Колония на кратере

ГЛАВА XVI

Дом был достроен и окончен еще до наступления дождей, но на верфи работы подвигались не так быстро. Пора дождей пришла, затем опять прошла, настало снова лето, а шунер все еще не был спущен на воду.

За этот год число душ населения колонии успело уже значительно увеличиться: «друг» Марта одарила «друга» Боба маленьким Робертом Бэтсом, и почти одновременно с ней Бриджит стала матерью прелестной девочки. Как то давно уже предвидел Марк, молодой Джонс недолго тратил время в пустых ухаживаниях за миловидной Дженни Уотерс, и Марку в качестве единственного официального лица пришлось благословить этот союз молодой пары, совершив над ними торжественный обряд бракосочетания в присутствии всей маленькой колонии.

Тем временем наш бедный Питере, видя вокруг себя счастливые любящие пары, все более и более страдал от одиночества и не мог примириться с отсутствием своей возлюбленной Петрины, или Пэгги, — как он любил ее называть. И вот он настоятельно стал просить Марка, чтобы тот доверил ему на время какую-нибудь из шлюпок с тем, чтобы он мог отправиться на ней на острова Ваальли за своей верной подругой и привезти ее сюда, на Пик.

Марк сам слишком долго страдал от одиночества, чтобы не понимать и не сочувствовать горю своего ближнего, но он не хотел отпускать его совершенно одного и решился поехать с ним сам, так как желал взглянуть на остров Ранкокус, где он уже очень давно не был и куда, кстати, хотел свезти несколько свиней, чтобы они развелись там в диком состоянии.

Так как Бриджит провела все время родов в каюте старого судна, которое, как известно, было ее излюбленным местом, то Марк перевез ее оттуда вместе с ребенком на Пик для того, чтобы во время его отсутствия она не оставалась одна, а жила вместе с Анной на равнине Эдема.

В назначенный день «Нэшамони» вышел в море и, согласно заранее условленному маршруту, направился к новому вулкану. Несмотря на то, что для этого посещения приходилось сделать около пятнадцати миль крюку, все же нашим переселенцам не мешало поближе ознакомиться с таким грозным соседом.

Так как вулкан этот еще не потух, то приближаться к нему следовало с некоторой осторожностью. Пристав в том месте берега, где скалы образовали вогнутую линию, и сойдя на берег. Марк приблизился к кратеру вулкана настолько, насколько то позволял все еще продолжавшийся каменный дождь. Почва и здесь обещала стать со временем чрезвычайно плодородной, а покуда кратер этот был не менее полезен нашим переселенцам уже тем, что давал исход постоянно скапливавшимся подземным газам.

Наши путешественники уже около часа бродили вокруг вулкана, когда вдруг совершенно неожиданно сделали такое открытие, от которого они невольно содрогнулись: Боб заметил под ветром привязанную между скал лодку и человека, возившегося около нее. В первую минуту у них мелькнула мысль о вражеском нападении, но вскоре они убедились, что опасаться было нечего, и Марк решил подойти к хозяину лодки и узнать, в чем дело, но Питере успел опередить его, и всем тотчас же стало ясно, что та молодая женщина, к которой он бросился с радостным криком навстречу, была его возлюбленная Пэгги.

Посвятив некоторое время слезам радости, поцелуям и ласкам, Питере, довольно бойко владевший родным языком своей возлюбленной, перевел Марку, со слов Пэгги, следующие сообщенные ею сведения.

За последнее время Ваальли, давно уже враждовавший с Урууни, одержал верх над добродушным и честным вождем островитян и вытеснил его на самый маленький из островов, куда за ним последовала небольшая горсточка его приверженцев. Ваальли же, став во главе почти всего населения острова Бэтто, снова задумал возобновить свои преследования белых. С этой целью он подготовил настоящую военную экспедицию и стал во главе грозной военной флотилии в сто лодок, на которых находилось до тысячи хорошо вооруженных воинов. Брат Пэгги, Ункус, славный воин, должен был также присоединиться к своим товарищам, а сестра его в числе других пятидесяти женщин получила разрешение сопровождать эту военную экспедицию.

Ваальли предусмотрительно избрал для начала военных действий наиболее благоприятное время года: в этих краях летом ежегодно бывает известный период, в течение которого пассатные ветры дуют с наименьшей силой и нередко случается даже совершенная перемена направления ветров, которые временами превращаются в легкий приятный ветерок. Туземцы — смелые мореходы, если принять во внимание дальность расстояния тех плаваний, какие они совершают на своих маленьких легких лодках или плотах. Все благоприятные для плавания условия погоды им хорошо известны.

До острова Ранкокус туземцы добрались без всяких приключений и пристали к тому месту, где некогда раскинули свой лагерь Боб Бэте и прибывшие с ним переселенцы. Изучая главную гору и другие возвышенности острова в течение почти целого месяца, туземцы не могли не увидеть Пика, а также и того столба дыма, который исходил из все еще курившегося вулкана. Понятно, что Пик стал предметом вожделений алчных до наживы дикарей; им тотчас стало ясно, что именно сюда, на Пик, переселились белые со всем своим богатством и сокровищами.

Как Ункус, так и Пэгги, прекрасно знали все, что готовилось по отношению к белым.

Бедная женщина, любившая мужа, решила присоединиться к нему, когда Ваальли со своим флотом пойдет дальше, чтобы в полной безопасности продолжать свой путь; но, услышав случайно из уст самого грозного Ваальли про страшные мучения и пытки, придуманные им для дезертиров на тот случай, если победа останется на его стороне, что все считали почти несомненным, верная, любящая Пэгги до тех пор не дала покоя брату, пока тот наконец не согласился отправиться вместе с ней на принадлежавшей ему пироге на Пик, чтобы предупредить белых о грозившей им опасности, и если можно, то спасти Питерса. К этому его побудило еще и то, что Ункус в душе глубоко ненавидел Ваальли и втайне был сторонником Урууни.

И вот брат и сестра тайком покинули накануне свой лагерь и темной ночью отправились с острова Ранкокус на Пик. На следующее утро они увидели струю густого дыма, обозначавшую вулкан, но Пика нигде еще не было видно. Тем не менее Ункус и Пэгги продолжали без устали работать своими пагаиями, стараясь поскорее добраться до вулкана. После тридцатишестичасовой почти беспрерывной работы веслами они наконец высадились у подножия кратера. В тот момент, когда их увидели наши друзья, они готовились отплыть, чтобы продолжать свой путь, так как теперь местоположение Пика им было уже хорошо известно.

Марк подробно расспросил их о намерениях Ваальли; по мнению Ункуса. туземцы, вероятно, воспользуются первым благоприятным для них ветром и пойдут к Пику. И хотя воины Ваальли имели в своем распоряжении не более двенадцати ружей, с которыми они не умели даже справляться как следует, но воинов у него было очень много, и все они были прекрасно вооружены всякого рода самодельным оружием, которым владели в совершенстве. Кроме того, их всех воодушевляло непомерное желание поживиться богатой добычей. Ункус был того мнения, что белым следовало немедленно перекочевать на какой-нибудь другой остров, даже и в том случае, если бы им пришлось бросить на месте добрую половину своего имущества и богатств и предоставить все это разграблению туземцев. Но Марк не разделял такого мнения; он хорошо знал неприступную позицию своего Пика и вовсе не намеревался бросать его на произвол врагу.

Более всего тревожила в настоящее время Марка мысль о том, как бы ему обезопасить от погрома одновременно и Пик, и Риф, и старое возлюбленное судно, и новый, еще строившийся шунер, и свое стадо, мирно пасущееся на громадном пространстве соседних с Рифом островов. Что мог он противопоставить силам Ваальли — его сотне лодок и тысяче человек отважных и привычных воинов? Ведь, даже считая в том числе и Ункуса, который охотно встал на сторону белых, Марк мог располагать всего восемью людьми, способными носить оружие и потому пригодными служить защитниками своего нового отечества. Конечно, в крайнем случае он мог призвать на помощь еще трех женщин, поручив остальным присмотреть за детьми и за скотом. Но что значило все это против сил Ваальли?

Необходимо было, однако, тотчас же принять какое-нибудь решение; плыть к острову Ранкокус было бы положительным безумием, да к тому же главная цель этого путешествия была уже достигнута: миловидная Пэгги была здесь. До ночи оставался всего один лишь час, когда «Нэшамони» вновь вышел в море. Благодаря попутному пассату доброе судно, буксируя пирогу Ункуса, достигло Миниатюрной бухты в тот момент, когда солнце поднималось на горизонт, а немного спустя оно вошло и в бухту. Марк опасался главным образом, чтобы туземцы не увидели его парусов гораздо раньше, чем сам он заметит их ладьи, и потому спешил скорее укрыться в бухте. Никто из обитателей Эдема не видел, когда «Нэшамони» вошел в закрытый рейд потайной бухты, и Марк уже был почти у дверей дома, а Бриджит еще и не подозревала о его возвращении. Прежде всего Марк позаботился отправить Биглоу с подзорной трубой на самую вершину Пика, чтобы он наблюдал оттуда за приближением неприятельского флота. А между тем с помощью большой особой формы раковины, с успехом заменявшей рупор, был призван к месту сходки Хитон и другие колонисты, находившиеся в это время в отсутствии, в лесу или на рыбной ловле. Минут двадцать спустя все граждане Рифа и Пика были уже в полном сборе; началось совещание, а между тем для того, чтобы не тратить даром времени, мужчины готовили свое оружие и заряжали его. Питере и Джонс получили тут же приказание идти в оружейный склад и взять оттуда и раздать оружие тому, кто его еще не имел, затем достать из магазинов необходимые заряды и патроны и тотчас же отправиться на батареи забить заряды в каронады и заготовить запасные ядра.

Вскоре Биглоу дал знать через свою жену, которая, вся запыхавшись, прибежала к Марку, что на всем видимом пространстве океан покрыт лодками и катамаранами неприятельского флота и что флотилия находится теперь на расстоянии не более каких-нибудь трех миль от острова. Это сообщение, хотя его и ожидали с минуты на минуту, привело в ужас маленькую колонию; Марк более всего боялся за свой Риф. Там в настоящую минуту находились только две женщины, и при них не было даже никого, кто мог бы дать им некоторые указания на случай необходимости защиты Рифа от нападения врага. Правда, вся та группа островов была настолько низменна, что с океана их невозможно было видеть, но тут было другое обстоятельство, серьезно осложнявшее этот вопрос. Не проходило недели без того, чтобы та или другая из негритянок, живших на Рифе, не побывала на Пике; никто не мог сравниться с молодой Юноной в умении управлять парусами, и она не прочь была похвастать этим своим умением. Весьма возможно было ожидать, что уже в данную минуту она находилась в пути; шлюпка «Дидона» могла считаться во всех отношениях весьма надежным судном, но быстротою хода она похвастать не могла, а это увеличивало еще опасность в том случае, если бы ей пришлось выдерживать преследование туземцев.

Встревоженные этим обстоятельством, переселенцы собрались на вершине Пика, чтобы иметь возможность наблюдать за всем, что происходило в открытом море, и продолжали здесь свои совещания. Только Питере и Джонс должны были остаться у своих батарей, да Биглоу в качестве часового остался на своем сторожевом посту.

Однако пребывание людей на голой вершине Пика имело тот недостаток, что на столь возвышенном и совершенно открытом месте их было ясно видно с моря. Когда наши друзья поднялись на вершину Пика, вражеский флот был уже виден простым глазом, но не это тревожило в данную минуту Марка; он все свое внимание обратил на север, в сторону Рифа. Жена только что сообщила ему, что она ожидает нынче Юнону, а Боб объявил, что в той стороне моря он видит парус; направленная Марком в указанную точку подзорная труба не оставила более на этот счет никакого сомнения; да, то была «Дидона», и часа через два, не позже, она могла быть здесь. Положение было поистине критическое: была в опасности не только шлюпка и бедная Юнона, но, главным образом, вход в потайную бухту, да и путь к Рифу мог через это стать известным туземцам. Так как враг был еще далеко, на расстоянии более мили от острова, то Боб предполагал, что он еще успеет на «Бриджит» выйти в море и поспешить навстречу «Дидоне», чтобы оба судна могли продержаться на ветре до глубокой ночи и затем, смотря по обстоятельствам, или войти в Миниатюрную бухту, или вернуться вновь на Риф. За неимением другого средства Марк был готов согласиться и на это, когда Ункус предложил вплавь отправиться навстречу черной шлюпке, чтобы предупредить Юнону об опасности и сообщить ей то, что Марк найдет необходимым.

Однако, несмотря на то, что Марк, Боб и Хитон и все присутствующие отлично знали, что уроженцы этих южных морей проводят половину суток в воде и часто по несколько часов плывут в открытом океане, предложение Ункуса показалось всем слишком самоотверженным. Но Питере, отлучившийся от своего поста на батарее ради необходимости быть переводчиком слов шурина, стал уверять, что Ункус не раз переплывал громадные пространства, отправляясь вплавь с одного острова к другому, и что, явись в том надобность, он мог бы легко доплыть даже до Рифа, а не только до этой шлюпки. Но Ункус не знал ни слова по-английски, а Юнона, как девушка чрезвычайно смелая и энергичная, увидев, что незнакомый ей туземец пытается взобраться в ее лодку, не долго думая, задумает, пожалуй, отбиваться от него своим багром; но Бриджит, хорошо зная доброе сердце девушки, тотчас же опровергла подобное предположение: напротив, она была уверена в том, что Юнона, увидев выбившегося из сил в открытом океане человека, сейчас же поспешит принять его на свою шлюпку; кроме того, девушка эта была и грамотна, Бриджит сама когда-то научила ее читать, и потому ей можно было написать записку с объяснением дела. На этом было решено. Бриджит пошла писать записку, а Ункус стал готовиться в далекий путь. Когда все было готово, Ункус сошел на берег моря, сбросил одежду и, запрятав в свои узлом подобранные на макушке волосы записку, пустился вплавь с привычной уверенностью и проворством рыбы.

Проводив Ункуса, Пэгги побежала вместе с мужем на батарею, где его присутствие было необходимо, а Марк, также провожавший юного туземца, вернулся на вершину Пика и с первого же взгляда убедился, что роковой момент уже близок.

В данную минуту главное внимание колонистов обращено было на Ункуса. Он уже выплыл из-под прикрытия прибрежных скал и, благодаря необычайной чистоте и прозрачности атмосферы, виднелся еще маленькой черной точкой на поверхности океана. Ветер был не особенно силен, и волны не слишком высоки, но океан все же океан, и даже во время полнейшего покоя с ним шутить нельзя. Тем временем Юнона доверчиво приближалась к Пику, ловко пользуясь ветром; Ункус, со своей стороны, тоже не плошал. Поравнявшись со шлюпкой, он ухватился рукой за корму и, прежде чем Юнона успела заметить его приближение, одним прыжком очутился в лодке. Не успела она открыть и рта, чтобы крикнуть, как он сунул ей в руку записку с добавлением слова «госпожа», которое он произнес со всевозможным старанием. И покуда Юнона пробегала глазами записку своей госпожи, Ункус принялся поспешно убирать все паруса, так как это было первое средство скрыть свое присутствие от неприятеля. Как только Марк с помощью своей зрительной трубы увидел этот разумный прием, он невольно воскликнул: «Слава Богу, теперь все хорошо!» — и с этими словами он проворно сбежал вниз, туда, где было всего удобнее наблюдать за движением неприятельской флотилии.