили об этом воспитатели, но что я могу сделать? Не поведу же я двухлетку на языковые курсы.

Машина прекратила шуметь, и мама протянула мне чашку дымящегося латте с обильной пеной. Ещё один подарок от мужа – он знал мою страсть к этому напитку и притащил домой профессиональный агрегат, чтобы я могла наслаждаться. Не спрашивайте, есть ли недостатки у Никиты. Их нет, это правда.

Мы прошли в гостиную и уселись на чёрном диване. Мама начала рассказывать последние новости из Таллинна, а я просто кивала головой, делая вид, что слушаю. С определённого времени этот город, мой родной город, стал для меня запретной темой.

В жизни всё так странно бывает,

Кого любишь, те исчезают.

Куда–то бегут, всё не понимая куда.

Но они теперь всё потеряли,

И они уже всё потеряли,

Плачь, плачь, ей конец.

– Алиса, вы с Никитой не планируете детей? – выдернула меня из раздумий мама.

От неожиданности я чуть не подпрыгнула.

– Пока нет, – сухо отозвалась я, – У Никиты сборы, соревнования. Да и я ещё не устроилась здесь… К чему такой вопрос?

Мама пожала плечами, делая глоток кофе, и продолжила:

– Просто вы вместе год, и женаты уже пять месяцев…

– И? – спросила я, пытаясь уловить её мысль.

– Ну, я подумала, что пора, – она закусила губу и испытующе на меня посмотрела.

Я заморгала от удивления, а потом громко вздохнула.

– Я не хочу детей, – сказала я, и тут же добавила, – Пока.

– Понятно. А Никита как к этому относится?

– Нормально, – быстро ответила я.

Никита просто не знает, что я пью противозачаточные таблетки. Он мне уже всю плешь проел. Но как я могу объяснить ему, что не хочу заводить детей в ближайшие… Лет десять? Я вообще не уверена, что хочу ещё детей.

От трудного разговора меня спас мобильник. Я посмотрела на экран и увидела совместную фотографию, сделанную на Гоа, в день нашей свадьбы. На ней мы стоим в обнимку, и широко улыбаемся. Кудрявые волосы Никиты растрёпаны, впрочем, как обычно, а у меня в волосах, тогда ещё длинных, красуется белая лилия. На этой фотографии мы выглядим счастливыми.

– Алло? – отвечаю я на звонок, слушая спокойные удары своего сердца.

– Малышка, привет! – радостно заверещал мой муж, – Во сколько ты вылетаешь завтра?

– В четыре часа дня. В Женеве буду в шесть с хвостиком.

– Хорошо. Тебе три часа лететь.

– Почему три, по моим подсчётам два, – напряжённо буркнула я.

– Разница во времени в час, дурында, – рассмеялся он, – Я постараюсь приехать в аэропорт, но не могу обещать. У нас тренировка заканчивается в это время, – вздохнул Никита.

– Ничего страшного. Ты только скинь эсэмэской мне адрес, куда добираться. На всякий случай.

– Обязательно. Алиса?

– Что? – спрашиваю я с улыбкой.

Я люблю, как он произносит моё имя. Али–ссс–а. Растягивая букву «С».

– Я соскучился.

– Я тоже, – моя улыбка растянулась до невозможности.

– Люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – ответила я, продолжая улыбаться.

Но интонации выдали меня с потрохами. Моё «люблю» всегда звучит обыденно. Так, как звучало бы «Налей мне кофе». Или «Принеси туалетную бумагу». Мама обеспокоенно посмотрела на меня, потом забрала мою кружку и ушла на кухню. Я положила трубку и бросила мобильник на диван, вытянув ноги и положив голову на подголовник.

Ну да, я не люблю его. Но это не значит, что я не уважаю и не ценю его. К тому же, для счастливого брака, не обязательно безумно и очертя голову любить друг друга. Семья держится на других вещах. Я пыталась убедить себя в этом весь этот год, но маму не обманешь. Она всё поняла, хотя и промолчала.

– Мам, – крикнула я, – Я пойду, прилягу.

– Хорошо, – спокойно ответила она, появляясь в кухонной арке.

Я встала с дивана, вздохнула, и пошла в спальню. На кровати лежал мой ноутбук с открытой страничкой ВКонтакте, на которой я обычно слушала музыку. Забравшись на семейное ложе, я поставила лэптоп на колени, и набрала в строке статуса: «Женева, жди! Скоро буду». Зайдя в свои видеозаписи, я надела большие голубые стереонаушники Beats на голову и включила ролик, который пересматривала снова и снова последние пять месяцев:

Ночь. Шёпот. Сонный город.

Окна настежь. Лунный обломок.

Дым. Кофе. Горечь в горле.

Любовь. Тоска. Сердце с кровью.

Звонки. Слёзы. Шипы. Розы.

Песок. Часы. Мечты. Звёзды.

Земля. Воздух. Люди. Вечность.

Я. Ты. И знак бесконечность...

Никита стоит на сцене в рубашке и светло–синих брюках, читая текст песни Ивана Дорна. Мы услышали её на концерте, и с тех пор она стала нашей личной, персональной, интимной. Я выхожу к нему, держа в руках микрофон, в белоснежном платье в греческом стиле, которое шуршит по полу. Никита продолжает петь, смотря в мои глаза:

Боже, что же ты наделала...

Страданием несбыточной мечты дышу.

И в целом мире без тебя мне тесно так...

Не отпускай ладонь мою, прошу!

Боже, что же ты наделала...

Теперь и я не я, и ты не ты.

Дома ансамблем острых спиц проткнули небо...

Прошу тебя не уходи...

Следующий отрывок мы поём вместе, в унисон, обнимая друг друга за плечи и танцуя в медленном танце:

Не прогоняй меня

Мне некуда идти

Не прогоняй меня, прошу

Ведь я совсем один.

Не отпускай меня

Не дай мне сжечь мосты

Пока горит огонь в груди, он мне не даст остыть.

Песня заканчивается, раздаются аплодисменты. Камера ловит лицо моей матери, по которому льются слёзы. Потом оператор снова наводит на нас объектив, мы целуемся. Это наш день. Мы счастливы.

Вытерев щёки, я закрыла ноутбук и поставила его на ночной столик. Посмотрев на собранную дорожную сумку из чёрной крокодиловой кожи, я прикинула, всё ли я собрала в поездку. Решив, что всё, я залезла под одеяло прямо в одежде и провалилась в сон, так и не распаковав чемоданы матери.

ГЛАВА 27

– Lentoasemalla[4], – сказала я таксисту, устроившись на заднем сидении машины.

Он кивнул, широко улыбаясь как все финны, и тронулся с места.

Я включила музыку, чтобы как–то убить двадцать минут дороги. Что играло в наушниках, если честно, не помню, потому что я думала о том, как пережить этот полёт.

Я очень боюсь летать. В общей сложности сегодня мне придётся провести целых три часа в небе. От этой мысли мне дурно, но выбора у меня нет. Конечно, я могла бы приехать в Таллинн, и сесть оттуда на автобус до Швейцарии, но от одной мысли, что я окажусь в этом городе, меня тошнило. Встретив полгода назад Сашу в пробке, я готова была наложить на себя руки. Опасаясь подобной встречи ещё раз, я не приезжала после свадьбы в Эстонию даже к матери. Она всё понимает.

Увидев в окне очертания аэропорта, я выключила музыку и убрала телефон с наушниками в сумочку–мессенджер, которая сменила мой рюкзак несколько месяцев назад. К ней я привыкала долго, несмотря на то, что она удобно свисала через плечо. Мой чёрный старичок, сшитый из кусочков кожи, служил мне верой и правдой с самой школы, но, увы, ничто не вечно. Достав кошелёк, я вытащила двадцатку и протянула её водителю, когда он остановился у центрального входа в аэропорт. Он забрал деньги, любезно помог мне с моей сумкой и уехал по своим таксистским делам. А я осталась у входа, собирая остатки воли в кулак.

Быстро пройдя регистрацию, я вошла в салон лайнера. Усевшись на широком кресле возле иллюминатора, я расслабленно опустила плечи и закрыла глаза. Пульс неровно забился, ладони вспотели. Поначалу, я подумала, что это от того, что я боюсь полёта. Но, когда меня накрыло волной энергии, исходящей откуда–то сбоку, я распахнула глаза.

Наверное, они у меня расширились, как у лемура на старом бородатом ролике из интернета, потому что я увидела наглую ухмылку, а потом до боли знакомый взгляд скользнул по моему телу. Приятный холодок пробежался по спине. Что–то знакомо–странное стало происходить с воздухом: он стал горячим и тягучим, как растопленный мёд. Я уставилась на своего соседа, не моргая, судорожно пытаясь вспомнить, кто я и что я здесь делаю. Когда мой разум затолкнул все воспоминания о владельце этих тёмно–карих глаз в прочный сейф, и закрыл его на замок, я смогла выдохнуть. Но, едва он заговорил со мной своим мягким баритоном с лёгкой хрипотцой, я снова забыла всё напрочь:

– Алиса, рад вас видеть.

Не то, что я должна была бы так бурно реагировать на его появление, но иногда разум отключается, и тело ведёт себя так, как будто существует отдельно от него. Последнее такое отключение было именно полгода назад, когда я случайно его встретила. Слава богу, что нас разделял металл автомобилей и небольшое расстояние в пробке. Если бы тогда он поманил меня пальцем, я кинулась бы к нему в объятия и лизнула в шею, как послушная собачка. У меня было такое ощущение, что я всадник, а моя голова находится чужих руках. Не могу сказать, что это непривычное для меня ощущение, но приятного в этом мало.

Я ничего не ответила. Просто резко поднялась и стала искать глазами стюардессу. Когда моя возможная спасительница показалась в проходе, я позвала её жестом и спросила по–фински:

– Простите, в самолёте ещё есть свободные места? В любом классе? – мой голос предательски дрогнул.

– К сожалению, нет, – покачала головой девушка, и удалилась.

Я со свистом выдохнула, плюхнулась обратно в кресло, и закрыла лицо ладонью.

– Поздравляю, – проворковал мой сосед, и я в ярости уставилась на него.

– С чем?! – спросила я, взвизгнув.

– Со свадьбой, – он кивнул на золотое кольцо на моей правой руке, и я невольно в него вцепилась.

Под его испепеляющим взглядом оно как будто плавиться начало.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.

– Лечу в Женеву, – довольно улыбнулся этот гад, – Готов поспорить, что ты делаешь то же самое.

– Господи, за что мне это?! – тихо спросила я, поднимая глаза вверх.

Ответа оттуда не последовало, зато я услышала громкий смех справа от себя. Я зажмурилась в надежде, что всё это сон, но когда открыла глаза, уставилась в кожаную спинку кресла передо мной. Я не сплю, это реальность. Я лечу, бизнес классом рейса Хельсинки–Женева, и рядом со мной сидит мой бывший босс и просто бывший. Если кого–то можно сегодня назвать неудачником, то меня и только меня. Я побила все рекорды по невезучести.

Из динамиков раздаётся голос капитана, стюардесса встаёт в проходе и начинает показывать, как пользоваться кислородными масками, спасательным жилетом, машет руками в разные стороны, показывая аварийные выходы… А я уставилась в невидимую точку где–то в воздухе, и ищу у неё ответа на вопрос: «Что делать?».

Я даже не замечаю, как самолёт начинает своё движение и опоминаюсь только тогда, когда стюардесса подходит ко мне и просит пристегнуть ремень безопасности. Я делаю это машинально, как робот, и закрываю глаза. Во рту пересохло, в самолёте стало нестерпимо жарко, лоб покрывает испарина. Я вцепилась в подлокотники своего кресла со всей дури, и задержала дыхание. Когда самолёт разогнался, я пребывала в полуобморочном состоянии. Когда он дёрнулся, поднимаясь в воздух, я тихонько пискнула, и закусила губу. Вы думаете, на этом моя пытка закончилась? Как бы ни так! Холодные пальцы коснулись моей напряжённой руки, а потом его губы прошептали мне прямо в ухо:

– Алиса, дыши. Всё хорошо.

Я чуть не завопила от ужаса, потому что от этого шёпота я едва не растеклась по сиденью. Издав нечленораздельный звук, я дёрнулась и отодвинулась настолько далеко, насколько это было возможно. Сами понимаете, вышло это неважно.

– Саша, не надо, – прошептала я в отчаянии, даже не рискнув посмотреть на его лицо.

Он поправил мои волосы за ухо и спросил:

– Зачем ты подстригла их?

Я заморгала, как мультяшка, и, нахмурившись, воззрилась на него. Он тоже хмурился, изучая моё лицо глазами.

– За–за–захотелось, – заикаясь, ответила я.

– Жаль, – он качнул головой и опустил глаза на мои ноги, глубоко вздохнув, – Я любил твои волосы.

Можно мне выйти с этого самолёта?

Что–что? Мы уже высоко над землёй?

Да, плевать! Лучше сдохнуть.

Когда самолёт набрал высоту и значок «Пристегните ремни» отключился, я позвала стюардессу жестом. Она нарисовалась передо мной, и я сухо сказала:

– Можно виски? Любой.

Она улыбнулась, кивнула, и уже было развернулась, чтобы пойти за моим спасением, когда чудовище справа от меня произнесло на чистом английском:

– Принесите бутылку Джека Дениэлса и два стакана со льдом.

В голове у меня кружились слова. Много слов. Но, к сожалению, ни одно из них не подходит для печати. Додумаете сами.

– С каких пор ты пьёшь? – с любопытством вопрошает Саша.

– Иди в задницу, – отрезала я, снова уставившись в спинку кресла впереди меня.

– Узнаю свою Алису. Тебе, как и прежде, не помешает вымыть рот с мылом.

Если бы у меня в руках было что–то тяжёлое, то меня вывели бы из этого самолёта в наручниках, и следующие лет пять я видела бы небо в клеточку. Но в руках было пусто, самолёт уже взлетел, и время начало тянуться невозможно долго.

Мне казалось, что я ждала виски час. На самом деле, его принесли через пару минут. Когда босс налил старичка Джека в стакан и протянул его мне, я выпила всё одним махом. Смелости мне это не прибавило, но стало полегче. Он удивлённо поднял бровь, когда я выхватила у него бутылку, и налила себе ещё. Выпив второй залпом, я откинулась на кресле, закрыла глаза и даже почувствовала себя лучше. До тех пор, пока он снова со мной не заговорил.

– Как твой муж? Никита, кажется.

– Отлично. Он самый лучший, – не открывая глаз, сказала я, – Как Кристина?

– Вышла замуж.

Вот тут я уставилась на него с интересом:

– За кого?

– Какой–то итальянец. Она живёт в Риме. Родила близнецов недавно.

– Ясно, – отчеканила я.

Кажется, мне стало хорошо. Наверное, это запоздалое действие алкоголя.

– Как Тео? – спросил Саша.

– Хорошо. Правда, с финским проблемы, но я думаю это временно.

– Он умный мальчик, – задумчиво протянул бывший босс, и приложился к своему стакану.

Стенки запотели и по ним стекали капельки. Такие крошечные и милые, они исчезли под его длинными пальцами. Так же и я растворялась под ними год назад…

Мамочки, о чём я думаю?

– Будешь ещё? – спросил он, кивнув на пустой стакан с подтаявшим льдом.

Я, молча, кивнула. Он налил виски и протянул мне, лукаво улыбаясь.

– Прекрати скалиться, пожалуйста, – взмолилась я.

– А то что?

– А то придётся осколки с рожи выковыривать.

Он разразился хохотом и на нас уставились соседи. Моё лицо залилось краской, и я сделала глоток крепкого алкоголя, а потом прикрылась свободной рукой, постукивая указательным пальцем по лбу. Стук отозвался гулким эхом в моей голове, словно в ней ничего не было.

Это то самое действие, которое на меня оказывал мой бывший босс: мысли из головы испаряются, а мозги словно вытекают из ушей и остаются одни инстинкты. Дикие, первобытные, животные. Когда он засмеялся, мне захотелось заткнуть ему рот жарким поцелуем и засунуть свой язык ему в глотку. А потом оседлать его прямо в кресле самолёта и, не обращая внимания на остальных пассажиров, расстегнуть ему брюки, стянуть с себя штаны и заняться горячим сексом.

– Алиса, я никогда не видел тебя пьяной, – протянул он, делая ещё один глоток, – Но то, что я вижу, мне нравится.

В моей голове отчаянно завопил внутренний голос. Вот прям вот так: ААААААА! Обладательница этого голоса рвала на себе волосы и топала ногами, тряся головой.

Я попыталась собраться, но у меня не получилось. Наверное, виски был лишним.

– Значит, ты в Финляндии? – продолжил допрос этот…

В общем, неважно. Опять непечатное слово.

– Да.

– И как тебе?

– Отлично.

– Ммм, – промычал он.

От этого «Ммм» меня чуть не подбросило в воздух, как будто я петарда, и мне подожгли фитиль, торчащий из задницы. Я поняла, что дальше так продолжаться не может, встала на ватных ногах с места, и пролезла через него. Ничего не говоря, я направилась в туалет.

Вы думаете, на этом моё невезение закончилось? Трижды ха–ха!

Когда я подошла к двери и увидела зелёный индикатор, я едва сдерживала вопль радости. Я даже подумала, что можно просто закрыться до конца полёта и провести его более–менее спокойно. Но, когда одна холодная рука схватила меня за талию, а другая открыла дверь и втолкнула меня в кабинку, меня накрыл ужас.

– Мать твою, ты что творишь?! – зашипела я, когда он закрывал дверь изнутри.

Босс только ухмыльнулся и притянул меня к себе. Куда исчезло моё сердце в этот момент, я не знаю, но то, что я не ощущала его в груди – это факт. Меня накрыло до боли знакомой волной иланг–иланга и бергамота, и я с трудом сдержала порыв зажать нос рукой. Саша скользнул губами по моему лицу.

Тут мой хрупкий мирок рухнул. Огромные стены из бетона и арматуры, которые я воздвигала весь этот проклятый год, вдруг стали песчаными и просто рассыпались. Моё подсознание отпрыгнуло от волны песка, подбирающейся к ногам, и снова завопило в ужасе. Потом появилась она. Та самая, плохая девочка. Она лукаво улыбнулась, облизнулась и уволокла орущее подсознание куда–то далеко, оставив меня наедине с этими руками и губами.

Опомнилась я только тогда, когда моё лицо было прижато к холодному зеркалу над умывальником, а спортивные штаны предательски сползали вниз. В этот момент в дверь туалета постучали, и оттуда донеслось на английском:

– В кабинку нельзя вдвоём.

Руки на моих бёдрах напряглись и с силой сжали их. Я открыла глаза и чуть не выпрыгнула из самолёта. Отпихнув от себя Сашу и, поправив треники, я открыла дверь и с благодарностью посмотрела на стюардессу. Она была немного раздражена, но потом уставилась на меня с удивлением.

– Kiitos[5]! – вырвалось у меня с придыханием, и я быстрым шагом направилась к своему месту.

Когда этот человек сел рядом, довольно улыбаясь, я готова была вцепиться ему в лицо ногтями.

– Если ты ещё раз так сделаешь, то я, я…

– Ну что ты? – он фыркнул, – Что ты сделаешь? Ты всегда можешь сказать: «Нет».

Я в ярости открывала и закрывала рот, так и не найдя нужных слов. И правда, я могу сказать: «Нет». Почему тогда я не говорю этого?

– Я тебя ненавижу, – прошептала я, зарываясь лицом в ладони.

– Странно, чуть больше года назад ты сказала, что любишь меня.

– И, конечно, твоё эго выросло до невозможных размеров! – я прищурилась, а он хохотнул, – Не обольщайся, запудрить мозги восемнадцатилетней девчонке не такая уж трудная задача.

Он вскинул брови и обернулся ко мне:

– Алиса, да ты сама кому угодно мозги запудришь.

– Что?! – прошипела я.

– А что тебя удивляет? Это ты строила из себя недотрогу, а поняв, что ничего не выгорит, нашла вариант попроще. Обыкновенная шлюха с невинными глазами, а я повёлся, как мальчишка.

На вас когда–нибудь наезжал поезд? На меня нет. Но вот в этот момент я примерно представила, что испытывает человек, когда его разрезает напополам под многотонным составом. Одна моя половина судорожно захотела выбить ему зубы, а вторая завыла от обиды.

Я ничего ему не ответила, просто отвернулась и посмотрела на тёмную спинку соседнего кресла. Боковым зрением я увидела, что он сделал то же самое – отвернулся, и налил себе ещё виски.

И тут меня прорвало. Сначала я сдержала рыдания и тихо булькнула, но потом всхлипнула, закрывая лицо руками.

– Ой, вот только не надо этих соплей, прошу тебя, – простонал Саша, – Ненавижу, когда бабы плачут.

Стиснув зубы, я резко дёрнула рукой, и он вылил свой виски на себя.

– Ты что сдурела?! – взревел он, и на нас снова уставились люди.

Но мне было всё равно. Заехав кулаком ему в челюсть, я почувствовала облегчение. Но потом оно сменилось резкой болью в костяшках пальцев, и я начала трясти рукой.

Мы одновременно подскочили со своих мест, и я увидела, как в нашу сторону идут стюарты. При их приближении, я завопила:

– Рассадите нас немедленно! Я не могу лететь рядом с этим человеком!

На меня смотрели, как на идиотку, а мне было плевать. Если мне не найдут другое место где угодно, то я выпрыгну из этого самолёта.

Тут произошло чудо. Какой–то подвыпивший финн спереди поднялся и сказал:

– Istu alas minun luonani! Ole hyvд[6].

Я готова была броситься к нему с объятиями. Саша в ярости смотрел на меня, по его подбородку стекала тонкая струйка крови. Увидев её, я чуть не захлопала в ладоши.

– Kiitos! – поблагодарила я, и финн улыбнулся.

Я отпихнула Сашу и, схватив свою сумку с верхней полки, прошла к заветному месту в начале салона. Не обращая внимания на косые взгляды и грозное Сашино: «Вот сука!», я надела наушники на голову, настроила в телефоне режим flight mode, и включила своё свадебное видео. До конца своего несчастного путешествия, я крутила его без остановки, ожидая, что мне станет легче.

Но легче мне не становилось.

***

Когда я вышла из самолёта, меня встретили двое охранников.

– Madame? Nous avons йtй informйs de l'incident. Кtes–vous d'accord[7]?

– Sorry, I don’t understand, – вымолвила я, судорожно оглядываясь назад.

Заметив знакомую фигуру, направляющуюся в мою сторону, я начала нервно дёргать ногой, пританцовывая танец, похожий на чечётку.

– Are you OK? – спросил один из секьюрити, и я кивнула.

Они расступились, и я рванула к выходу, на бегу проверяя свой мобильник. Там была эсэмэска от Никиты:

«Малыш, я не смогу тебя встретить. Гостиница Swiss Luxury»

– Блять! – вырвалось из меня, когда я прочитала это.

Знаю, не литературно. Но именно это слово в полной мере описывает мои эмоции. Простите меня, грешную.

Когда я добралась до ленты, я взмолилась, чтобы багаж подали быстро, и моя сумка была первой. Но, не везёт, так не везёт.

Пространство вокруг меня заполнило уже знакомой мне энергией, и я обернулась. Саша двигался быстро и уверенно, в мою сторону, естественно. Лучше бы я не смотрела на его лицо, потому что, посмотрев на него, я захотела спрятаться среди плывущих на ленте чемоданов. Ну, или раствориться в воздухе.

Когда он поравнялся со мной, я, неожиданно для себя, уверенно выдала:

– Хоть пальцем меня тронешь, я тебя посажу за домогательства.

Он остановился в метре от меня и застыл, как вкопанный. Выражение на его лице сменялось с молниеносной скоростью, и я радостно отметила, что его нижняя губа распухла. Посмотрев на свою правую руку, я увидела, что костяшки пальцев посинели. Видать, хорошо я ему треснула.

Мой багаж появился на конвейере, и я рванула в его сторону. Схватив кожаную ручку, я бросила сумку на плечо и побежала к выходу из аэропорта.

– Алиса, постой! – крикнул мне вслед Саша, но я даже не подумала остановиться.

Такси я нашла сразу. Сказав водителю название гостиницы, я обернулась и увидела выбегающего бывшего босса. Он искал меня глазами, но, слава Богу, моё лицо скрывало тонированное стекло. Когда машина тронулась, я вздохнула, а потом вытерла залитые слезами щёки.

– Обыкновенная шлюха с невинными глазами, а я повёлся, как мальчишка, – прозвучали слова в моей голове, и я дёрнулась как от пощёчины.

Сволочь.

ГЛАВА 28

«Малыш, я не успеваю к ужину. Парни хотят рвануть в ночной клуб, так что я заеду за тобой в семь. Будь готова»

Ничего не ответив, я поплелась в ванную гостиничного номера. Сняв с себя белый пушистый халат, я включила прохладную воду в душе и встала под тугие струи. Обдумывая события прошедших суток, я намылила волосы выпрямляющим шампунем и стала смывать обильную пену со своей несчастной шевелюры.

Я до сих пор не знаю, зачем я подстриглась. Учитывая, что мои волосы от природы жёсткие и вьющиеся, сделать короткую стрижку каре было ошибкой. Теперь мне постоянно приходилось пользоваться укладочными средствами и утюжком, чтобы хоть как–то привести причёску в человеческий вид. Помимо стрижки, я высветлила свою голову в пепельно–белый цвет, сделав мелирование, и теперь стала блондинкой. Это ситуацию не исправило, но добавило мне лоска, как любит говорить моя мама.

Помывшись и высушив волосы, я провела уже ставшую привычной экзекуцию с вытягиванием прядей, и перекинула большую часть волос на правую сторону. Мне нравилось, что удлинённая стрижка скрывает часть моего лица и не нужен яркий макияж. Достаточно только подкрасить ресницы и нанести немного румян. Это я и сделала.

Пройдя в спальню, я залезла в сумку, которую так и не распаковала вчера, и начала искать там платье, подходящее для ночного клуба. Никите нравилось, когда я ношу платья, и в моём гардеробе стали появляться эти ненавистные мне атрибуты женственности. Конечно, дома джинсам и футболкам я не изменяла, но мужа хотелось порадовать, поэтому я захватила с собой целых три. И ещё парочку гламурных вещей. Остальное в сумке это те самые джинсы, свободные свитера и резиновые сапоги. Дядя Google сказал мне, что октябрь в столице Швейцарии – дождливый и холодный.

Разложив наряды на кровати, я стала разглядывать их, жалея, что не выбрала всего одно платье чёрного цвета. Вместо этого, я взяла три разных, не зная, какое лучше. Первое было мини–длиной лавандового цвета из плотной тянущейся ткани, на широких бретельках. На лифе и талии перекрещивались широкие полосы ткани, что визуально увеличивало грудь и делало платье необычным. Второе тоже было мини, серого цвета со свободной драпировкой на плече, из–за чего это самое плечо часто обнажалось, показывая всем мою татуировку на лопатке. Её, кстати, я дополнила, добавив в тату–салоне вокруг птицы россыпь цветов розового и жёлтого цвета и удлинив её хвост. Она получилась большая, и лепестки с бутонами спускались почти до самой талии. Но мне нравилось. И Никите тоже.

Третье платье было моим любимым: насыщенный бирюзовый цвет, длина чуть выше колен, длинные рукава и открытая спина, с переплетающимися позолоченными цепочками на ней. Окинув взглядом кровать, я схватилась за это платье и влезла в него, предварительно надев бесшовное трусы и специальный бюстгальтер–липучку без спинки и бретелек. Тонкий трикотаж выдаёт все тайны, поэтому для этого наряда подходит только такое малопривлекательное нижнее бельё. Впрочем, вряд ли Никита зажмёт меня в туалете клуба, так что в кружевах покрасуюсь перед ним позже.

Одевшись, я натянула телесные чулки на свои тощие ноги и вытащила из сумки пару чёрных туфель на высоком каблуке. Завершив образ лёгким блеском для губ, я надела отцовские часы и вздохнула.

Никак не могу привыкнуть к этому ремешку. Старый совсем протёрся, и Никита заказал для меня новый. Он предлагал купить другие часы, но я отказалась. Не могу расстаться со старенькими Omega Seamaster 120. Они мне дороги, как память. Как будто их присутствие на моей руке помогает мне быть ближе к папе.

Собрав в чёрную, под туфли, сумочку–клатч банковскую карточку, мобильник с наушниками, карту–ключ от гостиничного номера и документы, я вышла из спальни и вздохнула. Номер был роскошным, с белоснежной мебелью, собственной гостиной, кухней и отдельной спальней. Конечно, от Никиты ожидать другого не приходилось, он всегда выбирал всё самое лучшее. Он был молод, но уже неплохо зарабатывал, и любил тратить деньги. Я не понимала этого, предпочитая откладывать часть того, что он даёт мне на расходы, стараясь экономить на продуктах и бензине. Иногда мне казалось, что мы живём не по средствам, ну точнее он, но обвинять его в транжирстве я не рисковала. Пусть наслаждается, он это заслужил. В конце–концов, он пашет, как проклятый в спортзалах и на льду, а я филоню в огромной квартире в сотню квадратных метров.

Спустившись в холл, я вышла на улицу и невольно поморщилась от холода. Я не сообразила, что нужно было взять в поездку пальто, поэтому стою без верхней одежды. Но не буду же я надевать на вечернее платье спортивную куртку? Открытая спина мгновенно покрылась мурашками, цепочки заледенели и приморозили голую кожу, я задрожала, но мой спаситель объявился секунда в секунду, впрочем, как всегда.

Притормозив передо мной на чёрной Феррари, Никита опустил пассажирское стекло, и крикнул:

– Мадам, не хотите прокатиться?

Я растянулась в широченной улыбке. Ну конечно, какую ещё машину он мог взять в аренду? Только спорткар. Интересно, а в Женеве останавливают за быструю езду? В Финляндии особо не разгонишься. Все слишком вежливые и аккуратные. Впрочем, это не мешает Никите ездить на Chevrolet Corvette C7 2013 года выпуска.

Качнув головой, я проковыляла на высоченных десятисантиметровых шпильках к машине и залезла в неё. Замёрзшие цепочки впились в мою спину, когда я прижалась к кожаному сиденью.

– Ты такая красивая, Лиса–Алиса, – выдохнул мой муж, одобрительно кивая головой, – Я люблю это платье.

Я улыбнулась ещё шире и чмокнула его в щёку. На ней мгновенно запылал румянец.

– И тебя тоже люблю, – добавил он, и тронулся с места.

Меня вдавило в сиденье, так резко дала старт Феррари. Никита включил музыку погромче, уже привычный мне дабстеп, и расслабленно смотрел на дорогу. Если я не ошибаюсь, то из динамиков играла композиция Stellamara «Prituri se planinata». Это была одна из немногих мелодий в подобном жанре, которая мне нравилась. Остальное можно было слушать, только прилично надравшись.

Дорога не заняла много времени, потому что наш отель находился на берегу Женевского озера, в самом центре города. Если честно, я так и не поняла, зачем Никита взял машину в аренду. Я была в Женеве всего день, но убедилась – этот город по размерам ближе к моему родному Таллинну. А туристические буклеты в номере гостиницы говорили о том, что обойти его можно было за один день. Зачем машина? Просто покрасоваться, по всей видимости.

В клубе нас уже ждали ребята из команды и их очередные спутницы. Эрик и Марк радостно замахали мне руками, а Элджас, Ахти и Ханну приветственно улыбнулись. Никита был первым, кто женился в их компании. Для скандинавов двадцать лет – это слишком мало для такого серьёзного шага. Обычно они ждут до тридцати, наслаждаясь жизнью. Но мой муж не был скандинавом, поэтому для нас такой ранний брак абсолютно нормальное явление.

Я познакомилась с девушками, правда, на мою беду только одна из них владела английским, остальные изъяснялись на французском языке. Впрочем, я не любитель душевных разговоров, так что языковой барьер мне даже на руку. Интересно, а как они общаются с парнями?

Когда я уселась на кожаный диванчик, муж собрался в бар за напитками.

– Что ты будешь? – спросил он у меня, и я пожала плечами.

– На твоё усмотрение.

Никита подмигнул мне и скрылся в толпе. Вернувшись, в руках он держал два стакана с грейпфрутовым соком. Когда он протянул мне мою порцию, я отпила глоток и растянулась в улыбке. Водка с грейпфрутом – моё любимое сочетание.

Спасибо Боже за такого мужчину!

Медленно потягивая свой коктейль, я не заметила, как приговорила его, и в моей руке появился второй. Потом третий и четвёртый. Я расслаблялась с каждой минутой, ощущая приятное тепло внутри своего тела. Градус моментально поднял моё настроение, голова стала лёгкой, и мне захотелось танцевать. Музыка отзывалась эхом в желудке, что вызывало приятную дрожь в теле. Ди–джей за пультом поставил какой–то не знакомый мне трек, и толпа радостно завизжала, вскинув руки, и выкрикивая обрывки фраз на французском:

Oh mon petit chйri

Je te dйsire

J'ai envie de toi

Конечно, я не поняла ни слова, ибо я не знаю французского. Но что–то подсказывало мне, что дословный перевод имеет близкое отношение к интимной близости между мужчиной и женщиной, потому что движения толпы просто излучали секс. Хотя, признаться честно, этот язык с гортанными «р» и мягкими гласными сам по себе был убийственно сексуальным.

Я потащила протестующего Никиту на танцпол. В моей голове не звучало ничего, кроме музыки, я принялась двигаться ей в такт, ощущая тёплые ладони моего мужа на оголённой спине. Приятный шёпот вперемешку с электронными звуками отзывался эхом в голове, и вызывал на коже мелкие разряды тока.

Я развернулась спиной к Никите и, почувствовав его губы на своей шее, я невольно улыбнулась и прикрыла глаза, продолжая танцевать. Музыка сменилась на знакомый мне мотив, и я радостно завизжала, вскинув руки. От этого жеста моё платье задралось, одна рука мужа спустилась по моему бедру, и его пальцы коснулись края моих чулок. Он шумно выдохнул мне в ухо, и от этого жеста я чуть не рассыпалась на части. Волшебный голос Sia проникал в каждую клеточку моего тела:

You hunted me down, like a wolf, a predator

I felt like a deer in the love lights

Потом мой взгляд неожиданно для меня поймал знакомый силуэт у бара, и я резко дёрнулась, выпустив весь воздух из лёгких. Силуэт повернулся, широко улыбаясь и что–то говоря своему спутнику. Когда его тёмные глаза нашли среди дёргающейся толпы моё лицо, я заморгала, словно пытаясь прогнать дурное видение.

You loved me, and I froze in time

Hungry for that flesh of mine

Желание танцевать сразу отпало, но тело предательски двигалось в такт музыке. Мой мучитель ухмыльнулся и бросил свой фирменный взгляд, снизу–вверх, задержав глаза на руках моего мужа, практически забравшихся мне под платье. Его глаза расширились и налились кровью. В буквальном смысле. Резко повернувшись к Никите лицом, я увидела его удивлённые глаза, и вцепилась ему в шею, притягивая для поцелуя. Когда его тёплые губы коснулись моих, а ладони переплелись с цепочками на моём платье, я почувствовала, что тело плавится вместе с тканью. Но дело было не в прикосновениях, а во взгляде, который я чувствую даже отвернувшись.

Тут перед нами выросли Эрик с Марком, и я отодвинулась от мужа. Он продолжал меня обнимать, но переключил своё внимание на голубоглазых близнецов, которые по очереди что–то говорили ему в ухо. Судорожно обернувшись, я убедилась в том, что Саша на меня смотрит. Его глаза скользнули по моей спине, на которой лежали тёплые руки Никиты, а потом вернулись к моему лицу. В них горел огонь, от которого не спас бы даже огнетушитель. Я покачала головой, а Sia продолжила петь своим мощным голосом:

What do you see in those yellow eyes?

‘Cause I’m falling to pieces

Саша прикрыл глаза и вздохнул, я увидела, как затрепетали его ноздри; а затем сделал глоток из своего стакана, крепко сжимая его рукой, так, что костяшки пальцев побелели. Затем, он повернулся к своему спутнику, и продолжил беседу, как ни в чём не бывало.

– Малышка, мне надо ребят отвезти в одно место, – крикнул мне в ухо Никита, и я чуть не подлетела в воздух, – Посадить тебя на такси?

Я качнула головой и совершила свою первую ошибку:

– Не нужно, сама поймаю.

Никита кивнул и запечатлел ещё один из своих целомудренных поцелуев на моих губах, отпустил меня и шагнул в толпу. Я смотрела на его удаляющуюся кудрявую макушку и едва сдерживала слёзы отчаяния. Вернувшись к нашему столику, я кивнула оставшимся там девушкам, взяла свой клатч и направилась в туалет.

Закрывшись в кабинке, я дала волю своей слабости и тихо заплакала. Наверное, вид у меня был жалкий. Ноги разъехались буквой Х по кафелю, спиной привалилась к бочку унитаза, большой палец правой руки я закусила, а левой размазывала сопли по лицу. Не романтично, я знаю, но я же не буду описывать, как офигенно я выгляжу, когда плачу?

Я чувствовала себя паршиво, очень паршиво. И всё из–за того, что я встретилась с ним глазами в момент, который должен был принадлежать только мне и Никите. Только нам, никому больше, он должен был стать нашим интимным и личным. Но вместо этого, Саша снова ворвался в моё пространство, даже не спросив разрешения. Меня захлестнуло чувство стыда и вины за то, что в тот момент, когда пальцы мужа скользили по моему телу, я хотела ощутить от них уже знакомый мне холод.

Когда сеанс самобичевания был закончен, я встала с унитаза, поправила юбку и вышла из кабинки. В туалете было пусто, и когда я посмотрела на своё отражение в большом зеркале прямо перед собой, я этому порадовалась. Тушь растеклась, щёки раскраснелись. Почему, когда плачешь, нос становиться похож на варёную свёклу? Как будто распухших глаз мало. Включив прохладную воду, я сполоснула руки, а потом наклонилась, чтобы умыть лицо. Подняв голову и снова взглянув в зеркало, я поймала силуэт Саши в отражении.

Ничего не говоря, я вытерла лицо салфеткой, и пригладила волосы. Бывший босс наблюдал за каждым моим движением. Когда я, молча, направилась к выходу из туалета, он преградил мне дорогу. Я сделала шаг вправо, он повторил моё движение. Потом, то же самое произошло, когда я попыталась обойти его слева. Я скрестила руки на груди и прищурилась:

– Что тебе надо?

Он повторил мой жест – тоже скрестил руки на груди.

– А ты молодец, – он ухмыльнулся, – Я почти поверил.

– Во что? – я моргнула и нахмурилась.

– В ваш поцелуй.

Я пожала плечами:

– Каким боком это тебя касается?

Саша шагнул и встал ко мне вплотную. Потом опустил руки и провёл одной из них по моей голой спине, задевая цепочки. Она мгновенно покрылась мурашками, и он довольно хмыкнул.

– Значит, я не ошибся, – он вздохнул и убрал волосы с моего лица, задержав ладонь на шее.

Рой мурашек со спины переметнулся на плечи и руки. Хорошо, что рукава у платья длинные, иначе он увидел бы, что волоски на моих руках встали дыбом.

– Знаешь, мне даже жаль его, – слегка наклонившись, сказал он.

Так, что это прозвучало где–то рядом с моим ухом, и его лицо я уже не видела.

– Знаешь, мне даже всё равно, – передразнила его я.

Бывший босс отодвинулся и улыбнулся уголками губ. В его глазах плясали искорки, которых мне так не хватало.

– Да неужели? – он водрузил свою лапу мне на бедро и придвинул меня к себе.

От этого жеста я немного растерялась. От жеста, от уже знакомого ощущения прохлады под тонкой тканью, от запаха его тела. Потом, я собрала остатки воли в кулак и упёрлась ладонями ему в грудь. Ощутив, как она напряжена, как дёргаются мышцы, я, задержав дыхание, оттолкнула его и отодвинулась.

– Знаешь, что? – спросила я, набравшись смелости, – Ты считаешь, что я играла с тобой? А как ты относишься к тому, что не я скрывала от тебя жену и ребёнка. Не я трахала свою помощницу, продолжая дурить тебе голову. Кстати, как часто ты это делал? Каждый день или через день? Скорее всего, каждый, потому что табаком от тебя несло за версту.

Он удивлённо округлил глаза и шагнул назад, а я продолжила, ткнув пальцем ему в грудь:

– Ты думаешь, что я шлюха? Посмотри в зеркало, Саша. Может быть, подобное притягивается к подобному.

С этими словами, я толкнула его плечом и выскочила из туалета.

ГЛАВА 29

Пробираясь сквозь толпу, я расталкивала людей локтями, и ловила возмущённые возгласы. Выбравшись из душного клуба, я оказалась на улице и примёрзла к месту. Ну и холод! Я мгновенно задрожала, мои мозги заледенели, и я тщетно пыталась найти такси, но мысли сбивались, и я снова и снова провожала отъезжающие машины взглядом.

Когда на мои плечи опустился пиджак со знакомым запахом, я даже не шелохнулась.

– Замёрзнешь, – тихо сказал он, беря мою руку под локоть.

Я не сразу сообразила, что бывший босс, куда–то меня тащит. Когда я опомнилась, мы уже свернули за угол и направлялись к парковке.

– Я никуда с тобой не пойду, – сказала я, дрожа от холода, и дёрнула свою руку из его хватки.

Саша остановился и опустил голову. Потом вздохнул и снова настойчиво взял мою ладонь, переплетая свои длинные пальцы с моими.

– Алиса, дай мне час, – он дёрнул мою руку, и невольно я шагнула к нему, – Всего час.

– Мне это не нужно, – ответила я, снова дёргая рукой, но он не отпускал, а только вцепился в неё сильнее.

– Это нужно мне, – ответил он сухо, уволакивая меня вглубь парковки.

Когда он подвёл меня к белому Mercedes C–class последнего года выпуска, и открыл пассажирскую дверь, я выдала:

– У меня нет шансов отказаться?

– Никаких, – ответил он с широкой улыбкой и кивнул на машину, – Садись.

Я послушно села, вжимаясь в тёплый пиджак всем телом. Похоже, мне придётся выбраться на шопинг. Мой спортивная ветровка, которую я взяла с собой на случай плохой погоды – ничто. От такого холода спасёт только фуфайка.

Когда бывший босс сел на водительское сиденье, я поджала губы. Он завёл мотор, включил климат–контроль и в салон начал проникать тёплый воздух.

– Ты совсем умом тронулась? Зачем ты полуголая разгуливаешь в середине октября в Швейцарии, – спросил он, выезжая на дорогу.

– Я не полуголая, а просто без пальто, – процедила я, стуча зубами.

– Нет, ты полуголая, поверь, – Саша нахмурился, – Если бы я был твоим мужем, ты ходила бы в более приличной одежде.

Он бросил короткий сердитый взгляд на меня, и я, не выдержав, рассмеялась:

– Если бы, да кабы. Ты не мой муж, так что выдохни, – посмотрев в окно, я спросила, – Куда ты меня везёшь?

– В одно место.

– Ты хотел мне что–то рассказать, – сухо бросила я, переводя взгляд на него.

Он вздохнул, потом ухмыльнулся, и выдал мне:

– Я не думал, что всё так выглядит.

Я уставилась на него с интересом:

– Что именно?

– Вся эта ситуация. Ты, я, Кристина. Я на самом деле не имел с ней никаких отношений.

– Ну, кроме периодического траха, да?

Саша шумно выдохнул, и свернул с дороги. Он съехал на узенькую тропинку, окружённую деревьями и кустарниками.

– О, ты везёшь меня в лес. Зашибись, – вырвалось у меня, и он разразился хохотом.

– Нет, я везу тебя в ресторан. Здесь есть одно неплохое место с шикарным видом.

Бывший босс не обманул. Через пару минут машина притормозила у двухэтажного здания с просторной террасой. Когда я посмотрела вперёд, у меня перехватило дыхание.

Женевское озеро – это самое необычное зрелище, что я видела в своей жизни. Вы можете себе представить бескрайнее море с абсолютно спокойной водой? Вот примерно так это выглядит. Конечно, можно было увидеть другой берег, дома на его стороне, но визуально всё это было так далеко, что больше похоже на мираж.

Моя дверь открылась и мне протянули руку. Саша снова незаметно оказался рядом. Недолго думая, я выставила одну ногу на высоченной шпильке на тротуар. По ней тут же скользнул обжигающий взгляд, резко контрастирующий с холодом на улице. Вылезая из машины, я с трудом держала равновесие. Колени предательски задрожали, когда я оказалась лицом к лицу с бывшим боссом.

Знаете, что такое идеально? Это когда ваши глаза находятся на уровне глаз собеседника. Вот сейчас я стояла на каблуках и смотрела прямо ему в душу. В буквальном смысле. Ощущение у меня было странное, потому что в этом было что–то личное. Я попыталась отодвинуться, но упёрлась спиной в машину. Саша даже не шелохнулся.

Простояв так – глаза в глаза – пару секунд, а может и минут, он как будто ожил, встрепенулся и сказал:

– Пошли.

Я отошла от машины, и он захлопнул дверцу. Снова протянув мне раскрытую ладонь, он поднял брови, из–за чего его лицо приобрело практически умоляющее выражение. Я проигнорировала эту руку и шагнула вперёд. Он нагнал меня и пошёл рядом. Когда мы добрались до входа в ресторан, бывший босс галантно открыл дверь, и пригласил меня внутрь. При этом его лицо перестало выражать какие–либо эмоции.

Я вошла в небольшое помещение с дощатым полом. Перед нами мгновенно вырос работник ресторана, и они с Сашей заговорили, но я не слышала, о чём. В ушах стоял гул от пульсирующей боли в висках – действие алкоголя начало проходить. Когда холодная ладонь коснулась моей руки и потянула меня вглубь зала, я повиновалась, как безвольная кукла.

Нас подвели к круглому столику, накрытому на две персоны у большого окна с видом на озеро. Ночью вдоль берега горели миллионы фонарей, освещая кромку воды, и это поистине захватывающее зрелище. Я сняла пиджак и села на стул, который любезно отодвинул мой спутник, и тут до меня донеслись обрывки их диалога:

– Merci, c'est un endroit idйal[8], – сказал Саша, и я в удивлении уставилась на него.

– Je vais vous faire un menu. Aimeriez–vous prendre un verre[9]?

Саша перевёл взгляд на меня:

– Ты будешь что–нибудь пить?

– Можно мне воды? – выдавила из себя я, пытаясь изобразить улыбку официанту.

– Apportez de l'eau et une tasse de cafй noir[10], – непринуждённо сказал босс и работник этого, явно мишленовского[11] заведения, удалился.

Я не смогла побороть любопытство:

– Ты знаешь французский?

Он улыбнулся и кивнул. Я не сдержала ответной улыбки.

– Что ты делал в том клубе? – спросила я, а потом фыркнула, – Только не говори, что запустил свои лапы по всей Европе.

– La Petite Palace? – сказал он с идеальным французским прононсом, и я оказалась на краю пропасти, – Нет, это не мой клуб. Я приехал отдохнуть с друзьями.

Он пожал плечами, и расслабленно откинулся на резном кресле. Одну руку он опустил на подлокотник, а второй подпёр подбородок и принялся растирать его большим пальцем. Этот жест вызвал отчётливый флешбэк в памяти, когда мы сидели на террасе кафе в Кадриорге, и пили наш первый совместный кофе.

Он изменился. Сеточка морщин вокруг глаз стала отчётливей, хотя это его не портило. В волосах поблёскивала прежняя седина, но её тоже стало немного больше. Стрижка поменялась, стала короче, от чего волосы непослушно торчали в разные стороны. Зная по себе, такой беспорядок на голове могло вызвать только постоянное нервное взлохмачивание. Я отметила, что он стал крепче и шире, серая рубашка с чёрными пуговицами туго обхватывала его грудь и мощные плечи. Видимо, всерьёз занялся спортом. Я бросила взгляд на его пальцы, медленно поглаживающие подбородок, и невольно подумала, почему он не морщится. Они у него всегда холодные, как ледышки.

– Алиса? – выдернул меня из моих мыслей его голос, – Ты будешь есть?

Я пожала плечами и отрицательно помотала головой. Потом схватилась за материализовавшийся на столе стакан с водой и отпила немного. Жидкость мгновенно просочилась по моему телу, вызывая лёгкую прохладу. В голове потихоньку стал рассеиваться алкогольный туман, и я начала видеть пространство чётче. Саша пристально посмотрел на меня, а потом сказал официанту:

– La femme sera un dessert et cafй latte[12].

– Qu'est–ce que le dessert, vous кtes intйressй[13]? – официант обратился ко мне, но я не поняла ни слова и вскинула брови, бросив Саше многозначительный взгляд.

– Avez–vous une tarte aux pommes[14]? – тот проигнорировал мой призыв о помощи, даже не посмотрев в мою сторону.

– Oui[15].

– Prendre[16], – сказал Саша с улыбкой.

Официант удалился, и я попыталась сфокусировать глаза на боссовом лице, избегая взгляда на губы. Вышло неважно, и он ухмыльнулся. Потом он вытянул руки и сложил их на столе, переплетая пальцы в замок.

– Итак, – спокойно сказал он и придвинулся ближе.

Он этого движения на меня обрушилась волна его запаха, и я задержала дыхание. Сняв пиджак, я смогла отодвинуть аромат его тела от себя, а теперь он подбирался ко мне, как туман, обволакивая моё слабое сознание.

– Итак, – смогла сказать я, когда меня слегка отпустило.

Не стоило так много пить сегодня. Я точно смогла бы держать себя в руках, если бы не алкоголь. Слабачка.

– Алиса, я никогда не рассказывал тебе о том, что женат. Тебя это интересует?

– Откровенно говоря, меня больше не интересует то, что связано с тобой, – парировала я, слегка осмелев от раздражения, которое стало разгораться внутри меня.

– Тогда, почему ты злишься? – босс улыбнулся и бросил на меня очередной обжигающий взгляд.

– Я не злюсь.

– Алиса, я не слепой, – сказал он, фыркнув, – И я знаю тебя вдоль и поперёк.

– То, что ты меня трахал, ещё не значит, что ты меня знаешь, – пожала плечами я.

Внутри у меня всё просто плавилось от ярости. И от желания.

Саша заржал в голос, а потом выдал:

– Да, ты точно злишься. Ты всегда ругаешься, когда злишься.

В голове мелькнул очередной нелитературный эпитет. Ну, вы поняли.

– Саша, ты попросил час, – как можно спокойнее сказала я, но мой голос всё равно дрогнул, – Строго говоря, ты не попросил, а поставил меня перед фактом – тебе нужен час, чтобы со мной поговорить. Время тикает. Меня ждёт муж.

– Это тот, который оставил тебя, разодетую как шлюху и заведённую до чёртиков, в ночном клубе? – он сжал челюсти.

Если бы я обладала сверхсилой, то бокал, который я держала в своих руках, треснул бы.

– О, ты опять принялся за оскорбления. Как приятно, когда маски сняты, и можно видеть истинную сущность человека, – прошипела я, прищуриваясь.

Саша недовольно рыкнул, а потом выдал длинную тираду:

– Ладно. Да, я не говорил тебе, что женат. Откровенно говоря – я и не должен был, потому что мой брак давно развалился и последние два года до приезда в Таллинн, я занимался разводом. Бывшая жена хотела отсудить у меня всё и забрать ребёнка. И ей почти это удалось.

Я молчала, и смотрела на него во все глаза. Бывшая?

– Когда я познакомился с тобой, мы как раз пришли к соглашению. Я оставляю ей недвижимость в Санкт–Петербурге, половину бизнеса и получаю возможность видеть дочь два раза в месяц. И в августе я уехал именно для того, чтобы подписать это соглашение.

Я усиленно заморгала, и сделала ещё один глоток воды.

– Я знаю, что Серёжа, – продолжил он бесстрастно, – Сказал тебе о дне рождении. Даты совпали чисто случайно. Он ничего не знал о разводе. Я не привык делиться проблемами ни с кем, и всегда справлялся с ними сам.

– Тем не менее, ты сразу же бросился в объятия Кристины, когда понял, что со мной ничего не выгорит, – передразнила его я, припоминая наш разговор в самолёте.

– Я пытался тебе объяснить, – он развёл руками.

– Плохо пытался.

– Ты не дала мне шанса, – Саша уставил обвинительный перст в мою сторону и прищурился.

– Чушь! Я дала тебе шанс, когда припёрлась среди ночи к тебе в гостиницу и призналась в любви, – завопила я, – Вместо этого, я обнаружила там полуголую бабу, в твоей, сука, рубашке!

– Не ори! – рявкнул он, и я вздрогнула.

На нас уставились посетители ресторана. Опустив глаза на белоснежную скатерть, я начала теребить её краешек под столом. Тут передо мной опустилась чашка с густой белой пеной и коричным сердечком на ней. А потом появился кусок пирога с запечёнными дольками яблок. Я подняла глаза и посмотрела на Сашу.

– Ощущение дежавю, не правда ли? – ухмыльнулся он, и я мысленно залепила ему пощёчину, – Merci[17], – обратился он к официанту.

Господь создавал этого мужчину с особой щедростью. Мало того, что он дал ему внешнюю привлекательность, острый ум и невероятную силу. Всевышний не остановился на этом, и добавил перчинки в виде голоса, созданного для французского языка. Я представила, как он шепчет непристойности с этим идеальным говором и мягкими «Р», и растянулась в мечтательной улыбке.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Саша.

– Скажи что–нибудь на французском, – ответила я.

Он подумал и выдал:

– Chacun est entraоnй par sa passion[18].

Я почувствовала, как мурашки поднимаются по спине.

– Ещё, – попросила я, и в его глазах блеснул огонёк желания.

– Face а la vйritй[19].

– Ещё, – это я произнесла охрипшим голосом, прикрыв глаза.

– Je t'aime[20], – шепнул он в ответ, отпивая свой кофе.

Я сжала ноги под столом, и звонко стукнула коленками друг о друга. Мне показалось, что этот звук слышали все посетители ресторана, но в особенности Саша. Он довольно хмыкнул, как тогда, зажав меня в туалетной кабинке самолёта, и я взорвалась:

– Саша, я не хочу изменять Никите. Он не заслужил этого, – выпалила я, поднимая на него глаза.

Он нахмурился и заботливо пригладил и без того прямую скатерть рукой.

– Разведись, – сухо бросил он, сверля меня глазами.

– Д–д–для чего? – заикаясь, спросила, я и уставилась на него с удивлением.

– Чтобы не делать того, чего не хочешь делать.

– То есть, ты настолько уверен в своей неотразимости? – сказала я, вскинув бровь и гневно всаживая вилку в пирог.

Он пожал плечами, снова принимая расслабленную позу, и отпил кофе. Как этот человек может сохранять спокойствие в такой неловкий момент? Я определённо ему завидую. Мне бы хоть капельку его самообладания.

– Нет, я просто знаю, что произойдёт дальше, – спокойно сказал он.

– И что же? – я прищурилась, отложив вилку и не притронувшись в пирогу.

К чему он ведёт?

– Ты изменишь ему. И причинишь боль.

– Чёрта с два! – взвизгнула я, – Даже не думай.

Саша разразился хохотом. Потом он опустил одну руку под стол, и в следующую секунду из меня вышибло дух. Я почувствовала холодные пальцы на своей коленке.

– Алиса, это не я думаю о сексе, с тех пор как увидел тебя в самолёте.

– Гонишь, – прошипела я, отодвигая ноги в сторону, но его ладонь снова настигла их.

– Ну да, немного приврал. Я тоже об этом постоянно думаю, – он подмигнул мне и его прекрасный рот растянулся в улыбке, – И готов поспорить, что не я один.

Я одёрнула его руку, блуждающую по моим ногам, зацепив при этом скатерть. Бокалы радостно зазвенели на столе.

Тут меня спас мобильник, громко зазвонив на весь ресторан голосом Ивана Дорна.

Я полезла в сумочку, чертыхаясь, и победно вытащила телефон на выпрямленной руке. Взглянув на свадебную фотографию, я чуть не разревелась.

– Да!

– Малыш? Ты где? – взволнованно спросил Никита, – Я уже в номере. Всё в порядке?

– Да, всё хорошо. Я просто… – я запнулась, подбирая себе оправдание, – Знакомую встретила.

Саша растянулся в улыбке и его плечи затряслись. Он прикрыл рот рукой, сдерживая смешок. Козёл.

– Тебя забрать? Где ты?

– Никита, всё в порядке. Я скоро буду, – я грозно посмотрела на своего спутника.

Он вот–вот разразиться хохотом.

– Ну ладно… – промычал в трубку мой муж, – Я буду ждать. Люблю тебя.

– Я тебя тоже, – сухо сказала я, не отрывая глаз от бывшего босса, и отключила трубку, – Мне пора, Саша.

Он вздохнул, подозвал официанта и попросил счёт. Наверное, я не понимаю французский. Я вообще уже ничего не понимаю.

– Вечер перестаёт быть томным, – пробормотал Саша, набрасывая на меня свой пиджак на выходе.

Усевшись в машину, я совершила вторую глупость за вечер.

– Где вы остановились?

– Swiss Luxury, – полушёпотом сказала я.

Всю дорогу мы молчали и слушали тишину в машине. Когда он подвёз меня прямо к дверям гостиницы, я радостно дёрнула ручку Мерседеса и открыла дверь. Но тут, босс огорошил меня очередным заявлением:

– Я заеду завтра в два, – спокойно сказал он, не глядя на меня, – Если ты не будешь ждать меня, я поднимусь к тебе в номер.

– Ты не знаешь, в каком номере я ост… – начала я, но он не дал мне договорить.

– Мне не составит труда узнать, – сказал Саша, бросив многозначительный взгляд в мою сторону.

Вот чёрт!

ГЛАВА 30

«Надеюсь, ты не забыла, что я буду ждать тебя внизу в 14 00»

Я быстро удалила эсэмэску. Он узнал финский номер моего телефона. Значит, спрятаться в этих огромных апартаментах не выйдет.

Застонав от отчаяния, я рухнула на кровать и прислушалась к каплям, барабанящим по стеклу гостиничного номера. Я в глубокой заднице. Глубже просто некуда. Я настолько глубоко в дерьме, что даже представить себе невозможно.

Посмотрев в натяжной глянцевый потолок, я сонно вздохнула. Я так и не смогла уснуть сегодня ночью, и ворочалась с бока на бок, слушая размеренное дыхание Никиты. Он ни о чём не догадался, ничего не заметил и не задавал вопросов. Потом я подняла руку со сжатым в ней мобильником и сняла блокировку экрана, вбив пароль «Theo». Набрав номер мамы, я начала слушать длинные гудки, а потом отчаянно вскрикнула, когда мама взяла трубку:

– Мама!

– Алиса? Что случилось? – взволнованно спросила она.

– Мама, здесь Саша, – прошептала я, как будто стены могут меня подслушать.

– Где?

– В Женеве, – сказала я загробным голосом.

– Оу, – вымолвила она, – И что?

– Как что? Ты что не понимаешь? – завопила я в трубку.

– Алиса, потише, – сказала она с придыханием, – Я пытаюсь думать.

– Мам, я летела с ним одним рейсом. Потом встретила в ночном клубе. Он увёз меня в ресторан, а сейчас прислал сообщение, что заедет в два часа, – жалобно пропищала я.

– Звучит неважно, – мама глубоко вздохнула, и на фоне её голоса что–то стукнуло.

Наверное, Тео в очередной раз бросил мой планшет на пол.

– Не то слово, – выдохнула я, – Мама, что мне делать?

– Никита в курсе?

– Нет, конечно. Как я ему расскажу, что спала со своим начальником? И что этот начальник здесь, в Женеве?

В трубке повисла тишина, а потом мама тихо спросила:

– Ты любишь его?

– Кого? – от удивления я резко села на кровати.

– Александра.

Подумав секунду, я сказала:

– Я не знаю.

– А вот это уже звучит скверно.

– Да, – протянула я.

– Что будешь делать? – спросила мама, перекрикивая визги Тео.

– Мам, я позвонила тебе, чтобы спросить твоего совета. А ты спрашиваешь меня, что я буду делать, – проворчала я, теребя остатки волос на своей шее.

– Алиса, я не знаю, что тебе посоветовать, – вздохнула моя мать, – К тому же, ты взрослая девочка и сама решишь, что для тебя лучше.

– Что–то легче мне не стало, – шепнула я, – Ладно, разберусь. Как Тео?

– Отлично. Мы с ним замечательно проводим время. Я очень скучаю по нему, ты же знаешь.

– Знаю.

– Алиса?

– Да? – я нахмурилась.

– Дочка… – начала мама, – Может быть… Сложившаяся ситуация, это знак? Может быть, не стоило выходить замуж и ещё не поздно всё изменить?

– В каком смысле? – спросила я, обдумывая каждое её слово.

– Тебе лучше знать.

Я замолчала. Мама шумно вздохнула, а потом сказала:

– В любом случае, слушай своё сердце. Оно не обманет.

– Надеюсь, ты права, – сухо отозвалась я, – Ладно, мне пора.

– Удачи.

– Спасибо.

Положив трубку, я швырнула телефон на кровать и подошла к туалетному столику. Присев на белоснежный пуфик, я посмотрела на своё отражение. На меня уставилась голубоглазая блондинка с растрёпанными волосами. Она сморщила покрытый веснушками нос и нахмурила брови.

Бросив взгляд на часы, я с ужасом поняла, что у меня осталось всего два часа, чтобы собраться. Во всех смыслах.

Я поплелась в ванную, сняла пушистый халат и встала под душ. Намыливаясь, я думала над тем, что меня ждёт сегодня, и решала, как мне себя вести. Ничего, кроме как нацепить маску безразличия, не пришло в голову. Выйдя из душа, я привела волосы в порядок, и, вернувшись в спальню, посмотрела на свои разбросанные вещи. Сами понимаете, сумку я так и не разобрала. Я бросила взгляд на платья, валяющиеся на стуле, и сразу заткнула рот своему подсознанию.

«Даже не вздумай» – сказала я ему, и оно нахмурилось.

Я взяла тёмно–синие джинсы и достала чёрную водолазку из сумки. Надев одежду, я схватила резиновые сапоги и обулась. Взглянув на часы, я поняла, что провозилась почти два часа. Ненавижу свою стрижку.

Накинув на плечи ветровку, я закинула телефон, документы и кошелёк в сумку, перекинутую через плечо, и вышла из номера. Собираясь с духом, я решила спуститься по лестнице. От этой привычки я избавилась год назад, и вот, она вернулась. Выходя из гостиницы, я бросила последний взгляд на своё отражение в стеклянных дверях, и вполне успешно натянула на лицо ту самую безразличную маску. Но она сползла тот час, когда я увидела уже знакомый мне белый Мерседес.

Сердце учащённо забилось. Я моментально вспомнила, что означает фраза: «Бабочки в животе порхают». Желудок сжался, а ладони вспотели. На дрожащих ногах я пошла к машине, не обращая внимания на моросящий дождь. Когда я села на красное кожаное сиденье, мне казалось, что моё сердце стучит так громко, что его слышит весь квартал. И ещё несколько кварталов в округе.

– Ну, здравствуй, – проворковал бывший босс и улыбнулся, – Неожиданно.

Моё лицо вытянулось.

– Я надеялся, что мне придётся вышибать ногой дверь твоего номера, – он сделал многозначительную паузу, уставившись на мою грудь, – Вашего номера. В кино это выглядит зрелищно.

В моём мозгу опять закружились матерные выражения.

– Я, пожалуй, пойду, – выдавила из себя я, хватаясь за дверь, – И предупрежу охрану гостиницы, что ты меня преследуешь.

Дверь не открылась, потому что как только я за неё схватилась, щёлкнул автоматический замок.

– Ой, опять ощущение дежавю, – буркнул Саша, и тронулся с места.

Я пристегнулась и вцепилась в свою сумку, как будто она может меня защитить.

– Куда мы едем? – спросила я.

– На день рождения.

Я удивлённо заморгала:

– К кому?

– Скоро узнаешь, – протянул он и включил музыку на полную громкость.

Мои внутренности сдавило от мощного звука, который накрыл меня волной. Как вы думаете, что он поставил? Да–да, Макса. Который Барских.

Как вычислить, о чём вы подумали?

Между нами нелепые паузы.

Я снова ничего не придумаю,

И вы первой не скажете.

Есть музыка, которая ассоциируется у нас с определёнными людьми и событиями в жизни. Причём, эта музыка может нам безумно нравиться, но, когда человек, с которым она связана, исчезает из нашей жизни, мы начинаем тихо ненавидеть её. Я же ненавидела сильно. Настолько сильно, что возненавидела все песни этого исполнителя. А теперь представьте, что со мной стало, когда из динамиков продолжали вылетать слова:

Мы прячемся прямо под веками,

Боимся быть кем–то обмануты,

Боимся стать самыми первыми,

Мы будем никем не разгаданы.

Не выдержав этой пытки, я стукнула по приборной панели, и выключила звук. Саша вскрикнул:

– Ты с ума сошла? Не сломай машину. Мне её ещё в салон возвращать.

– Надо будет поцарапать её ключом. Или стекло разбить, – фыркнула я, отворачиваясь к окну.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит аренда?

– Мне похер, Саша, – устало посмотрела на него я.

Он вздохнул, и вцепился в руль обеими руками. А я, молча, стала представлять, как я разбиваю кирпичом лобовое стекло, и оно разлетается на миллион осколков. Потом я ударяю по капоту, и на нём появляется огромная вмятина. Затем, я беру из ниоткуда взявшийся нож, и прокалываю этой машине все четыре колеса, а заодно провожу лезвием по дверям, оставляя глубокую царапину.

Замечтавшись, я не заметила, как босс свернул в сторону пригорода. Сейчас мы ехали прямо вдоль берега, и я невольно залюбовалась видом на озеро. Когда оно скрылось из вида за деревьями, я прикрыла глаза и провалилась в сон.

Во сне мне было хорошо. Я лежала на широкой груди и обнимала её одной рукой. Слушая спокойные удары сердца, доносящиеся из неё, я ощутила прохладную ладонь у себя на плече. Волоски на моей руке моментально встали дыбом, и я невольно улыбнулась. Это такое далёкое, но не забытое ощущение, что сердце сжалось от радостного предвкушения. Подняв голову, я посмотрела на Сашу, и он улыбнулся. А потом тихо сказал у меня в голове:

– Просыпайся.

– Не хочу, – ответила я, закрывая глаза и устраивая свою голову на нём поудобнее.

– Просыпайся, Алиса, – снова настойчиво повторил его голос, – Мы на месте.

Я резко открыла глаза и дёрнулась от неожиданности. Босс провёл рукой по моей щеке и улыбнулся:

– Тяжёлая ночь?

– Не то слово, – буркнула я, отодвигаясь, – Кувыркались без остановки.

Саша клацнул зубами и его лицо пошло пятнами. Он опустил руку на моё плечо и с силой сжал его, так, что я взвыла от боли:

– Не стоит искушать судьбу, – прорычал он, и я задрожала.

Вот прям в буквальном смысле, как осиновый лист, или как там принято это говорить.

– Пошли, – скомандовал он и вышел из машины.

Я последовала его примеру, не дав ему перехватить меня у двери. Встав на серую гравийную дорожку, я огляделась, посмотрела на скопление машин у обочины, и упёрлась глазами в огромный трёхэтажный дом. Если честно, домом его назвать можно с натяжкой, скорее это особняк. Дорожка к нему петляла между кустарниками и крошечными ёлочками, подстриженными в причудливых формах. Гравий зашуршал за моей спиной, и я повернула голову.

– Готова? – спросил Саша.

– Если я скажу: «Нет», это что–то изменит?

Он подумал секунду, а потом с ухмылкой сказал:

– Не изменит.

– Почему я не удивлена, – я махнула рукой в сторону дома, – Ну веди, или так и будем тут стоять? Кстати, где твой подарок?

– Что?

– День рождения, – я нахмурилась.

– Ааа, – протянул он, – Не волнуйся об этом.

Он загадочно улыбнулся и пошёл вперёд, теребя в руке ключи от машины. Я с тоской посмотрела на них, поняв, что угнать Мерседес не получится, и поплелась следом. Когда мы подошли к дому ближе, я чуть не запищала от восторга.

Это был красивый старинный французский особняк, увитый плющом и украшенный цветочными горшками на окнах. Бутоны уже отцвели, листья были красно–оранжевыми, но ещё пышными. Перед входом в дом было полукруглое крыльцо, выложенное каменной плиткой, которая потрескалась от морозов и старости. Поднявшись по ступенькам, я упёрлась в спину Саши. Он открыл деревянную дверь и пропустил меня вперёд.

Войдя внутрь, я попала в просторную прихожую с резным комодом и большим зеркалом в позолоченной раме на стене. Вешалка на всю стену была завалена куртками, а под ней стояла куча ботинок и женских сапог. В зеркальном отражении, Саша подошёл ко мне и потянул мою куртку с плеч. Я вздрогнула, но позволила снять с себя верхнюю одежду. Ветровка зацепилась за ремешок сумочки, а потом скользнула между ним и водрузилась на вешалку.

– Разувайся, – тихо сказал он, дотрагиваясь до моих волос на затылке, от чего они, кажется, зашевелились, – И чувствуй себя, как дома.

Я повиновалась и сняла обувь. Саша махнул головой, и пошёл вперёд, запустив руки в карманы брюк. Я посеменила следом, и услышала людские голоса, приближающиеся ко мне с каждым шагом.

Встав возле широких двойных дверей, он шепнул:

– Стой здесь.

Я встала, как вкопанная, а он приоткрыл одну из них и вошёл внутрь. Толпа перестала гоготать и кто–то громко сказал:

– А вот и именинник!

Я тупо уставилась на дверь, за которой он скрылся. Именинник?

– Ребята, у меня срочные дела нарисовались, – сказал Саша, – Вы отдыхайте, я позже подойду.

– Ну, во–о–от, – протянул томный женский голос, – Как же мы без тебя справимся? – проворковал он и меня передёрнуло.

– Уж как–нибудь, – спокойно ответил бывший босс, и дверь открылась.

Он встретился со мной глазами, и устало улыбнулся. Приложив указательный палец к губам, он схватил меня за руку и потянул вглубь дома.

Пропетляв по коридору, мы оказались в просторной кухне в типично французском стиле. Ну, кроме техники – она была современной. Саша подошёл к большому алюминиевому двух дверному холодильнику, открыл его и вытащил бутылку шампанского. Схватив два бокала с полки над мойкой, он засунул бутылку подмышку, и свободной рукой снова потащил меня дальше.

– У тебя день рождения? – вырвалось у меня.

– Ага, – хмыкнул он, поднимаясь по лестнице, – Юбилей.

– Тридцать пять? – спросила я его спину, подсчитывая в уме.

– Да.

– Что ж ты не предупредил, я бы подарок купила, – брякнула я.

Саша резко остановился, и я по инерции налетела на него. Когда он повернулся, я упёрлась лицом ему в шею. Я увидела, что он сглотнул, а потом его лицо опустилось вплотную к моему.

– Алиса, встретить тебя в Женеве – лучший подарок, который я мог получить.

– Формально мы встретились в Финляндии.

– Да пофиг, как ты обычно говоришь, – сказал он, поддразнивая мои обычные интонации и убирая мои длинные пряди за ухо, – Я, правда, рад тебя видеть.

– Ты знаешь, я не могу ответить тебе тем же, – фыркнула я ему в лицо.

Он улыбнулся, и запечатлел поцелуй на моём лбу. Потом отодвинулся и сказал:

– Я постараюсь это исправить. Пошли. Надо спрятаться, пока нас не нашли.

–Зачем прятаться? – спросила я, свернув за ним налево, – Мог бы представить меня своим друзьям.

– У моих друзей очень длинные языки, – вздохнул он, останавливаясь у последней двери в коридоре второго этажа и открывая её, – К тому же, я не знаю, как тебя представить. Ты ведь замужем, – он бросил ехидный взгляд на меня, и я поджала губы, – Входи.

Я повиновалась и вошла в помещение, похожее на библиотеку. У балконной двери стоял письменный стол с разбросанными бумагами, чуть поодаль от него небольшой кожаный диванчик с резным журнальным столиком. Зная Сашу, скорее всего он работает даже на отдыхе. Интересно, как продвигается его клубный бизнес в Эстонии?

Справа от меня были стеллажи с книгами и дверь в соседнее помещение.

– А там что? – я кивнула на неё.

– Спальня, – беспристрастно ответил Саша, направляясь к столу и ставя на него бутылку с бокалами.

– Твоя? – я прошла вдоль стеллажей, смахнув пыль с полок, и уставилась на дверь.

– Нет. Не потащу же я тебя в койку на первом свидании, – хмыкнул бывший босс и с хлопком отрыл бутылку шампанского.

Я вздрогнула, а потом рассмеялась:

– А у нас свидание?

– Не знаю, – он нарисовался рядом, но сохранил небольшую дистанцию, и протянул мне наполненный бокал, – Я не силён в романтических штуках.

– Это точно, – шепнула я, отпивая шипучий напиток, – Надеюсь, ты не собираешься напиться?

– Ещё не решил, – он повторил моё действие, изучая меня глазами.

– Мне нужно будет вернуться, ты же понимаешь, – многозначительно произнесла я.

Он напрягся, а потом кивнул:

– Понимаю. Обещаю, что отвезу тебя обратно.

Легче мне не стало.

– Итак, – начал он, немного приблизившись.

– Итак, – передразнила я.

– Как жизнь? – спросил он с улыбкой.

– Как видишь, – я повела плечом, отпивая шампанское.

Оно было немного кисловатым на вкус, но приятным. Я любила полусухое вино и шампанское, особенно после свадьбы. На банкете было только приторно–сладкое Martini Asti, выбранное Никитой. Тогда я так много его выпила, что на следующий день мне казалось, что внутри всё слиплось от сахара.

– О чём ты думаешь? – спросил Саша рядом с моим ухом.

У него явный талант двигаться бесшумно и незаметно.

– Да так, – я отпила ещё глоток, – Это библиотека?

Я окинула взглядом комнату, и он кивнул.

– Читаешь?

Саша пожал плечами, отпивая шампанское.

– Иногда.

– На французском?

– Не только. Здесь есть много интересных книг. Шекспир в оригинале. Байрон. Пушкин.

Он замолчал, а потом неожиданно выдал:

– Дни мчались; в воздухе нагретом, уж разрешалася зима; И он не сделался поэтом, не умер, не сошёл с ума, – процитировал своего тёзку Саша.

Я ухмыльнулась:

– Я знаю: в вашем сердце есть и гордость, и прямая честь. Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана; я буду век ему верна, – ответила я цитатой из того же произведения.

Он вздохнул и поставил бокал на одну из полок. Потом шагнул ко мне совсем вплотную. Я отступила и упёрлась спиной в стеллаж. Саша взял моё шампанское и водрузил его рядом со своим, на полку. Потом он запустил руку в мои волосы, которые стали непривычно короткими для этого жеста и мягко наклонил мою голову назад. Мой пульс учащённо забился, и он заметил это, бросив короткий взгляд на мою шею. Потом он наклонился ещё ближе.

– Печально, – прошептал он мне в губы, – Что книги врут.

Я закрыла глаза, отключая вопли разума в голове. Я знаю, что буду жалеть.

Но я хотела этого. Больше всего на свете.

ГЛАВА 31

Я бросила судорожный взгляд на часы. Пол пятого.

– Всё в порядке? – спросил тихий баритон над моей головой.

– Мне нужно уезжать, – ответила я с ноткой досады в голосе.

– Когда он возвращается? – сухо бросил он, даже не шелохнувшись.

– Тренировка до шести, плюс полчаса на дорогу.

– Ещё есть время.

Я подняла голову и посмотрела на его лицо. Оно не выражало никаких эмоций, глаза были закрыты и расслаблены. Потом он приоткрыл один из них и посмотрел на меня сверху вниз.

– Что? – спросил он с ухмылкой.

– Ничего, – ответила я, снова зарываясь носом в его голую грудь.

Как же я скучала по этому запаху. Да что там, я скучала по всему: по этому голосу; по этим сильным рукам и мягкой коже; по губам, оставляющим влажную дорожку на моём теле. Сейчас у меня было такое ощущение, что год я провела в летаргическом сне как спящая красавица. И вот, мой принц на белоснежном коне (в буквальном смысле), появился и разбудил меня поцелуем. И не только.

– Алиса?

– Ммм? – промычала я.

– У тебя есть фотки Тео?

Я снова подняла голову и уставилась него удивлённо:

– Есть. В мобильнике.

– Покажешь? – с интересом спросил он.

– А тебе зачем?

– Просто любопытно, – он повёл плечом, – Я его помню совсем маленьким.

Я вжалась в него в последний раз, поцеловала его грудь, и довольно заметила, как его соски покрылись пупырышками. Потом приподнялась, и окинула спальню взглядом, ища свою сумку. Она валялась у двери. Полетела с меня первой.

Встав с кровати, я на цыпочках пробежалась по комнате и подняла свой мессенджер с пола. Так же быстро я просеменила обратно под одеяло.

– Ну и холод, – буркнула я, принимаясь за поиски телефона.

Найдя заветный, я услышала смешок:

– Айфон? Серьёзно?

– Это подарок, – ответила я, пожав плечами.

Ну да, у меня теперь айфон. Яблокотехнику я, по–прежнему, недолюбливаю, но муж подарил мне его на мой девятнадцатый день рождения в марте.

Разблокировав мобильник, я открыла галерею и вручила бывшему боссу телефон. Он принялся листать фотографии с улыбкой.

– Как же он на тебя похож. Поразительно, – присвистнул он, а потом его лицо потеряло выражение.

– В чём дело? – спросила я, забираясь под его руку.

Наткнулся на свадебные фотографии. Вот засада… И почему мне так неловко?

– Из тебя вышла красивая невеста, – натянуто сказал он, – Где это?

– На Гоа, – отозвалась я, забирая у него телефон.

– Он не поскупился, – Саша уставился глазами в потолок и поджал губы.

Я вздохнула и бросила телефон себе в ноги. Он утонул в пуховых одеялах и виновато скрылся из вида.

– Саша, я ждала тебя. Честно, ждала. Но ты не появился, – сказала я, укладываясь рядом с ним.

– Появился сейчас, – буркнул он.

– Но сейчас поздно, – сухо констатировала я.

Саша зашевелился и приподнялся, опрокинув меня на спину. Потом он склонился надо мной и сказал:

– Разве?

Он поцеловал меня в шею, и я судорожно сглотнула. Босс в ответ довольно фыркнул. Потом опустился ниже и поцеловал меня между грудей. Кожа мгновенно покрылась мурашками, и он провёл пальцем по моему соску. Тот ответил, гордо поднявшись и отдав честь.

– Саш, мне нужно ехать, – промычала я.

– И, правда, – сказал он мне в пупок, – Если я продолжу, то к мужу ты сегодня не попадёшь.

От этих слов я дёрнулась, как от пощёчины. Красота момента мгновенно испарилась, и я вспомнила, кто я и где нахожусь. Чувство стыда захлестнуло меня, и я ощутила, как краска приливает к лицу.

Спихнув его с себя, я встала и принялась собирать свою одежду с пола. Пока я одевалась, он восседал на кровати и пожирал меня глазами. Обернувшись, я уставилась на него с вопросом:

– Что?

– Можно теперь перемотать обратно? – улыбнулся он, и я покраснела.

– Одевайся, ты обещал меня отвезти, – обвинительным тоном сказала я.

За спиной зашуршала постель, и я бросила короткий взгляд через плечо. Залюбовавшись очертаниями упругой задницы, тонкой талии и широких плеч, я выронила свою водолазку. Опомнившись, я снова подняла её с пола и стала надевать, окончательно убивая свою укладку.

– Твоя татуировка, – сказал Саша, поворачиваясь ко мне.

Я уставилась на обнажённую грудь и заморгала, пытаясь подавить в себе желание облизнуться.

– Зачем ты сделала её больше? – продолжил он, застёгивая брюки.

Я пожала плечами:

– Захотелось. Она мне казалась незавершённой. А что?

– Не надевай больше ничего с открытой спиной, – сказал он, и я снова принялась моргать, как дурочка, – Это убивает. В буквальном смысле.

Я не выдержала и разразилась хохотом.

– Серьёзно?

– Да, – кивнул он, натягивая трикотажную футболку с длинным рукавом, – Если ещё раз случайно встречу тебя в таком платье, поимею прямо на месте. У всех на глазах, – он бросил на меня осуждающий взгляд.

– Слушаюсь, босс, – я отсалютовала ему ладошкой.

Он рыкнул и закрыл глаза.

– Господи, как же мне этого не хватало. Тебе не нужна работа? – Саша улыбнулся, а потом его голова скрылась в джемпере, который он надевал.

– Откровенно говоря, не помешала бы. Но что–то подсказывает мне, что ты не можешь предложить мне что–то пристойное.

– И, правда, – босс хмыкнул и поднял мою сумку с пола, – На ум идут одни непристойности. Пошли.

Он протянул мне сумку и направился к двери. Я посеменила следом, допустив ещё одну ошибку. Но об этом позже.

Мы тихо спустились по лестнице, которая предательски поскрипывала. Откуда–то из глубины дома доносились голоса и женский смех. Пробежав в прихожую, я схватила свою куртку и скользнула в сапоги. Выйдя на улицу, я снова поморщилась от холода и обхватила себя руками. Добравшись до машины, я уже начала подрагивать.

– Тебе определённо нужно купить что–то тёплое, – выдал Саша, когда мы уселись на холодных кожаных сиденьях, – Так и заболеть недолго.

– Какая забота, – фыркнула я.

Он завёл мотор, потёр ладони и дёрнул автоматическую коробку передач в режим “D”. Потом повернулся и спросил с улыбкой:

– Ну, теперь–то можно музыку включить?

Я расхохоталась и дала добро:

– Можно.

Он нажал на проигрыватель, и в салоне заиграла музыка. Тронувшись, машина поехала, шурша гравием. Я принялась переключать песни. Убедившись, что это тот же треклятый диск «По Фрейду», я огорчённо вздохнула, потому что первые шесть песен были мне до боли знакомы. Седьмой трек зазвучал по–новому, и я остановилась на нём.

Разделились пополам наши сшитые части

И остались на местах с независимой властью

Я не твой, но я не враг

Я всего лишь любовник.

Ты сама решила так.

– Да вы прикалываетесь! – вырвалось у меня, и Саша рассмеялся.

Когда я дёрнулась, чтобы переключить песню, он остановил мою руку:

– Я хотел его сжечь, но так и не решился. Оставь.

Проси любовь, проси любовь!

Читай мои мысли, читай мои мысли!

Проси любовь, проси любовь!

Она ещё есть. Она ещё здесь.

Оказалось, что обратная дорога заняла всего двадцать минут. Когда Мерседес притормозил у гостиницы, я бросила быстрый взгляд на парковку. Феррари нет, слава Богу!

– Надеюсь, прощаться не будем? – сказал Саша, слегка улыбнувшись.

Нахмурившись, я ответила:

– Не знаю.

Открыв дверь машины, я собралась выходить, но он остановил меня, припечатав холодной рукой к сиденью. Запустив другую мне в волосы, он поцеловал меня глубоким и долгим поцелуем, разгоняя все мысли прочь. Когда он отстранился и прожёг меня взглядом насквозь, я с трудом могла дышать.

– Кто ты? – прошептал он, касаясь своими губами моих, и отпуская руки.

Я выскочила из машины и побежала в гостиницу, чтобы не намокнуть. Моросящий дождь не прекратился, и по дорогам расползлись лужи. Обернувшись на входе, я увидела, как Мерседес трогается с места, и его белые задние огни моргнули мне на прощание.

Второй раз за день приняв душ, я смывала с себя преступные запахи этих нескольких часов, проведённых с Сашей. Когда я сушила волосы, стоя в одном нижнем бельё, в ванной появился Никита. От неожиданности, я напряглась всем телом, и выключила фен.

– Привет, – коротко бросил он и робко улыбнулся, оглядывая меня с головы до ног.

– Привет, – ответила я с натянутой улыбкой.

– Всё в порядке?

Я кивнула, и продолжила манипуляции с волосами, но он не унимался. Подойдя ко мне сзади, он обнял меня и положил свои руки мне на живот. Меня затошнило, и моя рука с включённым феном остановилась. Никита наклонился и поцеловал меня в шею, а затем в плечо.

Страх и ужас сковали меня. Я поняла, что мы не занимались сексом с тех пор, как я приехала. В первый день я была уставшая с дороги, а во второй вернулась позже него, когда он практически спал. Судорожно соображая, что делать, я поймала себя на том, что я просто не хочу, чтобы он ко мне прикасался.

От этой мысли я чуть не блеванула на своё отражение.

– Никита, – шепнула я, выключив фен, – У меня месячные.

Глупо, знаю. Но это первое, что пришло мне в голову.

Он вздохнул мне в плечо и отстранился.

– Жаль, – сказал он с улыбкой, – Давно?

– Вчера начались. Наверное, из–за перелёта… – протянула я в своё оправдание.

– Ну, значит, подождём, – он пожал плечами и поцеловал меня в щёку, – Пойдём ужинать куда–нибудь?

Я кивнула:

– Да, только справлюсь с этим, – я показала в отражении на свою голову, и он хихикнул.

– Оставь растрёпанными. Тебе идёт.

– Правда? – я вскинула бровь и вгляделась в своё отражение.

– Да. Выглядишь, – он присвистнул, – Горячо.

Я подавилась слюной, и он принялся стучать мне между лопаток. Когда приступ кашля прошёл, я вытерла подступившие слёзы и постаралась улыбнуться. Вышло паршиво, но Никита не заметил.

– Я в душ, – сказал он и принялся снимать одежду.

Я начала виновато прятать глаза, но куда я могла их деть, учитывая, что зеркало было огромное и охватывало почти всю ванную? Естественно, я уставилась на его обнажённое тело, и моё подсознание начало делать то, чего делать не следовало, сравнивая его с Сашей.

Никита выше меня на голову, даже больше, и это иногда вызывало неудобство. С Сашей мы были почти одного роста, и из–за этого наши тела подходили друг другу, как кусочки мозаики. Его бёдра были на уровне моих бёдер; голова спокойно могла лечь мне на плечо, и ему не нужно было для этого изворачиваться и изгибаться. Ему достаточно было лишь слегка наклониться, чтобы меня поцеловать; и это позволяло прижиматься к нему всем телом. С Никитой у меня никогда не было ощущения близости, потому что он либо целовал меня, отстраняясь при этом; либо обнимал и я утыкалась лицом ему в грудь. С Сашей было два в одном.

Господи, за что мне всё это?

Тряся головой, я кое–как высушила волосы. Взяв гель для волос, которым пользовался Никита, я нанесла немного на пальцы и придала причёске художественный беспорядок. Выгляжу, правда, горячо. И пахну по–другому, своим мужем. Это придало мне уверенности.

Пока Никита мылся, я принялась за одежду. Разбросав платья на кровати (кроме бирюзового), я уставилась на них, думая, какое надеть. Когда вода в душе выключилась, я взяла оба и вытянула перед собой.

– Никит? – крикнула я

– Что? – он выглянул из ванной.

– Какое мне надеть? – я потрясла платьями.

– Сиреневое, – не раздумывая, ответил он.

– Оно лавандовое, – буркнула я, отворачиваясь.

Справившись с платьем, я покрутилась перед зеркалом и поняла, что если надену чулки, буду светить ими на всю округу. Встав на шпильки, я цокнула каблуками по полу.

– Я почти готова!

Муж появился из ванной в одном полотенце, и я залилась краской. Он быстро оделся, пока я делала макияж, который получился слишком ярким. Посмотрев глазами панды на своё отражение, я поморщилась, но решила оставить всё, как есть. Выходя из номера, Никита накинул на меня своё пальто, пропитанное его парфюмом. Когда лёгкий ненавязчивый запах от Armani окружил меня лёгкой дымкой, я совсем расслабилась.

Словно ничего и не было.

Встретив Элджаса и Ханну в холле гостиницы, мы вчетвером вышли на улицу и направились к пиццерии на углу. Разместившись за столиком и заказав напитки, мы принялись изучать меню. Никита по–хозяйски приобнял меня, и водрузил одну руку мне на бедро, поглаживая его. Я хихикала как девчонка, когда он рассказал какой–то пошлый анекдот, и положила голову ему на плечо, пока он выбирал нам пиццу. Окончательно забыв случайную и ненужную встречу, я смогла улыбаться, как ни в чём не бывало.

Когда я услышала голос с лёгкой хрипотцой, обратившийся к нам, я подняла глаза. Моя улыбка тотчас сползла с лица, потому что я уставилась на Сашу, протягивающего мне мой телефон.

– Девушка, кажется, вы обронили.

ГЛАВА 32

До меня моментально дошло, что я забыла мобильник в особняке. В ужасе, я потянулась за трубкой и выхватила её у него из руки. Он довольно хмыкнул. Никита радостно сказал:

– Спасибо! Так приятно слышать здесь родную речь.

Я уставилась на него, ничего не понимая. Неужели он его не узнал?

Да, похоже, было на то. Саша продолжил:

– Кажется, я вас знаю? – кивнул он моему мужу, – Вы хоккеист?

Никита залился краской и отпустил моё бедро, протягивая руку:

– Да! – гордо выпалил он, – Это мои товарищи по команде Ханну и Элджас. А это моя жена, Алиса.

Твою мать, Никита!

Я готова была рвать на себе волосы, но вместо этого умоляюще уставилась на Сашу. Он кивнул и улыбнулся.

– Успехов на игре. И приятного вечера.

И был таков.

Я проводила его взглядом. Он уселся за столик в дальнем углу, присоединившись к большой и шумной компании. Босс не сводил с меня взгляда, нагло ухмыляясь.

Очень резко мой страх сменился злостью. Саша это заметил. Когда он поднялся со своего места и пошёл в сторону туалета, я резко подскочила, чем удивила всех за столом.

– Я сейчас приду, – выпалила я, проползая через Никиту, – Нужно в туалет.

Добравшись быстрым шагом до мужского сортира, я вошла в дверь и уставилась на бывшего босса. Когда я рванула на него с кулаками, он перехватил мои руки и втолкнул меня в дальнюю кабинку.

– Какого хрена?! – завопила я, – Зачем ты это сделал?

– Сделал что? Вернул тебе телефон? – он прижал мою спину к холодной кафельной плитке, – Ты хотела бы, чтобы твой олух позвонил, и я снял трубку?

Не выдержав, я вырвалась и залепила ему пощёчину. Она эхом отразилась от стен. В следующую секунду я очень сильно пожалела об этом, потому что одной рукой Саша снова схватил меня за запястья, прижав их к моей груди, а другой за горло. Его лицо сначала побледнело от ярости, а потом начало розоветь. Он втянул воздух, окружающий нас, и скривился.

– Сейчас ты вернёшься за столик, и тебе позвонят. Ты скажешь, что уходишь. Придумаешь на ходу. Моя машина на парковке за зданием, – сказал он, и его глаза почернели от ярости.

– Чёрта с два! – прошипела я, хватая ртом воздух.

Когда дверь туалета хлопнула, и я услышала звонкий смех Ханну и Никиты, мои глаза расширились от ужаса.

Саша растянулся в зловещей улыбке, ослабил руку на моей шее и произнёс губами:

– Какой неловкий момент?

Он отпустил мои запястья, и придавил меня локтем к стене. Я с трудом сдержала крик отчаяния, когда он шепнул мне на ухо:

– Или, можем рассказать ему прямо сейчас.

Попытавшись дёрнуться, я с ужасом поняла, что другая его рука переместилась с моего горла и спустилась ниже, двигаясь у меня под платьем.

Он шумно выдохнул мне в ухо, послав вибрацию и дрожь по моему телу. Я обхватила руками его предплечье, которым он вдавливал меня в стену, и вцепилась ногтями в ткань чёрной рубашки.

– Мать твою, да ты вся горишь, – зашевелились его губы у меня на шее, и он прижал меня к стене всем телом.

Когда два пальца скользнули внутрь меня, миновав преграду из моего скромного нижнего белья, я с трудом сдержала стон удовольствия, перемешанного с ужасом. Саша замер, прислушиваясь. Мой муж и его друг болтали о чём–то на финском. Я не поняла ни слова, потому что…

Потому что, этот неловкий момент, когда ты зажата в кабинке туалета своим любовником.

Губы скользнули по моей щеке, и мой мучитель снова прошептал:

– Интересно, он знает, как ты кричишь во время оргазма? – при этих словах он резко дёрнул рукой, продолжая сладкую пытку.

Я вцепилась в него сильнее, если это было вообще возможно, и затрясла головой. Из моих глаз полились слёзы, пока он вгонял в меня свои проклятые и, в то же время, волшебные пальцы. Я стою на грани, на самом краю пропасти и вот–вот сорвусь вниз. Когда Никита громко рассмеялся какой–то шутке, я взорвалась, тихо булькнула и обмякла в Сашиных руках. Он пригвоздил меня к стене поцелуем и заглушил крик, рвущийся наружу, не убирая руку у меня под юбкой. Когда дверь туалета хлопнула и меня накрыла тишина, он тихо сказал:

– Ты всё поняла?

Я, молча, кивнула и он отстранился. Поправив мои трусы и платье, босс, не говоря больше ни слова, вышел из кабинки.

Медленно я пошла следом, пока снова никто не вошёл в туалет, и увидела, как он выходит из пиццерии. Сев за столик, я осталась незамеченной. Ребята о чём–то спорили.

Когда раздался звонок телефона, я сразу сняла трубку:

– Алло, – сказала я загробным голосом.

– Повеселее, Алиса, – прогремел Саша на том проводе.

– Привет, – добавила я радостнее.

Никита уставился на меня в упор. «Мама?» прошептал он. Я покачала головой.

– Что? Сегодня? – я постаралась придать голосу энтузиазма, но вышло неважно.

Саша на том конце провода зловеще молчал.

– Конечно, я буду! – пропищала я, и он рассмеялся.

– Хорошая девочка. Жду, – сказал босс, и отключился.

Я сжала телефон в руке и повернулась к мужу:

– Никита, я говорила, что встретила давнюю знакомую? У неё сегодня девичник, и она приглашает меня.

Никита нахмурился и пристально посмотрел на меня.

«Скажи нет, Господи, скажи нет и забери меня отсюда!» взмолилась я мысленно.

Но Всевышний меня не услышал.

Лицо Никиты смягчилось, и он кивнул.

– Тебя подбросить?

– Нет, такси поймаю, – выдавила на ходу я, – Hyvдsti, pojat[21]!

Я схватила его пальто и надела его. Пулей, выскочив из ресторана, я свернула за угол и обошла здание. Увидев яркий белый свет фар в самом дальнем углу проулка, я остановилась как вкопанная. Кровь отлила от моего лица и переместилась куда–то в руки и ноги, придав мне нечеловеческую силу. В ярости, я двинулась на свет. Набросившись на белоснежный капот, я сняла одну туфлю, и принялась колотить по нему металлический набойкой на каблуке.

Саша выскочил из Мерседеса сразу же. Ничего не говоря, он схватил меня в охапку, и, пока я пыталась отбиться, открыл заднюю дверь и затолкал меня в машину. Пока он вылезал обратно, я попыталась выбраться, но он толкнул меня с такой силой, что я ударилась головой о дверь и завизжала от боли.

– Ах, ты урод!

События развивались стремительно. Вот он закрывает дверь, и я рвусь к ней, чтобы выбраться. Потом садится на водительское место и срывается с места так резко, что меня чуть не выбросило в багажник.

– Ненавижу тебя! – заорала я, обретя равновесие, – Какая же ты тварь! Сука!

Он резко крутанул рулём, поворачивая на дорогу, и меня отбросило к двери. Я снова ударилась, и слёзы брызнули из глаз. Завыв, я закрыла лицо руками и начала истерично биться головой о спинку пассажирского сиденья.

Саша не говорил ни слова, только судорожно дышал и сжимал руль пальцами. Когда он резко остановился в темноте, я чуть не свернула себе шею. У меня в голове мелькнула спасительная мысль, и я решила ей воспользоваться. Он вышел, я защёлкнула замок на двери. Пока он подходил к ней, я рванула вперёд, и нажала заветную кнопку автоматического замка на руле. При этом, моё платье задралось, демонстрируя голую задницу в чёрных стрингах. Двери щёлкнули в тот момент, когда Саша дёрнул ручку.

– Твою мать! – взревел он, – Алиса, открой.

– Хрен тебе! – крикнула я с победным кличем.

– Я разобью стекло и вытащу тебя из этой машины, – сказал он в тонированные стёкла, – Я не шучу.

Я заколебалась. Но, пока я думала, он уже снял пиджак и намотал его на руку. На моё счастье, я успела отскочить в другой конец заднего сиденья. Когда на меня полетели осколки, я глупо прикрылась сумочкой. В следующую секунду дверь машины распахнулась, и меня дёрнули за руку. Я, с задравшимся до талии платьем, тщетно пыталась отбиться, но Саша обхватил меня так крепко, что я чуть не задохнулась.

В темноте я попыталась оглядеться, но ничего не разглядела. Когда я прислушалась и услышала шуршание гравия под его шагами, я задёргалась с удвоенной силой.

– Я сейчас тебе врежу, чтобы ты не двигалась хотя бы полчаса, – прорычал он мне в ухо, и я замерла, вспоминая, как надо прикидываться мёртвой.

Что–то, а это он мог. Уж я–то знаю.

Когда он шагнул на ступеньку уже знакомого мне крыльца, загорелся яркий свет. Я зажмурилась. Саша поставил меня босыми ногами на холодный камень и прижал своим телом к двери. Клокоча от ярости, он принялся открывать дверь ключами, и я снова попыталась вырваться. Когда я получила третий удар по голове за вечер, на этот раз об дверь, я перестала предпринимать попытки к бегству.

Внеся меня в дом, он поволок моё безвольное тело на второй этаж. На этот раз, он свернул по коридору направо и вошёл со мной в руках в первую дверь. Это оказалась ванная. Поставив меня под душ, он включил ледяную воду, и я завизжала. Он подавил этот визг поцелуем и начал снимать с меня пальто. Когда я осталась в платье, он отстранился и прислонился лбом к моему лбу.

– Смой. Этот. Запах, – прорычал он, прикусывая меня за нижнюю губу.

Сквозь шум льющейся воды, я услышала треск ткани и почувствовала холодный воздух вперемешку с ледяными каплями на своей коже. Он принялся рвать на мне платье по боковым швам. Стянув с меня лохмотья и бросив их со звонким шлепком на ледяной пол, он проделал то же самое с моим нижним бельём.

Я вцепилась в его рубашку, и дёрнула её со всей дури, выпуская отчаяние, которое кипело внутри меня. Пуговицы дружно отскочили, и ткань распахнулась. Когда я стянула её с него, он уже спустил штаны. Под ними не было нижнего белья, и температура моего тела подскочила на сотню градусов. Я начала плавиться. В прямом смысле. Даже холодная вода, льющаяся из душа, не помогла.

Загрузка...