Колония на кратере

Глава XIX

Прошло дня три прежде, чем «Друг Авраам Уайт» и флот Ваальди очутились в виду островов Бэтто. Лодки индейцев возвратились к своим обычным стоянкам, а «Авраам» остался в открытом море. На следующий день на судно прибыли пленные: Диккинсон, Харрис, Джонсон, Эдварде и Брайт. Индейский вождь с большою неохотой расставался со своими пленными, которыми он чрезвычайно дорожил как людьми, от которых можно было многому научиться. Вместе с тем такое усиление экипажа «Авраама» делало это судно немалой силой в этих морях.

Двенадцать матросов, все сильных, ловких и здоровых парней, привычных к делу, да еще две исправных коронады и шестифунтовая пушка с большим запасом снарядов представляли действительно такую силу, с которой туземным племенам приходилось считаться. Ваальди понял это с первого же раза и потому вторично сделал попытку заручиться содействием переселенцев против Урууни. Хитрый индеец предложил Марку взамен ожидаемой от него поддержки признать остров Ранкокус собственностью белых. Марк поблагодарил своего нового «приятеля» за щедрый подарок, но при этом заметил, что остров Ранкокус он давно считает собственностью колонии. Марк предупредил Ваальди, что если он посмеет предъявить на Ранкокус свои права, то колонисты вытеснят его силою своего оружия даже и с этих островов. Вследствие такого рода переговоров Марк и Ваальди расстались не совсем дружелюбно. Затем Марк начал обсуждать с товарищами настоящее положение дел. Джонс хорошо знал Урууни, с которым он прожил довольно долго до того времени, когда этот честный вождь был побежден своим соперником. Все признали необходимой поездку Джонса к Урууни.

Часов шесть спустя Марк имел удовольствие принимать у себя благородного Урууни. Марк в теплых, сердечных выражениях благодарил индейца за его радушие и гостеприимство по отношению к его жене, сестре, Бобу и другим его единоплеменникам и предложил ему свою помощь и содействие в случае надобности.

Почти все присутствующие матросы знали Урууни если не лично, то по слухам за человека честного и добродушного. Тут же на юте и состоялось совещание, на котором обсуждали все нужды Урууни и все грозившие ему опасности, при чем разбирали взаимные соотношения отдельных островов между собою. Хотя значительная часть населения примкнула в момент переворота к энергичному и предприимчивому Ваальди и тем содействовала его возвышению, но теперь большинство уже раскаивалось в своей ошибке.

В группе островов Бэтто был один главный остров, служивший центром для всех остальных островов. Урууни родился и жил там всю свою жизнь до того момента, когда Ваальди удалось изгнать оттуда его и всю его семью и запугать злополучное население этого острова угрозами и казнями. Эти люди большею частью против воли должны были признавать в нем своего вождя и повелителя. Если бы Урууни теперь вновь удалось овладеть этим островом, то одного этого было бы уже вполне достаточно для того, чтобы уравнять шансы двух враждующих вождей и даже вполне обеспечить преобладание Урууни до тех пор, пока он будет находиться под покровительством переселенцев.

Прежде всего Марку хотелось, если возможно, избежать в этом деле кровопролития, и потому он решил более всего действовать страхом и угрозой. С этою целью он подошел на расстояние пушечного выстрела к главной крепости Ваальди и предложил ей сдаться, а командиру гарнизона приказал не только немедленно очистить крепость, но и совершенно удалиться со своими людьми с этого острова.

Предложение это было встречено самым решительным отказом. Но у Марка имелся довольно веский аргумент. В то же время Урууни высадился на берег; при его появлении все тайные и явные приверженцы его схватились за оружие как один человек; заранее уверенные в поддержке грозного судна, они мгновенно образовали вокруг своего бывшего вождя такую военную силу, с которой он легко бы мог побросать в море сторонников Ваальди. Но тем не менее эта горсть людей оказала самое энергичное сопротивление до той минуты, покуда Марк не дал по ним меткого выстрела из своего шестифунтового орудия. Картечь, пробив ограду крепости и, к счастью, не ранив никого, наделала много шума и произвела страшный переполох в крепостном гарнизоне, после чего начальник крепости послал Марку пальмовую ветвь в знак покорности. Весть об этой победе Урууни произвела громадное впечатление на всех островитян, так что менее чем в двое суток прежний вождь получил прежнюю силу и власть, и свержение Ваальди произошло почти без всякого кровопролития.

Со дня начала военных действий на Рифе прошло уж около недели, и так как Марк знал, что о нем беспокоятся дома, то он не воспользовался любезным приглашением погостить подольше на островах Бэтто. Убедившись, что эта группа островов изобилует очень редким сандальным деревом, Марк воспользовался случаем и заключил с туземцами договор, в силу которого те обязывались вырубать и поставлять на берег известное количество этого дерева. По истечении трехмесячного срока «Друг Авраам Уайт» должен был зайти сюда вновь и забрать этот груз. Покончив с этими делами, «Друг Авраам Уайт» отплыл в обратный путь.

С Рифа «Авраама» увидали почти за час до того, как он вошел в порт; все обитатели Рифа вышли навстречу победителям и шумно приветствовали их возвращение.

Счастливая успехом колония могла теперь надеяться на полное спокойствие и безопасность в будущем.

Однако, с присоединением еще пяти матросов, составлявших некогда часть экипажа «Ранкокуса», положение колонии значительно изменялось, и у Марка явился вопрос о том, каковы теперь его обязанности в отношении к его судовладельцам.

Для обсуждения этого важного вопроса он решил вновь собрать совет, и с этой целью на другой же день поутру, забрав с собою всех своих матросов и почти всех переселенцев мужского пола, Марк вместе с женой и ребенком отплыл на Пик.

Спустя шесть часов «Друг Авраам Уайт» входил уже в Миниатюрную бухту. После взаимных приветствий и радостных поздравлений вновь прибывшие матросы ознакомились со своими новыми товарищами; четверо из них, в том числе Билль Броун, тут же записались в постоянные члены колонии и были приняты в число сограждан Рифа, так как они имели желание провести остаток своих дней в этом благословенном краю. Остальные трое обязались на известный срок остаться на службе у Марка с тем, чтобы по прошествии этого срока им было предоставлено право вернуться вновь на родину.

На совете Марк изложил свои сомнения относительно судна. Долгое время он думал, что «Ранкокус» навсегда прикован к месту; со времени последнего землетрясения он очутился в яме, где под ним едва хватало воды. Но присутствовавший при спуске «Ранкокуса» Боб знал, что его осадка равняется всего пяти метрам, а Билль Броун брался дать судну еще от шести до семи метров воды для того, чтобы вывести его из западни.

Раз являлась возможность вывести «Ранкокус» в море, отсюда сам собою вытекал вопрос: не следовало ли теперь вернуть это ценное судно тем, кому оно принадлежит? Но кому? Хотя Авраам Уайт и его компаньоны были давно уже вознаграждены за свои убытки страховою премией, но теперь на «Ранкокус» имели неоспоримое право страхователи. Нагрузив здесь судно сандалом и обменяв его в Кантоне на груз чая, можно было получить такие барыши, которые могли с избытком покрыть все затраты и расходы на судно.

Однако, Марк не хотел расстаться с мыслью о дальнейшем существовании и процветании основанной им колонии, и потому перспектива покинуть эти края на целые двенадцать месяцев, а может быть, и более страшила его. Он сознавал, что если он и Бриджит с ребенком уедут, то остальные разбредутся в разные стороны, полагая, что они более не вернутся, и столь успешно начатое им дело колонии рухнет неизбежно. Решено было сделать прежде всего попытку извлечь судно из его тесного места заключения, а затем уже обсудить и дальнейший образ действий. Одновременно с этим решением к Урууни и Ваальди были посланы весьма ценные для них подарки, в роде стеклянных бус и ожерельев, ножей, топоров и тому подобных вещей, составлявших часть груза «Ранкокуса»; взамен этого колонисты просили их вновь распорядиться заготовкою возможно большего количества сандала. Для выполнения этого поручения были посланы Боб и Джонс на «Нэшамони». По исполнении возложенного на них поручения они немедленно вернулись на Риф, где их помощь была нелишняя для работы на «Ранкокусе».

Хитон и Ункус остались на Пике для охраны этой части колонии и для работы на лесопильне, а все остальные мужчины вернулись на Риф, где тотчас же приступили к работам на судне. Очистив трюм от всего, что там было свалено, наши колонисты перетащили на берег все бочки и боченки с пресной водой, которые служили вместе и балластом для судна. Когда весь этот груз был удален с корабля, наши приятели с радостью убедились, что судно поднялось, а после того, как с «Ранкокуса» были сняты все остатки парусов, снастей и мачт, его корпус подняло еще больше. По прошествии недели дело с выгрузкою и уборкой всего, что можно было снять с судна, уже значительно двинулось вперед и подходило к концу. Однажды под вечер, во время прилива подул сильный и свежий ветер, и Марк решил воспользоваться им для того, чтобы вывести «Ранкокус» из его тесного бассейна. И вот, при громких кликах радости всех присутствовавших, судно колыхнулось и тронулось вперед; первый трудный шаг был сделан, и всем было ясно теперь, что нелегкая задача переселенцев увенчалась полным успехом.

В тот же день «Ранкокус» подвели к берегу, и он стал на якорь так же надежно, как если бы находился у набережной порта в Филадельфии. Затем колонисты приступили к конопатке судна и принялись подчищать и починять его паруса, мачты и снасти. Все было приведено в должный порядок; не забыты были и пресная вода и съестные припасы, и всякого рода инструменты и орудия. Оставалось только позаботиться выбором экипажа. Боб давно уже успел вернуться с вестью, что туземцы на самом берегу главного острова заготовляют громадное количество сандала, и по прошествии месяца «Ранкокус» может принять свой груз и плыть в Кантон.

Понятно, что в число экипажа прежде всего попали те трое матросов, которые высказали желание вернуться на родину, а именно: Джонсон, Эдвардс и Брайт; Боб был назначен старшим помощником капитана, а Биглоу — младшим. Билль Броун остался комендантом на Рифе, Уаттельс пожелал остаться с ним, но Диккинсон и Харрис, хотя намеревались вернуться в колонию, все же непрочь были отплыть на судне. Подобно Биллю Броуну, они также мечтали о женитьбе; разница была лишь в том, что Броун поручил Марку выбрать для него подходящую во всех отношениях невесту, а Диккинсон и Харрис предпочитали избрать себе жен по своему личному вкусу. Только один Уаттельс совсем не высказался по этому поводу.

Пока готовились к отплытию, в среде переселенцев состоялся еще один счастливый брак: Ункус соединил свою судьбу с судьбою Юноны; он построил хорошенькую хижинку на Пике и зажил очень счастливо своим хозяйством.

Настал момент отъезда. Бриджит долго рыдала в объятиях своего мужа; Марта, повидимому, спокойно рассталась с Бобом, но на душе у ней было также нелегко.

С рассветом «Ранкокус» вышел в море; Броун и Уаттельс сопровождали его на «Нэшамони» до группы островов Бэтто. Тотчас же по приезде на остров Марк попросил Урууни созвать всех своих старшин, данников и в присутствии жрецов торжественно воспретить всякого рода общение с переселенцами в течение года. По прошествии этого срока Марк обещал снова вернуться к ним с многочисленными и ценными подарками.

Нагрузив изрядное количество сандала и получив от Урууни восемь ловких, способных индейцев в состав экипажа «Ранкокуса», Марк пошел в Кантон. Пятьдесят дней спустя «Ранкокус» входил в порт города Кантона, где без труда выгодно продал свой груз, после чего, забрав груз чая, он остался с крупным барышом. Как раз в это время продавался небольшой американский бриг. Марк приобрел его за весьма сходную цену, нагрузил всякими полезными товарами и провиантом, в том числе несколькими английскими коровами, богатым запасом железа, снарядов и разного рода оружием. Бриг этот оказался очень быстроходным и легким судном; киль его был обит медью, хотя и не новой, но достаточно прочной. Вооружен он был десятью шестифунтовыми пушками и обладал вместимостью в двести тонн. Все бумаги его были в полном порядке, а назывался он «Сирена». Конечно, Марку пришлось бы отказаться от этой покупки, если бы ему не посчастливилось встретиться в Кантоне с одним из своих прежних друзей, который женился здесь на англичанке и был поставлен поэтому в необходимость отказаться от морской службы ради спокойствия своей жены.

Приятель этот, по фамилии Саундерс, был всего года на три старше Марка и отличался прекраснейшим характером. Узнав историю вновь образовавшейся колонии, Саундерс захотел стать ее гражданином и предложил набрать экипаж из американцев, как и он, очутившихся без дела в данный момент. С ними он брался довести «Сирену» до Рифа. Порешив на этом, «Сирена» ушла в море накануне того дня, когда «Ранкокус» вышел из Кантона в Филадельфию. Биглоу перешел на «Сирену» в качестве старшего помощника командира, а вместе с тем и лоцмана. Его место на «Ранкокусе», по приглашению Марка, занял другой молодой офицер.

День прибытия «Сирены» на Риф был великим событием для всех переселенцев, и так как, согласно распоряжениям Марка, это новое судно не должно было отлучаться из колонии до конца года, то присутствие судна столь внушительных размеров могло служить переселенцам гарантией полнейшей безопасности.

Нет надобности останавливаться на всех подробностях плавания «Ранкокуса». Довольно сказать, что он в надлежащее время вошел еще раз в Делавар, к немалому удивлению всех заинтересованных в нем лиц. Авраама Уайта в это время уже не было в живых, и все товарищество судовладельцев распалось; однако, право собственности на это судно по закону перешло к страховщикам. К ним-то и явился по своем приезде Марк с подробным отчетом обо всем случившемся. Привезенный чай ему удалось продать очень выгодно, о чем он также сообщил страховой компании, которая, обсудив это дело, решила, по вычете суммы, равной сумме выплаченной ею страховой премии, и следуемых ей с нее процентов, самое судно и остаток суммы, вырученной Марком от продажи груза, предоставить добросовестному и честному капитану Вульстону в полное его владение в благодарность за оказанные им обществу услуги. Не только вся его семья встретила Марка с распростертыми объятиями, но и сам доктор Ярдлей переменил о нем свое мнение и соблаговолил протянуть ему руку в примирение. Вслед за тем Марк приступил к разным приготовлениям для скорого отплытия на остров Кратера, который он с Бриджит втайне решили сделать своим основным местопребыванием, предпочитая его всем красотам Пика. На кратере Марк прожил столько тяжелых дней, дней одиночества, отчаяния и муки, что он невольно стал как-то особенно близок обоим супругам.