КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.

НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК. В. Я. Абель

Инженер-полковник В. Я. Абель

В июле 1938 года я, как и многие другие, оказался в Каргопольских лагерях для заключенных. Кадровый военный инженер, старый член партии, я воспринял случившееся, как ошибку, как ужасное недоразумение.

Находясь в лагерях, я узнал о начале Великой Отечественной войны и сразу же послал в Москву - через начальника лагеря - заявление с просьбой отправить меня на фронт. А пока прочитывал от строки до строки попадавшие к нам газеты и внимательно слушал по радио сводки Совинформбюро. В этих сводках встречал названия знакомых мест, где раньше служил, где строил укрепления, и с волнением и болью в сердце убеждался, что эти укрепления уже перешагнули или обошли гитлеровские орды, хотя, по моим предположениям, перешагнуть эти рубежи было не так-то легко и просто.

На фронт, к сожалению, меня не взяли: все еще не доверяли «врагу» или «вредителю» - даже не знаю, какой ярлык был приклеен мне.

Что же собой представляли укрепленные районы, судьба которых так волновала меня в начале войны?

В 1931 году я был членом комиссии Реввоенсовета СССР по укреплению Севера. В августе поступил приказ сдать дела на Севере, срочно выехать на Украину, в Киев, и помочь там начальнику инженерных войск РККА Николаю Николаевичу Петину.

В Украинском военном округе строились тогда пять укрепленных районов: Коростеньский - в районе города Коростеня; Центральный Украинский - с центром в городке Бар; Каменец-Подольский; Тираспольскнй - вдоль румынской границы; Киевский - для полукруговой обороны Киева, своими флангами этот район упирался в Днепр.

Каждый район тянулся по фронту более чем на 30- 40 километров и имел глубину в пять и более километров. По тому времени районы представляли собой стройную и мощную систему укреплений, оборудованных долговременными железобетонными огневыми точками с тяжелыми пулеметами и пушками. Стрельба могла производиться через амбразуры, прикрытые броневой сталью и броневыми заслонками. Огневые точки оборудовались разных типов, даже двухэтажные - с нижними помещениями дли бойцов.

Не буду приводить расчетов, но отмечу, что прочность наших огневых точек была выше финских, французских и германских. Даже авиационная бомба весом до одной тонны при прямом попадании не могла полностью разрушить точку.

Нам не хватало броневых дверей, промышленность не могла поставить их своевременно. Тогда по проекту военного инженера Арнольда Лапина начали изготовляться двери из дубовых брусьев с расчетом в дальнейшем усилить их броневой сталью. С проектом такой двери внимательно ознакомился командующий войсками Украинского военного округа товарищ Якир и, убедившись, что она вполне пригодна, проект утвердил. Затем этот проект был утвержден и Реввоенсоветом СССР.

Кроме огневых точек каждый укрепрайон имел железобетонные командно-наблюдательные посты, некоторые из них дополнялись броневыми наблюдательными колпаками. Проекты предусматривали также оборудование противотанковых препятствий в виде бетонных столбов-надолб, противотанковых рвов и малозаметных препятствий, задерживающих продвижение наземных войск. Строились и средства защиты укрепрайонов с тыла, на случай окружения, для чего готовились, в частности, склады с боеприпасами и продовольствием на длительный период. Все огневые точки и командно-наблюдательные посты и пункты были связаны бронекабельной сетью, имели электроэнергию и средства противохимической защиты.

Уже из этого беглого описания можно представить себе огромный объем работ и надежность строившихся укреплений. Ни у меня, ни у других специалистов и войсковых начальников не было сомнений в том, что такая система многочисленных укреплений в случае необходимости сослужит нам хорошую службу, во всяком случае, надолго остановит, задержит противника и даст возможность советскому командованию нанести вражеским войскам большие потери, а также подтянуть и перегруппировать свои силы.

В то время штаб Украинского военного округа находился в Харькове. В конце августа 1931 года товарищ Якир приехал в Киев и, конечно, навестил управление Петина. Я об этом не знал.

Является как-то порученец Петина и сообщает:

- Вас, товарищ Абель, и вас, товарищ Дубов (начальник производственного отдела), вызывает Николай Николаевич. Приказал захватить с собой графики производства работ по укрепленным районам.

Мы собрали необходимые бумаги, предполагая, что предстоит обычный деловой разговор. Войдя в кабинет, увидели двух военных, сидящих спиной к двери. Петин о чем-то говорил с ними, и мы невольно остановились, разглядывая гостей. Один из них - с копной черных волос - перелистывал бумаги, второй молча пододвигал бумаги, затем складывал их в свою папку.

Увидев нас, Петин встал. Оба военных повернулись, и лишь тут я заметил в петлицах черноволосого худощавого гостя четыре ромба.

- Иона Эммануилович,- сказал Петин,- вот мои ближайшие помощники. С Дубовым вы уже знакомы. А это военный инженер Вольдемар Янович Абель.

Якир протянул руку:

- Теперь будем знакомы и с вами. Дело у нас общее. Он сразу расположил меня к себе своей простотой и приветливостью. В продолжение всей беседы Якир ни разу ничем - ни словом, ни жестом, ни взглядом - не подчеркивал своего высокого положения, не выпячивал служебного старшинства или превосходства.

Начался деловой разговор. Мы с Дубовым проинформировали командующего о состоянии и ходе работ. Информация наша была исчерпывающей, так как лишь недавно мы трое - Петин, Дубов и я -побывали во всех пяти укрепленных районах и знали, что требуется каждому из них.

- Расчеты на механизмы и транспорт у вас имеются? - спросил Якир.- Знаете ли вы потребности в рабочей силе, имеете график ее использования?

Вопросы он задавал с полным знанием наших инженерных и производственных дел и лишь изредка протягивал руку и брал у второго военного - своего порученца или адъютанта - какой-либо документ или справку.

Все наши ответы Иона Эммануилович выслушал предельно внимательно и сразу же определил слабые места. Он увидел, что у нас не хватает рабочей силы, нужны металлические двутавровые балки и другие ценные материалы. Темпы заготовки и завоза цемента и песка также не обеспечивали сроков выполнения намеченных работ.

Иона Эммануилович слегка усмехнулся. У него оказались подготовленными различные варианты ускорения темпов строительства и помощи нам людьми и транспортом. Эти варианты он нам не навязывал, а лишь предлагал, подсказывал, каждый раз спрашивая:

- Как вы думаете?.. А может быть, сделаем так?.. Совещание наше затянулось, так как товарищ Якир не спешил и старался не оставить неясных «хвостов». Зато к концу совещания он уточнил свой план предоставления в наше распоряжение красноармейцев и автотранспорта, а мы согласовали с ним все наиболее важные принципиальные и практические вопросы.

Запомнились мне слова Якира, сказанные просто, без рисовки, но с большой внутренней силой:

- На нас возложили большую ответственность, и мы обязаны оправдать доверие партии и Реввоенсовета. Вы специалисты! Сделайте так, чтобы все укрепления поскорее стали действующими, боеспособными.

Уже прощаясь, Иона Эммануилович добавил, что постарается поехать в Москву и добьется нужной помощи.

По поручению Якира и Петина я подготовил письма - зампредреввоенсовета товарищу Гамарнику и начальнику военно-строительного управления РККА. В письмах излагались планы дальнейших работ во всех пяти укрепрайонах и приводился перечень материалов, в которых мы очень нуждались. Вскоре мы действительно получили план поставки материалов и оборудования в сжатые сроки.

Коменданты строившихся укрепленных районов подчинялись непосредственно Якиру. Не удовлетворяясь нашими оперсводками, он выезжал на места и контролировал ход работ. Однако в дела строительства сам не вмешивался: считал, что нужно беречь авторитет инженеров и не командовать, а помогать им. Все свои замечания и предложения Иона Эммануилович адресовал управлению и потом справлялся, что принято, что сделано, и тут же добавлял новые замечания и предложения.

Объехав укрепленные районы, Иона Эммануилович, как правило, заезжал в Киев, чтобы поделиться своими впечатлениями и поговорить с Петиным и его помощниками.

Однажды, помнится, Якир побывал на строительстве укреплений по линии Бар - Деражня, затем ознакомился с положением в Киевском районе и, конечно, приехал в управление к Истину. Николай Николаевич вызвал тотчас же к себе меня, Дубова и некоторых других инженеров.

- Прошу вас внимательно послушать, - обратился к нам Иона Эммануилович, - я привез вам самую свежую информацию.

В коротком, но содержательном сообщении командующий всесторонне охарактеризовал ход работ и перечислил безотлагательные нужды строительства. В заключение со своей обычной дружеской улыбкой сказал:

- В общем-то я удовлетворен, работы идут дружно, инженеры и коменданты свое дело делают. Но мне хотелось бы вас попросить ускорить строительство Тираспольского района. Боярская Румыния в любой момент может оказаться плацдармом для нападения на нас. Уж эти места вдоль Днестра я хорошо знаю...

Он поерошил свою густую шевелюру и после маленькой паузы добавил:

- Очень хотелось бы преподнести новогодний подарок тридцать второму году - сделать район боеспособным. Ну-с, как вы думаете, товарищи?

Предложение возражений не вызвало. В первой половине декабря 1931 года Петин, я и группа военных инженеров объехали Коростеньский, Каменец-Подольский районы, а затем задержались в Тираспольском, где и разработали новый план ускоренных работ в духе советов и пожеланий Якира.

Нашим союзником неожиданно оказалась погода. Предстояло бетонирование сооружений, и ожидавшиеся декабрьские морозы беспокоили нас, так как могли замедлить темпы. Но декабрь выдался удивительно теплый, были даже дожди и проносились грозы - явление в начале зимы редкое. Естественно, что мы воспользовались щедротами природы. К Новому году задание Якира по Тираспольскому укрепленному району было выполнено.

Были у нас трудности, неполадки, споры. В работе не без этого. И все же, вспоминая те насыщенные до предела месяцы, я не могу найти ни одного случая, когда бы Петин, Дубов, я или другие ведущие инженеры и начальники добивались успеха посредством шумных «разносов», брани и даже угроз по адресу подчиненных. С такими начальниками - любителями «разносов» и угроз мне встречаться приходилось. А Якир, вдумчивый, терпеливый, очень общительный и тактичный, никогда не позволял себе и намека на грубость, окрик. Как-то незаметно для самих себя мы равнялись на Якира, учились у него, подражали ему, усваивали спокойный и организованный стиль работы. И это давало куда большие результаты, чем окрики и угрозы.

Характерной чертой Якира была и оперативность. Если к нему обращались за помощью и он что-либо обещал, то никогда своих обещаний не забывал, действовал быстро, энергично, всегда проверял, как выполняются его распоряжения. Старые коммунисты, много слышавшие об организованности, точности, аккуратности и уважительном отношении к людям вождя революции Владимира Ильича Ленина, не могли не заметить, что Иона Эммануилович как бы стремился быть достойным учеником Ленина.

В январе 1932 года меня отозвали в Москву и направили на укрепление дальневосточных границ. Впоследствии на Дальний Восток приезжали военные инженеры, ранее работавшие в Украинском округе. Повстречавшись с такими товарищами, я, конечно, интересовался, какими стали укрепленные районы в Украинском округе. Все отвечали, что укрепления закончены, стали мощными и почти непроходимыми. Эти ответы я выслушивал с большим удовлетворением и не без некоторой гордости: значит, наши труды не пропадут даром.

Но они пропали даром: гитлеровские войска непостижимо быстро прошли или обошли укрепленные районы.

Многое мне стало ясно, когда в «Истории Великой Отечественной войны» я прочитал об ошибках и просчетах Сталина и Генерального штаба Советской Армии накануне войны, когда беседовал с некоторыми крупными командирами, сражавшимися против немецко-фашистских захватчиков. Товарищи говорили мне, что все укрепленные районы были в конце 30-х годов разоружены, а новые районы, выдвинутые вперед к новой советско-польской границе, остались незаконченными. Конечно, такой неразумный шаг обошелся нам очень дорого.